Тайная жемчужина

– Это прыгалка. Вы берете ее за ручки и прыгаете через веревочку.

– Покажите как, – потребовала леди Памела.

– Надо сказать «пожалуйста», – автоматически ответила Флер.

– Пожалуйста, прошу вас.

Флер выполнила просьбу девочки и вернула ей скакалку.

У Памелы не сразу получилось, но в конце концов ей удалось перепрыгнуть через шнур три раза подряд.

– А как вам удается прыгать так долго? – спросила девочка.

Флер рассмеялась:

– Я долго практиковалась. Точно так же, как училась играть на пианино.

– Прелестно, – послышался томный голос. Флер с девочкой находились далеко от двери, поэтому не слышали, как она открылась. – Два счастливых ребенка, не правда ли, Кент? Ах, нет, один из них, оказывается, мисс Гамильтон.

Флер почувствовала, что ее лицо пылает. В галерее появились лорд Томас Кент и сэр Филипп Шоу. В глазу сэра Филиппа поблескивал монокль. Флер убрала скакалку за спину.

– А я прыгнула три раза подряд, – объявила леди Памела.

– Я видел, – кивнул лорд Томас. Он взглянул на Флер и подмигнул ей. – Как сегодня моя любимая племянница? Сможет ли она пропрыгать вдоль всей галереи?

– Нет, наверное, – призналась леди Памела.

Лорд Томас вытащил из кармана монету:

– Это будет ваше, Памела, если сумеете.

Леди Памела со вздохом взглянула на Флер. Потом взяла у нее скакалку и запрыгала вдоль галереи, то и дело путаясь в шнурке и останавливаясь. Оба джентльмена хохотали, глядя на девочку.

– Я забыл сказать ей, чтобы она не останавливалась, если у нее не будет получаться, – сказал лорд Томас и пошел следом за девочкой.

– Какую прелестную картину я видел, – сказал сэр Филипп, взглянув на Флер. – Сожалею, что столь опрометчиво прервал ваше занятие. Я давно не видел таких стройных ножек.

Флер промолчала. Она заметила, что этот джентльмен не прочь пофлиртовать с ней, заметила, еще когда танцевала с ним на балу.

Сэр Филипп, пристально глядя на нее, проговорил:

– Скажите, моя дорогая, а где же вы скрываетесь, когда не заняты? Может, наверху?

Флер вежливо улыбнулась и попросила леди Памелу возвращаться.

– Вам, наверное, там очень одиноко. – Сэр Филипп наклонился, собираясь поцеловать Флер в шею.

– Оставьте, – сказала она, отстранившись.

Флер оглянулась на дверь и вдруг увидела входившую в галерею герцогиню. Следом за ней шла одна из гостивших у нее дам.

– Ах, дорогая. – Герцогиня наклонилась, чтобы поцеловать дочь, а сэр Филипп тотчас же отошел в сторону, делая вид, что внимательно рассматривает висевшую напротив него картину. – Подружилась с дядей Томасом, да?

– Видишь, мама? – Леди Памела протянула ей монету. – Я умею прыгать. Сейчас я тебе покажу.

– Как-нибудь в другой раз, дорогая, – сказала ее светлость. Она взглянула на Флер. – Мисс Гамильтон, не будете ли добры отвести мою дочь в детскую, к няне? А потом подождите меня в моей гостиной.

– Боюсь, что дракон пришел в ярость, – пробормотал сэр Филипп, не отрываясь от картины. – Если она говорит так ласково, значит, вне себя от бешенства. Примите мои извинения, дорогая. Мы поговорим с вами как-нибудь в другой раз.

Флер сделала книксен и взяла у Памелы скакалку. Положив скакалку на место, она повела девочку к выходу.

– Но мама… – захныкала Памела. – Я хотела показать вам, как я прыгаю.

– Это что, запрещенная игра, Сибилла? – смеясь, сказал лорд Томас. Взглянув на Флер, он снова ей подмигнул.

* * *

Флер вот уже полчаса стояла в гостиной герцогини. Время от времени она слышала кашель, доносившийся из-за двери гардеробной. Наконец дверь отворилась, и в комнату вошла Сибилла. Даже не взглянув на Флер, она подошла к письменному столику и взяла лежавшее на нем письмо. Потом минут пять читала его.

