Джармоны (№2) - Мятежный восторг

Они вошли в какое-то помещение. Жанетту бесцеремонно волокли ее провожатые сначала по полу, потом вниз по лестнице. Наконец ее бросили на холодный влажный пол, и шаги начали удаляться.

– Не оставляйте меня в таком виде! – в отчаянии закричала девушка. – Прошу вас, прошу!

Вместо ответа хлопнула дверь, и в замке повернулся ключ. Она долго ерзала по полу, пытаясь сесть, но ее ноги скользили по влажному полу, и она снова падала на спину. В помещении царила промозглая сырость, холод быстро просачивался через плащ и одежду. Судя по запахам, на сей раз ее заточили в винный погреб. Жанетта содрогнулась: она с детства ненавидела погреба, и если уж возникала нужда отыскать какую-нибудь особенную бутылку старого вина, старалась не задерживаться в подвале замка ни одной лишней минуты.

Впрочем, долго размышлять над своим плачевным положением не пришлось. Дверь снова открылась, по ступеням простучали легкие женские каблучки. За ними последовали мужские шаги. Жанетта повернула голову на звук и снова попыталась подняться. Ее возня вызвала у гостьи смех. Жанетта приготовилась к худшему.

– Поверить не могу, что Куинси мог плениться подобным созданием! Ты, должно быть, разыгрываешь меня, Жан-Клод!

Жанетта охнула, получив пинок острым носком башмачка.

– Согласен, сейчас она не в лучшем виде, но может выглядеть очень неплохо! Впрочем, она не в моем вкусе, не то что ты. Красная кровь – не чета голубой.

Кто-то принялся развязывать ей руки. Потом с глаз ее сняли шарф. Она сразу начала растирать онемевшие запястья. Женщина снова расхохоталась.. Когда глаза привыкли к сумрачному освещению погреба, Жанетта наконец разглядела ее. Рядом с усмехающимся Жан-Клодом стояла смуглая брюнетка, в изобилии наделенная женскими прелестями.

– Ну и что в ней хорошего? – осведомилась она пренебрежительно.

– В одежде разве разглядишь? – многозначительно заметил Жан-Клод.

Незнакомка так рванула с Жанетты плащ, что та, только что поднявшись на ноги, снова повалилась на пол. Она быстро вскочила, яростно сверкая глазами:

– Я требую, чтобы меня избавили от этой женщины!

– Высокомерная сучонка! – хмыкнула та.

– Дамы, дамы! – воскликнул Жан-Клод, от души наслаждаясь ситуацией.

– Могу я по крайней мере покинуть этот зловонный подвал? – спросила Жанетта, с отвращением обводя взглядом ряды бочонков и бутылок, сплошь обвешанных паутиной.

– Так что ты о ней скажешь, Иветта? – невозмутимо спросил Жан-Клод.

– О ней? Разве что о ее платье! Оно не стоит того, чтобы его беречь.

С неожиданной силой Иветта разорвала наряд Жанетты от горла до подола. Девушка занесла руку для удара, но Жан-Клод перехватил ее и грубо заломил за спину.

– Не забывай, что ты пленница, а пленники должны беспрекословно повиноваться, – произнес он с угрозой.

Она с трудом сдержалась, чтобы не закричать от боли. Наконец мучитель выпустил ее руку.

– Что дальше? – обратился он к Иветте.

Та ответила не сразу, с ненавистью и завистью разглядывая совершенные очертания тела Жанетты под прозрачной сорочкой. Догадавшись, что должно последовать дальше, она даже не дрогнула, когда последнее одеяние было сорвано с ее тела. Она стояла, гордо вскинув голову и стараясь не дрожать в ледяном холоде погреба. Ей хотелось исцарапать Иветте лицо, изо всех сил сдавить ее полную шею. Она впилась ногтями в ладони, чтобы сохранить самообладание.

– Для аристократки неплохо, – констатировала Иветта. – Но что, скажи на милость, будет делать с ней Куинси? Зачем ему этот кусок холеного мороженого мяса? К тому же она тощая. Я-то хорошо знаю, что он любит совсем другое!

