Тем временем белые и красные точки на электронных картах сближались. Когда до машин диверсантов оставалось каких-то два километра, мистер Оруэлл приказал замедлить ход, перевести турбины на режим пониженной мощности - для пущей бесшумности, и погасить огни. Теперь в темнющей конголезской ночи по неосвещенной дороге неслышно двигались две громоздкие тени геометрически странной конфигурации.
Красные точки, к настороженности Петра, остановились, будто поразмышляли, и принялись производить эволюции, похожие на банальный заезд в ангар или гараж задним ходом. Тем более что спутник показал на том месте как раз именно такое строение - невзрачный серого металла ангар, в каких местное население обычно хранит свой нехитрый транспорт. Район, где решили остановиться похитители, был малонаселенным - задворки большого города: промзоны, склады, таможенные терминалы - такие вот ангары. И то хорошо: значит, будить никого не придется, не к месту подумал Петр.
Ожил переговорник:
– Первый. Это база. Они прекратили движение. Загнали машины в какой-то ангар...
– Сам вижу, спасибо, база. Вы бы мне лучше передали тепловую картинку: что там внутри делается, охота узнать...
– Ага, сейчас, - не по уставу ответила база.
На личных экранчиках появилось белесое изображение внутренностей ангара. Машины с горячими моторами, выходящие из них люди с тоже горячими телами, одно массивное, но совершенно неактивное тело чуть бледнее: Нтамба? Без сознания он, что ли?.. А это что за штука в углу?
Мысленный вопрос Петра неожиданно озвучил один из бойцов;
– Что за хреновина в углу?
Пусть не столь подцензурно, как у Петра, но сути это не меняло. Хреновина и впрямь опознанию не поддавалась. Некое размытое пятно без четких границ будто колыхалось, вводя в заблуждение компьютер, который не понимал: как ЭТО, то есть хреновину, идентифицировать.
Ладно. Не важно пока - что это. Придет срок - выясним. А сейчас Нгамбу надо выручать, да поскорее, поскорее...
– Действуем по стандартной схеме захвата таких помещений. Все помнят? Петр задавал сознательно риторический вопрос, но ответ услышать хотелось - так спокойней.
– Так точно, - вразнобой ответствовали бойцы по связи.
– Тогда начинаем. С Богом.
"Хаммеры" остановились в трехстах метрах от ангара. Из машин выбралось воинство Оруэлла и, рассредоточившись, начало движение к объекту. Когда все заняли свои места, согласно той самой стандартной схеме, и доложились об этом Петру, он коротко скомандовал:
– Штурм.
И был штурм. И были вышибленные взрывчаткой ворота ангара, и были проломленные стены с двух сторон с эффектным входом бойцов в "трешках", и были ослепляющие гранаты... Было все, чему полагается быть в таких случаях. Кроме одного. В ангаре не оказалось людей.
В горячке решили, что преследуемые ушли через какой-нибудь люк. Обследовали пол со всей возможной тщательностью, но никаких люков не обнаружили. Простой резиновый настил прямо на земле. Даже погреба нет. Потревоженные червяки только ползают. Недоумевающие бойцы растерянно бродили по ангару, пытаясь понять хоть что-нибудь. Как же так? Только что негодяев ясно видели на экране компа и Нгамбу видели бессознательного, а теперь - на тебе: никого. Не выдумал же это все спутник? Он хоть и умный, но глупый - на такое не способен. Да! Еще была эта транная штука дымчатая в углу! Петр прошел туда, где на схеме находилось непонятное пятно. Ничего. Пол. Стена. Гнилая ветошь, балки, железная стружка. Мусор, одним словом. Может, это он Давал такой фон? Вряд ли... Петр не поленился, вернулся в машину, посмотрел еще раз на тепловую картинку ангара... Что за чертовщина? И пятно исчезло! Петр откинулся на спинку сиденья снял шлем, попытался сообразить, что же такое произошло и что теперь делать? Его размышления перебил один из бойцов:
– А им что мы скажем? - Он показывал в сторону дороги, по которой, светя всеми штатными и нештатными огнями и трубя во все штатные и нештатные сирены, мчалась кавалерия - полиция Конго.
