Извек (Княжье похмелье)

Протянул руку, взгромоздил подручного на ноги и, глубоко вздохнув, снова пустился притоптывать. Дрозд, гакнув во все горло, затопотал рядом, то и дело, потряхивая головой, приподнимая руки и резко бросая их вниз. Когда бойцовская плясовая вернула телу силы, Бутян оглянулся, отыскивая глазами коней. Жеребцы дожидались у начала моста. Атаман кивнул на терпеливых скакунов. - Веди, поскачем за путником. Дюже спознаться охота. Дрозд припустил за конями, атаман же направился в противоположную сторону. Когда по мосту зацокали копыта, он уже склонился над дорогой, врубая в память нечеткие следы Вороновых подков. За спиной послышалось сопение подручного и двух лошадиных морд. Держа коней в поводу, Дрозд заглядывал через плечо батьки, щурился: тоже запоминал каждую особенность копыт черного скакуна. - Кован по-киевски. - определил Бутян. - Однако, подковы особняком гнуты, не блинами, как у наших, вытянутые. - Не спутаешь, - согласился Дрозд и, помедлив, невпопад спросил. - А как с войском? Дорога не близкая, коли возьмемся выслеживать. - Не пропадут, чай не дети. Да и сколь того войска осталось. Думаю дождутся. А не дождутся, так начнем сначала. Крепкий мужик еще не перевелся, время есть. Если сегодня сам Ящер утерся, то пока поживем. Бутян оглянулся на Дрозда. Тот уже заново опоясался и пригладил взлохмаченные волосы, рог по прежнему висел через плечо и только мокрые концы шелка напоминали о случившемся. На батьку поглядывал скривившись, будто в облике Бутяна что-то не нравилось. Наконец хлопнул себя по лбу и поволок из-за пояса кривой ятаган. - Держи, батько, так сподручней будет, а я и рожком обойдусь. Он похлопал по окованной серебром, узкой стороне рога, больше похожей на витую рукоять. Атаман кивнул, сунул оружие в пустующую петлю топора и прыгнул на коня. - Выдвигаемся, пока в памяти! Пока подбирал повод, Дрозд тоже взлетел в седло и расправил грудь. Глаза горели в предвкушении дикой погони. Кони, чувствуя настроение хозяев, мощно рванули в галоп и, рассыпая по скалам дробное суетливое эхо, понеслись, рассекая мордами горячий полуденный воздух. Горная тропа уводила от отвесных круч, постепенно спускаясь к беспорядочным россыпям камней. Встречный ветер быстро высушил лица, но вскоре бешенная скачка вновь осыпала лбы и носы мелким бисером пота. Вырвавшись на пологий склон, всадники придержали коней. Две пары глаз заметались по расстелившемуся вниз плоскогорью. Руки одновременно взметнулись туда, где в голубой дымке жаркого воздуха, среди редких кустов маячила черная букашка. В знойных сполохах она медленно ползла по краю низины, изредка превращаясь в маленькую фигурку всадника. Пятна же зелени, принятые с такого расстояния за кусты, как оказалось, были небольшими рощицами. Бутян с Дроздом без слов пришпорили коней. Солнце, начавшее валиться к скалам, продолжало нещадно палить и людей, и лошадей. На удилах замученных животных снова повисла желтая пена. Бутян знал, чем грозит такая гонка, но боясь потерять цель из виду, торопился взять след на податливой земле. Наконец, деревья приблизились настолько, что стали различимы желтоватые стволы и ветви, покрытые длинной хвоей. Кони пошли медленней и вскоре выехали на прогал со свежими следами. Бутян спрыгнул с шатающегося коня, уткнулся взглядом в землю с сухонькой травой, вмятой через равные промежутки. В двух шагах позади взбили пыль сапоги Дрозда. Косоглазый рыскнул носом по земле, тряхнул головой, разбрызгивая пот, и замер, как пес над медвежьим следом. - Теперь уж не упустим. - Не должны. - согласился Бутян. Поглядев в сторону уходящих следов, взял мокрого коня под уздцы и двинулся вперед. Дрозд скользнул глазами по сторонам и заторопился следом. Мелкие рощицы быстро сменились просторным сосняком. Кони остыли и мягко ступали по желтому хвойному ковру. Скоро следы Ворона свернули вбок, где на путь перегораживала