Извек (Княжье похмелье)

Губы беззвучно зашевелились, творя слова последнего заговора. Извек не дыша следил за губами. Дождавшись конечного слова, коротко ударил в сердце. Старик вздрогнул и затих. Мальчишка смахнул слезу, размазав по лицу копоть. Алтын положил ладонь на его золотистую неровно остриженную голову. - Крепись, брат. Крепись. Пацан отвернулся, плечи затряслись. Сотник мрачно наполнил плошки вином, протянул Алтыну, кивнул на мальчишку. Сам взял баклагу. Долгим тяжелым взглядом посмотрел на старика и отпил из горловины. Мальчишка держал плошку двумя руками, глотал с трудом, но допил до конца и протянул посудинку обратно. Поняв, что пацану пока не до еды, Извек стал складывать вещи. Помня обряд, обернулся к парнишке. - Собирать сушняк, или как? Светлая голова качнулась отрицательно. - Нет! Просил оставить на камне. - На камне, так на камне, - согласился Сотник и окликнул друга. - Алтын, ты как? - Гораздо лучше, чем он. - грустно ответил ополченец, глядя на торчащий в груди волхва нож. Поправив за поясом шестопер, оглянулся. - Эй, хлопец, пойди умойся, поедешь с нами. Тут больше делать нечего. Малец отрешенно кивнул и, как во сне, побрел к ручью. Проводив его взглядом, Сотник выдернул посох их дерна и, не спеша, осмотрел. Подобных не видал, только слышал от Селидора, что такие посохи сами по себе не отличаются особой силой. Но если у владельца есть второй волшебный предмет, к примеру оберег, то посох способен явить огромную мощь. - Ну и что там? - Поинтересовался Микишка. - Для костра сойдет? - Сойдет, - согласился Сотник. - Только для очень большого костра. Может как-нибудь запалим, ежели... - Ежели что? - Ежели кресало для этого кремня найдем. - заключил Извек и обернулся к возвращающемуся мальчишке. - Держи. И постарайся не терять, очень полезная вещь. - Знаю. - отозвался пацан и шмыгнул носом. - Дед говорил. - Ну тогда по коням. - скомандовал Сотник и направился к Ворону. Микишка подъехал к мальцу, подтянул за руку и усадил впереди себя. Тот моментально развернул посох вверх набалдашником, нижний конец прижал ногой к боку Шайтана. Ополченец протянул левую руку и взялся за посох поверх маленьких кулачков. Сотник одобрительно кивнул. Даже не полном скаку Микишке достаточно придерживать посох и малец будет крепко сидеть в седле. Кони настороженно ступали по неглубокому руслу. Всадники монотонно покачивались, вслушиваясь в беспечный щебет неунывающих птах. Извек придержал Ворона, дождался спутников, восседающих в большом шайтановом седле. Мальчишка уже давно клевал носом от усталости и теперь тихо сопел, склонившись на широкую грудь Микишки. Сотник подмигнул ополченцу, мол, пусть малец поспит - притомился. Алтын улыбнулся, придерживая широкой ручищей светлую голову мальца. Солнце, выбравшись на середку небосклона, ловко прорывалось сквозь густую листву и припекало весьма ощутимо. Ручей сузился, вода стала доходить до сапог. Микишка завертел головой. На вопросительный взгляд Извека, указал глазами вперед. Там, из-за поворота ручья, показалась дорожка. Выбегая из матерого орешника, утоптанная полоска земли смело ныряла в воду и, вынырнув на другом берегу, так же весело юркала под тяжелые сплетенные ветви. Микишке пришлось откинуться назад, чтобы не сшибить лбом могучий, давно высохший сук. Однако от легкого толчка малец все же проснулся. Дернулся, испуганно огляделся, но вспомнил где он и, уже спокойней потер ладонями мордашку. Алтын похлопал по худенькому плечу: - Ниче, паря, ниче. Все спокойно... пока, - добавил он подумав. - И на первый взгляд. А там поглядим. Он бодро глянул на Сотника. Тот ехал хмурый как грозовое небо, задумчиво теребил бороду. Цепкие глаза зыркали по сторонам. Когда посматривал на спокойные уши Ворона, одна бровь недоуменно ползла вверх. Из задумчивости не вывел даже одинокий комар величиной с орех. Не успев сесть, с лету вонзил хобот в Извекову