Школа обаяния (Без права на пощаду)

      - У вас дипломатическая неприкосновенность, - сухо заметил Айлеви.
      - Однако у КГБ другое понятие о дипломатической неприкосновенности.
      - Ну, вы сейчас здесь, и немножко перекиси водорода прекрасно продезинфицирует ваши ссадины. Я даже оплачу вам химчистку.
      Холлис собрался что-то возразить, но тут вмешалась Лиза:
      - Полковник, как вы думаете, что случилось с Грегори Фишером?
      - По моим предположениям, сейчас его допрашивают в КГБ.
      Некоторое время все молчали, затем тишину прервал Айлеви:
      - Хорошо, Сэм, никто вас ни в чем не винит. Вы действовали так быстро, как смогли. В их городе. Меня интересует человек из номера 745.
      - Меня тоже.
      - Он точно американец?
      - Да. С головы до ног.
      - Однако, - задумчиво проговорил Айлеви, - этого американца мог подставить нам КГБ.
      - Возможно, и так. Но и Фишер мог просто неправильно назвать номер комнаты.
      Айлеви поднялся и нажал на кнопку электронного пульта. В комнате раздался голос Грегори Фишера, и они еще раз прослушали весь разговор.
      - По-моему, он знал номер своей комнаты, - заметила Лиза.
      Сэз Айлеви закурил сигарету и в задумчивости заходил взад и вперед.
      - Ну, я разберусь с этим, - наконец произнес он и повернулся к Лизе. Разумеется, ты ни с кем не будешь ничего обсуждать. - Затем он обратился к Холлису. - Я приму у вас рапорт и пошлю его в Лэнгли. Сделайте копию для вашего отдела в Пентагоне.
      - Хорошо, - сказал Холлис и встал.
      - Мы должны что-то сообщить послу. Ведь у нас разбитая машина и человек в больнице. Ну, это я возьму на себя. - Айлеви пристально посмотрел на него. - Не вижу в этом деле никакого интереса для военной разведки, Сэм.
      - Разумеется.
      - Вы, наверное, считаете, что дело майора Додсона имеет к вам отношение, поскольку майор Додсон, если таковой существует, был или является военнопленным. Однако если я сочту нужным, то дам вам обо всем знать.
      Холлис направился к двери.
      - Благодарю вас, мистер Айлеви.
      - Но, Сэз, я хотела бы знать - что это за "Школа обаяния миссис Ивановой"? И где находится майор Додсон? Он что, по-прежнему где-то бродит? Можем ли мы ему помочь? Можем ли мы помочь Грегори Фишеру? - спросила Лиза.
      Айлеви посмотрел на часы.
      - Уже слишком поздно, а мне еще надо кое-что отослать. Так что спокойной ночи и спасибо вам, Сэм. Лиза, ты можешь на минутку задержаться?
      Пока полковник ожидал лифт, к нему присоединилась Лиза. Они вместе вышли из здания канцелярии на холодный октябрьский воздух.
      - Мой блок - налево, - сказала Лиза.
      - А мой - направо.
      - Вы не проводите меня?
      Они пошли по дорожке. Этот маленький клочок земли - примерно в три акра - был их общей землей - крошечным кусочком Америки, по которой они все так скучали.
      - Мне не очень нравится жить и работать в подобном месте - на такой закрытой территории. Это напоминает крепость... или тюрьму, - заговорила Лиза.
      - А кое-кому это очень нравится.
      - Разве? Старое здание по крайней мере имеет свое очарование, и оно прямо на улице Чайковского, совсем близко от офиса "Америкэн Экспресс". Но вы, по-моему, привыкли к такому казарменному образу жизни. Я имею в виду то, что вы ведь жили на военно-воздушных базах.
      - Иногда. Это зависело от назначения.
      Лиза остановилась.
      - А вот и мой блок. Клетушка... Вообще-то, тут довольно мило. Только немного казенно.
      - Восемь миллионов москвичей с удовольствием поменялись бы с вами местами.
      - О, я знаю. Просто из-за одиночества я становлюсь крайне раздражительной.