Отложив наконец письмо, герцогиня оглядела Флер с головы до ног.

– Потаскушка, – проговорила она с улыбкой.

Флер промолчала.

– Кто вам разрешил заходить в галерею?

– Его светлость, – ответила Флер.

– Кто? – Герцогиня снова улыбнулась.

– Его светлость, – повторила Флер.

– А кто разрешил моей дочери играть там?

– Я, ваша светлость.

– Понятно.

Герцогиня взяла со стула книгу и, присев на диван, принялась листать страницы. Несколько минут спустя она снова взглянула на стоявшую перед ней гувернантку.

– Скажите, мисс Гамильтон, вы всем мужчинам позволяете целовать вас?

– Нет, ваша светлость.

– Вы недовольны тем жалованьем, которое вам платят?

– Благодарю вас, ваша светлость, я вполне довольна, – ответила Флер.

– Я сначала думала, что дело в деньгах. Я могу понять, почему многие служанки пытаются подрабатывать подобным способом. Но вы… Вы просто потаскушка.

Флер промолчала.

– Надеюсь, вы не больны, мисс Гамильтон, – продолжала ее светлость. – Вы такая, какая есть. Может быть, даже неплохо, что вы такая.., любвеобильная. Но я не могу допустить, чтобы вы воспитывали мою дочь и как-то влияли на нее. Надеюсь, что мистер Хаутон завтра утром сообщит мне о вашем увольнении. Сожалею, что мне приходится выдвигать такое требование. Вы свободны.

– Внимание, которое оказал мне сэр Филипп Шоу, было для меня совершенно нежелательным, – сказала Флер. – Мне кажется, вы больше ни в чем не можете упрекнуть меня.

Герцогиня отложила в сторону книгу и, приподняв брови, обвела взглядом комнату.

– Простите, вы с кем говорите? – Она усмехнулась. – Мне кажется, в комнате только мы с вами.

– Я говорю с вами, ваша светлость, – ответила Флер.

– Со мной? – Герцогиня взглянула на нее с удивлением. – Похоже, вы не понимаете, с кем говорите, мисс Гамильтон. Я же сказала вам, что вы свободны, разве нет?

В следующее мгновение дверь гардеробной отворилась, и в гостиную вошел лорд Томас Кент.

– Вы все еще здесь, мисс Гамильтон? – спросил он. – Мне казалось, что вы уже ушли. Почему же вы не предложили ей присесть, Сибилла? Как это невежливо с вашей стороны.

Его глаза смеялись.

– Вы можете идти, мисс Гамильтон, – сказала герцогиня.

– Из комнаты? – спросил лорд Томас. – Надеюсь, не из дома? Сибилла очень вспыльчива, мисс Гамильтон. Но она совсем не мстительная. Ей только надо немного остыть.

Мне кажется, к концу дня вы поймете, что сохранили за собой это место. А теперь вам лучше удалиться, чтобы окончательно не расстроиться. Надеюсь снова вас увидеть.

Флер направилась к выходу. Лорд Томас с улыбкой смотрел ей вслед.

Бежать, надо бежать, думала Флер. Сейчас это единственный выход. Наверное, она должна скрыться до наступления утра. А лучше всего – до обеда.

Но если она исчезнет, Мэтью подумает, что она сбежала от него. Он бросится в погоню, схватит ее и тогда уж наверняка упрячет в тюрьму. А оттуда ей не выбраться…

И кроме того, если ей удастся ускользнуть от погони, то что она станет делать? У нее нет ни денег, ни рекомендаций.

Она попадет в ужасное положение. А чем все кончится? Она уже знала, чем это для нее может кончиться.

Флер вошла к себе в комнату и заперлась изнутри. Потом ничком бросилась на кровать.

Всего несколько часов назад она была почти счастлива.

Во время сумасшедшей скачки к ней вернулось блаженное ощущение свободы – такого она уже давно не испытывала, такого не было даже на балу. И даже рядом с Дэниелом она не чувствовала себя такой свободной.

Дэниел! Она больше не должна о нем думать. Иначе боль станет совсем невыносимой.