– Идиоты! - Петр вмазал кулаком по двери "хаммера". - Зачем шуму-то столько?
Но злись не злись, а в самом деле: что им говорить? Подбежал, придерживая на ходу незастегнутый шлем, начальник полиции - толстый потный негр, имя которого Петр всегда затруднялся выговаривать.
Спросил, задыхаясь:
– Вы командуете операцией? - и тут же, не дождавшись ответа: - Силы государственной полиции Конго прибыли в ваше распоряжение для поддержки, мистер Оруэлл.
Поддержки чего, интересно? Падающих штанов, что ли? Поздно, штаны упали ни похищенного, ни похитителей.
– Мистер... э-э... Мбонгандалака, - не без напряжения произнес Петр, - я благодарю вас за своевременную и оперативную реакцию на тревожный сигнал. Мне приятно, что я работаю с такими профессиональными и исполнительными людьми.
– Спасибо, но что вообще-то здесь происходит? - настойчиво допытывался труднопроизносимый начальник.
– Ничего особенного, - почти равнодушно отвечал Петр, - учения. Отработка совместных действий полиции и Службы безопасности Храма. Тренировка. На всякий случай. Мало ли что, верно?
Мбонгандалаке все это сильно не нравилось. Ему вообще не нравилось просыпаться посреди ночи и лететь на работу этаким почтовым голубем, попутно собирая все высшее руководство полиции - без всякой возможности что-либо им объяснить, да и понять самому - тоже без оной. Когда домой звонит сам Мунту Ибоко - это вам не шутки. Велит вставать и мчаться - значит надо вставать и мчаться. А вопросы потом. Значит, что-то серьезное стряслось, если такой аврал. А тут сидит вальяжно этот гад Оруэлл, вообще не пойми кто такой на самом деле, и спокойно, поплевывая в небо, сообщает, гад, что все это не больше чем учебная тревога. Да кто он такой, чтобы генералов как мальчиков строить?
Мбонгандалака закипал. Он собирался сказать гаду Оруэллу, этому наглому самозванцу, все, что о нем думает, но... не смог... Петр, почувствовав жар гнева, исходящий от полицейского шефа, успокоил его простыми и мирными мысленными импульсами:
Все в порядке.
Учения.
Отработка.
Все получилось отлично.
Все довольны.
Все свободны.
– Сворачиваемся. На базу! - крикнул успокоенный генерал своим подчиненным, тоже не бог весть каким радостным от ночной тревоги. - Спасибо за доверие, мистер Оруэлл. Всегда рады помочь. Если что...
– Обращусь непременно, - заверил Петр, - и вам большое спасибо.
Когда полиция уехала, Петр велел еще раз прочесать ангар на предмет обнаружения хоть чего-нибудь.
Ничего. Пусто.
Перефразируя слова классика, печаль Петра была светла, печаль его была полна собственным бессилием.
В Храм возвращались под утро. Ехали молча. Каждый молчал - о своем. Кто-то, мысля оперативными категориями, думал: эх, надо было их брать еще на дороге! Кто-то размышлял о загадочном пятне, появившемся и исчезнувшем. Кто-то просто спал.
Петр прокручивал в памяти перемещения показанных тепло-визором фигурок по ангару. Приехали, вышли из машин, выволокли Нгамбу... Дальше что? А дальше никто не следил - не до этого. Бойцы были заняты подготовкой к штурму, Петр был занят координацией и контролем над бойцами... Все были, блин, заняты по горло, по уши, по макушку. Не уследили, козлы...
И все-таки справедливость взяла верх - поправился: не уследил, козел...
Когда вернулись в Храм, Петр приказал группе отдыхать, поблагодарил, велел помалкивать, а сам, не разоблачаясь из "трешки", пошел в компьютерный зал, где сидел давешний оператор.
– Запись наших действий, быстро, на экран.
