Опасности любви

      Люси не смогла сдержать радостного вздоха, и леди Уэсткотт внимательно посмотрела на нее.
      – Насколько я понимаю, вы рады оставить деревню.
      Люси улыбнулась своей благодетельнице.
      – Я радуюсь не столько тому, что покидаю Сомерсет, сколько тому, что еду в Лондон. У меня такое ощущение, будто… – Она помолчала, подыскивая слова, чтобы выразить свои чувства и не обидеть родственников. – Деревня меня угнетает.
      – Да вы здесь просто от тоски умирали! – отчеканила вдовствующая графиня. – Поверьте мне, мисс Драйсдейл, в Лондоне вам скучать не придется. Валери – милая девушка, но хлопот с ней предстоит немало.
      – Она сильный человек?
      Леди Уэсткотт фыркнула:
      – Сильный? Я бы не сказала. Скорее, наоборот. Она похожа на мышку, шарахающуюся от собственной тени. – Графиня помолчала и, хмыкнув, продолжила: – Она готова угождать кому угодно, лишь бы только не привлечь к себе внимания.
      Люси понимающе кивнула:
      – Средний ребенок в семье?
      – Верно. Как вы догадались? А впрочем, у вас большой опыт… Валери четвертый ребенок в семье, а всего их семеро. Неудивительно, что у ее матери не все в порядке с нервами.
      Люси улыбнулась, довольная тем, что не напрасно столько лет воспитывала чужих детей.
      – Насколько я могла заметить, средний ребенок – обычно самый покладистый. Он пытается угодить всем и из-за этого часто теряет самого себя.
      – Теряет самого себя? – Леди Уэсткотт пристально посмотрела на девушку. – Как прикажете вас понимать?
      – Видите ли, у меня есть своя теория о воспитании детей. Я, например, считаю, что…
      – Своя теория? – перебила ее графиня. – Довольно смелое заявление. Ведь у вас же нет детей, если не ошибаюсь.
      – Вовсе не обязательно быть матерью, чтобы разбираться в детской психологии, – неожиданно резко ответила Люси. – Я тоже была ребенком, а потом целых десять лет помогала другим воспитывать детей. И речь идет не только о достойных отпрысках моего брата.
      – Вовсе не обязательно говорить со мной в таком тоне, дорогая. Я и не думала ставить под сомнение ваши способности. Более того, не будь я в них уверена, я бы ни за что не предложила вам это место.
      Пожилая дама поджала губы и, откинувшись на спинку узкого сиденья, укоризненно взглянула на Люси.
      – Раз уж вас так интересуют дети и мотивы их поведения, я, пожалуй, расскажу вам подробнее о ваших обязанностях. Валери настолько податлива, что любой бездушный молодой человек может запросто ее одурачить. А они, к сожалению, будут кружить вокруг нее стаями. Дело в том, что Валери очень красива, на мой взгляд – даже слишком. К тому же у нее вполне приличное состояние. Так что ваша основная задача – отваживать нежелательные партии. – Она помолчала, костлявые пальцы ее сжались на головке палки. – А самый нежелательный из них – мой собственный внук! Люси хотела было расспросить леди Уэсткотт о Валери, но последнее замечание заставило ее задуматься. Насколько она могла судить, молодой граф Уэсткотт – блестящая партия для любой юной девушки. Почему же графиня считает его нежелательным?
      Богатое воображение Люси тут же принялось рисовать ей графа. Леди Уэсткотт как-то назвала его «беспокойным наследником». Видимо, он из тех распущенных молодых людей, что предаются самым пошлым формам флирта, не задумываясь о чувствах своих жертв. Она помнила их еще с тех времен, когда сама выезжала в свет. Искатели удовольствий, порочные до мозга костей! Мудрые матери держали своих дочек подальше от подобных молодых людей – даже от тех, что происходили из хороших семей.
      Взглянув на свою собеседницу, которая о чем-то мрачно задумалась, Люси спросила, очень осторожно подбирая слова:
      – А почему именно ваш внук не подходит для леди Валери?