полоса сочной зелени. Дыхнуло прохладой. Кони, почуяв близость водопоя, оживились, ускорили шаг. У ручья почти вырывали узду из рук. Растолкав стебли могучего хвоща, опустили морды и запыхтели, жадно втягивая ледяную воду. Бутян, не торопясь утолять жажду, приблизился к прогалу в зелени, присел у четких глубоких следов и, оглянувшись на подручного, осклабился. Зачерпнул в ладони воды, плеснул себе в лицо, посидел с довольной улыбкой, плеснул еще и только потом, набрав полную пригоршню, медленно выпил. Рядом мощно хрустнули сочные стебли. Дрозд, как подрубленное дерево, пляшмя рухнул в ручей и долго пил, погрузив всю голову в воду. Наконец приподнялся на руках, отфыркнулся, подышал с затуманенными от блаженства глазами и опять плюхнулся в ручей. Бутян еще раз неторопливо попил и, подождав немного, потащил подручного из ручья. Косоглазый досадливо утерся, с сожалением поглядел на кристально чистую воду и нехотя поднялся, не обращая внимания на текущие с него струи. Бутян ухмыльнулся. - Коням оставь, а то весь ручей выхлебаешь. - Могу, - кивнул Дрозд и громко чихнул. Шагнул к лошадям, поймал уздечки, двинулся за атаманом через ручей. На другом берегу стащили сапоги, вылили воду. Увязав тесьмой, перебросили поперек лошадиных спин и, забравшись в седла, тронули коней шагом. Через сотню шагов Бутян оглянулся на горы и, щурясь на заходящее солнце, негромко пробормотал: - Дадут боги, скоро узнаем куда наш приятель путь держит. - Ага, - поддакнул Дрозд. - И к кому. И зачем. - И почему. - добавил атаман задумчиво. Не мешкая боле, поспешили дальше по рощицам, что собирались в кучки и скоро столпились в могучий сосняк. Колонны желтых стволов вздымались в небо, оставляя внизу просторный ковер опавшей хвои. Кое-где иголки были взрыты копытами и темные пятна потревоженной земли являли путь проехавшего всадника. Скоро, между ровных исполинов, начали попадаться кусты и невысокие лиственные деревца. Сосны же начали редеть, уступая место менее стройным собратьям, которые постепенно перешли в тесный перелесок. Сдвинувшиеся ветви назойливо цеплялись за плечи и ноги. То и дело слышался треск лопающейся паутины. Смахивая ее с лица, оба с чувством поминали внуков и детей Чернобога, пока впереди, среди листвы, не забрезжили клочки синего неба. Когда во все стороны раскинулось широкое поле, пришпорили коней. Следы Ворона вывели к длинному оврагу, с крутыми высокими склонами. Вдоль него тянулась, похожая на звериную, тропка. Бутян нахмурился и, всматриваясь в следы, пригнулся к земле. Пока что всадник на черном коне все время ехал на полдень. Судя по всему, свернуть должен был на закат и, доехав до начала, продолжить путь в сторону киевских земель. Однако следы сворачивали на восход, вдоль заросшего цепкими кустами оврага , где на полпути к виднокраю стежка вновь ныряла в дремучий лес. Атаман поскреб тяжелый подбородок, поглядел вдоль оврага. - Сдается мне, сокол мой певчий, что знаю я, куда этот бродяга путь держит. - К хозяину Черной Горки? - неуверенно предположил Дрозд. - Похоже к нему. Больше не к кому. Дорожка в ту сторону одна, - на лице батьки обозначилось недоумение вперемежку с недоверием. - Хотя, дурней дорожки даже без башки не выберешь. Сам направляется в гости к тому, кто за его голову золотые горы посулил. Чудно! Атаман помолчал размышляя, тряхнул головой, снова потер густую щетину на подбородке. - А не перехватить ли нам того молодца чуть раньше? - Как? - не понял Дрозд.