Этот путь для савана

Сейгель нажал кнопку звонка и подождал. Через некоторое время он услышал звуки шагов по лестнице, затем дверь открылась и перед ним появилась Дженни.

На ней был желтый шелковый халат, волосы свободно падали ей на плечи. Она выглядела милой и привлекательной, но не вызвала у Сейгеля никакого желания.

— Хэлло, крошка, — сказал он и шагнул вперед, вталкивая ее в переднюю и закрывая за собой дверь ногой.

Глаза Дженни гневно вспыхнули, как только она узнала его.

— Тебе нельзя сюда приходить! Ты сошел с ума!

— А почему бы и нет? Мы одни, и нам никто не помешает.

— Ты должен сейчас же уйти.

— Миленький прием, — сказал он, улыбаясь и призывая на помощь весь свой шарм, который его еще никогда не подводил. — Не будь такой букой. Все в порядке. Никто не видел, как я пришел.

— Это нехорошо.

Он прошел вместе с ней в гостиную и включил свет.

— О, прелестно! Как тебе нравится быть одной? Не соскучилась по мне?

Дженни была возбуждена и возмущена.

— Если Пол вернется…

— Почему он вернется? — Сейгель упал в кресло и улыбнулся ей. — Расслабься. Он же уехал, не так ли?

— Да, но он может вернуться. Тебе нельзя здесь оставаться, Луи.

Он потянулся и схватил ее за руку.

— А где он? — спросил Сейгель, притягивая ее к себе. Какое-то время Дженни сопротивлялась, потом неохотно позволила усадить себя на колени.

— Это уже лучше, — продолжал он. — Послушай, я соскучился по тебе. А ты скучала по мне?

— Ну, скучала. Ты мог бы… Почему ты столько времени не показывался? — гневно спросила она. Сейгель засмеялся.

— Держу пари, что ты подумала, что я бросил тебя. Ты так подумала, правда?

— А если и так? — огрызнулась Дженни и выпрямилась у него на коленях. — Думаешь, очень жалела? В море есть масса других рыбок.

— Правильно, есть. — Он провел пальцами по ее позвоночнику и засмеялся, так как она задрожала и отпрянула от него.

— Не делай так!

— Я сделаю и еще кое-что!

— Не смей! — Она одернула юбку. — Ты должен уйти.

— О'кей, но ты пойдешь со мной. В конце улицы стоит мой автомобиль. Мы поедем в Хэни-бар и поужинаем с шампанским.

— Нет.

Но в ее голосе не было никакой твердости.

— Иди и оденься. Я подожду здесь.

— Не пойду. Он приподнялся.

— Ты хочешь, чтобы я отнес тебя наверх?

— Не смей!

— Ну, это мы еще посмотрим, детка. Прижав ее к себе, он приподнял ее. Дженни сопротивлялась изо всех сил.

— Отпусти меня сейчас же!

— Мы идем наверх.

Он внес ее в холл и начал подниматься вверх по лестнице.

— Луи, отпусти. Я разозлюсь! Поставь меня!

— Всему свое время.

Он поднялся наверх, заметил свет, пробивающийся из-за двери, распахнул эту дверь ногой и вошел в большую просторную спальню с двумя кроватями, на одной из которых громоздились платья, костюмы и нижнее белье.

Он усадил ее, продолжая все еще прижимать ее к себе.

— Уходи отсюда! — сердито крикнула она. — % не намерена больше терпеть это!

Сейгель с трудом сдерживал себя. Он никогда не позволял женщинам говорить с ним подобным образом, но сейчас он решил, что еще рано показывать свой характер.

— Я должен терпеть твое раздражение, детка, — сказал он мягко. — Ты выглядишь даже лучше, когда твои глазки сверкают.

Дженни немного смягчилась. Она никогда не могла противостоять комплиментам.

— А теперь, Луи, пожалуйста, иди вниз. Если Пол вернется… Сейгель сел на кровать.

— Где он?

— Не твое дело. А теперь иди и жди меня внизу.

— Значит ты не знаешь?

— Конечно, знаю, но это не твое дело.

Сейгель засмеялся.