Оператор кивнул, засопел, застучал клавишами. Большой монитор на стене ожил, явив взору Петра злосчастный ангар с машинами и диверсантами внутри. С разных сторон к ангару подбирались белые точки - отряд Петра. Внутри - то же самое пятно колышется и переливается.
– Что это? - Петр спросил в надежде, что более мощный, чем те, в "хаммерах", комп Службы безопасности Храма сообразит что к чему.
Комп не сообразил. На пятне мигал знак вопроса. Все предметы идентифицированы: вот машина, вот еще одна, вот люди, у них оружие. Один человек находится в неудовлетворительной форме - предположительно легкая черепно-мозговая травма. А про пятно комп ничего сказать не смог.
– Ладно, давай дальше.
Оператор включил запись, держа увеличение на таком уровне, чтобы было видно все и внутри ангара, и снаружи. Чем дальше Петр смотрел, тем шире становились его глаза.
В то время как бойцы занимали позиции у внешних стен ангара, внутри люди сгруппировались вокруг того самого пятна, и оно, вдруг увеличившись в размерах, поглотило стоящих, так что они перестали быть видны даже всевидящему спутнику. Будто дым заволок. Но через дым спутник увидел бы прекрасно. А здесь - серая шевелящаяся клякса, только выросшая вчетверо, и внутри ничего не углядеть... Командир отдает приказ, подчиненный ему личный состав активирует взрывчатку, которая эффектно выносит ворота ангара...
– Стоп! Отмотай назад! Покажи еще раз! - Петр подошел к экрану вплотную.
Увиденное не укладывалось в сознании.
Послушный оператор выполнил просьбу, показал ту же самую сцену снова, в замедленном темпе.
– Что же это такое? - прошептал Петр. В ту самую секунду, когда ворота ангара взорвались, синхронно со вспышкой приведенного в действие заряда снаружи, серое пятно внутри, мгновенно ставшее большим, исчезло. Вместе с находящимися в нем людьми. Пропало. Схлопнулось. Дематериализовалось. А отряд быстрого реагирования ворвался в пустой ангар. Петр смотрел этот отрывок еще и еще. Строил, походя, разные, порой даже удивляющие его самого своей фантастичностью гипотезы. Но ничего не помогало. Загадка не разгадывалась. Ангар. Взрыв. Серое пятно. Было - и нет его. Вместе с людьми. Черт знает что...
Однако следовало выспаться.
ДЕЙСТВИЕ - 2. ЭПИЗОД - 4
КОНГО. КИНШАСА, 2159 год от Р.Х., месяц декабрь
(Окончание)
Три дня Мунту Ибоко буквально-таки доставал Петра. Звонил, приезжал, вызывал в президентский дворец, как-то совсем осиротевший без своего хозяина. Дурацкие вопросы задавал, иной раз плакал, часто ругался на странном, неизвестном Петру диалекте, сберегаемом в памяти, видимо, только для ругани. Мистер Оруэлл в ответ молчал. Или отгораживался от эмоциональных атак Мунту общими, ничего не проясняющими фразами.
На четвертый день Оруэлл-Петр не выдержал - сдался.
– Ты мне можешь толком объяснить, что там произошло, - в тысячный уже раз, трагично заламывая руки, спросил Мунту.
– Могу, - неожиданно ответил несговорчивый доселе Оруэлл. И впрямь неожиданно. Мунту даже застыл, как стоял - в театральной позе с воздетыми горе руками и крайним удивлением на черном лице. На котором, несмотря на черноту, были отчетливо видны синяки под глазами - от недосыпа.
– Можешь? - Мунту явно боялся услышать, что слух подвел, что "большой белый друг" пошутил, что, как говорится, музыкой навеяло.
– Да, могу, могу, - уже раздраженно отвечал Петр, которому весь этот провинциальный театр весьма надоел. Хочет знать правду - пусть знает. Он изо всех сил пытался оградить приятеля - а точнее, приятеля приятеля, - от головоломных размышлений о фантастическом пятне, но раз тот хочет... можно и показать ему пись, пусть сам думает - что к чему. - Для этого, Мунту, придется ехать в Храм.