– Кто знает, кто знает… – задумчиво протянул Жан-Клод. – Видела бы ты, как Куинси набросился на нее в замке «Вивифан»! Он был просто на себя не похож.

При этом он не сводил глаз с обнаженного тела Жанетты. На лицо пышнотелой красотки набежала тень.

– Нельзя ли ненадолго забыть о ней, дорогой? – кокетливо спросила она и потерлась грудью о спину Жан-Клода. – Здесь так сыро и холодно, а наверху ждет мягкая постель…

– Ты знаешь, когда подать дельную мысль, – засмеялся Жан-Клод, грубо ее тиская. – А с ней как поступить? Вдруг ей взбредет в голову поднять шум? Постой, я кое-что придумал.

Глаза Иветты сверкали злобным торжеством, когда он тащил Жанетту к одному из каменных столбов, что поддерживали своды подвала. Чтобы связать ей руки за спиной, пришлось грубо их выкрутить, но девушка не могла даже кричать – рот ей забили кляпом.

– Счастливо оставаться, – процедила Иветта, снимая с ее ног изящные башмачки.

– Прости, Жанетта, но придется тебе поскучать, – насмешливо сказал Жан-Клод, когда он и Иветта, прежде чем покинуть подвал, остановились перед пленницей. – Ничего, позже мы позабавимся втроем. Надо же тебе получить пару уроков настоящей страсти!

Эта идея привела его спутницу в восторг. Посмеиваясь, она провела кончиком пальца от правого соска Жанетты вниз, к золотисто-рыжему треугольнику волос.

– Не хочешь немного поиграть с ней прямо сейчас? – предложила она Жан-Клоду.

– Предпочитаю поиграть с тобой.

Негодующее, оскорбленное выражение на лице Жанетты вызвало у Иветты новый, приступ хохота. Наслаждаясь беззащитностью жертвы, она несколько минут оглаживала ее груди и бедра.

– Кожа хороша, ничего не скажешь, – наконец буркнула она сердито. – Может, это нравится Куинси? Все остальное есть и у меня!

Больно ущипнув Жанетту напоследок за соски, она повернулась к Жан-Клоду с пренебрежительной улыбкой на красных губах.

– Холодна как лед! Как распалить такую? Разве что бросить в камин! Куинси спятил, если позарился на нее.

– Не иначе! – подхватил Жан-Клод, крепко прижимая Иветту к себе как бы в порыве страсти, но глядя поверх ее плеча на Жанетту, стоявшую очень прямо, с гордо вскинутой головой.

На деле он куда охотнее улегся бы в постель с ней, чем со своей новой и весьма сладострастной подружкой, но он нуждался в Иветте. Обняв ее за плечи, он направился к лестнице.

Жанетта беспомощно следила, как они уходят, тщетно пытаясь вытолкнуть языком кляп. Перспектива остаться в темном подвале в полном одиночестве, обнаженной да еще и привязанной к столбу наполняла ее невыразимым ужасом. От рывков веревки лишь глубже врезались в кожу. Она не спускала взгляда со своих мучителей до тех пор, пока они не подошли к двери. Иветта повернулась и насмешливо помахала ей рукой. Жан-Клод воспользовался этим, чтобы с сожалением пожать плечами. Было видно, что он не слишком доволен всеми этими крайностями, но не может вмешаться. Надежда на его великодушие давно покинула Жанетту, но она ожидала, что его остановит хотя бы физическое влечение к ней.

Она просчиталась. Те двое просто вышли и закрыли за собой дверь, оставив ее одну в темноте.

Глава 19

Прошла целая вечность с той минуты, когда Жан-Клод и его бессердечная спутница оставили Жанетту нагой и связанной в ужасной подземной темнице. Столб был грубо отесан, весь в зазубринах, холодный и мокрый, и постепенно руки ее до самых, плеч покрылись царапинами и ссадинами от попыток освободиться.

