Опасности любви

      Однако когда Люси прислала ему приглашение на прием в честь Валери и сэра Джеймса, Айвэн понял, что больше скрываться не удастся. Она решила бросить ему вызов, выставить их отношения на всеобщее обозрение и сделать из него дурака в глазах света? Пусть попробует.
 
      Люси была вне себя от обиды и унижения: Айвэн просто-напросто не ответил на ее приглашение. А прием уже сегодня вечером!
      Около полудня к ней зашел сэр Джеймс.
      – Может, мне все-таки съездить к нему, Люси? И потребовать, чтобы он принимал гостей вместе с вами?
      На щеках у Люси проступил нездоровый румянец.
      – Нет-нет. Не стоит, – сказала она и перевела разговор на другую тему.
      Позже, сидя перед зеркалом в спальне, она думала о том, что нельзя заставлять мужчину изображать из себя доброго семьянина. Особенно такого, как Айвэн. Он и так восстал против всех правил, принятых в обществе, а теперь, похоже, вознамерился отомстить ей за всех женщин на свете…
      Люси вздохнула. Какой смысл мечтать о том, чего быть не может? Надо наконец смириться с неизбежным и как-то жить дальше. Но прежде всего надо пережить этот дурацкий прием, который она сама же себе навязала…
      Она надела шелковое темно-зеленое платье с высокой талией и длинными узкими рукавами, обшитое шифоном с золотыми и серебряными нитями. Именно такого цвета была шаль, подаренная ей когда-то Айвэном. Когда она шла, впечатление было такое, будто она вся переливается.
      Широкий низкий вырез открывал грудь, которая уже начала набухать. Глянув на себя в зеркало, Люси даже смутилась. Сразу видно, что она ждет ребенка. И все-таки нельзя было не признать, что за последний месяц она стала чрезвычайно соблазнительной.
      Но что скажет Айвэн, когда узнает обо всем?
      Нахмурившись, Люси отвернулась от зеркала. «Какая разница?» – напомнила она себе и глубоко вздохнула. Пора спускаться – надо проверить, все ли готово. Очень скоро начнут съезжаться гости, и она должна быть во всеоружии.
      Гостиная сверкала. На комодах, столах и на стенах в подсвечниках горели изысканные восковые свечи. Люси прошла в гостиную, где стоял приятный медовый запах, исходивший от двух огромных канделябров с шестьюдесятью свечами. Помимо этого, зала освещалась хрустальными лампами. И повсюду были розы. Красные розы.
      «Красная роза – эмблема любви, – горько подумала она. – Но не моей любви, а любви Валери и сэра Джеймса…»
      В серебряном зеркале в обрамлении красных роз Люси выглядела потрясающе. Почему-то только сейчас она впервые поняла, что и в самом деле графиня, хотя в душе чувствовала себя неуверенно как никогда.
      Она опустила глаза, не в силах смотреть на свой новый образ. Графиня Уэсткотт. Да с какой стати она решила, что ей это по силам? Люси была не уверена, что доживет до конца вечера.
      – О, красные розы. Эмблема любви?
      От этого низкого насмешливого голоса у Люси перехватило дыхание.
      Айвэн!
      Она подняла глаза и увидела его отражение в зеркале. Он стоял чуть справа и позади нее, в руке у него была роза на длинной ножке. Безукоризненный черный фрак и белоснежная рубашка выгодно оттеняли его смуглую кожу. В ухе у него поблескивал алмаз, и Люси неожиданно показалось, что лучшего украшения для мужчины просто не может быть. Серьга не только не умаляла его мужественность, но даже подчеркивала ее.
      «Он здесь! – восторженно кричало ее сердце. – Он здесь!»
      Но в следующую секунду радость ее уступила место злости. Черт побери этого цыгана! Он здесь! Да еще с таким видом, словно его притащили на аркане.
      Глаза их встретились в таинственной зеркальной бездне.
      – Почему вдруг в этом доме столько роз? – спросил Айвэн и внезапно провел полураскрытыми лепестками цветка по ее шее.