      Старуха нахмурилась:
      – Он слишком ветрен. За последние несколько месяцев он разбил не одно девичье сердце.
      Люси пожала плечами.
      – Не исключено, что этих девушек интересовали только его титул и состояние. Я слышала кое-что о вашем внуке, – добавила она, подумав про себя, что едва ли кто-нибудь не слышал о незаконнорожденном цыганском графе. – Видимо, подобное поведение – своеобразный вызов обществу, которое не признавало его столько времени. Оно бы и сейчас его не признало, не будь у него титула и состояния.
      – Я бы попросила вас придержать ваши теории для более благодарного слушателя, мисс Драйсдейл. Вы, кажется, считаете себя специалистом по психологии детей, но Айвэн давно уже мужчина, а не ребенок. Обстоятельства его рождения и детства изменить невозможно, но моего внука с семи лет готовили для получения графского титула. У него очень приличное образование – не чета тому, коим могут похвастать большинство незаконнорожденных. Поверьте мне. И если он вздумал кому-то бросить вызов, как вы изволили выразиться, то ни я, ни молодые леди здесь совершенно ни при чем. – Графиня глубоко вздохнула, словно пытаясь успокоиться. – И тем не менее именно нам он не дает спокойно жить. Я ничуть не сомневаюсь, что он будет преследовать бедняжку Валери. В ваши обязанности входит уберечь ее от него.
      Люси уже успела раскаяться в своей бестактности и выговор графини выслушала кротко.
      – И вот еще что, – добавила леди Уэсткотт. – Мой внук далеко не урод. Что бы ни говорила ваша теория, но лично я глубоко убеждена в том, что молодые леди кружат вокруг него вовсе не из-за его титула и состояния. Они гонялись бы за ним, даже будь он простым конокрадом, каковым он, по сути, и является.
      Она внимательно посмотрела на Люси.
      – Вы уже далеко не девочка. Вы не глупы – иначе я бы к вам не обратилась. Так что я очень надеюсь, что вам чары модных и привлекательных молодых людей не грозят.
      – Если бы я так легко им поддавалась, я бы уже давно была замужем. Не беспокойтесь, леди Уэсткотт, ваш внук зря потратит время, если попытается меня обворожить. Я намерена усердно исполнять свои обязанности наставницы леди Валери. Если я чего и не люблю в жизни, так это лживых, заносчивых повес.
      Леди Уэсткотт одобрительно кивнула и через мгновение едва заметно улыбнулась.
      – Рада слышать. Очень рада. А теперь, поскольку путешествие нам предстоит утомительное, я, пожалуй, вздремну.
      С этими словами Антония закрыла глаза и откинула голову на подушку. Но из-под опущенных ресниц она внимательно наблюдала за мисс Люси Драйсдейл.
      Итак, сети расставлены, приманка на месте. Кто в них угодит – Валери или мисс Драйсдейл, – ей было практически безразлично. Главное – женить проклятого мальчишку, и как можно быстрее! А впрочем, пожалуй, она предпочла бы бедную девушку, что сидит сейчас напротив нее.
      Вот уже десять лет Айвэн изводит ее, то пропадая, то вновь объявляясь. Он не изменился даже после того, как официально принял титул и вступил во владение состоянием отца. Он даже не явился на его похороны осенью! А о своем согласии стать графом Уэсткоттом он сообщил ей в самый последний момент. Будет очень несправедливо, если ему достанется такая податливая жена, как Валери. Айвэн заслуживает женщины, которая доставит ему не меньше хлопот, чем он своей бабке.
      Антония чувствовала, что Люси Драйсдейл – именно та, кто ему нужен.
      «Господи, сделай так, чтобы он остановил свой выбор на ней! – прошептала она про себя, только молитва ее походила скорее на приказ, нежели на смиренную просьбу. – Пусть он выберет мисс Люси Драйсдейл, и пусть она подольше от него бегает. И все же пусть в конце концов он на ней женится».
      Леди Уэсткотт очень хотелось дожить до появления правнука.
 
      Больше всего поразило Люси то, что в ухе у него серьга. Этого она почему-то никак не ожидала.
