Джармоны (№2) - Мятежный восторг

– Господь всемогущий! – воскликнул Эдуард, возводя глаза к небесам и всплескивая руками. – Мы тебя искали повсюду, сходили с ума от беспокойства, но когда увидели висящей на веревке…

– К тому же через пару секунд ты бы… – вступил в разговор Ален.

– Да-да, конечно! – перебила Жанетта.

Ей вовсе не хотелось вдаваться в подробности, достаточно было и того, что она на твердой земле, далеко от своих мучителей. Есть шанс, что ей удастся снова оказаться в объятиях Куинси.

– Ты, должно быть, перепугалась до полусмерти, – неуверенно предположил Эдуард.

Он ожидал истерики, криков и слез, но падчерица казалась на удивление спокойной. Он понятия не имел, о чем она в этот момент думает.

– Мы сейчас же возвращаемся домой, – решительно заявил Ален, – и отныне никогда не оставим тебя на чужом попечении. Я сам буду за тобой присматривать.

Девушка едва не вскрикнула от досады при слове «домой». Вне всякого сомнения, это означало возвращение в провинцию. Она знала, что не выдержит долгой дороги, да и не желала снова оказаться в доме отчима, но протестовать не решилась. Первым делом нужно было усыпить их бдительность, а потом уже думать о побеге.

– Тетушка, наверное, тревожится, – кротко произнесла она.

– Тревожится! Гретхен сходит с ума от страха за тебя! Когда ты оказалась в лапах Лиса, маркиз немедленно нас известил, и мы тут же приехали.

– Благодарю.

– Вот так, с ходу, мало что можно предпринять, однако главное – что ты в безопасности, – договорил Эдуард таким тоном, словно ставил это полностью в заслугу себе.

– Мы извелись от беспокойства, дорогая, – было все, что сказал Ален.

Жанетта взглянула на него – и тут же в этом раскаялась. В глазах его плескалось привычное и ненавистное ей вожделение.

Экипаж остановился, и она не удержалась от облегченного вздоха: значит, возвращение в провинцию откладывалось. Это давало шанс на новое бегство, а пока пришлось вынести объятие жениха, когда он бережно извлекал ее из кареты. Вместо того чтобы поставить Жанетту на землю и дать ей возможность идти самой, он понес ее к дому на руках. Она слышала, как Эдуард за их спинами торгуется с кучером.

Оказалось, что они подъехали к задней двери дома Гретхен. Очевидно, мужчины полагали, что нужно держать возвращение Жанетты в строгом секрете, и она решила, что позже обсудит это с теткой.

Гретхен отворила на стук со слезами на глазах и так крепко обняла племянницу, что у той перехватило дыхание. Через несколько минут все четверо сидели в уютной гостиной, слушая потрескивание дров в камине.

– Это как же вы спасали бедную девочку, скажите на милость? – возмущалась Гретхен. – Она чуть жива!

– Мы тут ни при чем! – защищался Эдуард. – Эта сумасшедшая девчонка чуть не простилась с жизнью. Если бы не наше своевременное появление, она лежала бы сейчас со сломанной шеей! Знаешь, что она пыталась сделать?

– Только без театральных пауз, Эдуард. – Гретхен попросила Берту принести коньяк и повернулась к остальным: – Итак, я слушаю.

– Она спускалась из окна по веревке, скрученной из простыней! Веревка оказалась коротка. Не растяни мы свои плащи, чтобы подхватить ее, она бы упала прямо на мощеную дорожку.

Берта внесла коньяк и наполнила стаканы. Эдуард с самодовольным видом пригубил свой.

– Но зачем же?.. – с ужасом начала Гретхен.

– Она спасалась бегством, – пояснил Ален так неодобрительно, словно в жизни не сталкивался с подобным безрассудством.

– Ах вот как! – оживилась Гретхен. – Вся в меня!

– Ни минуты в этом не сомневаюсь, – кисло произнес Эдуард, – но должен заметить, что такое поведение не пристало хорошо воспитанной барышне.

