Тайная жемчужина

Но теперь Флер поняла: балы в Герон-Хаусе не идут ни в какое сравнение с тем великолепным праздником, который состоится этим вечером.

Разумеется, она всего лишь гувернантка, и у нее нет ни настоящего бального платья, ни драгоценностей. Да и кто пригласит ее на танец? А впрочем… Да, конечно! Ведь мистер Чемберлен говорил, что хотел бы потанцевать с ней. И, судя по всему, он не шутил. Во всяком случае, Флер очень надеялась, что он действительно пригласит ее на танец.

Да, она надеялась, что мистер Чемберлен не забудет о своем обещании. И ей очень хотелось снова увидеть его, поговорить с ним…

– Мама позволит мне прийти сюда и посмотреть на леди в бальных платьях, не так ли? – проговорила леди Памела, стоявшая рядом с гувернанткой.

– Не знаю, дорогая. – Флер сжала руку девочки – ей очень не хотелось огорчать свою ученицу. – А может быть, пойдем проведаем Тини? Ей, наверное, скучно без вас. Вы же еще не играли с ней сегодня.

– Да, проведаем, – ответила леди Памела. – Наверное, надо было спросить разрешения у папы, когда он утром заходил к нам в классную комнату. Папа разрешил бы мне прийти на бал.

– Я постараюсь что-нибудь придумать, – сказала Флер.

После ужина Флер поднялась наверх и увидела, что в детской комнате еще горит свет. Она постучалась и вошла.

– А я думала, что это мама… – пробормотала девочка.

– Мама занята, моя дорогая, – сказала миссис Клемент. – Она придет завтра и будет с вами долго-долго. Вы же знаете, мама любит вас.

– А может быть… – Флер вопросительно посмотрела на няню. – Если бы вы получше одели ее, то мы, возможно, могли бы пойти посмотреть на фонарики и на гостей в вечерних нарядах.

– О! Можно? Можно, Нэнни? – Девочка смотрела на няню с мольбой в глазах.

– Мы будем держаться подальше от гостей, – пообещала Флер.

– Но она может простудиться, – сказала миссис Клемент. – И ее светлость очень рассердится, если увидит дочь вечером в парке. Хотя… Раз уж его светлость сказал, что теперь вы здесь распоряжаетесь, то и делайте что хотите.

Няня смотрела на Флер с явной неприязнью, но девушка все же улыбнулась ей. Памела сразу же побежала за своей накидкой.

«Даже накидка не нужна», – подумала Флер, выходя с девочкой в парк. Действительно, было еще тепло. Правда, по-настоящему пока не стемнело, и фонарики казались не очень яркими, хотя их уже зажгли.

Флер решила подольше оставаться в парке, чтобы леди Памела могла посмотреть на озеро, освещенное сказочно красивыми фонариками, особенно яркими в темноте. Музыканты уже настраивали инструменты, и дверь в павильон была открыта, чтобы звуки музыки разливались повсюду.

Приглашенные на ужин гости начали собираться, и девочка с восхищением смотрела на бальные платья дам и на их украшения, сверкавшие в свете разноцветных фонариков.

Они уже направлялись к дому, когда Флер, взяв девочку за руку, поспешно отступила в тень деревьев: мимо проходили нарядные леди и джентльмены.

– Подождите, дорогая. Пока не говорите ничего, – прошептала девушка. – Возможно, ваша мама будет недовольна, если увидит нас здесь в темноте.

Но Флер напрасно беспокоилась, никто их не заметил.

Девочка с любопытством смотрела, как ее мать идет пол руку с каким-то джентльменом и весело смеется. А потом увидела отца, шедшего под руку с дамой.

– Ох.., мама самая красивая, разве не так, мисс Гамильтон? Она самая хорошенькая из всех дам.

– Конечно, – кивнула Флер и тотчас поняла, что герцогиня действительно самая красивая.

Вскоре они вернулись в детскую, где их ждала хмурая миссис Клемент.

Передав девочку няне. Флер поспешила к себе в комнату, чтобы переодеться. Она решила надеть голубое платье из миткаля, которое купила в Лондоне перед самым отъездом.