      На Беркли-сквер они приехали поздно. Ей показалось, что дворецкий, открывший им дверь, был несколько удивлен и даже обеспокоен их приездом. Возможно, потому, что леди Уэсткотт не предупредила его заранее?
      Она шла за леди Уэсткотт на ее половину, и ей казалось, что в доме пахнет табаком. Странно, но графиня ни слова не сказала о том, что они будут жить с ее внуком под одной крышей… А когда дверь в гостиную с треском открылась, впуская молодого человека, которого никто не звал, Люси сразу поняла, что между ними не все так просто.
      Молодой граф был дома, и не вызывало сомнений, что он вовсе не рад своей бабке.
      Айвэн Торнтон стоял на пороге, и Люси с интересом разглядывала его. Высокий и широкоплечий, со смуглой кожей, блестящими черными волосами и правильными чертами лица. И эта серьга в ухе, золотое, переливающееся в свете масляных ламп колечко – чтобы каждый встречный знал, что он цыган.
      Так, значит, это от него ей придется оберегать леди Валери…
      Люси внезапно почувствовала дрожь в коленях, во рту у нее пересохло. Как там сказала его бабка? Он далеко не урод? Опыт общения с мужчинами в последние годы был у Люси более чем скудным. Но даже она не могла не понять, что этот молодой человек обладает такой физической притягательностью, какая и не снилась всем знакомым ей мужчинам.
      Но стоило графу открыть рот, как она увидела обратную сторону медали.
      – Насколько я знаю, вы должны быть сейчас в деревне! – резко бросил он вместо приветствия. – Вас здесь никто не ждал!
      Люси с трудом сдержала возглас удивления. Вернее, ей показалось, что она его сдержала. Леди Уэсткотт замерла – всего лишь на одно мгновение, но от Люси это не ускользнуло, и ее сердце переполнилось жалостью к пожилой даме. Однако в следующее мгновение леди Уэсткотт взяла себя в руки.
      – Если не ошибаюсь, мы уже обо всем договорились. Я тебя предупреждала, что из дома никуда не уеду. Ты же волен идти на все четыре стороны. Если желаешь, конечно.
      – Я желаю! – прорычал он, буравя вдовствующую графиню ледяным взглядом. – Я желаю никогда больше вас не видеть!
      – Как можно так грубить? – воскликнула Люси, не в силах больше сдерживать негодование. – У леди Уэсткотт был очень тяжелый день. Как вы смеете оскорблять графиню в ее же собственном доме?! И разве вас не учили стучать в дверь, прежде чем войти? – закончила она ледяным тоном гувернантки.
      Грубиян, однако, даже не удосужился на нее взглянуть. Он буравил глазами бабку, словно Люси здесь и не было.
      – У меня гости, – продолжал он все тем же оскорбительным тоном. – Вы с такими общаться не привыкли. А они – с такими, как вы, – добавил он, насмешливо изогнув губы.
      – У меня нет ни малейшего намерения встречаться с твоими гостями, – возразила леди Уэсткотт.
      Она явно не собиралась сдаваться, но Люси в ее голосе послышалась обида, и она вновь поспешила ей на выручку. Как смеет этот человек набрасываться на собственную бабку и игнорировать ее гостью?
      Люси выступила вперед, так что молодому графу пришлось на нее посмотреть, и холодно произнесла:
      – Мы будем вам благодарны, если вы немедленно оставите нас. Сию же минуту!
      Ледяной взгляд теперь обратился к ней. Губы его сложились в насмешливую улыбку, голос зазвучал угрожающе:
      – Если у вас нет на то особых причин, то постарайтесь не вмешиваться в этот разговор.
      – У меня есть особые причины! – выпалила она. – Я здесь по приглашению леди Уэсткотт и…
      – Это мой дом, а не ее. И гость здесь только тот, кого приглашаю я. – Он осмотрел Люси с головы до ног, затем нагло уставился ей в лицо. – И для чего, интересно, она вас пригласила? Может быть, вы надеетесь соблазнить меня?