– А чего же ты все это время молчал? Почему отнекивался? - тарахтел Мунту по дороге - Петр специально повез его в Храм, чтобы не пересылать по ненадежным каналам засекреченную им же запись штурма ангара.
Смотрели не в компьютерном зале, а в кабинете Петра - вместе с Иешуа и Иоанном. Эти двое запись уже видели - Иоанн тогда в очередной раз подивился технике двадцать второго века и развел руками: мол, никаких версий, а Иешуа потер щетину на подбородке, ухмыльнулся загадочно и сказал, что попробует подумать над этим. Пусть думает. Петр не торопил Машиаха с предположениями: когда сочтет нужным - поделится.
Петр практически не глядел на экран: все записанное знал наизусть. Закрыть глаза - и вся пленка пробежит перед мысленн взором.
Ангар. Вид сверху. Белые точки вокруг - бойцы.
Пятно. Взрыв. Ворота падают.
Команда вламывается в пустое помещение.
Конец фильма...
– Еще раз, - попросил Мунту.
Пожалуйста. Сколько угодно.
Посмотрели еще трижды. Ситуация яснее не стала. Мунту, как и предполагал Петр, загрузился и замолчал. Он понимал, что запускать сейчас шквал вопросов не имеет смысла - если бы на них были ответы, хотя бы не на все, хотя бы на полшквальчика, - то с ним, естественно, поделились бы. Секретничать в такой ситуации ни к чему: Нгамба одинаково нужен всем - и Мунту, и Оруэллу, и народу Конго, который ничего пока не знает о последних событиях в жизни своего любимого президента. Ох, не исключено - о самых последних...
Так и молчали вчетвером, глядя на экран, где - приторможенные кнопкой "пауза" - застыли в растерянных позах готовые стрелять и убивать бойцы Оруэлла.
– Я поеду. Спасибо. - Мунту поднялся со стула. - Свяжемся вечером, о'кей?
– О'кей, - кивнул Петр.
– Кифа, помнишь, еще в Галилее я показывал фокус с рукой? - спросил Иешуа, когда за Мунту закрылась дверь.
– С какой рукой? - не понял Петр.
– Я помню, - встрял Иоанн, - ты отвел руку в сторону, а она растворилась в воздухе. Ты про это?
– Именно. Я показывал, как легко при желании проникнуть в параллельное пространство. Потом мой эксперимент, даже не ведая о том, успешно повторил мистер Ханоцри, вы об этом знаете. Слишком даже успешно...
– То есть, ты думаешь... - Петр догадался, к чему клонит Машиах.
– Думаю. Более того: уверен и других объяснений не нахожу. Сам посуди: то, что мы видели, более всего похоже на переход в чужой мир, в такое же параллельное пространство. Или не в такое - в иное. Могу полагать, что число их также определяется термином "бесконечность", как и все, сотворенное Всевышним. Только вот дым дул серый... Его назначение непонятно. Камуфлированное прикрытие пятна?.. Побочный эффект?.. Неясно. Но это частность. Суть, как мне кажется, именно такова: Нгамбу упрятали именно в чужой мир. Кто-то, кто освоил этот переход.
– Но кому нужен Нгамба в чужом мире? - парировал Петр. - Он не президент России или Америки, он всего лишь царек маленькой страны.
– В которой есть еще одна маленькая страна, - добавил Иоанн.
– Вот именно! - Иешуа поднял указующий перст. - Это все неспроста. Им нужен был именно Нгамба. Можно было с легкостью упереть премьер-министра соседней Республики Чад, и этого никто бы не заметил. А Нгамба - фигура значимая не только для Африки, но и для христианского мира. Президент-герой, президент-альтруист и филантроп, приютивший у себя в державе такую странную и хлопотную формацию, как Храм. Плюс к тому же для державы бесполезную.
– В то же время надо отдать должное нападавшим, - стал рассуждать вслух Петр, - никого не убили, стреляли метко, профессионально. Только ранения, и то не тяжелые. Да и Нгамбу: если бы его хотели убить, то сделали бы это на месте.
