Она плачет! Из-за него… Как он мог так поступить?! Неужели старая ведьма имеет над ним такую власть?
А ведь совсем недавно он почти поверил, что между ним и Люси могут сложиться человеческие отношения. Тогда он не хотел называть их любовью, но теперь он знает, что мечтал именно об этом. Он надеялся, что она вышла за него замуж по любви! Что она любит Айвэна Торнтона, рожденного вне брака, отвергнутого обществом…
Какой же он дурак! И хотя он и отдавал себе отчет в том, что вышла она за него вовсе не из-за титула, сейчас это уже не имело никакого значения. Ему было нужно больше! А он забыл, что она женщина. Не столь слабая, как его мать, и не столь хитрая, как его бабка, но женщина. А он давным-давно дал себе слово не позволять ни одной женщине брать над собой верх.
И вот теперь, навязывая себя ей, принуждая ее делать то, чего она не желает, он убил то слабое чувство, которое она, быть может, начинала к нему питать.
Айвэн выпрямился и сердито посмотрел на Люси. В лунном свете она казалась выточенной из белого мрамора, даже волосы ее отдавали молочным блеском. Она уже не всхлипывала, но была холодно отчужденной.
А ему сейчас хотелось только одного: согреть ее, окружить своей заботой. Но он боялся, что она шарахнется от него в испуге. Когда их взгляды встретились, он прочитал в ее глазах страх и отвернулся. Он был противен сам себе.
– Прости, – пробормотал Айвэн. – Я ухожу.
Он сделал движение встать, но она схватила его за руку.
– Айвэн…
Он сжал зубы и покачал головой.
– Мне надо идти.
Но Люси поднялась на колени, обвила его шею руками и прижалась к нему всем телом.
– Я не хочу, чтобы ты уходил!
Кожа ее была очень горячей, а тело податливым, как расплавленный воск. Но он хотел высвободиться из ее объятий, попытался разжать ее руки.
– Ты вовсе не обязана…
– Я знаю.
Она поцеловала его в подбородок, затем в шею, и Айвэн задрожал. Он хотел заставить ее остановиться, но не мог. В ее ласках было что-то еще помимо физического желания. Она возбуждала его и успокаивала одновременно. Она обволакивала его своей нежностью и абсолютно обезоруживала.
«Не обольщайся, – напомнил он себе. – Женская ласка – не более чем миф. Сказка». Он вновь попытался оторвать ее от себя, но Люси не сдавалась. И когда она заставила его откинуть голову и припала к его губам, Айвэн больше не мог сопротивляться. Со стоном, в котором были и боль, и тоска, и жажда, и горечь, он обвил ее руками, и они повалились на кровать.
Они любили друг друга нежно, в молчании, с благоговением. И когда все кончилось, когда Айвэн выплеснул себя в ее раскрытое для него лоно и лежал в ее теплых объятиях, он понял, что никто и никогда не был ему так близок и так дорог. Эта женщина разбила его броню, она проникла в него, проложила путь к его сердцу.
Люси спала, а Айвэн лежал подле нее на огромной кровати, глядя в потолок широко раскрытыми глазами.
Он не этого хотел. Он хотел, чтобы она нуждалась в нем, но не подумал о том, что все может получиться наоборот. Он не подумал о том, что она может стать ему необходимой. О том, что он может полюбить ее…
17
Айвэн перевернул бутылку вверх дном, и последняя капля, медленно вытянувшись из горлышка, шлепнулась в бокал. Рука его не дрогнула, когда он ставил бутылку на стол, и Айвэн с удовлетворением отметил это – потому что внутри он весь дрожал.
Поднеся бокал к губам, он рассеянно осмотрелся. Джайлс и Алекс стояли у стола, склонившись над нардами. На кону было десять соверенов, и Алекс играл очень осторожно – ему нужны были деньги. Он знал, что если вдруг Джайлс выиграет, то ему будет нечем отдать долг. Джайлс тоже играл осторожно: он не любил проигрывать, на что бы он ни играл.