- Да в этой стежке загибов на три дня верхом, а коник у хлопца не чета нашим. Выпереживать никак не способно. Бутян одобрительно посмотрел на памятливого подручного. Единственный раз Дрозд с атаманом ездил по этим местам, год тому. Однако, память на пути-дороги была особой гордостью косоглазого. - Верно! Верхом как раз три дня. А пешим денек с гаком и перехватим. Глянув еще раз в оба конца дороги, он пустил коня к краю оврага. Внимательно рассматривал противоположный склон, определяя подходящее место. Дрозд остановился рядом. Собрав брови в кучу, молчал, угрюмо перетирал мысли. Наконец не выдержал, искоса глянул на Бутяна. - Коней значит бросим? Волкам на радость? - Волкам? - весело переспросил Бутян. - Нету их тут. Лисы разве что. Волки дальше. Там, куда наш молодец поехал. Тут скорее люди добрые подберут. Ежели бедные, то хорошо. Такие кони всегда в хозяйстве пригодятся. А коль богатые, то еще лучше. Рано или поздно встретимся, денежку за лошадок возьмем, ежели к тому времени на лучших ездить не будем. - Или ежели, к тому времени, костями на обочине белеть не будем! - в тон ему добавил Дрозд. - Чет ты нынче какой-то грустный? - атаман заглянул в косые очи подручного. - Будет печалиться! Иногда надо все в жизни бросить и начать заново! С новой силой, старой злостью и накопленными мозгами. Так что не горюй. Чую, впереди нас ждет что-то... ну, совсем уж несуразное. Неужель не любопытно глянуть? Дрозд погладил коня. Смиряясь с расставанием, потянул с его головы уздечку, жалостливо вздохнул. - Ну, тогда пусть уж лучше бедные найдут. Бедным нужней. Может разбогатеют. - он помолчал и рассудительно добавил. - Тут мы их, богатеньких, и ошкурим. - Бедные так бедные, как скажешь. - согласился Бутян. Кони, чувствуя расставание косились на хозяев. - Хотя, какие тут люди... - пробормотал атаман спрыгивая с коня. Вынув ятаган, широко размахнулся и швырнул на дно оврага. Дрозд же перекинул рог на спину, примотал поясом потуже и подошел к краю. Оба помедлили, убеждаясь, что на пути нет кустов с острыми сучками. Глубоко вздохнув, шагнули с обрыва и закувыркались по песчаному склону. Кое-как остановившись, помотали головами, вытряхивая из ушей песок и отплевываясь. Поднялись, отряхнулись, как два мокрых пса, и направились к возвышающемуся впереди обрыву. Подобрав клинок, Бутян вгляделся в склон, ткнул острием, указывая подходящее для подъема место. Поднимались дольше, чем спускались. Дрозд поначалу несколько раз срывался и, с кучами песка, сползал к подножью. Бутян же уверенно карабкался, то цепляясь за сухие кусты, то втыкая ятаган в осыпающийся склон. Выбравшись наверх, сбросил клинок подручному и, лежа на животе, ухмылялся, наблюдая за подъемом. Наконец, подцепил за шиворот подползающего Дрозда и втащив на травку, хлопнул по плечу. - Я уж подумал, ты там жить останешься. Правильно, что не остался, окромя песка, там жрать нечего, и пить тоже. Ладно, пойдем, пока не передумал. Косоглазый пропустил шутку мимо ушей, с тоской оглянулся на оставшихся по ту сторону лошадей и двинулся за атаманом. До позднего вечера топали по равнине, голой и неровной, как темя ящера. Уже в темноте растянулись на разогретой за день земле и провалились в глубокий сон. Разбудила предрассветная прохлада, но быстрый шаг скоро вернул телу тепло. К полудню начали почесываться от засыпавшегося за шиворот песка. Солнце, взгромоздившись на вершину небесного насеста, клевало в маковки нестерпимым полуденным зноем. Давно хотелось пить. Оба щурились, облизывая сохнущие губы, не подозревали, что жажда иссушит горло так скоро. Глаза постоянно утыкались в голый окоем, из-за которого лениво выползала голубоватая полоска леса. Сапоги отмеряли сажени и покрывались толстым налетом пыли. Время от времени, она отваливалась серыми ошметками и освобождая место для новых слоев. - Плюнуть бы на все дела, да куда-нибудь к девкам. - мечтательно вздохнул Дрозд. ? На все дела? ? переспросил Бутян. ? На дела можно, лишь бы не в колодец и не против ветра. ? А где ты тут колодец видел. ? косоглазый вытаращился ошпаренным раком и завертелся по сторонам. Убедившись, что колодца не видно, вновь обернулся к атаману: ? А против ветра почему? ? Обидится. ? рассеянно отозвался атаман, вглядываясь в далекую полоску леса. ? Против ветра, с плевками не