Коллекция

      Все добросовестно начали пробовать, что тут же привело к многочисленным столкновениям. Сергей, после того, как в них несколько раз врезались соседние пары, вознегодовал поверх Кириного плеча:
      — Граждане, вы хоть звуковые сигналы подавайте, что ли! Сплошные аварии! — он наклонился к Кире. — А представь что будет, когда мы начнем танцевать на полном серьезе, по кругу, как преподы показывали?! Ты видела, какую скорость они развивают?!
      — Тебе придется внимательно следить за движением. Назад-то я танцевать буду, а не ты, у тебя и весь обзор.
      Он слегка улыбнулся, чуть приподняв брови.
      — Но это будет явно не сегодня. Значит ли это, что и в следующий раз я…
      Подошедшая Тоня оборвала его слова. Она заставила их остановиться, отодвинула подальше друг от друга, после чего ребром ладони приподняла каждому подбородок, отчего обоим пришлось почти предельно вытянуть шеи. Критично осмотрела их, отступила на несколько шагов и, скрестив руки на груди, кивнула.
      — Продолжайте.
      Они продолжили, но Сергей тут же начал спотыкаться.
      — Я не могу танцевать, когда на меня так смотрят! — пожаловался он. Тоня засмеялась и отошла к соседней паре. Танцевавшая рядом Оксана заметила:
      — Сегодня это ерунда. Вот скоро начнут стойке учить — вот где садизм! Мне рассказывали.
      Кира облегченно вздохнула, когда вальс сменился фокстротом, и они начали, двигаясь по кругу, отрабатывать шаг-«перо». В этом Кира и Сергей проявили неожиданную слаженную ловкость, и Паша, стоявший в центре круга, даже одобрительно крикнул им:
      — Вот! Так! Молодцы! — после чего напустился на пару, шедшую за ними: — Руки держать на плечах партнерши! Рано еще пока так хватать! А ну-ка быстро сделали квадрат! Следим за ритмом! Слоу…слоу… квик-квик… слоу!..
      После фокстрота последовал квикстеп, а затем, до самого конца занятия они в одиночку отрабатывали шаги танго по дуге, держа руки на плечах воображаемого партнера. Поскольку все шли задом наперед, то и тут не обошлось без столкновений, и к тому моменту, как пары, наскоро выучив самый простенький из поклонов, выстроились посередине зала, Кира чувствовала себя так, словно по ней проехал трактор. Подхватив свою одежду, она вместе с Оксаной умчалась за занавес переодеваться, а когда вернулась, не без удивления обнаружила, что Сергея уже нет в зале.
      — Нахал! — раздраженно сказала Кира в пространство, надевая куртку. — Мог бы и попрощаться!
      Разумеется, вне всяких сомнений на следующее занятие она найдет себе другого партнера! Этот слишком неуклюж и слишком больно наступает на ноги!
      Выйдя на улицу, она помахала рукой Оксане и ее партнеру, которые, весело переговариваясь, устремились в противоположную сторону, и неторопливо пошла к остановке, далекие огни ларьков на которой весело и призывно сияли сквозь стену высоких кипарисов, едва заметно покачивающих острыми макушками вдоль дороги. Но не успела пройти и десятка метров, как рядом лихо притормозила старенькая красная «вектра», и из открывшегося окна вырвалась веселенькая музычка «И-Тайпа». Следом выглянул Сергей и осведомился:
      — Может, подбросить?
      — Не, не стоит — вдруг не поймаешь, — рассеянно ответила Кира, не замедляя шаг. Сергей озадаченно посмотрел на ее удалявшуюся фигуру, потом исчез в машине, и «вектра» медленно двинулась следом. Когда она поравнялась с идущей девушкой, Сергей снова выглянул.
      — Я имею в виду подвезти.
      — Не, я пешочком пройдусь на общественном транспорте.
      — Но в машине же удобней.
      — Ну и что? Мне родители запрещают садиться в машины к незнакомым дяденькам.
      — Какой же я незнакомый?! Мы же с тобой целых два часа танцевали.
      — И от этого ты стал близким и родным? Ты даже не знаешь, как меня зовут.