      - В таком случае уезжайте.
      - В январе. Есть маленький островок на побережье Антигуа. Очень уединенный и очень красивый. Я могу дезертировать туда.
      Они постояли в холодной дымке тумана. В тусклом свете фонаря полковник заметил, что ее лицо и волосы влажные, и подумал, что она, наверное, лет на двадцать моложе его.
      - Я ни разу не видела вас на вечеринках по пятницам, - заметила она.
      - Обычно по пятницам я завершаю кое-какие дела.
      - А мне приходится ходить на множество культурных мероприятий. Вам нравится балет?
      - Только в конце, когда поет эта толстая дама.
      - Это опера.
      - Правильно. Я их перепутал. - Он вытащил руки из карманов куртки. Ну, по-моему, нам лучше укрыться от дождя. - Он протянул ей руку.
      Похоже, она не заметила его руки, и сказала:
      - Сэз очень впечатлителен.
      - Разве?
      - Да. Некоторые люди ошибочно назвали бы это нетерпимостью.
      - Неужели?
      - Вы хорошо его знаете?
      - Достаточно.
      - Похоже, вы оба резки друг с другом.
      - Ни то и ни другое. Нам доставляет удовольствие общаться друг с другом. Просто это наша манера.
      - У вас есть какой-нибудь антисептик для ваших царапин? - спросила она.
      - Я выпил три стакана русского антисептика.
      - Будьте серьезнее. У меня есть немного вирджинского гамамилиса*.
      _______________
      * Гамамилис - настойка, принимаемая в антисептических целях.
      - Я собираюсь в больницу повидать Бреннана. Что-нибудь там достану.
      - Прекрасно. Поверю на слово, что вы это сделаете.
      - Обязательно. Спокойной ночи.
      - Завтра у меня выходной. Обычно после ночного дежурства я сплю допоздна. Но мне хотелось бы сходить завтра в какой-нибудь музей. Но теперь я немного опасаюсь... Я имею в виду... ходить одной. Им ведь уже известно, кто я такая. Из записи телефонного разговора с Фишером. Верно?
      - Да. Но не думаю, что вам надо о чем-нибудь беспокоиться. Видите ли, мисс Родз, вы не имеете права позволить им диктовать, как вам жить дальше. Они не всемогущи и не вездесущи. Но они хотят, чтобы вы так думали. Это облегчает их работу.
      - Да, я знаю, но...
      - Однако, может быть, вы и правы. Вам лучше оставаться на территории посольства до тех пор, пока мы до конца не разберемся с этим делом.
      Она раздраженно сказала:
      - Я не об этом думала, полковник. Я спросила, не хотели бы вы пойти со мной завтра?
      Холлис прокашлялся.
      - Ну... а почему бы нам вместе не позавтракать и не оставить музей для особого случая?
      - Позвоните мне завтра в полдень, - улыбнулась она и пошла к своей двери. - Спокойной ночи, полковник Холлис.
      - Спокойной ночи, мисс Родз.
      Глава 7
      "Да... да, я... О Боже... поскорее, пожалуйста".
      "Десять минут, Грег. Десять минут. Отправляйся в бар".
      Сэз Айлеви выключил магнитофон.
      Чарлз Бенкс, личный референт американского посла в Союзе Советских Социалистических Республик, сидел во главе длинного стола из красного дерева в безопасной комнате. Лицо его выражало крайнюю озабоченность.
      Справа сидел Сэм Холлис, напротив него - Айлеви.
      Айлеви говорил Чарлзу Бенксу:
      - Сегодня рано утром был сделан анализ интонаций голоса. Наш эксперт утверждает, что, весьма вероятно, Грегори Фишер говорил правду и действительно находился в стрессовом состоянии.
      - Потрясающе!