попрешь. А ежели попрешь, так сам же с оплеванной рожей и останешься. Дальше шли молча. Взгляд Бутяна вычленял из массы леса пятна сочной зелени и особенно густые кроны, под которыми мог притаиться родник или ручей. Дрозд топал следом, озирался по сторонам, слюнявил палец, выставлял над головой и разочарованно шел дальше. Когда сплошная кайма леса раздробилась на отдельные деревья, под ноги начали попадаться клочки заморенной травы. Скоро над землей затопорщился робкий кустарничек, повеяло влагой, а подошвы тихо зашуршали по мягкому изумрудному ковру. Налетевший порыв ветра колыхнул волосы и бросил в лицо свежие ароматы леса. Бутян с удовольствием втягивал носом знакомый лесной дух. Странный звук за спиной заставил оглянуться. Подручный торопливо утирал рукавом забрызганную морду. ? Действительно не попрешь. ? тоскливо скривился Дрозд. ? А ты сомневался? Эт тоже самое, что топор вверх кидать. Как сильно ни забросишь, все время возвращается и башку продырявить норовит. Только лучше не пробуй, просто так поверь. - хохотнул Бутян, снова заметив в косых глазах глубокую задумчивость. Оказавшись в тени деревьев, вздохнули с облегчением, побрели, жадно вынюхивая влагу. Скоро заметили клочок буйной зелени. Ускорив шаг, почти подбежали к маленькой лужице, на дне которой трепыхался фонтанчик песчинок. Боясь замутить неглубокий источник, осторожно опустились на траву и припали пересохшими губами к ледяной воде. Несколько раз прерывались, чтобы перевести дух и снова пили, пока в раздутых животах не забулькало как в степняцких бурдюках. Распустив пояса, продолжили путь. Подобревший Бутян бодро вышагивал между деревьев, уверенно выбирая направление. Дрозд же тащился следом, с такой кислой физиономией, что Бутян вскоре сморщился, будто грызанул дикое яблоко. - Что случилось со славным и могучим Дроздом? - воскликнул он, останавливаясь. - Неужто, пока я отвернулся, волчью ягоду успел сгрызть? Или тебя с голоду так перекосило? Подручный поднял на атамана два озера тоски. Не зная что ответить, отрицательно потряс головой. Видя ожидание батьки, вновь потупил косые глаза и негромко, но твердо произнес: - Зря мы все-таки коней бросили. Когда еще таких добудем... - А я уж испугался, - протянул Бутян. - Думал, тебя какая-то немочь пухотная прохватила. Однако улыбка быстро сошла с тонких губ и атаман, задумчиво, прислонился к дереву. - Думаешь мне не жалко? Дрозд пожал плечами. - А знаешь, - вдруг оживился Бутян. - Зря я тебя за собой потащил. Надо было назад отослать. Остальных успокоить, приглядеть за ними до моего возвращения. А теперь уж и не знаю, не поздно ли? Назад одному еще день тащиться. А там опять в горы, да по горам... - А отпустишь? - в глазах подручного блеснула робкая надежда. - Я б бегом враз добрался. Ночью бы шел, только бы коняжки далеко не убрели. - Так я и не держу! - расхохотался атаман. - Ломись, коли силы в себе чуешь. Думаю, толк в этом будет. Передай хлопцам, чтобы носы держали по ветру, батька жив, здоров. А пока залижите раны и выдвигайтесь к Черной Горке. Я там обожду. Оживший Дрозд рванулся назад, но через несколько шагов остановился, едва не упав, и растерянно оглянулся. Хохочущий атаман бросил ему ятаган. Видя удивленно вытягивающееся лицо, поспешно замахал рукой - Беги, я себе дубинушку отыщу, а прощаться не будем. Рука подручного ловко пихнула оружие за пояс, и он скрылся в зарослях, треща кустами как стадо гонных лосей.
      Глава 25
      Хороший враг лучше чем хреновый друг. Витим - Большая Чаша