* * *

– Томас, – с возмущением проговорила герцогиня Риджуэй, – это просто невыносимо! Ведь из-за вас слуги перестанут воспринимать меня всерьез.

– Вы сердитесь на меня? – Он наклонился и поцеловал ее. Затем опрокинул ее на диван. – Вы хотите бороться со мной? Хотите оттолкнуть меня? Ну, давайте… – Он рассмеялся, глядя на нее сверху вниз.

– Но я серьезно, – сказала она, проводя пальчиком по его подбородку. – Я хотела быть строгой, а вы все испортили.

– А что сделала эта несчастная девушка? Позволила скучающему гостю поцеловать себя? Я знаю, что этот Шоу не пропускает даже служанок. Но ведь мисс Гамильтон обольстительна… И надо признать, что у Шоу отменный вкус. Она очень хорошенькая. – Лорд Томас снова засмеялся. – Но с вами она, конечно же, не идет ни в какое сравнение. Я просто опьянен вами.

– Неужели? – Она обняла его за шею.

– И вы еще спрашиваете? – Лорд Томас пристально посмотрел на герцогиню. – Вы же знаете, что для меня на свете нет никого, кроме вас, Сибилла. Для меня не может быть другой женщины.

Он снова поцеловал ее, и на сей раз поцелуй был долгим и страстным.

– Но она действительно распущенная женщина. Ее следует выгнать отсюда. Мне очень не хочется ее выгонять, но я знаю, что ей здесь не место.

– Ее привел Адам, так вы сказали? Пусть он и забавляется с ней. А я позабочусь о том, чтобы вам было хорошо.

Или вы ревнуете?

– Адама? – спросила герцогиня, широко раскрыв глаза. – К этой гувернантке? Мне кажется, лучше подумать о себе, чем ревновать. Но я не считаю, что он имеет право здесь развратничать, – Оставьте их в покос, – улыбнулся лорд Томас. – И позвольте Шоу тоже позабавиться с ней, если ему так хочется. И Броклхерсту. Они гуляли сегодня утром по лужайке за домом и, кажется, очень мило беседовали. Их тет-а-тет прервал Адам. – Он усмехнулся. – Пусть Адам защищает свою собственность. А я буду защищать вас.

– О… Томас, – простонала герцогиня. Она обвила обеими руками его шею и привлекла к себе. – Это не так уж забавно, Томас. И мне не до шуток. Что будем делать?

– Наберитесь терпения, – сказал он. – Все может измениться.

– Но каким образом? Ведь я замужем. И этого никогда не изменить. О, почему вы не взяли меня с собой, когда уезжали? Я отправилась бы с вами хоть на край света. И вам следовало это знать Я была готова на все.

– Я не мог, – мягко возразил он. – Я не мог взять вас с собой из-за неопределенности моего будущего, Сибилла. Тем более что вы тогда находились в деликатном положении. Я не мог так поступить. Это было бы слишком жестоко.

– А разве не жестоко было оставить меня здесь?

– Успокойтесь, все устроится, вот увидите. А может ли кто-нибудь.., войти сюда? Ведь дверь не заперта.

– Нет. Но все-таки не надо сейчас, Томас. Я боюсь.

– Не бойтесь, – сказал он, поднимаясь на ноги и глядя на нее сверху вниз. – Мы принадлежим друг другу, Сибилла, и вы это знаете. Я запру дверь, и вы будете чувствовать себя в полной безопасности.

Потом он лег рядом с герцогиней на диван и поцеловал ее. Затем приподнял юбку ее муслинового платья.

– Томас, – застонала она, запуская пальцы в его волосы. – О, Томас, как долго вас не было. Как я люблю вас.

Он впился в ее губы поцелуем.

Глава 13

Увидев жену вечером, герцог Риджуэй тотчас же отметил, что она слишком уж возбуждена. Сибилла играла с гостями в шарады и смеялась громче, чем обычно, при этом глаза ее блестели, щеки пылали…

Наблюдая за супругой, герцог все больше мрачнел. Поездка в Уолластон, ежедневные прогулки с гостями, конечно же, бал и, наконец, возвращение Томаса – для герцогини это слишком большая нагрузка, ведь она никогда не отличалась крепким здоровьем. Было очевидно: Сибилла серьезно заболеет, если не изменит образ жизни.