      — Знаю, Кира, знаю. Я видел, как ты писала свое имя в анкете, — Сергей улыбнулся с оттенком превосходства, но в этот момент Кира, обойдя угол здания клуба, свернула на широкую полосу тротуара, и «вектра» озадаченно остановилась — дальше дорогу преграждала длинная лавандовая клумба, за которой тянулся еще один тротуар, соединенный с предыдущим короткой лесенкой. Вдоль же этого тротуара пролегала трасса. С любопытством оглянувшись через плечо, Кира увидела, как красная машина задумчиво дала задний ход, потом вдруг рванулась вперед, прокатилась, подпрыгивая, по лесенке, перемахнула через тротуар и покатила вперед, снова нагнав ее.
      — Я не имею права отпускать свою партнершу одну по темноте! — крикнул Сергей, высовывая голову из окна, и Кира выразительно постучала себя указательным пальцем по виску.
      — А тебя не смущает, что ты по встречной едешь? Сейчас светофор переключится, и у тебя будут проблемы.
      — Ой! — сказал Сергей и опять исчез. «Вектра» дернулась, заложив вираж, и прыгнула на соседнюю полосу, ловко ввинтившись между двумя «топиками». Кира покачала головой, глядя, как она исчезает впереди в потоке машин, потом снова пошла вперед. По левую сторону потянулся ряд ларьков и крошечных барчиков, запахло подгоревшим шашлыком. На парапете сидела, съежившись, пожилая женщина, вдрызг пьяная, и, обняв клетчатую сумку, словно любимое дитя, громко и монотонно приговаривала, будто молилась, раскачиваясь взад и вперед:
      — Суки! Сволочи! Суки! Сволочи!..
      Мельком глянув на нее, Кира прошла мимо. Когда она уже остановилась у перехода, в доносившемся с парапета заклинании неожиданно появилось разнообразие.
      — Не трожь, падла!.. думаешь, Таня пьяная… а те щас гранату брошу!.. У-у, суки, сволочи!..
      Светофор переключился на зеленый, и Кира, не оглядываясь, торопливо перешла дорогу. Остановилась, выглядывая нужный «топик», но тут же рассмеялась, перекидывая с плеча на спину растрепавшиеся пряди волос.
      — Никак не угомонишься?
      — Я очень упрямый молодой человек! — заявил Сергей, выглядывая с пассажирской стороны притормозившей у обочины «вектры».
      — Ты загородил весь проезд.
      — Так садись скорее, и я его освобожу. Иначе меня сомнут в блин вместе с машиной, и ты будешь в этом виновата!
      Дверца приглашающе распахнулась. Кира сердито огляделась по сторонам, потом дернула плечом, скользнула в машину и захлопнула дверцу — сильнее, чем следовало, после чего улыбнулась, предвкушая взрыв негодования. Но Сергей ничего не сказал. «Вектра» отъехала от обочины и неспешно покатила вперед.
      — Между прочим, дома знают, куда я пошла, — предупредила Кира. Сергей усмехнулся и сделал музыку потише.
      — Да не маньяк — мамой клянусь!
      — Чьей? — Кира открыла сумочку. — Это машина для курящих?
      — Обязательно, — Сергей, удерживая руль одной рукой, вытащил из кармана зажигалку, щелкнул и поднес огонек Кире. — И куда же вас везти, прелестное создание?
      Кира затянулась сигаретой, задумчиво глядя на его невозмутимый профиль.
      — Езжай до площади, а потом через кольцо выходи на маршрут «шестерки» — и до конечной.
      — То есть, точный адрес мы не скажем? Конспирация?
      — Нет. Просто не хочу.
      — В смысле «не твое дело»?
      — Я не настолько груба, но все же ты удивительно догадлив.
      — Ты и вправду язва, — он вздохнул. — Ладно, получил, что заслужил. Ты придешь на следующее занятие?
      — А как же?! — Кира откинулась на спинку сиденья, вытягивая, вернее, попытавшись вытянуть уставшие ноги. — Кто, как не я, украсит зал своими изящными телодвижениями?!
      Сергей фыркнул, и машина слегка дернулась.
      — У вас, девушка, такая оригинальная манера выражаться… Где вы работаете?
      — В помещении.
      — И что вы там делаете? — очевидно, он не собирался сдаваться.
