Тайная жемчужина

И сейчас, сидя в экипаже рядом с герцогом, мистер Хаутон молча смотрел в окно. Они уже были в Уиллоуби и проезжали мимо каменной стены, за которой находился парк.

«Интересно, все ли люди скучают по дому так же, как я?» – думал герцог. Он вспомнил, как шесть лет назад вернулся домой после долгого отсутствия. Жена привратника, увидев его, заплакала и поднесла к глазам кончик фартука.

Ее морщинистое лицо расплылось в улыбке, и она присела в реверансе. Он помахал ей рукой. И все слуги высыпали на верхнюю террасу, чтобы приветствовать его; они громко кричали, и он готов был поклясться, что их радость не была притворной.

И Томас.., память многого не сохранила. Но герцог напрасно не подумал о том, что значил для Томаса тот год, в течение которого он, сэр Адам, считался погибшим. Томас побыл немного герцогом Риджуэем, а теперь снова стал просто лордом Томасом Кентом.

Герцог всегда считал, что брат хорошо к нему относится, а теперь? Возможно, лишившись титула и собственности, Томас охладел к нему, забыл…

Он вспомнил, как впервые после долгой разлуки увидел Сибиллу. Сибиллу, о которой он мечтал… Адам до сих пор не забыл, как держал ее тогда в объятиях. В те мгновения она казалась ему еще прекраснее, чем прежде.

Но теперь не стоит о ней думать. Он снова дома, и это – главное, пусть даже в этом же доме находится его жена.

Миссис Лейкок и Джарвис, дворецкий, стояли на ступенях и смотрели на него с обожанием. Он выбрался из экипажа, и миссис Лейкок присела в реверансе, Джарвис же склонился в поклоне. Герцог улыбнулся своим слугам, осмотрелся… Но герцогиня не вышла его встречать, даже в холле не появилась. Вдруг миссис Лейкок доложила, что ее светлость ждет в своей гостиной.

Прошел почти час, прежде чем он увиделся с женой. Сибилле бы не понравилось, если бы любящий муж приветствовал ее в измятом, пусть и дорогом костюме. Пришлось сначала принять ванну и переодеться.

Герцогиня лежала на диване в своей гостиной и не поднялась при его появлении.

– Адам… – проговорила она слабым голосом.

Да, перед ним была все та же красавица, хрупкая, большеглазая Сибилла, которую он когда-то безумно любил.

– Путешествие вас не утомило? – спросила она.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее, и она подставила ему щечку.

– Как вы здесь, Сибилла?

Она покраснела:

– Хорошо. Но скучно. Сэр Сесил вчера пригласил меня на обед и ужасно утомил всех рассказами о своей новой лошади и охотничьих собаках. Я уехала очень рано. С трудом сдерживала там зевоту.

– Боюсь, что сэр Сесил – типичный провинциальный джентльмен, – проговорил Адам с улыбкой. – Не устаете ли вы от ребенка?

Герцогиня пожала плечами:

– Почему это вас интересует? Нэнни прекрасно справляется со своими обязанностями.

– Я очень ей благодарен. А как Памела?

– Неплохо. Вот только эта гувернантка… Бедная малышка… Адам, нельзя ли обойтись без нее? Зачем вы ее сюда прислали?

– Она плохо справляется со своими обязанностями?

– Памеле еще рано проводить столько часов в классной комнате. И ей не нравится эта гувернантка. Мне хотелось бы знать, почему вы ее взяли, Адам.

– Ее нанимал Хаутон, – ответил герцог. – А кого вы сюда приглашали?

– Кое-кого из знакомых. Здесь так скучно… Особенно без вас.

– Вы же знаете, что могли поехать со мной. Можно было взять с собой и Памелу. Я показал бы ей Лондон.

– Но вы сами знаете, что произошло бы в таком случае.

Стоит только мне кому-нибудь улыбнуться, как вы сразу начинаете ревновать. Вы всегда такой, Адам. Вам ужасно не нравится, когда я чему-то радуюсь. Вы приехали домой, чтобы снова портить мне настроение? Будете коситься на моих гостей?

– Каких гостей?