      Люси поклялась себе, что не двинется с места. Если он не извинится за долгое отсутствие, она не будет строить из себя безутешную женушку и не опустится до того, чтобы просить у него объяснений.
      – Это цветы для Валери и сэра Джеймса, – холодно сказала она.
      Айвэн слегка изогнул губы в улыбке.
      – Неужели? С каких это пор ты воспеваешь их любовь? А как же твое собственное увлечение милейшим ученым?
      – С этой точки зрения сэр Джеймс меня никогда не интересовал, – отрезала она и посмотрела ему прямо в глаза.
      Уж не хочет ли он сказать, что все еще ревнует ее к сэру Джеймсу? Сначала та сцена с Эллиотом Пирсом, теперь Джеймс Моби?
      Но Айвэн ничего не сказал. Он лишь снова погладил ее розой по шее, затем по плечам.
      По коже Люси побежали мурашки. Он и прикасается к ней, и не прикасается. Он хочет ее и не хочет. Какой же он мерзавец!
      А впрочем, и она не лучше. Потому что, несмотря ни на что, ей вдруг безумно захотелось отбросить в сторону эту розу и прижаться к его груди.
      Но она, разумеется, не могла этого сделать и потому просто стояла и смотрела на Айвэна и на розу, которой он пользовался как орудием пытки.
      – А из тебя получилась неплохая графиня, – пробормотал Айвэн, словно вновь прочитав ее мысли. – Вот этим, – он коснулся лепестками ее груди, – ты завоюешь множество поклонников. Женщины же за это тебя возненавидят.
      Она наконец отмахнулась от розы.
      – Я не ищу себе поклонников!
      Айвэн подошел ближе, теперь она ощущала на шее его горячее дыхание.
      – И все же они у тебя будут. Тебя будут желать все.
      – Так же, как меня желаешь ты? – усмехнулась она, но сердце ее забилось сильнее.
      – Я никогда не скрывал своего желания.
      Этими простыми словами он сломил ее сопротивление. И когда рука его опустилась ей на талию, Люси прижалась спиной к его крепкой груди. Они смотрели друг другу в глаза через зеркало. Затем взгляд его скользнул на отражение ее груди, а она смотрела, как его пальцы проникли в вырез платья и коснулись набухших сосков.
      С губ ее сорвался легкий стон, голова откинулась ему на плечо, но она не сводила глаз с его отражения в зеркале. Одна рука его опустилась ей на живот, и Айвэн крепко прижал ее к себе, показывая, как он ее хочет.
      Люси едва дышала. Зеркало отражало возбуждение, овладевшее ими. На щеках у Люси проступил лихорадочный румянец, губы ее были полураскрыты, она таяла в руках Айвэна, цыгана, перед чьими чарами не устоит ни одна женщина.
      Она желала его, хотя готова была презирать себя за это. Он причинил ей столько боли и унижений! Но она его желала!
      Айвэн улыбнулся своей неотразимой улыбкой.
      – Мне бы хотелось уложить тебя в кровать из роз, Люси. Я представляю тебя, такую нежную и белую, на красном ковре из роз…
      Айвэн склонился к ее шее, и, хотя поцелуй его был таким же легким, как и прикосновение лепестков, он вызвал в ней целую бурю чувств. Этот поцелуй зажег ее изнутри; он наполнил ее невыносимым жаром, непередаваемым желанием.
      – Айвэн!.. – сорвалось с ее губ.
      Он вновь прикоснулся пальцем к ее соску, и она изогнулась, желая его все больше и больше. Другой рукой он ласкал ей живот, прижимая к себе, и она жаждала слиться с ним.
      – Я так долго мечтал об этом, – прошептал он хрипло, и Люси вдруг тут же пришла в себя и отбросила его руку.
      – Если это так, то почему тебя столько времени не было?
      Она попыталась выскользнуть из его рук, но Айвэн ее не отпускал.
      – Дела, – пояснил он, поколебавшись. – Ты же получала мои письма?
      – Да, получала. Но ты уже целую неделю в городе.
      – Да, верно. Конечно, мне следовало приехать. Но… – Люси почувствовала, как он пожал плечами. – Но я не приехал. И прошу прощения. Так на чем мы остановились?