      Чарлзу Бенксу было под шестьдесят. Совершенно седой, с белыми как снег волосами, румяным лицом и искрящимися голубыми глазами, он всем своим обликом напоминал доброго дядюшку. Профессиональный дипломат со стандартным восточным университетским дипломом, человек уживчивый, спокойный и покладистый, с голосом диктора сороковых годов. Бенкс предпочитал темные тройки в полоску. Холлис вспомнил последнее Рождество, когда тот переоделся для посольских детей в Санта-Клауса. Но за внешностью Санта-Клауса и дипломатическим лоском полковник распознавал в нем родственную душу. Он считал, что Чарлз Бенкс был в этом помещении третьим по счету шпионом. Однако Холлис не знал, на кого работает Бенкс.
      Айлеви продолжил свой доклад:
      - И как я уже указывал, полковник Холлис рассчитывает доказать, что прошлой ночью этот мистер Фишер находился в гостинице "Россия".
      Бенкс повернулся к Холлису.
      - У вас есть этот англичанин, французская пара и парень-фарцовщик.
      - На самом деле у меня их нет. Я только разговаривал с ними, - уточнил Холлис.
      - Да, конечно. Но они смогли бы опознать мистера Фишера?
      - Надеюсь, да. По факсимильной связи нам передали из досье госдепартамента все паспортные фотографии людей по имени Грегори Фишер. Их тут около двенадцати.
      - И вы покажете эти снимки тем людям?
      - Я звонил своему коллеге во французское посольство сегодня утром, объяснил Холлис, - и выяснил, что мсье и мадам Беснье связались со своим посольством, заявив, что у них возникли сложности в "России". Они покинули страну сегодня рейсом "Финэйра", вылетающим из Шереметьева в 12.15. Мы сможем найти их в Хельсинки или во Франции. Имейте в виду, сэр, этой женщине было известно имя - Грегори Фишер.
      - Да, но мне бы хотелось, чтобы она опознала и фотографию.
      - Разумеется. Что касается англичанина, Уилсона, то он по-прежнему находится в "России", согласно утверждению Джона Крейна из посольства Великобритании. Фарцовщик Миша сказал, что его приятели видели машину, и я уверен, что это был автомобиль мистера Фишера. В Москве не так уж много "понтиаков Транс Ам". Наверное, вообще ни одного.
      Бенкс кивнул.
      - Благодарю вас. - Он повернулся к Айлеви. - Так... несмотря на то обстоятельство, что в "России" и в "Интуристе" утверждают, что мистера Фишера никогда не было в гостинице, вы оба убеждены, что он там находился и оттуда звонил в посольство. Позвольте мне спросить вас: вы уверены, что американец Грегори Фишер вообще находится в Советском Союзе?
      - В советском МИДе подозрительно быстро подтвердили, что они выдавали визу мистеру Грегори Фишеру из Нью-Хэйвена, штат Коннектикут, возраст двадцать четыре года, что "Интурист" поменял ему деньги, и так же нам сообщили, что этот мистер Фишер пересек границу в Бресте неделю назад. Ночь он провел в Бресте, затем три ночи в Минске, ночь в Смоленске и направлялся сюда.
      - И вы уверены, что это тот самый Грегори Фишер, который звонил нам в посольство? - спросил Бенкс.
      Айлеви казался слегка раздраженным.
      - В настоящий момент мы имеем в стране только одного, этого Грегори Фишера, сэр. "Интурист" также подтверждает, что Грегори Фишер должен был остановиться в гостинице "Россия", где у него забронирован номер. Похоже, это неопровержимое доказательство, сэр.
      - Кто-нибудь связался с семьей этого человека?
      - Мы сочли это преждевременным, - ответил Айлеви. - Не стоит расстраивать людей на этой стадии расследования.
      - И до тех пор, пока мы не удостоверимся, что он исчез, как вы предполагаете, - добавил Бенкс.
      - В действительности он не исчезал, - сказал Айлеви. - Нам известно, где сейчас находится Грегори Фишер.
      - И где же он, мистер Айлеви?
      - В Можайске, в морге, сэр.
      Бенкс наклонился через стол.
      - Он мертв?!
      - Да, сэр, - сухо ответил Айлеви. - Именно поэтому, я думаю, он находится в морге. Петерсону из консульского отдела сообщили об этом двадцать минут назад. Мистер Фишер попал в автомобильную катастрофу.
      - Какой ужас! - воскликнул Бенкс.