Когда Флер покупала его, оно показалось ей немного экстравагантным, но теперь, увидев бальные наряды дам, она поняла, что платье выглядит весьма скромно.

Но платье не самое главное. Главное то, что ей все-таки разрешили присутствовать на балу. Флер тщательно расчесала волосы, а потом собрала их в узел на затылке; правда, на сей раз выпустила из прически несколько локонов – они струились вдоль ее щек.

Спускаясь по ступеням, Флер услышала звуки музыки и смех, доносившиеся со стороны озера, и вдруг поняла, что ужасно волнуется.

* * *

«А погода сегодня самая подходящая для бала», – подумал герцог Риджуэй. И действительно, было довольно тепло, а легкий ветерок освежал разгоряченные лица танцующих. И даже когда совсем стемнело, воздух оставался теплым, а ветерок – ласковым.

Скучные разговоры с гостями жены несколько утомили Адама, но, к счастью, приехали все их соседи, а с ними он всегда находился в дружеских отношениях.

Бал открывали герцог и герцогиня. И было совершенно очевидно, что она самая красивая из дам. Разумеется. Сибилла прекрасно понимала, что выглядит замечательно н споем белом шелковом платье, украшенном пышными кружевами, – ее светлость умела одеваться.

Герцог же вскоре пригласил на танец леди Андервуд, но та заявила, что танцевать ей пока не хочется; она уговаривала его пройтись вокруг павильона – многие из гостей уже гуляли там. Однако его светлость тотчас же понял, что леди Андервуд желает уединиться с ним под деревьями, и с улыбкой отказал даме.

Прохаживаясь вдоль берега, герцог смотрел, как танцевали его слуги, как они угощались за специально накрытыми для них столами и радовались празднику. Он собирался поговорить со многими из них, если получится. И все время старался держаться подальше от Флер Гамильтон. Ее волосы в свете фонариков отливали золотом, и она казалась необыкновенно привлекательной, хотя и выглядела довольно скромно на фоне разодетых леди.

Флер танцевала сначала с Хаутоном, потом с викарием.

Затем с Нэдом Дрисколлом, с Филиппом Шоу, а с Чемберленом даже дважды.

Когда все танцующие решили отдохнуть, герцог подошел к Дункану Чемберлену. В юности они общались нечасто, потому что Дункан был почти на десять лет старше Адама. Нов последние годы они стали друзьями и нередко навешали друг друга.

– А мы опасались, что вы не успеете вернуться к празднику, – сказал мистер Чемберлен, протягивая герцогу руку. – Без вас, Адам, здесь было бы совсем не то…

– Разве я пропустил хоть один из своих балов? – улыбнулся герцог. – Как вы, Дункан? Мисс Чемберлен тоже здесь?

Я ее не видел.

– О, она здесь. И танцует все танцы.

– А я подумал, что вы оставили ее дома с детьми. У них все хорошо?

– Едва ли не каждый день доводят до изнурения няню и кричат без умолку. Следовательно, чувствуют себя прекрасно и радуются жизни, – усмехнулся мистер Чемберлен.

Герцог снова улыбнулся.

– Адам, а где вы нашли эту гувернантку? – неожиданно спросил мистер Чемберлен.

И герцог вдруг снова вспомнил, как впервые увидел Флер Гамильтон, стоявшую у театра на Друри-лейн.

– В Лондоне. Ее нанял Хаутон, мой секретарь, совершенно незаменимый человек. А гувернантка… Я доволен ею.

Она хорошо относится к Памеле.

– Я это знаю, – кивнул мистер Чемберлен. – Мисс Гамильтон привозила вашу дочь к нам в гости, когда вашей супруге нездоровилось. Она даже глазом не моргнула, когда я сказал ей, что дети, наверное, будут играть с собаками. А ведь наши собаки ростом с жеребят.

– Она возила Памелу к вам в гости? – удивился герцог. – Очень рад.

– Я тоже. – Мистер Чемберлен усмехнулся. – Можете отправлять ее ко мне в любое время, Адам. Даже без леди Памелы.

– Ах, вот как? – пробормотал герцог.