      — Сижу за компьютером. Со стороны это смотрится очень красиво.
      — А-а, секретарша, — сделал вывод Сергей. Кира пожала плечами.
      — Ну, можно и так сказать. А ты где работаете?
      — Так, в скучном месте. Я менеджер в «Техно-плюс».
      — Это что? — Кира нахмурила брови — название показалось ей знакомым.
      — Это самый крупный магазин бытовой техники в городе, — произнес Сергей слегка обиженно. — Неужели ты никогда там не была?!
      — Ты так говоришь, будто это преступление против человечества. Нет, не была. И в ближайшее время не буду. Менеджер… Сказал бы просто — продавец!
      — Это разные вещи! — авторитетно заявил Сергей. — Смотри, если как-нибудь соберешься что-то покупать, могу тебе устроить скидку.
      — С какой высоты?
      — Не издевайся! Между прочим, я говорю вполне серьезно.
      — И хорошо там живется, в «Техно-плюсе»?
      — На бензин хватает, — он покосился на нее. — И на то, чтобы красивую девушку в ресторан пригласить, тоже. Может быть…
      — Нет.
      Сергей рассмеялся, потом взглянул на Киру чуть виновато.
      — Извини. Я слишком форсирую, да? Но просто, когда видишь рядом такое очарование…
      — Смотри лучше на дорогу, — Кира выпрямилась и отвернулась к окну. — Кстати, ты не мог бы ехать побыстрее? Я опаздываю на вечернюю сказку.
      Сергей озадаченно помолчал, потом осторожно спросил:
      — Кир, я тебя чем-нибудь обидел? Прости, пожалуйста. Ну не умею я общаться с такими красивыми женщинами. Я вас боюсь всегда.
      — Если боишься, так зачем в машинку пригласил? — Кира зевнула, деликатно прикрыв рот ладонью.
      — Это было выше меня. Я просто голову потерял, — он вдруг рассмеялся. — То есть, комплимент ты приняла?
      Кира, усмехнувшись, повернулась и посмотрела на Сергея более благосклонно, чем раньше.
      — Ладно. Считай, что я снова тебя внимательно слушаю.
      Остаток пути они проговорили о разных пустяках, не заостряя внимания на личностях друг друга. Сергей лишь рассказал, пересыпая свою речь бесчисленными «короче», что большую часть жизни провел в этом городе, здесь и родился, служил в Николаеве, после чего вернулся обратно и уже практически никуда не выезжал. Ему было двадцать девять лет, и последние четыре года он проработал в «Техно-плюсе». Жил один в собственной двухкомнатной квартире в соседнем районе.
      — Не женат, не привлекался, не сидел! — добавил он в завершение, отдавая пионерский салют.
      — А почему вдруг решил на танцы пойти? — поинтересовалась Кира, и он пожал плечами.
      — Да и сам не знаю. Все равно по вечерам делать нечего. Так… все с друзьями в боулинг играть ходил, но чувствую… — Сергей прижал правую ладонь к груди, — душе хочется чего-то другого. Короче, увидел объявление и подумал: а почему бы и нет? Тем более… всегда хотел научиться танцевать… как-нибудь этак! Тоня с Пашей ловко танцуют.
      Кира задумалась, и перед ее глазами снова ожили сегодняшние танцы. И в начале, и в завершении каждой части занятий Тоня и Паша станцевали каждый из танцев, которые они сегодня разучивали, — полный, красивый танец с замысловатыми фигурами, и в их движениях было некое волшебство, они завораживали, и на них хотелось смотреть бесконечно. Определение «ловко» никак не подходило к этому волшебству, звучало грубо и нелепо, и она невольно поморщилась. Но Сергей, ничего не заметив, тем временем переключился на свою работу, увлеченно рассказывая о новейших образцах плазменных телевизоров.
      — Направо? — неожиданно спросил он, и Кира машинально ответила:
      — Да, а потом сразу налево и… — она осеклась, и Сергей добродушно ухмыльнулся:
      — Ага, проболталась!
      — Ладно, вон там останови, — с наигранным недовольством сказала она. «Вектра» притормозила у обочины и тихо вздохнула, словно сожалея об этом.