Берта подошла долить в его стакан. Он сердито взял у нее графинчик и налил вдвое больше того, что получил в первый раз. Ален подставил ему стакан, не отрывая взгляда от Жанетты. Его внимание давило на нее сильнее усталости, хотелось уединиться и хоть немного оправиться от пережитого. К тому же предстояло обдумать, как теперь быть с Куинси. Что, если он смертельно обижен и станет ее избегать? Нет, он поймет, не может не понять!

– Я ценю вашу заботу и глубоко благодарна за спасение, – кротко сказала она, надеясь, что ей позволят удалиться.

– Бедняжке нужно прийти в себя, – встрепенулась Гретхен. – Должно быть, ее измучило это страшное испытание! Да что там говорить, я никогда еще не видела ее в таком состоянии. Берта уже получила указания насчет ванны. Не хочется и думать, что там, под этим плащом!

Жанетта подавила улыбку – тетушка абсолютно права: если снять плащ, она, пожалуй, лишится чувств от ужаса!

– Разумеется, ей нужно вымыться, – буркнул Эдуард. – Но позже я намерен серьезно поговорить со своей падчерицей!

– К чему эти угрозы? – нахмурилась Гретхен. – Она и без того испытала глубокое потрясение.

– А как насчет нашего потрясения? – возразил он, в третий раз наполняя свой стакан.

– В самом деле, отложим остальное на потом, – сказал Ален со значением. – У меня тоже есть к Жанетте небольшое дело. Уверен, она будет рада оказаться со мной наедине.

Девушка никак не отреагировала на это замечание, упорно глядя на свои руки. Возможно, думала она, ей удастся оттянуть неизбежное.

Гретхен поднялась и протянула ей руку. Жанетта, встав с кресла, постаралась плотнее закутаться в плащ. Направляясь к двери, она чувствовала на себе назойливый взгляд жениха и думала о том, что за отвратительный из него выйдет муж. В гардеробной ее встретила Берта и сразу же засуетилась вокруг нее. Жанетте очень не хотелось снимать плащ, чтобы не шокировать тетушку своим видом. Но деваться было некуда, и с тяжелым вздохом она скинула плащ на руки экономки. Тетушка в ужасе вскрикнула.

– Иди вниз, – приказала Гретхен экономке, – и присмотри за тем, чтобы не кончился коньяк! Пусть пьют сколько влезет, желательно до потери сознания. У нас и без них хватит неприятностей. Да, и отнеси графу де Виньи его плащ!

Как только Берта удалилась, Гретхен вопросительно посмотрела на Жанетту:

– Откуда эти ужасные обноски, малышка?

– Это все, что я смогла найти, – ответила та с виноватой улыбкой.

– Снимай их скорее и брось в угол! Я прикажу Берте их сжечь. Сделаю это сейчас же!

Жанетта разделась и быстро шагнула в ванну. Теплая вода ласкала ее исцарапанное, избитое тело, и она постепенно начала погружаться в сладкую дрему. Но тут вернулась тетка и вскрикнула, заметив, что вода вокруг ее ладоней порозовела. С бесконечной осторожностью она подняла одну руку Жанетты и с содроганием уставилась на кровоточащую ссадину.

– Это даже хуже, чем я предполагала! Как это случилось? Кто мог совершить такое зверство? Пройдут недели, прежде чем ты сможешь появиться на людях!

– Это не зверство, тетя Гретхен, а результат моих усилий. Спасаться бегством не так-то просто! Ничего, ладони заживут. У вас наверняка есть на этот случай какая-нибудь мазь.

С этими словами Жанетта откинулась на край ванны и закрыла глаза. В самом деле, ее меньше всего заботило плачевное состояние рук.

– Что ж, в каком-то смысле ты права, есть вещи поважнее израненных ладоней, – со вздохом произнесла Гретхен. – Но и оставлять их в таком виде не стоит. Я дам тебе мазь, и к утру ранки зарубцуются. Тем не менее тебе придется какое-то время не снимать перчатки, не столько от пыли и солнца, а чтобы не привлекать к себе любопытные взгляды.