Эллиот же мучился, не зная, чем себя занять. Поймав взгляд Айвэна, он поднял бокал, и они молча выпили. Но молчание это, по крайней мере для Айвэна, было неприятным.
Айвэн ругал себя на чем свет стоит. И какого черта он бросил свою молодую жену и направился сюда, в «Писс-Пот»?! Он со стуком поставил бокал на стол.
– Послушайте, Моби вам ни на что не намекал?
Джайлс пожал плечами. Алекс сказал:
– Мне он ничего не говорил. Но он молодчина. Моби оказался человеком куда более решительным, чем я предполагал.
– А я считаю, что это все она.
Все повернулись к Эллиоту.
– Так ты считаешь, что его уговорила леди Валери? Глупости! Этому невинному созданию в голову не могло прийти устроить побег, – заметил Джайлс.
Айвэн склонил голову.
– А я думаю, что Эллиот прав. Моя милая невинная кузина – сама решимость. Я ничуть не удивлюсь, если узнаю, что к этому его склонила она.
– И что ты намерен со всем этим делать? – поинтересовался Эллиот.
– Я? А какое к этому имею отношение я?
Эллиот улыбнулся, и эта улыбка напомнила Айвэну тот далекий день, когда Эллиот его избил. Конечно, сегодня Айвэн уже не тот маленький, насмерть перепуганный мальчишка. А вот Эллиот все такой же скользкий…
– Но если ты не собираешься мчаться за своей милой кузиной, которой очень скоро предстоит потерять невинность, то чего это ты вдруг бросил свою очаровательную женушку?
Айвэн сжал кулаки.
– У меня такое впечатление, что ты проявляешь повышенный интерес к моей жене.
– А что здесь такого? – Эллиот снова улыбнулся. – Было бы неестественно для мужчины не заинтересоваться такой…
Он замолчал и рассмеялся, когда Айвэн вскочил на ноги.
Айвэн прекрасно понимал, что Эллиот его провоцирует, но сдержаться не мог.
– Ты мне надоел, Пирс!
Эллиот воздел руки к небу, разыгрывая оскорбленную невинность.
– Да чем ты так недоволен? Мы тут сидим спокойно, отмечаем твою свадьбу – столь неожиданную свадьбу, – а ты вдруг врываешься к нам и почему-то начинаешь навешивать на меня всех собак.
Айвэн выругался. Он и в самом деле ведет себя как полный идиот. Вот в кого она его превратила! Но с него хватит, больше он в дураках не останется.
Он сжал зубы.
– То, что происходит между мной и моей женой, касается только меня. Если не ошибаюсь, несколько дней назад мы с тобой заключили пари, и я его выиграл. Надеюсь, ты выполнишь свое обещание, когда я вернусь с севера. Тебе пора прогуляться по континенту.
Их глаза встретились, и Эллиот с ухмылкой кивнул. Айвэн понял, что больше ему здесь делать нечего, и схватил плащ.
– Что же, если никто из вас ничего не знает, то я, пожалуй, пойду.
Эллиот мудро промолчал, Джайлс тоже, а Алекс внимательно смотрел на Айвэна.
– Если ты думаешь, что все это подстроила девчонка, то какого черта ты вмешиваешься?
– А кто вам сказал, что я вмешиваюсь?
Люси сидела с ногами в кресле и смотрела на огромную красного дерева кровать.
Кто знает, сколько ей лет? Может быть, сто, а то и двести. На этой кровати спало бесчисленное количество Уэсткоттов. И все они любили друг друга.
Но были ли среди жен Уэсткоттов такие, кто просыпался в одиночестве после первой брачной ночи? Были ли среди жен Уэсткоттов такие, кого муж бросал спустя несколько часов после свадьбы?..
Она с трудом сдержала подкатившие к глазам слезы. Айвэн ее не бросал, что за глупости? Просто он отправился за Валери. И это хорошо.