— Серьезно, он сегодня вернется?

— Не думаю, но я не хочу рисковать. А теперь иди, пожалуйста, вниз.

Он встал, подошел к ней и обнял.

— Поцелуй меня, Дженни.

Она поколебалась, затем подняла свое лицо. Их губы слились в долгом поцелуе.

Она попыталась сопротивляться и оттолкнуть его, но он легко удержал ее, и она почувствовала, как ее сопротивление медленно исчезает.

— О, Луи… — вздохнула она, прижимаясь к нему.

Он подвел ее к кровати. Она покачала головой, но остатки решимости уже покинули ее. Глядя на него, она легла на спину. Глаза ее были затуманены, лицо пылало.

— Мы не должны…

— Где он, Дженни? — спросил он, склоняясь над ней.

— Кто где? — спросила она, вздрогнув.

— Твой муж. Где он? Дымка исчезла из ее глаз.

— Почему ты так этим интересуешься? Оттолкнув его, она села рывком.

— Конечно! Какая же я дура! Конечно! Сейгель настороженно посмотрел на нее.

— Что «конечно»?

— Так вот почему ты вдруг вспомнил обо мне, — сказала она со сверкающими от бешенства глазами. — Тебе нужно, узнать, где эта женщина? Конечно! Пол не зря говорил, что ты — один из бандитов Маурера. Какой же идиоткой я была! — Она вскочила на ноги. — Убирайся! Убирайся, пока я не позвала полицию!

Сейгель ухмыльнулся. Весь его шарм мгновенно пропал. Холодное и жесткое выражение его глаз испугало ее.

— Спокойно, детка, — сказал он тихо. — Не начинай ничего, если не уверена, что сможешь это закончить. Ты знаешь, где он, и скажешь мне это, или, черт возьми, я выбью это у тебя! Где он?

Дженни, вздрагивая, отступила назад.

— Я не знаю. Уходи!

Сейгель поднялся. Едва она раскрыла рот, чтобы закричать, он наотмашь ударил ее по лицу так сильно, что она упала на четвереньки, оглушенная.

Он наклонился над ней, поднял ее и, держа за локти, затряс так, что у нее запрыгала голова. После этого он ударил ее так сильно, что она перелетела через всю комнату и растянулась на кровати. Она лежала с трудом дыша, чувствуя себя так, будто попала под бомбежку.

Подбежав, он встал коленями на кровать, схватил ее за руку и, перевернув ее лицом вниз, стал выворачивать руку.

Она закричала от безумной боли, но он левой рукой ткнул ее лицо в подушку, заглушая крик.

— Где он?

Дженни никогда не была героиней. Боль в руке помутила ее сознание, и она заплакала. Он снова заломил ей руку.

— Нет! Не надо! Я скажу тебе! — закричала она.

— Давай, черт побери! Где он?

— Я не знаю, где он, но у меня есть его номер телефона, — рыдала она.

Он перевернул ее и впился взглядом в ее побледневшее лицо.

— Какой?

— Барвуд 99780.

Если ты врешь, значит ты соврала последний раз в жизни, детка!

— Оставь меня в покое, — рыдала она. — О, как мне больно.

— А теперь иди вниз и позвони ему. Поговори с ним. Скажи ему, как ты скучаешь без него. Я должен быть уверен, что он там.

— Хорошо, — задыхаясь сказала она так горячо, что Сейгель сразу же понял, что она говорит правду.

— Пошли, — прорычал он, рывком поднимая ее на ноги.

— Она, спотыкаясь, прошла через комнату к двери. Он пошел следом за ней по узкому коридору до верхней площадки лестницы. Он оказался у нее за спиной как раз в тот момент, когда она положила руку на перила.

Сейгель весь подобрался, когда она встала на первую ступеньку, и неожиданно изо всех сил ударил ее ногой в спину. От ее жуткого крика его нервы напряглись до предела.

Дженни перевернулась в воздухе и с глухим стуком упала на нижнюю площадку лестницы, ударившись затылком о пол с такой силой, что вздрогнул весь дом.