Поначалу, чтобы не окоченеть на земляном полу, она стояла поочередно то на одной ноге, то на другой, но прекратила эти упражнения, после того как однажды опустила ступню на что-то мягкое, отвратительно пискнувшее в темноте.

Она спрашивала себя, как долго сможет выносить подобное издевательство. Человек не может бодрствовать бесконечно! Рано или поздно ей придется сползти по столбу и сесть прямо на грязный пол, среди бегающих крыс, чтобы уснуть и тем самым дать отдых телу и рассудку. Но разве только крысы обитают в винных погребах? Как насчет мокриц, пауков и змей?

Эти мысли вызвали у нее панику. В конце концов, Жанетте начали чудиться шорохи и какие-то шумы, в глазах замелькали цветные пятна, словно целая армия духов и демонов явилась в подвал с визитом.

И вдруг все эти кошмары исчезли – она услышала звук отпираемой двери! Девушка с трудом удержалась от крика. Что ожидало ее – освобождение или новые страдания?

При виде Куинси с фонарем ноги ее подкосились от радости. Быстро оглядев подвал и увидев пленницу, он сбежал по ступеням с искаженным яростью лицом. Отвязав ее и освободив от кляпа, он накинул на нее свой плащ. До сих пор ей удавалось держать себя в руках, теперь же от пережитого потрясения она задрожала словно в лихорадке. Куинси растирал ее руки и плечи, бормоча слова утешения. Наконец все ее страхи выплеснулись наружу, и она громко разрыдалась.

Теперь, в объятиях Куинси, Жанетта вновь обрела силы. Ей было тепло и уютно, его руки обнимали ее, и когда он наклонился к ее губам, она со счастливым вздохом потянулась навстречу. Это было все равно, что заново признаться друг другу в любви.

Куинси раздирали противоречивые чувства – нежность к Жанетте и ненависть к ее мучителям. Он дал себе клятву отомстить Иветте и Жан-Клоду, а пока насладиться счастливыми минутами, что были отпущены им судьбой. Он оказался здесь благодаря старику, мужу Иветты, пославшему ему с Жоржем весточку.

В этот день, вернувшись домой, он узнал, что Жан-Клод снова похитил Жанетту. Вне себя от тревоги за нее, он обшарил чуть ли не весь город, но поиски не увенчались успехом. К счастью, появился Жорж. Едва выслушав его, Куинси отправил кучера к Гретхен с просьбой приготовить все необходимое, чтобы укрыть Жанетту в ее доме. Он намеревался позже переправить ее в провинцию.

И вот она в его объятиях, пусть даже всего на несколько минут. Забыв о мести и планах на будущее, Куинси прижал ее к себе и спрятал лицо в шелковистой массе растрепанных волос. Даже после мучительных часов в темном сыром подвале они пахли духами, и нетрудно было, закрыв глаза, вообразить себя с ней наедине в каком-нибудь далеком прекрасном месте.

– Как я люблю тебя! – прошептал он.

– Я тоже люблю тебя, Куинси, – ответила Жанетта с тихим вздохом. – Теперь мы будем вместе, да?

Могучее тело напряглось, и она прикусила губу, сожалея о вырвавшихся словах. Очевидно, она ошиблась, предположив, что Куинси явился забрать ее отсюда.

– Никто не знает, что я здесь, – заговорил он после короткого молчания. – Я пришел, чтобы приободрить тебя и сообщить, что этой ночью ты будешь спасена. Нет, не только за этим! Мне нужно было еще хоть раз обнять тебя, прежде чем я начну мстить твоим врагам.

– Это не может помешать нам быть вместе!

– К несчастью, может! – резко перебил Куинси, потом ласково сказал: – Но тебя укроют в безопасном месте.

– Да, но…

– Жанетта! Я не могу позволить тебе погибнуть. Мы будем вместе, но не сейчас… Когда с твоими врагами будет покончено, отпадет надобность в Лисе, и тогда…

– А мне Лис нравится, – возразила Жанетта, вспомнив романтический ореол, окутавший это имя.

– Особенно его поцелуи? – уточнил Куинси со смешком.