щеку. Сотник невозмутимо вмазал себе ладонью по скуле. От шлепка с окрестных деревьев посыпались листья, а зазевавшаяся белка плюхнулась в обморок. Извек смахнул мокрое пятно и обернулся к спутникам. - По моему в этих проплешинах наблюдаются длинноты. Мне говорили, что их за день проехать способно. - В хорошие времена, ровным скоком, да по прямой дорожке как раз день и выходил, - вздохнул Алтын. - Теперь же, из-за этих чумазых и мохнорылых, петляем околесицами. Можно конечно как встарь, но... - По прямой не сунешься, - неожиданно перебил мальчишка. - Там их пруд пруди, и тех и других. Все проплешины делят. Дед говорил, что с утра до ночи бьются, никак поделить не могут. Не, там совсем не пройти. - А я думал они все здесь, у нас поперек дороги собрались. - удивился Сотник. Мальчишка грустно улыбнулся: такой большой дядька, а глупости говорит. - Здесь их горстка. Так, дозорные разъезды. - он покосился на вытаращившегося Извека. - А на прямой дороге их больше, чем деревьев в лесу. Извек с Микишкой переглянулись. Сотник взлохматил пятерней бороду, повел окольчужеными плечом. - Ума не приложу, как они сюда наползли. Ну ладно, десяток-другой задами да лесами прошмыгнуть могут. Но ежели по опушкам шныряют гурты в полсотни голов, а чем дальше в лес... - он тряхнул головой. - Ничего не понимаю. - Все очень просто, - вздохнул мальчишка. - Они появляются прямо здесь, в проплешинах. Дед волховал, в воду глядел, видел два места, откуда они прут. Те, что с рогами, из круглой ямы с обгоревшими краями. Другие, чумазые, у которых такие вот кони, - пацан кивнул на Шайтана. - выползают из трещины в земле. Гнутая такая рытвина, вроде полумесяца. Когда она на кочкарнике появилась, дед пару раз ходил и первых гостей обратно вбивал. Благо неподалеку от дороги была. А когда земля в другом месте провалилась, тут уж не успевал метаться в обе стороны. Эти уроды посыпали, как просо из дырявого мешка. Мы с дедом в деревню поспешили, предупредить, да куда там. Не поверили. Тут, мол, своей нечисти хватает, а дед будто бы со старых глаз не разобрал. Мальчишка зло сжал губы, в глазах снова заблестело. - А дед, - малец шмыгнул носом. - Да он с трех сотен шагов разобрал, что у этих белоголовых тройные копыта, и соображал он лучше, чем все эти камнекопатели вместе взятые. Они же кроме своей горючей земли ничего на свете не видели. Сотник сочувствующе вздохнул и негромко поинтересовался: - Эт что за земля такая, горючая? Микишка тряхнул кудрями, пояснил за насупившегося мальчонку: - Ага, есть тут такая, на высохших болотах добывают. У нас весь Вышень зимой печи топит. Хорошо горит, жарко и долго. Здешняя деревушка этим испокон промышляет... - Микишка поймал взгляд пацана, умолк на полуслове. - Промышляла. Как нечисть разошлась, уходить уж поздно было. Дед позлился конечно, но делать нечего, остался с ними, помочь ежели что. Несколько раз отгонял этих тварей от деревни. Потом, когда некоторые из наших пытались к Вышеню выбраться, опять в воду смотрел. Говорил, что все, кто болотами нечисти избежал, все одно не выжили. Кто из проплешин по дороге выходит, бьют сразу, как оборотней. - Эт точно. - подтвердил Алтын. - По дороге лучше не выходить. А ежели по оврагам, то в общем можно... только никто ж не знает... А что там в деревне случилось? Мальчишка помолчал, с трудом сдерживая слезы. Свежие воспоминания перехватили горло. Он судорожно вздохнул, стер со щеки начало мокрой дорожки. - Последний раз дед держал обережный круг сколько мог, думал все будет как обычно: побьются рогами в стену, да отступят. А они прорвались с двух сторон. Две разных орды одному не удержать, а от меня толку мало, я еще не в Силе... - мальчишка судорожно вздохнул. - Как прорвались, домишки полыхнули, народ наружу подался. А нечисть уже людей режет, да еще и жрет всех на ходу. Дед вмиг почернел, встал посреди двора и рек Слово Смерти*. Последние