      Он приподнял ей юбку, разглядывая в зеркале ее ноги, и, хотя Люси и сердилась на него за такой ответ, она не могла оторвать глаз от сцены, разворачивающейся перед ней в зеркале. Ноги ее беззащитно белели на фоне его черных брюк. Она задрожала от желания, но тут же отругала себя за слабость.
      – Перестань сейчас же! Ты не имеешь права…
      – Мы муж и жена. Все права на моей стороне.
      Рука его коснулась нежной кожи внутренней стороны ее бедра, и Люси глухо застонала. Она сдалась. И, кажется, он тоже это понял…
      Внезапно из холла до них донеслись голоса, серебро звякнуло о серебро. Действительность дала Люси жестокую пощечину, и она вдруг увидела все в истинном свете. В зеркале перед ней какая-то блудница отдавалась черноволосому мужчине. В ее гостиной, в которой с минуты на минуту должны появиться гости! Разумеется, графу и графине многое прощается, но подобного греха не простит ни один слуга.
      Борьба между желанием и необходимостью держать себя в рамках, видимо, настолько явственно отразилась у нее на лице, что Айвэн даже усмехнулся.
      – Насколько я понимаю, явились первые гости.
      Люси тут же выскользнула из его объятий, юбка мгновенно опустилась до полу и закрыла ей ноги. Она поправила корсет, кое-как пригладила волосы, но с румянцем на щеках и с блеском глаз ничего поделать не смогла.
      Айвэн тяжело вздохнул.
      – Ничего не поделаешь, придется дожидаться окончания бала, – буркнул он, осматривая ее с головы до ног.
      Люси не могла выдавить из себя ни звука. Какой-же он все-таки пройдоха! Возвращается вот так, без всяких объяснений и извинений… Однако соблазняет он, как и прежде, роскошно. Даже лучше, чем прежде! Она даже не знала, на кого ей больше сердиться: на него за то, что он себе позволяет, или на себя за то, что так легко ему поддается. В любом случае осадить его она не успела: послышался голос Валери, тяжелая дверь распахнулась, и в гостиной показалась кузина Айвэна.
      – Люси, вот вы где! Айвэн! Когда вы приехали?
      – Несколько минут назад, – пояснил он улыбающейся кузине, взяв Люси под руку.
      – Я так рада, что вы здесь! – воскликнула Валери и, повернувшись к холлу, позвала: – Джеймс! Джеймс! Айвэн приехал!
      Айвэн прошептал Люси на ухо:
      – Да, я здесь, я на этом настаиваю и надеюсь, что останусь в твоих помыслах до окончания приема. – Он протянул ей розу. – Думай о том, что сейчас произошло. Думай о том, что произойдет позже.
      И они пошли в холл рука об руку – прекрасная, безукоризненная пара, граф и его жена. Однако внутри у Люси все кипело. Ее так и подмывало залепить ему пощечину на глазах у всех за причиненную боль. Но еще больше она жаждала затащить его в спальню и вслушиваться в его чувственный голос, наслаждаться его сладкими угрозами, от которых ноги ее подкашивались, а воля куда-то исчезла.
      «Думай о том, что произойдет позже…»
      Люси и сама не могла бы сейчас сказать, любит она его или ненавидит. Она сжимала розу как спасительную соломинку. Надо во что бы то ни стало выкинуть его слова из головы, иначе до конца вечера ей не дожить! И все-таки она не могла не думать о том, что произойдет позже. Она знала, что ее ждет много прекрасных утех, которым она не в состоянии будет сопротивляться.
      Но если он полагает, что может взять и появиться, когда ему заблагорассудится, а она будет всегда в его распоряжении, то он сильно ошибается!

19

      Они улыбались. Они пили. Они произносили тосты за Валери и Джеймса и сами выслушивали тосты в честь своей недавней свадьбы. Они развлекали всех, и если количество гостей можно считать показателем, то прием в Уэсткотт-хаузе был настоящим успехом.
      Люси приглашали все, за исключением сэра Джеймса. Ибо всякий раз, как он к ней приближался, рядом с ними тут же вырастала фигура Айвэна.