– Вы просто несносны… – Голубые глаза Сибиллы наполнились слезами. – Вы узнали про бал?

– Про бал? – переспросил герцог.

– Он состоится после того, как приедут все приглашенные. А я пригласила всех, Адам, никого не забыла.

– Вы задумали устроить бал в мое отсутствие? А нашим соседям это не покажется странным, Сибилла?

– Что же мне остается? Ведь вы сбегаете от меня в Лондон и там развлекаетесь в свое удовольствие. Вот я и решила устроить бал. Бал под открытым небом. Музыкантов можно расположить в павильоне. Площадку для танцев устроят на западном берегу озера, где обычно. И повсюду развесят фонари. Кроме того, гостям будут подавать прохладительные напитки. Надеюсь, что дождя не будет.

– Бал состоится через четыре дня? Я рад, что вы сообщили мне об этом сегодня, Сибилла. Терпеть не могу сюрпризы.

– А я терпеть не могу этот ваш саркастический тон. Вы не должны так говорить со мной, если вы меня любите. – Герцогиня закашлялась и потянулась за носовым платком. – Здесь так жарко… – проговорила она с раздражением. – Думаю, что мне надо отдохнуть. Доктор советует мне больше отдыхать. Вам лучше покинуть меня и заняться своими делами.

– Позвольте помочь вам добраться до постели, – сказал Адам, склоняясь над женой. – Если бы я знал, что вам все еще нездоровится, то привез бы доктора из города. Хартли явно не справляется со своими обязанностями.

– Вы никогда не писали мне, чтобы справиться о моем здоровье. Я могу прекрасно отдохнуть и здесь, на диване.

Благодарю вас, Адам.

Сибилла отстранилась, когда муж протянул к ней руки, но все же подставила щеку для поцелуя.

Минуту спустя герцог в задумчивости вышел из гостиной жены. Опять все те же слова… Старые, давно знакомые слова.

«Неужели Памела все еще занимается? – думал герцог. – Или она в детской?» Он решил тотчас же проведать дочь: ему очень ее не хватало.

Глава 5

Сидя рядом с Памелой, Флер читала вслух, хотя и понимала, что девочка ее не слушает. Час назад Памела видела из окна детской, как подъехал экипаж отца. Но няня не позволила малышке спуститься вниз и вскоре отправила ее на занятия.

Сидя в классной комнате, девочка почти все время хмурилась и капризничала, и Флер хотелось обнять ее и приласкать, сказать, что ее любят и не забывают о ней. Она прекрасно понимала, что девочка чувствует себя очень одинокой: ведь мать редко занималась ею, а отец часто и надолго уезжал.

Но вот он наконец-то приехал. Они услышали мужские шаги за дверью, а потом раздался низкий голос – герцог Риджуэй разговаривал с миссис Клемент. Флер с облегчением вздохнула, увидев радостную улыбку на лице девочки. Захлопнув книгу, гувернантка направилась к выходу, чтобы не мешать отцу и дочери.

В следующее мгновение дверь отворилась и раздался радостный детский крик. Флер невольно улыбнулась и поставила книгу на полку. Она очень волновалась, ведь перед ней был герцог Риджуэй!

– Папа! Папа! – закричала леди Памела. – Я нарисовала для тебя картинку, а еще у меня зуб выпал, вот, видишь?

А что ты мне привез?

Раздался негромкий мужской смех.

– Значит, ты ждешь подарков? А я-то думал, что ты просто рада видеть меня. А почему ты решила, что я привез тебе подарок?

– Папа, ну что ты привез? – не унималась Памела.

– Об этом потом. Знаешь, ты выглядишь очень странно без переднего зуба. Хочешь, чтобы у тебя вырос вместо него другой, побольше?

– Побольше? А когда? – спросила девочка.

Герцог Риджуэй снова рассмеялся.

Флер по-прежнему стояла у полки, не смея поднять глаза. Но чего же ей бояться? Ведь она – дочь барона, прожившая почти всю жизнь в Герон-Хаусе, в имении отца. У нее не было причин испытывать страх перед герцогом.

Флер приосанилась и наконец-то взглянула на герцога.