      — Что ж, спасибо, что подвез, — Кира протянула руку, и Сергей принял ее осторожно, словно хрупкую птицу. На какой-то момент казалось, что он сейчас поцелует эту руку, но Сергей, сделав торжественное лицо, лишь церемонно ответил на рукопожатие, слегка встряхнув ее ладонь.
      — Что ж, спасибо, что подвезлась.
      Кира улыбнулась и потянула руку назад, и он отпустил ее с явной неохотой.
      — Тогда пока.
      — Спокойной ночи. Я бы мог пожелать, чтоб тебе приснился я, но к чему такой милой девушке ночные кошмары, правда?
      — У тебя приступ самоуничижения? — она фыркнула, открыла дверцу и выбралась из машины. Захлопнув дверцу, Кира увидела, что Сергей тоже вылез и стоит, положив согнутые руки на крышу «вектры». Выражения его лица не было видно в полумраке, и только глаза едва заметно поблескивали, и в этом блеске чудилось выжидание.
      — Что ты делаешь? — поинтересовалась она.
      — Ничего, — ответил Сергей почти испуганно. — Ты думаешь, я собираюсь напроситься в гости? Ничего подобного! И отслеживать твой подъезд тоже. Более того, я не собираюсь выпрашивать у тебя номер телефона и пытаться всучить тебе свой!.. Встретимся в клубе. Ну а если нет, то и… — он понуро махнул рукой.
      — Тогда зачем ты вылез?
      — Не знаю.
      Кира, хмыкнув, повернула голову, и в этот момент из-за поворота неторопливо вышел человек и, пересекая дорогу, попал в свет фар «вектры» и прищурился. Это был Стас, очевидно возвращавшийся с романтического свидания, судя по отрешенному выражению его лица. Его прищуренный взгляд узнавающе скользнул по Кире, и он, не замедлив шаг, двинулся к дому, деликатно делая вид, что это вовсе не он, но Кира тотчас же окликнула его:
      — Стас, подожди!
      — О, привет! — отозвался Стас, разворачиваясь, таким тоном, словно был чрезвычайно потрясен этой встречей. — А я тебя и не заметил.
      — Неужели?! Познакомься, это Сергей — на ближайшее время мой партнер по танцам. Сергей, это Стас, мой брат. Сергей очень мило и интеллигентно подвез меня домой.
      — Приятно очень, — пробормотал Стас, перегибаясь через капот машины и пожимая протянутую руку. — Значит, все убежали, а ты не успел и теперь партнер? Ну, и как станцевались? Ноги-то целы?
      — Не наговаривай на сестру! — с неожиданной пылкостью отозвался Сергей. — У нее здорово получалось, это как раз я танцевал с грацией слона!
      — С кем-кем ты танцевал? — Стас добродушно усмехнулся и встрепал свои волосы. — Ладно, не буду вам мешать и удалюсь на цыпочках…
      — Не валяй дурака, я тоже иду! — несколько раздраженно одернула его Кира. — Ладно, все, пока, Сереж.
      — В полвосьмого! — Сергей значительно поднял указательный палец, потом скользнул в машину. «Вектра» дала задний ход, разворачиваясь, и покатила к выезду, подпрыгивая на выбоинах. Кира посмотрела ей вслед, потом толкнула Стаса кулаком в бок, а он, приобняв ее за плечи, повлек к подъезду.
      — Умница, сразу же ухватила парня с повозкой! А он, вроде, ничего.
      — Откуда тебе знать — ты же его первый раз в жизни видишь! — огрызнулась она. — Возможно, и в последний!
      — А-а, да он тебе понравился! Ведь понравился, верно?!
      — Может быть, чуть-чуть.
      — Ну, и это уже хорошо.
      — Честно говоря, я тебя не понимаю, — Кира щелкнула зажигалкой, и при ее прыгающем свете начала подниматься по ступенькам. — Ты сейчас должен изображать братское негодование. Сестра приехала в машине с каким-то левым мужиком…
      — Глупости, — заметил он, доставая ключ, потом дунул на пламя зажигалки, и вокруг них схлопнулся мрак. Скрежет ключа в замке громко прозвучал в гулком подъезде. На третьем этаже громко и жалобно мяукнула кошка. Стас толкнул входную дверь, и она отворилась в такую же совершенную тьму.