      Не особо торопя Ворона, Сотник внимательно следил за направлением. По его расчетам, ехал пока правильно. Еще раз вспомнил добрым словом Селидора. Сколько же бился Синий Волк, пока не научил правильно высчитывать направления и длину переходов. Многие дни и ночи прошли в нудных упражнениях пока суровый наставник не удовлетворился умением ученика возвращаться к началу пути. Всякий раз память сама отмечала точку отправления и в сознании начинала рисоваться пройденная дорога. Нынешний же путь почти свернулся в кривую петлю и скоро она должна была замкнуться неподалеку от тех мест, где Кощей дал ему поручение. Тропа пошла вверх, выбираясь из болотистых низин, кишащих комарами. Извеку казалось, что остервенелые звенящие твари выжили из этих мест всю живность от леших до мышей. Лягушки же напротив водились в изобилии, были довольные и откормленные, как полугодовалые поросята. Сотник лишь жалел, что кроме золы нечем приправить нежное белое мясо. Потирая распухшее от укусов лицо, Извек заметил, что комаров стало меньше. После полудня лес посветлел и сменил мрачные чащобы на светлый сухой подлесок. Сквозь зеленый полог стали пробиваться струнки солнечных лучей. Чем дальше, тем чаще они собирались в густые пучки и пронизывали листву брызгами чистого света. Скоро тропа выбежала на пригорок и последние комары, утомившись долгой погоней, наконец отстали. Впереди, в кронах деревьев, светились большие бело-голубые прорехи. Лес кончался. Близился и конец пути, когда предстояло сдать хозяину дорожные чудеса и, в свою очередь, получить обещанное. Сотник тронул каблуками бока Ворона, но тот, к удивлению седока, пошел еще медленней и через несколько шагов вообще остановился в десяти саженях от опушки. Глаз сверкнул белком, уши настороженно замерли. Извек вгляделся в расстилавшуюся за деревьями равнину, пустую словно стол перед открытием корчмы. У самого окоема из туманной дымки вырастали три знакомые горы. Слева от тропы ершился жиденький прозрачный кустарник. Чуть дальше, темнели несколько валунов. Все казалось умиротворенным и безопасным, как огород бабки Агафьи: кузнечики в траве запиливали что-то тонкое и бесконечно длинное, а над головой разливала трели мелкая неутомимая пичуга. - Покойно, как в вирые, - шепнул Извек Ворону. - Только тут не вирый, а мы не... Он не договорил. Впереди, у одного из валунов выросла человечья голова. Сотник разочарованно вздохнул: - Эх, до чего ж не люблю засады... и охоты. Сдвинув меч поудобней, хлопнул коня по крупу. Убедившись, что хозяин все видит, Ворон медленно подался дальше. Когда приблизился к камням на бросок копья, странная голова поднялась, обнаруживая под собой крепкое тело. Человек вышел на тропу и, показав пустые руки, остановился. Сотник уважительно хмыкнул, узнав недавнего поединщика, оставшегося висеть на мосту. Придержав коня, удивленно развел руками. - Никак ты, уважаемый, летать научился? - Пришлось, - кивнул Бутян. - Иначе бы так и расстались, не поговорив. - А надо? - Думаю да! Потому, что если бы давеча с моста слетел ты... то нынче тут проехал бы я! А доехав вон до той горки, получил бы золота. Телеги две, а может и три. - А-а, - протянул Сотник понимающе. - Тады, конечно, надо бы поговорить. Две телеги эт не хвост собачий. Спешившись, выжидающе посмотрел на атамана. Бутян, присел, приглашающе кивнул на глыбу напротив себя. Рассмотрев его осунувшееся лицо, Извек потянул с Ворона переметную суму. Едва из сумы показалась фляга, глаза атамана ожили. Бережно выкрутив пробку, Бутян приложился к баклажке. Пил долго, с наслаждением закрыв глаза. Оторвавшись, выдохнул и повертел флягу в руках. - Обыкновенная фляга, - пожал он плечами и осмотрел Извека с головы до ног. - Да и меч, вроде простой, доспех не богат, сума не мудреная... разве что у коня слух хороший. Ума не приложу, с чего бы это столько золота за твое добро предлагать? - А это и не мое вовсе. Коник, правда, мой, а все остальное везу хозяину отдавать. - Ага-а, - протянул Бутян понимающе. - Тогда ясно. Значит плата за твою голову, а остальное для отвода глаз или как подтверждение, что тебя нет. Сотник молчал, внимательно слушая атамана. В груди появилось нехорошее предчувствие, непонятное и потому еще более настораживающее. Бутян же охотно