Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Святой Лейбовиц (№2) - Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь

ModernLib.Net / Альтернативная история / Биссон Терри / Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь - Чтение (стр. 21)
Автор: Биссон Терри
Жанр: Альтернативная история
Серия: Святой Лейбовиц

 

 


– Не знаю. Я ничего не видел.

«Бум!» Интервал между выстрелами составлял примерно полторы минуты.

– Похоже, что звук доносится откуда-то оттуда, – сказал Левион, указывая в долину.

– При боковом ветре так и должно казаться, – ответил Онму Кун, не сводя глаз с Последнего Пристанища.

После четвертого «Бум!» он ткнул пальцем в сторону Столовой горы. И действительно, оттуда поднимался тонкий столб порохового дыма.

Пятый «Бум!» поднял столб пыли примерно в двухстах шагах от аббатства.

– Проклятье! – заорал контрабандист. – Он целится в нас!

Шестой «Бум!» – ядро упало посреди дороги перед аббатством, описав дугу, влетело в открытые ворота, срикошетило от каменной балюстрады вокруг розария и, подпрыгивая, улетело в монастырь, прямо в трапезную. Оттуда раздались крики, и монахи кинулись вон из здания.

– Укрывайтесь! – завопил Заяц. – У него еще осталось два ядра!

Но выстрелов больше не последовало. Монахи, сидевшие за своим постным завтраком, были крепко перепуганы. Впрочем, повреждения претерпела лишь кухня. Во время обстрела Онму дал понять, что знает слишком много. Было найдено ядро, и, хотя оно деформировалось и сплющилось, на нем удалось обнаружить несколько выцарапанных букв на иврите. Над ними собрались специалисты. Та часть надписи, которую удалось разобрать, гласила: «…Да принесет хлеб насущный весна на Земле». То было благословение пище.

– Имеется в виду попадание в цель, – сказал переводчик.

В кабинете аббата было немедленно собрано совещание. Был приглашен и Чернозуб, назначенный истолкователем, поскольку он знал Онму Куна не хуже прочих, но лучше всех говорил на его диалекте.

Его нашли в гостиничке.

– По какому праву ты тут пребываешь, добрый человек? – спросил он у Онму Куна.

– Я был приглашен, – сказал Заяц.

– Кем?

– Аббатом Олшуэном, кем же еще?

– По настоянию кардинала?

– Наверное.

– Аббат знает, чем ты занимаешься?

– Понятия не имею. Но если даже и знает, я не могу и не хочу таскать сюда свой товар. И никогда этого не делал.

– Значит, ты закопал их в пустыне и оставил до тех пор, пока снова не отправишься в дорогу. И ты их откопал.

– На этот раз откопал их старик. Мне не повезло. Я думал, он никогда не спускается вниз и у него никогда не бывает гостей. Я в первый раз использовал это место. Мне и в голову не могло прийти, что он осквернит могилу.

– Он слегка не в себе, но далеко не дурак. Он понял, что это не могила. Так что он выкопал твою пушку и наградил нас посланием из нее.

– Должно быть, он забил самый большой заряд, чтобы покрыть такое расстояние. И целился под углом в сорок градусов.

– Стрелял примерно на пятьсот футов выше нас.

– Он пытался убить кого-то?

– Старый Бенджамин? Нет. Он рассказал аббатству о тебе и о твоих делах.

– Я лучше уеду.

– Что было во второй могиле?

– Ружья.

– Если ты собираешься потребовать обратно свой товар, кто-то отправится с тобой. Нас тут шестеро. И любой из нас справится с тобой.

– Даже ты? – расхохотался Заяц.

Чернозуб так ему врезал, что тот отлетел в угол. Задохнувшись, Онму посмотрел на него удивленно, но без гнева.

– Почему ты это сделал, брат Сент-Джордж?

– Чтобы показать тебе: если ты собираешься поссориться со стариком из-за своих пушек, тебя не ждет ничего хорошего.

– Но они же мои! Они для Кузнечиков, а я вождь.