– Эмили говорит, что мне следует жениться. Не уверен, что она права. Едва ли найдется женщина, которая согласится выйти замуж за вдовца с тремя детьми. А впрочем, я подумаю… Возможно, сестра все-таки права.

– Но я не хотел бы лишиться хорошей гувернантки, – сказал герцог.

– Но ради дружбы, может, уступите ее? – рассмеялся мистер Чемберлен. – Ох, прошу прощения… Я слышу, что снова заиграла музыка, и хочу пригласить на танец мисс Гамильтон.

– В третий раз, Дункан? – Герцог вопросительно взглянул на друга.

– Но здесь же не лондонский бал, Адам. Я думаю, что репутация мисс Гамильтон не пострадает от того, что она будет танцевать три танца с одним и тем же партнером.

Герцог молча кивнул. Окинув взглядом лужайку, он заметил, что ни одна из дам не осталась без партнера, так что ему можно было немного отдохнуть.

Флер Гамильтон и Дункан Чемберлен… Дункан, конечно же, привлекательный мужчина, а его темные волосы поседели только на висках. Они были бы прекрасной парой.

Но интересно, как она относится к своему партнеру? Во всяком случае, она совершенно искренне улыбается ему.

«Но что бы она сказала, если бы Дункан сделал ей предложение? – размышлял герцог. – Рассказала бы о себе всю правду? Рассказала бы про ночь в гостинице?»

Герцог нахмурился. В который раз он пожалел о том, что в ту ночь не расспросил Флер Гамильтон, прежде чем овладеть ею. Он ведь мог понять, что она впервые предлагает себя мужчине: она совершенно не походила на опытную проститутку.

Герцог невольно вздохнул. Он подумал о том, что если бы поговорил с Флер Гамильтон тогда, в гостинице, то все бы в ее жизни сложилось иначе.

В какой-то момент он вдруг поймал себя на том, что смотрит на нее с удовольствием, более того – любуется ею.

Неужели, думал герцог, перед ним та самая женщина, которую он месяц назад встретил у театра на Друри-лейн?

Если бы он тогда сдержался, если бы расспросил ее…

Но, увы, он тогда не понял, почему она так вздрогнула при его прикосновении.

О Боже… Он отвернулся, чтобы не смотреть на танцующих.

* * *

Флер была безмерно счастлива. Эта ночь в парке… В ней было что-то романтическое, даже сказочное. Цветные фонарики покачивались на ветвях деревьев и отражались в темных водах озера. А вокруг смеялись и танцевали нарядные дамы и кавалеры, и звучала чудесная музыка…

До бала Флер мечтала о том, как ее пригласит мистер Чемберлен, но ей даже в голову не приходило, что она будет танцевать и с другими джентльменами. Однако Дункан Чемберлен оказался самым приятным кавалером: он был любезен, предупредителен и остроумен. Более того, он пригласил ее и на четвертый танец… А потом, после четвертого танца, поднес к губам руку Флер и с улыбкой сказал, что, к сожалению, не может пригласить ее на пятый, но все же хочет лишить остальных джентльменов удовольствия танцевать с самой красивой на балу женщиной. При этих словах он подмигнул своей партнерше и отвел ее в сторону, туда, где стоял герцог Риджуэй, беседовавший с пожилой леди.

Флер, когда танцевала, старалась не смотреть на герцога, но невольно все же поглядывала в его сторону. Она то и дело ловила себя на мысли о том, что он чем-то отличается от других мужчин, присутствовавших на балу. Вот только чем?..

Конечно же, герцог выделялся своим ростом, статью. А шрам на щеке… Флер вдруг подумала о том, что герцог, несмотря на шрам, довольно привлекательный мужчина. Таким он наверняка казался женщинам, не видевшим его в ту ночь в гостиничном номере…

– Миссис Кендэлл, вы знакомы с мисс Гамильтон, гувернанткой Адама? – обратился мистер Чемберлен к пожилой леди, беседовавшей с герцогом. – Впрочем, лучше сказать, с гувернанткой леди Памелы… – добавил он с улыбкой.