– Как скажете, – кротко согласилась Жанетта. – Ваши заботы поставят на ноги и умирающего.

– Спасибо на добром, слове, дорогая. – Гретхен нежно погладила ее по голове. – Но как все это ужасно! Я тревожилась, конечно, но не могла и помыслить, через что тебе пришлось пройти! Странно… Куинси обещал предупредить тебя, что пришлет помощь.

– Так оно и было, но пришлось самой позаботиться о себе, тем более что обстоятельства изменились.

– Вижу, ты быстро взрослеешь, дорогая, – с болью воскликнула Гретхен.

– Такова жизнь, – просто ответила девушка.

– Я горжусь тобой! – Гретхен вдруг отвела взгляд. – Знаю, что ты устала, но считаю долгом поставить тебя в известность, что Эдуард и Ален на этот раз остановились в моем доме.

– Как?! Здесь? – ахнула Жанетта, опуская руку.

– Мне пришлось принять их, иначе это показалось бы странным. Думаю, тебе не стоит бояться. Не будут же они жестоки к тебе при таких обстоятельствах!

– Скажите, тетя Гретхен… – девушка помедлила, потом решительно договорила: – Куинси знал, что мой отчим и жених находятся под вашей крышей?

– Я сразу известила его об этом.

– Так вот кто должен был прийти мне на помощь! – воскликнула Жанетта, отказываясь верить. – Вот кого он имел в виду!

Значит, он сделал это намеренно? В его глазах это и был залог ее будущей безопасности? И это после того, как поступил с ней Ален! Девушка поникла головой, испытывая обиду и печаль.

– Не суди Куинси слишком строго. Он всегда старается поступать как лучше – во всяком случае, по его мнению. И он куда более прав, чем тебе сейчас кажется. Ты понятия не имеешь, что творится в городе!

– А вы? Вы тоже уедете с нами в провинцию?

– Нет, малышка, – ответила Гретхен со вздохом. – Моя жизнь приближается к закату. Я встречу свою судьбу, какой бы она ни была.

– Я тоже! – воскликнула Жанетта решительно. – Я не знаю, где сейчас мое место, но только не в провинции!

– Что ж, я не удивлена. Ты и в самом деле вся в меня. Должно быть, ты много передумала за это время.

– Да, тетя. Теперь я знаю, что у нас с Жан-Клодом нет ничего общего. Странно даже подумать, что когда-то он был героем моих грез. Так уж вышло, что я полюбила Куинси, и мы будем вместе, хочет он того или нет! Впрочем, я не верю, что он в самом деле собирался отпустить меня из города. Он знает, что я не смогу жить с человеком вроде Алена – для этого я слишком много пережила и поняла.

– Вот, значит, как все обернулось… – Гретхен удивленно покачала головой. – Что ж, такой вариант мне больше по душе. Чем смогу, помогу тебе, не сомневайся.

– Мне нужно как можно скорее ускользнуть от отчима и жениха.

– Пока тебе нужно отдохнуть, – возразила Гретхен, – а завтра я постараюсь что-нибудь придумать. Я ни на грош не верю этим двоим, особенно де Виньи! Он готов на все, чтобы заполучить тебя.

– Знаю, – мрачно ответила девушка и принялась яростно тереть себя мочалкой.

Потребовалось немало усилий, чтобы снова почувствовать себя чистой. Наконец, завернувшись в купальную простыню, она в сопровождении тетки прошла в спальню. Гретхен предложила ей роскошный шелковый пеньюар. Жанетта оделась со странным чувством: она утратила способность испытывать удовольствие, от прикосновения к телу дорогих тканей. Пожалуй, единственное, что она ощутила, закутавшись в пеньюар, была радость, что она может прикрыть свою наготу.

– Я ухожу, – сказала ей Гретхен, – и, если не возражаешь, на всякий случай запру тебя. Надеюсь, мужчины перепьются, но всегда лучше подстраховаться. По крайней мере ты сможешь спокойно выспаться.

– Делайте, что считаете нужным, – с улыбкой ответила Жанетта. – В самом деле, так мне будет спокойнее. Только не забудьте отпереть дверь поутру, иначе мне придется снова вязать веревки из простыней.