Глава 10

Конрад оправился от потрясения, вызванного смертью Дженни, дней через десять. Вначале ему казалось невероятным, что она мертва, и только на похоронах он окончательно осознал, что их несчастливому партнерству пришел конец.

Следователь, который вел это дело, пришел к заключению, что ее смерть явилась результатом несчастного случая. Было обнаружено, что высокий каблук одной из ее туфель запутался в бахроме шали. Следовательно, было ясно, что она оступилась, когда спускалась по лестнице, упала и сломала шею.

Конрад предоставил улаживать все формальности отцу Дженни, а сам оставался в новом убежище Фрэнси. Для Дженни он уже ничего не мог сделать, а ответственность за безопасность Фрэнси висела на нем тяжким грузом.

Конрад часто вспоминал последние слова О'Брайена: «Это не был несчастный случай… Феррари… мой сынишка…»

Как и каждый полицейский офицер в стране, он знал о Вито Феррари. Неужели Том хотел сказать, что Вайнер был убит, и что сделал это Феррари? Конрад предупредил Мак Кена, что Феррари может быть в городе, и попросил его проинструктировать своих людей, но Мак Кен в ответ сообщил, что никаких следов убийцы синдиката не обнаружено.

Но Конрад волновался. Если это Феррари убил Вайнера, то жизнь Фрэнси в серьезной опасности. Поэтому он принял максимум предсторжностей для ее охраны.

Он перевез ее в отель «Океан» в Барвуде, маленьком городке в пятнадцати милях от Пасифик-Сити. Отель был десятиэтажным зданием, построенным на краю скалистого обрыва, обращенного к морю.

Форест распорядился, чтобы им был предоставлен весь верхний этаж отеля. Специальные стальные двери преградили вход на верхний этаж. Двадцать самых надежных полицейских Мак Кена день и ночь патрулировали на лестничных площадках и этажах.

Приняв такие меры, Конрад постепенно убедил себя, что добраться до Фрэнси теперь совершенно невозможно.

Мэдж Филдинг и две женщины-полицейские не выпускали ее ни на мгновение из виду, и было решено, что до суда она не будет покидать своей комнаты.

Последние дни Конрад постоянно встречался с ней. Чем больше он общался с ней, тем больше в нем росла любовь к ней. Он был воодушевлен, когда обнаружил, что она, похоже, бывала разочарована, если другие обязанности вынуждали его отсутствовать.

Хотя им вместе было легко и беседы проходили без усилий, Конрад ощущал барьер, исключающий всякую близость между ними.

Ужасные преступления ее отца стояли между ними, и Конрад знал, что прежде, чем он сможет оказывать ей личную протекцию, нужно разрушить этот барьер.

Мэдж рассказала ей о Дженни, и несколько слов соболезнования заставили его почувствовать себя неловко.

— Для меня это удар, — сказал он Фрэнси, — но мы с Дженни все равно не могли бы жить вместе. Наш брак разрушился бы рано или поздно. Поэтому, это не совсем то, что бывает, когда теряешь любимого человека. Вы понимаете? Мне жаль ее. Она так любила жизнь.

Вечером, на десятый день после смерти Дженни, Конрад нашел возможность сделать первый шаг к более близкому взаимопониманию между ними.

Ему пришлось отлучиться в Пасифик-Сити для дачи показаний по делу, над которым он работал до смерти Джун Арно. Свои обязанности по охране Фрэнси он возложил на Ван Роша и был совершенно спокоен, так как доверял ему, как самому себе.

Он вернулся в отель вскоре после семи часов и сразу же прошел на верхний этаж.

Мэдж была свободна от дежурства и пришла к нему в номер.

— Все в порядке? — спросил он, распаковывая вещи.

— Нет, — ответила Мэдж. — Она меня беспокоит. Пол. Она несчастна и, думаю, боится.

Он перестал разбирать чемодан и быстро взглянул на нее.

— Боится?

Она кивнула.

— Да. Она не говорит ничего, но после твоего отъезда кажется подавленной и нервной. Если кто-нибудь стучит в дверь, она чуть из кожи не выпрыгивает. Она о чем-то размышляет, но, похоже, ни к чему не приходит. Я заметила это и раньше, но сейчас, мне кажется, стало хуже.