Она тотчас же увидела безобразный шрам на его щеке. Их взгляды встретились, и у Флер перехватило дыхание: ей казалось, что она задыхается. Все расплывалось у нее перед глазами, в ушах шумело…

– Мисс Гамильтон? – услышала она мужской голос.

Флер молча кивнула. Герцог поклонился и шагнул к ней.

– Добро пожаловать в Уиллоуби-Холл, мисс Гамильтон.

Флер сделала глубокий вдох. Она отчаянно пыталась взять себя в руки. «Только не упасть… Только не упасть в обморок», – думала девушка.

– Папа… – Леди Памела ухватила герцога за рукав. – Папа, а что ты мне привез?

Герцог посмотрел вниз, на дочь, и улыбнулся уголком рта, при этом его губы с той стороны, где был шрам, так и остались неподвижными.

Заметив эту жутковатую улыбку, Флер похолодела. Герцог же по-прежнему смотрел на дочь.

– Давай лучше спустимся вниз, и ты увидишь подарок.

Иначе ведь не отстанешь, верно? Сидни всю дорогу из-за этого ворчал. Но я надеюсь, что тебе подарок понравится.

Герцог взял дочь за руку.

– Сидни глупый, – заявила леди Памела.

– Представляю, что сказал бы Сидни, если бы услышал такое.

– Сидни глупый. Сидни глупый… – засмеялась девочка.

Флер судорожно сглотнула – на нее вновь взглянули пронзительные черные глаза.

– Мисс Гамильтон тоже пойдет с нами, а потом приведет тебя обратно, – сказал герцог.

Флер молча направилась к двери.

– Мисс Гамильтон… – Остановившись у лестницы, герцог предложил ей руку.

Флер в ужасе отшатнулась. Спускаясь по лестнице, она старалась держаться как можно дальше от герцога. А он, не обращая на нее внимания, слушал болтовню леди Памелы.

Они вышли в огромный холл, и слуга бросился открывать перед ними парадные двери. Затем все трое спустились по мраморным ступеням и зашагали по дорожке, ведущей к конюшням.

Флер по-прежнему молчала. Она старалась не смотреть на герцога, на его ужасный шрам…

– Куда мы идем? Что ты хочешь мне показать? – спрашивала леди Памела, державшаяся за руку отца.

– Скоро сама увидишь. Бедняга Сидни…

– Глупый Сидни, – заявила девочка.

Минуту спустя они увидели щенка колли, толстенького, с черной шерсткой, белым мехом вокруг носа и белой полоской на голове и на шее. Две лапки и живот тоже были белыми. Щенок сидел в плетеной корзинке и громко скулил, требуя, чтобы его отнесли к матери.

– Ox!.. – вырвалось у девочки.

Памела стояла у корзины, с восхищением глядя на щенка. Потом, опустившись на колени, взяла собачку на руки.

Щенок тотчас же перестал скулить и лизнул девочку в лицо.

Она наморщила носик и, смеясь, отвернулась.

– Сидни так и ехал из Лондона, – усмехнулся его светлость. – Щенок лизал его всю дорогу, а иногда бедняге даже приходилось сидеть в мокрых штанах.

– О… – Леди Памела разглядывала щенка. – Он мой, папа? Мой собственный?

– Уверен, что Сидни он совершенно не нужен, – со смехом ответил отец.

– Я возьму его к себе в комнату, – заявила Памела. – И буду спать с ним.

– Этот щенок – девочка, – улыбнулся герцог. – А в свою комнате… Боюсь, что твоя мать и Нэнни будут возражать Но леди Памела уже не слушала отца. Она играла со щенком и весело смеялась, когда он хватал ее пальцы своими острыми маленькими зубками.

Флер вдруг поняла, что герцог смотрит на нее.

– Вы чем-то удивлены? – спросил он с усмешкой.

Девушка молча взглянула на него и тотчас же отвернулась.

Герцог едва заметно улыбнулся и опустился на колени рядом с дочерью, В конце концов было решено, что щенка оставят в конюшне до тех пор, пока он не подрастет немного. Отец разрешил Памеле навещать его, когда она захочет, но только не во время занятий. Кроме того, герцог сказал, что щенок не должен разгуливать по всему дому, чтобы не раздражать ее светлость.

