Компания плутов (№2) - Нежеланный брак

Люсьен же направился в клуб, где ему так и не удалось расслабиться. Его тревожила серьезная военная ситуация, а с другой стороны, раздражали те, кто продолжал беспечно веселиться, как будто ничего не происходит. Кроме того, его не покидала мысль, что следовало бы уступить желанию, отнести Бет в постель и разрешить наконец эту проблему, которая мучила их обоих.

Глава 17

На следующее утро Бет вынуждена была признать, что независимо от того, как ее муж проводит ночи, днем он честно выполняет свои обязательства. Он явился к ней после завтрака, чтобы отвезти к Делани, а заодно представил список наиболее интересных культурных мероприятий, ожидаемых в ближайшие несколько недель.

— Может быть, мне стоит стать покровительницей искусств? — задумчиво проговорила Бет, изучив список.

— Как вам будет угодно.

Бет вгляделась в его лицо, надеясь заметить какую-нибудь перемену, намек на то, что он провел страстную ночь с пылкой любовницей. Но ничего не увидела.

— Если вы не возражаете, мы могли бы прогуляться пешком до Лористон-стрит, — предложил маркиз. — Это совсем недалеко, а погода сегодня прекрасная.

Бет с радостью согласилась, но вдруг обнаружила, что ей трудно поддерживать с ним разговор. Самой естественной темой было бы обсуждение вчерашней пьесы, но Бет было неприятно ее касаться.

— И снова никаких новостей о сражении, — произнесла она наконец. Это прозвучало как полнейшая глупость, потому что если бы о Наполеоне появились хоть какие-нибудь достоверные сведения, они облетели бы город в одно мгновение.

— Одни лишь слухи. Последние новости четырех-пяти-дневной давности. Кто-то пустил слух, что союзники разгромлены. Кое-кто болтает, что Наполеон убит своими же сподвижниками. Военное ведомство отрицает и то и другое.

— Возможно ли, что до сражения дело так и не дойдет?

— Только в том случае, если кто-нибудь пристрелит Корсиканца. Страшно представить, что чрезмерное тщеславие одного человека может низвергнуть в хаос всю Европу. Столько человеческих жизней… — Он осекся, и какое-то время они шли молча. — Мы все давно дружим, еще с Харроу. Николас, Кон, Фрэнсис, Хэл, Дэр… Нас было двенадцать, а теперь в живых осталось десять. Хэл потерял руку. Черт бы побрал этого Корсиканца!

— Но ведь не во всем же виноват Наполеон, — возразила Бет. — Хэл потерял руку в Америке, а эта война никакого отношения к Наполеону не имеет. Кроме того, мужчинам, похоже, вообще несвойственно искать повод для того, чтобы воевать.

Люсьен бросил на нее тревожный взгляд, а потом рассмеялся:

— Да, это правда. Впрочем, сейчас мне бы не хотелось говорить на эту тему. Я рад, что вы проявили желание сблизиться с Делани. Думаю, вам понравится Элеонора, хотя она не из тех женщин, которые слишком много читают. И если у вас хватит такта, то не ввязывайтесь в интеллектуальные споры с Николасом.

— А что, он невероятно гениален? — скептически поинтересовалась она.

— Не знаю. Вместо того чтобы учиться в университете, он отправился путешествовать и побывал во многих необычных местах. Любой серьезный разговор с ним может увести вас в самую непредсказуемую область. Однажды я присутствовал при том, как он сбил с толку приходского священника в споре о религии. Я не вполне уверен, что он вообще христианин, — задумчиво заключил маркиз.

— О Господи!

— Я поразил вас? — насмешливо улыбнулся он.

Бет действительно была поражена. Они с тетей Эммой спорили о разных вещах, но никогда не подвергали сомнению христианство.

Наконец они с Люсьеном добрались до маленького аккуратного домика, который — по крайней мере внешне — не был похож на жилище варвара.

— Кто же он тогда? — взволнованно спросила Бет.

Люсьен лишь усмехнулся в ответ и взялся за дверной молоток.