      Сам же он ни разу не пригласил ее на танец. Он танцевал с Валери. Он танцевал со всеми незамужними девушками и со многими мамашами, но со своей собственной женой он танцевать не желал!
      Если бы Люси не чувствовала на себе его взгляд всякий раз, как шла танцевать с новым кавалером, она могла бы оскорбиться за такое невнимание. Но она знала, почему он с ней не танцует. Он не танцует с ней по той же причине, по какой и она боится пойти с ним танцевать. Уж слишком сильной была физическая реакция друг на друга. И вряд ли им удастся скрыть это от присутствующих. Стоит ему обнять ее и прижать к себе, как…
      Люси подумала об этом, танцуя с Александром Блэкберном, и тут же оступилась.
      – Интересно, о чем это мы задумались? – спросил он, незаметно для других исправляя ее ошибку.
      – О чем? – Она отвернулась от его внимательных глаз. – Прошу прощения. Я просто… засмотрелась на Валери и Джеймса.
      Алекс рассмеялся – ей, конечно, не удалось его обмануть.
      – Дорогая моя леди Уэсткотт, со мной вы могли бы быть более откровенной. Заверяю вас, что я ваш друг. Так же как Джайлс и Эллиот.
      – Друг? Но если это так, то будьте добры, расскажите, как получилось, что я вот уже почти два месяца не вижу своего мужа. И почему после всего этого он сейчас вдруг разыгрывает из себя внимательного супруга? Объясните, почему он то горяч, как огонь, то холоден, как лед. Что происходит, в чем… – Люси не закончила, понимая, что и так позволила себе лишнее. «Наверное, я слишком много выпила», – подумала она и пробормотала, опустив глаза: – Простите, мне не стоило этого говорить.
      – Почему же?
      – Я хозяйка, а вы мои гости. И гости Айвэна.
      – Но это не значит, что я с ним во всем согласен.
      Они разошлись, чтобы обойти круг танцующих, а когда опять сошлись, Люси уже взяла себя в руки.
      – Тогда объясните, что с ним происходит.
      Алекс пожал плечами.
      – Я и сам не понимаю. Разве что… – Он пристально посмотрел на нее. – Мне кажется, что он вас до смерти боится.
      – Боится меня? – Люси покачала головой. – Но это же смешно!
      – Да – если рассуждать логически. Но разве ваши чувства к нему подчиняются логике?
      Люси ничего не сказала, но по улыбке Алекса поняла, что он услышал ее молчаливый ответ. Да, ее чувства к Айвэну не подчиняются никакой логике. Но прежде, чем она успела расспросить его о чувствах Айвэна, танец кончился, и ее тут же опять пригласили. На сей раз это был Айвэн.
      Алекс насмешливо ухмыльнулся, кто-то из гостей рассмеялся, кто-то пошутил насчет ревнивого мужа. Но Люси не видела никого. Она смотрела в глаза Айвэна, смотрела в его бесстрастное лицо, и ей страшно хотелось стереть с его лица это высокомерное выражение.
      Он ревнует? Ерунда! Ревнивый муж не бросает жену на целых два месяца одну. Он боится? Вздор! Этот человек никого и ничего не боится. У него было тяжелое детство, зато теперь у него есть все, о чем может мечтать мужчина: он красив, он сказочно богат, он титулован. Любая женщина бросится в его объятия, стоит ему поманить пальцем.
      «Но что все это по сравнению с одиночеством? – вдруг подумала Люси. – По сравнению с тем, что чувствует человек, который знает, что его не любят?»
      На несколько мгновений танец развел их в разные стороны, и за эти несколько мгновений Люси решилась. Она не позволит больше злости затуманить ей голову. И страсти тоже. Теперь она знает наверняка, что Айвэн провоцирует ее намеренно. Ему нужна ее бурная реакция, чтобы защититься самому от более глубоких чувств.
      Например – от любви…
      Но она ему этого не позволит! Люси поклялась себе, что пробьется сквозь все разделяющие их преграды. Они поменяются ролями. Она прибегнет ко всем средствам, которыми располагает женщина. Но вынудит его раскрыться!