Герцог понимал: гости догадываются о том, что Сибилла и Томас испытывают друг к другу нежные чувства. Даже Шоу уже не так часто ей улыбался и весь вечер не отходил от миссис Виктории Андервуд.

Вероятно, никто из гостей не был бы шокирован, если бы Томас с Сибиллой вовсе не скрывали своих отношений.

Герцог прекрасно знал, что гости его жены не отличаются скромностью. Сидни сообщил ему, что одна из горничных была весьма озадачена, обнаружив утром леди Мэйберри в постели мистера Грантшема, а миссис Грантшем – в постели сэра Мэйберри.

Такие гости, разумеется, чрезвычайно раздражали герцога. Однако он держал себя в руках и успешно справлялся с обязанностями любезного и гостеприимного хозяина. Справлялся, возможно, потому, что на сей раз твердо решил: на следующее утро, за завтраком, он недвусмысленно даст всем понять, что хотел бы отдохнуть от гостей.

Герцогиня же тем временем со смехом присела на маленький диванчик, рассчитанный для двоих.

– Вы всегда так прекрасно играете в шарады, Томас, – сказала она, улыбнувшись, когда он сел рядом. – Но я очень устала. Давайте теперь придумаем что-нибудь другое. Что-нибудь спокойное и тихое.

– Я могу кое-что придумать прямо сейчас, – подал голос сэр Гектор Честертон.

Ее светлость хлопнула его веером по руке.

– Я же сказала: что-нибудь спокойное и тихое. А вы .

Знаю, что вы придумали? Кто умеет петь? Может. Уолтер' – Нет дыхания, уверяю вас, Сибилла, – отказался этот достойный джентльмен. – Пусть лучше какая-нибудь из дам сыграет нам сонату.

– Только не я, – сказала миссис Ранстейбл. – Я совершенно измотана.

– Я тоже каждый раз ужасно устаю, стоит мне только уехать из дома, – призналась леди Мэйберри.

Последовал взрыв смеха.

– Похоже, вам придется принять мое предложение, – сказал сэр Гектор, присаживаясь на ручку кресла, в котором сидела миссис Ранстейбл.

– Музыка – вот душа любви, – улыбнулась герцогиня, делая плавный жест своей изящной ручкой. – Дайте же мне музыку.

– Жаль, что я не умею петь, – сказал лорд Томас и поднес к губам ее руку.

– Я знаю, кто умеет петь, словно ангел, – сказал лорд Броклхерст. – И эта леди не утомилась, играя в шарады.

Ее светлость едва заметно нахмурилась, а сэр Филипп Шоу деликатно зевнул, прикрыв рот ладонью.

– Что же это за леди? – спросил сэр Гектор.

– Мисс Гамильтон, гувернантка, – ответил лорд Броклхерст.

– Ах… – Сэр Филипп бросил на него томный взгляд. – Значит, вы давно знакомы с ней, Броклхерст? Вы счастливец. Но где же вы слышали, как она поет? Может, вы имеете в виду фортепиано? Позовите ее сюда, Сибилла, непременно позовите.

– Но уже поздно, – возразила герцогиня. – Мисс Гамильтон, наверное, уже в постели.

– Неужели в постели? О Юпитер! – воскликнул сэр Филипп. – Ваше предложение, Честертон, с каждой минутой становится все более заманчивым.

– Мы не любим тревожить слуг, когда они отдыхают, – сказала герцогиня.

– Но Сибилла… – Лорд Томас снова взял ее за руку. – Если мисс Гамильтон играет, как ангел, то позовите ее сюда, чтобы доставить удовольствие Брэдшоу. Вы должны выполнить просьбу гостя. А если она уже в постели, то вы, Адам, должны отменить ее утренние занятия с Памелой, чтобы гувернантка как следует выспалась. Нет ничего проще. Брэдшоу, друг мой, дерните за шнурок, что возле вас. Мы попросим, чтобы сюда прислали гувернантку.

Герцог услышал аплодисменты, которыми гости приветствовали предложение Томаса. Может, ему следовало вмешаться и потребовать, чтобы Флер оставили в покое? Но было уже поздно. В дверях появился Джарвис, и Томас передал ему распоряжение герцогини.