слова кричал уже раненый, когда вдвоем из последних сил отбивались. Потом на меня как небо рухнуло: землю тряхнуло и все потемнело. Очнулся посреди пепелища. В голове звенит. Куда ни глянь нелюди ошметками навалены будто жерновами перемолоты. Дед хрипит, велит на капище уходить... Пацан надолго замолчал. Под копытами коней изредка пощелкивали палые ветки, а высоко над головами беззаботные пичуги затягивали вычурные трели. Извек о чем-то думал. Брови перетирали переносицу, уголки рта тянуло к земле. Глаза смотрели сквозь развилку Вороновых ушей, но вряд ли что-нибудь видели. Сердце стукнуло раз триста, прежде чем на мальчишку сверкнули по прежнему цепкие глаза. - Говоришь поперли из ям? - Ага, - пацан шмыгнул носом. - Дед говорил, сначала в лесу шастало что-то не наше, чуял что какая-то иноземная хмарь, точнее зло чужеземного бога. Оно то как раз само пришло. И зла в нем будто бы больше, чем в нашем Чернобоге. Побродило промеж болот, да в землю зарылось. А уж когда земля в том месте лопнула, тогда и закишело их, как червей в дохлой собаке. Чуть позже и другая гадина забрела, а как логовом обзавелась, там тоже загуртовалось. Поначалу все пешими таскались, потом одни себе и коней из под земли натягали. Мальчишка кивнул на Шайтана. Тот виновато моргнул белыми ресницами и дружелюбно завертел куцым хвостом. - Вот тогда мы с Дедом и стали людей уговаривать, да все зря... Сотник с Микишкой молчали, обдумывая сказанное. Парнишка еще несколько раз задремывал, но постоянно вздрагивал, дергая к себе дедовский посох. Едва солнце стало терять дневной жар, съехали с дороги и, подбирая место для ночевки, некоторое время продирались по густолесью. Остановились на небольшом пятачке, прижатом к топям густым путанным кустарником. Пока Алтын с мальчонкой расседлывали коней, дружинник обошел стоянку. Внимательно вглядывался в прогалы между стволами. Наконец, более или менее успокоенный, вернулся к спутникам. Оба оставили занимающийся костерок, обернулись к Извеку. - Надо думать место доброе. С болот не подойдут. Переть через буераки ночью - тоже радости мало. Думаю, переночуем. Микишка согласно кивнул, а мальчишка снова отвернулся к костру. Усаживаясь на Шайтановом седле поудобней, тихо пробурчал себе под нос: - Нету тут добрых мест. Мужчины усмехнулись, но перечить не стали. Извек достал съестное, наполнил плошки вином, сам хлебнул из фляги. Ополченец с мальцом жадно набросились на еду, с удивлением взирая на дружинника, что остался стоять, не притрагиваясь к пище. - А ты что, сыт? - поинтересовался Микишка с набитым ртом. - Да я ее уже пять дней ем. - скушно проговорил Сотник. - В зубах навязла, вместе с печеньем. Чем-нибудь другим бы порадоваться... - Ммм, - протянул Алтын понятливо и подмигнул мальчишке. - Это дело поправимо. Вон на краю болота поохоться, свежей дичи добудешь. Она тут крупная, удивишься. Только смотри, чтобы не квакнула, не то распугаешь всю. Малец поперхнулся, кашлянул, затряс головой. Микишка услужливо бухнул ладонью по спине, едва не сшибив его с седла. - И то дело! - как ни в чем ни бывало согласился дружинник. - Для настоящего воина, да в походе, да с голодухи, да на безрыбье... - И безмясье! - вставил Алтын. - Вот и я говорю, - кивнул Сотник. - Все полезно, что в рот пролезло. Достав засапожник*, он в самом деле направился к воде. Под взглядами остолбеневших спутников, срезал по дороге длинный прут и, заострив с узкого конца, двинулся вдоль зыбкого берега. Пацан с Микишкой переглянулись. Жевать стали медленно, будто бы прежний голод спешно отступил. Ужин закончили быстро. Запив утятину вином, покосились на печенье, но есть не стали. Отдали по несколько штук жеребцам и кинули оставшееся в суму. Вечер быстро утверждался в правах. С деревьев плавно стекали сумерки и, сгущаясь возле земли, превращали воздух в серую неподвижную дымку. Фигура Извека начинала скрадываться