      — Зачем тебе надо было дуть на зажигалку? — проворчала Кира и хотела было снова зажечь ее, но Стас уже прошел в прихожую и включил свет. Кира усмехнулась и шагнула в квартиру, потянув за собой дверь. Ее всегда изумляла — и не без оттенка зависти — способность брата отлично ориентироваться в темноте квартиры. Сама она вечно на что-нибудь натыкалась и не могла и двух шагов пройти, чтобы не споткнуться.
      — К чему зря тратить газ, чтобы пройти три метра до лампы? — Стас бросил барсетку на тумбочку и начал расстегивать куртку. Кира со стоном опустилась на табуретку, сбросила сапожки и начала растирать икры.
      — О-ох, мои ноги! Я же бегаю практически каждое утро, мне казалось, я в хорошей форме. Всего лишь пару часов потанцевала и рассыпаюсь на части!
      — Так и будет, пока не привыкнешь. Поужинаешь со мной?
      — Обязательно! Хотя одна девчонка сказала, что после занятий можно есть только зелень, овощи там всякие… Но я бы съела хороший кусок мяса.
      — У нас есть еще несколько кусков курицы. Переодевайся, я пока разогрею. Надеюсь, это ты мне доверишь?
      — Только не спали!
      Выйдя из ванной, чистая и умытая, Кира с жадностью набросилась на горячий ужин. Стас поставил перед ней кружку теплого чая, пододвинул к себе свою тарелку и принялся жевать.
      — Вика тебя не покормила? — поинтересовалась Кира, потирая разболевшийся висок.
      — Я не был у нее сегодня. Много разных дел…
      — Кстати, все хотела тебя спросить… — Кира сунула руку в карман халата и вытащила сложенную бумажку. — Посмотри, это не похоже на мамин почерк?
      Стас прочел обрывок записки, вздернул брови и покачал головой.
      — Ничего общего. Где ты это взяла?
      — В бабкиной записной книжке.
      — Жутковатое послание, — он протянул ей бумажку. — Наверное, бабуля Вера неудачно подработала у кого-то нянькой.
      — Ты не злишься? — удивленно спросила Кира, принимая записку. Стас пожал плечами.
      — Я уже устал злиться… А этот парень — чем он занимается?
      — Пока это совершенно неважно. Знаешь, что не идет у меня из головы?.. — ее рука с вилкой на мгновение застыла над тарелкой. Стас посмотрел на кусок курицы на вилке, потом на отрешенное лицо Киры и кивнул:
      — А как же! Слесарь, крадущийся в темноте… А не, не — окровавленная стена, вот что! Но я тебе уже говорил, что…
      — Да нет! — Кира раздраженно отмахнулась, отчего курица слетела с вилки. Стас вскинул руку и поймал ее, после чего бросил обратно на тарелку.
      — Ты, когда у тебя что-то в руках, лучше ими не разговаривай, ага?
      — Во-первых, стена не была окровавленной, там были всего лишь брызги, капельки. Во-вторых, я уже про это почти забыла… Нет, я почему-то все время вспоминаю тот странный сон, который видела в ванне. Помнишь?
      — Еще бы! — Стас отхлебнул чаю из своей кружки. — Какие-то там тени ходили… У-ужас!
      — Никакого ужаса… Просто, это странно… — Кира тряхнула слегка влажными после душа волосами. — Странно, что это меня так задело. Я слишком атеистка, чтобы меня задевали такие глупости!
      — Никогда не видел столь мнительных атеисток!
      Кира сердито передернула плечами и поставила на стол пустую кружку.
      — Хочешь еще чаю?
      — Нет. Хочу спать, — она зевнула, запоздало прикрыв рот ладонью. — Ты был прав, мой график сместился очень сильно… А ты? Опять будешь сидеть допоздна?
      — Не знаю, может быть. Я-то не танцевал.
      — Тогда спокойной ночи, — Кира встала и потянулась. Стас помахал ей ладонью.
      — И тебе. Иди, я уберу.
      — Чудно. Ты такой милый, — Кира повернулась и ушла в свою комнату. Стас некоторое время смотрел ей вслед застывшим, ничего не выражающим взглядом, потом закрыл глаза и прижал ладони к щекам. Потянул их ко лбу и обратно, сминая кожу, превращая лицо в гротескную маску.