Флер посмотрела на миссис Кендэлл и улыбнулась ей.

– Прекрасный вечер, Адам, – продолжал мистер Чемберлен. – И замечательный бал. Не припомню другою такого же. А вот и вальс. Разрешите?.. – Он поклонился миссис Кендэлл и протянул ей руку.

Несколько секунд спустя Флер осталась наедине с герцогом.

– Мисс Гамильтон, позвольте пригласить вас на вальс.

Флер подняла голову. На нее внимательно смотрели черные глаза. Она потупилась и, увидев протянутую ей руку с изящными длинными пальцами и ухоженными ногтями, невольно вздрогнула.

Флер отступила на шаг, в ужасе глядя на руку герцога.

– Тогда давайте пройдемся, – сказал он, убирая руку за спину.

Герцог медленно зашагал по дорожке. Флер последовала за ним.

– Вам нравится вечер? – спросил он.

Они шли мимо деревьев, шли под ветвями, на которых покачивались разноцветные фонарики.

– Да, благодарю вас, ваша светлость, – ответила девушка.

– Уиллоуби всегда славился своими балами, – сказал герцог. – И я с удовольствием принимаю у себя гостей со всей округи.

Они свернули на боковую дорожку, где совсем не было гуляющих – все гости прохаживались по широким аллеям на северном берегу озера.

– А вы хорошо танцуете, – заметил герцог. – Полагаю, вы раньше часто танцевали.

– Не очень, ваша светлость.

– Но вы не бывали в Лондоне во время зимних сезонов, не так ли? Я прежде вас не встречал.

– Никогда не бывала, ваша светлость, – ответила Флер.

Она искоса взглянула на герцога. Под взглядом его черных глаз ей было очень не по себе. А если вдруг… Если ей придется закричать, ее услышат?

– Мисс Гамильтон, где же вы научились танцевать?

– В школе. У нас учителем танцев был француз. Девочки смеялись над ним, потому что он любил размахивать руками и всегда держал в одной из них носовой платок. И он делал все гораздо изящнее, чем любая из нас. – Флер улыбнулась при этом воспоминании. – Он замечательно танцевал! А я… Я всегда очень любила танцевать. И играть на пианино, конечно.

– Вы прекрасно танцуете и замечательно играете.

– Иногда… – Флер взглянула на павильон и на мерцающие отражения фонариков в воде. – Иногда мне кажется. что без музыки жизнь потеряла бы всю свою прелесть.

Звуки вальса, доносящиеся из павильона, были частью ночи; и временами Флер казалось, что в эту ночь возродились ее надежды…

– Давайте потанцуем здесь, – неожиданно сказал герцог.

Флер повернулась к нему и увидела его протянутую руку.

Лицо оставалось в тени – фонарики светились за его спиной.

Флер подняла правую руку, и та показалась ей свинцовой. Когда же герцог прикоснулся к ней, она вздрогнула и тотчас почувствовала, как гулко забилось ее сердце. В следующее мгновение герцог обнял ее за талию, и она положила левую руку ему на плечо.

Они закружились в медленном вальсе, и Флер прикрыла глаза. Кавалер вел ее легко и уверенно – он был прекрасным танцором. Флер же всецело отдалась ритмам вальса; она на время даже забыла о том, что танцует с герцогом Риджуэем.

Но вот музыка стихла, и они остановились – Мне кажется, что музыка – в вашей душе, мисс Гамильтон, – раздался низкий голос герцога.

Флер наконец открыла глаза и, увидев перед собой лицо герцога, невольно отступила на шаг.

– Может быть, вернемся к дому, мисс Гамильтон? Вы не проголодались?

– Нет, благодарю вас, ваша светлость.

– Я узнал, что вы возили Памелу к Чемберленам. Вы поступили правильно. Она очень редко видится с другими детьми.

– Мне кажется, что девочке нравится бывать на свежем воздухе, ваша светлость.

– Конечно, нравится, – согласился герцог. – Вы сегодня не раз танцевали с Чемберленом. Мне кажется, он заинтересовался вами.

Флер похолодела. Зачем герцог сообщает ей об этом? Она бы и сама все поняла.

