Школа обаяния (Без права на пощаду)

      - Попытаюсь.
      - На самом деле? - Она посмотрела на дверь и, не заметив там Холлиса, коснулась руки Айлеви. - Будь осторожен, Сэз. Я беспокоюсь за тебя.
      - Неужели? Ты сама будь осторожна. Пока ты еще не дома. Небольшой совет, леди Лиза. Его возраст неважен, как и его теперешнее положение женатого человека. Важно другое. Если он опять вернется в свой мужской мир летчиков-истребителей, тогда тебе с ним будет очень непросто.
      - Я не задумывалась об этом.
      Они немного помолчали.
      - Напиши мне, Сэз.
      - Конечно.
      Она поцеловала его в щеку.
      - Прощай, Сэз. Спасибо тебе за все... - Лиза вытерла повлажневшие глаза. - Мы еще встретимся.
      - Знаю, обязательно встретимся.
      Вдруг Айлеви прижал ее к себе и прошептал, прижав губы прямо к уху:
      - Послушай меня! Ты не должна лететь этим рейсом... ты можешь остаться в России до полуночи. Сегодня на Франкфурт еще два рейса. Скажи Сэму, что неважно себя чувствуешь, и...
      - Почему?
      - Я... я подумал, мы могли бы... провести немного времени вместе... ну, попрощаться как следует...
      Она взглянула на него:
      - Это еще что за предложение?
      - Да нет, ты неправильно поняла меня, я просто... пытаюсь тебе внушить, что Холлис - это мишень. И мне не нравится, что ты будешь рядом с ним...
      - Мне это известно. Он мне об этом говорил, кстати, я и сама догадалась. Но я не нежный цветочек, Сэз. Я охотно делила любую опасность с тобой и буду также предана Сэму.
      Айлеви посмотрел на нее и печально улыбнулся.
      - Вот почему я люблю тебя, Лиза. Пойду попрощаюсь с Сэмом. Вы оба здесь здорово поработали.
      Он нежно поцеловал ее и быстро вышел из зала ожидания.
      - Черт бы тебя побрал, Айлеви! Чертовы мужчины! - прошептала Лиза, вытирая платком глаза. Затем посмотрела на часы и вздохнула. - Все хорошо, Сэм...
      * * *
      Айлеви обнаружил Холлиса в узком коридоре, ведущем в главный зал терминала.
      - Вы, кажется, хотели поговорить со мной, Сэм.
      Тот кивнул, и они прошли в предыдущий зал.
      - Полагаю, встреча прошла хорошо, иначе у вас было бы менее веселое настроение, - сказал Холлис.
      - Все прошло прекрасно.
      - Микрофильм у вас?
      - Да.
      - Вы просмотрели его?
      - Мельком.
      - О'кей. Вы считаете, микрофильм представляет собой ценный материал?
      - Можно сказать, мы сорвали банк. Однако не знаю, как именно ФБР использует его.
      - Ну, это их проблема, а не наша, Сэз.
      - Да нет, это наша общая проблема. Мне бы хотелось посмотреть, что произойдет, если эти фотографии станут достоянием общественности... Разоблачен будет каждый русский агент, кем бы он ни был: швейцаром в Белом доме, работником министерства обороны или помощником конгрессмена. Однако, по моему мнению, правительство захочет, чтобы ФБР выловило их без шума.
      - Но вам бы, конечно, хотелось, чтобы все это было обнародовано и переговоры на высшем уровне со скандалом провалились.
      - Вся эта нечисть заслуживает одного: ее надо уничтожить и похоронить. Да и какая нам выгода от переговоров о мире и торговле, когда у Советов огромные экономические проблемы и полная социальная неразбериха? Как говорил наш с вами герой Наполеон Бонапарт: "Никогда не мешайте врагу в то время, когда он совершает ошибку".
      - Вы - хитрющий сукин сын, - улыбнулся Холлис.
      - Благодарю. А как вы думаете, Сэм, на кого работает Чарлз Бенкс?
      - Наверное, на разведку госдепартамента.
      - Совершенно верно.
