Тайная жемчужина

Экипаж остановился у мраморных ступеней, и Нэд, спрыгнув на землю, сообщил, что миссис Лейкок, домоправительница, «примет ее у себя в гостиной».

– Мисс Гамильтон? – спросила женщина в черном платье, со связкой ключей у пояса. – Добро пожаловать в Уиллоуби-Холл. Наверное, путешествие показалось вам утомительным… Мистер Хаутон сообщил нам, что вы приедете сегодня. Я рада, что его светлость решил нанять гувернантку для леди Памелы. Гувернантка – эго сейчас то, что нужно.

– Благодарю вас, мэм, – ответила Флер – Я постараюсь быть хорошей гувернанткой.

– Но это будет нелегко, – сказала миссис Лейкок, усаживая Флер в кресло. – Могу я налить вам чаю, мисс Гамильтон? Я вижу, вы устали. А ведь вам еще предстоит трудный разговор с герцогиней…

Флер вопросительно взглянула на домоправительницу.

– Армитидж, горничная герцогини, по секрету сказала мне, что герцогине не понравилось, что его светлость взял гувернантку, не посоветовавшись с ней, – сказала домоправительница, наливая Флер чашку чая.

– О Боже, – вздохнула девушка.

– Но вам не следует беспокоиться, – продолжала миссис Лейкок. – Слово герцога – закон, и никто не посмеет ему перечить, а теперь, мисс Гамильтон, расскажите немного о себе. Мне кажется, что мы с вами поладим.

Глава 3

– Что-нибудь важное, Хаутон? – спросил герцог. Переступив порог кабинета, он кивнул на стопку бумаг на столе.

– Приглашение отобедать с его высочеством, – сказал Хаутон.

– То есть с принцем? Принесите ему мои извинения.

– Но ведь это…

– Да-да, Хаутон, я понял. Я понимаю. Извинитесь за меня. Есть что-нибудь от моей жены?

– Ничего, ваша светлость, – ответил секретарь.

– Завтра мы отправляемся в Уиллоуби, – сказал герцог. – Хотя… Завтра вечером я еду в оперу. Значит, поедем послезавтра.

– – Да, ваша светлость.

Как только герцог вышел из кабинета, Питер Хаутон улыбнулся. Его светлость наконец-то решил наведаться в Уиллоуби-Холл…

Герцог Риджуэй с самого утра был не в духе. Возможно, потому, что снова разболелись старые раны. Впрочем, он прекрасно понимал, что дело не только в ранах…

Проклятая Сибилла! Она постоянно отказывается сопровождать его в Лондон. Более того, она не считает нужным сообщать о своих планах, и ему остается лишь теряться в догадках… Или узнавать о выходках жены от друзей и знакомых. Сибилла постоянно устраивала приемы, причем приглашала людей, имевших сомнительную репутацию.

А ведь когда-то он любил ее… Любил нежную, хрупкую, светловолосую красавицу Сибиллу. Он мечтал о ней в Бельгии, перед сражением при Ватерлоо. Он жил воспоминаниями о ее ясной улыбке и о том, как она, такая робкая, приняла его предложение и согласилась стать его женой.

О Боже! Герцог развязал шейный платок и отбросил его в сторону. Затем рванул ворот рубашки, так что верхняя пуговица оторвалась и упала в фарфоровую чашу умывальника.

– Пусть кто-нибудь пришьет покрепче эти проклятые пуговицы! – закричал он, увидев ступ, появившегося в дверях.

Этот слуга, долгие годы служивший у герцога, прекрасно знал своего хозяина и привык к вспышкам его гнева.

– У вас болит нога, сэр, – проговорил он с невозмутимым видом. – Думаю, это к перемене погоды. Ложитесь и позвольте мне сделать вам массаж.

– Почему эти проклятые пуговицы не держатся на моей рубашке?! – снова закричал герцог.

– Будут держаться, сэр, поверьте моему слову. А теперь ложитесь.

– Подайте мне лучше костюм для верховой езды. Хочу совершить прогулку по парку.