– Ах, оставь, ради всего святого! – отмахнулась Гретхен. – Я и без того буду теперь страдать от ночных кошмаров. Впрочем, я не откажу себе в удовольствии узнать подробности твоих злоключений, когда тебе придет охота рассказать о них.

Прежде чем уйти, она втерла в ладони Жанетты целебную мазь. Обменявшись пожеланиями спокойной ночи и поцеловав друг друга в щеку, они расстались.

На другое утро Жанетту разбудил осторожный стук в дверь: тетка с присущей ей заботой сама принесла завтрак.

– Как спалось, дорогая?

– Превосходно! Мне даже ничего не снилось. Вот только не знаю, лучше я себя теперь чувствую или хуже. Все тело точно избитое.

– Ничего странного, – сочувственно откликнулась Гретхен. – Руки, конечно, тоже болят?

– Увы.

– Что ж, они не могли зажить так сразу. Поешь, и тебе сразу станет лучше.

Жанетта не была особенно голодна, но все же набросила пеньюар и босиком подошла к суетившейся у столика тетке. Запах кофе пробудил в ней аппетит, и она потянулась за хрупкой чашечкой китайского фарфора. Напиток был очень крепким и быстро прогнал остатки сонливости, а свежий хлеб с маслом показался ей самой вкусной в мире пищей.

– Ален не пытался проникнуть к тебе ночью? – спросила Гретхен.

– Слава Богу, нет! А где он сейчас?

– Уехал с Эдуардом по делам.

– Отлично. Значит, я могу снова сбежать. Вы ведь мне поможете, правда?

– Можешь не сомневаться, но сперва выгляни в окно. Жанетта раздвинула занавески и бросила взгляд наружу. День выдался холодный, дождливый. Тучи висели так низко, что, казалось, задевали крыши.

– Ну и что же? Подумаешь, дождь!

– Дело не только в дожде… – Гретхен умолкла с таким видом, словно не решалась продолжать.

– Что такое?

– Прежде всего мне придется открыть тебе один секрет. После всего, что было, ты сумеешь понять, насколько он важен. Ты ведь уже знаешь, что Куинси борется за свободу народа?

Жанетта кивнула и тут же задалась вопросом, известно ли Гретхен о другой его роли – предводителя разбойников. Интуиция подсказывала, что тетка понятия об этом не имеет.

– То, что я сейчас скажу, должно остаться между нами, – продолжала та. – Вот уже довольно долгое время я помогаю Куинси в его делах. Мы стараемся облегчить жизнь бедняков.

– Меня это ничуть не удивляет, тетя. Вы всегда были щедры к неимущим. – Девушка сочла, что будет лучше не упоминать о подслушанном ночью разговоре. – Каким образом вы помогаете беднякам?

– Делаю, что могу. Иногда нужно укрыть активистов, которые попали под подозрение, и тогда я даю им приют под своей крышей. Никто ведь не станет разыскивать их в доме знатной дамы. Кроме того, я собираю для них необходимые сведения. Это не так-то просто! Нужно действовать в пику врагам и при этом не навредить друзьям. Ведь не вся знать заслуживает порицания.

– Не сомневаюсь, что у вас это получается.

– Я очень стараюсь, – улыбнулась та.

– Я бы тоже хотела помогать Куинси, – задумчиво произнесла девушка, – вот только он мне не позволяет.

– Почему? У него нет человека ближе тебя.

– Именно поэтому! – Теперь улыбнулась Жанетта, вспомнив страстное признание Куинси. – Он не хочет, чтобы я подвергалась опасности.

– Это можно понять.

– Но поймите и меня! Я хочу быть с ним рядом.

– Тогда тебе придется сменить образ жизни, – рассудительно заметила Гретхен. – Куинси живет в совсем ином мире.

– Выходит, я неженка, белоручка? И вы говорите это после того, что мне пришлось пережить? Не думаю, что теперь меня что-нибудь может отпугнуть.