– Ты знаешь, что это вранье. Ты сам мне рассказывал, что работаешь на комиссионных.

– Конечно, если я продаю их. А если теряю, то они мои.

– Не понимаю.

– Я должен расплатиться за них. Кому, ты думаешь, они принадлежат? Кардиналу Коричневому Пони?

– Не знаю, но сомневаюсь. Может, мэру Диону. Но кто бы их ни продавал, ты всего лишь посредник.

– Я еще и вождь! Конечно, тайный.

Онму Кун исчез из аббатства этой же ночью и никогда больше не возвращался. Принадлежность к королевскому племени была непременной предпосылкой для избрания на пост вождя, и Нимми сомневался, что хоть один Кочевник к северу от Нэди-Энн признает его претензии. Гай-Си, оседлав лошадь аббата, галопом помчался к Последнему Пристанищу, чтобы защитить старого еврея и, если удастся, выторговать у него оружие. Он вернулся на другой день, таща с собой одну пушку и рассказал о двух пустых могилах, уточнив, что вторую могилу Бенджамин не раскапывал. По всей видимости, Онму Кун выкопал свои ружья и исчез восвояси. Таким образом аббатство Лейбовица обзавелось современным орудием, правда, без боеприпасов. Абик Олшуэн запер его в подвале вместе с ржавым оружием прошлых веков.

Послушники доложили, что между кардиналом и аббатом произошло еще одно громкое выяснение отношений за закрытыми дверьми. На этот раз речь шла об оружии. Коричневый Пони был разгневан и подавлен; он рассказал Чернозубу, что, по мнению Олшуэна, гостеприимством аббатства злоупотребляют.

– Теперь он знает, что Зайцы вооружаются, – сообщил он Нимми. – И боится за судьбу монастыря – если Ханнеган заподозрит, что монахи имеют к этому отношение. Он хочет, чтобы люди Джинга покинули обитель.

– Но они ни в чем не замешаны!

– Да, но мысль о монахах-воинах противоречит идее христианства, как ее понимает почтенный Абик. Для него ситуация скандальна. И вскоре нам придется уходить отсюда.

– Неужели старухи Зайцев в самом деле избрали Онму Куна вождем, как он утверждает?

– В стране Зайцев все покрыто тайной, Нимми. Для них важна не столько законность, сколько практичность. Если люди в битве следуют за каким-то человеком, значит, он вождь. А если нет, значит, нет, что бы там ни говорили Виджусы.


Как раз к середине великопостных дней посыльный из Хан-неган-сити доставил сообщение, адресованное всем епископам.

Подписано оно было Урионом Бенефезом и семью другими кардиналами. В нем говорилось, что через шесть недель после пасхи в Новом Риме будет созван Генеральный совет Церкви, на котором должны присутствовать все епископы и аббаты, способные совершить путешествие. Цель совета – обсудить новое законодательство о конклавах.

– Только суверенный понтифик имеет право созывать Генеральный совет, – сказал Коричневый Пони и отказался поставить свою подпись. Олшуэн тоже отказался. Посыльный пожал плечами и уехал.

Вушин прибыл на следующий день. Его тепло встретили Коричневый Пони, Чернозуб и желтая гвардия, но доставленное им сообщение носило несколько странный характер. Как и предполагалось, конклав собирается в Валане. По всей видимости, курия знала о предполагаемом созыве Генерального совета. Сообщение было выдержано в гневных тонах, а последний абзац угрожал отлучением от церкви любому кардиналу, который прибудет на это ублюдочное сборище в Новом Риме, «где раскольники и еретики попытаются возвести на Святой Апостольский Престол известного содомита». Документ был подписан Аменом, Episcopus Romae, servus servorum Dei[33], но Коричневый Пони усомнился в подлинности подписи и в языке послания, которые принадлежали явно не Спеклберду.

– Дела становятся хуже некуда, – сказал Красный Дьякон. – Мы должны уезжать как можно скорее.