– Только после того, как сделаю вам массаж, – заявил слуга. – Мы возвращаемся в Уиллоуби, не так ли, сэр?

– Этот Хаутон не может держать язык за зубами, – проворчал герцог. Он разделся и послушно улегся на диван. – А вы, Сидни, конечно, рады, что возвращаетесь домой?

– Да, конечно, – отозвался слуга. – Да и вы, сэр, тоже, только не хотите это признавать.

Герцог задумался… Конечно же, Сидни прав: он должен вернуться в Уиллоуби хотя бы потому, что там Памела. Сибилла не заботилась о дочери – во всяком случае, проводила с ней мало времени, – но, однако, очень нервничала, когда он оставался с малышкой. Памела нуждалась в отце. И кроме того, ей нужна гувернантка…

Флер…

Хаутон сказал, что поговорил с ней и уверен: она прекрасно справится с обязанностями гувернантки.

Нет, он не желает о ней думать… И не хочет видеть ее.

Даже не хочет, чтобы она о нем помнила. Почему он отправил ее именно в Уиллоуби? Ведь у него есть и другие имения, и он мог бы придумать для Флер какую-нибудь другую должность…

Так почему же все-таки Уиллоуби? Чтобы она жила под одной крышей с его женой? Чтобы учила его дочь?

Проститутка – гувернантка его дочери.

– Довольно, черт побери, – проворчал он, открывая глаза. – Вы хотите, чтобы я заснул?

– Конечно, сэр, – улыбнулся Сидни. – С вами легче управляться, когда вы спите, сэр.

– К черту ваши дерзости, – сказал герцог, приподнимаясь. – Принесите костюм для верховой езды.

* * *

– Вероятно, герцогиня сможет принять вас ближе к вечеру вместе с няней дочки, – говорила миссис Лейкок. – Миссис Клемент когда-то была няней ее светлости, и они очень близки. Только боюсь, мисс Гамильтон, что она будет недовольна вашим появлением, как и герцогиня. Но вы должны помнить: жалованье вам будет платить его светлость. Его сейчас здесь нет, но он обязательно появится, как только до него дойдут слухи о том, что его жена собирается устроить «большой бал», как леди это называет.

Последние слова домоправительница проговорила с явным осуждением в голосе. Потом добавила, что хотела бы воспользоваться отсутствием ее светлости и показать Флер верхний этаж дома.

Девушка молча следовала за миссис Лейкок, с изумлением глядя по сторонам, осматривая комнаты и великолепные залы. Наверху находились также комнаты миссис Клемент и некоторых слуг. Флер увидела и свою комнату, небольшую, но очень уютную и светлую, выходившую окнами на зеленую лужайку и располагавшуюся рядом с комнатой для занятий.

Потом они прошли в круглый холл, куполообразный потолок которого был украшен росписью – парящими ангелами. Под куполом холла находилась галерея.

– По торжественным случаям там размещается оркестр, – объяснила домоправительница. – Когда леди устраивает «большой бал», двери в галерею и в салон всегда открыты, чтобы оставалось место для прогулок. Вы сами увидите, если в тот день, когда ее светлость устраивает прием, будет дождливая погода. А в хорошую погоду все происходит под открытым небом, у озера. Вас обязательно пригласят, мисс Гамильтон.

Ну, а если уж погода будет плохая, то все произойдет здесь, разумеется.

Потом они прошли в длинную залу со сводчатым потолком. Здесь в нишах были установлены великолепные мраморные статуи, а стену напротив окон украшали портреты в золоченых рамах.

– Это все предки его светлости, – пояснила миссис Лейкок. – Только сам хозяин знает, кто изображен на этих портретах. В Уиллоуби он знает абсолютно все.

Флер узнала работы Гольбейна, Ван Дейка и Рейнолдса.

«Как это прекрасно, – думала она, – иметь такую родословную».

– Мы все ждем наследника, – проговорила миссис Лейкок. – Пока у нас только одна леди Памела…

Затем домоправительница показала девушке обеденный зал, гостиную, библиотеку. Флер по-прежнему молчала – она вдруг вспомнила Герон-Хаус, дом своего отца. Отец погиб при пожаре в гостинице, когда ей было восемь лет.