подступающей темнотой, но он уже сидел у воды и, судя по всему, охоту уже закончил. Когда кусты слились в сплошную темную массу, послышались уверенные шаги. Лицо дружинника сияло, как у ловчего, надевшего на рогатину помесь лося и медведя. В одной руке, словно кукан с рыбой, мотался прут с насаженными лягушачьими ляжками. Другая рука вытирала мокрый после потрошения нож. Не обращая внимания на вытянувшиеся лица, охотник присел у огня и, присыпав белое мясо золой, повесил прут над углями. Опустившись на землю, оперся на седло и, с чувством выполненного долга, приложился к питью. - И ты это будешь кушать? - осторожно поинтересовался Алтын. Сотник утер ладонью губы и довольно крякнул, глядя на прогревающийся вертелок. - Причем с удовольствием, и не малым! Микишка отвел глаза в сторону. На добычу старался не смотреть, однако, когда от костра потянуло жаренным, украдкой зыркнул. Лапки уже задорно шкворчали, обретая желтую корочку и щекоча ноздри заманчивым ароматом. Мальчонка тоже поглядывал, как дружинник терпеливо поворачивает прут с пухленькими окорочками. Когда мясо было снято с огня, Микишка хмыкнул. - А на вид, вроде куропаточьих ножек! С перепонками, конечно, было бы не то, а так... похоже. Сотник захрустел первой лапкой, блаженно закрыл глаза. - А на вкус гораздо славней! Гораздо. Он снял с вертела вторую ножку, подумав, протянул прут Алтыну с мальчишкой. Внук волхва решительно замотал головой, а Микишка помедлил, но с любопытством отцепил румяный окорочек. Пробовал недоверчиво, готовый тут же выплюнуть, но с каждым жевком глаза округлялись и, скоро пятерня ополченца потянулась за добавкой. Извек сдержал улыбку, отломав край прута, отдал пяток лапок Микишке. Тот благодарно кивнул и уже смело принялся за угощение. После третьей сделал паузу, опустошил плошку, сладко причмокнул. Мальчонка же, поглядывая на них, вздохнул и потянулся за печеньем. - Интересная у меня все-таки жизнь, - заговорил Микишка с довольной улыбкой. - Вчера чуть не убили, сегодня чуть не убили и завтра... чуть не убьют. Он осекся, задумчиво почесал вьющуюся шевелюру и помотал головой. - Хотя, завтра хорошо бы отдохнуть. Шмотки постирать, помыться, просушиться. А то вон рукава, от засохшей крови, до локтей колом стоят. Да и на самом три слоя грязи... Извек ухмыльнулся Микишкиной речи. - Эт, брат, ниче. До пяти слоев - не грязь, а после пяти - сама отваливается. Алтын замер, осмысливая мудрые слова, даже жевать перестал. Наконец до него дошло, что это шутка. Он серьезно кивнул, мол, понял и вернулся к остывающим лягушачьим лапкам. Дожевав лягушатину, с видом знатока заключил: - Все-таки жизнь интересная! Даже без бани. Чего только не испробуешь, пока не помрешь. И по мордасам получал, и молнией по башке отведывал, и с нечистью поганой бранился, и на чудном коне сиживал, и вина от пуза пивал, и лупоглазыми закусывал, и к девкам боярским... - он осекся, шмыгнул носом, потрогал места ссадин и уже тише закончил: - Весело в общем. Внук волхва мельком глянул на него, потер лоб и направился от костра. Сотник крутнул в руках корявый сучек, проследил глазами за удаляющимся мальчишкой. Алтын тоже бросил взгляд вслед пареньку и, запустив пальцы в курчавую шевелюру, задумчиво уставился в костер. Извек кинул сучек в огонь. Вскинувшиеся язычки пламени высветили напряженную гримасу ополченца. Наблюдая как по лбу Микишки ползают морщины, Сотник усмехнулся. - Чет ты, братец, не весел. Иль думаешь о чем? Так поделись, вместе думать веселей, а ежели не придумаешь, то не так обидно. Микишка покосился на Извека, оглянулся на кусты, за которыми скрылся мальчишка и, тяжело вздохнув, понизил голос. - Никак не пойму, то ли мерещится, то ли меня по башке сильно стукнуло, только чудно мне. Малец наш какой-то не такой. Делает все как-то не по-пацанячьи. А еще... - Алтын замялся. - Мы... пока ехали... моя рука-то перед ним... ну в