Минут через пятнадцать дверь отворилась, и вошла Флер.

Было очевидно, что ее действительно подняли с постели.

Его светлость поднялся на ноги и подошел к гувернантке.

– Мисс Гамильтон, – сказал он, – мои гости просили, чтобы вы немного поиграли нам на фортепиано.

Ее лицо было непроницаемым, и она смотрела на него так же холодно, как тогда, в гостинице «Бык и рог». Но теперь перед ним стояла красавица… Только сейчас он понял: она умеет надевать маску, под которой скрывается истинная, живая Флер Гамильтон.

Ему вдруг пришло в голову, что она, возможно, не правильно его поняла: решила, что он позволил ей каждое утро играть на фортепиано только для того, чтобы использовать ее талант в таких случаях, как этот.

– Сыграйте, пожалуйста, – попросил герцог.

– Нам сказали, что вы играете как ангел, – улыбнулся сэр Филипп Шоу.

– Она стесняется, – сказал лорд Томас. – Мисс Гамильтон, поиграйте нам, пожалуйста, будьте так добры.

Его светлость протянул ей руку и подвел к фортепиано.

Флер села за инструмент и холодно взглянула на лорда Томаса.

– Что именно вам сыграть, милорд?

– Что-нибудь тихое и успокаивающее, мисс Гамильтон, если можно.

– Скорее что-нибудь убаюкивающее, что бы навеяло сон, мисс Гамильтон, – добавил сэр Филипп.

Герцог внимательно посмотрел на Флер. Она сидела, положив руки на колени, очень спокойная и сосредоточенная.

А потом заиграла «Лунную сонату» Бетховена. Но она не отдавалась музыке, как обычно. Играла без ошибок, но и без души. Впрочем, это заметил только герцог – ведь только он слышал, как Флер музицирует по утрам.

И тут лорд Броклхерст пересек комнату и остановился за спиной Флер. Герцог же сел чуть поодаль. Он по-прежнему не сводил глаз с гувернантки.

Играла ли она, как ангел? Изящная простота ее голубого платья, того самого, в котором она была на балу, пышные рыжевато-золотистые волосы, черты лица – во всем она разительно отличалась от сидевших в комнате дам. Да, Флер была прекрасна…

Кто же она такая? Изабелла? Или Броклхерст действительно ошибся? «Гер…» – начала она называть свой прежний дом. А Броклхерст сказал, что живет в Герон-Хаусе, в Уилтшире.

Как только она кончит играть, он поднимется и проводит ее к двери. Пусть идет к себе, пусть отдыхает.

Но тут раздался голос лорда Томаса.

– Браво, мисс Гамильтон! – воскликнул он. – Вы замечательно играете. Позвольте от имени всех присутствующих поблагодарить вас. Кстати, вы ведь знакомы с лордом Броклхерстом?

Флер поднялась со стула и увидела лорда Мэтью. Он поклонился и проговорил:

– Надеюсь, я могу проводить вас, мисс Гамильтон? Хотя я предпочел бы прогуляться по галерее. Разумеется, с вашего разрешения, ваша светлость.

Лорд Томас поклонился герцогине.

– Я разрешаю, мисс Гамильтон, – с улыбкой сказала ее светлость. – Пока можете забыть о нашем разговоре.

Герцог поднялся, глядя на Флер. Она вышла из комнаты, и лорд Броклхерст тотчас же последовал за ней. Проходя мимо герцога, Флер лишь мельком на него взглянула.

– Ну, я отправляюсь в постель, – сказал сэр Филипп, зевая. – Могу я проводить вас до вашей двери, Виктория?

– Мне кажется, что нам всем пора спать, – сказала герцогиня. – Я сегодня ужасно устала.

Герцог подошел к жене и предложил ей руку. Он решил, что приглашение гувернантки – коварная уловка Сибиллы и Томаса, что они пригласили Флер в гостиную лишь для того, чтобы потом отправить ее на встречу тет-а-тет с лордом Броклхерстом.

– У вас снова жар, – сказал герцог жене, когда они остановились у двери ее гардеробной. – Вам надо отдохнуть, Сибилла. Почему бы вам завтра не остаться в постели до полудня? Я позабочусь о наших гостях.