– Значит, он живой, - резюмировал Иоанн.
– Может, и значит, да толку от этого мало, - Иешуа качал Головой, - где он - неизвестно. Вернется ли - тоже неведомо. Так что пока он мертв...
– Ну, ты и чернушник, брат! - подивился Петр. - Вот уж не замечал за тобой такого.
– Станешь тут... - буркнул Иешуа.
– - А это пятно не появлялось больше? - спросил Иоанн Петра.
– Нет. Мы следим постоянно за тем местом - никаких анодных явлений.
– Почти наверняка не появится. - Иешуа включил запись штурма по новой. - В том же самом месте не появится. Где-нибудь еще - может. Но не в ангаре. Можно даже не следить. Его движение не спонтанно, а управляемо. Я считаю, что это пятно - не что иное, как переход из "отсюда" "туда". В параллельное пространство. Типа того дерева у Ханоцри. Да вы и сами так думаете, вариантов нет. Только его переход - фиксированный, а пятно, по-видимому, можно перемещать из одного места в другое. Этакая переносная дыра.
Переносная дыра. Хорошо сказано. Термин, утвержденный Мессией, заключил беседу. Из кабинета мистера Оруэлла все разошлись по делам - Иешуа к прихожанам, которые терпеливо ждали приема в доме-оранжерее, Иоанн - в гараж, где он обучался премудростям управления "хаммером", а сам мистер Оруэлл выдвинулся в спортзал - потягать штангу с гантелями, отвлечься от непонятностей, роившихся в его голове в последнее время что-то особенно активно.
Прошло еще три дня без Нгамбы.
Мунту Ибоко, видимо, осознав всю бессмысленность активных приставаний к мистеру Оруэллу, подуспокоился, стал звонить пореже. Для народонаселения Конго, привыкшего к ярким публичным акциям, довольно часто устраиваемым Нгамбой, - их президент уехал в командировку: рабочие визиты в страны Европы, встречи-проводы, митинги-речи. По местной телесети крутили мастеровито смонтированные ролики: вот Нгамба в Париже, возле древней, но все еще удивительно новой башни, вот он же, но в Лондоне, ручкается с королем, и так далее. Такие меры могли еще действовать некое обозримое время, но очень скоро найдутся какие-нибудь особо въедливые персонажи, которые заподозрят неладное. А от подозрения до народного бунта - один шаг: компьютерная сеть проведена в каждую хижину, и проконтролировать информацию нет никакой возможности. Те же, кто был посвящен в тайну отсутствия Нгамбы, тоже знали лишь то, что им позволил знать Мунту, - президент болен. Очень болен. У него некое пикантное заболевание по мужской части, и он не выходит из своих покоев, отдыхает и реабилитируется. Вскоре встанет на ноги и вновь будет работать на ниве управления страной, к вящей радости простых конголезцев. И особенно конголезок.
Петр смотрел по тслику очередной репортаж о визите Нгамбы, на сей раз в Москву, и грустно улыбался. Анимированный компьютером Нгамба гулял в сопровождении непременной свиты по Красной площади, вертел головой, смеялся, пел, танцевал, в общем - всячески радовался жизни. Умельцы с телестудии даже примонтировали к делегации Мунту - куда же президент без своего непременного сопровождающего?
– Дурят народ! Ох ду-урят! - Петр, следуя дурной привычке, комментировал события вслух, оставаясь наедине с самим собой. В ухе заскрежетал переговорник.
– Мистер Оруэлл, вы не заняты? - Дежурный вызвал Петра по имени - на территории Храма обходились без кодовых позывных.
– Почти нет. А что?
– У нас тут кое-что любопытное. Вы не могли бы подойти? Петр мог: "кое-что любопытное" на птичьем языке охраны означало нечто, требующее непременного присутствия начальника.
Благо идти было недалеко.
– Ну что у них там еще? - спросил Петр, входя в аппаратную.
– Вот. - Дежурный ткнул пальцем в экран, показывая подошедшему начальнику, ради чего, собственно, подчиненные рискнули его обеспокоить.