общем мне почудилось... - Что за пазухой у нашего мальца многовато! - перебил Извек, улыбаясь. - И при его худобе под телогрейкой уж больно торчит. Так? Микишка вытаращил глаза, а Сотник, прищурившись на огонь, продолжал: - И коленки у этого заморыша круглые, и плечи, для такого шустрого, маленько узковаты. И сесть норовит, сдвинув ноги... Да девка это. Девка! Извек хохотнул, глядя как Микишкина челюсть поползла на грудь. Ворон тоже настропалил уши и замер с видом мудреца. Сотник махнул рукой, бросил в огонь еще пару веток, подмигнул ополченцу. - Ладно тебе столбенеть. И пасть прикрой, не-то кишки простудишь. Сейчас вернется, да поговорим. И нам, и ей легче будет. Из кустов показался парнишка, губы Алтына с хлопком закрылись, но оторопелый взгляд застыл в одной точке. Извек наполнил плошки, флягу оставил себе. Поймав встревоженный взгляд паренька, негромко проговорил. - Послушай, а ты не помнишь как у твоего деда внучку звали? Пацан замер. В глазах отразились суматошные мысли, которые тут же сменились пониманием обстановки. Пальцы дрогнули, по краю плошки побежала струйка вина. Над костром прозвучал еле слышный голос: - Дарья. Дед Дарькой звал.- Она вздохнула и опустила глаза. - Ну и славно! - подытожил Извек. - Волос вот только жалко! Небось косища до пояса была? - До колен, - голос дрогнул. - А с волосами, по нашим проплешинам, от рогатых не набегаешься. Сотник погладил склоненную головку. - Ничего. Не печалься, отрастут еще. Ты и так красивая... - Ага. - поддакнул Микишка. Он искоса глянул на девчонку и снова уставился в костер, укладывая в голове новый порядок дел. Помолчали. Сотник глянул в звездное небо. - Ты бы легла. Завтра встанем рано. Девчонка послушно кивнула. Сделав последний глоток, поднялась, отступила от костра и сбросив медвежью безрукавку, прилегла у Шайтанова седла. Дрема мгновенно опустился в изголовье и, когда Дарьку укрыл плащ дружинника, она уже безмятежно спала...
      ...Микишка тронул за плечо. Внучка волхва вздрогнула, распахнула испуганные глаза, вцепилась в посох. Алтын отшатнулся, с виноватым лицом тихонько проговорил: - Пора, Дарья. Надо бы выезжать. Девчонка кивнула, легко поднялась, огляделась. Оседланные кони дожидались рядом, Извек сидел у потухшего костра. Рядом с ним, на листах орешника дожидались несколько лепешек и наполненная плошка. Набросив безрукавку, Дарька поспешила к ручью, вернувшись встретила улыбку Извека. - Не торопись, девонька, ешь спокойно. Мы тут, пока суму увяжем, пока сами умоемся... Не спеши. Небо быстро светлело. Издалека донеслось бульканье. Кони дрогнули ушами, но, не поймав больше ни звука, успокоились. Когда седоки оказались в седлах, Ворон топнул копытом, двинулся первым. Шайтан дернул обрубком хвоста и мелкой трусцой последовал за черным собратом. Осторожно переставляя копыта, выехали на дорогу, постояли без движения, ловя ноздрями воздух. Двинулись дальше, вглядываясь в редеющий лес. За толстыми осинами, по левую руку, проступила ровная как стол проплешина. Кое-где, по ярко-зеленой траве стелились корявенькие деревца неузнаваемой породы. Дальняя часть проплешины пряталась в тумане. Едва с той стороны подул легкий ветерок, ноздри обоих скакунов округлились. Прокачивая сквозь них воздух, оба жеребца стали как вкопанные. Глаза вперились в пустошь, уши застыли как караси в осеннем льду. Сотник покосился на Шайтана. - Видать опять шелупонь с трезубцами пожаловала. Вон у рогатого глаза огнем наливаются. - Похоже, - задумчиво согласился Микишка. - Ежели б другие, мы бы сами от вони морщились. А этих только кони чуют... - А может не будем дожидаться! - воскликнула Дарька. - Мне ни тех ни других не надо! - И то верно! - опомнился Извек. - Двигаем отсюда, пока ветер без сучков. Кони уже расходились во весь опор, когда в тумане начали вырисовываться приземистые фигуры с длинными древками. Выходили широкой и, заметив