Дверь распахнулась, и на пороге возник внушительный дворецкий.

— Добро пожаловать, милорд. Господа дома.

Бет успокоилась. Судя по всему, этот дом не пользовался дурной репутацией.

— Отлично, — обрадовался Люсьен. — Дорогая, это Холлигирт. Холлигирт, познакомьтесь с моей женой, леди Арден.

— Большая честь для меня, ваша светлость, — поклонился дворецкий.

Вскоре Бет обнаружила, что все светские условности в доме номер восемь по Лористон-стрит заканчиваются на дворецком. Люсьен сам провел ее в просторную гостиную, которая очень напоминала комнату отдыха для старших воспитанниц школы мисс Маллори, если не считать того, что большинство находящихся здесь людей были мужского пола.

Николас Делани сидел на полу в окружении двух юношей — один был рыжеволос и поразительно красив, другого несколько портил чуть вздернутый нос — и увлеченно играл с большим солдатиком. Еще один мужчина, блондин с благородными чертами лица, сидел за столом у окна и что-то писал. Хэл Бомон, Элеонора Делани и какая-то молодая беременная женщина сидели рядом, нянча очаровательного младенца. Темноволосый мужчина поэтической наружности играл на фортепиано. Он оглянулся, когда они вошли в гостиную, и сыграл туш, очень напоминающий звук фанфар.

Все оторвались от своих занятий, и через минуту Бет закружил водоворот приветствий, представлений и вопросов. Ей показалось, что она очутилась в кругу большой семьи.

— Вы все равно сразу не запомните, кто есть кто, так что не смущайтесь, — посоветовала Элеонора, отводя ее в сторону. — Давайте я вас познакомлю с Арабеллой. Она прекрасно воспитана, не в пример остальным, здесь собравшимся.

Бет усадили на диван рядом с Хэлом Бомоном, с которым она встретилась впервые после их странного разговора в розовом саду. Он непринужденно ей улыбнулся:

— Вы прекрасно выглядите, Элизабет. Жаль, что я не смог присутствовать на вашей свадьбе. Меня задержали неотложные дела в поместье.

Он придумал это оправдание, давая ей понять, что умеет держать слово. Теперь, когда она была замужем, в его отношении к ней не чувствовалось и тени той теплоты, которую он однажды проявил.

— Нам вас недоставало, — улыбнулась она. — И еще я предпочла бы, чтобы вы называли меня Бет.

— Хорошо, Бет, — несколько озадаченно кивнул он.

— Меня зовут Эми Лаверинг, — представилась молодая женщина с младенцем на руках. — А это Арабелла. Я решила подержать ее немного в надежде, что она сумеет научить моего первенца правилам этикета. Вон тот красавчик на полу — мой муж Питер.

Бет оглянулась. Питеру Лаверингу нельзя было отказать в привлекательности, но теперь, когда к компании присоединился Люсьен, сразу стало ясно, кто здесь самый красивый. Впрочем, она постаралась отогнать от себя эти мысли.

— А что они делают? — заинтересовалась Бет.

— Майлз Кавана, тот, что рядом с моим мужем, привез эту вещь в подарок Арабелле, — объяснила Элеонора. — Для девочки вовсе не подходящая игрушка, но Николас говорит, что еще неизвестно — может быть, из нашей дочери вырастет бравый солдат. Ужасный человек! Игрушка не работает. Вместо того чтобы маршировать, солдатик волочит ноги, как черепаха. К тому же он упал со стола, и у него сломался мушкет, так что теперь его место на полу.

В этот момент кто-то завел механизм и розовощекий гренадер, выстрелив из мушкета, упал на ковер. Его ножки несколько раз смешно дернулись. Это привлекло внимание Арабеллы, она взвизгнула и потянулась к игрушке.

Ее отец поднялся с пола и подошел, чтобы взять ее на руки.