      - А разведка госдепартамента здесь, в Москве, большую часть своего времени тратит на то, чтобы шпионить за нами. Они очень боятся, что мы сведем к нулю все их дипломатические инициативы. Я уверен, что Бенкс очень пристально наблюдает за ситуацией и докладывает обо всем непосредственно президенту.
      - Чего я совершенно не понимаю - это каким образом они собираются решить проблему "школы обаяния" так, чтобы все это дерьмо не выплыло наружу.
      - Есть способы разобраться без лишнего шума, Сэм. Поскольку Додсон еще не объявился...
      - А если он объявится?
      - Сомневаюсь, что он, например, перелезет через стену, - сказал Айлеви. - И милиции, и КГБ дан приказ стрелять без предупреждения. Но если ему удастся каким-то чудом попасть на территорию посольства или добраться до какого-нибудь западного журналиста в Москве, тогда Бенкс, госсекретарь и президент споют всей моей компании веселую песенку.
      - Я постоянно думаю о том, что если Додсон переберется через стену, его все равно не оставят на свободе в Америке. Сумасшедшая мысль, не правда ли?
      - Да, однако вы близки к истине. По-моему, наш старый любезный Чарли Бенкс получил приказ убрать Додсона, чтобы тот замолчал навеки, - сказал Айлеви и прибавил: - Вы, наверное, решили, что я аморальный псих? Наше правительство готово списать со счетов эти три тысячи американских летчиков из-за какой-то абстрактной идеи, называемой ими разрядкой международной напряженности. Черт побери, я даже не могу выговорить это.
      - Сэз, встретимся в Вашингтоне и побеседуем кое с кем из моих людей в Пентагоне. Я не собираюсь ввязываться в заговоры, но мы можем обсудить способы возвращения этих людей домой, не делая из них пешек в чьей-то большой игре.
      - Хорошо. Встретимся в Вашингтоне.
      - Кстати, - спросил Холлис, - что вы решили по поводу генерала Сурикова?
      - Я беседовал с ним в подвале антикварного магазина около получаса. Он мне не понравился.
      - Он и не должен вам нравиться. Вы не будете его "контролером". Он уезжает.
      - Ну, это уже другой вопрос. Но не думаю, что Суриков собирается заниматься чем-либо на Западе.
      - Многие люди, живущие на Западе, ничем не занимаются. И вас его дела не касаются. Только вытащите его туда.
      - Думаю, Сэм, что он умрет, когда покинет матушку Россию. Знаю я такой тип людей.
      - У него есть вера.
      - Мне бы хотелось попридержать его здесь для работы. Он стал бы агентом самого высокого ранга, какие у нас когда-либо были в советских войсках. Я передам его Берту Миллзу и...
      - Не надо мне вешать лапшу на уши, что он не выживет на Западе. Если в вас осталась хоть капелька человеческого сострадания, то вы бы заметили, сколько пришлось вытерпеть этому человеку. Если нам когда-нибудь удастся побороть эту систему, то только потому, что мы показали всем живущим здесь истинный источник света. Я раньше не понимал мотивов Сурикова, поскольку не задумывался о самом понятном и простом - человек хочет стать свободным, чего бы это ему ни стоило. Он вам передал обещанное, теперь вы выполните обещанное нами.
      - Ладно... я только подумал...
      - И увольняйтесь, Сэз. Вам это необходимо.
      - Да, знаю. Кстати, я просмотрел микрофильм и обнаружил там фото мистера Келлума, родившегося в СССР в городе Курске, Анатолия Владимировича Кулагина.
      Холлис кивнул.
      - Вот мы и раздобыли первого. А что по поводу миссис Келлум?
      - С ней еще много работы. Она может оказаться настоящей американкой и может не знать, кто на самом деле ее муж.
      - И что вы собираетесь с ними делать?
      - Несколько месяцев буду допрашивать их в подвале. Дик, как мы знаем, виновен, а Энн, насколько я понимаю, виновна потому, что связана с ним. Тем не менее мы не можем разбираться с ними в Америке в судебном порядке. Но я не могу держать их здесь взаперти вечно. Кроме того, они не годятся для "обмена", поскольку Советы никогда не затребуют их. Значит... - Айлеви почесал затылок. - Не знаю. А у вас есть какие-нибудь соображения? Что же мне делать с Диком и Энн, а, Сэм?