Потом Флер взяла свою ученицу за руку и повела в дом.

Памела же болтала без умолку: девочка рассказывала гувернантке о том, что давно мечтала о собаке, и говорила, что братья Чемберлен теперь лопнут от зависти – ведь у нее есть такой замечательный щенок…

Флер с девочкой вошли в холл и, поднявшись по лестнице, зашли в детскую, где их ждала миссис Клемент. Леди Памела, увидев няню, еще больше оживилась.

– Занятия на сегодня окончены, мисс Гамильтон, – заявила миссис Клемент.

Флер молча кивнула и сразу ушла в свою комнату. Закрыв за собой дверь, она прислонилась к ней спиной и закрыла глаза… Потом бросилась в туалет, где ее тотчас же вырвало.

* * *

– Его светлость герцог Риджуэй покинул Лондон, – сообщил мистер Снедбург лорду Броклхерсту жарким майским днем. – И он взял с собой секретаря, – продолжал сыщик. – Его секретарь и был тем самым человеком, который нанял мисс Флер Гамильтон, сэр.

– Да, наверное, она, – пробормотал лорд Броклхерст. – И теперь мы знаем, где именно она находится. – Вот только… Под каким же предлогом я мог бы поехать туда? Скажите, вы не знаете, где сейчас сэр Томас Кент?

– Нет, этого я еще не знаю, – ответил мистер Снедбург. – Пока не знаю. Но нужен ли нам этот сэр Томас? Если молодая леди совершила убийство, я могу пойти в полицию с вашим авторитетным заявлением, получить ордер на ее арест и доставить сюда. Она от меня не сбежит, уверяю вас. Так что если пожелаете, то вскоре сможете увидеть ее с петлей на шее, сэр.

Лорд Броклхерст невольно поежился.

– Найдите мне лорда Томаса Кента, – сказал он. – Или хотя бы найдите предлог, под которым я мог бы появиться в доме герцога. Все остальное я сделаю сам.

– Просто поезжайте туда, сэр, вот и все, – пожал плечами мистер Снедбург. – Вам нечего опасаться, ведь эта гувернантка – убийца и воровка, не так ли?

– Благодарю вас, – кивнул лорд Броклхерст. – И все-таки… Что вы еще могли бы мне сообщить?

– В Уиллоуби, судя по всему, устраивают прием, сэр, – сказал сыщик. – Я доставлю вам список приглашенных, обещаю.

– И, если можно, побыстрее, – проворчал лорд Броклхерст, поднимаясь на ноги.

– Да-да, разумеется, сэр, – закивал мистер Снедбург. – А если сэр Томас Кент сейчас в Англии, то я его непременно найду.

Минуту спустя сыщик покинул гостиную. Лорд Броклхерст в задумчивости прошелся по комнате.

Да, скорее всего это она, Изабелла. Но служить гувернанткой у герцога Риджуэя?.. И ведь нанял Изабеллу секретарь, искавший, судя по всему, именно ее? Что бы это значило? Черт побери, если Риджуэй или кто-нибудь другой тронет ее… Лорд Броклхерст невольно сжал кулаки.

Он увидится с Изабеллой. И заставит ее образумиться, заставит во что бы то ни стало. Впрочем, у нее не будет выбора, так что ей придется подчиниться.

Глупая девчонка. Он всегда поражался ее упрямству. И никак не мог понять, в чем причина подобного упрямства.

Разумеется, влюбленная женщина никогда не бывает рассудительной. И она увлеклась этим бесхарактерным Дэниелом Бутом. Но что она нашла в этом священнике? Длинные руки и ноги, светлые волосы, голубые глаза – может быть, этого достаточно для женщины, которая сама не знает, чего хочет?

Мэтью закрыл глаза и подумал о золотых, словно закат солнца, волосах Изабеллы; в эти мгновения ему казалось, что он чувствует аромат ее чудесных шелковистых волос.