— Нет, нет, моя маленькая Сливка. Учись не поддаваться жалости к раненым солдатам. Они умеют разбивать сердца честным девушкам. — Он улыбнулся Хэлу, нимало не смущаясь тем, что тот ранен, а затем повернулся к Бет:

— Добро пожаловать в наш дом. Какого рода безумие томит ваше сердце? Здесь вы всегда сможете найти родственную душу.

Бет невольно бросила взгляд на Люсьена, и Николас это заметил. Впрочем, выражение его лица нисколько не изменилось.

— Не знаю, — поспешила ответить она. — Думаю, безумие мне вообще несвойственно.

— Тогда поговорите с Арабеллой. — Он усадил ей на колени девочку. — Из всех здесь присутствующих она одна совершенно нормальна.

Бет никогда прежде не держала на руках младенца. Самым младшим девочкам в школе мисс Маллори было по семь лет. Арабелла же нисколько не стеснялась: она удобно устроилась у нее на коленях, ткнулась головой ей в грудь и сунула в рот кулачок.

— Какой милый ребенок, — обратилась Бет к Элеоноре.

— Да. — Элеонора стала серьезной. — Иногда мы получаем бесценные дары из самых неожиданных мест. — Она улыбнулась. — Ей пора есть, а потом спать. Если вы не против, мы могли бы пойти наверх и выпить чаю в спокойной обстановке, пока я буду ее кормить.

Это предложение показалось Бет странным, но она согласилась.

Элеонора взяла дочь на руки и поднесла ее к мужу, чтобы он поцеловал малышку.

— Хороших сновидений, Сливка.

Арабелла улыбнулась отцу, а потом с серьезным видом повернулась к матери. Очевидно, насущные потребности желудка возобладали над правилами хорошего тона.

Бет размышляла над тем, является ли это милое создание причиной или результатом нежных отношений между ее родителями. Бет никогда не жила в семье и даже представить себе не могла, что бывают такие любящие отцы, как Николас Делани.

Она невольно отыскала взглядом Люсьена. Он улыбнулся ей:

— Пойдите и поучитесь тому, как это нужно делать. Я хочу, чтобы наш ребенок был таким же милым и послушным, как Арабелла.

— Мне казалось, что вы хотите наследника рода Белкрейвенов, — приподняла бровь Бет.

— Нет, этого хочет мой отец. А я хочу много маленьких Арабелл. И только потом наследника рода Белкрейвенов, — лукаво улыбнулся он.

Учитывая, что она все еще была девственницей, этот разговор в присутствии посторонних показался Бет неуместным.

— Как жаль, что мужчины сами не могут выносить и родить ребенка, — насмешливо произнесла она. — Тогда мы могли бы разделить бремя осуществления ваших грандиозных планов. — Ее слова были встречены общим смехом, и Бет поспешила присоединиться к Элеоноре и Эми.

— Правильно, — похвалила ее Элеонора. — Мужчины иногда считают, что родить ребенка так же просто, как испечь буханку хлеба. Холлигирт, — обратилась она к дворецкому, — принесите нам чай в будуар, а потом узнайте у мужчин, чего хотят они.

Бет провела восхитительный час в непринужденной беседе за чаем. Разговоры в основном касались беременности и воспитания детей, и она с интересом слушала рассуждения Элеоноры на эту тему. Когда-нибудь и для нее эта тема станет актуальной, правда, пока это казалось невероятным. Ей хотелось попросить у этих двух милых и явно счастливых в браке женщин совета, как заставить мужа оказаться в ее спальне, но она не осмелилась.

Когда пришло время расставаться, Элеонора Делани обняла Бет:

— Я рада, что вы пришли. Вы непременно должны навестить нас снова. Здесь не всегда такой бедлам, как сегодня. Просто сейчас все собрались в городе, чтобы узнать что-нибудь новое о Наполеоне. У Питера брат в сорок втором полку, а остальные четверо из старой «Компании». Они привыкли собираться у нас, — пояснила она.

— Да… У вас очень уютный и счастливый дом.

— Это правда. Но счастье не так-то легко нам досталось. Больше она ничего не сказала, но Бет все поняла и сама.