– О будущем мы поговорим потом, ладно? – предложила она серьезно. – Сейчас меня куда больше волнует, для чего Жан-Клод снова меня похитил. Ведь он заплатил мной за сведения о Лисе, а не за его поимку!

– Так уж вышло, – ответил Куинси после некоторого колебания. – Я недооценил возможности Жан-Клода и не думал, что он так быстро отыщет мой дом. Он забрал тебя, потому что Лис перехитрил его и выставил дураком, причем не только перед маркизом. Видишь ли, я отослал его назад в маске, со связанными руками и под охраной его же людей. Жан-Клод стал посмешищем в глазах знати, а это он не скоро забудет.

– Неужели все так и было? – засмеялась Жанетта. – Хотелось бы мне посмотреть на его возвращение!

– Думаю, Жан-Клод захватил тебя в основном из желания насолить мне. Он думает, что я намеренно завлек его в ловушку, – и это чистая правда. Если бы я знал, к чему приведет моя затея, ни за что бы так не поступил.

– А кто эта женщина – Иветта?

– Ее муж – владелец этого дома. Комнаты здесь сдаются внаем любому за небольшие деньги. С давних пор дом служит убежищем людям вне закона, местом встреч и передачи сведений. Старик надежный человек, чего не скажешь об Иветте. Правда, я ей доверял в то время, когда мы были близки.

– Значит, это твоя бывшая любовница? – уточнила Жанетта.

– Именно так. Мы встречались довольно часто, но это кончилось, когда в моей жизни появилась ты. Я хочу сказать, когда мы с тобой… словом, я не жил монахом, хотя всю жизнь любил только тебя.

Эти слова поразили Жанетту в самое сердце. В них было что-то унизительное, словно она стала вдруг одной из многих, словно потребности плоти оправдывают все и у любви нет иного выхода, кроме как потесниться.

Выходит, как и Жан-Клод, Куинси бывал в постели этой пышной, чрезмерно чувственной красотки, обнимал ее, ласкал и входил в ее тело – все в точности как с ней!

Девушка вырвалась и бросилась вверх по лестнице, забыв о своей наготе. В этот момент ею владела даже не ревность, а чувство горькой утраты. Куинси оказался ничем не лучше Жан-Клода… даже хуже, потому что тот хотя бы не говорил о любви.

Куинси молнией метнулся следом, перехватил ее занесенную для стука в дверь руку и зажал ладонью открытый для крика рот. Когда Жанетта перестала биться, он отпустил ее и отступил на шаг в ожидании объяснений. Обида в ее глазах заставила его озадаченно сдвинуть брови.

– Что случилось? Зачем ты хотела поднять шум? Я же сказал: никто не знает, что я здесь! Если это выяснится…

– И пусть!

– Но почему? Что я такого сделал?

– Уходи! Оставь меня! Лучше мне достаться Жан-Клоду! Я знаю, что все еще нужна ему.

– Не понимаю, – растерянно произнес Куинси и потянулся к Жанетте, но она быстро отскочила в сторону.

– Теперь мне понятно, почему ты не хочешь быть со мной! Потому что женщина тебе нужна только в постели! Ты их меняешь, используешь…

– По-твоему, такую, как Иветта, можно использовать? Это она использует нас, мужчин, в свое удовольствие. Сейчас ей по нраву Жан-Клод, но она не откажет любому, у кого возникнет охота.

– Не потому ли, что не может заполучить тебя?

– Я был у нее не единственный… Черт возьми, Жанетта, при чем тут она? Давай лучше обсудим план твоего спасения.

– Ты сказал, что позже за мной придут. Вот и хорошо, а ты можешь отправляться по своим важным делам!

– Это все из-за Иветты? Поверь, она никогда не имела для меня значения.

– Держу пари, ты повторишь эти слова ей, когда речь зайдет обо мне! А мне все равно! За сведения о Лисе ты уже получил плату. Прощай, Куинси.

– Ты не можешь говорить это серьезно!

– Еще как могу! К чему вообще весь этот спор? Для меня нет места в твоей жизни. Даже спасти меня ты посылаешь кого-то другого!