      Они снова сошлись в танце, и Люси теснее, чем положено, прижалась к нему. Ее грудь касалась его груди, ее пальцы легонько гладили его шею, и она почувствовала, как Айвэн напрягся. Он до боли стиснул ее руку.
      – Ты что, хочешь, чтобы я набросился на тебя прямо здесь? В зале?
      – Ты недавно проделал это в гостиной, – ответила Люси едва слышно. Она никак не ожидала, что сама так возбудится.
      – Может, намекнуть нашим гостям, чтобы они уходили?
      –  Нашим?
      Она посмотрела ему в глаза и заметила, как дернулась его щека.
      – Список гостей твой, но дом мой. Так что гости наши.
      – И это все, что ты можешь мне предложить? Этот дом и титул Уэскоттов?
      – А тебе этого мало? Чего ты хочешь? – спросил он с обескураживающим высокомерием.
      – Я хочу поставить тебя на колени! – резко заявила она, даже не подумав. – Я хочу стереть с твоего лица эту вызывающую ухмылку!
      Люси вывернулась из его рук, едва смолкла музыка. Несколько мгновений они смотрели друг на друга – она вся кипела, он оставался абсолютно бесстрастным. Боже, неужели вместо того, чтобы разжечь его страсть, она разожгла его ненависть?!
      Внезапно Люси вспомнила о розе, которую носила на груди, и воткнула ее в петлицу его смокинга.
      – Я согревала ее весь вечер для тебя, Айвэн. Теперь твоя очередь.
      Она отвернулась и, стараясь держаться с достоинством, пошла к Валери и сэру Джеймсу.
      Прием шел своим чередом. Люси развлекала гостей, приглашала к столу, все с удовольствием ели и с еще большим удовольствием пили. Гости задержались еще на час или два, и все это время она играла роль внимательной и заботливой хозяйки, не выпуская, однако, из виду Айвэна. И розу, которая алела у него на груди. Люси знала, что он тоже за ней наблюдает. Она чувствовала на себе его задумчивый взгляд, который возбуждал и одновременно пугал ее.
      Люси не забывала играть свою роль – роль соблазнительницы. Она бросала на него многообещающие взгляды и вообще, как могла, строила из себя куртизанку. Но когда наконец стали прощаться последние гости, на какое-то время заняв Айвэна, Валери и сэра Джеймса, Люси поспешно ретировалась. Ей хотелось хоть немного успокоиться и прийти в себя. Она знала: для того, чтобы разрушить преграды, отделяющие от нее Айвэна, необходимо не только физическое влечение. Этого у них было более чем достаточно. Но теперь ей понадобится что-то еще, прежде всего – присутствие духа.
      Бегство Люси не прошло для Айвэна незамеченным. Он с трудом сдерживал себя, чтобы грубо не вытолкать последних подвыпивших гостей.
      Джайлс беседовал с недавно овдовевшей леди Рауи. Айвэн, наблюдая за тем, как он помогает ей сесть в карету, был готов поставить сто фунтов на то, что они уже договорились о новой встрече. Возможно, через какой-то час.
      Алекс же раскинул свои сети на более молодую жертву. Сегодня он был в ударе, как никогда, и расточал очарование направо и налево. И вот сэр Генри Смит уже обнимает Алекса за плечи. Титул Смит получил совсем недавно, зато у него куча денег. А еще у него есть маленькая, как мышка, дочка, с которой Алекс сегодня несколько раз танцевал. И если она решила, что Алекс ей нравится, то ее отец, без сомнения, постарается его купить для своей крошки. Но вот продаст ли Алекс себя ради такого невзрачного создания – это уже другой вопрос.
      Но сейчас Айвэну не было до этого дела. Он хлопнул Алекса по плечу.
      – Рад был тебя видеть. И вас тоже, Смит.
      И он недвусмысленно подтолкнул Алекса к двери.
      Алекс усмехнулся и с насмешливым видом осмотрелся.
      – Ба! Неужели мы последние? А где же твоя очаровательная жена, Торнтон?
      Смит, выпивший больше, чем ему полагалось, рассмеялся и неожиданно выпалил:
      – Да она уже разделась и ждет! Знаете ли, милорд, у вашей женушки такие роскошные… Ой!