всадников, бросались бегом, спотыкаясь по рыхлому дерну. Однако, на двух копытах за четвероногими не угнаться и воющая стая скоро отстала. Дорога впереди щепилась надвое. - Правей! На болота! - заранее крикнул Микишка. - Слева короче, но могут опять засадить, да и овраги там, второпях не пройдем. Дарька пыталась что-то крикнуть в ответ, но бешенная скачка сбивала дух и, кони послушно свернули направо. Сквозь стволы стали проглядывать просторные водные плеши. Под ними и простирались бездонные топи. Дорога широкой косой вдавалась в болота и деревья постепенно редели. Скоро проскакали мимо последнего чахлого деревца и выметнулись на узкую каменистую гряду, не шире семи саженей - Придержи! - скомандовал Извек. - Вроде оторвались. Бегуны они никудышные, на своих копытцах и до развилки не скоро доберутся, к чему коней трудить. Микишка оглянулся, прикинул сколько проскакали, заулыбался. - Верно! Теперь можно и шагом! Скоро островок будет. От него до конца болот рукой подать. А там дорога на Рудож - городище вроде нашего. Ежели нее доберемся, то считай прошли. Едва перестало трясти, Дарька торопливо перевела дух, хотела что-то сказать, но так и замерла с открытым ртом. Глаза с ужасом остановились, рука медленно двинулась вверх, но Сотник с Микишкой уже сами остановили коней. В прозрачной дымке болотных испарений, навстречу двигалась куча рогатых. Плотный строй не оставлял никакой надежды, что рогатые захотят выпустить людей с проплешин. - Ну что, Сотник, - устало произнес Микишка. - Тряхнем стариной? - Тряхнем, если не отвалится. - мрачно отозвался Извек. Спешились, встав между конями, ждали надвигающуюся толпу. Жеребцы заняли места по краям тропы. Внучка волхва прерывисто вздохнула и закусила губу. - Держись сзади, - медленно проговорил Микишка. - И постарайся не попасть под удар. Дарька молча кивнула и отступила за широкую спину ополченца, посох держала обеими руками перед собой. Встревоженно поглядывала то на мужчин, то на приближающихся нелюдей. - Умница! Понимает с полуслова, - подумал Извек. - А то хуже нет, когда баба под ногами путается. Краем глаза заметил, как девчонка пригнулась и напружинила ноги в коленях. Видать кое-чему научена. Однако, весу маловато, супротив крупной твари не сдюжит. Хотя, крупную постараемся не пускать. Сотник поддернул доспех на плечах и придвинулся к Микишке. - Ну, кучерявый, держись. Огневиков нет и то хорошо. - Угу, - зло буркнул Микишка. - Зато по два десятка на брата, и все с рогами. - Сбавляй! - утешающе протянул Сотник. - Про сестру забыл? А ведь она у нас боевая. Да и коники, думаю, подсобят. - Коников я посчитал. - невесело вздохнул Алтын. Извек прищурился на подкатывающую волну нечисти и оскалил зубы в недоброй усмешке. Уже достаточно четко различались горящие глаза и клыкастые рыла. В последний раз выверяя свободное пространство, повертел головой: сбоку камнем застыл Ворон. Только ноздри шевелились на высоко поднятой морде. Глаза смотрели гордо и прямо. Казалось еще чуть-чуть и из зрачков вылетит всесжигающий огонь. Шайтан наоборот: возбужденно топал копытом, голову отвел в сторону и повернул боком, готовя сверкающие рога к молниеносным ударам. Одно копыто стояло в воде, в локте от того места, где каменная гать обрывается в бездонную трясину. - Яга!* - гаркнул Сотник и воздел меч. Волна демонов преодолела последние шаги и над болотом разнесся треск, и звон металла. Эхо, вернувшееся от дальнего леса, потонуло в шуме боя. Все звуки слились в общий рев и слух перестал отмечать отдельные крики, стоны и удары. Несколько чертей, сорвавшись с рогов Шайтана, уже залетели в топь и скрылись в трясине. Перед Вороном начала скапливаться россыпь рогатых, с промятыми ребрами и разбитыми черепами. Толпа чертей остановилась и, мешая друг другу, толкалась на узкой гати. Извек выдвинулся чуть вперед и размашисто крошил набегавших рогачей. Перед Микишкой росла гора