* * *

Когда дамы оставили гостиную, Николас Делани обратился к своим друзьям:

— Прошу внимания, джентльмены! Все шестеро повернулись к нему.

— Элеоноре не нравятся разговоры о Девериле. Не нужно ей также знать, что я снова готов впутаться в неприятную историю. Однако мы не можем допустить, чтобы этот человек продолжал заниматься своими грязными делишками.

Его слова были встречены гулом одобрительных возгласов.

— Я всесторонне изучил ситуацию. Судя по всему, у него теперь еще больше денег, чем в прошлом году. Должен сказать, что ему каким-то образом удалось лишить Терезу Белэр большей части добытого обманным путем состояния — это не может меня не радовать, — но я не могу допустить, чтобы дела его процветали. Хотя бы потому, что этот человек может использовать деньги во зло другим.

— Но как мы можем ему помешать? — спросил лорд Мидлторп.

— Пока не знаю, Фрэнсис. Насколько мне известно, он не держит деньги в банке и не делает никаких капиталовложений. Думаю, золото хранится у него дома в сундуках.

— Ты предлагаешь кражу со взломом? — усмехнулся Хэл Бомон.

— Нет, — нахмурился Николас. — Мы все порядочные люди, кроме того, среди нас есть члены парламента.

— Я глух, как телеграфный столб, — отозвался из-за стола блондин и снова погрузился в свои бумаги.

— Так что же? — спросил Хэл.

— А вот что, — начал Николас. — Первым делом по возвращении в Англию Деверил нанял команду головорезов. Они охраняют его самого и его дом так, что к нему не подступиться. Идея проникнуть в его жилище и выкрасть сокровища кажется мне весьма соблазнительной, но я не хочу доставить ему удовольствие поймать меня с поличным и предать суду. Нужно найти другой способ прибрать к рукам его состояние.

— Я слышал, он собирается потратить часть денег на приобретение невесты, — проговорил лорд Мидлторп.

— Вот еще одна причина, по которой мы просто обязаны разорить его, — отозвался Николас Делани. — Его пристрастия слишком грязны и отвратительны даже для проституток, не то что для порядочной женщины.

Стивен Болл, член парламента, вдруг обрел слух и вмешался в разговор:

— Его обвиняли в убийстве девушки, тело которой было найдено в реке несколько месяцев назад. Над ней жестоко надругались. Она только приехала из провинции и была чиста и невинна, как ягненок. Впрочем, улик было мало и расследование зашло в тупик.

— Или просто в дело были запущены большие деньги, — сердито пробурчал Люсьен. — Этот негодяй на все способен.

— Мы выведем его на чистую воду, — пообещал Николая. — Торопиться некуда.

Он снова завел солдатика. Гренадер с жужжанием начал маршировать, вертя головой из стороны в сторону. Все засмеялись. Но вдруг раздался громкий зловещий звук лопнувшей струны, и игрушка замерла.

— Надеюсь, это не станет дурным предзнаменованием, — произнес Николас, поднимая солдатика с пола.

* * *

По возвращении в Белкрейвен выяснилось, что герцогиня хочет повезти Бет в парк на прогулку. Несколько раз до свадьбы они уже совершали такие выезды. Теперь, очевидно, пришла пора продемонстрировать всем Бет в новом качестве — жены Люсьена.

Они сидели с герцогиней в открытом экипаже, который медленно катился по парку в толпе модной публики, в чем, собственно говоря, и заключалась идея такого выезда. Джентльмены верхом, в двухколесных экипажах или в одноконных двухместных колясках проезжали по аллеям, придирчиво разглядывая красавиц. Экипаж Белкрейвенов часто останавливался, и дамы обменивались приветствиями со знакомыми, со многими из которых Бет встречалась еще до свадьбы. Ее появление в новом качестве все приняли с большим одобрением. Бет уже не чувствовала себя чужой среди этих людей, более того, ей пришлось признать, что, будучи маркизой Арден, она приобретает вес в обществе.