Глава 20

«Мы считаем, что для ежедневного обеда, проходит ли он в шестом или девятом часу, на каждом столе достаточно двух блюд, что учитывает и потребности больных; если же некто по какой-то причине не может есть, да оставит он свою трапезу остальным».

Устав ордена св. Бенедикта, глава 39.

Весь этот год Чернозубу казалось, что он постоянно в дороге. На этот раз у них не было кареты до Валаны. Восемь человек с шестнадцатью лошадьми скакали по папской дороге на север. В нескольких милях от проселочной дороги, что вела к жилищу Шарда и в горы к Новому Иерусалиму, кардинал Коричневый Пони остановился, подозвал к себе Вушина с Чернозубом и объявил, что придется обогнуть весь этот район.

Чернозуб запротестовал.

– Милорд, единственный, из-за которого нужно ехать в объезд, – это я. Я могу, прикрываясь зарослями, двинуться на восток, проехать несколько миль на север и еще до темноты встретить вас на дороге.

– Нет, – сказал кардинал. – Я не хочу, чтобы видели хоть одного из нас. Вушин, направь человека к страже уродцев с посланием для магистра Диона. На самом деле оно не столько для мэра, сколько для Шарда, но тот подчиняется только приказам Диона.

– Почему бы не послать меня? – спросил Топор.

– Нет. Шард тебя помнит.

– Он помнит всех нас, – сказал Нимми. – Когда прошлой осенью мы ехали в аббатство, он выскочил с ружьем и стал стрелять.

Топор отъехал посоветоваться с монахами-воинами. Вернувшись, он сказал:

– Предлагаю Гай-Си. Он маленький, попасть в него трудно, и, кроме того, у него самая быстрая лошадь. Если он не сможет найти объездной путь, то подождет до темноты – и галопом прямиком в Проход козлов отпущения. Скоро выйдет луна.

Коричневый Пони кивнул и, подозвав к себе Гай-Си, проинструктировал его, что тот должен избегать всяких контактов с семьями, охраняющими проход.

– Диону передай следующее: «На востоке открой ворота для Диких Собак и Кузнечиков. На западе шли подарки курии». Повтори, пожалуйста.

– «На востоке открой ворота для Диких Собак и Кузнечиков. На западе шли подарки курии».

– Отлично. Затем напомни ему, что именно мы с Нимми видели в руках у Ханнегана. Из аббатства я послал ему сообщение об этом. Если он получил его, то будет знать, что нужно делать. В завершение он снабдит тебя основательно груженным вьючным мулом. Покидай Новый Иерусалим с западной стороны и как можно скорее добирайся до Валаны.

Гай-Си спешился, отдал поклон кардиналу и уселся на обочине дороги.

– Он будет ждать до темноты, – сказал Топор. – Я тоже думаю, что так безопаснее.

Коричневый Пони посмотрел на Чернозуба.

– Почему ты так разочарован? – спросил он.

– Ничего особенного, милорд.

– Ты надеялся как-то выяснить, не находится ли Эдрия в доме своего отца?

– Я понимаю, что это бессмысленно. И опасно.

– Не переживай. Гай-Си может спросить у мэра о ней.

– И получит такой же правдивый ответ, какой я услышал от вас?

Коричневый Пони пожал плечами.

– Я не могу диктовать Диону, что ему говорить или делать, разве что речь идет о моем имуществе.

В первый раз кардинал упомянул о принадлежащем ему арсенале, но не это волновало Чернозуба.

– Милорд, мне бы хотелось, чтобы Гай-Си не упоминал об Эдрии при Дионе.

– Почему?

– Потому что, когда Гай-Си расскажет ему об оружии, которое мы видели в руках у Филлипео, он начнет думать о шпионах и предателях. А Эдрия как раз в это время убежала из дому. Мы знаем, куда она направилась, но мэр может этому не поверить.

Кардинал опустил глаза на сидящего Гай-Си.

– Слышал ли и понял ли ты это?