– Как знать… – Гретхен помолчала. – События развиваются совсем не так, как хотелось бы нам с Куинси.

– Тем более рядом с ним я буду в большей безопасности.

– Даже если это и не так, ты все же будешь под защитой в дни испытаний.

– В таком случае чем скорее я разыщу Куинси, тем лучше. Когда возвращаются Эдуард и Ален? Если время есть, я немедленно ухожу!

– Это неразумно, детка. Сегодня марсельцы выйдут на улицы протестовать против очередного подорожания хлеба.

– Демонстрация?

– Именно так. В такое время знати лучше не высовывать носа, потому что народ не разбирается, кто хорош, а кто плох, имеет значение только то, беден ты или богат. Чего еще ждать, если одни лакомятся пирожными, а у других на столе днями не бывает плесневелой корки.

Жанетта мрачно кивнула, признавая правоту тетки.

– Я могу вызвать Куинси сюда, чтобы он сам тебя забрал.

– Он может и не прийти, – вздохнула девушка, вспомнив свои злые, несправедливые слова. – Мы с ним поссорились. Кто знает, вдруг он теперь ненавидит меня!

– Боже мой, что за нелепость! Куинси не трепетная барышня, которую можно ранить неосторожным словом. Могу я хотя бы известить его, что ты здесь и что хочешь его видеть?

– Конечно. Нам нужно объясниться.

– Тогда заканчивай завтрак и одевайся, а я обо всем позабочусь. Потом расскажешь мне о своих приключениях. Из Куинси ведь слова не вытянешь!

– Обещаю, что удовлетворю ваше любопытство, тетя, – засмеялась Жанетта, чувствуя, как оживает в ней надежда. – Сейчас кажется странным, как много уместилось в несколько дней. Вообразите себе, покидая ваш дом, я любила Жан-Клода! Какой же я была дурочкой!

– Человеку свойственно ошибаться, – мягко заметила Гретхен.

Глава 22

Берта развела огонь в камине, и языки пламени заметались за витой чугунной решеткой. Увы, это мало помогло. Изморось никак не желала переходить в настоящий дождь, хотя тучи на небе все сгущались. Так же мрачно становилось на душе у Жанетты, по мере того как она в общих чертах рассказывала о своих злоключениях тетке, которая слушала ее затаив дыхание.

– Лучше бы я была уже в пути! – наконец вырвалось у девушки.

– Не торопи события. Я уверена, что Куинси появится и вы вместе обсудите, как быть дальше.

– Хотелось бы верить! Боюсь, сегодня мне предстоит свидание с Аленом.

– Это возможно. Надеюсь все же, что он оставит тебя в покое теперь, когда супружеские права осуществлены. Для него это гарантия того, что ты никуда не денешься. Разумеется, сразу после свадьбы от него не будет спасения.

– Если только свадьба состоится! Боже, как он мне противен!

– Знаю, знаю. Мне страшно не хотелось впускать этих двоих в свой дом, но что оставалось делать? Условности обязывают.

– Я не виню вас, тетя. Просто мне хочется оказаться подальше отсюда.

С улицы донесся нарастающий шум. Гретхен и Жанетта подбежали к окну.

Внизу двигалась плотная масса народу. Судя по нищенской одежде, это были обитатели трущоб. Над толпой висел гул гневных выкриков. Богатые кварталы выглядели вымершими: так было задумано изначально. Знать сговорилась проигнорировать народный протест как нечто низкое, вульгарное и недостойное внимания, хотя под ее молчанием и чувствовался страх. Очевидно, мирный путь не мог привести к переменам, требовалось более сильное средство, чтобы аристократия наконец зашевелилась.

Жанетта смотрела сквозь щелку и понимала, насколько права была Гретхен, когда советовала ей не выходить из дома. Интересно, думала она, а что творится сейчас в других городах? В Париже? В провинции? Там ведь тоже царят голод и нищета.

По стеклам вдруг застучали тяжелые капли дождя. Гретхен снова выглянула в окно. Ливень шел стеной, и толпа рассасывалась буквально на глазах. Двери особняков оставались запертыми.