Отцовские имение и титул перешли к его кузену, отцу Мэтью; его же назначили и опекуном Флер. Но в семье опекуна девочку не любили, и даже Мэтью игнорировал ее…

Флер невольно вздохнула. Может, ей надо немного погулять, чтобы успокоиться?.. Словно прочитав ее мысли, миссис Лейкок проговорила:

– Я хотела погулять с вами по парку, но вижу, что вы устали, мисс Гамильтон. Вам следует пойти к себе и немного отдохнуть. Возможно, ее светлость попозже захочет поговорить с вами и даже познакомить с леди Памелой.

Флер кивнула и удалилась в свою комнату. Немного посидев у открытого окна, она сняла платье, повесила его на спинку стула и, оставшись в сорочке, улеглась на кровать поверх покрывала. Пытаясь забыться в блаженном сне, она закрыла глаза – и вновь увидела перед собой лицо с безобразным шрамом, пересекавшим щеку.

Он склонился над ней, его холодные черные глаза пристально смотрели на нее.

– Ты шлюха, – говорил он, – и останешься ею до конца жизни, где бы ты ни оказалась, куда бы ни уехала.

– Нет-нет… – Она покачала головой и вдруг почувствовала, как он навалился на нее и прижал к матрасу. – Нет, не надо…

– Но ведь ты этого хотела. Ты продала мне свое тело.

– Потому что я голодаю, – всхлипнула она. – Я два дня ничего не ела и умираю от голода.

– Нет, ты просто шлюха, – усмехнулся он. – Тебе самой все это нравится. Ведь тебе нравится, верно?

– Нет! – Она попыталась высвободиться, но его сильные руки крепко держали ее. – Нет, нет, нет!..

Проснувшись от собственного крика. Флер приподнялась, осмотрелась… Снова этот сон. Он преследует ее постоянно! Мужчина со шрамом снится ей даже чаще, чем лицо Хобсона.

Флер поднялась с кровати и подошла к окну. Неужели мужчина со шрамом будет теперь постоянно ей сниться? Неужели она никогда его не забудет?

Но разве он говорил такие ужасные слова? Кажется, ничего подобного он не произносил. К тому же этот человек ее накормил.

Более того, настоял на том, чтобы она поела. И заплатил втрое больше, чем она просила, когда стояла у театра. И ведь она отдалась ему по доброй воле, продала себя…

А потом он подал ей влажную тряпку, чтобы она стерла кровь…

Флер закрыла лицо ладонями. Она должна забыть об этом.

Должна начать новую жизнь.

* * *

– Очень хорошо, дорогая. – Герцогиня Риджуэй наклонилась, поцеловала дочь в щечку и мельком взглянула на рисунок, который ей показывала девочка. – Я обязательно поговорю с ней, Нэнни. – Герцогиня повернулась к миссис Клемент. – Ей придется усвоить, что она должна подчиняться вам и не заставлять Памелу делать то, чего девочке не хочется.

– Она желает приступить к своим обязанностям уже сегодня, миледи, – сообщила миссис Клемент.

– Неужели я должна встретиться со своей гувернанткой уже сегодня, мама? – с раздражением в голосе проговорила девочка. – Ее папа прислал?

– Он, конечно же, сделал это, чтобы рассердить меня, не так ли? – обратилась герцогиня к миссис Клемент. – Наверное, узнал о моих планах и решил отомстить – нашел девочке эту гувернантку. Но я имею право приглашать к себе гостей. Он развлекается в Лондоне, а я должна здесь умирать от скуки? – Герцогиня закашлялась и потянулась к носовому платку.

– Я же говорила вам вчера, миледи, чтобы вы надели мантилью. Весной еще прохладно, хотя и солнечно. Вы никогда не избавитесь от простуды, если не будете заботиться о себе.

– Не волнуйтесь из-за пустяков, Нэнни, – нахмурилась герцогиня. – У меня этот кашель с зимы, хотя я и куталась, как вы советуете. Как вы думаете, он приедет, если узнает о моей затее?