Хотя, если посмотреть правде в глаза, на поиски Валери мог бы отправиться кто-то другой. У нее есть отец и другие родственники, Айвэн и сам об этом говорил вчера ночью. Так что дело, очевидно, вовсе не в этом. Бегство Валери с сэром Джеймсом просто дало Айвэну повод для бегства от нее. Он с самого начала не хотел на ней жениться и потому сейчас, узнав, что все это подстроила бабка, чувствует себя обманутым, загнанным в ловушку. Люси теперь для него такая же, как все женщины, которыми он раньше пользовался. Но она не такая! Она не такая!
И зачем леди Уэсткотт понадобилось врываться к ним и все портить?! Ведь она уже добилась всего, чего хотела!
Люси спрятала лицо в изгиб локтя. С улицы до нее донесся лай собаки. Женщина что-то спросила, ей ответил мужчина. Люси подняла голову. А вдруг? Но нет, это не Айвэн. Мужчина рассмеялся, и это не был смех Айвэна…
Непрошеные слезы все-таки навернулись ей на глаза. Она смахнула их тыльной стороной ладони, но на их место навернулись другие, а затем еще и еще.
– Не будь плаксой! – вслух сказала себе Люси и поспешно поднялась.
Плаксой она не была никогда. И не хотела становиться ею сейчас только потому, что муж ее куда-то подевался. Подумаешь, дело житейское. Вернется!
Но по мере того, как день проходил за днем, она верила в это все меньше и меньше. Чем дольше его не было, тем меньше оставалось шансов, что он найдет Валери и сэра Джеймса, – и тем больше, что они уже поженились. В конце концов Люси начала сомневаться, что он вообще поехал за ними…
Настроение ее в эти дни менялось чрезвычайно быстро. То ею овладевал гнев, то отчаяние. Если Айвэн не хотел на ней жениться, зачем он это сделал? Может, ему просто захотелось доказать всем, что он и это может? И все-таки в глубине души она надеялась, что со временем он ее полюбит и у них все образуется. Если он этого захочет…
На четвертый день отсутствия Айвэна Люси наконец получила от него письмо. Он писал, что у него дела, и просил ее вместе с вдовствующей графиней перебираться в Дорсет, поскольку городской дом он собирался пока закрыть. И ни слова про беглецов, ни слова про его собственные планы, которые напрочь разрушили все планы Люси!
Леди Уэсткотт была вне себя, Люси не знала, что и думать. От Валери тоже пришли две открытки. В первой она просила прощения за причиненные беспокойства и заверяла графиню в вечной преданности. Вторая была от сэра Джеймса и леди Моби – они сообщали о своем недавнем обручении и просили разрешения навестить их в Дорсете.
Это последнее обстоятельство сильно обрадовало Люси. Про то, что семейство Уэсткотт перебирается в Дорсет, Валери могла узнать только от Айвэна. А это значит, что он все-таки поехал за ними и где-то их нашел.
Но значит ли это, что он тоже приедет в Дорсет и будет жить там со своей женой и бабкой? Люси была настолько возбуждена, что не могла ни есть, ни спать.
Уже через несколько дней Люси со старой графиней сидели друг напротив друга в карете Уэсткоттов, которая с грохотом катила по неровной дороге. Они проехали Гилфорд и направлялись в Винчестер, где их ждали новые лошади. Потом они переправятся через реку Тест в Стокбридже, а там уже недалеко до семейного гнезда Уэсткоттов.
– Вам понадобится собственная прислуга, – говорила Антония. – У меня есть две подходящие девушки.
– А они умеют читать и писать? – спросила Люси, бездумно глядя на проплывающий за окном пейзаж.
– Я не беру на работу неучей, мисс Драйсдейл!
Люси пристально посмотрела на нее, но не стала напоминать, что она уже не «мисс», а леди Уэсткотт. Хотя старуха именно этого и добивалась, привыкнуть пока никак не могла.
Люси вообще опасалась, что они никогда не поладят. Жуткая сцена в спальне только утвердила ее в этой мысли. Вдовствующая графиня не из тех, кто легко расстается с властью; а Люси тоже не намеревалась потакать прихотям старухи. Они довольно холодно смотрели друг на друга.