      Такого Люси вынести не могла. Не задумываясь ни на секунду, она дала графу пощечину. Это получилось как-то непроизвольно. Она, конечно же, не собиралась делать ничего подобного, но не сожалела о случившемся, хотя в комнате повисла звенящая тишина. Поделом этому дикарю! Посмотрим, как он отреагирует.
      Граф Уэсткотт поднес руку к щеке, и, несмотря на свою решимость быть храброй, Люси непроизвольно отступила. Откуда-то издалека до нее долетали звуки музыки – кто-то играл на фортепьяно, какая-то женщина пела. Но в комнате графини не раздавалось ни звука.
      Айвэн Торнтон медленно втянул в легкие воздух, и Люси приготовилась к худшему. Но вместо того, чтобы наброситься на нее с кулаками, он внезапно поклонился. Коротко, но вежливо. Люси заморгала от удивления, затем настороженно уставилась на него. Что он задумал?
      Лицо у него было непроницаемым, а голос, когда он заговорил, совершенно бесстрастным:
      – Приношу свои извинения, мадам. Я заслужил эту пощечину и глубоко раскаиваюсь. Мне остается только надеяться, что когда-нибудь вы простите мою оплошность.
      Люси не сразу сообразила, что ответить. Чего-чего, а извинений от прекрасного, как сам грех, цыганского графа она никак не ожидала. Хотя вряд ли они были более искренни, чем те, которыми награждали друг друга Стенли и Дерек.
      Крепко сжав пояс дорожного платья, она смело взглянула ему в глаза.
      – Со мной никто и никогда не обращался столь грубо! И я не намерена никому это позволять.
      Его лицо оставалось бесстрастным, а Люси вдруг сообразила, что леди Уэсткотт никак не отреагировала на происшедшее. Но это не охладило ее решимости. Если ей придется часто общаться с Айвэном Торнтоном, следует сразу расставить точки над «i».
      Некоторое время они пристально смотрели друг на друга, и в какой-то момент Люси показалось, что граф едва сдерживает улыбку.
      – Могу ли я поинтересоваться, с кем же я так грубо обошелся? – спросил он, вопросительно изогнув бровь.
      Люси надеялась, что леди Уэсткотт представит ее, – в конце концов, этого требовал этикет. Но графиня молчала, и Люси пришлось представляться самой:
      – Мисс Люси Драйсдейл, из Хьютон-Холла, Сомерсет.
      – Мисс Люси Драйсдейл, – эхом отозвался граф, выделив слово «мисс». Глаза его вновь заблестели, но прежде, чем Люси успела обидеться, он вежливо поклонился. – Позвольте представиться и мне, мисс Драйсдейл. Айвэн Торнтон, среди прочего – граф Уэсткотт. – Он помолчал. – Вы говорили, что находитесь здесь с определенной целью…
      Его темная бровь снова вопросительно поползла вверх, в глазах блестела теперь уже неприкрытая насмешка. Так он уже более не сожалеет о том, что оскорбил ее, проклятый цыган!
      – Я здесь для того, чтобы подготовить леди Валери Стэнвич к выезду в свет. Она ведь ваша кузина, если не ошибаюсь? И уберечь ее от неподходящих партий…
      – Вроде меня?
      Он открыто, почти по-детски улыбнулся, и тут Люси вдруг с ужасом поняла, что ее ждет. Одна такая улыбка, обнажившая красивые, крепкие, белоснежные зубы, – и вся ее злость просто испарилась. Она потянулась к этой улыбке, как глупенькая, наивная девчонка, о чем и предупреждала ее графиня!
      Сердце Люси бешено заколотилось, щеки зарделись. Беззвучно простонав, она отругала себя за детскую глупость и строго посмотрела на Айвэна.
      – Если вы всегда себя так ведете, то да. Я бы сказала, что вы – неподходящая партия для любой молодой леди.
      Он неожиданно расхохотался, хотя Люси была уверена, что не сказала ровным счетом ничего смешного. Она уже собиралась возмутиться, но тут наконец вмешалась леди Уэсткотт.