– Осмелюсь сказать, что приедет, моя милая, – ответила няня. – Он же всегда приезжает.

– И постоянно мешает мне, – подхватила герцогиня. – Я ненавижу его, Нэнни, действительно ненавижу.

– Моя дорогая, не говорите так в присутствии леди Памелы.

Герцогиня взглянула на девочку. Затем снова посмотрела на миссис Клемент.

– Пусть эта.., мисс Гамильтон зайдет в мою гостиную.

Адам нанял ее, но она должна понять, что хозяйка здесь я. А Адам…

– Тише, моя милая, тише… – перебила няня.

Еще раз поцеловав дочь, герцогиня вышла из детской.

Девочка посмотрела вслед матери. Затем повернулась к няне:

– Как вы считаете Нэнни, ей понравился мой рисунок?

– Я уверена, что понравился. – Миссис Клемент наклонилась и обняла малышку. – Мама обожает вас, и ей нравится все, что вы делаете.

– А папе рисунок понравится? Он приедет домой?

– Мы будем бережно хранить этот рисунок до его приезда, – сказала миссис Клемент.

* * *

Флер вошла в гостиную, однако герцогини там не оказалось. Скрестив на груди руки, девушка приготовилась ждать.

Но ожидание оказалось недолгим. Вскоре дверь в дальнем конце комнаты отворилась, и в гостиную вошла невысокая изящная леди в красивом муслиновом платье. Герцогиня была на редкость красива и выглядела, по мнению Флер, моложе своих двадцати шести лет.

– Мисс Гамильтон?

Флер сделала реверанс:

– Да, ваша светлость.

Герцогиня внимательно посмотрела на девушку.

– Мой муж решил, что вы должны стать гувернанткой моей дочери?

Флер молча кивнула.

– Надеюсь, вы понимаете, что пятилетняя девочка не нуждается в обучении? – спросила герцогиня.

– Но даже пятилетний ребенок может многому научиться, не просиживая за книгами целыми днями, ваша светлость, – сказала Флер.

Герцогиня нахмурилась.

– Вы что же, не согласны со мной? – проговорила она.

Флер промолчала.

– Значит, мой муж нанял вас… – в задумчивости пробормотала герцогиня. – Скажите, какие у вас с ним отношения? – спросила она неожиданно.

Флер покраснела:

– Я не встречалась с его светлостью. Со мной беседовал его секретарь мистер Хаутон.

Герцогиня усмехнулась.

– К вашему сведению, – сказала она, – я не согласна с мужем и полагаю, что моя дочь не нуждается в обучении.

Пока что ей нужна только любовь матери. К тому же у нее есть няня. Вам не следует утомлять мою дочь, мисс Гамильтон. Все указания вы будете получать от миссис Клемент, няни леди Памелы. И еще… Вы будете жить в этом доме на положении прислуги, то есть должны находиться в комнате для слуг или у себя. И вам не следует появляться в комнате для занятий. Если я захочу увидеть вас, я сообщу об этом.

Вы меня поняли? – Герцогиня пристально смотрела на девушку.

– Да, ваша светлость, – ответила Флер.

– А теперь можете идти. Вы проведете полчаса с моей дочерью под наблюдением миссис Клемент.

Девушка повернулась и направилась к двери.

– Мисс Гамильтон! – снова раздался голос герцогини.

Флер остановилась, обернулась.

– Мисс Гамильтон, мне нравится, как вы сегодня одеты. И ваша прическа тоже нравится. Надеюсь, что вы всегда будете заслуживать мое одобрение.

Флер молча поклонилась и вышла из комнаты. Сегодня на ней было скромное серое платье с белым воротничком, а волосы она собрала на затылке в узел.

Флер была уверена, что правильно поняла герцогиню: супруга его светлости хотела, чтобы гувернантка одевалась как можно скромнее. Но неужели герцог из тех мужчин, которые не дают проходу молоденьким служанкам? И почему герцогиня спросила об их отношениях в Лондоне?