– Да, милорд кардинал. Я буду молчать.

– Увидимся в Валане. А теперь отъезжай на милю назад, где начинается сосняк.


Через три дня, вечером понедельника, 3 апреля, они разбили лагерь в полумиле к востоку от папской трассы. Стояла пасхальная ночь, полнолуние Святой недели, но солнце еще не село, и поскольку запасы пищи подходили к концу, Нимми отправился на поиски съедобных корешков и зелени, которая уже должна была пойти в рост, а Вушин, прихватив единственное имевшееся у них огнестрельное оружие, пошел поохотиться на какую-нибудь мелкую живность; воины кардинала собирали хворост и разводили огонь. Сам же Коричневый Пони, предельно утомленный долгой дорогой, маясь надоедливым кашлем, завернулся в одеяла и, положив голову на седло, еще до темноты погрузился в сон.

На берегу полузамерзшего ручья Чернозуб выкопал несколько прошлогодних клубней дикого лука; толку в них было немного, разве что пустить их на приправу, если Топор вернется с добычей. Конечно, стоял постный день, но, с другой стороны, они были в ситуации крайней необходимости, особенно кардинал, который так и не смог полностью оправиться после пребывания в кратере. Уходя от стоянки, Нимми старался определиться, глядя на закат, по первым высыпавшим звездам и, наконец, по далекому мерцанию лагерного костра. Он нашел юкку и, расковыряв острой палкой неподатливую землю, извлек несколько тощих клубней.

До него донеслось эхо двух выстрелов, и он решил, что это Вушин пустил в ход оружие, но за ними последовал третий – слишком быстро, чтобы Топор успел перезарядить стволы. По берегу ручья у подножия холма галопом промчалась лошадь, и Чернозуб успел рассмотреть всадника. Это был Кочевник. Со стороны лагеря послышались крики, сопровождаемые еще одним выстрелом, но Чернозуб сумел разобрать только голоса Джинга и Вусо-Ло, что-то кричавших на своем родном языке. Лишь когда он услышал, как Топор на плохом, но понятном наречии Диких Собак выкрикнул страшную угрозу и ему слабым эхом ответил голос кардинала, он понял, что опасность в самом деле реальна и в ход пошла сила.

Нимми стал бесшумно подбираться к костру. Двое разбойников из Кочевников сидели на земле со связанными за спиной руками. Их окружала охрана Коричневого Пони. Сам кардинал сидел на скатке из одеял. К можжевельнику была привязана странная маленькая лошадка; прислоненные к стволу, стояли два чужих мушкета.

– Нимми, где ты?

Это был голос Коричневого Пони. Чернозуб ринулся к костру и бросил рядом с телом мертвой Дикой Собаки юкку и клубни дикого лука, от запаха которого кардинал поморщился.

Вушин рассказал, что тут произошло. Трое безродных ублюдков с единственной на троих лошадью попытались украсть у кардинала двух лошадей. Одному повезло, но остальные, которые собирались ограбить Коричневого Пони, к своему удивлению, напоролись на Топора и остальных, которые слышали, как приближаются грабители.

Грязный с головы до ног Кочевник в ужасе смотрел на странных воинов с их длинными мечами.

– Нимми, объясни-ка им, в каком они положении, – подмигнув, сказал Топор.

Обтерев грязный корень подолом рясы, Чернозуб подошел и остановился рядом со своим сувереном. Показав на одного из грабителей, он сказал на безукоризненном языке Кузнечиков:

– Я вас знаю. Вы шныряете в этих местах. А теперь вы напали на апостольского викария всех орд, к кому даже великий Ксесач дри Вордар, Хонган Ос, приходит за советом, не говоря уж о вожде Кузнечиков Элтуре Браме. Ваш приятель-бандит только что украл лошадь у верховного шамана всего христианского мира, следующего предводителя и великого дяди Святой Римско-католической церкви. Кроме того, он избран и Стервятником Войны, и Виджусы оповестили всех об этом.