– Он был очень добр ко мне, – пробормотала Флер. – Как и другие джентльмены, ваша светлость.

– Да, добр, – кивнул он. – А вон и мисс Чемберлен, она около чаши с пуншем, как я вижу. Не хотите ли присоединиться к ней?

– Да, конечно, – ответила девушка. – Благодарю вас, ваша светлость.

Герцог удалился, а Флер подошла к Эмили Чемберлен.

Она заставила себя улыбнуться стоявшему рядом слуге и сказала, что не хочет пить, хотя на самом деле умирала от жажды. Руки у нее так дрожали, что она не осмелилась взять бокал.

– Замечательный вечер, не правда ли, мисс Гамильтон? – улыбнулась Эмили. – А погода – лучше не бывает.

Глава 9

У герцога Риджуэя появилась привычка заходить по утрам в классную комнату и молча наблюдать за занятиями.

Часто после окончания уроков он уходил с Памелой на конюшню, чтобы успеть до завтрака проведать щенка.

Но после бала утренних занятий не было, потому что леди Памела слишком поздно легла спать. Во второй половине дня Флер провела девочку по коридору верхнего этажа; она показывала ей картины, висевшие на стенах, и объясняла, каком образом художник в том или ином случае добивался нужного эффекта.

Флер уже хотела отправиться со своей ученицей в классную комнату, но тут в коридоре появился герцог. Он тотчас же направился к ним. Флер мысленно вздохнула. Она надеялась, что его светлость будет гулять с гостями по парку и она не увидит его. Вспоминая прошедшую ночь, девушка в ужасе вздрагивала: ведь она вальсировала с герцогом, вальсировала, закрыв глаза и положив руку ему на плечо… Более того, в какой-то момент она даже забыла, с кем танцует.

Но потом, когда Флер наконец-то уснула в своей комнате, герцог снова ей приснился… Приснилось, как он прижимает ее к матрасу и, причиняя ей боль, говорит, что она – шлюха.

Леди Памела улыбнулась и, взяв отца за руку, подставила ему щечку для поцелуя.

– Папа, на следующей неделе у Тимоти Чемберлена день рождения, – сказала она. – Меня пригласили с мисс Гамильтон. Приглашение принесли сегодня утром. Мама меня отпустит? А ты поедешь со мной?

– Мне очень хотелось бы поехать, – сказал герцог. – Но я не уверен, что смогу, потому что мы принимаем гостей.

Впрочем… Может быть, и поеду.

Они направились в классную комнату. Герцог по обыкновению уселся в кресло и молча просидел весь урок. Флер отпустила девочку гораздо раньше, чем обычно.

– Ты идешь к няне в детскую? – спросил герцог у дочери.

– Она хочет вымыть мне голову, – захныкала девочка. – А я собиралась проведать с тобой Тини, папа.

– Но если Нэнни говорит, что надо вымыть голову, то, значит, действительно надо. Ну, иди же.

Девочка насупилась и направилась в детскую.

Флер же принялась собирать книги. Она очень надеялась, что герцог уйдет вместе с дочерью, ведь обычно он так и поступал.

– Наверху мало картин, и не все они хороши. Если вы считаете, что Памеле это интересно, то должны показывать ей те, что висят внизу.

Флер ничего не сказала в ответ.

– Вы видели длинную галерею?

– Да, с миссис Лейкок, ваша светлость.

– Ax, с миссис Лейкок… Она всем показывает галерею, хотя, осмелюсь заметить, не очень хорошо знакома с художественной коллекцией Уиллоуби-Холла. Полагаю, что портреты, висящие внизу, вам понравятся. А девочке было бы полезно узнать кое-что о своих предках. Вы сейчас не заняты?

Флер и на сей раз промолчала.

– Если хотите, пойдемте туда прямо сейчас, – предложил герцог. – Я расскажу вам о моих предках.

Они молча прошли по коридору и, спустившись по лестнице, вышли в холл. В следующее мгновение к герцогу подбежал слуга. Перехватив взгляд хозяина, он распахнул перед ними дверь, ведущую в галерею.