– Завтра мне будет лучше, – сказала она. – Я просто устала. И как я могу оставить гостей? Жизнь так скучна, когда их нет. Ведь вы постоянно заняты…

– С этим ничего не поделаешь. Но мы все-таки муж и жена, Сибилла. Поэтому должны соблюдать хотя бы внешние приличия.

– К сожалению, ничего не выйдет, – проговорила Сибилла. – А ведь я могла быть счастливой… Он никогда бы так не пренебрегал мною, Адам. Он никогда бы не оставлял меня на долгие месяцы и не обижался бы на моих гостей.

Хотя с ним и гости не нужны – я бы никогда не скучала и не чувствовала бы себя одинокой.

На щеках герцогини снова появился нездоровый румянец.

– Сибилла, утром я пошлю в Лондон за доктором, если у вас все еще будет жар. Ваш доктор не в состоянии помочь.

– Я никого не хочу, кроме доктора Хартли, – заявила герцогиня. – Почему вы тогда прогнали Томаса? – спросила она вдруг. – Я вам, Адам, этого никогда не прощу, вы сами знаете. И я рада, что он вернулся. Да, рада!

Сибилла проскользнула в гардеробную и тотчас же заперла за собой дверь. Герцог услышал, как она закашлялась.

Он вздохнул и отправился в свои апартаменты.

* * *

Флер сначала обрадовалась, когда ее разбудили. Во сне над ней кто-то склонялся, и она кричала от боли и унижения. А потом вдруг узнала Дэниела. Его красивое лицо было искажено жуткой гримасой, и она с трудом узнала его. Но все-таки это был Дэниел.

Он называл ее шлюхой и все мучил, мучил ее…

Ее разбудила горничная. Она сказала, что «мисс Гамильтон просят одеться и спуститься вниз, в гостиную».

Одеваясь, Флер решила, что признается во всем. Ведь Мэтью, наверное, все о ней рассказал, и теперь ей хотят учинить допрос.

Значит, отсрочки больше не будет. Значит, Мэтью просто играл с ней, забавлялся…

Флер чувствовала себя совершенно разбитой, когда слуга открыл перед ней дверь гостиной. Она вошла и остановилась в нерешительности. И все же держалась с достоинством – она решила, что не станет плакать и каяться.

Но тут к ней подошел герцог и объяснил, почему ее в полночь подняли с постели. Что ж, теперь понятно, почему ей каждое утро позволяли музицировать в салоне. Его светлость хочет, чтобы она развлекала его гостей.

Флер смотрела на герцога и чувствовала, что ненавидит его и боится. Он ее обманул: потребовал плату за то, что позволил играть на фортепиано. А ведь совсем недавно говорил, что заботится о своих слугах и защищает их.

Флер вспомнила их недавнюю верховую прогулку…

Вспомнила, как герцог скакал на вороном жеребце и улыбался ей, даже смеялся и шутил. А она радовалась своему счастью и тоже улыбалась. Улыбалась ему, герцогу Риджуэю.

Теперь она ненавидела его.

И она говорила только с лордом Томасом Кентом, который всегда улыбался ей и был дружелюбно настроен. Более того, лорд Томас защищал ее перед герцогиней. Что ж, она будет играть для него, если он просит. Впрочем, у нее не было выбора.

Она не заметила, как Мэтью подошел к ней сзади. Странно, но не заметила. А закончив играть, тотчас же почувствовала его присутствие.

И вдруг лорд Томас, очевидно, желая выручить ее, намекнул, что она может уйти из гостиной вместе со своим знакомым, с Мэтью.

И ее светлость не возражала. Более того, дала понять Флер, что уже не сердится на нее.

И ей пришлось смириться с неизбежным. Она оказалась в безвыходном положении.

Шедшие впереди них слуги уже зажгли свечи в настенных бра галереи.

Мэтью с улыбкой предложил Флер руку:

– Если уж нам предстоит пройтись, Изабелла, давайте сделаем это как воспитанные люди.

Они прошли в галерею, и слуги тотчас же закрыли за ними двери.