      - Да, сэр. - Айлеви перебрал бумаги, лежащие перед ним, и взглянул на голубой листок. - Согласно милицейскому протоколу автомобиль мистера Фишера, который они обозначили как "трансамериканец" спортивный автомобиль, был обнаружен сегодня утром на рассвете сельскими жителями в восемнадцати километрах западнее Можайска в овраге неподалеку от автострады Минск Москва. Очевидно, машина направлялась в Москву и ночью, съехав с дороги, врезалась в дерево. Судя по повреждениям, можно утверждать, что машина неслась на огромной скорости и не справилась с поворотом. Мистер Фишер не надел ремня безопасности и получил сильные повреждения грудной клетки и головы. Он умер от полученных ран, прежде чем его обнаружили жители деревни.
      - Это должно свидетельствовать о том, что мистер Фишер вообще не добрался до Москвы.
      - И до Бородина, если верить моей карте, - добавил Холлис. - Ведь авария произошла за несколько километров до поворота на Бородино.
      Бенкс взглянул на Айлеви.
      - Вне всякого сомнения, тут существуют какие-то несоответствия. А может быть, мистер Фишер вообще не был в Москве? Что же, он позвонил с дороги и устроил нам этот идиотский розыгрыш?
      - Звонок Фишера был произведен без оператора, а это означает, что звонили из Москвы. Вдобавок у нас есть проверка голоса и свидетели. Что вам еще нужно, Чарлз? Видеозапись?
      - Я должен быть абсолютно уверен во всем, - сказал Бенкс, посмотрел на часы и встал. - Учитывая всю сложность ситуации, вы оба проделали высококлассную детективную работу. Я горжусь вами. Полагаю, что посол срочно свяжется по этим фактам с советскими властями и заявит им, что мы подозреваем убийство и потребуем полного расследования. Всего хорошего, джентльмены. - Бенкс направился к двери.
      Айлеви повернулся к Холлису:
      - Вы что, чувствуете себя отчасти ответственным за смерть Фишера?
      - Полагаю, да. А разве вы не чувствуете это?
      - Может быть. Послушайте, Сэм, вы не политик или дипломат, но вам придется следовать их точке зрения. Кое-кто старается ускорить разрядку, а это сейчас - задача номер один. Даже если я обнаружу двух кагэбэшников, закладывающих бомбу в наш фундамент, то посол прикажет мне забыть об этом.
      - А что будет, если вы обнаружите кагэбэшника в постели с женой посла?
      - То же самое, - улыбнулся Айлеви. - Сам посол не может вмешаться. Разрядка. Думайте о мире. - Он поднял два пальца вверх. - О мире.
      - О'кей, забудем, что Фишер был убит, а вот почему его убили?
      - Вам известно. Он что-то видел, что-то слышал.
      - Нечто важное, Сэз.
      - Очевидно.
      - Мы должны выяснить, что же именно. Для этого мы и поставлены здесь.
      - Да. Это правда. Посмотрим, что пришло нам из Вашингтона. - Айлеви направился к двери. - Если у вас нет больше ничего важного, то пойдемте. Сегодня утром из Парижа в закусочный бар пришли круассаны. Если приложить круассан к уху, то можно услышать щебет парижского уличного кафе.
      - Я собираюсь поехать за трупом.
      - Не надо. За трупом отправится кто-нибудь из консульского отдела. Это их работа.
      - По-моему, вы не расслышали. Поеду я. Мне понадобятся два пропуска из МИДа.
      - Два?
      - Я отправлюсь в компании.
      - С кем?
      - С Лизой Родз.
      - Вот как? А откуда вы знаете, что она хочет поехать? - раздраженно спросил Сэз.
      - Здесь любому хотелось бы выбраться из Москвы. Даже забирать труп это удовольствие.
      - Вы же понимаете, что МИД сообщит КГБ о том, что пропуск выдали на ваше имя.
      - Разумеется, я понимаю это, - ответил Холлис.
      - Комитету вы нравитесь еще меньше, чем я. Они могут не справиться с искушением доставить вас в можайский морг на их условиях.