Вдруг кто-то забарабанил в их дверь, и они вздрогнули от страха.

– Должно быть, это Эдуард и Ален, – предположила Гретхен. – Они вернулись, чтобы позаботиться о нас. Вот только как им удалось пробраться сквозь толпу?

Стук сменился тяжелыми ударами, словно кто-то колотил в дверь ногами.

– Почему никто не отворяет? – удивилась Гретхен. – Где Берта?

– Возможно, на кухне. Я открою, – вызвалась Жанетта. – Видите, толпа почти разбежалась, так что можно не опасаться вторжения. Оставайтесь тут, у огня.

Девушка поспешила к двери, но не успела поднять засов, как кто-то грязный, в лохмотьях, оттолкнул ее и вбежал в дом. Дверь так тяжело захлопнулась за ним, что засов снова упал на место. Жанетта ухватилась за полу невероятно засаленного сюртука, но получила толчок в грудь и не устояла на ногах. Незнакомец бросился мимо нее в гостиную, откуда тотчас донесся крик Гретхен. Девушка поднялась на ноги и побежала в ту сторону. Ужас заставил ее окаменеть в дверях гостиной: незваный гость приближался к Гретхен с большим столовым ножом! Не сводя взгляда с широкого лезвия, та отступала к камину.

Очень скоро она окажется в ловушке! Мысли Жанетты заметались в поисках выхода. Она знала, что не справится с незнакомцем. И тут на глаза ей попалась литая фарфоровая статуэтка. Стараясь не шуметь, она подняла ее, занесла над головой и на цыпочках двинулась вперед.

Гретхен сразу поняла ее намерения и громко взмолилась о пощаде, обещая злоумышленнику все свои драгоценности. Он заколебался – и получил тяжелый удар по голове, от которого статуэтка разлетелась на куски. Незнакомец рухнул как подкошенный, из-под разметавшихся сальных волос показалась струйка крови.

– Он мертв? – сдавленным голосом спросила Жанетта.

Гретхен, к которой успело вернуться обычное, хладнокровие, склонилась над телом и брезгливо коснулась шейной артерии.

– Увы, нет, дорогая. Должна сказать, ты была великолепна! Я сама, не справилась бы лучше. Плохо то, что этот человек – всего лишь первая ласточка, или, лучше сказать, первый клок грязной пены с вздымающейся волны, которой вскоре предстоит хлынуть на берег и утопить его в крови! Этот еще колебался между ненавистью и алчностью, других удовлетворит только кровавая месть.

– Но как же так можно? – воскликнула девушка, содрогаясь. – Мы не сделали им ничего плохого!

– Довольно и того, что мы хорошо одеты, живем в довольстве и тепле. Как только этот человек очнется, он снова возьмется за оружие, теперь с еще большим пылом, чем в первый раз. Давай-ка его свяжем. Когда вернутся Ален и Эдуард, они решат, что с ним делать. Кстати, это будет для них хорошим примером того, что мы можем за себя постоять.

– Связать его? Но чем?

– В кладовой наверняка найдется веревка. Только не обращайся за помощью к Берте – еще ударится в истерику при виде крови.

– Как же я оставлю вас с ним одну?

– Если поторопишься, он не успеет очнуться. Жанетта бросилась на поиски веревки. Проходя мимо кухни, она увидела Берту и сообразила, почему та не слышала шума: на плите громко шипели и шкварчали сковороды, а экономка была глуховата. Мельком глянув на девушку, она вернулась к своему занятию.

– Помоги мне перевернуть его на живот, – сказала Гретхен, когда Жанетта появилась с мотком бельевой веревки.

С удивительной ловкостью она связала руки незнакомца в запястьях, а ноги в лодыжках и притянула их друг к другу. Теперь он был совершенно беспомощен.

– Где вы этому научились, тетя? – изумленно спросила Жанетта.

– Научиться можно всему, было бы желание, – отмахнулась та. – Я приобрела много полезных навыков, и за каждым из них стоит целая история. Возможно, когда-нибудь я расскажу тебе их все. Ах, какая незадача! Надо было сначала оттащить его к стене, а потом уже связывать. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь об него споткнулся!