      - Почему бы не прострелить им головы и не утопить трупы в Москве-реке?
      - Превосходная мысль! И как только я об этом не подумал?
      - Мне пора идти, - напомнил Холлис.
      Айлеви коснулся его руки и сказал:
      - Когда я был молодым университетским либералом, я возмущался тем, что американские пилоты сбрасывали бомбы на вьетнамцев. И вот я стал совершенно взрослым человеком, насмотрелся вволю на хладнокровные убийства во имя моей страны, но теперь любой летчик от меня с презрением воротит нос.
      - Вы сделали свой выбор, Сэз.
      - Этот микрофильм просто невероятный ход контрразведки. Боже мой, Сэм, это же самый великий улов в истории! И теперь, имея в кармане штанов этих русских американцев, мы сможем взяться за разрешение проблемы самой "школы обаяния".
      - Поторговаться?
      Айлеви кивнул.
      - Три тысячи советских на три тысячи наших. Вот это перспектива. И мы должны вас благодарить за это. Вы сделали это, Сэм, и думаю, что вы вернете ваших людей домой.
      - Но в Вашингтоне есть люди, которым бы очень не хотелось их возвращения.
      - Мы над этим поработаем. Теперь вы сами стали достаточно влиятельным. Когда приедете в Вашингтон, вас примут как героя. Конечно, парадов не ждите. Все пройдет очень тихо. Но руководство ЦРУ и ваше начальство в Пентагоне представят вас к наградам. Настоящим наградам! Вас ждет беседа с президентом, и не удивляйтесь, если он лично приколет вам генеральские звезды. Я только что получил об этом телеграмму. Мне бы очень хотелось присутствовать там, если вы не возражаете.
      - Превосходно.
      - На этот раз вы превзошли меня, Сэм.
      - Просто именно мне попался Суриков, Сэз. И вы знаете это не хуже меня.
      - Не скромничайте. Ну... теперь несколько личных пожеланий... по поводу Лизы. Все, что я могу сказать - я очень рад, что это оказались вы, а не какой-нибудь хмырь из дипкорпуса.
      Холлис промолчал.
      - Желаю удачи и счастья вам обоим.
      - Спасибо. - Холлис пожал Айлеви руку.
      - Мы еще встретимся в лучшей обстановке, Сэм.
      Холлис повернулся и пошел к Лизе.
      У него сложилось впечатление, что все-таки Айлеви нравилось здесь, или, чтобы быть точным, ему было необходимо находиться здесь. Он нуждался в кагэбэшниках, и они нуждались в нем, иначе его давно бы вышвырнули из страны или просто убили. Вероятно, Сэз Айлеви стал живой легендой на Лубянке. Но теперь их противостоянию, похоже, подходил конец.
      Вдруг Холлису пришло в голову, что в словах Айлеви о "школе обаяния" есть какая-то нестыковка. Если три тысячи русских вернутся на Восток, а три тысячи американцев - на Запад, то равновесие установится... В таком случае, какая в этом выгода Сэзу Айлеви? Ответ: никакой.
      Глава 29
      Объявили посадку в самолет. Сэм и Лиза попрощались с сопровождавшими их сотрудниками службы безопасности.
      - Я пойду с вами, - сказал Берт Миллз.
      - Нет необходимости, - заметил Холлис.
      - У меня приказ.
      Холлис, Миллз и Лиза миновали пограничника с автоматом и направились вслед за стюардом к автобусу. В автобусе они оказались единственными пассажирами.
      - Свиньи, - пробормотала Лиза недовольно.
      У трапа самолета стояли четверо пограничников с автоматами.
      - Я тут покручусь немного, - сказал Миллз, когда они вышли из автобуса. - Но полагаю, вы без помех улетите домой. - Он пожал Холлису руку и добавил: - Всегда приятно работать с профи. - Затем пожал руку Лизе. Счастливо вам добраться домой.
      Холлис и Лиза поднялись по трапу навстречу улыбающейся стюардессе.
      - Привет, я - Джо. Буду обслуживать вас в бизнесклассе. Ну, как вы, друзья? - гнусавым голосом пролепетала она.