– И что это? - Петр глядел на картинку, идущую с одной из камер внешнего наблюдения.
На поляне перед одними из вспомогательных ворот периметра Храма бегал старый седой негр. И не только бегал, а еще и прыгал, нервически дергался, корчил морщинистое лицо и что-то выкрикивал. Одет он был в грязные, бывшие когда-то белыми штаны и простую холщовую рубаху. Нормальный местный псих, каких тут водится во множестве. Такие персонажи частенько появляются возле внешнего периметра и, потрясая кулаками, поносят Храм и всех, кто внутри, последними словами. А спектр ругательств в местных наречиях необычайно широк.
– Ну и что за дела? Вы такое первый раз видите, что ли? - Петр не понимал, зачем его дернули. - Эти полудурки всегда так бесятся, Когда требуют на разборки мистера Иешуа. Что нового-то?
– В том-то и дело, мистер Оруэлл, что он зовет не мистера Иешуа, вкрадчиво произнес оператор, - он зовет вас.
– Меня? Ну-ка, включи звук.
Нажатие кнопки - и зал наполнили малоцензурные выражения, издаваемые негром:
– ...руэлл! Оруэлл, твою мать, я знаю, ты меня слышишь! Пусти меня внутрь! Оруэлл, черт возьми, открывай!
Все это сопровождалось энергичными пинками в ворота.
Стало весьма интересно.
Петр кивнул двум тусовавшимся в зале бойцам:
– Пойдемте-ка, познакомимся с ним.
Пока Петр с сопровождающими дошел от компьютерного зала до ворот, ненормальный чернокожий старик, видно устав, отошел в тенек и привалился к дереву. Он тяжко дышал - в таком возрасте долгие прыжки и ужимки сильно утомляют.
Петр и двое бойцов только успели выйти за ворота, как дед, ожив, бросился к ним не разбирая дороги. Споткнулся, упал, пропахал носом землю, вскочил, опять побежал. Аккурат в обьятья охраны. Держа извивающегося негра за руки, бойцы подвели, а вернее, подтащили его к Петру - на безопасное расстояние. Тот вопил:
– Отпустите, скоты! Вы не понимаете, с кем имеете дело! Отпустите, а то пожалеете!
– И с кем же мы имеем дело? - спокойно спросил Петр, вглядываясь в чем-то неуловимо знакомое лицо старика.
– Оруэлл, балда, ты не узнаешь меня?
– Нет, мистер... не знаю, как вас зовут... не узнаю. А что - должен?
– Должен!
– Ну, намекните. - Петр слегка потешался над странным стариком, одновременно силясь вспомнить: где же он его мог видеть?
Не всякий простолюдин в местной саванне вообще знает, кто такой мистер Оруэлл, чтобы вот так запросто, да еще и с угрозами называть его по имени.
– И намекну! - истерично взвизгнул негр.
– Не откажите в любезности. - Петр был терпелив, потому что заинтересован.
– Оруэлл, ты так и не попробовал то вино, что я тебе подарил? Улыбка мгновенно исчезла с лица Петра.
– Отпустите его, - приказал.
– Но как же... - возразили было бойцы.
– Я сказал: отпустите!
Старик выбрался из ослабшей хватки охранников и решительно подошел к Петру.
– Теперь ты все понял? - спросил.
– Теперь я куда больше не понимаю, - тихо ответил Петр, - пойдемте внутрь, вам надо переодеться, отдохнуть...
– И пожрать!
– Да, конечно. И рассказать...
– Уж расскажу, не сомневайся!
Фраза Иешуа, встретившегося им по пути к офису, окончательно добила Петра:
– А, мистер Нгамба! Как ваше самочувствие? Отрадно видеть вас снова!
Старик проворчал в ответ что-то неразборчивое, но вежливое: на Иешуа он никогда не рисковал повышать голос.
"Иешуа! Как ты его узнал ?"
"Не знаю. Узнал, и все. А ты не смог?"
"Не смог. Пока он не дал понять, кто он".