      – Не вступайте с ним в полемику, мисс Драйсдейл. Вы все равно ни до чего не договоритесь. Вообще-то его любимое занятие – злить меня, но поскольку ему это не удается, то в один прекрасный день жертвой его можете стать вы. Советую просто не обращать на него внимания, – заключила она.
      Люси следила за выражением лица графа, и от нее не ускользнуло его недовольство. Отвечая бабке, он, однако, смотрел на Люси.
      – Вполне возможно, что моя бабушка права, мисс Драйсдейл. Ведь она знает меня лучше, чем кто-либо. А теперь, с вашего позволения, я удалюсь. Меня дожидается куча гостей, и, если я не вернусь, они все нагрянут сюда. А вам, я думаю, это не понравится.
      Айвэн вышел – комната словно умерла. «Что за глупое сравнение?» – подумала Люси, но так и не смогла отделаться от этого ощущения.
      Леди Уэсткотт медленно выдохнула, как будто все это время сдерживала дыхание. Люси тоже перевела дух и взглянула на пожилую даму, но та протестующе подняла руку.
      – Ничего не говорите, дорогая. Я и так все понимаю. Он вовсе не такой, каким вы ожидали его увидеть, не правда ли?
      Люси поморщилась:
      – Пожалуй, да. Можно присесть?
      – Ну конечно! Я позвоню, сейчас принесут напитки. Коньяк прекрасно успокаивает взбудораженные нервы. – Она испытующе взглянула на Люси. – Надеюсь, вы не отказываетесь от моего предложения, мисс Драйсдейл? Или мой внук так напугал вас, что вам уже хочется бежать назад, в деревню?
      Даже если бы Люси и подумала об этом, то упоминание Сомерсета подействовало на нее отрезвляюще. До чего же умна эта старуха! Она все предусмотрела заранее.
      – Нет, бежать я не собираюсь. Просто если бы вы предупредили меня о вашем противостоянии, мне было бы легче. – Люси помолчала, пытаясь подобрать подходящее слово. – И еще вы ничего не сказали о том, как он… действует на людей.
      – Что он настолько привлекателен, вы хотите сказать? – Леди Уэсткотт искоса посмотрела на Люси. – Надеюсь, вы достаточно умны, чтобы не позволить ему очаровать себя?
      – Ну что вы! – воскликнула Люси. – Но вот за вашу крестницу я поручиться не могу.
      – Я, признаться, надеюсь на то, что она его не заинтересует. Что же касается его отношения ко мне, советую не обращать на это внимания. Для меня оно не имеет никакого значения. Никакого!
      «Не верю», – подумала Люси, но ничего не сказала. Наблюдая их перепалку, она пришла к неожиданному для себя выводу: графиня мечтает о том, чтобы между нею и внуком установились добрые отношения. Она жаждет его любви! Однако Люси очень сомневалась в том, что когда-нибудь леди Уэсткотт ее добьется…
      Как бы то ни было, ее собственная задача вполне понятна: попытаться выполнить волю графини и обеспечить удачное замужество леди Валери Стэнвич. Главное – держаться подальше от Айвэна Торнтона!
 
      И все же, лежа в кровати в уютной спальне через холл от апартаментов графини, Люси никак не могла отогнать от себя непрошеные мысли. Стоило закрыть глаза – и перед нею снова возникал цыганский граф с иссиня-черными волосами, плавными волнами ниспадающими на воротник, и с вызывающей серьгой в ухе. Люси прекрасно понимала, какое магнетическое воздействие он оказывает на женщин. Достаточно вспомнить его глаза, его смуглые сильные руки, представить, что они прикасаются к тебе…
      Люси стиснула зубы и сердито повернулась на бок. Больше она о нем думать не будет! Она просто не должна себе этого позволять. Ее задача – держать леди Валери подальше от Айвэна Торнтона.
      И все же она не могла не думать о нем. Ей было интересно знать, что может испытывать женщина, если ее полюбит такой человек. Очевидно, страшные муки или неземное блаженство…

4

      Незадолго до рассвета Люси разбудил перестук копыт по брусчатке и громкий смех. «Где это я?» – подумала она, просыпаясь.