Конрад закурил сигарету.

— Было бы необычно, если бы она была спокойной. Время идет. Столько событий.

— Да, конечно, но я думаю, что здесь что-то другое. Скорее всего она размышляет о Вайнере. Она полностью не убеждена, что он умер в результате несчастного случая.

— Я думал, что она уже забыла об этом.

— Боюсь, что не забыла.

— Кто с ней сейчас?

— Ван.

— Я поговорю с ней, — сказал Конрад, представляя, что это может быть как раз тот случай, которого он ждал. Если только ему удастся разрушить барьер. Если бы только ему удалось привлечь ее на свою сторону.

Он пошел к номеру Фрэнси, отмечая по дороге бдительность четырех полицейских, размещавшихся в коридоре. У двери он задержался, затем позвонил и вошел.

Ван и две женщины-полицейские читали, Фрэнси стояла у окна, выходящего на море.

Когда Конрад вошел, она не обернулась. Он сделал знак, чтобы их оставили одних. Когда все вышли, он закрыл дверь и подошел к ней.

Далеко внизу был скалистый берег. Был отлив и полоска песка золотом сверкала в солнечном свете.

— Держу пари, вы многое бы отдали, чтобы поплавать, — сказала он спокойно. — Сожалею, что приходится держать вас здесь. Вам это уже надоело?

Она покачала головой, не глядя на него.

— Нет, не думаю, — ответила она безразлично.

— Я думал о вас, Фрэнси, — сказал он после затянувшейся паузы. — Вы подумали, что будете делать после суда?

— Похоже, нет особого смысла думать об этом, — ответила она усталым безразличным голосом.

— Почему вы так говорите?

— Это же очевидно, не так ли? Пит сказал, что они никогда не позволят мне дать показания, так зачем мне думать о будущем? Он посмотрел на нее.

— Бога ради, Фрэнси! Вы не должны так говорить! Здесь вы в безопасности. Никто не сможет добраться до вас, и вы будете в безопасности до суда, — В безопасности? — переспросила она, наклоняясь, чтобы увидеть песок внизу. — Вы и Питу говорили то же самое, а он уже мертв.

— Я не говорил бы так, если бы хоть на мгновение подумал, что вам что-то угрожает, — спокойно сказал Конрад. Она быстро повернулась и посмотрела ему в лицо.

— Я не понимаю…

— Да, не понимаете. — Он отошел от нее. — Я обещаю, что никто до вас не дотронется. Даю слово.

Она, повернулась спиной к окну и смотрела, как он расхаживает по комнате. В ее глазах появилось заинтересованное и удивленное выражение.

— Это Вайнер вбил вам в голову мысль, что Маурер всемогущ, — продолжал Конрад. — Я не собираюсь утверждать, что он не будет пытаться добраться до вас. Обязательно будет. Но, уверяю вас, успеха он не добьется. Это место очень хорошо охраняется. Я обо всем подумал. — Он остановился и посмотрел на нее. — Вы не знаете, как я потел над этим. Значит, вы не чувствуете себя в безопасности?

— Нет.

— Но почему?

— Я никак не могу забыть, что говорил Пит. — Она вдруг села. — И я хочу еще раз вам это повторить. Пит сказал, что никакая сила на земле не спасет меня, если я заговорю. Он сказал, что его уже никто не может спасти, и он мертв. — В ее голосе прозвучала истерическая нотка. — Пит сказал, что его время истекает! Он сказал, что Маурер может купить любого полицейского, который охраняет его. Откуда я знаю, не купил ли уже Маурер этих женщин, которые сидят со мной?

Конрад был очень удивлен, и даже шокирован, поняв, как работают ее мысли.

— Вы не должны так думать, — сказал он и схватил ее за руки. — Посмотрите на меня Фрэнси. Я люблю вас. Разве вы не видите, что я люблю вас? Я клянусь вам, что никто вас не тронет. Вам не о чем беспокоиться.

Она с удивлением смотрела на него.