продолжал рассуждать. - И правильно предупреждал, чтобы всем войском тебя ловили. Да вишь, не сдюжили, на авось пронадеялись. Да и я до последнего думал, что слажу. - Может и сладил бы, коли все так просто было бы. - заговорил Извек. Токмо мечик этот Кладенцом зовется, в баклаге вина не меряно, все твое войско упоить можно, да и в сумке еды на всю жизнь хватит. Так что твоему хозяину было о чем печься. - У меня нет хозяина! - холодно проговорил атаман, но видя, что дружинник не хотел его унизить, миролюбиво продолжил. - Просто иногда оказывал ему услуги, когда надо было кого сыскать в белом свете. Мне не сложно, а с оплатой... старичок не скупился. Извек кивнул, заметив испытующий взгляд атамана. Чтобы развеять недомолвки, пожал плечами. - А мне Кощей старичком не показался. Бутян улыбнулся и кивнул крупной головой. - Это он может. При своих летах держится молодцом. Ну, да это его дело. Мне же интересно что вы с ним не поделили? И с чего он так на тебя окрысился. Неужто умудрился это барахло у него стащить. - Да нет, сам дал на время. Пока его поручение не выполню. Только плату обещал не золотом. - Каменьями! - со знанием дела предположил Бутян. Извек отрицательно покачал головой. Атаман нахмурился, поскреб могучий подбородок, покумекав, хлопнул себя по лбу и выпалил: - Царство? Земли? Власть?... Бессмертие?! - На что мне все это, - усмехнулся Сотник. - Просто услуга за услугу. Я свою работу сделал, вот еду за обещанным. - Сдается мне, что Бессмертный не очень хочет исполнять уговор. глубокомысленно заключил Бутян. - Иначе зачем посылать меня с хлопцами, сшибать твою голову? А может просто не хочет, чтобы кроме него, кто-то что-то знал! Ты выполнил? Выполнил! Теперь концы в воду и все в порядке. - Похоже! - И что будем теперь делать? Мне если честно, не больно хочется браться за работу заново. Не случилось, так не случилось. Да и ни к чему таким хлопцам как мы друг дружку губить. Однако, куш за тебя не малый. А у меня к Бессмертному обидка есть. Старый шельмец должен был сказать, чем тебя снарядил, я бы с простым топоришком супротив Кладенца не сунулся. Посему имею право на возмещение убытков и в войске, и в душе. Тем паче, что какая-то сволочь на горе еще и огоньком удумала баловаться, а это в уговор не входило. Сотник внимательно слушал атамана, видел, что тот что-то задумал. Оживающий на глазах, Бутян вторично приложился к фляге и, залив в пасть изрядное количество, продолжил: - Не взять ли нам дедулю за жабры, и не получить ли заработанное? - Можно! - задумчиво обронил Сотник. - Только, сможем ли пробраться в его чертоги так, чтобы он не ускребся раньше времени, или какую пакость не сотворил? - Так попробуем! Есть у меня мыслишка одна, должно получиться, если сами не напортачим. Бутян открыл было рот, чтобы продолжить, но осекся и задумался. - Слушай, а что он все-таки тебе наобещал? Может зря я на золото навостряюсь? - Не зря! Золото в самый раз. - успокоил Сотник. Помедлив, вздохнул и неохотно признался. - Да невесту он мне сосватать обещал. Всю грудь себе пятками отшиб, заверял, что враз все решит. У него де, знакомства чуть ли не с богами. - А-а, - успокоился Бутян. - Не, это мне ни к чему. А на счет знакомств... Это могет быть. Я за ним такие штуковины замечал, что... Да и живет так, что любой император бродягой покажется. - Вот и надо бы должок с него получить. - заключил Извек. - Тогда слушай. Засел он сам знаешь как. Без его желания в лепешку расшибешься, а в гору не пролезешь. Смотреть на мир может глазами птиц и нетопырей, что в горе живут. А слушать может ушами того, кто на его болтливом троне посидит. Я как-то посидел, дабы в любой момент позвать можно было. Правда, сейчас он думает, что я уже у Ящера, потому и не лазает больше в мою башку. - А котел с водой? - напомнил Сотник. - Котел ерундовый. Кажет все что угодно, кроме живых тварей. Ежели, скажем, на