– Я беру на работу только лучших, – хмуро продолжала леди Уэсткотт. – Кто бы это ни был: служанка, шляпник или модистка.
– Постараюсь этого не забывать. Хотя мне понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть к своему новому положению. Я ведь теперь не великовозрастная гувернантка, а брошенная мужем графиня.
Люси опять уставилась в окно. «Ну, зачем я так? – подумала она. – Что за глупость? Хотя в глазах всего мира так оно и есть…»
Леди Уэсткотт зашуршала тяжелыми юбками.
– Никто тебя брошенной не считает. По крайней мере, до тех пор, пока ты сама себя таковой не сочтешь.
Это прозвучало не очень-то утешительно, но произнесено было с явным намерением помириться. Люси искоса посмотрела на графиню.
– Я еду в свой новый дом без новоиспеченного мужа. И я даже предположить не могу, когда он вернется, если вообще вернется! А вы предлагаете мне не считать себя брошенной?
– Он ищет кузину. Это его долг. Честно говоря, никак не могла подумать, что ты сдашься при первой же неурядице.
– А вы меня выбрали для Айвэна потому, что считали сильной?
Старуха смотрела на нее с воинственным видом.
– Да, – заносчиво ответила она. – И надеюсь, я не ошиблась.
Люси отвернулась. Ей всегда казалось, что у нее есть воля. Но с тех пор, как она полюбила, воля покинула ее. Только леди Антония об этом ничего не хочет знать.
Люси сжала зубы.
– Не беспокойтесь. Я не намерена пренебрегать своими обязанностями графини Уэсткотт. Ни у кого не должно быть на этот счет никаких сомнений. Ни у моего отсутствующего мужа, ни у вас, – добавила она и, закрыв глаза, откинулась на спинку, намереваясь проспать все долгое путешествие до Дорсета.
В фамильный дом Уэсткоттов они прибыли уже в сумерках. Фасад, выходящий на запад, купался в золотых лучах заходящего летнего солнца. Это был прекрасный дом из портлендского камня с пятью фронтонами и с таким количеством окон, что работы бы здесь хватило целой бригаде мойщиков на целый год. Хвощ, покрывающий стены дома, делал его чрезвычайно уютным. Фундамент был низкий, и потому дом в два с половиной этажа вовсе не производил впечатление огромного. Вообще он выглядел гораздо скромнее, чем она ожидала.
Но внутри все было совсем иначе: очень высокие белоснежные потолки, стены, украшенные лепниной или деревянными панелями. Полы, выложенные из самых разнообразных сортов дерева, являли собой настоящее произведение искусства. И покрыты они были теплыми коврами едва ли не со всего Востока. Мебель здесь была и антикварная, и самая современная. Но больше всего Люси поразил водопровод в двух ванных комнатах – неслыханная роскошь.
И все же в доме явно чего-то не хватало. «Человеческого тепла», – решила Люси, поднимаясь по изогнутой лестнице с витыми перилами на второй этаж. Шаги ее гулким эхом разносились по дому.
У вдовствующей графини были собственные апартаменты, расположенные ближе к гостевой комнате в восточном крыле. Люси заняла хозяйскую половину в западном крыле. В приступе гнева она приказала перенести вещи Айвэна на чердак. Если леди Уэсткотт и была недовольна высокомерием Люси, то никак этого не показала – ни в тот момент, ни в последовавшие за этим долгие недели.
Не сговариваясь, они зажили размеренной деревенской жизнью. По утрам Люси гуляла по саду и размышляла. Около десяти она возвращалась в дом, и они садились завтракать.
Люси приняла на себя заботу о доме, но распоряжения предпочитала отдавать так, чтобы ее слышала леди Уэсткотт. Время от времени вдовствующая графиня давала советы, которые Люси обычно принимала во внимание. Перед обедом Люси знакомилась с обширной библиотекой, а Антония читала газеты, на которые издавна подписывалась, а затем дремала.
Как и подобает в деревне, ужинали они рано. Иногда Люси выезжала верхом покататься по окрестностям – в конюшнях поместья было несколько прекрасных жеребцов.