– Мне всегда здесь очень нравилось, – проговорил герцог, ненадолго задержавшись у двери. – Я любил бы эту галерею, даже если бы тут не было ни одной картины.

Флер осмотрелась. Вся галерея была залита солнечным светом.

– Здесь хорошо, когда непрерывно идут дожди, – продолжал герцог. – Тут можно просто погулять, чтобы размяться. Мы с братом в детстве любили проводить здесь время.

А вот моя жена и Нэнни не желают приводить Памелу в галерею. Может быть, вы как-нибудь приведете ее сюда.

Они прошли в дальний конец галереи, а потом долго ходили вдоль стен, и герцог рассказывал о своих предках, изображенных на портретах. Рассказывал с гордостью, но вместе с тем и с юмором.

– А теперь взгляните вот на этот портрет, мисс Гамильтон. У меня почти такой же нос, не правда ли? Так что мне не в чем винить свою мать. – Герцог улыбнулся. Немного помолчав, спросил:

– А вы тоже, наверное, могли бы рассказать о своих предках? – Флер молчала. Она думала о своих родителях. Думала о дедушках и бабушках, которых никогда не видела. Правда, в Герон-Хаусе имелись несколько старых портретов, но никто не мог сказать, кто на них изображен. Флер ничего не знала о своих корнях, хотя ей очень хотелось что-нибудь узнать о своих предках. Возможно, родители, когда были живы, что-то рассказывали ей, но она тогда была слишком маленькой, поэтому ничего не запомнила.

– Откуда вы родом? – спросил герцог. – Кем был ваш отец? Кто вы?

– Ваша светлость, вы же; знаете… – пробормотала девушка. – Меня зовут Флер Гамильтон, я гувернантка вашей дочери. – «А также ваша бывшая шлюха», – добавила она мысленно.

– У вас было трудное детство? – спросил герцог, глядя ей в глаза. – Ваш отец плохо к вам относился?

– Нет-нет! – воскликнула Флер. – В раннем детстве я была счастлива, но родители умерли, когда мне было восемь лет.

– Умерли? Сразу и мать, и отец?

– Да. – Флер закусила губу, вдруг вспомнив, что лгала мистеру Хаутону: она сказала, что ее отец умер совеем недавно, оставив после себя много долгов.

Наконец герцог закончил свой рассказ. Флер же остановилась у портрета нынешнего хозяина Уиллоуби-Холла. Миссис Лейкок не объяснила, кто изображен на этом портрете, а Флер тогда не узнала герцога Риджуэя.

А могла ли она его узнать? На портрете был изображен стройный юноша в костюме для верховой езды и со стеком в руке. Молодой человек был красив и беззаботен.

Нет, конечно же, она не могла его узнать.

Флер взглянула на герцога и вдруг почувствовала, что; на ее глаза навернулись слезы.

– Это я незадолго до Ватерлоо, – пояснил герцог. – Мне тогда казалось, что весь мир – это принадлежащая мне раковина с бесценной жемчужиной. Полагаю, что мы все так думаем, когда очень молоды. Ведь и вы тоже?

– Нет-нет, – пробормотала Флер. И тотчас же вспомнила Дэниела. Они любили друг друга, и у нее было будущее… – Ну, возможно, когда-то мне так казалось, но это длилось недолго, – добавила она.

Неужели это было всего несколько месяцев назад? А кажется, прошли годы.

– Вы вчера поздно легли, а сегодня у вас был очень трудный день, – неожиданно сказал герцог. – Вам надо подняться к себе и немного отдохнуть.

Он открыл дверь, и они прошли в холл. В следующее мгновение парадная дверь отворилась, и в дом вошли гости, возвращавшиеся с прогулки.

Флер в ужасе замерла: всем, конечно же, было ясно, что его светлость с гувернанткой вышли из галереи.

– А, Риджуэй!.. – раздался голос Филиппа Шоу. – И восхитительная мисс Гамильтон.

– Риджуэй, а вы хитрец, – сказал веселый краснолицый джентльмен. – Пока мы там жаримся на солнце, вы тут прохлаждаетесь с гувернанткой.