      А когда вспомнила, то сердце ее тут же оборвалось. Она была в Лондоне в Уэсткотт-хаузе, где заправляет всем известный цыганский граф!
      Сердце ее вновь забилось, а Люси страшно рассердилась на себя. Ей нет никакого дела до Айвэна Торнтона, она приехала к леди Уэсткотт и не позволит ему больше тревожить ее покой!
      Люси откинула мягкое, как шелк, покрывало и встала. За тяжелыми розовыми занавесками занимался рассвет. Первые лучи солнца разгоняли тьму и высвечивали крыши домов, украшенные разнообразными затейливыми трубами. Рассвет, однако, интересовал Люси меньше всего. Она не сводила глаз с экипажа у парадного. Четверка лошадей нетерпеливо перебирали ногами.
      Кто это приехал в такой час? Да еще на четверке лошадей? Она плотно прижалась щекой к окну, но в темноте так никого и не увидела. Это только подогрело ее любопытство, и хотя Люси понимала, что поступает нескромно, просто не могла себя сдержать. Осторожно приоткрыв окно, она высунулась наружу и наконец разглядела женщину и мужчину, которые, весело болтая о чем-то, неторопливо шли к экипажу. Айвэн Торнтон! Его широкоплечую поджарую фигуру Люси узнала сразу. И, конечно, только он способен вот так обнимать и целовать свою спутницу, не заботясь о том, что их могут увидеть.
      Поцелуй этот затянулся настолько, что щеки у Люси зарделись. Впрочем, слово «поцелуй» здесь было совершенно неуместно. Айвэн буквально упивался своей спутницей посреди улицы, на виду у кучера!
      Наконец он выпустил ее из объятий и помог подняться в экипаж. Люси не могла оторвать от них взгляда. Что же это за женщина, которая позволяет себе проводить ночь в доме холостого мужчины?
      – Дура! – упрекнула она себя.
      Даже в деревне знают ответ на этот вопрос. Падшая женщина. Распущенная женщина. Таких называют еще «ночными леди».
      Однако Люси подобную женщину видела впервые. Она еще дальше высунулась из окна, чтобы получше рассмотреть бесстыдницу в сером утреннем тумане, но женщина уже скрылась в экипаже, кучер щелкнул кнутом, и четверка тронулась. Раздосадованная тем, что так толком ничего и не разглядела, Люси неосторожно ударилась головой о перекладину. Видимо, от неожиданности она вскрикнула, потому что, к ее ужасу, граф вдруг повернулся к ней лицом.
      Как черепаха, прячущаяся под панцирь, Люси скрылась в своей комнате. Господи! Господи! Господи! Не дай бог он ее видел! Не дай бог он ее узнал! Что он о ней подумает?!
      Осторожно закрыв окно, она постаралась взять себя в руки. Даже если он ее видел, ничего предосудительного она не совершила. Просто ее разбудил какой-то шум, и она, вполне естественно, решила узнать, в чем дело. Это ему надо стыдиться своего поведения, а не ей. Да и вообще все это глупости. Уж кому-кому, а Айвэну Торнтону наверняка наплевать, видел его кто-нибудь или нет. Потирая ушибленный затылок, Люси забралась на высокую кровать и уселась, поджав ноги и размышляя о странном хозяине дома, в котором ей теперь предстояло жить.
      Видимо, в детстве он был страшно одинок. Судя по тому, что она о нем слышала, Айвэна очень рано отобрали у матери, а поскольку отец его не признавал, мальчика на много лет упрятали в Берфорд-Холл. Бедный брошенный ребенок! Ничего удивительного в том, что он ненавидит свою бабку. По одной из теорий, которых у Люси было множество, человек, лишенный любви в детстве, вырастая, либо жадно ищет ее, либо отказывается от нее совсем. Очевидно, несчастливое детство заставило Айвэна Торнтона убедить себя в том, что любовь ему не нужна…
      Люси в который раз сказала себе, что ее все это не касается, и все-таки не думать о нем она не могла. Что пережил черноволосый цыганенок в интернате, где все подчиняется строгому распорядку? Чем он занимался после окончания этой школы?