      - Я об этом сам позабочусь.
      - О вас я как раз не беспокоюсь. Вы - заноза в заднице. Я волнуюсь о Лизе Родз. И имейте в виду, мне не удастся вас прикрывать в Можайске.
      - Вы не смогли прикрыть меня в пятидесяти ярдах от посольства. Итак, до полудня в мой офис должны доставить два пропуска.
      Айлеви открыл дверь, чтобы уйти, но Холлис закрыл ее и спросил:
      - Вы выяснили, числился ли майор Додсон в списках пропавших без вести во Вьетнаме?
      - Это выясняется.
      - А как насчет нашего приятеля из номера 745? Я имею в виду Шиллера. В стране находится американец с такой фамилией?
      - Я проверяю, Сэм. Буду постоянно держать вас в курсе.
      - Знаю, что будете, Сэз. Сплошное удовольствие работать с ЦРУ.
      Айлеви похлопал полковника по плечу.
      - Постарайтесь, чтобы вас не прихлопнули на автостраде Минск - Москва. Мне хочется увидеть, чем закончится это дело.
      Глава 8
      Сэм Холлис натянул синие джинсы и кожаные сапоги. Сунул в левый сапог нож, а над правым ремнем прикрепил на лодыжке небольшую кобуру. Он проверил автоматический "Токарев" 7.62 советского производства. В сущности, тот был сделан по системе "кольта-браунинга", немного видоизмененной русским оружейным конструктором Токаревым, который, поставив на него свою фамилию, просто позабыл заплатить Кольту и Браунингу гонорар за патент. Холлис находил этот пистолет надежнее американского оригинала, кроме того, если придется пристрелить кого-нибудь, то лучше оставить в трупе пулю советского образца.
      Холлис навинтил надуло глушитель и сунул пистолет в кобуру, прикрыв ее штаниной джинсов. Он надел черный свитер с высоким воротом, поверх кожаную куртку, в которой лежало четыре обоймы по восемь пуль в каждой.
      Полковник вышел из своей комнаты и зашагал через широкий двор. Влажная трава хлюпала под сапогами, но небо было ясным, и сквозь облака слабо светило солнышко.
      Трое мальчишек лет по тринадцать гоняли мяч во дворе. Холлис узнал в них Ларри Эшмана, сына коммандера Пола Эшмана, военно-морского атташе, Тома Карузо, сына генерального консула, сына торгового атташе Джейн Лоури. Обычное субботнее утро. Как всегда. Младший Эшман крикнул:
      - Полковник Холлис? Вы готовы?
      - Конечно! - Холлис побежал к боковой линии, а тем временем Карузо и Лоури заняли линию защиты. Эшман сделал сильную низкую передачу через поле. Двое мальчишек подбежали ближе. Шипы на их бутсах шлепали по мокрому дерну. Холлис подбежал к падающему мячу, поддел его кончиком сапога и принял на грудь, но поскользнулся и едва не упал, однако успел развернуть плечо вперед, и мяч надежно укрылся на его груди между правой рукой и изогнутым плечом. Он услышал громкий вопль Эшмана:
      - Вот здорово! Молодец, полковник!
      - Все нормально, полковник, держите, - сказал Карузо и протянул Холлису его пистолет. Сэм сунул его обратно в кобуру на лодыжке, покрепче затянув ремешок.
      - Вы довольно быстро бегаете, полковник, - заметил Лоури. - Даже с этой железякой на ноге.
      Карузо сдерживал ухмылку, а Холлис сказал:
      - Когда я играл в финале в академии, я проходил три линии защиты.
      Мальчишки рассмеялись. Холлис посмотрел на них. Им, наверное, очень одиноко здесь, подумал он. Ни танцев, какие бывают в средней школе, ни вечеринок по субботам, ни пляжа, ни лыжных поездок, ни друзей, ни девчонок. И ни Америки.
      - Изучайте эту страну, ребята, пока вы здесь. И Москву тоже. Встречайтесь с русскими.
      Они кивнули.