– Потому что так нужно.

– Ну конечно! Да оставь же меня в покое!

Куинси покачал головой, пораженный переменой в ее поведении.

– Что ж, раз ты этого хочешь, спорить не стану. У меня просто нет на это времени. Мне пора.

Она промолчала и отвернулась, удивляясь тому, как все надежды могут рухнуть из-за нескольких произнесенных не вовремя слов.

– Надеюсь, ты не станешь возражать, если я снова свяжу тебя, – произнес он со вздохом. – Если я этого не сделаю, твои тюремщики поймут, что кто-то здесь был, и насторожатся.

– Значит, мне снова придется становиться к своему позорному столбу? Я ничуть не удивлена! – С грустным смешком Жанетта прислонилась спиной к колонне и завела руки назад. – По-моему, я устраиваю мужской пол только в качестве пленницы!

– Ты знаешь, что это не так, – возразил Куинси устало, связывая ей руки. – Я просто не хочу, чтобы те двое знали о моем появлении. Не бойся, скоро ты окажешься на свободе. – Он помедлил, прежде чем уйти. – Я не лгал, когда говорил тебе о любви. Надеюсь, когда-нибудь ты это поймешь… Поймешь, почему я не могу позволить тебе быть со мной рядом.

Приподняв ее лицо за подбородок, он коснулся поцелуем нахмуренного лба, неохотно сунул ей в рот кляп и пошел прочь. Она резко отвернулась, когда он обернулся на верхней ступеньке.

Через мгновение в подвале стало темно, послышался ненавистный звук – скрежет ключа в замочной скважине. Слезы набежали так стремительно, что Жанетта и не пыталась их удержать. Отчаяние сделало мрак подземелья еще более непроглядным.

Глава 20

Она потеряла счет времени, дрожа от холода, чихая, кашляя и постепенно преисполняясь страха простудиться насмерть. Не это ли задумали Иветта с Жан-Клодом? Или им придется больше по душе, если она умрет голодной смертью?

По мере того как шли минуты, недавняя вспышка казалась все более нелепой и неоправданной. А если она умрет, так и не увидев Куинси? Это значит, он ничего не узнает о ее раскаянии! Зачем, ну зачем она накричала на него? Иветта осталась в прошлом, которое не к чему ворошить. Разве Куинси не сказал, что никогда не питал надежды? Чего ради ему было жить монахом?

Почему она так болезненно восприняла его признание? После предательства Жан-Клода трудно было поверить в чью-то искренность, и рассудок подсказывал ей, что нельзя верить никому. Но ведь сама она была искренней в своем признании! Она любила и хотела, чтобы любили ее, хотела быть рядом со своим избранником!

В затхлой тьме подвала Жанетта мечтала о том, как снова окажется на вольном воздухе, как разыщет Куинси и объяснит ему все это. Ее размышления были прерваны скрежетом ключа: в подвал пожаловал Жан-Клод под руку с Иветтой, одетой весьма небрежно – в легкую сорочку с таким большим вырезом, что тяжелая грудь едва не вываливалась наружу. Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего. Жанетта решила притвориться совсем обессиленной в надежде, что ее оставят в покое. Она свесилась вперед и уронила голову на грудь.

На лицо повеяло теплом – очевидно, к нему поднесли лампу. Она приподняла веки и уставилась прямо перед собой, словно не в силах сфокусировать взгляд на чем-то конкретном.

– Наша маленькая аристократка очнулась, – хмыкнула Иветта, наклоняясь.

При этом обе ее груди вывалились из сорочки. С минуту она с интересом переводила взгляд со своего тела на тело Жанетты, потом, как уже было однажды, вдруг больно ущипнула ее за соски. Лицо девушки исказилось от боли.

– Жаль все-таки, что мы не прихватили ее с собой, Жан-Клод.

– А что? Мы переборщили? – осведомился тот встревожено. – Она совсем слаба?

– Сейчас проверим.

Иветта наклонилась еще ниже и прижалась ко рту Жанетты полными горячими губами, не обращая внимания на кляп. Та рывком отвела голову.