Ей хотелось бы получать от этого удовольствие, но она знала, что была бы гораздо счастливее в простой и беспорядочной атмосфере дома Делани.

— Скажите, как вам удается помнить такое количество лиц и имен, ваша светлость? — спросила она у герцогини.

— Иногда приходится притворяться, — небрежно отмахнулась та и тут же дружелюбно раскланялась с каким-то тучным джентльменом. — Кстати, это был Сефтон. Влиятельные люди имеют особенность запечатлеваться в сознании окружающих. Знаете, Элизабет, — проговорила она между очередным снисходительным наклоном головы и приятной улыбкой, адресованной встречным, — мне бы хотелось, чтобы вы называли меня маман, как и Люсьен.

Эта неожиданная просьба герцогини повергла Бет в смущение. У нее никогда не было матери в общепринятом смысле этого слова. Но, поразмыслив, она решила, что нет никаких препятствий для того, чтобы называть герцогиню матерью.

— Я с радостью буду это делать, маман, — улыбнулась она и вдруг заметила Клариссу в сопровождении ее матери и лорда Деверила. Кларисса махнула Бет рукой, как утопающий, который идет ко дну, но герцогиня удостоила их экипаж лишь чопорным кивком.

— Эта юная леди ваша знакомая? — спросила она Бет.

— Она — бывшая ученица мисс Маллори. Вчера она навещала меня.

— Понятно. Мне нет никакого дела до ее семьи, а также до круга ее знакомых. Я вовсе не намерена ограничивать ваше общение. Но считаю своим долгом дать вам совет — держитесь подальше от лорда Деверила.

— Охотно последую вашему совету, маман. Между тем Кларисса предназначена ему в жены.

— Это большое несчастье, — сочувственно произнесла герцогиня после паузы.

— Именно. Мне бы хотелось сделать для нее что-нибудь, — начала Бет в надежде вызвать у герцогини сострадание и, возможно, получить совет.

— Такие браки заключаются довольно часто, — серьезно и многозначительно изрекла герцогиня. — Многие семьи стремятся поправить свое финансовое положение за счет дочерей. Что же касается Грейстоунов, то, я полагаю, причина в том, что глава семейства азартный игрок. Карты погубили многих достойных людей.

Позже Бет осознает, что судьба Клариссы заставила ее всерьез заняться общественными проблемами.

* * *

Бет закрутил водоворот светской жизни, и она не могла выкроить время, чтобы снова навестить Делани. Она предполагала, что Люсьен иногда бывает у них, но если она ошибается, значит, ее муж проводит свободное время в обществе Белой Голубки. Во всяком случае, Бет видела его редко.

Через два дня после их визита к Делани Бет оказалась с ним наедине перед тем, как он должен был сопровождать ее и герцогиню на очередной раут. Он приподнял ее подбородок и заглянул в глаза:

— Эта светская суета вам не по душе, Бет. Вы от нее устаете. Потерпите еще немного, мы скоро уедем отсюда, вы вернетесь в Лондон только тогда, когда сами этого захотите.

— А вы, Люсьен? Вы тоже вернетесь в город?

— Мне здесь нравится, Бет.

— Полагаю, так оно и есть, — вздохнула она.

Он нахмурился и, похоже, хотел ее о чем-то спросить, но тут появилась герцогиня, и он мгновенно изобразил веселость и стал развлекать дам новым анекдотом. Бет не удержалась от смеха. Маркизу всегда удавалось ее развеселить, но он не мог освободить ее от горького чувства одиночества.

Проснувшись на следующее утро, Бет преисполнилась решимости завоевать расположение своего мужа. Но его уже не было дома. Как обычно.

Чтобы отвлечься от собственных неприятностей, Бет сосредоточилась на проблеме Клариссы. Что она может сделать? Если бы у нее были деньги, она могла бы отправить девушку подальше из Лондона, может быть, даже в Америку, если бы та согласилась. Но способна ли Кларисса на такой поступок?