      - И не показывайтесь в этих шиповках на глаза Ване. - Он имел в виду русского садовника, буквально помешавшегося на этом газоне. Он даже звонил Скоттам в Колумбус, штат Огайо, чтобы посоветоваться, как за ним ухаживать.
      Холлис направился к жилому блоку - трехэтажному кирпичному дому. Первый этаж, который в Штатах служил бы гаражом, использовался под прачечную и кладовую. Из холла лестница вела в гостиную, столовую и кухню. На третьем этаже располагались одна или две спальни, а иногда и рабочий кабинет, это зависело от ранга сотрудника. Холлис отыскал квартиру Лизы и нажал на звонок. Он услышал ее шаги на лестнице, затем дверь отворилась.
      - Привет! - улыбнулась она. - Я было подумала, что вы идете ко мне, а потом увидела футбол. А что вы выронили, когда играли?
      - Бумажник.
      - О! - Она отошла в сторону и покружилась перед ним. - Ну, как я выгляжу - достаточно скромно?
      Она была в невысоких сапожках, в широких вельветовых черных брюках и темно-синем жакете. Из-под воротника жакета виднелся такой же черный свитер, как и у Холлиса.
      - Очень мило, - ответил он.
      - Вы объясните мне, зачем вам понадобилось, чтобы я надела все темного цвета?
      - Я поклонник темных цветов. Пошли.
      - Ну, серьезно, Сэм... - проговорила она. - Я могу вас так называть?
      - Конечно.
      - Почему все-таки темное?
      - Расскажу позже.
      Они вышли на улицу не через главные ворота, а через калитку у казарм морских пехотинцев. Холлис подошел к милицейскому посту и по-русски сказал:
      - Передайте тем двоим, что стояли ночью у главных ворот, что полковник Холлис просит прощения за некорректное поведение.
      Один из милиционеров ответил:
      - Мы обязательно передадим это, полковник.
      - Всего хорошего.
      Холлис с Лизой направились по Девятинскому переулку.
      - О чем это вы их просили, Сэм? - спросила она.
      - У меня возникли небольшие неприятности, когда они спросили у меня паспорт.
      - Правильно, что вы извинились, - заметила Лиза.
      - Это правильно с военной точки зрения, - сказал он и прибавил: - К тому же мне не хочется, чтобы эти ублюдки решили, что сумели достать меня.
      - Где мы будем завтракать? - поинтересовалась Лиза.
      - В "Праге".
      - Тогда мы можем прогуляться по Арбату. Мне нужна передышка.
      Они повернули и пошли пешком по широкому бульвару.
      - Солнце светит... хоть какое-то разнообразие.
      - Вижу.
      - Вы часто бывали в "Праге"?
      - Нет.
      - За последнее время вы прочли какие-нибудь хорошие книги?
      - Не могу вспомнить ни одной.
      - Кто-то рассказывал мне, что вас сбили над Северным Вьетнамом.
      - Это правда.
      - Но вы не были военнопленным.
      - Нет, меня спасли в море.
      - Дело этого майора Додсона имеет для вас особое значение.
      - Возможно.
      - Вы не любите сложноподчиненных предложений, не так ли?
      - Это зависит от темы разговора.
      - Извините.
      Они свернули на Арбат у Министерства иностранных дел, еще одного сталинского небоскреба.
      - Вы когда-нибудь там бывали? - спросила Лиза.
      - Несколько раз.
      - Ну и на что это похоже?
      - Вы когда-нибудь были в здании госдепартамента?
      - Да.
      - Ну вот, на него и похож советский МИД, если не считать того, что весь вздор и лицемерные разговоры произносятся на русском языке. Атак почти никакой разницы.
      Они пошли по Арбату.
      - Вам здесь нравится? - спросил Холлис Лизу.
      - Ничего. Немного получше, если вы понимаете, что я имею в виду. Я знаю каждый квартал, оставшийся от старой Москвы.
      - Неужели?
      - Я занимаюсь фотоочерком.
      - Занятно. Это хобби?
      - Более или менее. Я собираюсь опубликовать этот материал.
      - Желаю удачи, - произнес он и вдруг спросил: - Вы русофилка?
      Она смущенно улыбнулась.