из тел. Перепрыгивая через нее, свинорылые попадали под встречные удары и отлетали назад наращивая собой заградительный вал. По гати уже потекли ручейки крови, вода по краям тропы начала окрашиваться красным. Две большие группы нападавших попытались обойти коней по воде, но оказавшись в топи, быстро погружались, пускали пузыри и навсегда исчезали в болоте. Краем глаза Извек заметил как в воде, среди рогатых голов, мелькнуло что-то гладкое и блестящее. Когда через несколько мгновений показалось еще несколько бледных пятен, Сотник уже не сомневался, что к их потехе присоединились болотники. Те самые болотники, которые вызывали жуткий озноб даже у бывалых мужей. На этот раз мертвяки сделали свой выбор. Извек хохотнул между ударами: хоть и нечисть, но своя! Нападавших оставалось все меньше, но и людских сил поубавилось. Одного из свинорылых угораздило дважды промахнуться и остаться в живых. После второй атаки трезубец разлетелся в щепки и неудачник, взвыв от ярости, бросился вперед рогами. Попытка забодать Извека тоже не увенчалась успехом. Дружинник отшагнул в сторону и дал верещащей твари подзатыльник мечем плашмя. Получив дополнительное ускорение, рогатый стрелой пронесся мимо и упал в двух шагах от Дарьки. Хлестнув по камням облезлым хвостом, попытался вскочить, но древний посох мощно хрястнул поперек спины. Хребет лопнул и рогатый вновь рухнул на камни. Хвост бешено застегал в предсмертных судорогах. Когтистая лапа потянулась за булыжником, но лишь скребанула по нему пальцем и замерла. Алтын с Сотником уставали все больше. Мимо них то и дело прорывались недобитые рогачи, и Дарька все чаще пускала в ход дедовский посох. Ополченец двигался все медленней. Уже дважды трезубцы вскользь задевали Микишкины ребра, пока вскользь. Сотник перекинул меч в левую руку, давая правой отдохнуть. Однако, заметив, как Дарька еле отбилась от очередного рогача, схватил оружие обеими руками. - За безрукого! - пронеслось над болотом и дружинник рванулся в самую гущу тварей. Сея смерть, пронесся сквозь копошащуюся массу, как медведь через малинник. В самом конце развернулся и заметался в толпе, разя вкруговую. Свинорылые растерялись, не зная в какую сторону нападать. За краткие мгновения большая часть была помята, посечена или сброшена в воду. Пока вновь вынырнувшие болотники расправлялись с добычей, на косе не осталось ни одного нападавшего. В грудах переломанных рогачей еле шевелились покаленные. Микишка, Извек и Дарька, не в силах двинуться, тяжело дышали. Стояли на свободных пятачках, высматривая как пройти, не наступая на битые тела. Пока мужчины оглядывалась, девчонка медленно сползла на землю. Кони, остывая, подрагивали рядом. Губы дрожали от возбуждения. Когда направились к людям, старательно переступали через наваленные в беспорядке трупы. Дарька ловя ртом воздух указала Микишке на расползающееся по рубахе пятно, потянулась за сумкой, но Алтын спешно махнул рукой. - Потом, ерунда, царапина. Пойдем отсюда скорей. Сотник уцепил повод Ворона, помог Дарьке подняться. Микишка подсадил в седло, похлопал по мокрому боку Шайтана, двинулся пешком. Скоро дорога сузилась и Алтын с Извеком тоже сели в седла. - Зря мы сюда свернули - тихо проронила Дарька. - Эт почему же зря? - вскинулся Алтын. Здесь самая лучшая дорога, правда посреди трясин петляет, зато с боков не зайдут. А что длинная, так это ничего, тише едешь - дальше будешь! Девчонка с сожалением оглянулась на Микишку. - На Рудож не пройдем. Нет больше той дороги. - Как нет? - Нет и все. Когда нечисть расплодилась, то стала появляться, и на той стороне болот. Мужики тамошние сперва дозоры у болота поставили, а потом решили, гать разобрать. У большого острова, со своей стороны. Каменная гряда конечно осталась, да только под водой она. Где начинается - не разглядеть, весь остров камнями дорожными забросали. Теперь берег не узнать, а уж начала