      – Ради бога, извините, сэр Смит, – пробормотал Алекс, таща его за собой к двери. – Если не ошибаюсь, дочка вас уже заждалась.
      Айвэн с такой силой захлопнул за ними дверь, что лампы зазвенели. Если бы он этого не сделал, то ему пришлось бы раскроить обидчику морду. Старый козел! Да кто дал ему право разглядывать грудь Люси?! Да, она прекрасна. Айвэн и сам с трудом отрывал от нее взгляд. Интересно, ему просто показалось или грудь и впрямь стала больше, чем раньше?
      Да нет, просто у него слишком давно не было женщины. Вот уже несколько недель. А беседа перед танцами только еще больше распалила его.
      Он закрыл дверь и, кивнув Симмсу, направился к лестнице. Но внезапно путь ему преградили Валери и сэр Джеймс. Они стояли рука об руку и воинственно смотрели на него.
      – Надеюсь, вы не хотите помешать мне подняться к собственной жене? – нахмурился Айвэн.
      – Мы хотим поговорить с вами, – решительно заявил сэр Джеймс. – Мы не можем спокойно смотреть на то, как вы обращаетесь с Люси.
      Айвэн подошел к нему вплотную.
      – Отойдите, – приказал он, сверкая глазами.
      Сэр Джеймс сглотнул, но с места не двинулся. Айвэн едва не выругался. Не хватало только драться с ним! Но, очевидно, придется.
      Валери незамедлительно втиснулась между ними.
      – Айвэн, пожалуйста! Мы не хотим вмешиваться, но…
      – Так и не вмешивайтесь!
      – Вы даже не представляете, как ей было тяжело!
      Айвэн заскрежетал зубами.
      – А мне кажется, я представляю. И сегодня я намерен все исправить.
      Она взяла его за руку.
      – Вас не было почти два месяца. Разве такое можно исправить за один день?
      Почти два месяца… Ему они показались двумя годами. А что же пережила Люси? Айвэн глубоко вздохнул и посмотрел на Валери. Лицо ее было серьезным.
      – И когда вы стали такой мудрой, дорогая кузина?
      Она улыбнулась – радостно, как ребенок, и мудро, как женщина.
      – Любовь раскрывает человеку глаза.
      – Любовь… – повторил Айвэн.
      – И я советую вам не путать любовь с похотью, – вставил сэр Джеймс. – Эти два явления могут успешно сосуществовать, но они – не одно и то же.
      У Айвэна на скулах заиграли желваки.
      – Могу заверить вас, сэр, что я эти две вещи никогда не путал. Так что прошу прощения.
      Валери, судя по всему, была довольна, а Моби не очень. Но они расступились, пропуская его, и Айвэн в несколько прыжков поднялся по лестнице, не успев растерять желания. Однако этим голубкам все-таки удалось смутить его. И какого черта они вмешиваются не в свое дело?! Они с Люси муж и жена, и, если ему пришлось на какое-то время уехать по делам, это касается только их двоих. Не мешает же он Люси развлекаться, как она это сделала сегодня, и тратить то довольно приличное пособие, которое он ей выделил. При чем здесь любовь? Ее или его?
      Она повеселилась – теперь настало его время.
      Люси ждала его в спальне. Но не в кровати. Она сидела, съежившись, в высоком кресле в углу комнаты. Платье она еще не сняла, но уже успела вытащить из волос заколки, и роскошные локоны закрывали ей плечи. Туфли ее валялись на ковре подле кресла.
      Она смотрела на него без улыбки.
      Айвэн одним движением плеч скинул с себя фрак.
      – Тебе помочь с платьем?
      Она покачала головой, и Айвэн начал расстегивать рубашку.
      – Насколько я вижу, ты уже обустроилась в этой спальне. А где мои вещи? – спросил он, когда вдруг сообразил, что его туалетных принадлежностей нет.
      – В Дорсете. На чердаке.
      Айвэн замер, не успев снять пояс.
      – На чердаке? Месть, я полагаю?
      – Значит, ты согласен с тем, что у меня есть для этого основания?