      — Я устал, — почти беззвучно прошептал он в ладони. — Так недолго, а я уже так устал…
      Стас убрал руки и резко встал из-за стола. Несколько минут он стоял, озираясь, словно человек, не понимающий, где находится, потом начал быстро убирать со стола. С грохотом свалив грязную посуду в раковину, Стас зажег газ и открыл воду. Тотчас же в колонке бумкнуло, и вниз посыпались хлопья сажи. Он раздраженно смахнул их, потянул носом и подошел к окну, чтобы открыть форточку. Отдернул занавеску, поднял руку, но тут же опустил ее, глядя, как по дорожке мимо дома медленно идет, постукивая тростью, Вадим Иванович. Он смотрел прямо перед собой и на возникшего в окне Стаса не обратил никакого внимания.
      — Проклятый старикашка — бродит тут, как привидение! — пробормотал Стас, наблюдая за ним. Князев, сгорбившись, как обычно, и прихрамывая, прошел мимо, и вдруг резко остановился, словно налетел на невидимую стену. Потом медленно повернул голову и устремил взгляд на соседнее окно, за которым была Кирина спальня, и даже в слабом свете, падавшем из этого окна, Стас отчетливо увидел, как на его лице появилось выражение боли.
      — Что тебе надо? — зло прошептал он. — Что тебе от нее надо?!
      Вадим Иванович стоял так почти минуту, слегка водя головой из стороны в сторону, словно пытался разглядеть получше нечто в окне, и стекла его темных очков тускло поблескивали. Потом губы Князева болезненно дернулись, и он отвернулся, одновременно закрывая лицо ладонью. И снова медленно повернул голову, убирая руку и сгорбившись еще сильнее, чем прежде.
      — Ах ты сволочь! — прошипел Стас и, отскочив от окна, ринулся вон из кухни. Подбежав к закрытой двери в Кирину спальню, он бухнул в нее кулаком и чуть было не ввалился в комнату, но, вспомнив недавний разговор, сжал зубы и отступил на шаг.
      — Кира! Можно войти?!
      Наступила пауза, в комнате что-то зашелестело, и приглушенный голос Киры сонно ответил:
      — Да. Входи.
      Стас распахнул дверь, и Кира, стоявшая возле расстеленной кровати, недоуменно посмотрела на него, сунув руки в карманы халата. Он взглянул на окно — шторы были плотно задернуты.
      — Этот хромоногий козел стоит и пялится на твое окно! — зло бросил Стас, подбежал к окну и резким рывком раздвинул шторы. Прямоугольник света перед окном был пуст, пустым казался и двор. Князев исчез.
      — Никого нет, — заметила Кира из-за его плеча с удивившим его спокойствием.
      — Он только что был тут! Стоял и глазел, как ты раздеваешься!
      — Во-первых, я еще не раздевалась. Во-вторых, шторы закрыты, и с улицы увидеть ничего нельзя — даже тени, они слишком плотные, — нетерпеливо произнесла она, оглядываясь на дверь.
      — Но он смотрел в твое окно!.. — возмутился Стас. Кира пожала плечами.
      — И что? Никому не возбраняется смотреть в закрытые окна. Меня он все равно не мог видеть… Может быть, он задумался или еще чего…
      — Он выглядел очень странно…
      — Стас, мы все здесь выглядим очень странно — тебе не кажется? — она улыбнулась некоей потаенной улыбкой. — Извини, но я очень хочу спать.
      — Неужели тебе все равно?! — изумленно спросил Стас. — Он…
      — Стас, он милый старик и очень хорошо ко мне относится, — Кира хмыкнула, — за исключением тех случаев, когда он относится ко мне плохо. Может, просто хотел узнать, дома я или нет… В конце концов, пусть смотрит на мое окно, раз ему это нравится.
      — Не так давно ты бесилась от того, что соседи заглядывают в твои окна!
      Кира промолчала, вытащив одну руку из кармана и нервно теребя пояс халата, и Стас почувствовал, что ей не терпится увидеть, как за ним закроется дверь.
      — Этот дед — ненормальный! — глухо сказал он и качнул ладонью перед ее лицом. — Держись от него подальше!