Проклятие! Она нужна ему, и он должен добиться своего, где бы она ни находилась. Если даже ему придется запугать ее, то он пойдет и на это. Петля виселицы не такая уж приятная перспектива.

* * *

Герцог Риджуэй, стоявший на верхней террасе дома, в задумчивости смотрел на парк. Он думал о том, что через несколько дней все вокруг будет заполнено людьми.

Ему нравилось принимать гостей у себя в Уиллоуби. Он любил устраивать концерты и балы, любил приглашать соседей на обеды или просто поиграть в карты. Более того, он с радостью принимал даже тех гостей, которые оставались у него на ночь. Но герцог терпеть не мог, когда в дом съезжались люди, ищущие только пустых развлечений, люди, подобные его жене. Он уже успел посмотреть список приглашенных и убедился в том, что Сибилла и на сей раз пригласила не самых достойных. К тому же гости герцогини всегда задерживались в доме на несколько дней, и яму приходилось терпеть их присутствие.

Спустившись с террасы, герцог направился к оранжерее.

Он вдруг подумал о том, что отдал бы за свою свободу все на свете… И тотчас же перед его мысленным взором возникла Памела. Как она обрадовалась собачке, которую, заупрямившись, хотела назвать Малышкой, хотя он и объяснил ей, что щенок со временем превратится в довольно крупную собаку. Герцог вспомнил заспанное личико и спутанные волосы дочери – он зашел к ней накануне вечером, не подумав о том, что в такое время Памела уже должна находиться в постели. Она обняла его и, поцеловав, спросила:

– Папа, ты не уедешь снова?

– Нет, теперь я приехал надолго, – улыбнулся он.

– Обещаешь, что не уедешь?

– Обещаю. – Он обнял дочь и поцеловал ее; – А теперь спи. Мы увидимся завтра.

Нет, он не должен покидать Сибиллу. Ребенок имеет право на обоих родителей, даже если они и не являются образцовыми супругами. И впредь ему не следует надолго уезжать из Уиллоуби, хотя в Лондоне, конечно же, спокойнее…

Герцог внезапно остановился. Мимо клумб, на которых выращивали цветы для дома, шла какая-то женщина.

Он не сразу узнал ее. Впрочем, он и накануне не сразу узнал мисс Гамильтон: в какой-то момент ему даже подумалось, что Хаутон ошибся и нанял не ту женщину. Но это, несомненно, была она.

Герцог не раз вспоминал о ней в Лондоне, и он прекрасно помнил, что она была очень худой и бледной, с темными кругами под глазами. И ее нельзя было назвать привлекательной.

Правда, у нее были длинные стройные ноги и упругая высокая грудь, однако в ней не было ничего особенного. Герцог догадывался, что она из хорошей семьи, но находится в отчаянном положении. Ему захотелось хоть чем-то ей помочь.

И он помог ей.

Но сейчас Флер была совсем другой, не такой, какой он – ее запомнил. Теперь она уже не казалась слишком худой, однако оставалась стройной и изящной. К тому же на щеках ее появился здоровый румянец и исчезли темные круги под глазами. А волосы… Они уже не казались тусклыми, чуть рыжеватыми, теперь они были огненно-золотистые.

Герцог с изумлением обнаружил, что мисс Флер Гамильтон поразительно красивая женщина.

Но она оставалась все такой же молчаливой и холодной, словно мраморная статуя. Тогда, в Лондоне, она почти все время молчала, правда, при этом бросала на него пристальные взгляды. А вчера она не сказала ни слова, даже не сделала реверанс, когда он поздоровался с ней.

А как она вздрогнула, какой ужас был в ее взгляде, когда он у лестницы предложил ей руку. Но, может быть, она права? Почему он должен предлагать руку гувернантке?

Шагая ей навстречу, герцог пристально посмотрел на нее и вдруг понял: она боится его. Во всяком случае, она старалась не смотреть в его сторону.

– Доброе утро, мисс Гамильтон. – Он улыбнулся.

Она наконец-таки взглянула на него и молча кивнула.

– Вы тоже любите утренние прогулки? – спросил он. – Мне всегда казалось, что утро – самое лучшее время для прогулок.

– Я не стану вашей любовницей, – сказала она неожиданно.