– Не перестарайся, Нимми, – сказал кардинал на церковном.

– Лошадь за лошадь! – осмелился подать голос один из двоих. – Бери этого коня, великий человек. И мы квиты.

Не обращая на него внимания, Нимми продолжал обращаться к человеку, которого опознал:

– Эй, ты! Сам Святой Сумасшедший, ныне владыка всех орд, остановил тебя, когда ты в прошлом году пытался изнасиловать Эдрию рядом с домом Шарда, который недалеко отсюда!

Разбойник пожал плечами, но было видно, что он сразу как-то обмяк.

Поднявшись со скатки, Коричневый Пони решил осмотреть уставшего мустанга. Обойдя коренастую кобылку, он всмотрелся ей в морду и строго сказал Диким Собакам:

– Она принадлежит Хонгин Фуджис Вурн. Вы осмелились украсть кобылу, принадлежащую Женщине Дикой Лошади! Властитель Осле Хонган Чиир прикажет разрубить вас на куски и скормить псам. Вушин, освободи животное!

Топор дважды пустил в ход меч: в первый раз – чтобы разрезать ее путы, а второй – чтобы плашмя шлепнуть кобылку по крупу. Мустанг фыркнул, взбрыкнул и умчался в ночь. Поскольку Гай-Си не взял запасную лошадь, чтобы миновать Проход козлов отпущения, у них не было недостатка в лошадях, но ни Коричневый Пони, ни его помощники не считали, что на этом дело завершено.

– Кто ваш хозяин? – спросил кардинал.

– Его зовут Седлать Всех.

– Далеко ли отсюда его лагерь?

– Примерно в дне пути, великий человек.

– Сколько человек в вашей банде?

Казалось, несколько минут разбойник мысленно загибал пальцы, подсчитывая.

– Думаю, тридцать семь.

– Женщины? Дети?

– Вчера было пять пленниц. Сегодня, может, больше, а может, и меньше.

– Сколько таких шаек, как ваша?

– Не знаю. Порой мы встречаем тех, кто не относится к нашему роду. Иногда с ними воюем, иногда вместе идем в налет. На границах Диких Собак и к югу от Нэди-Энн много холостяков.

– Вы воюете с фермерами или грабите их?

– Это было бы не очень умно.

– Но случается?

– Иногда.

– Хотели бы вы, чтобы вам платили за защиту фермеров? Пленники посмотрели друг на друга и смущенно заерзали. Коричневый Пони уточнил:

– Между Кузнечиками и ханнегановскими фермерами идет война.

– Мы знаем, но воюем и с теми, и с другими.

– Предположим, что Кузнечики примут вас как союзников…

– Они этого никогда не сделают, великий человек.

– Монах объяснил вам, что я христианский шаман всех орд?

– Мы не знаем, что это значит.

– Это значит, – вмешался Чернозуб, – что слово его светлости имеет силу во всех трех ордах.

– Будете ли вы воевать против Ханнегана под водительством Дьявольского Света?

– Это невозможно.

– А под рукой вождя Кузнечиков?

Эта мысль заставила связанных разбойников разразиться смехом.

– Пусть эти трусы убираются, – приказал Коричневый Пони. – Вы щенки, которые умеют только скулить. Идите и скажите своему Седлать Всех, что если он не трус, пусть явится ко мне в Валану и приведет с собой коня, которого вы украли. В противном случае вас погонят к югу от Нэди-Энн и к востоку от Залива привидений. Ханнеган будет знать, что с вами делать. А теперь идите.

Пасха наступила еще до того, как они добрались до Валаны. Коричневый Пони отслужил мессу Вознесения в церквушке у дороги. Помогал ему священник странствующей миссии, который был настолько перепуган высоким рангом Коричневого Пони, что все время запинался во время литургии.