      Стас вышел из спальни, оставив дверь чуть приоткрытой, и Кира, метнувшись следом, плотно закрыла ее. Подошла к окну, оглядела пустой двор и задернула шторы, потом прошлась по комнате ломанным зигзагообразным маршрутом и остановилась возле зеркала. Развязала пояс, сбросила халат, и на ее груди ярко засиял черный кристалл, чуть покачиваясь на тонкой цепочке. Она долго смотрела на него, ласково оглаживая пальцами, потом завела их за цепочку, чтобы снять, но пальцы застыли, приподняв цепочку с шеи лишь на несколько сантиметров. Затем бережно опустили обратно. Кира повернулась, подхватила с кровати ночную рубашку, надела ее и скользнула под холодное одеяло. Съежилась, сжалась в комок, постукивая зубами, протянула руку к выключателю бра и посмотрела на тумбочку, где лежали две семейные фотографии и сидел, насторожив длинные уши, маленький пластилиновый овчаренок. Улыбнулась и выключила свет.

* * *

      Крика не было — только жалобное сипение вырывалось из судорожно разинутого рта, голос пропал, и легкие словно склеились, не впуская в себя воздух. Вокруг был тяжелый запах гари и темнота, и она билась в этой темноте, выгибая спину и суча запутавшимися в одеяле ногами, и ее руки прыгали по кровати, впиваясь в простыню скрюченными пальцами. В голове пульсировала одна-единственная нелепая мысль, что все это всего лишь сон и сейчас она проснется, вот сейчас, сейчас… Но ничего не менялось, и вокруг была все та же темная гарь, а еще была боль — дикая, сминающая боль, словно кто-то прокручивал в ее груди раскаленный стержень, медленно вонзая его все глубже и глубже. По телу пробегали судороги — такие сильные, что у нее хрустели суставы, и казалось, еще немного, и раздастся сухой треск ломающихся костей…
      Я умираю… умираю… помогите… я не хочу умирать…
      И вдруг все кончилось, и боль исчезла, оставив ее во мраке, измученную, все еще вздрагивающую, дышащую хрипло, с присвистом и постаныванием. И сквозь собственное дыхание ей послышался другой звук — легкий стук закрывшейся двери и слабый шелест бамбуковой занавески.
      Кира расслабленно осела на подушку, потом ее левая рука поднялась и слепо зашарила в воздухе. Наткнулась на что-то, послышался слабый стук, но она упорно продолжала водить рукой, сжав зубы от напряжения, и, наконец, ее пальцы нащупали выключатель бра и нажали, и в комнате вспыхнул слабый свет. Еще никогда она не была так рада видеть обычный свет электрической лампы.
      Кое-как Кира села на кровати, дрожа и глядя перед собой еще мутными от недавней боли глазами. Ее правая ладонь намертво прижалась к груди, словно пыталась что-то в ней удержать, мокрая от пота рубашка прилипла к телу, влажные волосы свесились на грудь неряшливыми прядями. С подбородка тянулась розоватая нить слюны, губу щипало, и, вытерев ее ладонью, Кира увидела на ней кровавые разводы. Вид собственной крови отчего-то перепугал ее до полусмерти, хотя в ней-то как раз сейчас не было ничего страшного — она всего лишь прикусила себе губу.
      Она осторожно убрала ладонь с груди, потом оттянула вырез рубашки и заглянула внутрь, почти уверенная, что сейчас увидит страшную жженую рану. Но ее взгляду открылась лишь гладкая смуглая кожа, да старый шрамик на ней. Больше ничего. Лишь несколько едва заметных пятнышек крови на рубашке.
      Кира бессильно рухнула на подушку, вытирая мокрое от слез лицо и жадно ловя холодный, пахнущий дымом воздух окровавленными губами.
      Сердечный приступ?! Сердечный приступ в ее-то годы?! Не может быть такого!
      Может, опять сон?
      Нет, такая боль присниться не может.
      Она потерла грудь и застонала, глядя в потрескавшийся потолок.
      …умерла от разрыва аорты…
      Бабкина наследственность? Вот уж действительно была бы ирония!..