— Вы любите меня? Вы? Я не думала…

— Я и не предполагал, что вы думали об этом, — спокойно сказал Конрад. — Я не собирался говорить вам этого, но я не могу, чтобы вы думали, будто вам что-то угрожает. Вы мне дороже, чем жизнь. Вы не должны подозревать Мэдж и двух других женщин. Им можно доверять. Они очень надежны и не допустят к вам никого, так же как и я.

Она отпрянула от него.

— Но как вы можете любить меня? Вы же все знаете обо мне. Вы не можете меня любить.

— Послушайте, Фрэнси! Прекратите говорить чепуху. Вы не можете отвечать за своего отца.

Она с горечью посмотрела на него.

— Легко говорить, — сказала она. — Говорить очень легко. Вы не знаете каково это, когда люди пальцем показывают на вас, шепчутся за спиной, убирают детей с вашей дороги. Вы не знаете, что значит оказаться загнанной вопящей толпой, как была загнана я в ту ночь, когда убивали моего отца. И теперь это все начнется снова. Какая же я дура, что все рассказала вам! Что за дура!

Он встал перед ней на колени.

— Фрэнси, если позволите, я позабочусь о вас. Я все продумал. Я увезу тебя сразу после суда. Мы вместе начнем новую жизнь. Я хочу жениться на тебе. Никто не будет знать, куда мы уедем. Поедем в Англию. У меня там есть друг, который хочет, чтобы я вложил немного денег в его фирму. Он хочет, чтобы я стал его партнером. Есть дом, где мы сможем жить, никто вас там не знает. Позвольте мне позаботиться о вас. Позвольте мне построить для вас новое будущее.

Она резко поднялась и, не глядя на него, подошла к окну.

— Будущее? — горько спросила она. — Но у меня нет будущего. — Она смотрела на красный огненный шар, медленно опускающийся за горизонт и отбрасывающий красные отблески на поверхность моря. — Мое время уходит. Пол. У меня нет никакого будущего, есть только настоящее.

* * *

— Это должно выглядеть как несчастный случай, Джек, — сказал Голович. — Если появится хоть малейший повод считать это убийством, с нами покончено. Большое расследование выведет нас из игры. Суд такая штука — как только начнут давить, кто-нибудь да расколется. Поэтому это обязательно должно выглядеть как несчастный случай.

Маурер сгорбившись сидел за столом. Его маленькие глазки гневно сверкали.

Уже десять дней он обдумывал, как ему добраться до Фрэнси Колеман, но мощная оборонительная стена, возведенная Конрадом, обескураживала его.

— Она должна умереть! — орал он. — Единственный способ добраться до нее — поджечь отель. Затем, когда копы вытащат девчонку, мы набросимся на них.

Голович умоляюще сложил руки.

— Нам нужно придумать другой способ. Нам нельзя это делать подобным образом. Это прикончит нас.

Маурер вскочил с места и забегал по кабинету.

— Какой другой способ? Черт побери! Нет никакого другого способа! Как нам добраться до нее, если мы не выкурим ее из отеля? На кой черт это обязательно должно выглядеть как несчастный случай?

Голович скривил свое блестящее от пота лицо. Последние десять дней были очень опасны и трудны для него. Для него было большим облегчением, когда Маурер послал за ним и предложил забыть все, что он говорил на их последней встрече. Он понимал, что сейчас Маурер не может обойтись без него. Проблема была слишком серьезна, чтобы он мог сам с ней справиться.

— Феррари смог бы это сделать, — сказал Голович. — Уверен, что смог бы.

Маурер остановился и внимательно посмотрел на него.

— Он все еще в городе?

Голович, ожидающий взрыва, с готовностью кивнул.

— Он сейчас как раз в баре.

— Мы распишемся в своей полной беспомощности, если пригласим его, Эйб, — сказал Маурер. — Ты понимаешь это.

— Но мы действительно беспомощны. Я бы его не приглашал, если бы мы не провалились с попыткой убрать Вайнера. Я знаю, ты осуждаешь меня, но другого выхода не было, как нет и сейчас. Если кто-нибудь и сможет добраться до девчонки, то только Феррари.