– Как видишь, не так уж и слаба, разве что слегка продрогла. Ничего странного, с такой-то холодной кровью! Придется забрать ее наверх и согреть, иначе она потеряет всякую ценность. – Немного поразмыслив, Иветта просияла: – В задней части дома есть каморка со всяким старьем, в том числе и с кроватью. Мы ее уложим, прикроем – и готово. Потом можно будет продолжить начатое. Признаюсь, Жан-Клод, ты почти заставил меня забыть Куинси! Что ж, зато он меня запомнит – запомнит надолго, когда узнает, как я обошлась с его новой подружкой!

От ее злорадного смеха Жанетта похолодела.

– Надо прикрыть ее плащом, чтобы не бросалась в глаза, – предложил Жан-Клод. – Мало ли кто может попасться по дороге.

Отвязывая Жанетту от столба, он с сожалением размышлял о том, что не сможет в ближайшее время уделить ей внимание, так как вынужден и дальше играть навязанную Иветтой игру. Куинси сделал его посмешищем, поэтому он может забыть о щепетильности и придумать самую изощренную месть, воспользовавшись для этого любым оружием. Таким оружием стала для Жан-Клода Иветта. При всей своей пронырливости она на глазах тупела, как только оказывалась в объятиях любовника, и готова была выложить любые сведения тому, кто ее удовлетворит. Именно постель помогла выудить у нее местонахождение Куинси, а вернее, адрес его берлоги. Поначалу его развлекало ее ненасытное сластолюбие, но вскоре он пресытился. Иветта не понимала тонкостей постельных игр, ее вполне устраивало обычное соитие, от которого она получала огромное наслаждение. Ее похоть изнуряла, наводила скуку. То ли дело неопытная страсть Лоретты, с тоской думал Жан-Клод, не говоря уже о волнующей, провоцирующей холодности Жанетты, о ее утонченной прелести.

С Жанеттой на руках он быстро и бесшумно покинул подвал. В доме было гораздо теплее, и девушка постепенно начала приходить в себя. Когда они проходили мимо открытой двери в комнату старика, раздался его дребезжащий голос:

– Что это ты бегаешь по дому в таком виде, а, женушка? Иветта грубо выругалась себе под нос, потом изобразила на лице улыбку и заглянула к мужу.

– Не обращай внимания, милый. Я выходила по делу, а теперь возвращаюсь к себе. Спи, любовь моя, я вовсе не хотела тебя будить.

– Мне показалось, что ты не одна.

– Верно, я выходила переговорить с одним из постояльцев, – нетерпеливо объяснила Иветта, надеясь, что старику не взбредет в голову поприветствовать ее спутника.

– Хм… – проворчал он. – Ты день и ночь в заботах о постояльцах…

– Как же иначе? От них зависит наше пропитание. А теперь спи.

Старик ничего больше не сказал, а чуть погодя начал тихонько похрапывать. Иветта сделала Жан-Клоду знак следовать за ней на второй этаж.

– Чтоб его черти взяли! – шипела она. – Не хватало еще, чтобы он обо всем догадался!

– А не проще ли от него избавиться?

– Избавиться? Да ты с ума сошел! На другой же день я окажусь на улице без гроша в кармане! Все имущество записано на него, орава родственников только и ждет, чтобы прибрать к рукам пансион и прочее. Мне остается ждать, пока не выпадет счастливый шанс. Старик обожает Куинси и вообще всякую шваль. Если он узнает, что я связалась с аристократом…

– Ах вот как, значит, ты связана с дурной компанией! – Жан-Клода это весьма позабавило.

– Да, с точки зрения этого старого дурака, – сердито ответила Иветта, отпирая дверь.

В каморке было полно отслужившей свой век мебели, а в углу стояла кровать с продавленным матрасом. Устроив на ней Жанетту, Жан-Клод покачал головой, вспомнив ее ледяную кожу.

– Она совсем окоченела. Может, мне прилечь рядом, чтобы согреть ее своим теплом?