Через несколько дней всадник, примчавшийся из Побии, где они провели ночь, доставил в Валану весть об их прибытии, и кардинал Сорели Науйотт вместе с Элкином, охранником Секретариата, дождались путешественников в таверне «Олений дом», где в прошлом году кардинал познакомился с Мягким Светом. День уже клонился к закату, так что они заказали обед. Два прелата со своими помощниками сели за один стол, а Вушин и желтая гвардия расположились за соседним. Сорели Науйотт тараторил без умолку, и ему было что рассказать.

Прежде чем объявить о своей отставке, которую Науйотт, как и Коричневый Пони, считал подлежащей отмене (или забвению), папа Амен порвал с недавней традицией и назначил новых кардиналов, сразу сорок девять человек, и кроме того, выразил намерение совершить абсолютно беспрецедентное действие, лишив кардинальства сорок девять других клириков. Это поразило Коричневого Пони, но в такой ситуации созыв конклава стал если и незаконным, то понятным.

Амен Спеклберд, который настаивал, чтобы его отставка была, как полагается, принята курией, вернулся в свое бывшее обиталище, в старое строение, которое, казалось, вырастало из склона холма и в свое время было хранилищем овощей, а еще до этого – пещерой, глубины которой так и остались неисследованными, но старик не позволил их замуровать, чтобы «горные духи могли приходить и уходить». Сюда к нему являлись советоваться кардиналы курии, осуждали его и просили не уходить.

Были и новости из Тексарка. Хотя туда по телеграфу поступил так называемый текст об отречении папы Амена, подлинный (и подписанный им) экземпляр документа, если он вообще существовал, не был обнаружен ни в Баланс, ни в ином месте. Некий предприимчивый подделыватель документов в столице империи продал архиепископу Тексарка убедительную подделку оригинала за десять тысяч пиосов – после того как полицейские эксперты заверили, что почерк в самом деле принадлежит Амену-антипапе. Но позже другой эксперт доказал, что текст содержит вопиющие ошибки такого рода, какие часто случаются у операторов на телеграфе при приеме сообщений, включая несколько чисто операторских отметок типа ППС, что значит «Перерыв, продолжение следует». Жулик удрал в страну Зайцев, и больше его никто не видел.

– Как я говорил, папа отказывается жить во дворце, – сказал Науйотт, – и вернулся в свой старый дом. Пасхальную мессу он провел там же, у себя дома, а не в соборе Джона-в-изгнании. Он примет любого, кто явится к нему, и с юмором отнесется, если ему выкажут пренебрежение. Он подписал пустые бланки булл, наверное, несколько дюжин. И почти все заверил восковым оттиском своей печати. Не знаю, всегда ли он предварительно читал их. В самом ли деле он назначил всех этих новых кардиналов или это было сделано за него? Я хотел бы это выяснить, но не могу. Он узнал об оружии в Секретариате и решил, что я несу за него ответственность

– Я могу признаться ему…

– Нет, не делай этого. Теперь ответственность лежит на мне. Он ведет себя как человек, который расстался со своей ношей, если не со святостью, но только не со своим чувством юмора. Он все время вспоминает тебя, Элия, и будет очень рад твоему возвращению. Завтра ты должен с ним повидаться. Вместе с братом Чернозубом.

– Конечно. Но о чем у нас пойдет разговор, если не об оружии?

– Именно он назвал тебя как одного из претендентов на папский престол. И наверное, это будет единственной темой вашего разговора: он будет уговаривать тебя принять титул понтифика.

– Мне придется сразу же все выяснить.

– Попытайся. Но, кроме новых кардиналов, город заполонен членами Коллегии. Некоторые, те, что с Востока, прихватили с собой офицеров и послов, которых ты приглашал. Они считаются телохранителями.

– Они прибыли по тому приглашению, что и я получил? Кто писал эту ахинею?

– Достопочтенный кардинал Хойдок.

– Я его знаю?

– Нет. Он один из новеньких. Из Тексарка. Бенефез отлучил его от церкви за поддержку Амена, поэтому папа произвел его в кардиналы. Он не священник, а юрист, специалист по гражданскому праву.

– Как сюда добрались восточники? – спросил Коричневый Пони.