В общем и целом можно было бы сказать, что живут они прекрасно, – если бы не угнетающая неизвестность, в которой пребывали обе хозяйки.
Валери прислала еще пару писем. В первом она сообщала, что дела задержали их в Йорке, где живут родственники сэра Джеймса. Но от поездки в Дорсет они не отказывались. Во втором Валери писала, что они будут в Дорсете в последнюю неделю июля, после того, как побывают в Арунделе, у ее родственников.
Айвэн тоже писал, но не письма, а короткие записки. В последней сообщалось, что он отправляется в Уэллс, где у него возникли новые дела. Он даже и не подумал написать, когда можно рассчитывать на его приезд.
Люси пыталась сохранять бодрость, но ей это удавалось плохо. Чтение не развлекало ее, аппетит она потеряла – от запаха пищи ее просто тошнило. В день, когда приехали Валери и сэр Джеймс, она даже задремала в библиотеке, так что Фентону, старинному дворецкому семьи, пришлось ее будить. Раздраженная Антония дожидалась ее в холле, и они вдвоем отправились навстречу прибывшим гостям.
Валери явно нервничала, но к крестной она подошла смело, крепко держа мужа под руку.
– Позвольте представить вам моего мужа, сэра Джеймса Моби… – начала она заранее заготовленную речь, но леди Уэсткотт ее перебила.
– Я и без тебя его знаю, – заявила она, разглядывая неулыбчивого молодого человека и нахмурившуюся Валери. – И нечего на меня так смотреть, дорогая! Я имею полное право быть недовольной. Ты поставила меня в чрезвычайно неловкое положение. Скажи, есть ли какая-нибудь надежда на то, что ваш брак может быть аннулирован?
Сэр Джеймс даже покраснел от гнева.
– Мадам! Вы не имеете права…
– Ни малейшей, – прервала его Валери. – Мы обвенчаны, но даже если бы это было не так, я бы не отступила от своих намерений. Мы любим друг друга!
Вдовствующая графиня так сильно сжала хрустальный набалдашник своей трости, что пальцы ее побелели.
– Ну что же. Значит, вы женаты… Так поцелуй же меня, и пройдем в дом. От этой жары кто угодно сойдет с ума.
Валери сразу же просияла и схватила графиню под руку. Однако сэр Джеймс еще какое-то время подозрительно косился на леди Уэсткотт.
«Успокаивать его, очевидно, придется мне», – подумала Люси, провожая его в гостиную.
– Я давно хотела вас спросить, милорд, – начала она и посмотрела ему прямо в глаза. – Что такого произошло в вашем детстве, что, с одной стороны, вы ненавидите аристократические титулы, а с другой – до сих пор не отказываетесь от звания сэра?
Она ожидала какой угодно реакции на столь нелюбезные слова, но, к ее удивлению, сэр Джеймс задумчиво приподнял брови.
– Я и сам удивляюсь. А в последнее время думаю об этом все чаще и чаще. Кстати, по логике вещей, я ведь должен был жениться на вас. У вас такой живой ум, нас связывают общие интересы… Но я вот, представьте, полюбил Валери. Так что жизнь, как видите, подчас неподвластна логике.
Люси пожала плечами.
– На мой взгляд, вы с Валери прекрасно дополняете друг друга. А мы с вами едва ли ужились бы: я столь же раздражительна, как и вы.
Они понимающе улыбнулись друг другу и замолчали, поскольку в гостиной уже не могли более позволить себе таких откровенностей. Но Люси поняла, что в лице сэра Джеймса она приобрела друга. И если у нее когда-то и были сомнения относительно того, насколько ему подходит Валери, то теперь от них не осталось и следа. Не подходили они друг другу только внешне.
Сэру Джеймсу нужна была именно такая жена – юная и не испорченная светом. Из нее он мог лепить кого угодно и продолжать любить ее лицо и тело. Что же до Валери, то в родительском доме о ней, вероятно, мало кто вспоминал. И в Джеймсе она нашла человека, который стал ей и отцом, и любящим мужем.