Еще она могла бы предложить Грейстоунам помочь с приданым, но это не спасло бы Клариссу. Они не просто хотят выдать дочь замуж — им нужны деньги Деверила. Если заплатить, они все равно подыщут Клариссе богатого мужа. И еще неизвестно, окажется ли он лучше Деверила.

Но самое главное — у Бет денег не было. У нее сохранились те несколько гиней, которые дала ей мисс Маллори, и Люсьен договорился о том, чтобы ей выдавали деньги на карманные расходы. Все прочие расходы по дому, включая ее счета за одежду, оплачивались вместе с прочими счетами де Во.

В худшем случае она может отвезти Клариссу к мисс Маллори, но родители первым делом станут искать ее именно там. Бет не была уверена в том, что мисс Маллори захочет прятать у себя девушку, скрывающуюся от родителей. Тете Эмме часто приходилось поступаться своими принципами в интересах дела.

Она пила чай у себя в будуаре и размышляла над этой неразрешимой проблемой, когда к ней вошел Люсьен. Она уже настолько отвыкла от его визитов, что в первый момент растерялась и поэтому невольно проговорилась:

— Я рассказывала вам, что на прошлой неделе меня навестила одна из воспитанниц мисс Маллори? Кларисса Грейстоун. Родители продают ее замуж за низкого человека. Со дня на день она ждет официального предложения.

— С нетерпением? — Маркиз вопросительно приподнял бровь, это сообщение оставило его равнодушным.

— Нет. С отвращением.

— Если он ей не по вкусу, то ей стоит посоветовать отказать жениху прежде, чем он успеет заплатить ее родителям.

— Он уже заплатил.

— Да, я слышал, что Грейстоуны катятся вниз по наклонной плоскости, — небрежно бросил он.

Бет вдруг подумала: а зачем он вообще к ней пришел? В комнате повисло гнетущее молчание, которое Бет решила нарушить, вернувшись к волнующей ее теме:

— По-моему, бесчеловечно приносить в жертву дочь во имя спасения семейной чести.

— Но ведь речь идет и о ее спасении тоже, — пожал плечами Люсьен. — Если у ее родителей нет денег, она может закончить свои дни гувернанткой — если ей повезет. Уж лучше иметь мужа, каким бы неприятным он ни был.

Его точка зрения ее совсем не устраивала.

— Но ведь должен же быть какой-нибудь выход! Нельзя вынуждать женщину…

Люсьен резко обернулся к ней:

— Не понимаю, почему вы так озабочены судьбой этой маленькой глупышки? Простите, миледи, но я не намерен брать на себя чужую вину.

Он круто повернулся и вышел из комнаты.

А Бет изумленно смотрела ему вслед.

О чем он подумал? Может, он считает ее холодность следствием того, что ее вынудили выйти за него замуж? В каком-то смысле это так — вряд ли она когда-нибудь забудет, что сделала это вопреки своему желанию. Но обвинять Люсьена в своей злосчастной судьбе она уже перестала.

Она глупо себя ведет. Ничто не может сблизить маркиза с его любовницей больше, чем отказ жены от брачного ложа, сопровождаемый холодным отчуждением. В голове у нее еще большая каша, чем у несчастной Лауры Монтревиль. Та, по крайней мере, придерживается четкой линии поведения, хотя и несколько идеалистической. Бет обнаружила, что давно перестала руководствоваться здравым смыслом, а это недопустимо для столь умной женщины, как она. Если относиться к Люсьену объективно, то окажется, что ее муж добрый и заботливый человек. А если он не может полюбить ее, то не его в этом вина. Он старается дать ей все, что в его силах.

Бет призналась себе также и в том, что главная причина ее нервозности — ревность. А все потому, что ей мало его доброты и дружбы. Она хочет, чтобы он ответил на ее любовь.

Она его любит.

Бет сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Какая глупость! Как глупо с ее стороны поддаться этому чувству, а еще глупее надеяться на взаимность. Но что же ей делать?