Киев глянуть, то увидишь лишь дома, и то только те, что больше семи лет стоят. А живье Бессмертный видит лишь на день пути от своего логова. Да и то ночью. Дальше его нетопыри не летают. Вороны же с коршунами, уже за десяток стрел, перестают чуять приказы. Поэтому смекай, я поеду открыто но медленно, ночью. А ты неподалеку поспешай, укромом. Он, само собой, всадника первого заметит. Тем паче конь такой особливый. А уж как твоего ушастого разглядит, так очей не спустит, пока не доеду. Когда мою морду рассмотрит, может захочет посудачить. Я как его голос услышу, махну тебе мечиком. Тут уж можешь ломиться к горе не таясь, Кощей за разговором ниче не видит. - Гоже! - одобрил дружинник. - Может доспех мой оденешь, трофей якобы, а при луне блеск заметней. - Не-е! - жутко выговорил Бутян, скроив кровожадную харю. - Доспех на мертвеце остался! Топором изломан так, что ни один кузнец на железо не возьмет. Извек захохотал такому лицедейству, увидав вдруг перед собой образ тупого, хвастливого вояки, кичащегося своими геройствами. - Так и скажи! Будет похоже на правду. А как тебя Бессмертный до сих пор не раскусил? - А я не умничал особо, да делал как говорили. Плата всякий раз не малая была, вот и прикидывался дураком. Получалось, что не зря. Укромы прикопаны, золота в них... на маломальское княжество хватит. Вот еще за тебя куш выманю, так и на большое хватит. - он беспечно хохотнул и поднялся. - А пока подождем ночи, вон у той кочки. Как солнце сядет, тронемся. Извек оглянулся на убегающую кромку леса. Саженях в трехстах земля горбилась небольшим курганом. Бутян еще раз хлебнул из фляги и резво направился вперед. Сотник тоже с удовольствием сделал несколько глотков. Решив пока вино не убирать, повел Ворона в поводу. Уже на подходе к холму Бутян весело заговорил: - Как-то раз, когда я еще с малым отрядом рыскал, пришлось убегать от кочевников. Добежали до этих краев. Тащились вдоль края леса, чтобы успеть среди деревьев укрыться, и набрели на эту кочку... Норка тут уютная есть. Мои хлопцы нарыли. Думали укром там учинить, однако, нашлись места половчей. А норка осталась. Там и привалимся дотемна. Зайдя в тень деревьев стали протискиваться в непроходимых, на первый взгляд, кустах. Неожиданно заросли кончились и у отвесного склона обнаружился небольшой прогал. Под ногами оказалась дорожка выложенная камнями. В конце ее чернел вход большой норы, куда могли въехать пара верховых. Вдоль стены тянулись связки валежника и факелов. - Запасливый у вас народ. - одобрил Извек. - Это у народа запасливый батька! - поправил Бутян и полез в пояс за огнивом. Ворон встал поперек прохода и атаман почти растворился в темноте пещеры. Во мраке несколько раз клацнуло, послышались натужные шипения и на стене мелькнули отсветы зарождающегося пламени. Наконец огонь вспыхнул в полную силу. Атаман подкинул сушняку и сделал приглашающий жест. Сотник ступил в просторную пещеру, огляделся. Вокруг кострища громоздились приспособленные под сиденье камни, а у стены желтели кучи сухой листвы для лежанок. В глубине пещеры слышался звон воды. На локоть от земли, стену пробивал родничок и, упав в выложенное из камней корытце, незаметно просачивался в землю. Оглянувшись на Ворона, Сотник присел и свернул пробку с фляги. - Доброе место. Атаман согласно кивнул. - Для маленького отряда не худо, а с большим не поместиться. Потому теперь сюда и не наведываемся. Разве что дозорная десятка заезжала. Только вот нету больше той десятки. - добавил он посмурнев. Извек виновато потупился. - Так еще соберешь! Какие наши годы. - Угу, - буркнул Бутян. - Собрать-то соберем, только Адиз с ребятками неплох был. Ох, как неплох! Сотник протянул атаману флягу, но тот отрицательно помотал головой и выразительно посмотрел на суму. Извек понятливо кивнул, и скоро голодный Бутян уже уминал за обе щеки Кощеево угощение. Насытившись, посмотрел