Люси не сомневалась, что их странный союз будет долговечным.
Чего она никак не могла сказать о своем…
18
– Я не больна! – протестовала Люси.
Валери смотрела на нее с сомнением.
– Но вы уже который день не едите и бледны, как смерть.
Она попыталась приложить руку Люси ко лбу, но Люси отвернулась.
– Со мной все в полном порядке, – заверила она Валери. – Просто в последнее время в моей жизни произошло столько изменений… Я вышла замуж, у меня новый дом…
– И муж куда-то пропал, – едва слышно закончила за нее Валери.
Люси состроила недовольную гримасу. Они сидели на скамейке в саду, наслаждаясь закатом солнца. В Уэсткотт-Мейнор она приехала ровно семь недель назад. Семь недель и шесть дней назад она сочеталась браком с Айвэном.
Семь недель и пять дней назад она в последний раз видела мужа…
Слава богу, сейчас с ней Валери и сэр Джеймс. Иначе она бы уже давно сошла с ума. Горе, злость, всепоглощающее отчаяние – вот какие чувства мучили ее поодиночке и все вместе. Ей хотелось задушить Айвэна. А в другие моменты ей хотелось обнять его и никогда не выпускать из своих объятий… Как бы то ни было, ей хотелось, чтобы этому жуткому ожиданию пришел конец.
Но больше всего Люси боялась, что кто-нибудь догадается о том, о чем уже догадалась она. У нее будет ребенок! Сердце ее сжималось каждый раз, как она об этом думала. Она ждет ребенка – их с Айвэном ребенка… Ей так хотелось радоваться этому, но она не знала, как отнесется к ребенку Айвэн. Ведь он ни за что не хотел дарить правнука вдовствующей графине. Что, если он еще больше от нее отдалится, когда узнает обо всем?
– Как статья Джеймса? – спросила Люси, чтобы сменить тему разговора.
Как она и ожидала, Валери ослепительно улыбнулась.
– Он уже заканчивает ее. Послезавтра мы едем в Лондон. Надо поскорее передать статью в редакцию, чтобы они успели напечатать ее еще в сентябрьском номере.
Как и во всем, Люси неоднозначно относилась к скорому отъезду Валери и Джеймса. С одной стороны, ей было нелегко на них смотреть. Они только что поженились, были явно влюблены, и Люси не могла не винить себя за то, что так неосмотрительно вышла замуж. Но если они уедут, то уже ничто не будет отвлекать ее от грустных мыслей. У нее останется единственное развлечение – редкие письма Айвэна. Вернее, его путевые заметки – так называла она их про себя, ибо посылал он их из самых разных мест. То из Йорка, то из Скарборо, то вдруг из Лондона, а затем из Портсмута. Писать что-нибудь в ответ было бессмысленно: он постоянно менял свое местопребывание.
Она не без труда заставила себя отвлечься от этих грустных мыслей и улыбнулась Валери.
– Но ведь вы, надеюсь, вернетесь сюда? Нам без вас будет очень одиноко.
Валери погладила ее по руке.
– Я бы с большим удовольствием. Я так благодарна вам и леди Уэсткотт за то, что вы нас терпели все это время. Но Джеймсу надо договариваться о новом расписании лекций. Кроме того, я еще не видела его дом, а у меня есть все основания полагать, что он ничем не лучше жилья любого холостяка. Боюсь, у меня просто не будет времени. Надо привести все в божеский вид. – Она тряхнула головкой. – Может быть, вы навестите нас в сентябре? Да, да! – тут же добавила она, очень довольная этой мыслью. – Я буду очень рада видеть вас в Лондоне.
Люси поправила выбившийся под вечерним ветерком локон волос. А может, и правда вернуться в Лондон? Айвэна там скорее всего нет, зато друзья его – точно там. Может, они хотя бы укажут ей, где его искать, если не объяснят, что с ним происходит. Она устала прятаться в деревне, как несчастная, покинутая жена. В конце концов, она – графиня Уэсткотт, и ее место в обществе! Кто знает, может, Айвэн и объявится, если о ней начнут говорить?