Если бы она могла, то убежала бы от маркиза и вернулась к тете Эмме. Что еще может сделать женщина, влюбившаяся в мужчину, который терпит ее общество в силу необходимости? Но поскольку убежать она не может, значит, ей остается одно — сражаться за его любовь. А для этого необходимо сделать первый и самый важный шаг — уложить его в свою постель. Неестественность их отношений, ее нервозность и неутоленные желания обоих давно висят над ними дамокловым мечем.

Будучи честной и прямолинейной женщиной, Бет решила поставить вопрос ребром. Но сначала нужно заманить его в свою спальню. Пожалуй, она напишет ему письмо.

Но оказалось, что это не так-то легко сделать. Прежде всего следовало осторожно выбирать выражения на тот случай, если письмо прочтет кто-то посторонний. Другая проблема заключалась в том, насколько откровенной она может быть в этом письме. И еще она не сразу определилась с тем, как его начать. Милорд? Милорд маркиз? Люсьен?

Наконец она вывела на бумаге: Мой дорогой супруг. Это прекрасная возможность сразу перейти к сути:

Если вы не возражаете, я бы хотела поговорить с вами по очень важному делу в своей спальне. Откладывать разговор, на мой взгляд, не имеет никакого смысла, это ни к чему хорошему не приведет. Надеюсь, что мы сумеем на сей раз обойтись без взаимных обид.

Ваша Бет.

Ну вот. Кажется, все совершенно ясно, а слово «спальня» должно избавить его от последних сомнений. Она вздохнула и запечатала письмо восковой печатью с гербом де Во.

И сразу у нее возникло острое желание разорвать его на мелкие клочки и забыть об этом письме навсегда.

Нет, отступать поздно, да и не хочет она идти на поводу у собственной трусости. Она оставила письмо на столике для бритья в гардеробной, но вскоре ей доложили, что маркиз сегодня не будет ужинать дома, потому что встречается с друзьями.

Друзья? Какие еще друзья? Бет постаралась изо всех сил и усмирила свою ревность. Может, он захотел навестить Делани? Она быстро поужинала и, извинившись, отправилась к себе в комнату, чтобы быть готовой к тому времени, когда он найдет ее письмо.

Ее, разумеется, огорчило, что маркиз скрылся из дома, не поставив ее в известность. Позже она пришла к мысли, что ей следовало выбрать более удобный момент для такого откровенного послания, но что сделано, то сделано, и забирать письмо она не будет.

Она особенно тщательно совершила вечерний туалет, хотя ее трясло от нервного возбуждения. Как жаль, что нельзя напрямик спросить Хьюго, когда именно маркиз ушел из дома и успел ли он прочесть ее письмо! Придет ли он? Или он возвратится поздно?

Если она заснет, не дождавшись, разбудит ли он ее или просто повернется и уйдет?

Она все-таки заснула, а потому и не узнала, был ли в ту ночь маркиз в ее комнате.

Утром ее начала бить нервная дрожь, она то краснела, то бледнела и постоянно прислушивалась к малейшему шороху в соседней комнате. Как ей пережить еще один день напряженного ожидания? Вдруг он откликнется на ее призыв посреди дня? От этой мысли она похолодела, не зная, как справиться со своей страстью.

К счастью, ей не пришлось притворяться спокойной и равнодушной. Она позавтракала в своей комнате, каждую минуту ожидая стука в дверь, который возвещал бы о приходе мужа. В середине дня она узнала, что он вернулся на рассвете, выспался, позавтракал и снова ушел. Но он наверняка должен был обнаружить ее письмо. Господи, как ей отнестись к тому, что он так и не нашел времени, чтобы к ней зайти?

Неужели она так мало для него значит?

Бет подумала, что не следовало начинать письмо словами «если вы не возражаете».

Ей не сиделось на месте, и она отправилась на прогулку в сопровождении горничной. Она пару раз попыталась завязать с Редклиф разговор по душам, но та, хотя и была искренне привязана к госпоже, предпочитала не переступать невидимую грань и не допускала никакой фамильярности.