      Кира села и застыла, прислушиваясь к своему телу — не вернется ли боль. Но не осталось даже эха ее, и сердце под ладонью билось в привычном ритме. Единственным болезненным ощущением было пощипывание в прикушенной губе. Она осторожно наклонилась и подняла с пола сброшенный мобильник. Часы на дисплее показывали половину третьего ночи. Жалко всхлипнув, она положила сотовый на тумбочку, и вдруг застыла. На лице появилось встревоженно-озадаченное выражение. Кира снова оттянула вырез рубашки, потом приподнялась и встряхнула ее.
      Кулон, ее чудесный черный камень исчез! Очевидно, извиваясь в судорогах, она порвала цепочку, и он куда-то упал.
      Кира завертелась на постели, потом соскочила с нее, сбросила подушки, перетряхнула одеяло и матрац, заглянула под кровать. Внезапно пропавшее украшение стало занимать ее гораздо больше, нежели недавняя жуткая боль. Она огляделась, после чего, шлепая по холодному паласу босыми ногами, принялась методично обыскивать комнату, заглядывая во все щели. Вскоре она нашла под кроватью разорванную золотую цепочку. Но самого украшения нигде не было.
      Куда он пропал?! Не мог же он исчезнуть сам по себе!
      Остановившись посередине комнаты, Кира ошеломленно посмотрела на зашторенное окно. Какого черта?! У нее только что был сердечный приступ, а она беспокоится из-за какой-то стекляшки!
      Но, может быть, это Стас заходил в ее комнату? Она же слышала, как стукнула дверь. Может, это он взял кулон?
      Да нет, на кой черт ему это надо?! К тому же, он не станет бродить в ее комнате ночью. Стас давно спит.
      Но почему так пахнет дымом в ее комнате? Она же не курит во сне! И не жжет свечей…
      Свечей…
      Стас, это ты?..
      Если это ты, что ты здесь делал?
      Если это ты, почему ты мне не помог?
      Кира набросила халат, облизнула губы и осторожно открыла дверь. Темно и тихо было в квартире, лишь едва слышно жужжал электросчетчик, и слышалось отдаленное щелканье маятника настенных часов. Она раздвинула занавеску, та едва слышно зашелестела, но этот слабый звук грохотом отозвался в ее голове. Кира испуганно застыла, потом переступила через порог, придерживая занавеску, и медленно повела руку назад — до тех пор, пока разведенная занавесь не сомкнулась — практически беззвучно. В коридоре тоже ощутимо пахло горелым.
      Стараясь бесшумно ступать по проседающему полу, она подошла к тумбочке, открыла ее и вытащила маленький фонарик, который купила давным-давно. Вскользь удивилась тому, что вспомнила про него сейчас, хотя обычно напрочь забывала, что этот фонарик вообще существует. При других обстоятельствах это показалось бы ей забавным.
      Включив его и прикрывая свет ладонью, Кира медленно двинулась вперед, по запаху дыма, словно собака, идущая по следу. Прошла через пустую столовую. Неяркое световое пятно скользило перед ней, и мебель медленно выплывала из мрака, окруженная длинными угловатыми тенями и так же медленно и беззвучно уходила обратно в темноту, словно уродливые корабли-призраки. В горке на мгновение ожил хрустальный блеск бокалов и тут же снова погас. В столовой стояла тишина — тяжелая, гулкая, пустая, словно люди не заходили в нее уже много лет. Кира поежилась от холода, и отчего-то ей подумалось, что эти стены должны быть намного холоднее воздуха вокруг, практически ледяными. Даже захотелось подойти и проверить это, но она отвернулась, перешагнула порог гостиной и остановилась, обводя комнату взглядом и прикрытым лучом фонарика. Дымом здесь пахло сильнее, кроме того, здесь было намного холоднее, чем в других комнатах. Форточка была распахнута настежь, и занавесь вздувалась над ней, едва слышно хлопая бахромой по батарее. На диване под одеялом виднелись очертания человеческой фигуры, и слышался звук тихого ровного дыхания. Отвернувшись, Кира повела лучом света вдоль стен и остановила его на шкафу, в темноте казавшимся чем-то огромным и бесформенным. Подошла к нему и осторожно потрогала верхушку свечи, сидевшей в гнезде одного из канделябров. Свеча была теплой. Ее погасили буквально только что.