– Пожалуй, я и правда съезжу в Лондон, – заявила она, внезапно решившись. – Я прикажу открыть городской дом. Кстати, вы можете тоже пожить там, пока готовят вашу квартиру.
Валери забеспокоилась:
– А если… Ведь там может оказаться… – Вы хотите спросить, нет ли там Айвэна? Это мы скоро узнаем, – хмуро заявила Люси. – Это мы скоро узнаем, – повторила она.
Ответ на этот вопрос она получила через три дня. Айвэна там не было. Но дворецкий, встретивший ее в Уэсткотт-хаузе, сообщил ей много интересного. Он слышал от сестры, которая работала у Варни, что меньше чем неделю назад граф появился у них на балу. Он был в жутком расположении духа, танцевал со всеми женщинами и едва не подрался с лордом Хейверлингом из-за его сестры, а затем разругался со своим другом и уехал рано, успев изрядно выпить.
Люси слушала рассказ дворецкого, сложив на груди руки и притопывая от нетерпения ножкой. Она и сама не могла бы сказать, что причинило ей больше боли. То ли то, что он танцевал со всеми женщинами, то ли упрямство, с которым он ее избегает, то ли его явная тоска. Но что бы там ни было, Айвэн не имеет права так с ней обращаться! Она не давала ему для этого ни малейшего повода.
– Кто-нибудь знает, где он живет? Я хочу послать ему записку.
Дворецкий кивнул, поклонился и собрался уходить, но тут Люси словно черт попутал, и она остановила его:
– И вот еще что, Симмс: я желаю поговорить с тобой, с кухаркой и с управляющим. И чем скорее, тем лучше. Я намерена устроить прием, большой прием по случаю бракосочетания кузины моего мужа. Я хочу ввести их в общество до начала сезона охоты, когда все разъедутся по деревням.
Люси сразу вспомнила, что не умеет организовывать подобные приемы, но решила, что для Валери она постарается. В конце концов, графиня Уэсткотт имеет полное право развлекаться. Уже хотя бы потому, что очень скоро ее беременность станет явной, и тогда ей придется отгородиться от общества. Но до тех пор она не хочет, чтобы ее жалели!
К тому же этим приемом она убьет сразу двух зайцев. С одной стороны, введет в общество Валери и сэра Джеймса, хоть последний и критикует его; а с другой – может быть, ей удастся раздразнить Айвэна и заставить его выбраться из своей норы.
Валери была страшно рада, а сэр Джеймс ради своей драгоценной жены был готов на что угодно. Так что он, хоть и без особого удовольствия, тоже дал согласие. Люси обратилась за помощью к мадам Леонардо, француженке, вдове, оказывавшей содействие в подготовке самых роскошных приемов. И теперь она не сомневалась, что все пройдет хорошо.
Люси очень хотелось, чтобы ее прием стал самым приметным во всем сезоне. К счастью для нее, сезон был очень скучным, если не считать скандалов в семье Уэсткотт. Люси знала, что высшее общество умирает от любопытства. Все-таки нечасто наставница молодой девушки выходит замуж за незаконнорожденного графа, к тому же цыгана.
Да, вряд ли кто-то откажется от приглашения на бал Уэсткоттов!
Но явится ли домой Айвэн, этого Люси сказать не могла. Очень скоро она узнала, что он живет у Джайлса. Каждый раз, выходя из дома, она втайне надеялась и боялась столкнуться с ним.
Вообще-то Люси нечасто выходила из дома. По утрам она предпочитала лежать в кровати, перебарывая тошноту, а днем приходила в себя. Так что для роли графини Уэсткотт у нее оставались только вечера. Ее повсюду приглашали, она смеялась, шутила, танцевала, флиртовала – в общем, развлекалась, как могла. К сожалению, Люси быстро уставала и потому не могла долго задерживаться. Возвращаясь домой, она в изнеможении валилась на кровать, а на следующий день все повторялось снова.