Они уже подходили к дому, когда путь им преградил какой-то молодой человек.

— Ваша светлость! — бросился он к Бет.

Редклиф решительно выдвинулась вперед, чтобы защитить госпожу, но Бет узнала Клариссу, хотя та была в мужском платье, и остановила служанку.

— Что это значит, Чарльз? — спросила Бет, надеясь, что у девушки хватит ума поддержать ее игру.

— Мне нужно поговорить с вами, — прошептала Кларисса, смущенно опуская глаза. — Мне пришлось убежать из дома.

— Господи, ну почему именно сейчас? — поморщилась Бет.

Однако Кларисса была так расстроена, что невозможно было отказать ей в помощи. Но для этого следовало посвятить горничную во все обстоятельства дела. Бет рассказала ей обо всем, взяв с нее клятву хранить тайну.

— Я ничего никому не скажу! — горячо пообещала Редклиф. — Но это неправильно, миледи.

— Правильно или нет, но я собираюсь помочь Клариссе, — отчеканила Бет.

Служанка неодобрительно хмыкнула, но все же согласилась стать их сообщницей.

— Мы не можем стоять вот так посреди улицы, — тихо сказала Бет. — Редклиф, можем ли мы провести мисс Грейстоун в дом так, чтобы ее никто не увидел? Ее родители скоро поднимут переполох.

— В доме есть черный ход, миледи, — недовольно поджала губы служанка. — Им пользуются угольщики. Оттуда есть лестница наверх. Если дверь не заперта, мы сможем попасть в ваши апартаменты незамеченными.

— Отлично. Проводите нас.

Белкрейвен-Хаус стоял особняком, и от соседнего дома его отделял узкий проход, по которому едва могла проехать тележка угольщика. В этот проход выходила дверь, которая, по счастью, оказалась открытой.

Пройдя через прихожую, они втроем поднялись по грубо сколоченной деревянной лестнице и вышли в коридор второго этажа, где были расположены спальни. Бет пришло в голову, что в этом доме наверняка существует много подобных лестниц, позволяющих слугам свободно перемещаться с этажа на этаж, не вторгаясь при этом в частную жизнь господ.

Оказавшись в будуаре Бет, Кларисса сорвала с головы старомодную треуголку и швырнула ее в угол. Она была бледна как смерть и едва не рыдала.

— О Бет! Лорд Деверил приходил сегодня свататься!

— Послушай, Кларисса, неужели ты не могла притвориться, что согласна? У меня пока не было возможности уладить твое дело, — не сдержала досады Бет.

— Я так и сделала, — разрыдалась бедная девушка и, развязав галстук, воспользовалась им, как носовым платком. — А потом… Мама оставила нас наедине! И он… стал целовать меня!

Бет смотрела на Клариссу с неподдельным сочувствием.

— И тогда я швырнула ему в лицо остатки своего завтрака, — добавила девушка со злорадством.

— Не может быть! — воскликнула Бет и рассмеялась. — И что же было потом?

— Все ужасно рассердились. — Она шмыгнула носом, но в глазах ее сверкнули веселые искорки. — Мама долго извинялась и сказала, что я не вполне здорова, но… она смотрела на меня с такой ненавистью. — Кларисса нервно теребила галстук. — А когда он ушел, она… она избила меня и заперла в комнате брата, потому что в моей комнате нет замка.

— Она тебя ударила? — потрясение выдохнула Бет.

— Она сказала, что еще сильнее меня изобьет, если я снова сделаю что-нибудь подобное. Но я действительно не могла этого вынести! — Она побелевшими пальцами сорвала с шеи галстук. — У него изо рта пахнет, как от кучи навоза, и я его боюсь!

— Я очень хорошо тебя понимаю, моя дорогая. — Бет обняла ее за плечи. — Но как тебе удалось бежать? Тебе помог брат?

— Симон? — удивленно спросила Кларисса. — Нет, он в Оксфорде. И потом, он никогда не сделал бы ничего, что нарушило бы его покой. Я взяла его старую одежду и выбралась через окно.