– Не станете?.. Простите, а разве я просил вас об этом?

– Но ведь это совершенно очевидно. Я все прекрасно поняла, как только увидела вас вчера. Я не стану вашей любовницей.

– Мне кажется, вас наняли в качестве гувернантки, – проговорил герцог. – И я надеюсь, мисс Гамильтон, что вы займетесь именно этим, то есть обучением моей дочери.

– Как отвратительно… Ведь вы, женатый мужчина, привезли меня сюда, чтобы я жила под одной крышей с вашей женой и дочерью. Вы рассчитываете, что я несколько часов в день буду заниматься с вашей дочерью. И еще хотите, чтобы я стала вашей шлюхой? Так вот почему вы так хорошо платите, да еще и кормите меня! Хотите, чтобы я принадлежала вам? Уж лучше я вернусь в трущобы, где жила, чем позволю вам снова ко мне прикоснуться. Вы просто отвратительны…

Герцог нахмурился. Да как она смеет обвинять его? Неужели она думает, что он привез ее в свое родовое поместье, чтобы развлекаться с нею в роще или где-нибудь в мансарде?

– Позвольте мне разъяснить вам кое-что, мисс Гамильтон, – проговорил он, закладывая руки за спину. – Я дал указание своему секретарю нанять вас, потому что вы находились в отчаянном положении. И я был удовлетворен докладом секретаря. Теперь вы – гувернантка моей дочери, и вам хорошо платят, мисс Гамильтон. Надеюсь, у вас в этом отношении нет ко мне претензий. И еще… У меня нет привычки спать с прислугой. Когда же мне требуется женщина, я пользуюсь услугами тех, которые сами себя предлагают. И, разумеется, плачу за подобные услуги. Вы меня поняли?

Флер покраснела, однако промолчала.

Герцог прищурился:

– Мисс Гамильтон, вынужден напомнить вам: если я задаю вопрос, то жду ответа. Отвечайте же.

– Да, поняла, – прошептала она, глядя прямо ему в глаза. – Я все поняла, ваша светлость.

Он усмехнулся:

– – Продолжайте свою прогулку. Всего доброго, мисс Гамильтон.

Герцог повернулся и, стиснув зубы, зашагал к дому. Утро было окончательно испорчено. К счастью, он сумел совладать со своим гневом. А как ему хотелось схватить эту женщину за плечи и встряхнуть как следует. В какой-то момент ему даже хотелось ударить ее…

Постояв немного на террасе, он спустился на лужайку и вышел к озеру. Здесь остановился, задумался…

Если она сама верит в то, что сказала ему, то следует признать: мисс Гамильтон проявила удивительную смелость.

Ведь она, фигурально выражаясь, плюнула в лицо герцогу.

Сказала, что он, герцог Риджуэй, внушает ей отвращение.

Имела ли она в виду лишь в свои опасения? Или он сам по себе омерзителен?

Герцог почти не сомневался: имелось в виду именно это, последнее. Он же разделся перед ней догола, чего раньше никогда не делал при женщинах, по крайней мере после ранения. Он стоял перед ней, и она смотрела на него, видела безобразные шрамы.

Теперь герцог осознал, что сделал это намеренно: ему казалось, что таким образом он сможет избавиться от душевной боли, терзавшей его последние шесть лет. Ему захотелось, чтобы его увидела женщина, которая не посмеет выказать пренебрежение, не сможет отказать…

И она выдержала испытание, эта отважная Флер, она не отвела глаза…

Герцог еще долго стоял, глядя на озеро. Он пытался не думать о гувернантке своей дочери, однако снова и снова вспоминал о ней.

Глава 6

Леди Памела, игравшая со щенком, опустилась на колени, когда он побежал к ней. Девочка весело рассмеялась, когда щенок, не удержавшись на ногах, упал, а потом поднялся, чтобы подскочить к хозяйке.

Схватив своего любимца, Памела повалилась на спину и крепко прижала его к груди. Щенок лизнул ее в лицо, она весело рассмеялась.

У Флер не хватило духа напомнить девочке, что они вышли на свежий воздух, чтобы заняться рисованием. А ведь миссис Клемент разрешила вывести девочку из дома только на час.