Маурер вернулся к своему столу и сел. Он уставился в него, сморщив лицо и сузив глаза. Несколько минут он размышлял, затем снял трубку.

— Луи? Попроси Феррари зайти ко мне в кабинет. Он в баре. Голович сел. Это было моментом его триумфа. Он чувствовал себя отмщенным. Теперь Маурер делал то, что следовало делать.

— Ты правильно делаешь, Джек, — сказал он. — Это — единственный способ.

Маурер поднял голову.

— Ты обманываешь себя, Эйб, — сказал он почти мягко. — Ты думаешь, что я поступаю по-твоему, но это не так. — Феррари позаботится о девушке, а я позабочусь о нем. Надеюсь, теперь тебе видна разница между управлением организацией и тем, чтобы позволить организации управлять собой?

Голович сжался.

— Позаботиться о Феррари? Что ты этим хочешь сказать? Маурер показал зубы в ухмылке, которая сделала его похожим на волка.

— Увидишь, Эйб.

Они сидели, глядя друг на друга несколько долгих минут, потом дверь открылась и вошел Феррари. Он бесшумно прошел по комнате, взобрался на кресло, повозился там, устраиваясь поудобнее, и посмотрел на Маурера настороженными блестящими глазами.

— Относительно девушки, — сказал Маурер. — Она меня беспокоит. Эйб говорит, что ты можешь уладить это. Сможешь? Феррари поднял брови.

— Конечно. Это моя работа — улаживать такие дела. Глаза Маурера сверкнули, но лицо оставалось непроницаемым.

— Я заплачу десять грандов. Феррари покачал головой.

— Двадцать. Если бы это дело стоило десять, ты бы сделал его сам.

Маурер пожал плечами.

— О'кей, я не торгуюсь. Значит двадцать. Почему ты так уверен, что сможешь справиться с этим делом?

— У меня никогда не было промахов, и я не собираюсь их совершать. Ты ищешь трудности, я ищу решение…

— Это должно выглядеть как несчастный случай. Феррари кивнул.

— Это и будет несчастный случай. Лицо Маурера стало пурпурно-красным:

— Ты даже не знаешь, где она! Ты ничего не знаешь об обстановке. Как ты можешь так уверенно говорить об этом? Феррари насмешливо улыбнулся.

— Фрэнси Колеман находится в отеле «Океан» в Барвуде. Живет на верхнем этаже в комнате, выходящей на море. Там двадцать человек охраны, пятеро в помещении, где она находится, пятеро охраняют верхний этаж, пятеро в трех комнатах под ее окнами, и пятеро — отдыхают. Никто не может войти в отель без специального пропуска. Никого не подпускают к верхнему этажу. Лифты поднимаются только до девятого. Три женщины-полицейские находятся с ней круглые сутки и не спускают с нее глаз. Когда она принимает ванну, дверь остается открытой и одна из женщин сидит снаружи. Ей не разрешается покидать комнату. Нет никакой возможности взобраться по стене до ее окна, так как окна внизу охраняются. Крыша перпендикулярна к зданию, и единственное слуховое окно охраняется днем и ночью. Что заставило тебя думать, что я не знаю обстановки?

Маурер почувствовал, как холодок пробежал у него по спине. Он смотрел на Феррари так, будто тот вдруг превратился в змею.

— Ты лжешь! Откуда ты все это знаешь? Я наблюдал за отелем днями и даже не обнаружил комнату, где она находится! Феррари улыбнулся.

— Но ты любитель, а я — профессионал. Маурер проглотил это оскорбление, так как чувствовал, что оно справедливо.

— Но откуда ты узнал?

— Я поднимался на десятый этаж. Слушал и наблюдал. Я даже видел ее.

Маурер изумленно смотрел на него.

— Ты там был? Но как ты туда забрался?

— А вот это мой секрет, — ответил Феррари. После долгой паузы Маурер сказал:

— Ладно, о'кей. Тогда расскажи, каким образом ты сделаешь так, чтобы ее смерть выглядела случайной.

Феррари скрестил свои короткие ножки, зевнул, потянулся и положил руки на колени.