      Он продолжал методически раздеваться.
      – Разумеется, согласен. Но давай сейчас обо всем забудем, Люси.
      – Вот как?
      Айвэн посмотрел на нее. Перед приемом он застал ее врасплох, и она повела себя так, как подсказывали чувства. Она была сердита на него, но ему удалось заставить ее забыть о злости. Однако во время бала у нее было время подумать и вновь подогреть свою злость. Но ничего, он как-нибудь справится с этим.
      Айвэн медленно подошел к креслу и, склонившись над Люси, уперся руками в подлокотники. Теперь она не могла никуда убежать от него.
      – Если тебе хочется покричать на меня – ради бога. От этого ты меньше меня хотеть не будешь. Как и я тебя.
      В глазах ее промелькнуло что-то похожее на боль, но Айвэн тут же убедил себя, что это ему показалось.
      – Ты не имеешь понятия о том, чего я хочу, – без всякого выражения произнесла она.
      – Ты так думаешь?
      Не сводя с нее глаз, он скользнул пальцами по ее груди и почувствовал, что каждая клеточка его тела реагирует на это прикосновение, на ее запах, на тепло ее тела. На самую близость ее. Но он заставил себя думать только о том, как возбудить ее. Она должна знать, кто здесь господин и кто кому должен подчиняться!
      – Ты хочешь вот этого, – пробормотал он, заметив, как ее взор потемнел от желания. – Ты хочешь, чтобы губы мои касались тебя вот здесь, – прошептал он, и палец его коснулся набухшего под тканью соска.
      Внутренне усмехаясь, Айвэн наблюдал за тем, как она изо всех сил пытается оставаться холодной. Но как только он к ней прикоснулся, она резко вдохнула, а когда он оторвал руку, она медленно выдохнула. Ему стало ясно, что все в порядке. Она вот-вот сдастся.
      – Если я ошибаюсь относительно твоих желаний, Люси, то, может, ты мне скажешь, чего хочешь?
      Она тяжело дышала, глаза ее блестели, словно от слез. Но она не плакала, и Айвэн совсем успокоился. Она просто возбуждена. А это все, что ему нужно. И ей. Это единственное, что ей на самом деле от него нужно. Это единственное, что может привязать ее к нему навеки.
      Вернее, настолько, насколько это будет нужно ему.
      Но, к его удивлению, Люси вдруг обхватила его лицо руками и повернула к себе. Они смотрели друг на друга с расстояния в несколько дюймов, и ее взгляд показался Айвэну каким-то странным. Глаза ее не были затуманены желанием, и сердце его забилось – но не от похоти.
      Он попытался отвести взгляд, но она не позволила.
      – Я хочу, чтобы ты меня любил, Айвэн. Я хочу, чтобы ты меня любил!
      И всего-то? Но это же так просто!
      Однако внезапно Айвэн понял, что говорит она не о любовных утехах. Ласкать ее, наполнить ее собой – это он может. Это он умеет.
      Но она говорит о другой любви! А подарить ей эту любовь – значит опустошить себя.
      Ее взгляд начал приносить ему боль. Выход был только один. То ли выругавшись, то ли застонав, Айвэн поцеловал ее.
      И его тут же закружило в водовороте с бешеной головокружительной скоростью. Темная страшная пропасть все засасывала и засасывала его. Но он не боялся опасности – по крайней мере, он всегда так считал, – и он позволил себе погрузиться в теплую благодать объятий Люси. В конце концов, она ведь только женщина – хоть и желанная, но просто женщина. И поскольку она просто женщина, то и доверять ей нужно не больше, чем другим женщинам. Она нужна ему потому, что вызывает в его теле непреодолимое влечение. Но если она считает, что сможет затронуть его чувства и заставить его поверить в любовь, то она сильно ошибается. Ошибается, как никогда. А это значит, что она просто дура!
      Но такая сладкая. Такая восхитительная. Такая жадная, изголодавшаяся, чувственная дурочка…
      До кровати они так и не добрались. Люси так и осталась сидеть в кресле в спущенном с плеч платье, с поднятой юбкой, а Айвэн восполнил то, что они не успели сделать раньше. Он терзал ее грудь, а она впивалась ногтями в его плечи. Он целовал ее бедра, не давая ей возможности пошевелиться. Влажная, горячая, она открылась навстречу ему, и ему не составило труда довести ее до вершин блаженства.