Впрочем, ничего удивительного. Ведь домоправительница предупреждала, что герцогиня и миссис Клемент будут не в восторге от ее приезда. Но она не должна жаловаться, никто же не выказал открытой враждебности, и они, конечно, изменят свое мнение о ней, когда увидят, что она вовсе не собирается утомлять леди Памелу занятиями.

* * *

Мистер Снедбург, уже заканчивавший свои дневные труды, расположился в кресле в гостиной дома на Сент-Джеймс-стрит.

– Благодарю вас, сэр, – сказал он, когда хозяин протянул ему стаканчик портвейна. – Столько пришлось сегодня ходить, что даже ноги гудят. Я задал столько вопросов, аж в глотке пересохло. Так вот, полагаю, что нашу молодую леди зовут Флер Гамильтон. Очень много совпадений… Похоже, что это она и есть.

Мистер Снедбург умолчал о том, что и мисс Флеминг, и квартирная хозяйка, описывая внешность Флер, заявили: она ничем не примечательная девушка, с самыми обычными чуть рыжеватыми волосами. Сыщик сразу понял, что его клиент испытывает к своей кузине нежные чувства, даже если она кого-то убила и хотела похитить драгоценности.

– И это все, что вам удалось узнать? – Лорд Броклхерст внимательно посмотрел на мистера Снедбурга.

– Эта молодая леди нанялась гувернанткой к мистеру Кенту из Дорсетшира, – продолжал сыщик. – И похоже, джентльмен, обратившийся в агентство, искал именно ее, рыжеволосую Флер. Она уже отправилась в Дорсетшир.

Лорд Броклхерст нахмурился и налил себе портвейна.

– В Дорсетшире не так уж много Кентов, – заявил мистер Снедбург. – Я постараюсь выяснить, о котором идет речь, сэр.

Лорд Броклхерст отпил из своего стакана и задумался.

– Вы сказали Кент? – пробормотал он. – Может быть, Кент Риджуэй?

– Что, герцог Риджуэй? – Сыщик почесал в затылке. – А он разве Кент?

– Я знал его единокровного брата, – сказал лорд Броклхерст. – Они жили в Уиллоуби.

– Выходит, я попал в самую точку, сэр. – улыбнулся мистер Снедбург. – Мы ее быстро найдем, уверяю вас, сэр.

– Значит, Флер… – лорд Броклхерст в задумчивости смотрел на свой стакан. – У нее в детстве бывали вспышки раздражения, потому что мои отец и мать не хотели так ее называть, – Так вот, сэр… – Мистер Снедбург допил свой портвейн и поднялся. – Я постараюсь что-нибудь разузнать об этом герцоге.

– И побыстрее, если можно, – сказал лорд Броклхерст.

– Не беспокойтесь, сэр. Вскоре мы все узнаем, уверяю вас, сэр.

– Вот и хорошо, – сказал лорд Броклхерст. – Мне рекомендовали вас, мистер Снедбург, как одного из лучших сыщиков. Хотелось бы не разочароваться…

Сыщик поднялся и, коротко кивнув, вышел из комнаты.

Глава 4

– Уже много лет здесь стараются создать впечатление… естественной красоты, – говорила миссис Лейкок, гуляя с Флер по парку. – Вырыли озеро, устроили водопады и посадили каждое дерево с таким расчетом, чтобы отовсюду открывался красивый вид. Но мне кажется, мисс Гамильтон, что это не очень-то умно, ведь природа.., она прекрасна сама по себе, без вмешательства человека. А здесь тратят столько средств и сил… Я предпочла бы вместо этих ухоженных парков видеть просто клумбу с цветами. Но кого интересует мое мнение?

А Флер понравилось в парке. Ей нравились бесчисленные лужайки, купы деревьев и извилистые тропинки, по которым можно было бродить без устали, – здесь ее охватывало чувство умиротворения.

От миссис Лейкок она узнала, что герцог сражался с французами в Испании и участвовал в битве при Ватерлоо, хотя всегда являлся наследником и к тому времени уже получил титул.

– Он никогда не увиливал от службы в армии, – говорила домоправительница, – хотя мог бы спокойно жить в своем имении. Но его светлость отправился на войну.

Тяжко вздохнув, миссис Лейкок немного помолчала.