на родничок, подумал, и решительно взялся за флягу. Залив пищу вином, привалился к связке валежника и отдуваясь заговорил: - Значится так! Я, как к нему в гости попаду, буду сидеть, лясы точить. Под утро выйду прогуляться, косточки размять: мол, душно под скалой сидеть. Как проход в скале раскроется, так ты и заходи. Я, ежели что, подсоблю. Он ждать не будет, поэтому никакие колдовские штучки припасти не успеет. Сотник с сомнением покачал головой. - Не больно гоже придумал. А коли он и от тебя отделаться захочет? Так я и буду тебя у запертой горы дожидаться? Лучше по другому. Ты, как подъедешь, рассыпь вокруг входа пару горстей печенья, коня снаружи оставь и входи один. Коня, без меня, в Кощеевы чертоги и вдесятером за уши не затащишь, тем паче, что лакомые куски околонь рассыпаны. Входи один. Бессмертному скажешь, что Ворон к тебе еще не привык, идти не захотел. Опозжа, если Бессмертный все же закупорит проход, пойдешь коня проверить, тут я и поспею. Опять же, ежели с тобой что случится, за конем Кощей в обяз выйдет. - Решено! - кивнул Бутян подумав. - Так кузявей будет. Теперь слушай как добираться будешь. До полуночи смотри только вперед. Нетопыри, об эту пору, от Черной Горки летят. На звездной россыпи без труда разглядишь. После полуночи же, чаще оглядывайся, дабы возвратных вовремя заметить. А уж ежели случится в звездах тень узреть, то медленно ложись и ползи. Нетопырь, он все больше на слух летает, глаза у него слабые: за полсотни шагов человека от свиньи не отличит. Да и с десяти саженей, пожалуй не сможет. Ежели конечно не будешь торчать, как столб Перуна на иудейском кладбище. - Уж соображу. - успокоил Сотник. - Да и ты, на Вороне, заметней будешь. Ворон скосил на хозяина недовольное око, фыркнул. Бутян понятливо усмехнулся, глянул на умницу коня. - Ну уж потерпишь малость, чай ради хозяина постараешься. Объяснение не особо обрадовало Ворона и он презрительно отвернулся. Сотник поднялся, погладил мягкие уши, потрепал густую гриву. - Авось проскочим, да и боги, если не пьянствуют - помогут. Вход в пещеру начал темнеть. Извек двинулся наружу. Заметив, что в лесу потемнело, присмотрел подходящий участок склона и полез вверх. Забравшись до середины, скользнул взглядом поверх деревьев. Солнце медленно падало за край земли, попутно поджигая рваные лоскуты облаков. Снизу донесся голос атамана. - Еще маленько и будем выходить!...
      ...Над глазоемом еще осталась полоска светлого неба, но ночь уже засеяла небосклон мерцающими семенами и медленно вытягивала из-за леса огромный блин луны. Холодный свет падал на фигуру атамана, серебрил ершик Бутяновых волос и обтянутые кольчугой плечи. Извек неутомимо шагал за Вороном на расстоянии броска камня, внимательно шаря глазами по звездному небу. Ворон поначалу оглядывался на хозяина, но постепенно смирился и теперь, понуро опустив голову, топал по черной кляксе своей тени. Пару раз оглянулся и Бутян, но, заметив, что дружинник не отстает, принял горделивую осанку и ехал уперев руку в бок. На поясе темнели ножны Кладенца, в другой руке чудесная баклажка. Изредка фляга взмывала вверх и замирала у лица. Как бы не перебрал, думал Извек, а то свалится с коня раньше времени. Однако, вскоре заметил, как в очередной раз атаман возится с пробкой. Оказывается хитрец только прикидывался, что пьет. На самом деле, на пять-шесть подъемов фляги, делал один маленький глоток. Сотник до боли в глазах всматривался в россыпи звезд, но луна проползла уже две полных руки, а нетопырей пока видно не было. Извек потер ладонями лицо, прикрыл веки. Прошагал какое-то время вслепую, почувствовал, что глазам стало легче, решил повторять так каждые три сотни шагов. Идти стало веселей, голова была заняты счетом и не будоражилась мыслями о паскудствах Бессмертного. Открыв глаза на одиннадцатый раз, привычно уставился в небо над вырастающими впереди вершинами.