— Интересная задача, трудная, но решаемая. Я думаю, что только один человек в мире сможет ее решить.

— Ты, действительно, сможешь ее решить?

— Я дорожу своей репутацией. Если я не решу ее, ты не заплатишь мне ни дайма. А это не мало, не так ли? Но ты заплатишь. Я решу ее.

— Но как ты это сделаешь?

— Это мое дело. Я никогда не обсуждаю своих планов. Мне нужны две вещи. Мне некогда заниматься этим самому. Мог бы ты сделать их для меня?

— Что?

— Мне нужен самолет и пилот высшего пилотажа. Маурер выпучил глаза.

— Пилот высшего пилотажа? Может ты хочешь посадить самолет на крышу отеля? Феррари улыбнулся.

— Ничего такого рискованного. Я просто хочу, чтобы он отвлек внимание. Трюк, действительно, очень прост. Ты видел хорошего фокусника? Когда он выполняет фокус, то добивается, чтобы вся аудитория смотрела на то, что получается, а не на то, как он это делает. Пилот отвлечет внимание и позволит мне выполнить свою работу.

— Я достану тебе самолет и пилота высшего пилотажа. Когда они тебе нужны? — спросил Маурер.

— Сегодня среда. Ну, скажем, в пятницу? Мне нужно будет поговорить с пилотом. Я должен проинструктировать его.

— Когда ты ее пристукнешь? — спросил Маурер.

— В субботу вечером. Это удобное время. Выстиранное белье привозят в субботу вечером, — сказал Феррари и сполз с кресла.

— Белье из прачечной? — растерянно переспросил Маурер. — Какое это имеет отношение к делу?

— Самое непосредственное, — ответил Феррари и направился к двери. Я приду сюда в субботу утром. Пришли ко мне пилота, чтобы я смог с ним поговорить.

Он вышел и закрыл дверь. Маурер глубоко вздохнул.

— Что ты об этом думаешь, Эйб?

— Думаю, что он сделает это, — ответил Голович.

— Маурер кивнул.

— Думаю, ты прав. Ловкий змееныш, не правда ли? — Маурер встал. — У меня есть дела, Эйб. Скажи Луи, пусть зайдет ко мне.

Голович внимательно посмотрел на него и, ничего не прочитав на лице Маурера, вышел.

Тот принялся расхаживать по комнате. Через несколько минут вошел Сейгель.

— Вы меня звали, босс?

— Да, — ответил Маурер. — Садись, Луи. Сейгель сел. Он со страхом смотрел на Маурера.

— У меня есть для тебя работа, Луи, — мягко сказал Маурер. — Феррари едет в отель «Океан» в Барвуде вечером в субботу. Ты тоже поедешь туда. По пути назад ты должен встретиться с ним. Тебе нужно позаботиться о нем для меня.

Сейгель вытаращился на него.

— Феррари?

— Точно.

— Вы хотите, чтобы я его прикончил?.

— Именно так.

— Бога ради, мистер Маурер!…

— Именно это, Луи, — повторил Маурер. — Либо он, либо ты, Луи.

Каждый уик-энд отель «Океан» был переполнен, и в эту субботу бассейн и обширные лужайки были забиты людьми, приехавшими сюда из Сан-Франциско, и даже из Лос-Анджелеса покупаться и позагорать.

Конрад сидел в плетеном кресле под тенистым деревом и наблюдал, как люди играли, загорали, судачили вокруг бассейна. Он все время следил за длинным подъездом, который вел к отелю, ожидая прибытия машины Фореста.

Около половины пятого он заметил его машину. Он встал и помахал рукой. Машина резко остановилась. Из нее вышел Форест, что-то сказал шоферу, затем пошел через лужайку к Конраду. Машина поехала к отелю. Он подошел к Конраду.

— Хэлло, Пол, — сказал он. — Вы неплохо устроились. Масса хорошеньких девушек, есть на ком остановить глаз.

— Слишком их много, — ответил Конрад, подавая Форесту другое кресло. — Я не думал, что здесь бывает так много народа на уик-энд. Мои ребята с ума сходят, проверяя у них пропуска.