– Мы думали, что он убит, – продолжала она. – До нас дошли вести, что он пал в битве при Ватерлоо. А слуга его светлости вернулся домой весь израненный. Я не люблю вспоминать те дни, мисс Гамильтон. Ведь мы думали, что никогда не увидим нашего мальчика. Мальчика? Да что это я? К тому времени ему уже исполнилось тридцать.

Женщины присели на красивую чугунную скамью у дорожки. Несколько минут они молча любовались озером с островом посередине.

– Титул принял лорд Томас, – продолжала миссис Лейкок. – Он – единокровный брат его светлости. Внешне они очень похожи, но на самом деле отличаются один от другого, как мел от сыра. Сэр Томас был добродушный и улыбчивый.

Он сделал предложение мисс Сибилле Десфорд, невесте сэра Адама. Ведь все были уверены, что сэр Адам погиб.

– Предложение? Так быстро? – удивилась Флер. – Но, очевидно, ошибку вскоре исправили?

– Да нет.., прошел целый год, – со вздохом ответила домоправительница. – Его светлость рисковал жизнью, был тяжело ранен и остался лежать на поле боя. А местные жители.., они вели себя как варвары, мисс Гамильтон. Но одна достойная супружеская пара все-таки подобрала его. Эти добрые люди взяли сэра Адама к себе в дом и выходили. Но он был ужасно изранен.

Миссис Лейкок сокрушенно покачала головой:

– Его светлость несколько недель пролежал в лихорадке, без сознания. А потом многого не мог вспомнить. Целый месяц он даже не мог вспомнить, кто он такой. А когда вспомнил, хозяева долго не верили ему – ведь они нашли его на поле боя без одежды.

– Выходит, вы целый год считали, что он погиб?

– Я никогда не забуду тот день, когда он вернулся домой, – сказала миссис Лейкок. – Сэр Адам все еще сильно хромал и был очень бледен. Он выглядел ужасно…

– А что случилось с лордом Томасом? – спросила Флер.

– Он ушел, – проговорила домоправительница, в задумчивости глядя на озеро. – Просто исчез через три месяца после того, как сэр Адам вернулся домой. Некоторые говорили, что братья не смогли ужиться под одной крышей, что его светлость приказал ему уйти. Не знаю, что произошло на самом деле, но сэр Томас сюда не возвращался.

– А леди Сибилла все-таки вышла замуж за сэра Адама, – пробормотала Флер. История оказалась со счастливым концом.

– Да, – кивнула миссис Лейкок, поднимаясь со скамьи. – Леди Сибилла вышла за него замуж. Но как она рыдала, когда приехала сюда со своим отцом и узнала, что лорд Томас исчез. Мне с трудом удалось пресечь пересуды слуг, мисс Гамильтон. Зато его светлость был в восторге. Сэр Адам подхватил леди Сибиллу на руки и закружил, все видели, как он счастлив.

Женщины снова зашагали по тропинке. Каждая думала о своем… «Странно, что герцог проводит так много времени вне дома, ведь он так любит жену», – размышляла Флер.

Разумеется, Флер не гуляла целыми днями по парку. Герцогиня все-таки решила, что с девочкой надо заниматься, и гувернантка по несколько часов в день проводила со своей ученицей, худенькой и черноволосой, очень хорошенькой, но чрезвычайно своенравной и капризной. Девочка отказывалась брать в руки книги и не желала заниматься вышиванием; когда же рисовала красками, то была столь неаккуратной, что просто напрасно переводила бумагу и краски. И очень сердилась, когда Флер делала ей замечания.

В классной комнате стоял старый клавесин, и как-то раз во второй половине дня Флер села за инструмент и принялась играть.

– Я тоже так хочу, – проговорила девочка; когда гувернантка закончила пьесу.

– А вы разве умеете играть? – спросила она с улыбкой.

– Нет, не умею, – ответила леди Памела. – Но я все равно хочу играть. Встаньте.

– Надо сказать: «Пожалуйста, встаньте», – снова улыбнулась Флер.

– Встаньте! – потребовала девочка. – Я хочу играть.