– Как вам удается выглядеть так замечательно? – спросил Мэтью. – Вы прекрасны даже в этом скромном платье Флер отдернула руку;

– Чего вы добиваетесь, Мэтью? Если мы не должны немедленно уехать, если вы не собираетесь бросить меня в тюрьму, то чего же вы хотите? Чтобы я легла с вами в постель здесь, в Уиллоуби? Стала вашей любовницей?

Лорд Броклхерст вздохнул.

– Вы прекрасно знаете, что я этого не требую. Изабелла.

– Так скажите же наконец, чего вы хотите.

– Я люблю вас, Изабелла. Уже давно люблю. Я достоин порицания?

– Если вы действительно любите меня, Мэтью, то должны уважать мои чувства. Вам не следовало становиться между мной и Дэниелом.

– Дэниел Бут похож на улыбчивую добрую девочку, – усмехнулся Мэтью. – Он не мог бы сделать вас счастливой, Изабелла.

– Возможно, вы правы. Но это мое личное дело. Почему вы все так подстроили?

– Подстроил?

– Ваша мать и Амелия уехали в Лондон и оставили меня с вами. Если бы они обо мне заботились, то не поступили бы так. А вы… Вы не позволили мне поехать на время к сестре Дэниела, а потом выйти за него замуж. Вы не оставили мне выбора, погубили мою репутацию, и мне оставалось только стать вашей любовницей.

Мэтью остановился и взял Флер за руки. Она попыталась высвободиться, но он крепко держал ее.

– Но Амелия уже давно собиралась в Лондон. И, конечно, моя мать решила сопровождать ее. Но было бы жестоко отправлять вас с ними, Изабелла. Вы втроем не поладили бы…

– Ничего удивительного, – перебила Флер. – Ведь вы все меня игнорировали.

– Как бы то ни было, мне казалось, что для вас будет лучше, если вы останетесь в доме, Изабелла. И я не стремился стать вашим опекуном, вы сами знаете. Такова была воля вашего отца. Он хотел, чтобы я заботился о вас до тех пор, пока вы не выйдете замуж или до вашего двадцатипятилетия.

Не я придумал все это.

– До того как я выйду замуж?! – воскликнула Флер. – Но я хотела выйти замуж за Дэниела. И вы могли вы освободиться от столь обременительной ответственности.

– Но это вовсе не обременительно. И я не мог согласиться на ваш брак с таким бесхарактерным человеком, Изабелла.

– Лучше было сделать меня своей любовницей.

– Я не употреблял слово «любовница», – заметил Мэтью.

Она рассмеялась:

– Уж не собирались ли вы жениться на мне?

– Вы как-то странно все это себе представляете, Изабелла. – Он еще крепче сжал ее руки. – Ведь вы – леди, дочь барона. Неужели вы могли подумать, что я мог бы без вашего согласия…

Она снова засмеялась:

– Вы такой благородный джентльмен? А я даже не подозревала об этом. Мне казалось, что вы собирались соблазнить меня.

– Соблазнить?

– Мне пришлось уйти из дому, – продолжала Флер. – Мой саквояж был уже в кабриолете. И Мириам ждала меня в доме священника. Но вы не пустили меня и отругали за непослушание. И вы не собирались отправлять меня в мою комнату. Вы хотели отвести меня в свою. А может, даже…

Возможно, Хобсон хотел задержать меня в библиотеке, чтобы вы там могли овладеть мною.

Он выпустил одну ее руку и утер пот со лба.

– Изабелла, о чем вы говорите? Вы кричали на меня и царапались, словно безумная, потому что я не позволил вам сбежать с Бутом. Я запретил вам вступать с ним в брак, но запретил на законном основании. Хобсон подошел к вам сзади, чтобы вы не споткнулись о кирпичную кладку очага. А вы повернулись к нему и толкнули как раз в тот момент, когда он оступился. Эта смерть – просто случайность, не более.

– Да, случайность, – кивнула Флер. – Надеюсь, судья так и решит.

– И я надеюсь, – кивнул Мэтью. – Но вы забыли о драгоценностях. История с драгоценностями не в вашу пользу.

– Драгоценности? – упавшим голосом проговорила Флер.

– Они самые. Мать не взяла их с собой в Лондон, и их нашли в вашем саквояже, когда вы в панике убежали.

Флер пристально посмотрела на Мэтью.