"Бывает..." - Равнодушие, граничащее с невежливостью: все-таки пропадал человек, да и не чужой им.
Но Иешуа, чуждый сантиментам (нашелся "не чужой" - вот и ладно, чего зря ликовать...), пошел по своим делам, по-прежнему демонстрируя полную незаинтересованность в судьбе Нгамбы и его наверняка леденящих душу рассказах. Ему были неинтересны чужие чудеса.
Поев и приняв душ, Нгамба явился к сгорающему от нетерпения Петру. Посвежевший и успокоившийся, он уселся в кресло, взял толстую сигару, произвел над ней полагающиеся экзекуции, затянулся, закашлялся, спросил:
– С чего начать?
Черт, как непривычно видеть Нгамбу в этом странном старческом обличье. Или это не он? Но вопрос про вино... Да и Иешуа - не может же он ошибаться...
– Мистер Нгамба, что с вами случилось? - Петр и раньше называл его на "вы", несмотря на постоянные "тыканья" в ответ, а теперь, когда тот в облике старца...
– Я постарел, Джозеф! Постарел, твою мать! - Нгамба отвернулся, явно пряча наворачивающиеся слезы. - Чертов дым... прямо в глаза...
– О'кей, давайте по порядку. - Петр справедливо решил, что эмоциями ничего не решить, сели говорить - надо говорить. - Мы знаем, что вас похитили, знаем как. Мы выехали почти сразу после того, как террористы вместе с вами покинули дворец. Мы проследили вас до самого ангара, а дальше, вот... не успели. Что о было, мистер Нгамба?
– Очень плохо, что не успели! Они меня долбанули по затылку прикладом, я очнулся в машине. Заехали в какой-то ангар, меня выгрузили, а потом... Этот дым... Нет, даже не дым, а масса какая-то. Будто окунаешься в воду, но можешь там дышать. Очень неприятно, холодно, влажно... Ты знаешь, Джо, я читал фантастику, знаю про всякие эти иные миры, параллельные. Видел по сети, как мистер Иешуа детишек вытащил из одного из таких... Но самому там оказаться даже не думал. Это премерзейшее состояние, Джо. Они скрутили меня, и на нас наволокло эту серую штуку. Сначала ничего не было видно, но когда дым рассеялся, то мы оказались уже не в ангаре, а на какой-то... ну, будто стройплощадка заброшенная. Знаешь, плиты всякие, арматура, пластик ломаный. И, главное, они засуетились так, заторопились, один сказал мне: если уйдешь далеко отсюда, мы тебя, говорит, не найдем. В твоих интересах, говорит, тут оставаться. И поныряли все в это чертово облако. А я один остался. Там все серое, противное, в воздухе водяной туман... Неуютно. Сесть даже не на что. Затылок еще болит. А я же в трусах одних! Замерзать начал! Но не это самое страшное, Джо. Другое. Скажи мне, ты когда впервые заметил, что стареешь?
Нгамба задал неприятный вопрос. Хуже всего, что Петр сам себе не мог на него ответить. Сколько ни старался, никак не мог точно уловить в памяти тот момент, когда сказал себе впервые: стареешь, Петр.
– Ну-у... давно. - Петр решил ответить неопределенно.
– А как ты заметил? - Нгамба сделал страшные глаза и акцент на слове "как".
– Рассеянность, забывчивость, мнительность... Жизнь подсказала. Но, полагаю, кроме меня, это никто пока не заметил. И не отметил...
– А каково тебе было бы наблюдать, как на твоей коже появляются морщины? Как тебе понравились бы выпадающие зубы? Седеющие волосы? А? Джо, скажи, понравилось бы? Выдержал бя такое? Это тебе не забывчивость, про которую тем более легко забыть...
– Нгамба, я не понимаю... - Петр даже не добавил обязательное "мистер".
– Они оставили мне зеркало, Джо! - Нгамба не удержал слезу и не постеснялся дрогнувшего голоса. - Ты понимаешь, зеркало! Чтобы я не заскучал ненароком! Чтобы развлекался, глядя, как у меня образуются морщины и сдувается тело! Джо, я старел на собственных глазах. У меня заболело сердце, печень... что только не заболело! Джо, я прожил полжизни за пару часов!