– А как же «пожалуйста»? – спросила Флер.

– Вы здесь прислуга, – с высокомерным видом заявила леди Памела. – Встаньте, или я пожалуюсь Нэнни.

– Я охотно встану, если вы попросите меня об этом вежливо, – сказала Флер.

Девочка выбежала из комнаты, прихватив куклу, которую принесла с собой в классную комнату. Флер тихонько вздохнула и снова принялась играть.

Девушке приходилось нелегко с такой ученицей. Но однажды ей все же удалось угодить леди Памеле. Ее светлость собиралась делать визиты и хотела взять с собой дочь, однако доктор утром сказал, что герцогине лучше весь день провести в постели – у нее поднялась температура. Памела же заливалась слезами, ей очень хотелось повидаться с детьми мистера Чемберлена и посмотреть его собак.

– А можно мне отвезти леди Памелу к мистеру Чемберлену? – спросила Флер у миссис Клемент.

Няня внимательно посмотрела на нее и сказала, что ей надо посоветоваться с ее светлостью. Герцогиня, как ни странно, дала согласие на эту поездку, и вскоре малышка уже весело смеялась.

Гувернантка с девочкой быстро подготовились к поездке и уселись в экипаж. Памела, сидевшая на переднем диванчике, с интересом смотрела в окно и без умолку болтала, рассказывая о собаках Чемберленов.

– Мама не разрешает мне завести собаку или кошку, – сказала она. – Даже кролика не разрешает…

Флер же с улыбкой подумала о том, что сейчас ее ученица ничем не отличается от всех прочих детей.

Мистер Чемберлен, сорокалетний вдовец, жил с незамужней сестрой и тремя детьми. Выбравшись из экипажа, Флер сообщила, что ее светлость приболела, а леди Памеле очень хотелось поиграть с детьми, и попросила разрешения посидеть пока в комнате для прислуги.

– В комнате для прислуги? – рассмеялась мисс Чемберлен. – И слышать не хочу об этом, мисс Гамильтон. Ведь вы гувернантка леди Памелы? Мы слышали о вас. Пусть дети играют, а мы с вами выпьем чаю.

Хозяйка провела Флер в гостиную. Вскоре к ним присоединился мистер Чемберлен. Услышав смех, доносившийся из детской, он с усмешкой проговорил:

– Не беспокойтесь, мисс Гамильтон, за ними присматривает няня. А шум… Думаю, шум нам не помешает. Во всяком случае, мне он никогда не мешает.

– Когда Дункан сидит уткнувшись в свои книги, он ничего не слышит, – сказала мисс Чемберлен. – Можно кричать ему прямо в ухо, когда он читает, все равно ничего не услышит.

Флер прекрасно провела время в гостях. Давно уже никто не относился к ней с таким уважением, как брат и сестра Чемберлен.

– Мы как-нибудь приедем к вам вместе с детьми с ответным визитом, – сказал мистер Чемберлен, подавая Флер руку, чтобы помочь ей забраться в экипаж. – Благодарю вас за то, что привезли к нам девочку, мисс Гамильтон. Я думаю, что прогулки для нее очень полезны. И, конечно же, нам было приятно познакомиться с вами.

– Я не знаю, мисс Гамильтон, сколько часов в день вы заняты, – сказала Эмили Чемберлен, – но, полагаю, у вас остается свободное время. Приезжайте к нам, когда пожелаете, я всегда буду рада вас видеть.

– Одна из собак укусила Рэндолла за попку, когда он забирался на стул, – сказала леди Памела, как только экипаж тронулся с места. – Их няня объяснила, что они слишком.., возбудили собаку. – Девочка хихикнула. – Но было очень смешно…

Флер невольно рассмеялась. Ей захотелось обнять малышку, но она удержалась: решила, что время для этого еще не пришло.

Верный своему слову, мистер Чемберлен через несколько дней привез в Уиллоуби-Холл сестру и детей. Леди сели пить чай, а мистер Чемберлен провел своих мальчиков наверх. Но тут выяснилось, что у леди Памелы урок арифметики.