– Вот еще новости! Тебя ждет постель получше, а эта потаскушка как-нибудь обойдется. Вы все так и норовите за ней приударить!

– Не говори ерунды и не ори так, не то перебудишь весь дом! – резко заметил Жан-Клод. – Ты первая предложила о ней позаботиться.

– Вот мы и позаботились. Я даже готова пожертвовать для нее пару старых одеял. Прикрой ее и пошли отсюда. У меня все тело зудит!

Он с трудом удержался, чтобы не ответить ей какой-нибудь резкостью. Порой Иветта казалась ему не женщиной из плоти и крови, а заводной механической куклой. Ему пришло в голову, что после общения с ней придется неделями восстанавливать мужскую силу, вместо того чтобы, как обещано, ублажить наконец Лоретту. Подтыкая одеяла вокруг неподвижного тела, он раздраженно думал: кончится тем, что он наткнется на дочь маркиза в объятиях конюха, в пустом стойле на куче соломы.

Устав ждать, Иветта схватила его за руку и потянула из каморки, чуть не забыв запереть за собой дверь.

Оставшись одна, Жанетта не удержалась от облегченного вздоха. Ее бил озноб, она ощущала ужасную усталость и боль во всем теле. Хотелось закрыть глаза и уснуть на этом неудобном ложе, забыв о страданиях, забыв обо всем. Но на память снова и снова приходили бездушие Иветты и непонятная бесхребетность Жан-Клода, потакавшего любой ее прихоти. В который уже раз она задалась вопросом: как можно было полюбить такого человека? Очевидно, она была влюблена в вымышленный образ, не имевший ничего общего с действительностью.

Когда дверь в конце коридора закрылась с приглушенным стуком, Жанетта выбралась из-под вороха ветхих одеял. Торопясь поскорее улечься в постель, Иветта забыла на полу лампу, при свете которой девушка оглядела себя. Руки до самых плеч были в царапинах, ссадинах и синяках, запястья распухли от веревок, от ухоженных ногтей ничего не осталось. Впрочем, сейчас ее это не волновало. Думая только о бегстве, она обвела взглядом заваленную рухлядью тюрьму. За невзрачными занавесками оказалось окно, выходившее на запущенный, поросший сорняками задний двор. До земли было примерно футов тридцать. Если бы под рукой была веревочная лестница или хотя бы простая веревка!

В каморке было, конечно, теплее, чем в подвале, но она не отапливалась, поэтому вскоре Жанетта снова стала мерзнуть. Растирая то руки, то бедра, она бродила по комнате, разглядывая накопившиеся за многие годы старые вещи. Увидев большой сломанный шкаф, она кинулась к нему, в надежде найти веревку, но он оказался пуст. Вторую створку заклинило, и открыть ее не удалось. Девушка сунула руку в щелку по самое плечо, очень надеясь, что там завалялся какой-нибудь предмет одежды. Она выпачкалась в пыли и паутине и уже хотела отдернуть руку, когда нащупала что-то мягкое. Выхватив находку, она жадно стала ее разглядывать.

Это были рабочие штаны и куртка, перепачканные в краске – должно быть, одежда маляра, выброшенная за ненадобностью. Забыв о брезгливости, Жанетта поспешно натянула их на себя. Одежда оказалась очень ей велика, и пришлось завязать штаны на талии узлом, а низ штанин и рукава закатать. Ей сразу стало теплее.

Вторично обшаривая комнату, девушка обнаружила груду рваного постельного белья. Если простыни скрутить, они, пожалуй, выдержат ее вес. Руки саднило, но она, закусив губу, принялась мастерить веревку. В памяти всплыло обещание Куинси прислать кого-нибудь для ее спасения, но Жанетта только пожала плечами: никто не знал теперь о ее местонахождении. Приходилось рассчитывать только на себя. На всякий случай, чтобы не быть застигнутой врасплох, она сунула стул под дверную ручку. Впрочем, эта мера предосторожности была излишней, если учесть жадность Иветты до плотских утех. Покончив с веревкой, Жанетта оглядела ее и заметила пятнышки крови. Бедные руки! Им и без того досталось, а сколько еще ожидало впереди!