      - Что-то вроде этого. Да, мне нравится... этот народ... язык... старая Россия.
      - Русские необъяснимы, не так ли? Я не могу постичь их, - заметил Холлис. - Они слишком много говорят о своих русских душах, но никогда не упоминают о своих сердцах.
      - Может быть...
      - К примеру, вместо того, чтобы сказать "разговор по сердцам", они говорят "разговор по душам".
      - Может быть, это вопрос сугубо семантического свойства...
      - Иногда я считаю их проблемы чисто генетическими.
      - Вообще-то и во мне течет русская кровь.
      - О, неужели? Значит, я попал впросак.
      - Я вас прощаю. Мои дед и бабка по отцу носили фамилию Питятовы. Они владели крупным поместьем и огромным кирпичным домом неподалеку от Казани, на Волге. У меня есть старинная фотография их дома.
      - И он сохранился?
      - Не знаю. Когда моя бабушка, Эвелина Васильевна, в последний раз видела его в тот день, когда бежала из страны, дом оставался еще целым и невредимым. В поместье у дедушки было пятьсот крестьян. Я пыталась разыскать поместье, но не получила разрешения МИДа. - Она вздохнула и с горечью добавила: - Почему мне нельзя потратить уик-энд на поездку по стране?
      - Вы рассказали им, что вы - аристократка и наследница пяти сотен крестьян?
      - Ну, разумеется, нет, - рассмеялась Лиза. - Но могу поспорить, что там до сих пор вспоминают фамилию Питятовы.
      - С любовью?
      - Кто знает? В России все иначе, чем в Западной Европе, куда вы можете приехать и проследить всю свою родословную, Здесь же была полная неразбериха, перелом, были уничтожены целые семьи, две мировые войны, революция, гражданская война, сталинские чистки, мор, насильная коллективизация... Ну и что я буду делать, даже если найду этот дом или кого-нибудь из Питятовых?
      - У вас же русская душа. Вы бы придумали что-нибудь, - сказал Холлис.
      Лиза улыбнулась, однако промолчала и повела его к магазину, где позолоченными деревянными буквами было написано: "Антиквар".
      - Это лучший из трех антикварных магазинов в Москве, - сказала она. - В других в основном торгуют всяким подержанным барахлом.
      Они вошли внутрь. Их встретила шикарно одетая привлекательная молодая женщина, она сердечно поприветствовала Лизу.
      - Анна, познакомьтесь, это мой друг Сэм, - сказала Лиза по-русски.
      Женщина с минуту оценивающе разглядывала его, затем спросила:
      - Вы ведь из посольства?
      - В некотором роде.
      - Значит, вы должны знать моего хорошего знакомого Сэза Айлеви.
      - Слышал о нем.
      - Если увидитесь с ним, передайте привет.
      - Обязательно передам, если увижусь.
      - Пожалуйста, смотрите... - она обвела рукой вокруг.
      Холлис наблюдал, как Лиза неспешно все осматривает: изделия из серебра, слоновой кости, полудрагоценных уральских самоцветов, тройку с колокольчиками, фарфор, картины в позолоченных рамах - изделия исчезнувшего мира. Холлис подумал, а может, Лиза искала тут Питятовых?
      - Вам нравится? - окликнула его Лиза, показывая круглую лаковую шкатулку.
      На крышке была изображена удивительно изящная русская доярка. Через ее плечо было перекинуто коромысло, с которого свисали два ведра с молоком. Ко дну шкатулки была прикреплена этикетка с указанием цены: четыреста рублей.
      - По-моему, это подлинная палехская шкатулка, - сказала Лиза. Наверное, дореволюционная.
      Довольно ограниченные знания Холлиса о палехских шкатулках не могли подсказать ему, как отличить старинную шкатулку от тех, которые изготовляли в Палехе в настоящее время.
      - Не думаю, что ее цена - четыреста рублей.
      - Именно это я и ожидала услышать от мужчины, - заметила Лиза.
      Холлис лишь пожал плечами, а она добавила:
      - Кроме того, мне нравится Анна. Она симпатичная и придерживает для меня кое-какие вещицы.