– В основном через земли Айовы. Похоже, тамошние фермеры поддерживают с Кузнечиками хорошие отношения. Они торгуют друг с другом. Мало кто из тексаркских патрулей забирается на север от Реки страданий, а там они не могли задержать кардинала, пусть даже и знали, что он направляется на конклав.

– Река страданий?

– По-старому она называлась Миссури[34], милорд, – вмешался Нимми.

– «Страдание» более соответствует нынешним временам, – сказал Сорели. – До оккупации сельских земель там пролегал самый простой путь в Новый Рим.

– Ну конечно же. Что-то память у меня стала сдавать. Завтра первым делом я должен послать гонца к Святому Сумасшедшему и Плывущему Лосю с приглашением на конференцию, а также вооруженную группу в Новый Иерусалим за дополнительной партией оружия.

– Плывущий Лось?

– Это вождь Элтур Брам, брат Халтора. Глава Кузнечиков.

Им принесли обед. На этот раз он состоял из мяса с хорошим красным вином. После долгого путешествия на скудном постном рационе все основательно проголодались. Нимми рассеянно подумал, стоит ли докладывать на исповеди, что в дни воздержания он позволил себе жареный на угольях кусок дикой собаки, хотя кардинал ввиду крайней ситуации позволил это нарушение.

– Кстати, как дела в Тексарке? – спросил Науйотт.

– Провинция бурлит недовольством. И конечно, то и дело вспыхивают спорадические стычки с Кузнечиками. В самом Ханнеган-сйти мало что изменилось, если не считать, что туда привезли каких-то экзотических животных из Африки, способных к военным действиям в пустыне. И еще: они знают о нашем оружии.

– И то и другое плохо.

– Есть кое-что другое, – Коричневый Пони протянул руку к соседнему столу и хлопнул Вушина по плечу. – Топор, кажется, я забыл тебе сказать о некоем небольшом изменении.

– Милорд?

Коричневый Пони посмотрел на Чернозуба.

– Скажи ему.

– Его императорское величество заменил тебя механическим устройством для отрубания голов, Топор. Вушин пожал плечами.

– Когда человек равнодушно отрубает головы, он сам становится механическим устройством. Так что ничего не изменилось.

Остальные воины стали неодобрительно переговариваться между собой, но в конце концов признали правоту Вушина.

– Потрясающая личность, – с дрожью в голосе сказал Сорели, когда Вушин отвернулся.

– Без страха и упрека, – громко пробормотал Коричневый Пони.


В последний раз они видели Гай-Сина четыре недели назад и уже стали опасаться, что его пристрелили в Проходе козлов отпущения, как он появился – в сопровождении вьючного мула, тяжело груженного не только «подарками от курии», как просил Коричневый Пони, но и от мэра Диона; прибыл еще и Улад, а также целая бригада легкой кавалерии, обвешанная новым превосходным оружием – восемь тяжелых фургонов. Тайна Нового Иерусалима перестала быть таковой. Коричневый Пони не выказал удивления, и Нимми понял, что послание к Диону было закодировано.

Валана никак не могла принять и обилие кардиналов, и целую бригаду легкой кавалерии, о которой среди горожан стремительно распространились пугающие слухи, что все эти вооруженные люди принадлежат к «привидениям». Но мэр Дион и не собирался брать на себя эти обременительные обязанности. На холме за пределами города его силы тут же стали возводить укрепленный лагерь. Как только фургоны были разгружены, они вернулись в Новый Иерусалим за очередным грузом. Предполагалось, что регулярные конвои будут снабжать их пищей, боеприпасами и всем остальным, необходимым для военного образа жизни. На первых порах расположились они в палатках, но уже через четыре дня были возведены постоянные бревенчатые строения с подвалами, где хранилось оружие и набивались медные гильзы. Машина для набивки были простой, портативной и могла следовать за войсками.