– Позвольте представить вам мисс Гамильтон, – сказал герцог. – Тем из вас, кто не смог познакомиться с ней вчера вечером, – добавил он. – Мисс Гамильтон – гувернантка Памелы.

– Вы свободны, мисс Гамильтон. Чай в салон, Джарвис, и немедленно, – послышался негромкий голос герцогини.

Флер тотчас же повернулась к лестнице и стала быстро подниматься по ступеням. Влетев в свою комнату, она с трудом перевела дух.

Потом она долго стояла у открытого окна. Ей очень хотелось спать, но она боялась ложиться, боялась, что герцог явится к ней снова в кошмарном сне.

Когда-то он был молод, красив и беззаботен. Когда-то он считал, что будет счастлив до конца своих дней. Герцог говорил об этом с грустью в голосе. Неужели герцог Риджуэй не удовлетворен своей нынешней жизнью? Ведь у него есть все…

Флер вдруг поняла, что вот-вот расплачется. Что-то сдавило ей горло и грудь и повергло в неописуемую печаль.

* * *

– Да будь он проклят, – проворчал герцог Риджуэй. – Я вовсе не собирался идти на этот торжественный обед. Сидни.

Слуга расправил галстук на груди герцога.

– Но, сэр, у вас же гости… – сказал он с упреком в голосе.

– К черту гостей! Ну что, закончил наконец?

– Потерпите, сэр, еще немного. Я оставлю вас в покое, когда все закончу.

– Вы бы уже давно оставили меня в покое, если бы то ядро у Ватерлоо шлепнулось на три дюйма ближе.

– Верно, сэр, оставил бы, – кивнул слуга. – Но и вам не пришлось бы одеваться к обеду, если бы то ядро упало на полдюйма ближе к вам.

Герцог, нахмурившись, взглянул на свое отражение в зеркале. Уже второй вечер ему приходилось одеваться особенно тщательно. И все из-за каких-то гостей. Из-за гостей Сибиллы… Когда же они наконец-то уедут и оставят его в покое?

Разумеется, он не собирается скрываться от гостей, но ведь и у Памелы есть свои права. Права на внимание родителей. А Сибилла… Она в восторге от своих гостей и на время забыла о дочери. Что ж, ему следует держаться подальше от жены и почаще видеться с девочкой. Вот только не нужно часто заходить в классную комнату – герцог прекрасно понимал, что заходит туда не только из-за Памелы.

Этим утром, когда герцог, зевая после бессонной ночи, поднялся с постели, Сидни заметил, что его светлости следовало бы вставать пораньше. Возможно, он прав.

Ночью он вдруг поймал себя на том, что представляет, как танцует на дорожке парка с прекрасной женщиной. Она танцевала, закрыв глаза, и у нее были чудесные огненно-золотистые волосы.

Нет, он не должен о ней думать. И ей здесь не место.

Следовало бы сказать Хаутону, чтобы он как-нибудь иначе ее пристроил. Отправить ее в Уиллоуби – это просто безумие.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге гардеробной появилась герцогиня. Она была в платье, отделанном бледно-розовыми кружевами, и выглядела гораздо моложе своих двадцати шести лет.

– О, вы все еще заняты, Адам. А нельзя ли попросить Сидни выйти?

Слуга вопросительно посмотрел на хозяина, и герцог утвердительно кивнул.

– Будьте так добры. Сидни, – сказал он, поднимаясь. – Что я могу сделать для вас, Сибилла?

Герцогиня дождалась, когда за слугой закроется дверь.

– Меня еще никогда так не унижали, – сказала она, глядя на мужа своими огромными голубыми глазами. – Адам, как ты мог так поступить? Да еще на виду у всех…

Он пристально посмотрел на нее:

– Вы имеете в виду.., инцидент с мисс Гамильтон, не так ли?

– Зачем вы отправили ее сюда? – спросила герцогиня, прижимая к груди руки. – Чтобы оскорбить меня, унизить? Я никогда не жаловалась, хотя вы надолго уезжали в Лондон, Адам. Но я всегда понимала, почему вы туда стремитесь. Я терпела и это унижение и не упрекала вас. Но почему я теперь должна терпеть присутствие вашей любовницы в этом доме? К тому же она гувернантка моей дочери. Вы очень многого от меня требуете. Я этого не вынесу.