      Когда она со стоном откинулась на спинку кресла, Айвэн понял, что больше не может сдерживать себя. Он жаждал обладать ею, он жаждал наполнить ее собой, взорваться в ней. Она принадлежала только ему!
      Но странно, им вдруг овладел какой-то непонятный демон. Ему внезапно захотелось чего-то больше, чем простое физическое наслаждение. Она содрогалась всем телом, а ему этого было мало: он хотел, чтобы она принадлежала ему целиком, со всеми своими чувствами. Ему нужна ее полная и безоговорочная капитуляция. Ему нужно, чтобы она отдала ему все, что у нее есть, и ничего от него не утаила.
      И Айвэн продолжал. Только теперь он любил ее пальцами, и при этом смотрел ей в глаза. Он хотел видеть ее лицо в тот момент, когда она забудет саму себя. Одной рукой он ласкал ей грудь с набухшим розовым соском, а другой вошел в нее. И она сжалась вокруг его пальца. А стоило ему коснуться набухшего бутона под темными колечками волос, как она вся изогнулась.
      – Смотри на меня, Люси!
      Она открыла глаза, излучавшие наслаждение. «Она моя!» – думал Айвэн, и ему было больно от гордости за самого себя. И все же он заставлял себя думать о ней, о ее удовольствии.
      Люси тяжело дышала, на щеках ее играл румянец, даже обнаженная грудь ее покраснела. Наконец, она коротко застонала от удовольствия, и глаза ее начали закрываться, но он выкрикнул:
      – Смотри на меня! Смотри на меня, Люси. Ты моя, ты понимаешь? Ты моя!
      Она кивнула, и он едва не издал победный возглас. И когда она вскрикнула и затем обмякла под его рукой, не сводя с него глаз, он почувствовал, что настало время. Она открыта навстречу ему. Она принадлежит ему и телом, и душой. Она принадлежит ему вся. И он возьмет ее всю, всю без остатка!
      Айвэн быстро расстегнул брюки и со стоном вошел в нее. И она тут же растаяла под ним, она обволокла его. Она растворилась в нем, она стала частью его.
      А может, все наоборот?
      Но когда они стали единым целым, ему уже было все равно. Он взорвался в ней, он в изнеможении упал на нее, и в этот миг единственное, что имело значение, было то, что они вместе. Что он нашел ее, что она вышла за него замуж.
      И что он никогда ее от себя не отпустит.

20

      Люси проснулась от прикосновения его руки. Была еще ночь, в комнате стояла кромешная тьма. Она не помнила, как они добрались до кровати. И как разделись.
      – Сейчас я буду тебя совращать.
      От звука его хриплого голоса по телу ее побежали мурашки. Он прижимался к ней сзади всем телом, его руки ласкали ее – и чувствительную кожу под коленкой, и впадинку пупка, и щель между ягодицами и бедрами. Он целовал ее в основание шеи, он скользил губами по ее позвоночнику.
      Когда она задрожала и начала поворачиваться к нему, он сказал:
      – Не двигайся. Я сам.
      Люси вздохнула. Он сам? Как просто. И как божественно…
      Однако оказалось, что это даже более чем божественно. Ласки его становились все настойчивее, а ей становилось все труднее сдерживать себя и лежать, не двигаясь. Ей тоже хотелось целовать его! Ей было нужно прикасаться к нему. Но Айвэн был неумолим.
      Только когда он опрокинул ее на спину и вошел в нее, смогла она удовлетворить свое желание. Она обхватила его руками, она сдавила его бедрами, а он наваливался на нее всей своей тяжестью. Вначале он двигался медленно, и это было так прекрасно, что Люси чуть не сошла с ума. Грудью и жесткими волосами он терся о ее грудь, тонкая льняная простыня сбилась под ней в комок. Люси не могла пошевелиться, она была бессильна, и в то же время она была сильна, как никогда.