– Прошу простить меня, мисс Гамильтон, но не могли бы вы отпустить вашу ученицу пораньше? Пусть поиграет с моей троицей, – добавил мистер Чемберлен с улыбкой. – Я думаю, что завтра она позанимается подольше, верно, Памела?

– Да-да, лучше завтра! – радостно закричала девочка, вскакивая из-за стола.

– Маленькая проказница. – Взглянув на Памелу, гость снова улыбнулся. Затем повернулся к Флер:

– Я полагаю, мисс Гамильтон, что нам следует уйти отсюда, пусть дети вволю порезвятся на свежем воздухе.

– Да, конечно, – кивнула Флер.

Спустившись по лестнице, они вышли из дома и направились к ближайшей рощице. Дети со смехом и криками бежали впереди.

Флер смутилась, когда гость предложил ей руку, – ведь она была гувернанткой, прислугой…

– Если мы пойдем немного помедленнее, – проговорил мистер Чемберлен, – то дети убегут далеко вперед и нам не придется слушать их крики и споры. Лучше всего обращаться с детьми так, будто вы глухи, немы и слепы, мисс Гамильтон, это я знаю по собственному опыту. Но, конечно, при детях должна находиться опытная няня. Пожалуйста, расскажите немного о себе. Что привело вас сюда?

И Флер снова пришлось лгать и говорить полуправду.

– Вы будете на балу? – спросил мистер Чемберлен, когда они уже возвращались к дому. – Мне хотелось бы потанцевать с вами, мисс Гамильтон.

Ей тоже очень хотелось этого…

Флер отвела леди Памелу в детскую. Затем зашла на минуту в классную комнату – забрать учебник арифметики.

Возвращаясь к себе, она мысленно улыбалась. Как приятно снова почувствовать себя молодой и счастливой… И как хорошо, что такой привлекательный джентльмен пригласит ее потанцевать на балу.

Конечно, она не обольщалась… С мистером Чемберленом у нее не может быть ничего, кроме легкого флирта. И, конечно же, не могло быть и речи о том, чтобы выйти за него замуж. О замужестве Флер даже не мечтала.

Несколько дней спустя ей сообщили новость. Леди Памела, ворвавшись в классную комнату, прямо с порога закричала:

– Папа возвращается! Мама только что получила от него письмо. Он может появиться даже завтра! Папа приедет до того, как начнут собираться мамины гости.

Флер улыбнулась:

– Я вижу, вы очень рады, что ваш папа возвращается.

– Нет, совсем не рада, – заявила девочка. – Я очень сержусь на него.

– Вот как?! Почему же? – спросила Флер.

– Потому что он всегда уезжает. И еще потому, что он прислал вас.

Флер невольно улыбнулась.

– Может, почитаем немного? – предложила она.

– У меня болит голова. – Леди Памела скорчила гримасу. – Я хочу рисовать, – добавила она.

– Хотите что-нибудь нарисовать для вашего папы? Прекрасная мысль. Но все-таки сначала немного почитаем.

Девочка нахмурилась.

– Я скажу папе, чтобы од отослал вас ©братию, – заявила она.

– Вот как? – Флер села рядом с девочкой и, взяв ее руку, раскрыла книгу. – Скажите, вы помните эту букву?

– Это буква А – апельсин, – ответила леди Памела, заглянув в книгу. – А вот остальные я не помню. У меня голова болит.

Флер тихонько вздохнула. Было очевидно, что ей так и не удалось приохотить леди Памелу к чтению. А что, если хозяева ее уволят? Ведь она не справляется со своими обязанностями.

Но ей не хотелось думать об увольнении и о том; что за ним последует. Флер знала: если ее уволят, ей придется возвратиться в Лондон, придется снова выходить к театру…

* * *

Мистер Хаутон служил у его светлости уже более пяти лет, и герцог ценил своего секретаря за ум, трудолюбие и исполнительность. К тому же Питер Хаутон, человек очень осторожный, всегда чувствовал настроение хозяина. Если герцогу хотелось побеседовать, секретарь становился прекрасным собеседником, если же его светлость вдруг мрачнел, секретарь тотчас умолкал.