      - Все превосходно, Джо. А как вы? - спросил Сэм.
      - Прекрасно. - Джо заглянула в декларацию. - Вы наши дипломаты, покидающие страну, верно?
      - Верно, - подтвердил Холлис. - Поэтому мы добирались на частном автобусе и в сопровождении телохранителя.
      Лиза ткнула Холлиса под ребро. Джо улыбнулась и показала:
      - Бизнескласс - наверх. Я помогу вам с багажом? И сколько времени вы здесь пробыли?
      - Около двух лет, - ответила Лиза.
      - Бог мой! Вы, наверно, счастливы вернуться домой!
      - Да.
      - Ну, а я очень рада, что смогу помочь вам улететь отсюда. Устраивайтесь поудобнее, поднимусь к вам сразу после прибытия автобуса с остальными пассажирами.
      Холлис и Лиза поднялись по лесенке в салон бизнескласса и заняли свои места.
      У Холлиса мелькнула мысль, что самолет - искусная ловушка, а Джо выпускница "школы обаяния". Он рассмеялся.
      - Что тебя так рассмешило? - спросила Лиза.
      Холлис взял ее руку и сказал:
      - По-моему, эта страна уже достала меня.
      Дверь кабины открылась, и из нее вышел мужчина в синей форме.
      - Привет! Меня зовут Эд Джонсон. Я капитан. А вы полковник Холлис и мисс Родз?
      - Совершенно верно.
      Джонсон осмотрел пустой салон и оперся на подлокотник кресла.
      - Из посольства в Бонне я получил сообщение, что наши ребята угодили в небольшую передрягу в Москве.
      Холлис кивнул.
      - Команде самолета просто посоветовали проследить за обстановкой. Мне неизвестны подробности, только то, что писали газеты.
      - Они достаточно полно изложили суть дела.
      - Вы полковник ВВС?
      - Именно так.
      - На чем летали?
      - В основном на "F-4".
      - Превосходно.
      Джонсон и Холлис немного поболтали о самолетах, и пилот вернулся в кабину.
      - По-моему, Сэм, ты все-таки хочешь летать, - вздохнула Лиза.
      - Не думаю, что я приму подобное решение.
      - Но если бы ты смог, то вернулся бы к полетам?
      - Не знаю. Последний пилотируемый мною самолет разбился, когда меня в нем уже не было. И все же... иногда я чувствую в руках штурвал, чувствую, как работают двигатели, ощущаю вибрацию... - Он запнулся и вопросительно посмотрел на нее. - Понимаешь?
      - Ты так об этом рассказываешь, Сэм!.. Мне кажется, я понимаю тебя. Она пристально посмотрела ему в глаза. - Знаешь, Сэм, я чувствую, что почти полюбила Москву, и посольство для меня стало домом. Я уже скучаю по своей квартирке и кабинету, мне очень не хватает друзей. Не хватает Москвы. Мне кажется, что я сейчас заплачу.
      - Понимаю, - сказал Холлис. И он не лгал, потому что сам чувствовал какой-то необъяснимый прилив ностальгии. Ему самому было странно, что он тоскует по стране, где его чуть не убили. Что-то очень похожее он испытывал к Вьетнаму. Наверное, это бывает там, где человек очень много пережил.
      - Прости меня, - всхлипнула Лиза, вытирая глаза.
      В самолете появились другие пассажиры. Первым, кого Сэм увидел, оказался Майк Салерно. Журналист расплылся в улыбке и уселся напротив них.
      - Вы тоже возвращаетесь домой? - спросила Лиза.
      - Нет. Выпросил двухнедельный отпуск по состоянию здоровья.
      - Я оставлю вас на минуту, - сказал Холлис.
      Он поднялся со своего места, прошел в конец салона и посмотрел в окно. Внизу, на взлетной полосе, двое мужчин в коричневых пальто разговаривали с пограничниками. Берт Миллз по-прежнему стоял у автобуса. Один из мужчин подошел к нему и о чем-то заговорил. Берт показал ему свой дипломатический паспорт, потом указал себе под ноги, и Холлис представил себе, как Берт говорит: "Я останусь на этом месте до тех пор, пока самолет не улетит".