– Разумеется, драгоценности нашли не вы, а кто-то другой? – спросила она.

– Ваша горничная.

Флер усмехнулась.

– Но я прекрасно вас понимаю, – сказал Мэтью. – Вам пришлось многое пережить. Изабелла. В таком возрасте лишиться родителей – это очень тяжело. И вы видели, как мы пришли в ваш дом.., и забрали все, чем владели когда-то ваши родители. Эта собственность, она снова может стать вашей, может стать собственностью наших детей.

– Наших детей? – переспросила Флер. – Вы действительно готовы жениться на мне, Мэтью?

– Я люблю вас. Вы не представляете, как я страдал эти два с половиной месяца. Изабелла. Ведь я не знал, увижу ли вас снова. Вы должны выйти за меня замуж.

– Вы сказали «должна»?

– Я не стану принуждать вас силой, поверьте.

– Мой ответ – нет.

– Вы еще передумаете. Изабелла.

– Нет, уверяю вас. – Она улыбнулась. – Когда вы будете уезжать отсюда, вы уедете один, Мэтью.

(Он вдруг схватил ее за горло и легонько надавил пальцами на артерию.

– Говорят, опытные палачи делают свою работу так, что смерть в петле наступает мгновенно и без всякой боли. К сожалению, не все они столь опытны.

Ее улыбка погасла.

– Благодарю вас, – ответила она. – Я должна подумать.

Значит, я выхожу за вас замуж или меня повесят? Сколько времени у меня на то, чтобы принять решение?

В следующее мгновение дверь отворилась, и в галерею вошел герцог Риджуэй.

– Вы все еще здесь? – спросил он. – Любуетесь этими прекрасными полотнами, не так ли? Но гувернантке моей дочери пора спать, Броклхерст. Может быть, вы продолжите осмотр как-нибудь в другой раз? Вы можете вернуться в свою комнату, мисс Гамильтон.

Все трое молча направились к выходу. Герцог у двери остановился и, внимательно посмотрев на Флер, предложил ей руку.

– Я сам провожу вас наверх, – сказал он.

Флер кивнула и пошла с герцогом, она даже не попрощалась с Мэтью. Но как только они подошли к лестнице, она отстранилась и, поднимаясь наверх, старалась держаться как можно дальше от его светлости.

Однако наверху он не повернул обратно, а пошел рядом с ней по коридору к ее комнате. У двери герцог остановился.

– Я прошу у вас прощения, мисс Гамильтон, – тихо проговорил он.

– Просите прощения?

Флер внимательно посмотрела на герцога. Сейчас он казался еще более мрачным, чем обычно.

– Да, за все. За то, что вас подняли с постели. За то, что оскорбили вас. Больше я этого не допущу.

Теперь она смотрела на него с удивлением.

– Он обидел вас? Причинил беспокойство?

– Он не тот, кто на самом деле заставил меня страдать.

Герцог молча смотрел на нее, смотрел, крепко сжав зубы.

И Флер вдруг в ужасе подумала о том, что он сейчас откроет дверь, пригласит ее войти и снова прикажет ей раздеться.

Она решила, что на этот раз не подчинится ему.

– Да, я прошу прошения, – проговорил он, глядя на ее губы. – Заходите, мисс Гамильтон.

– Нет! – Она отступила на шаг и отрицательно покачала головой. – Нет. Пожалуйста, не надо. Ах, прошу вас, нет…

– О Господи! – Он шагнул к ней и взял ее за плечи. – Что это вы обо мне подумали? Вы полагаете, что я извинился перед вами и тут же пытаюсь соблазнить?

Она до боли закусила губу.

– Послушайте, Флер… Я ведь тогда овладел вами не против вашей воли. И впредь не позволю себе ничего подобного. Более того, я не сделаю этого, даже если вы согласитесь.

Я женатый мужчина и согрешил всего один раз за пять с половиной лет супружеской жизни. Не бойтесь меня, поверьте, вы в безопасности.

Только сейчас Флер почувствовала, что ее верхняя губа кровоточит. Герцог как-то странно посмотрел на нее и вдруг, тихо застонав, заключил в объятия. Он прижимал ее к себе все крепче и наконец почувствовал, что она успокоилась, расслабилась.