Вдвоем они с трудом отволокли незнакомца к камину. Он был худ, но невероятно тяжел и все еще находился без сознания. Покончив с налетчиком, они улыбнулись друг другу, довольные собой. Нож Гретхен положила на край стола.

– Теперь остается только ждать, дорогая. Надеюсь, у мужчин хватит ума поскорее вернуться домой. Демонстрация провалилась, и я не думаю, что народ от этого в восторге.

Жанетта устроилась в кресле. Она, напротив, надеялась, что Эдуард и Ален не вернутся никогда. Сама мысль о том, чтобы снова увидеть их самодовольные лица, была ей противна до тошноты, тем более что пришлось бы держаться кротко, чтобы усыпить их недоверие. Она ни минуты не сомневалась, что Ален постарается принудить ее к близости при первом же удобном случае.

– Не волнуйся так, милая, – сказала Гретхен, заметив, что девушка нервно комкает складки платья, и догадавшись, о чем она думает. – Мы сделаем все, чтобы это не повторилось.

– Если бы это было так просто! – вздохнула Жанетта. – Почему же не идет Куинси? Неужели с ним что-нибудь случилось?

– Вздор! Вот уж кто вполне способен за себя постоять! Но задержаться он мог – сама видишь, что творится.

– Я только подумала… Я была несправедлива к нему вчера. Кто знает…

– Перестань, ради Бога! Пары резких слов еще недостаточно, чтобы убить любовь.

– Да, наверное…

Жанетта снова вздохнула, не понимая, что нашло на нее в те минуты, когда она обрушила на Куинси свой нелепый гнев. Иветта была бы просто счастлива, узнав, что из-за нее они поссорились!

Ливень продолжался с неослабевающей силой. Казалось, капли дождя барабанят прямо по натянутым нервам. Они были настолько взвинчены, что, когда раздался стук в дверь, обе подпрыгнули от неожиданности.

– Боже! – Жанетта схватилась за сердце. – Надеюсь, на сей раз это они! Я открою, тетя, но буду осторожнее.

Она на цыпочках подошла к двери и прислушалась. Сквозь дождь снаружи доносились невнятные голоса.

– Кто там? – громко спросила она.

– Твой отец, кто же еще! – раздался недовольный ответ.

– Кто-кто? – повторила она недоверчиво: обычно Эдуард не употреблял слова «отец».

– Немедленно отворяй, Жанетта! – рявкнули за дверью, и теперь она безошибочно узнала голос Эдуарда.

Только тогда она откинула засов и впустила в холл изрядно промокших отчима и жениха. Раздевшись, оба дружно тряхнули плащами, и во все стороны разлетелись брызги.

– А где Берта? – спросил Эдуард, сдвигая брови. – Все это, однако, странно!

Он подозрительно огляделся и зашагал в гостиную. Стоило ему исчезнуть с глаз, как Ален схватил Жанетту в объятия, а когда она попыталась вырваться, крепко прижал к себе.

– Мы целый день разгребали накопившиеся дела, – сообщил он, дохнув ей в лицо перегаром. – Я провернул одно дельце, оно тебе понравится, дорогая. Я…

– Что за чертовщина?! – взревел Эдуард в гостиной. От неожиданности Ален разжал объятия. Жанетта отскочила и бросилась к лестнице.

– Что здесь происходит? – заглянув в гостиную, спросил Ален озадаченно.

Эдуард таращил глаза на тело, лежащее у камина. Гретхен с гордым видом стояла рядом.

– Этот человек ворвался сюда с целью лишить нас жизни, – произнесла она, простирая руки театральным жестом в сторону незнакомца.

– И Мне пришлось нанести ему удар по голове любимой статуэткой тетушки, – добавила Жанетта. – Она разбилась вдребезги, вот несчастье!

Лица ее отчима и жениха так забавно вытянулись, что ей едва удалось удержаться от смеха. Больше всего они походили сейчас на пару ошеломленных лошадей.

– Повтори, что ты сказала… – наконец просипел Эдуард.