      Мужчина в коричневом пальто сказал что-то водителю, и автобус тут же уехал.
      Салон бизнескласса постепенно заполнялся пассажирами.
      - Вылет задерживается на несколько минут из-за погодных условий. Но вскоре мы будем в воздухе и бесплатно выпьем, - громко объявила Джо. - Все о'кей, джентльмены?
      Холлис вернулся на свое место.
      - Все в порядке? - спросила его Лиза.
      - Да.
      - Нервничаете, ребята? - заметил Салерно. - Вполне вас понимаю.
      Лиза раскрыла журнал "Вог".
      - Если мы будем жить в Штатах, то мне понадобится такая одежда, Сэм.
      Холлис заглянул в журнал мод.
      - Возможно, нам придется жить где-нибудь в другом месте.
      - Дамы и господа, - вновь объявила Джо, - вылет разрешается. Будьте любезны, пристегните ремни. Не курите. - Она напомнила правила безопасности во время полета и села на свободное место.
      Самолет медленно покатил по взлетной полосе. Сэм помахал в окно на прощание Берту Миллзу.
      - Взлетаем, - вздохнул Салерно.
      - До свидания, - почти шепотом сказала Лиза. - Я больше никогда не увижу эти места.
      - На ваше счастье, - отозвался Салерно.
      - Она любит Россию, - тихо сказал Холлис.
      - Попробовали бы вы, Лиза, пожить так, как живет большинство русских, и, уверяю вас, от вашей любви к России не осталось бы и следа, - убеждал ее Салерно.
      - Можно любить народ, не принимая и не любя систему, Майк.
      - Народ и есть система. И КГБ тоже часть русского народа.
      - Вы говорите, как он, - Лиза указала на Холлиса.
      - Эта страна безнадежна. Лучше я расскажу, что еще мне удалось узнать о Фишере. У него был забронирован номер в гостинице "Россия". Я отправился туда и выяснил, что он действительно добрался до Москвы. Я нашел одного английского туриста, который запомнил "понтиак", припаркованный напротив "России".
      - Ну и как вы думаете, что все это означает, Майк? - спросил Холлис.
      - Не знаю. А что об этом думают в посольстве?
      - Как же я могу вам ответить, если мы впервые слышим об этом?
      - Черт возьми, Сэм, вам отлично известно, что Фишер добрался до "России". Ведь из гостиницы он звонил в посольство и разговаривал с вами, Лиза.
      - Откуда вы знаете? - поинтересовалась Лиза.
      - У меня тоже есть свои источники информации. Так как же собираются разбираться с этим делом, а? Что предпримет контора Сэза Айлеви?
      - Сэз Айлеви занимается вопросами политики и не имеет никакого отношения к делу Фишера, - сказал Холлис.
      - Ну, ну, давайте-давайте, Сэм.
      Холлис задумался. О звонке Фишера в посольство знали только он, Лиза, Айлеви, Бенкс, посол и дежурный, который принял звонок.
      - Мы с вами обсудим это позднее, Майк.
      - Вы находитесь в американском самолете, который летит на высоте двадцати тысяч футов, - заметил Салерно.
      - Тем не менее оставим этот разговор до Франкфурта.
      Появилась Джо и предложила им шампанское. Салерно поднял бокал и по-русски произнес:
      - На здоровье!
      - У вас ужасное произношение. Где вы учили русский? - спросил Холлис.
      - В Берлитце.
      - Потребуйте деньги обратно, раз не способны произнести самый обычный тост.
      - Сэм, могу я поговорить с вами с глазу на глаз? Буквально минуту? Это не имеет никакого отношения к делу Фишера.
      - Лиза имеет официальный допуск к секретной информации. Поэтому вы можете говорить в ее присутствии.
      Салерно кивнул.
      - Не обижайтесь, Лиза. О'кей? Видите ли, я узнал, что ваши ребята в посольстве держат одного американца. Не знаю, шпион этот парень или нет. Возможно, он из тех, кто влип в Москве в неприятности и укрылся в посольстве. Очень странная история.
      - Да, необычная, - согласился Холлис.