— А они их проверяют?

— Снаружи это бесполезно, но у каждого входящего в отель проверяют. Форест сел.

— Как дела?

Лицо у Конрада изменилось.

— Она в достаточной безопасности, но становится все более подавленной. Боюсь, что Вайнер посеял много сомнений в ее голове. Теперь, когда шок, вызванный смертью Вайнера, прошел, она сожалеет о своем признании. С ней у нас могут быть неприятности позже. Она даже может попытаться отказаться от своих показаний.

— Ты так и не добился от нее подписи под показаниями? Конрад покачал головой.

— Нет. Она не станет их подписывать. Она думает, что пока она не подписала их, Маурер не станет охотиться на нее. Рассуждение, конечно, наивное. Маурер с гораздо большей вероятностью попытается добраться до нее до того, как она сделает письменное заявление, чем после того, как она это сделает. Я ей говорил об этом до тех пор, пока не посинел, но так ничего и не добился. Дело в том, что она все больше боится. Мне бы хотелось, чтобы вы поговорили с ней сами. Я , больше не могу.

Форест быстро взглянул на Конрада, затем подался вперед и похлопал его по колену.

— Эта девушка для тебя что-нибудь значит. Пол?

— Вы очень сообразительны, сэр, — ответил Конрад, криво улыбаясь. — Ну что ж, я отвечу. Она настолько много значит для меня, что я попросил ее выйти за меня замуж. Я безумно люблю ее.

Форест кивнул, снял шляпу и вытер лоб носовым платком.

— А она любит тебя? Конрад покачал головой.

— Думаю, нет. Она не в состоянии думать обо мне. Она считает, что у нее нет будущего.

Форест посмотрел на загорающую на лужайке высокую стройную девушку в белом купальнике, лежащую на спине с закрытыми глазами.

— На свете есть много девушек и немало красивых. Пол. Только выбирай. Мне не хотелось бы вмешиваться в твою жизнь, но мне кажется, что ты сделал не вполне удачный выбор.

— Это из-за ее отца?

— Да. Я тебя высоко ценю, Пол. Когда-нибудь ты станешь окружным прокурором. Если же ты обзаведешься женой с таким прошлым, то карьеру тебе не сделать.

Конрад беспомощно зашевелился.

— Я знаю, что вы думаете обо мне, сэр, и ценю это, но карьера не самое главное в жизни для меня, в жизни, когда встречаешь женщину, с которой хочешь провести остаток своих дней. Бог с ней, с карьерой. Я так думаю.

Форест достал сигару, откусил кончик и закурил.

— Ладно, хорошо, это твое дело. Какие у тебя планы. Пол?

— В настоящий момент никаких. После суда я надеялся отвезти ее в Англию. Я говорил ей об этом, но она не желает даже думать о будущем. Она говорит, что ей осталось очень мало жить. Она не может отделаться от мрачного предчувствия, что скоро умрет.

— Не могу сказать, что я осуждаю ее, — спокойно заметил прокурор. — Она выступает против самой мощной гангстерской организации в стране. Ее показания разнесут в клочки рэкет на миллионы долларов, и Маурер не такой человек, чтобы упустить из рук такое богатство. Честно говоря. Пол, я думаю, что у нее небольшой шанс выжить.

Конрад сжал кулаки.

— Они не смогут здесь до нее добраться. Реальная опасность появится, когда она войдет в здание суда.

— Ты абсолютно уверен, что здесь она в безопасности? Конрад кивнул.

— Да, уверен. Для начала они должны хотя бы знать, что она здесь.

— А ты уверен, что они не знают? Конрад напрягся и посмотрел на Фореста.

— На что вы намекаете, сэр? Вы думаете, они знают, где Фрэнси?

Форест пожал своими мощными плечами.

— Я не знаю, но Маурер не дурак. Дженни знала об этом отеле, Пол?

— Дженни? Почему вы об этом спрашиваете?

— Так она знала об этом отеле?

— Мне пришлось оставить ей номер телефона. Она оставалась совсем одна, сэр. Я не хотел, чтобы она не знала, где я. Но я внушил ей, насколько это секретно.