дороги тем более. - Ну дела... - протянул Микишка. - Может вернуться, пока не поздно? - Поздно, - вмешался Извек. - Кони устали, позади на дороге - рогатые. Микишка в задумчивости закусил губу, отчего стал похож на обиженного ребенка. На лице обозначилась титаническая работа мысли. Извек с Дарькой затихли, с опаской поглядывая, как на лбу ополченца надуваются жилы. Чудилось, что уже слышен скрежет работающих мозгов. Сотник склонил голову на бок и осторожно проговорил: - Эй, парень, ты это, полегче. Эк набычился. Гляди, как бы пробку не сорвало! - Или днище не выбило! - в тон ему добавила Дарька. В глазах у обоих прыгали ехидные искорки. Хохот удерживало только сознание, что по следу движется орда чертей. - Выход есть! - вдруг выпалил Микишка и вперился в девчонку горящим взглядом. Та, скосившись на ополченца, попыталась отодвинуться к шее Шайтана, но не тут-то было. Микишка уцепил медвежью безрукавку и подтащил внучку волхва к себе. - Будем искать! - Что искать? - не поняла Дарька. - Искать гряду, которая под водой. Мы с Сотником пока чертей на дороге задержим, а ты смотри в оба, ищи место где гряда начинается. Другого выхода нет! Найдешь? - Не знаю. - растерялась девчонка и обернулась к Сотнику. - Найдешь. - успокоил Извек. - Надо найти. Очень надо. Он поторопил Ворона. Шайтан заспешил следом. На мордах обоих скакунов было написано большое сомнение. Скоро дорога сузилась еще больше и, коням пришлось двигаться друг за другом. Ворон меланхолично рассматривал хвост Шайтана. Козлорогий же, при каждом бульканьи болотных газов, испуганно таращился по сторонам. Перед самым островом проехали между двух камней, похожих на основания колонн, будто кто-то решил поставить в воде ворота, да бросил дело в самом начале. Когда копыта затопали по твердой земле, неподалеку снова вспучились огромные пузыри и над болотом пронесся низкий утробный звук. С той стороны понесло нехорошим, будто что-то издохло, и этого сдохшего было очень много. Кони фыркали, люди тоже морщили носы, однако приходилось терпеть и ждать, пока ветер переменится. Извек оглянулся на уходящую от острова гать. Прикидывал сколько пройдено, если место последней стычки скрылось в висящей над топями дымке. Пробежав глазами по острову, убедился, что кроме почерневшей сушины и разлапистой коряги на этом затерянном клочке земли нет ничего, что могло бы пригодиться для перекрытия дороги. Заметил тревожные взгляды спутников, уселся на камень. - Надо бы что-то придумать, на случай, если опять наши друзья появятся. Они, небось, тоже знают, что здесь тупик. - Должны знать, - согласился Микишка. - Только, скорее всего, будут собирать ватагу побольше и дожидаться пока мы вернемся. А для спокойствия можно дорожку по камешку растащить, саженей на пяток. По воде, думаю не двинут. Сотник прищурился на узкую тропу, покачал головой. - Не пойдет! Пяти саженей мало будет, а больше мы и за седьмицу вдвоем не переворочаем. Дарька подошла к тропе, померила расстояние между камнями. Вышло три длины посоха. Оглянувшись на мужчин, грустно вздохнула. - Еще бы хоть что-то из наговоренных вещей... жалко нож оставили. Извек хлопнул себя по лбу, потянул с пояса скрыньку. - На вот, погляди, это не пойдет? Дарька вытрясла на ладонь костяной оберег, повертела в руках, с сожалением вернула Сотнику. - Не то. К посоху нужен камень, либо металл. Кость с деревом не возьмется. Металл? - встрепенулся Микишка. - На ко погляди. Он торопливо запустил руку за ворот и вытянул плоское колесо с шестью перекладинами. Едва не содрав себе уши, сдернул с шеи шнурок. Глаза Дарьки вспыхнули радостью. Едва не вырвала кругляшку из рук ополченца. - По-моему то что нужно! Отойдите-ка подальше. Алтын с Извеком опасливо попятились. Коней ухватили за уздечки, дабы не помешали. Дарька отвернулась, вытянула руку с посохом. Осторожно, отклонив голову назад, чиркнула оберегом по набалдашнику.