      - Вы не возражаете, если я закурю? - Салерно достал из кармана пачку "Мальборо" и закурил. - Я знаю, в подвале посольства есть камеры. Мне намекнул об этом кое-кто из обслуги.
      Холлис испытующе посмотрел на Салерно. Выудил ли журналист что-нибудь о Келлумах или о Додсоне? Откуда он получает информацию?
      - Чепуха, - заявила Лиза.
      - Нет, отнюдь, - ответил Салерно. - Я знаю, что этот парень в камере нужен и КГБ. Он либо один из них, либо перебежчик, либо что-нибудь в этом роде.
      Холлис обратил внимание на то, как Салерно держит сигарету, привычным движением пальцев разминает ее. Но ведь американские сигареты нет необходимости разминать. Похоже, что Майк временами курил другие сигареты.
      - Вы курите советские сигареты? - спросил его Сэм.
      - Черт возьми, нет, конечно.
      - А когда-нибудь курили?
      - Нет, разве эту гадость можно курить? А что?
      - Да так, просто поинтересовался.
      Салерно затушил сигарету. К ним подошла Джо со свертком в руках.
      - Мисс Родз?
      - Да?
      - Меня попросили передать вам это после взлета. - Она протянула сверток Лизе.
      - Кто его передал вам? - спросила она.
      - Русский парень, служащий аэропорта, - ответила Джо. - Обычно брать что-либо на борт - против правил, но ведь сверток передан служащим аэропорта, и еще он сказал, что это прошло через рентгеновскую установку и все такое прочее. Так что с ним все в порядке. Русский сказал, что это прощальный подарок. - Она улыбнулась и ушла.
      Лиза смотрела на сверток.
      - Это икона, Сэм, отправленная в Информационную службу Соединенных Штатов в Вашингтоне. Ты обещал, что перешлешь ее дипломатической почтой.
      - Так я и сделал, Лиза. Я предупредил в почтовом отделении. А что они сказали тебе, когда ты принесла ее?
      - Я... я ее не приносила. Миссис Келлум сказала, что идет на почту, вот и захватила ее. Я сказала ей, что это разрешено. - Она взглянула на Холлиса. Сверток разворачивали. Липучка порвана. И пенопласт, которым я воспользовалась, тоже исчез.
      Холлис промолчал.
      - Я разверну ее.
      - Не надо. - Холлис схватил ее за запястье. Она вырвала руку и разорвала бумагу.
      - О... о. Боже!.. Сэм!.. - воскликнула Лиза.
      Холлис взглянул на икону. Прямо на лике архангела, почти полностью изуродовав его, в дерево были вдолблены серп и молот.
      Лиза посмотрела на Холлиса, собираясь что-то сказать, но слова застряли у нее в горле, и она не произнесла ни звука. На глаза навернулись слезы.
      Холлис взял Лизу за руку.
      - Какое варварство! - возмутился Салерно.
      Захрипел громкоговоритель, перекрывая голоса пассажиров, в салоне зазвучал голос.
      - Леди и джентльмены, к вам обращается капитан Джонсон. У нас возникли небольшие проблемы с электричеством, и мы получили указание приземлиться в Минске. Волноваться нет причин. Через пятнадцать минут мы приземлимся, а вскоре, надо надеяться, снова окажемся в воздухе. Пожалуйста, пристегните ремни. Спасибо за внимание.
      - Похоже, наше прощание с Россией преждевременно, - заметил Салерно и, улыбаясь, посмотрел на Холлиса.
      Глава 30
      "Пан Ам-747" приземлился в минском аэропорту. Холлис увидел, как к самолету направились подвижные трапы и автобусы для встречи пассажиров. Он взглянул на Лизу.
      - Ну, как ты?
      Она не отвечала.
      - Ее можно будет восстановить. Это может сделать реставратор. И ты даже не вспомнишь, что с ней случилось, - успокаивал он Лизу.
      Она отрешенно смотрела на него.
      - Какой позор, черт возьми! И кто только осмелился совершить это? говорил Салерно.
      - Я думаю, одно местное учреждение, - отозвался Холлис.
      - Вы имеете в виду КГБ? Вы хотите сказать, что они просочились и в посольство?
      Лиза дотронулась до руки Холлиса.