Узлы казались достаточно крепкими, но только на практике можно было убедиться, что они выдержат. В противном случае Жанетту ожидало падение в чертополох с довольно большой высоты. Думать об этом не хотелось, но другого выхода не было. Чтобы волосы не мешали, девушка заплела их в косу. Один конец веревки она привязала к железной раме кровати, второй, открыв окно, сбросила вниз и уже собиралась выглянуть, чтобы убедиться, что длины веревки хватит, когда из коридора донесся какой-то звук.

Жанетта замерла с бьющимся сердцем, потом метнулась к окну и вскарабкалась на высокий подоконник. Не слишком хорошо представляя, как это делается, она крепко взялась за веревку и осторожно повисла на ней всей тяжестью: Кровать лишь жалобно скрипнула, узлы как будто держали. Тогда она уперлась ступнями в шершавую стену и затихла прислушиваясь. Все было тихо, звук или померещился, или был случайным.

Ниже этажом окон не просматривалось, а значит, можно было обойтись без особых предосторожностей. Перехватывая веревку и делая короткие шажки, девушка стала спускаться вниз. На первом узле она передохнула, к своему огорчению и досаде, заметив, что ссадины на ладонях кровоточат все сильнее, пятная полотно. К тому же плечи быстро затекли от напряжения. До боли прикусив губу, Жанетта попыталась взглядом оценить высоту, для прыжка было все еще слишком высоко.

Чем дальше, тем мучительнее и медленнее спускалась она вниз. Однако с каждым шажком, с каждым перехватом рук она приближалась, к земле.

Несколько раз Жанетта бросала вверх испуганный взгляд, ожидая увидеть над собой злорадно усмехающееся лицо Иветты. В доме стояла тишина. В какой-то момент влажные от крови и пота ладони соскользнули по веревке, она попыталась вновь схватиться за нее – и нащупала ее конец. Дальше была пустота. Сверху поросшие бурьяном кусты казались не так уж далеко, но теперь она подумала, что если прыгнет, то сломает себе шею.

Жанетта ощутила панический ужас. И веревка медленно, неумолимо начала выскальзывать из измученных рук. Отчаянным усилием она попыталась перехватить ее выше, но мышцы отказались слушаться. Она исчерпала весь запас сил и чуть не поддалась слабости и не позвала на помощь, но в последний момент сдержалась. Спасение означало бы возвращение в руки Иветты и Жан-Клода. Несмотря на усталость и страх, все существо ее протестовало против такой возможности. Она слишком близка была к свободе, чтобы идти на попятную.

Слезы горького разочарования обожгли щеки. Снова послышался какой-то звук, но затуманенное сознание уже не в силах было осмыслить, откуда он донесся. Конец веревки вырвался из ослабевших рук, и Жанетта полетела вниз – как она думала, в густые колючие кусты. Однако между кустами и домом шла мощенная кирпичом дорожка, а над ней были растянуты в четырех руках два плаща. Потом кто-то подхватил девушку на руки. Открыв глаза, она изумленно уставилась в лицо своему жениху, Алену де Виньи. Сбоку склонялось к ней обеспокоенное лицо Эдуарда. Ужас, который она испытала, увидев их, затмил весь кошмар, пережитый до этого. Со сдавленным криком Жанетта попыталась вырваться из рук Алена. Увы, для этого у нее было слишком мало сил. Через несколько минут она оказалась на сиденье экипажа, лицом к лицу с, отчимом и женихом.

Глава 21

Несколько минут все молчали – и неудивительно: что можно сказать в подобной ситуации? Жанетта не испытывала ни малейшей благодарности за помощь, но воспитание обязывало ее поблагодарить своих спасителей. У нее на плечах был плащ Алена, который согревал ее и скрывал плачевное состояние ее одежды и израненные ладони. Наконец молчание стало невыносимым. Набрав в грудь побольше воздуха, Жанетта приготовилась к разговору.

– Спасибо, что спасли меня, – неохотно обратилась она к мужчинам.