– Мне пришлось ударить его по голове статуэткой. Осколки вон там, на полу.

– Ударить по голове… статуэткой? – тупо повторил Ален. – Ты в самом деле это сделала?

– А что еще оставалось? Он уже собирался пырнуть тетушку вот этим ножом.

– Ножом! – вскрикнул Эдуард, обретая наконец голос.

– Кухонным ножом, – уточнила Гретхен. – Я уже приготовилась к смерти, как вдруг – бах! Это было изумительное зрелище: осколки летели дождем. Жаль, что вас не было.

Эдуард несколько раз открыл и закрыл рот, не находя слов, чтобы выразить свои чувства.

– С тобой творится что-то неладное, Жанетта, – сурово заметил Ален.

– Прошу прощения. В следующий раз я позволю убийству совершиться, – сладким голосом ответила она.

– Однако к делу, – вмешалась Гретхен. – Надо избавиться от этого. Двое сильных мужчин вполне способны убрать его отсюда. Мне вовсе не хочется, чтобы этот бродяга пришел в себя в моей гостиной.

Мужчины дружно тряхнули головами, отгоняя оцепенение.

– Думаю, его надо отнести через заднюю дверь в переулок, развязать и бросить в сточную канаву, где ему самое место, – неуверенно предложил Эдуард.

– Превосходный план, – иронично произнесла Гретхен.

– Что ж, понесли, – вздохнул он, жестом подзывая Алена. Гретхен и Жанетта расположились на диване, ожидая их возвращения. Вернувшись, Эдуард и Ален устроились в креслах с неизменными стаканами коньяка. В гостиной повисла напряженная тишина.

– В Марселе теперь небезопасно, – наконец начал Эдуард, – и то, что случилось здесь, как нельзя лучше это доказывает. Не желаете сопровождать нас в провинцию, Гретхен?

– Благодарю за любезное предложение, но я останусь в городе, – ответила та, поднимая взгляд от вышивания. – Если я оставлю дом на произвол судьбы, его могут разграбить.

– Хочу заметить, что сегодня вы были вдвоем с Жанеттой. Но кто придет вам на помощь, если нападение повторится? А если злоумышленник будет не один?

– С Божьей помощью я переживу смутные времена! – благочестиво воскликнула Гретхен.

– Женщины – это сплошные сюрпризы, – вставил Ален. Он начал расхаживать по комнате. Пару минут спустя он остановился за креслом Жанетты, глядя на ее золотисто-рыжие волосы. – Тем не менее все-таки лучше, когда рядом надежный, крепкий мужчина. Еще раньше мы с Эдуардом решили, что нужно ускорить венчание, а уж после того, что произошло сейчас… Незамужней знатной даме опасно быть одной.

Девушка похолодела. Ей пришлось больно прикусить губу, чтобы не крикнуть во весь голос, что сам вид Алена противен ей до омерзения. Ее протест, впрочем, не принес бы ничего, кроме неприятностей.

– Я хочу сказать, – продолжал он, – что нет смысла ждать возвращения в провинцию. Мы ведь можем обвенчаться, и здесь, в Марселе.

Поставив недопитый стакан, он по всем правилам опустился перед Жанеттой на одно колено и взял ее безжизненную руку в свою. Кончиками пальцев другой руки он приподнял ей лицо, так что она вынуждена была заглянуть в его торжествующие глаза.

– Назови мне хоть одну причину, дорогая, по которой я не могу сейчас же обвенчаться с тобой.

Жанетта ответила не сразу, прислушиваясь к тому, как холод пробирается внутрь, в самую душу ее, а когда заговорила, голос ее напоминал перестук льдинок:

– У меня не столь богатое воображение, Ален.

– Ну, что я говорил! – обратился он к Эдуарду. – Она согласна! Да и могло ли быть иначе? Завтра мы все обсудим, а сегодня отпразднуем согласие невесты, не так ли, моя любовь?

Жанетта обратила к нему холодный взгляд аметистовых глаз и в душе поклялась, что этому браку не бывать.

Глава 23