      - Я... я так себя чувствую, словно меня изнасиловали... осквернили. Она посмотрела ему в глаза. - Но почему? За что, Сэм?
      - Ты знаешь.
      - Да... но это настолько безжалостно, бесчеловечно. Так подло, низко, мстительно.
      - Таковы уж они есть.
      - Ах ублюдки... ублюдки!
      - Наверняка ее можно привести в порядок, Лиза, - сказал Салерно.
      - Я собираюсь сохранить ее такой, как есть, - вздохнула она.
      Салерно пожал плечами и посмотрел в окно.
      - Ни разу не бывал в Минске, - произнес он и взглянул на Холлиса. - А вы?
      - Я тоже.
      Губы Салерно сложились в тонкой усмешке.
      - Эй, братцы, а ваш дипломатический иммунитет действует здесь?
      Лиза перевела взгляд с иконы на него.
      - Вы же знаете, что он действует по всему Советскому Союзу. А зачем нам может понадобиться дипломатическая неприкосновенность?
      - Кто знает...
      Джо обратилась к пассажирам:
      - Леди и джентльмены, ремонт электросистемы может занять некоторое время. Будьте любезны, захватите с собой все ваши личные вещи. О'кей?
      Из кабины появился капитан Эд Джонсон. Он сделал знак Холлису.
      - Вы идите, а я вас догоню, - сказал Сэм Лизе и Салерно, а сам подошел к Джонсону. Они зашли в маленькую кухню.
      - Это не авария, полковник, - прошептал ему капитан. - Возникли другие проблемы. Из диспетчерской Шереметьева нам сообщили, что в салоне заложена бомба, и попросили приземлиться в Минске, в ближайшем аэропорту, способном принять эту машину. Все выглядит довольно подозрительно и странно. Я хочу сказать, действительно заложена бомба? Не ответив на наши вопросы, нам просто приказали приземлиться в Минске и не производить срочную эвакуацию. Они утверждают, что не желают беспокоить и пугать пассажиров, а также не хотят, чтобы самолет получил какие-либо повреждения. - Джонсон пристально посмотрел Холлису в глаза. - По-моему, это какой-то грязный розыгрыш. Просто кому-то понадобилось, чтобы самолет обязательно приземлился в Минске.
      - Может быть.
      - Это имеет какое-нибудь отношение к вам?
      - Вполне вероятно.
      - Я или команда можем чем-нибудь помочь?
      - Не подвергая себя опасности - нет. Послушайте, если я не доберусь до Франкфурта с вами, позвоните в Пентагон, генералу Вандермюллену. Это мой босс. - Холлис взял с кухонного столика бумажную салфетку и написал на ней номер телефона. - Вы только выскажете ему свое профессиональное мнение об этой вынужденной посадке.
      - Позвоню обязательно.
      - И никому ни слова, пока вы в воздушном пространстве Восточного блока. Даже вашему второму пилоту.
      - О'кей. Желаю удачи.
      Они пожали друг другу руки.
      Сэм спустился по трапу и в автобусе присоединился к Лизе и Майку.
      - Что понадобилось от тебя пилоту? - спросила она.
      - Твой номер телефона.
      - Зачем я вообще задаю тебе вопросы?
      - Сам не знаю.
      - Он хоть объяснил вам, что, черт побери, тут происходит, Сэм? спросил Салерно.
      - Нет.
      Автобус подъехал к терминалу, и пассажиров проводили в небольшой зал ожидания. Их встретили невысокий мужчина в мешковатом костюме горчичного цвета и довольно симпатичная женщина. Мужчина поднял руку, прося тишины.
      - Дамы и господа! - обратился он на плохом английском к пассажирам. В зале сразу воцарилось молчание. - Меня зовут мистер Марченко, я - сотрудник "Интуриста". Мне поручено поставить вас в известность, что вынужденная посадка самолета произошла не из-за аварии в электросистеме. Советские власти получили сообщение, что в салоне находится бомба...
      Все испуганно охнули.
      - Успокойтесь, пожалуйста. Бояться нечего. Тем не менее весь самолет придется тщательно обыскать. А это займет немало времени. Поэтому сейчас вас отвезут в гостиницу "Спутник", где вы сможете отдохнуть до завтрашнего утра.