      Если верить «Таймс», до того, как принять титул графа, он путешествовал за границей. Хотя особенно верить этому нельзя. Вполне возможно, так написали для того, чтобы скрыть от общественности несколько не слишком достойных лет в его жизни.
      Ее размышления прервал осторожный стук в дверь, и Люси застыла в ужасе. В такой час?! Кто бы это мог быть?
      Глупый вопрос! Ответ она знала еще до того, как сформулировала его для себя. Во рту у нее внезапно пересохло.
      Стук повторился.
      Два желания боролись в ней: немедленно забраться под одеяло и притвориться, что спит, или броситься со всех ног к двери и закрыть ее на все засовы.
      Когда стук повторился в третий раз, Люси не выдержала. Если она не ответит, он возрадуется, решив, что напугал ее. А ведь он и правда ее напугал! До смерти… Но нельзя ему этого показать. Пусть не думает, что взял над ней верх.
      Люси вскочила с кровати, подошла к двери и остановилась на расстоянии вытянутой руки от нее.
      – Кто там?
      – Вы прекрасно знаете кто, мисс Драйсдейл. К чему этот спектакль?
      У него был какой-то совершенно особенный голос. Во всяком случае, на нее он действовал непозволительным образом. Люси вдруг захотелось открыть дверь и впустить Айвэна Торнтона.
      – Немедленно уходите! – воскликнула она, прижимая кулаки к груди. – Разве вы не знаете, который час? Я не намерена вас впускать!
      – А если я сам войду?
      – Вы не посмеете!
      – Вы меня плохо знаете, мисс Драйсдейл. Люси, – добавил он после секундного колебания.
      – Я не давала вам повода для столь фамильярного обращения, – заявила она, хотя и не столь решительно, как ей хотелось. – Уходите, пока я… пока я не позвала вашу бабушку!
      За дверью раздался смех, и Люси, к собственному стыду, четко представила себе его лицо: сверкающие глаза, белеющие в темноте зубы, растянутые в улыбке губы, о которых она даже думать не могла спокойно.
      – Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что я ее не боюсь? – язвительно поинтересовался Айвэн.
      – А вы, надеюсь, отдаете себе отчет в том, что я к вам не выйду и вас не впущу? Так что не задерживайтесь!
      За дверью раздался шорох, словно он прислонился к косяку.
      – Я заметил, что вас интересует моя личная жизнь. Я готов вас просветить.
      «Просветить»! Нет, каков нахал?! Хотя, если уж честно, ее так и подмывало задать ему целую кучу вопросов.
      – Уверяю вас, милорд, ваша жизнь меня нисколько не интересует. – Люси старалась говорить спокойно. – Я проснулась от какого-то шума и решила взглянуть, что произошло. Так что если я вам помешала, то простите великодушно. А теперь, прошу вас, уходите.
      Он молчал целых несколько секунд. Люси осторожно сделала последний, отделяющий ее от двери шаг и приложила ухо к щелке между дверью и косяком.
      – Спокойной ночи, Люси, – внезапно прошептал ей Айвэн в самое ухо.
      Сердце Люси дернулось, как у перепуганного кролика. У нее было такое ощущение, будто его теплое дыхание ласково скользнуло по ее уху, а губы коснулись волос. Она не осмелилась что-либо ответить, лишь отшатнулась и бессильно опустилась на стул.
      «Спокойной ночи, Люси…»
      Айвэн ушел. Хотя она и не слышала его шагов, но почувствовала это той потаенной частью сердца, которая пока была загадкой для нее самой. А еще она чувcтвовала себя глупенькой и страшно, страшно наивной девочкой…
      Люси долго еще сидела, уставившись невидящими глазами в окно. Солнце наконец победило тьму и щедро осветило тяжелые занавески, мебель красного дерева и картины в позолоченных рамках. А она все сидела и сидела, размышляя о том, что же ей теперь делать.