– Жаль, что, кроме меня, вас никто не слышит, Сибилла. Ваши слова очень трогательны. Возможно, кто-нибудь мог даже поверить, что вас все это беспокоит. Мы вышли из галереи в холл. Не странно ли, что мы выбрали для тайного свидания такое людное место?

– Вы издеваетесь надо мной, Адам. И совершенно не считаетесь с моими чувствами. Вы можете и солгать. Неужели вы отрицаете, что у вас любовная связь с мисс Гамильтон?

– Вы уже назвали меня лжецом, Сибилла, поэтому вопрос ваш бессмысленный, не так ли? Но разве вы удивились бы, если бы я действительно завел любовницу?

– Этого я от вас ожидала и готова понять, – ответила она. – Ваша любовь ко мне умерла, Адам. Но, полагаю, у вас должно было сохраниться хоть какое-то уважение ко мне.

Ведь я все-таки ваша жена.

– Жена? – Он рассмеялся и подошел к ней поближе. – Мне не потребовалась бы любовница, если бы у меня была жена. Неужели вы этого не понимаете, Сибилла?

Он взял ее за подбородок и поцеловал в губы.

– Не надо, – сказала она, тотчас же отстранившись. – Не надо, пожалуйста.

– Не беспокойтесь, Сибилла. Я никогда не принуждал вас силой и теперь не стану.

– Я все еще нездорова. Не поправилась после той простуды.

– Да, конечно, – кивнул герцог. – Я вижу, что вы нездоровы. И вы похудели, не так ли? А ваш визит ко мне… Вы хотели еще что-то сказать?

– Нет. – Она потупилась. – Но я знаю, что вы мне лжете, Адам. Знаю, что гувернантка Памелы – ваша любовница. Хотя вы это и отрицаете…

И вдруг он вспомнил о крови… О крови на бедрах Флер.

– Полагаю, нам следует пойти в гостиную, к гостям, – проговорил герцог, пристально глядя на жену. – Пойдем вместе?

Он протянул ей руку, и они молча проследовали в гостиную.

На следующее утро Флер музицировала в полном одиночестве – дверь между музыкальным салоном и библиотекой оставалась закрытой.

И все же она испытывала беспокойство, волновалась даже больше, чем обычно. А может, герцог сидит за закрытой дверью и слушает ее? А что, если он сейчас откроет дверь и укажет ей на ошибки? Может, он запретит ей играть в этом салоне? Или все-таки его там нет?

Она никак не могла сосредоточиться на пьесе, которую разучивала. Не могла даже сыграть вещи, которые в другое время сыграла бы с закрытыми глазами. Пальцы Флер словно одеревенели и не слушались ее.

Покинув музыкальный салон, она направилась в классную комнату, где занималась с леди Памелой. Но и во время занятий Флер ужасно нервничала, ей казалось, что вот-вот в коридоре послышатся шаги, ручка двери повернется.

Но на сей раз герцог, очевидно, решил их не беспокоить. Минута проходила за минутой, а он все не появлялся.

Да и Памела почти все утро была на редкость тихой и послушной. Но уже в конце занятий вдруг схватила ножницы и порезала на куски шелковый носовой платок, который училась вышивать.

Флер, уронив иголку, с изумлением посмотрела на девочку.

– Она сказала, что мне можно пойти вниз, – выпалила леди Памела. – Да, она так сказала! А он сказал: как-нибудь в другой раз. Он сказал, что напомнит ей. Он сказал это уже давно. Но мне так и не разрешили… А мне все равно, я вовсе не хочу спускаться вниз.

Флер отложила вышивание в сторону и поднялась на ноги.

– А теперь вы скажете им, что я плохо себя вела, – продолжала девочка. – Они придут в детскую и будут ругать меня. И мама будет плакать, потому что я плохо себя вела.

Но мне все равно. Мне все равно!

Флер отобрала у девочки ножницы и испорченный носовой платок.