      Сопровождавшая его женщина повторила это на немецком и французском языках. Холлиса удивила такая расторопность местных властей.
      - Мне что-то все это не нравится, Сэм, - прошептала Лиза.
      - Я скоро вернусь, - предупредил Холлис.
      - Вы куда? - спросил Майк.
      - В туалет.
      Холлис вышел из зала ожидания в коридор, но пограничник сделал ему знак вернуться.
      - Мне нужно в туалет, - по-русски сказал ему Холлис.
      - В зале ожидания есть туалет.
      - Там занято.
      - Неужели вы не можете подождать?
      - Мне уже невтерпеж.
      - Ладно, идите вон туда, - кивнул пограничник.
      Холлис вошел в туалет, поднял металлический ящик для мусора и с размаху швырнул его о кафельную стену. Буквально через секунду дверь туалета распахнулась, и внутрь ввалился пограничник. Холлис встретил его ударом в пах. Солдат издал утробный звук и сложился пополам. Холлис схватил его одной рукой за воротник шинели, другой - за ремень и головой вперед швырнул в стену. Тот застонал и упал на колени. Сэм отволок пограничника в кабинку, усадил его на унитаз и закрыл дверь. Потом поставил мусорный ящик на место и бросил в него шапку пограничника. Холлис вышел в коридор и направился к главному залу терминала. На стене в нише он увидел несколько телефонных автоматов. Опустив монетку, набрал номер минской междугородной связи и сказал оператору:
      - Соедините меня с Москвой, номер два-пять-два-ноль-ноль-один-семь.
      - Приготовьте шестьдесят копеек.
      Через несколько секунд еле слышный далекий голос произнес:
      - Капитан О'Ши слушает.
      Их прервал голос оператора:
      - Теперь опустите шестьдесят копеек.
      Холлис опустил в щель первую монету, проклиная про себя советскую телефонную систему. В тот же момент на плечо Сэма опустилась чья-то рука и оттащила его от телефона.
      - Полковник Холлис, все улажено. И не надо никуда звонить, - произнес представитель "Интуриста". - Отпустите его, - приказал он двум молодым пограничникам, державшим Сэма.
      - Какого дьявола вы прервали мой телефонный звонок?! - рявкнул на него Холлис.
      - Пройдемте, сэр. Вас ожидает мисс Родз, она очень беспокоится за вас.
      - Где она? - спросил Сэм.
      - В машине. Пожалуйста, позвольте представиться еще раз. Меня зовут мистер Марченко, я сотрудник "Интуриста". МИД поручило мне оказывать вам и мисс Родз особые знаки внимания. Пойдемте со мной.
      - Мы не нуждаемся в особых знаках внимания. И мы останемся здесь, в аэропорту.
      Марченко отрицательно покачал головой.
      - Нет, полковник. Мне даны строгие указания относительно вас. Мисс Родз уже давно ожидает вас в машине.
      Взгляд Холлиса скользнул по лицам пограничников и остановился на трех субъектах в кожаных плащах. Они стояли неподалеку, держа руки в карманах, и внимательно смотрели на него.
      - Я хочу, чтобы мисс Родз привели сюда, ко мне. - Сэм повернулся, снова набрал номер междугородней и сказал по-русски оператору: - Соедините меня с Москвой, два-пять-два-ноль-ноль-один-семь.
      - Полковник, не надо звонить. Мы опоздаем!
      - Куда?
      - На вертолет, сэр, - ответил Марченко, - который должен доставить вас назад в Шереметьево. В три тридцать пять рейс "Люфтганза" на Франкфурт. Этот самолет "Пан Ам" сегодня уже не вылетит. Пойдемте.
      Холлис просчитал в уме возможные варианты своего поведения, но все они казались бесперспективными.
      - Мы не спешим, - ответил он. - И мы останемся здесь. Я, кажется, уже просил, чтобы мисс Родз привели ко мне.
      - Но у нас нет выбора. Пришла телеграмма из Москвы.
      - Не сомневаюсь, что вы ее получили. Вопрос только, откуда - из МИДа или с площади Дзержинского?