В поисках сведений об Эдрии, Нимми добрался до ворот нового форта в надежде поговорить с магистром, который сейчас исполнял роль главнокомандующего. Ему было вежливо предложено подождать, и, когда охранник направился в сторону арсенала, он разговорился с другим дежурным.

Чернозуб заметил, что их ружья конструктивно напоминают те самые револьверы: у них были такие же вращающиеся барабаны, но не с пятью гнездами, а с шестью. Охранник показал ему, что патроны имеют тот же самый калибр, что и револьверные, и на них идет та же медь; разнились только вес пули и количество пороха. Револьверными патронами можно было заряжать ружья, пусть даже били они на меньшее расстояние, а вот снаряжать револьверы патронами с мощным зарядом было довольно опасно. Поскольку меди не хватало, неукоснительно полагалось собирать гильзы, даже в бою.

Через три часа ожидания охранник вернулся. Нимми выслушал вежливые извинения от магистра Диона и ушел несолоно хлебавши. Он вернулся в частный дом Красного Дьякона, расположенный за чертой города, где их всех определили на временное жительство.

Коричневый Пони получил список новых кардиналов, рукоположенных папой Аменом во время их отсутствия. Чтобы Чернозуб был в курсе дела, он вручил ему копию списка вместе с двумя экземплярами отчета об уже прибывших кардиналах; в папском дворце их регистрировал чиновник государственного Секретариата, после междуцарствия опять порученного заботам кардинала Хилана Блеза. Кардинал велел Нимми вывесить одну копию на площади Джона-в-изгнании, а затем немедленно арендовать время в городском эфире и громогласно зачитать вторую копию, чтобы ее слышали на всех перекрестках Валаны.

Покончив с этими заботами, Нимми вернулся в старое жилище, где его не без мрачности приветствовал Аберлотт, которого угораздило влюбиться в младшую сестру покойного Джасиса.

– Сдается мне, – с непривычной для него серьезностью сказал Аберлотт, – что эти люди в своих горах так же нетерпимы к чужакам, как чужаки к «привидениям». По сути дела, они глядят на нас свысока.

– Эдрия никогда так себя не вела.

– Знаю. Она под арестом.

– О Господи! Ты ее видел?

– Нет. Мне не разрешили.

– В чем ее обвиняют?

– Несколько месяцев назад она ушла без разрешения. Это все, что я знаю.

С помощью своего кардинала Чернозуб добился встречи с магистром Дионом. Тот вежливо выслушал рассказ Нимми о том, как Эдрия добралась до аббатства Лейбовица, а оттуда до Последнего Пристанища, где и родила.

– После чего вернулась домой к отцу, – закончил он. – Это все, что она сделала.

– А отец избил ее и доставил ко мне. Мы не можем позволить, чтобы люди уходили без разрешения.

– Но ей всегда было позволено посещать Валану!

– Нет, она подчинялась приказам.

– Но отец Эдрии мог убить ее детей.

– Детей?

– Близнецов, как рассказал старый Бенджамин.

– Все, что, как ты думаешь, тебе известно, пришло лишь в виде слухов. Я учту твои слова, но какое-то время она останется в заключении. Считай, что таким образом ее оберегают от ее же собственной семьи. Тебе никогда больше не доведется увидеть ее. Ни ты, ни твой кардинал не получат от меня разрешения.

Злясь и на Коричневого Пони, и на мэра, Чернозуб покинул лагерь. По пути домой он решил было зайти в жилище Амена Спеклберда на склоне холма и попросить его вмешательства, но у дверей толпилась очередь человек в сорок, среди которых было много кардиналов, да и сам Красный Дьякон стоял десятым по порядку. Так что Чернозуб постарался не попасть ему на глаза и вместо этого зашел в ближайшую церковь, где в молитвах излил свой гнев.


В первый майский день (обычно он считался у Кочевников святым), откликнувшись на приглашение Коричневого Пони присутствовать на военном совете, Чиир Хонган, его сводный племянник Оксшо, отец Омброз и Дьявольский Свет с одним из своих лейтенантов бок о бок въехали в город.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35