Но леди Памела так редко радовалась, так редко смеялась…

– Вот посмотрите… – проговорила Флер, когда девочка немного успокоилась. – Видите на острове павильон, он так красиво отражается в воде. Вы были правы, может получиться прекрасный рисунок.

– Ох… – Памела снова засмеялась. – Тини, не кусайся.

– А, может быть, сегодня вы захотите нарисовать своего щенка? – предложила Флер.

– Да-да, Тини! – Глазки девочки блеснули. – Мисс Гамильтон, правда, она забавная? И у меня замечательный папа, да?

– Совершенно верно, замечательный, – раздался голос за спиной Флер. – Но, Памела, что это такое? Чистый лист бумаги и сухие кисти? И трава в твоих волосах? А что с твоим платьем? Что скажет Нэнни?

– Она будет ворчать, – сказала леди Памела. – Папа, иди сюда и потрогай нос у Тини. Он такой холодный…

Герцог Риджуэй подошел к дочери и опустился рядом с ней на колени.

Флер же в оцепенении стояла у мольберта. Она надеялась, что еще долго не увидит герцога, он так ее унизил в то утро… Каждое слово, произнесенное им, было словно удар хлыстом, потому что он сжалился над ней, а вовсе не потому, что желал ее.

Но если герцог сказал правду, то, выходит, она сама себя унизила, заявив, что не станет его любовницей. А герцог Риджуэй, конечно же, не лгал, Флер прекрасно это понимала.

– Мисс Гамильтон, вы привели сюда Памелу, чтобы заняться рисованием? – неожиданно спросил герцог, поднимаясь на ноги.

– Да, ваша светлость.

– И не настаивали, чтобы она занялась именно этим?

– Она сейчас очень.., возбуждена. Девочка играет со своим щенком, ваша светлость.

– Разве мы не условились, что щенок не должен мешать занятиям?

– Да, ваша светлость.

Флер посмотрела в темную глубину его глаз, затем – на безобразный шрам на щеке. И тотчас же вспомнила о других шрамах, еще более ужасных…

– Иногда случается так, что некоторые занятия приходится откладывать, – проговорила она с невозмутимым видом. – Сегодня мы беседовали о том, почему у щенка такие маленькие зубки, И еще я объяснила девочке, как ваши грумы будут дрессировать собаку, чтобы она со временем смогла жить в доме. Мы…

– Я не собираюсь увольнять вас, мисс Гамильтон, – перебил герцог. – Ваш ответ меня вполне устраивает. Но какова цель ваших уроков рисования?

– Я хотела объяснить, что такое коринфские колонны и фронтон, – сказала Флер, взглянув на павильон. – И объяснить, как все это отражается в воде. Но девочке всего пять лет, ваша светлость. Поэтому главное для нее – просто порезвиться в парке. Кроме того, ей было бы полезно немного поэкспериментировать с красками.

Флер с вызовом взглянула на герцога. Пусть он отчитает ее, если ему очень этого захочется. Но она делает то, что считает нужным.

– Прекрасно сказано, мисс Гамильтон, – улыбнулся герцог. – Вы всегда так удачно отвечаете?

На сей раз Флер промолчала.

– Думаю, вы заметили, что этот павильон – миниатюрная копия нашего дома?

– Да, разумеется, – кивнула Флер, глядя на озеро. – А внутри он такой же?

– Очень похож. Даже роспись купола почти такая же.

Но там нет галереи. Он был построен для украшения парка, и мы его используем в качестве музыкального павильона во время приемов под открытым небом. Во время бала там будет размешаться оркестр. А бал через три дня. Вам сказали, что вы тоже можете присутствовать?

– Да, ваша светлость.

Герцог повернулся к дочери:

– Памела, давай спустимся к самой воде, чтобы лучше рассмотреть павильон. Кроме того, оттуда будет виден мост и некоторые из водопадов. Только придется взять щенка на руки, иначе он очень утомится.

– Но нам пора возвращаться в дом, – возразила Флер.

Герцог пристально взглянул на нее:

– Пора возвращаться? Кто это вам сказал?