На Александра Блэкберна Люси натолкнулась в опере, когда во время антракта они с Валери возвращались из дамской комнаты. Он стоял на лестнице, обнимая за талию ослепительную брюнетку. Он сразу же узнал ее, но лишь слегка поклонился. Люси тоже предпочла не останавливаться и подумала про себя, что эта женщина, которая даже и не пыталась скрыть свой интерес к Алексу, явно принадлежит к той категории дам, которых не принято представлять графиням.
И все же она обиделась на Алекса. Как-никак он давний друг Айвэна. Мог бы хотя бы поздороваться. Потом она сообразила, что Айвэн тоже может быть где-то среди публики. А что, если и он привел сюда подобную женщину? От одной мысли ей стало нехорошо.
Остаток представления Люси провела за осмотром соседних лож и партера. Но ни Айвэна, ни Алекса она так и не увидела. Домой она вернулась в отвратительном расположении духа.
По мере того как день проходил за днем, а от Айвэна не поступало ни весточки, она сердилась все больше и больше. Он ведет себя как капризный пятилетний мальчишка! Как бы он ни был занят своими огромными владениями, в чем она, впрочем, сильно сомневалась, он не имеет никакого права так с ней обращаться. В конце концов, Айвэн сам заставил ее выйти за него замуж. А теперь вот строит из себя обиженного.
В другие моменты, когда Люси была поспокойнее, она понимала, что в глазах Айвэна походит на отвергнувших его мать и бабку. Едва лишь между ними установилось что-то похожее на доверие, он вновь счел себя жертвой обмана со стороны своей бабки. И потому держался теперь от них обеих подальше.
Но в те же минуты, когда чувства вновь брали над ней верх, она его не оправдывала. Айвэн так и не смог переступить через обиды, нанесенные ему в детстве, и теперь наказывает ее за грехи матери и бабки. А это очень несправедливо: ведь она единственная из всех, кто по-настоящему его любит.
Айвэну было ничуть не лучше, чем Люси, но он ничего не мог изменить. Когда он помчался вдогонку за беглецами, злость на бабку быстро прошла. А увидев безгранично счастливых Валери и Джеймса, он окончательно забыл о вдовствующей графине.
Он нашел их прежде, чем они успели обвенчаться, и у него был долгий и трудный разговор с сэром Джеймсом. Айвэн допытывался, любит ли он Валери, где они будут жить, есть ли у него средства, чтобы обеспечить ей безбедную жизнь.
Убедившись в том, что счастью Валери ничто не угрожает, он согласился быть их свидетелем.
А вот с собственной женой поговорить столь откровенно он не мог. От одной мысли об этом у него бегали мурашки по коже.
Какой смысл допытываться, какие на самом деле она испытывает к нему чувства? Все и так ясно. Да, они прекрасно подходят друг другу в постели, но это ничего не меняет в их отношениях. Между ними зияет пропасть. Его обманули, а ее практически насильно заставили выйти за него замуж. И если он не может простить бабке подобного предательства, то почему должна простить Люси?
И Айвэн все откладывал и откладывал поездку в Лондон. Он задержался в Йорке, осматривая свои владения, затем отправился в Уэллс, где занялся оловянными рудниками. Айвэн всячески убеждал себя в том, что это необходимо – он столько лет пренебрегал делами. К тому же ему нужно было подумать. Но неделя шла за неделей, и чем дольше он не видел Люси, тем труднее ему было вернуться к ней. Он отправился в Скарборо, где занялся верфью, а оттуда поехал в Лондон. Куда угодно, только не в Уэсткотт-Мейнор!
Айвэну было плохо. Но когда Алекс рассказал ему о встрече с Люси в опере, стало совсем невыносимо. Как ему хотелось поехать к ней, обнять ее и забыть обо всем! Но как себя заставить? Он столько времени отсутствовал без всякой видимой причины, что она скорее всего просто его возненавидела.
И он пил и ссорился со всеми на свете. Он срывался на ближайших друзьях, но к ней не шел из страха быть отвергнутым.