Петр хотел задать вопрос, но счел его бестактным и смолчал. Вопрос простой и короткий - почему? И еще: как? Каков механизм всего этого?
На неэаданный Нгамбе вопрос ответил Иешуа:
"Там, где он был, время идет слишком быстро. Надеюсь, ты не возражаешь, что я слушаю вашу беседу?"
В мозгу Петра встала четкая картина: Иешуа сидит с закрытыми глазами на скамейке в скверике и слушает.
"Уже не возражаю. И не возражал. А что бы тебе не присоединиться к нам?"
"При мне он не станет откровенничать. В меня он верит, а тебе доверяет. Я Мессия, а ты друг. Это разные вещи".
"А как, интересно, время может идти быстрее, чем надо? Я немало работал со временем, но такого не слыхал..."
"В этих... мирах, Петр, все может быть не так, как мы привыкли. Тогда, у Ханоцри, я тоже видел немало необычного".
Во время мысленной беседы Петра и Иешуа Нгамба нервно курил. Молчал, собирался с мыслями. Внутренне радовался, наверное, что собеседник не терзает глупыми вопросами.
"Они наказали его очень жестоко, Петр. Он увидел свою старость".
"Но зачем? И кто - они? Кому он перешел дорогу?"
"Он - может, и никому..."
"А я... Ты об мне? Иешуа!"
Иешуа не отвечал.
Зато заговорил Нгамба:
– Джо, вот о чем я тебя хотел спросить... Кто такой Дэние?
Не очень далекий Иешуа, и вправду сидящий на скамейке, открыл глаза и, глядя в никуда, покачал головой - так, будто услышал что-то, с чем согласен, о чем догадывался.
Но Петр этого не видел. Петр, исчерпавший лимит удивления на этот день, неожиданно обнаружил скрытые резервы. Удивления было еще много.
– Кто? Дэнис? Но почему вы спрашиваете?..
– Эти мерзавцы скоро вернулись. Опять было облако, опять прикладом по башке. Но того времени, что я там провел, оказалось достаточно, чтобы превратиться в чучело, которое ты видишь перед собой. Джо, ты помнишь, каким я был? Я мог дать тигру кулаком по морде, и он падал без сознания. Я доводил до изнеможения по десятку баб за ночь. Я мог выпить... Джо, ты помнишь, как я умел пить! Я больше не смогу ничего этого сделать. Я старик, Джо, дряхлый, никчемный старик... Что они со мной сотворили? За что?
Нгамба зарыдал. По-настоящему - громко и влажно.
– Почему вы спросили про Дэниса? Нгамба!
Петр был бестактно настойчив, словно не видел, что Нгамба не может ему ответить. Он мог только всхлипывать и выть. В вое различались слова "почему" и "зачем".
– Успокойтесь, Нгамба! Выпейте, это вам поможет, будет легче. - Петр протягивал Нгамбе таблетки успокоительного, извлеченные из аптечки, которые имеются в каждом помещении в Храме. - Вот вода, выпейте.
Нгамба ухватил предложенный стакан, опрокинул таблетки в рот. Лекарство начало действовать мгновенно - старик перестал дрожать, плач унялся, осталось только вытереть слезы.
– Про Дэниса, - напомнил Петр. Но Нгамба пел о своем:
– Они выкинули меня за сто километров отсюда. Голым и уставшим. Саванна. Ни воды, ни еды. Я нашел деревеньку, там оказались добрые люди. Не стали задавать никаких дурацких вопросов, будто им каждый день приходится подбирать голых стариков, свалившихся с неба... - Нгамба даже хихикнул - это было хорошим знаком: успокаивается. - Покормили, дали одежду, позволили пожить пару дней. Ты знаешь, что я там видел, Джо? Я там видел себя по телесети. Я гулял по Парижу с какой-то делегацией... Странно все это... Какой сейчас день? Сколько меня не было?
– Неделю, - спокойно ответил Петр.