Флер поняла, что краснеет.

– Миссис Клемент будет ждать нас, ваша светлость.

– Нэнни? Значит, Нэнни придется подольше подождать.

Памела уже побежала к озеру. Герцог, немного помедлив, предложил Флер руку.

И она снова в ужасе отпрянула. Отпрянула, увидев эти руки… Руки с изящными длинными пальцами и ухоженными ногтями, руки, когда-то раздвигавшие ее ноги…

Он отвернулся и сказал:

– Только спускайтесь медленно, если не собираетесь искупаться в озере.

Судорожно сглотнув. Флер последовала за герцогом.

Они прошли вдоль озера и поднялись на крутой берег уже в другом месте. Герцог, подхвативший щенка на руки, рассказывал Флер о достопримечательностях парка, причем рассказывал гораздо интереснее, чем миссис Лейкок.

Час спустя они вернулись к дому и поднялись на террасу.

– Папа, а скоро начнут съезжаться мамины гости? – неожиданно спросила Памела.

– Послезавтра, – ответил герцог. – Если только некоторые из них не задержатся.

– А я их увижу?

– Тебе хочется увидеть их?

– Очень хочется, но мама будет против…

– Возможно, мама права, – пробормотал герцог, передавая щенка Флер. – Это не совсем те гости, с которыми тебе следует встречаться, Памела.

– Но папа…

– Тебе пора в детскую, – перебил герцог. – Мисс Гамильтон, – он протянул к Флер руку, – дайте мне щенка, я отнесу его обратно в конюшню.

– О, мы забыли мольберт и краски, – пробормотала она. – Мне придется сходить за ними.

– Не беспокойтесь, я пошлю слугу, – с раздражением проговорил герцог.

Флер взяла Памелу за руку и повела ее в детскую к миссис Клемент. Десять минут спустя она стояла у окна в своей комнате, в задумчивости глядя на зеленые лужайки.

Может, ей следует покинуть Уиллоуби-Холл? Ведь все равно рано или поздно уволят…

Но куда она поедет, как будет жить? Конечно, здесь она ни в чем не нуждается, но ей еще ни разу не платили жалованья. А нескольких монет, что остались у нее от аванса, не хватит даже на то, чтобы вернуться в Лондон.

При мысли о Лондоне Флер похолодела. Она прекрасно знала, что ее там ждет.

Но оставаться в Уиллоуби она тоже не могла. Ведь место гувернантки предоставил ей человек, являвшийся в кошмарных снах. И что не счастливая случайность. Герцог взял ее в свой дом, потому что пожалел, по крайней мере он так сказал. И, судя по всему, не солгал.

И кроме того, к ней вернулись все прежние страхи. Ведь ее, если схватят, могут повесить за убийство? Но так ли это?

Она же защищалась… Она не хотела убивать. Разве можно повесить человека за убийство, не учитывая всех обстоятельств? Конечно, нет.

Но Мэтью был единственным свидетелем. А он – барон, и он выступит против нее. Мэтью видел мертвого Хобсона и назвал се убийцей.

Ее повесят. Свяжут ноги и руки, наденут мешок на голову и набросят петлю на шею.

Флер отвернулась от окна и прошлась по комнате, Ей не следует думать об этом. И о Дэниеле тоже. Она не должна о нем вспоминать. И тотчас же перед ее мысленным взором возникли голубые глаза, мягкие светлые волосы.., и его чудесная добрая улыбка. Высокий и стройный Дэниел был в черном одеянии священника.

Он никогда не целовал ее. Только руку, всего один раз.

Она очень хотела, чтобы он ее поцеловал, и однажды попросила об этом… Но Дэниел отказался. Он с ласковой улыбкой сказал, что мог бы поцеловать ее только после венчания.

Но что бы он сказал, если бы узнал о том, что она стала проституткой? Какими глазами посмотрел бы на нее? Простил бы он ее? Конечно, простил бы, как Иисус прощал женщин, которых обвиняли в супружеской неверности. Но она не нуждается в его прощении. Ей нужна была его любовь, нужна была защита. Правда, теперь все это в прошлом.