      - И для Сэза.
      - Да. Ей нравятся верблюды.
      - Простите?
      - Сигареты. Сигареты "Кэмел".
      - А!..
      - Я собираюсь это купить. - Она подошла к прилавку, о чем-то поболтала с Анной и отсчитала четыреста рублей. Завернув палехскую шкатулку в бумажную салфетку, Лиза положила ее в сумочку и протянула через прилавок блок "Кэмела". - Оставьте для меня, если будет, фарфор, инкрустированный серебром или золотом.
      Они попрощались с Анной и вышли на улицу.
      - Вы заплатили такую кучу денег за эту шкатулку, - осмелился заметить Холлис.
      - Знаю.
      - Вы что, постоянно носите с собой по четыреста рублей?
      - Я - истинно русский человек. Ни кредитных карточек, ни чековых книжек. Просто сотни рублей на случай, если что-нибудь понравится.
      - Откуда эта женщина знает вас и Сэза Айлеви, и то, что вы оба из посольства? И почему Сэз Айлеви часто заходит в этот магазин?
      - Хороший вопрос. Полагаю, вы можете сами рассказать мне об этом.
      - А я думаю, что не смогу.
      - Сэз дает мне деньги, чтобы я покупала там вещи. Вообще-то он сам говорит мне, что именно покупать. И всегда то, что продается по завышенной цене. Я бы вам это не рассказывала, но он мне никогда не говорил, что надо это держать в секрете.
      Холлис промолчал.
      - Это было предательство с моей стороны?
      - А вы что, обязаны быть ему преданной?
      Она пожала плечами.
      - Кое в чем, наверное. Тем не менее не считайте меня круглой дурой. Я получила приказ купить эту шкатулку.
      Лиза снова взяла его под руку, и он искоса взглянул на нее. Теперь, после того как она рассказала о себе, он заметил в ней что-то отдаленно русское. Но, возможно, это объяснялось лишь силой внушения, как тогда, когда он видел Джули Кристи в роли пастернаковской Лары на фоне московских декораций в Голливуде.
      Холлис решил, что Лиза довольно симпатична. У нее высокие скулы и мелкие черты лица, какие иногда встречаются у славянок. Она была белокожей, с огромными синими глазами и рыжеватыми волосами. Он заметил, что она умеет очень мило обиженно надувать губки, хотя чаще всего она улыбалась и прикусывала нижнюю губу, когда задумывалась.
      Она спросила, не глядя на него:
      - Разве мне на нос села муха?
      - Да нет... я... просто ищу русские черты.
      - Не надо искать их в лице. Ноги... Короткие, крепкие ноги и крупные ступни. Широкие бедра.
      Она улыбнулась и повела его вниз, в Калашный переулок. Названия переулков Арбата напоминали о поставщиках царского двора шестнадцатого века, когда-то живших и здесь: Плотников, Серебряный и тому подобные.
      - Куда вы меня сейчас ведете? - спросил Холлис.
      - Завтракать. Разве вы не пригласили меня?
      - Да, но я предпочел бы "Прагу".
      - А я решила, что могу выбирать.
      - Прекрасно, но здесь по дороге нет ни одного ресторана.
      - Есть один.
      - Как же он называется?
      - Не знаю, есть ли у него название. - Они перешли Калашный переулок и вошли в старое отштукатуренное здание, бывший дом богатого купца.
      Лиза указала на дверь, расположенную под лестницей, и они спустились в подвал. Перед ними открылось плохо освещенное помещение с низким деревянным потолком. Пол и стены были покрыты восточными коврами, а в воздухе витал табачный аромат. С широкой улыбкой их встретила пожилая женщина. У Холлиса создалось впечатление, что у нее чужие зубные протезы.
      - Салям алейкум, - сказала женщина.
      Лиза ответила на приветствие и вместе с Холлисом последовала за ней к низкому столу, покрытому грязной красной скатертью.
      - Вашему другу нравится наша еда? - спросила женщина на ломаном русском.
      - Он ее очень любит. Вы не принесете нам бутылочку того сливового вина?