      Может, поговорить с леди Уэсткотт и переехать на время в другой дом? Под одной крышей с этим непредсказуемым лордом Уэсткоттом ей явно не ужиться. В этом она не сомневалась. Да и как она будет пытаться воспитывать леди Валери в присутствии мужчины, который так необъяснимо привлекает ее саму?
      А что, если старая графиня страшно хитра и на самом деле надеется женить своего распутного внука на Валери?
      Люси еще долго сидела в раздумье и встала, лишь когда сверху до нее донеслись шаги прислуги, а с улицы – насвистывание дворника. Она чувствовала, что совершенно не отдохнула за ночь. А ведь ей предстоит встреча с хозяйкой и, может быть, со своей новой подопечной… В любом случае надо будет постараться докопаться до истинных намерений графини.
      Но самое трудное – решить, как следует вести себя с Айвэном Торнтоном, лордом Уэсткоттом. Меньше чем за двенадцать часов она столкнулась с ним дважды, и обе встречи потрясли ее. Она даже успела дать ему пощечину! И сожалела, что не дала вторую сегодня, у двери.
      Однако неуверенно она себя чувствовала вовсе не по причине этих двух столкновений. Хуже всего было то, что она не могла сопротивляться его дьявольской привлекательности.
      Наливая воду из тонкого фарфорового кувшина в изысканный фарфоровый тазик для утреннего туалета, Люси была вынуждена признать, что тягаться с Айвэном ей будет нелегко. Он умен и способен кого угодно довести до белого каления. Достаточно вспомнить его отношения с собственной бабкой. У Люси создалось впечатление, что он готов пожертвовать собой, лишь бы только свести с ума леди Уэсткотт.
      Люси пыталась убедить себя, что не так все страшно. В конце концов, каждый мужчина – выросший мальчик. Нужно просто смотреть на Айвэна как на повзрослевшего Дерека – не перечить ему, а лишь чуть-чуть подправлять, направлять его неуемную энергию в нужное русло. А еще лучше – поменьше обращать на него внимание. Неужели ей не о ком подумать? За последние два дня она совсем забыла о том, ради кого приехала в Лондон, – думать о сэре Джеймсе Моби!
      Вот именно, о сэре Джеймсе! Люси ухватилась за эту мысль как за спасительную соломинку. Пусть от Айвэна Торнтона исходит мощный животный магнетизм, которому нормальная здоровая женщина не в силах противостоять. Но кто он по сравнению с сэром Джеймсом, обладающим незаурядным интеллектом и безграничными знаниями? Так что решено: думать она будет не об Айвэне Торнтоне, а исключительно о сэре Джеймсе. Меньше чем через неделю он читает первую лекцию в Лондоне. Ну, неделю-то она как-нибудь выдержит и задавит в себе глупые девчоночьи чувства.
      По крайней мере, Люси очень на это надеялась.
 
      В тот день граф ей больше на глаза не попадался. И на следующий – тоже.
      Леди Валери приехала в среду, и они весь день провели дома, давая время впечатлительной Валери к нему привыкнуть. Она приехала с горничной, которая была настолько напугана Лондоном, Уэсткотт-хаузом и старой графиней, что Люси хотелось кричать от отчаяния. Два ребенка, ни дать ни взять! Было ясно, что от Тилли, горничной, ей помощи ждать не приходится.
      За полтора дня Тилли не научилась ничему.
      – Завтра мы отправляемся на танцевальный вечер, а ты останешься дома, – сказала ей Люси в четверг. – Сопровождать леди Валери будем мы с леди Уэсткотт.
      На мышином личике Тилли отразилось неподдельное облегчение, зато Валери нахмурилась.
      – Но… но она мне нужна! Тилли со мной с тех самых пор, как меня забрали у няньки. Я не могу ехать без нее!
      – Не глупи, – оборвала ее леди Уэсткотт, наградив крестницу строгим взглядом. – Прислуга не ходит на танцевальные вечера. Или ты хочешь, чтобы она держала тебя за руку?
      Люси понимала, что Валери просто в ужасе от вдовствующей графини. Это было ей на руку, ибо девушка инстинктивно искала поддержку у нее. Она обняла Валери за плечи, успокаивая: