Место покоя Моего - Чаша ярости: Мой престол - Небо

      Все бы ничего, но Петру не давала покоя та шальная мыслишка подслушанная в мозгу у "инженера". Четкое имя "Дэнис", сопровождавшееся ясным зрительным образом. Простые инженеры с Дэнисом знакомы не бывают и в кабинете у него не сшиваются.
      Новую партию паломников-прихожан мистер Оруэлл осматривал тщательнейшим образом. С каждым лично познакомился, ответил на вопросы, разумеется, на те, на которые счел возможным ответить, разъяснил всем правила поведения в Храме, рассказал, куда ходить можно, а куда нельзя. Провел инструктаж, одним словом. Во избежание.
      Попутно, пока шеф знакомился, по компьютеру проверялась биография каждого из прибывших - когда родился, где жил, с кем работал и так далее. Подозрительных зацепок не нашлось. Более того, все новенькие вели себя чудо как примерно, куда не ведено - носа не совали, о чем не надо, не спрашивали, не иначе внушение начбеза действовало. Но было уже, было имя - Дэнис. А Петр отлично знал, что оно так просто ни в чьей памяти не всплывает.
      – Внимание не ослаблять! Наружку не снимать! - Петр отдавал приказы уставшим наблюдать за прилежными прихожанами охранникам.
      – Так точно, - уныло отвечали ему охранники и усаживались за экраны.
      Однажды вечером был нарушен периметр. Сигнал поступил из северного сектора и был коротким. Можно было бы подумать, что это какой-то глупый зверь по нечаянности попал в зону наблюдения охранной автоматики, но в таком случае этот зверь должен быть абсолютно глухим. Предусмотрительные проектировщики, разрабатывавшие систему охраны периметра, учли местные особенности и понатыкали через равные промежутки ультразвуковые излучатели, призванные отпугивать праздношатающееся зверье. Работают эти штуки на редкость эффективно, еще ни разу ближе трехсот метров от периметра никто не видел ни одного животного. А тут - сигнал тревоги длительностью в три секунды, на мониторе - ничего, тепловисор показывает ровный фон. Может, просто насекомое крупное пролетело? Гигантское какое-нибудь...
      Впрочем, зачем гадать, все равно положено выдвигаться группой быстрого реагирования на место получения сигнала, каким бы коротким он ни был.
      Выдвинулись. Оценили обстановку. Ничего подозрительного Все как обычно. Неподалеку, примерно метрах в шестистах от периметра, - палаточный лагерь, таких вокруг Храма много, в них живут всякие разночинцы, периодически пикетирующие Храм. Беззлобные кришнаиты, нахальные гринписовцы, вечно чем-то недовольное местное население. В лагере, видимо, был какой-то праздник - играла музыка, горели костры, плясали люди. Не иначе кто-то бутылку швырнул через забор - вот и вся тревога. Ох, бойцы, бойцы, сетовал потом на группу немедленного реагирования
      Петр, вам бы посмышленее быть да поответственнее, можно было бы стольких неприятностей избежать... Но в тот вечер Петр лег спать рано и ничего не знал.
      Узнал только наутро, прочитав стандартный отчет о происшедшем за смену. Так, мол, и так, во столько-то был сигнал, во столько-то выдвинулись, не обнаружили, вернулись. Предположительно - ложное срабатывание от пролета крупного насекомого или неопасного предмета, брошенного неизвестным. Число, подпись.
      – Нашли?
      – Что? - Невыспавшийся охранник, которого Петр поднял с лостели сразу после прочтения отчета, соображал туго.
      – Что, что! Предмет этот неопасный нашли или нет?
      – Какой предмет?
      Тихо, Петр, не бушуй, держи себя в руках, он просто еще спит, до него все с трудом доходит.
      – Вот отчет. Ты писал?
      – Так точно. Я.
      – Вот написано: "неопасный предмет, брошенный через забор неизвестным". Я спрашиваю: вы нашли этот предмет? Или крупное насекомое?
      – Никак нет, сэр.
      – А искали?
      Охранник даже через пелену сна понял, что ему сейчас придется признаться в собственном разгильдяйстве и лени. Тихо произнес:
      – Никак нет.
      – Объясняйся. - Петр уселся поудобнее, приготовился выслушивать лепет бойца.
      – Ну, там лагерь этих... хиппи. Они праздновали чего-то. Ну и метнули, видать, бутылку или что еще там...
      – Или гранату, - съязвил Петр. Охранник сарказма не понял:
      – Не, граната бы взорвалась... Да и увидели бы мы гранатометчика, если что. Система-то следит...
      Охранник имел в виду, что сигнал тревоги прозвучал бы обязательно, приблизься к периметру кто-либо с оружием. Это тоже отслеживалось.
      – А кто кинул-то? - Петр продолжал задавать простые вопросы.
      – Не могу знать, сэр.
      – А видеозапись вы не догадались посмотреть? Охранник молчал. Не догадались.
      – Ну, пойдем посмотрим. - Петр встал со стула, приглашая бойца пройти с ним.
      Нет, это бывает жестоко - лишать человека законного сна.
      Потревоженный сектор просматривался отовсюду. Три камеры, плюс тепловизоры, плюс съемка со спутника. Идеальная по качеству картинка со всех ракурсов. И ничего. Почти. То есть никаких бутылок, естественно, никто не кидал. И даже не приближался к периметру, если не считать отошедшего до ветру качавшегося пьяного хиппи, который проковылял от своего лагеря почти триста метров в сторону периметра, пока не решил, что здесь ему таки комфортно облегчиться.
      Но кое-что все-таки было... Много раз просмотрев запись тех трех секунд, что звучал тревожный зуммер, Петр и все, кто был возле мониторов, включая зевающего охранника, увидели, что над забором что-то блеснуло. Так могла блеснуть большая стрекоза, попавшая в луч прожектора, но на нее не среагировала бы автоматика. Посидели, покрутили запись, поломали головы, да так ничего и не решили. Охраннику - выговор за халатноеотношение к службе, новой смене внушение, чтобы не было халатного отношения. Вроде все.
      Ан нет, оказывается, не все.
      Умение Мастера Петра предчувствовать опасность никуда не делось, хотя и притупилось за десять лет бездействия - а как же иначе, все мы люди, все человеки, подвержены старению и утрате былой живости восприятия. Но сейчас Петр отчетливо ощущая тошнотный болотный запах чего-то очень неприятного, .собираю щегося произойти совсем скоро. Запах опасности.
      Вечером того дня в Открытом Соборе Храма - большом амфитеатре, вмещающем до сорока тысяч человек разом, Иещуа читал проповедь. Мероприятие регулярное и даже в чем-то рядовое. Многократно усиленный голос Машиаха носился по трибунам, сея среди зрителей-слушателей, как обычно, только разумное, доброе и вечное. Петр давно уже не уделял проповедям Иешуа столько чисто библейского внимания, сколько бывало раньше там, в Иудее. Работа отвлекает. Но Иешуа на отсутствие аудитории жаловаться не мог - каждый вечер амфитеатр был полон. Для не могущих прийти в Собор были организованы трансляции: в каждой комнате, где жили прихожане, имелся репродуктор, который Петр по старой привычке называл "брехунком" или "матюгальником".
      Сегодня, как и всегда, Петр стоял "за кулисами" по левую руку от Иешуа, контролировал обстановку. Ощущение болота не исчезало, но и не усиливалось опасность затаилась, ждет минуты, когда Петр расслабится, чтобы внезапно напасть... Ну что за чертовщина! Петр мотнул головой, чтобы скинуть с себя наваждение, выпустил нечаянно чуть более сильный, чем обычно, мысленный импульс - короткое ругательство. Иешуа, стоящий на сцене, на секунду прервался, взглянул на Петра:
      "...Ты чувствуешь?"
      "Да, блин, то-то и оно, что чувствую!"
      Иешуа не стал продолжать безмолвный и не особо содержательный диалог, вернулся к своей проповеди, заговорил со ждущими и слушающими людьми. Ему ощущение опасности куда менее важно, чем работа. Петр осекся: уж слишком нехило называть деятельность Иисуса Христа на Земле - работой. Кощунствуете, батенька...
      В ухе запищала капелька переговорника:
      – Первый, как слышно? Первый! - Это был голос начальника сегодняшней смены охраны Васи Крупникова.
      Они что там, с ума посходили? Когда это связь отказывала?
      – Слышу, естественно. Вы чего?
      – Да у нас тут сбои в связи какие-то. Похоже, что на одной наших частот кто-то еще работает, совсем близко. Не могу cвязаться с Шестым и Восьмым. Помехи.
      Этого еще не хватало! Извне сигнал-помеха прийти не мог, периметр не позволил бы. Значит, на территории Храма кто-то неким устройством, работающим на той же частоте, что и переговорные устройства службы охраны Храма. И не просто работающим, но и глушащим работу "родных" средств связи. Очень интересно. Сразу возникает уйма примитивных, но интересных вопросов: кто? с какой целью? что у него или нее за передатчик? как он - или она - сюда попал? И наконец: опять шпион? Петр только и сказал:
      – Вы проверяете?
      – Проверяем, - отозвался Вася.
      И сигнал исчез. Совсем. Будто в ухе Петра не высокотехнологичное средство связи, а простая горошина, невесть зачем попавшая в орган слуха.
      – База! База! Слышите меня?
      Молчание.
      А вот это уже ЧП. Служба охраны остается без координатора. А если принять во внимание, что Вася жаловался на отсутствие связи с другими охранниками, то можно легко предположить, что по всей службе связь отсутствует. Общаться друг с другом на расстоянии теперь могут только три человека во всем Храме - Петр, Иешуа и Иоанн. Им радиосвязь ни к чему.
      Вкус болота во рту стал нестерпимым. Ощутимо тянуло блеванугь. Петр занервничал. Даже Иешуа позволил себе волноваться, это неплохо ощущалось Петром. Стоящий в противоположной "кулисе"-двери Иоанн тоже весь напрягся, не понимая, что происходит.
      Через боковые проходы Петр вышел в амфитеатр, в зрительскую его часть, встал у стены, принялся поквадратно сканировать зал, сжимая площадь квадратов. Как в игре "горячо-холодно". От антарктически "холодно" - через "теплее-теплее" - к "горячо" и, наконец, к "жарко": вон тот, в дальнем конце, на двадцатом ряду... Что у него в руках?
      Замеченный Петром человек явно нервничал, хоть и не выказывал никаких особых признаков этого. На коленях у него лежал какой-то предмет, вот только какой - Петр понять не мог. Человек периодически прикасался пальцами к означенному предмету, как будто нажимал на кнопки.
      "Вань, с твоей стороны, в двадцатом ряду..."
      Петр попытался сориентировать Иоанна, чтобы тот проверил подозрительного человека. Петр не смог бы подобраться к тому незаметно.
      "Вижу. Иду".
      Иоанн все схватывает на лету.
      Сейчас он пройдет по коридору наверх и выйдет аккурат у двад, цатого ряда, там и дверка рядом. Интересно, а не поэтому ли тот мужичок с непонятной штуковиной в руках расположился именно в этом месте, возле двери? Если что, ему эвакуироваться будет проще простого.
      Дальше события развивались крайне стремительно.
      В стене напротив двадцатого ряда открылась дверь, в ней показался Иоанн. Его от подозрительного человека отделяло двадцать метров. В ту же самую секунду непонятный предмет как paкета стартовал с колен своего хозяина и, оставляя за собой дымнь след, полетел к сцене, где стоял Иешуа. Публика только охнула упав на сцену, эта штуковина издала слабый хлопок и стала извлекать из себя какой-то розовый газ. Причем довольно активно. Несмотря на гулявший по амфитеатру ветерок, газ не улетучивался, а, наоборот, стелился понизу, прибавляя в объеме. Все произошло за секунды, но их Петру хватило, чтобы понять произошедшее. Маленькая ракета, снаряженная контейнером с газом парализующего действия такие используют многие современные экстремистские группировки, - способна за пару минут, пока распространяется ее содержимое, зафиксировать в бессознательном, естественно, состоянии большое количество народа. С обездвиженными людьми потом можно делать все, что заблагорассудится, - до приезда полиции, если она вообще приедет.
      Но в данном случае помощи ждать неоткуда - газ распространяется, вокруг облака довольно бессмысленно бегают бойцы службы охраны - пока еще бегают, а кое-кто из зрителей - ближние к ракете ряды - уже кашляет, вот-вот в обморок грохнется... Дестабилизированная обстановка в чистом виде. Петр мельком взглянул на того мужичка в двадцатом ряду, но его на кресле уже не было, он лежал в проходе, распластанный под массой держащего его Иоанна.
      Розовое облако все увеличивалось в размерах. Оно поглоти Иешуа, всю сцену и первые ряды. Люди с верхних рядов спешно эвакуировались под четкой координацией нескольких охранник правильно оценивших ситуацию. Петр, сдерживая дыхание, рванулся туда, где, по его разумению, должен лежать Иешуа без сознания:
      "Иешуа без сознания ? Ха! Нонсенс!"
      Мысленный импульс Машиаха был бодрым и даже где-то радостным. Петру сразу стало легче.
      – Иешуа! Ты где? - Размахивая руками в плотном облаке газа, Петр неразумно Тратил дыхание на крик.
      "Не кричи. И не маши руками как мельница. Я собираю, а ты разгоняешь!"
      Собирает? Что он собирает? Выбравшись на чистый воздух, чтобы вздохнуть, Петр обернулся и увидел, что облако перестало распространяться, хотя газовый патрон еще шипел. Напротив, бесформенная еще несколько секунд розовая масса стала обретать некие правильные очертания. Облако газа превращалось в шар! Через полминуты на свет божий из шара появился Иешуа.
      – Ну как? - спросил мрачно.
      Петр даже не знал что ответить. Перед ним висел в воздухе, переливаясь всеми оттенками розового, нехилых размеров, метров пятнадцати в диаметре, шар, состоящий из газа. Газа, собранного волей Иешуа в правильную или почти правильную геометрическую фигуру, чего быть физически не может. Ну не имеет газ собственной формы! Об этом еще в школе все узнают.
      – Значит, имеет. - Иешуа, как всегда, подслушивал.
      – И куда его теперь? - глупо спросил Петр, как-то поотвыкший от чудес Машиаха.
      – Бедная-бедная экология, - вздохнул Иешуа и вытянул руку. Колышущийся шар, повинуясь воле Машиаха, поднялся над сценой, выше, выше, над амфитеатром... Он поднимался вверх, пока не стал совсем незаметным на фоне вечернего неба.
      – Там его раздует, и все, - прокомментировал Машиах полет шара, глядя вверх. - Жаль, проповедь сорвана. Добавление в духе Иешуа. Хотя мгновением позже он еще добавил:
      – Что-то мы не то делаем, Кифа. Плохо...
      После исчезновения ядовитого розового газа шарообразной формы в Храме произошло еще несколько событий. Зафиксированный Иоанном диверсант был посажен в одно из тех самых экранированных помещений, предусмотрительно никем не занятое, как раз для таких случаев. Чтобы исключить самоубийство заключенного, стены камеры были обиты мягким, пружинящим материалом, а одежда изымалась.
      – Посидишь голым до утра, а там разберемся! - сказал Иоанн тоном заправского тюремщика, закрывая дверь в камеру.
      На командном пункте службы охраны тоже было суетно. Как же так чрезвычайное происшествие, а связи нет! Связь, естественно, появилась, как только у пойманного мужичка отобрали настроенную на соответствующую частоту простенькую, но мощную глушилку.
      Самое любопытное выяснилось еще позже, когда просматривали запись спутниковой съемки северного сектора. Оказывается, как раз в то время, когда в амфитеатре Храма разворачивались физико-химические события, лагерь хиппи, отмечавший накануне какой-то свой хипповский праздник, превратился в базу террористов. Хиппари переоделись в черные комбинезоны, вооружились, приготовили противогазы и подошли вплотную к периметру, ожидая, когда сообщник, находящийся на территории Храма, отключит систему охраны, не подпускающую к забору никого, кто несет оружие. Но контрольное время истекло, а защита периметра так и не отключилась. Значит, операция не удалась. Провал агента заставил их по-быстрому свернуться и отбыть в неизвестном направлении.
      Теперь - после драки, как говорится, - план их был до омерзения ясен. До омерзения от собственной тупоголовости: ясное да не заметить! Под видом прихожанина в Храм проникает "свой" человек, осматривается пару дней, собирает необходимую информацию, а потом дает указание ожидающим в безобидном лагере сообщникам относительно вида оружия и времени его применения. Стрелковое и лазерное вооружение, а также взрывчатка исключались, а вот мини-ракету с газом автоматика периметра не распознала как оружие и спокойно дала перекинуть через забор. Руководствуясь сведениями, полученными от предшественника, который показался Петру таким подозрительным "инженером", внедренный агент решает, как и когда удобнее всего учинить террористический акт, проводит его в жизнь, а потом... Вот здесь план диверсии дает сбой: дальше предполагалось, прикрываясь паникой и суматохой, проникнуть на командный пункт службы охраны Храма, обезвредить личный состав тем же самым газом и отключить защиту периметра. Ждущая снаружи группа взрывает часть забора, проникает в Храм, ориентируясь по наводкам агента, находит бездыханного, но вполне живого Иешуа и уносит его через ту же дыру, через которую они проникли внутрь.
      Очень стройно. Но разработчики плана не учли уникальных способностей Иешуа, на чем и погорели. А как их учесть, когда заранее неизвестно, какой из законов физики он опровергнет в следующий раз?
      Все это было выяснено позже, на допросе. Диверсант выложил все как на духу, кроме одного - кто заказал операцию. В методах допроса мистера Оруэлла не значились ни пытки, ни изнурение голодом, поэтому преодолевать молчаливое сопротивление допрашиваемого никто не стал. Не хочешь - не говори. С ним попрощались и передали в руки конголезского правосудия. Нгамба пообещал, что его будут судить как террориста, а к ним в Конго отношение суровое. Сканируя напоследок эмо-фон уходящего в наручниках и под конвоем человека, Петр вновь отчетливо уловил одно знакомое имя...
      Дэнис.
      И опять вопрос: случайно ли в башках то шпиона-комика, то шпиона-злодея, защищенных от любого серьезного дознания - даже от пыток и инъекций, считал Петр! - всплывает это до боли родное имя? Ну, ошибся Мастер, тигром, которого хотели выманить, оказался Иешуа, в Службе по-прежнему не ведали о вернувшемся в свое время Петре. Но так ли уж и не ведали? Для кого оно, дважды повторенное, Дэнис?..
      Холодно-холодно, горячо-горячо...

ДЕЙСТВИЕ - 2. ЭПИЗОД - 3
КОНГО, КИНШАСА, 2159 год от Р.Х., месяц октябрь

      Сегодня должна прибыть новая группа прихожан. Мистер Оруэлл и несколько парней из охраны, скучая, сидели на лавочке в сквере, разбитом возле главных ворот Храма, и ждали автобус из аэропорта. Шла вялая беседа.
      – Чего-то опаздывают, - произнес один из охранников, утирая пот, - уже полчаса как должны быть.
      – Приедут, никуда не денутся, - ответил другой.
      – Едут, - сказал Петр.
      Он слышал то, что охранники услышать не могли, - шум приближающихся автобусов за несколько километров от Храма.
      Бойцы переглянулись, в очередной раз констатировав озадачивающую проницательность шефа, но смолчали здраво - раз мистер Оруэлл говорит, значит, так оно и есть. Он хоть и хороший человек, шеф, но какой-то слишком крутой: вот, к примеру, чувствует то, что никто не может. Но ведь и не ошибается. А бойцам - что! Лишь бы человек был хороший...
      Через пяток минут автобусы затормозили у ворот. Короткие формальности на КПП, и машины въезжают на площадь, где уже стоят встречающие. Мистер Оруэлл со товарищи.
      Иешуа, Иоанн и Петр еще в самом начале своего бытия в Конго обдумывали, как лучше встречать приезжающих - с помпой и пафосом, с объятиями самого Иешуа, с символическим крещением и так далее, или по-простому: здрасьте, проходите, вот ваша комната. Остановились на усредненном варианте - начальник охраны плюс, для веса, еще несколько человек серьезного вида. Гостей размещают, дают отдохнуть с дороги, а вечером Иешуа встречается с ними лично в своей резиденции. Пока восторженные люди наслаждаются общением со своим долгожданным Мессией, служба охраны проверяет по компьютеру личности каждого из прибывших. Хорошие отношения мистера Орузлла с главами некоторых довольно мощных спецслужб позволяют устраивать доскональные проверки: вплоть до того, в каком положении находился интересуемый человек в утробе матери, еще будучи зародышем. Вот этого-то, конечно, не требовалось, лишь бы родился и вырос порядочной личностью, но в досье таких данных, к сожалению, не имелось. Нестыковки и расхождения в данных, если таковые обнаруживаются, немедленно влекут за собой повторные, еще более тщательные проверки. Раз прокол, два прокол, того и глядишь - раскололи нехорошего агента. Сколько таких "нехороших" приехало в Храм сегодня - предстояло еще узнать.
      Автобусы с пыхтением затормозили, открыли двери, и на Храмовую землю начали выходить с любопытством оглядывающиеся и переговаривающиеся люди. Один из охранников привычно отгараба-нил приветственный текст: мол, здравствуйте, просим не расходиться, сейчас вас проводят в корпуса, проведут регистрацию, а это, знакомьтесь, мистер Оруэлл, начальник Службы безопасности...
      Мистер Оруэлл обычно выходит на первый план, здоровается с каждым за руку, - тут ему не позавидуешь! - произносит краткую вводную по правилам поведения в Храме, и впредь его больше никто не видит. Ну разве что случайно можно столкнуться с ним, прогуливаясь возле административных корпусов. Но сегодня...
      Когда автобусы еще только подъезжали, Петр увидел в окне одного из них знакомое лицо. Думал - показалось. Нахлынули обычные занудные мысли: стареешь, брат, мерещится тебе уже всякое... Но нет, не показалось. Черт побери, неужели она?
      В выбирающейся из автобуса бодрой бабульке со спортивной сумкой в одной руке, с небольшой переносной клеткой для кошек в другой и с рюкзаком за плечами - надолго приехала, видно, - Пётр однозначно признал историка Службы Времени, доктора психологии и вообще чудесную мудрую женщину Клэр Роджерс. И сейчас, когда она стояла в одной шеренге с другими приехавшими, Петр беззастенчиво пялился на нее, и сомнения отходили все дальше - да, это точно она.
      Когда же я ее видел-то в последний раз? - прикидывал он. - Лет пятнадцать назад, не меньше. В голове крутилось уж совсем нео-киданное: подруга дней моих суровых, голубка дряхлая моя. При всей бредовости аналогий, это было именно так" Клэр была для Петpa в Службе как добрая и всезнающая няня: именно к ней он всегда спешил, когда возвращался из первого века в двадцать второй, к общению с ней, со всезнающей, рвался - все всегда объяснит, все рассудит, "юношеский" пыл опять же поумерит. Он, Петр, впервые попал в первый век, а Клэр черт-те сколько лет жила в нем. И пусть Петр попал в него реально, жителем, а Клэр блистательно знала это время как один из лучших по нему специалистов-историков, у них было одно общее - любовь к этому времени.
      Но зачем она здесь? Очередная выдумка извращенца Дэниса - заслать старушку в Храм в качестве шпиона, или добровольное паломничество по причине любви к Иешуа как к исторической личности? Скорее второе, нежели первое. Уж кого-кого, а Клэр в роли шпионки Петр никак не мог себе представить. Шпионство - это не только профессия, но и характер. Весьма специфический, хотя Петр относился к данной профессии с уважением. А Клэр - насколько он узнал и понял ее - годным для профессии характером не обладала.
      – Мистер Оруэлл!
      Петр очнулся - к нему обращался помощник.
      – Да?
      – Вы будете инструктировать новоприбывших? - Молодец парень, в проницательности не откажешь - видит, что шеф думает совсем о другом.
      – Пожалуй, нет, Гарри. Справишься сам?
      Гарри кивнул. Он справится. Чего тут не справиться? А Петру надо подумать. Много и о разном. Во-первых, разобраться и усмирить нахлынувшие сентиментальные воспоминания - они не способствуют собранности и хладнокровию, во-вторых, понять, выходить на контакт с Клэр или нет. И если выходить, то зачем, а главное - как? Как мистер Оруэлл? Вряд ли старушка оценит интерес к ней незнакомого безопасника. Коли и вправду шпионка - насторожится, испугается. Коли нет - не станет искренне и открыто общаться: она, помнится, не любила людей сыска, она и Службу-то не слишком жаловала, поскольку в ее основе был именно сыск... Раскрываться? Опасно. Ладно, время покажет, что тут к чему. Надо подождать, приглядеться, а там, глядишь, и понятно станет, как действовать.
      На следующий день, за завтраком, который, по традиции, Учитель и приближенные проводят вместе, Иешуа рассказал всем о женщине, с которой он вчера познакомился:
      – Она из тех, что только что прибыли, из новых. Но у меня такое ощущение, будто я ее всю жизнь знаю. Это странно, но она говорит такие вещи, которые, кроме меня, никто знать не может.
      Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, о ком говорит Иешуа. Петр весь напрягся:
      – Интересно, какие такие вещи?
      – Разные. - Иешуа - мастер уклончивого ответа. - Важно то, что эта женщина, Клэр, исключительно добрый человек. Я это почувствовал сразу. От нее прямо-таки веет редкой в сегодняшнем мире добротой. Я познакомлю ее с вами, вы поймете меня... Таких... - голосом подчеркнул слово, - здесь еще не появлялось.
      Вот уж спасибо, подумал Петр, а то мы с тетей Клэр не знакомы...
      "А что, знакомы?" - Вопросительный взгляд Иешуа.
      "И еще как!" - Петр повел бровями.
      "Как?"
      "Расскажу. Не при всех".
      Иешуа умел ловить людей на слове. После завтрака он позвал Петра к себе и, указав на диван, произнес:
      – Рассказывай.
      Петр вздохнул, за минуту собрался с мыслями и начал:
      – Клэр Роджерс, бывший штатный историк Службы Времени... Он рассказал Иешуа почти все - и то, как он, Петр, каждый раз, возвращаясь из броска, во время активной стадии проекта "Мессия", бегал к Клэр за подсказками, и то, как она порой в открытую противостояла Дэнису на нередких собраниях по тому же проекту "Мессия", за что очень скоро попала в немилость, а затем была уволена ну не любил Дэнис, когда ему перечили, пусть даже и действительно толковые, знающие люди... Рассказывая, Петр старательно избегал даже намеков на упоминание о пси-хо-матрице - это знание упрятано за семью замками в самом темном чулане подсознания, туда Иешуа вход воспрещен. А Клэр о нем знала, да забыла. Заставили забыть.
      Машиах, выслушав рассказ, задал, по мнению Петра, единственно правильный вопрос:
      – Как ты думаешь, зачем она здесь?
      – Ну-у, у меня есть два варианта ответа... - начал было Петр.
      – Один из них неверный, могу сразу сказать. Даже если ее кто-то и прислал сюда, то это, в сущности, не важно, потому что она хочет здесь быть. Я чувствую наверняка. А остальное - это уже ваша работа, мистер Оруэлл. Проверьте ее своими сволочными спецсредствами, можете даже слежку установить... - Иешуа замолчал, покрутил в руках большой и корявый деревянный карандаш - подарок Нгамбы, постукал им по столу, подумал: - Но могу утверждать совершенно определенно: она не шпион. Пусть не по форме, но по духу - точно. Не была им и не будет. И страшно жаль, что таких, как она, среди наших прихожан или жителей - кот наплакал. Было бы больше - стало бы легче. Много легче.
      – Всем? - спросил Петр.
      – Всем, - согласился Иешуа. - Но, главное, мне.
      И то хорошо. Хотелось верить. А вот то, что он опять прямо подчеркивает: "нелегко мне" - это скверный симптом. Что-то часто он стал повторяться. Как там говорится: врачу да исцелися сам... Значит, не может...
      Весь день Петр провел в раздумьях - как пообщаться с Клэр, выяснить цель ее приезда и при этом не раскрыть своего истинного лица. Да и не столько собственно цель интересовала Петра, сколько сама Клэр. Будь честным сам к себе, Петр, ты ведь по ней соскучился. Эта милая женщина, одна из тех немногих, с кем случилось в жизни Петру общаться по-человечески в самом широком смысле этого слова. Без актерствования, без непрерывных, самим собой не улавливаемых перевоплощений, без кучи других условий, которые всегда приходится соблюдать,общаясь с людьми в рамках профессии. Особенно в Службе. Да и сама Клэр, хочется верйть, была бы рада снова встретить Петра Анохина. А вот мистер Ору- элл, как уже говорилось, ей вряд ли будет мил и интересен... Ладно, станем тем не менее действовать в рамках отпущенных полномочий: раз ты мистер Оруэлл, так будь им до конца. А милость и интерес оставим для другого случая...
      Прошло два дня после того, как миссис Роджерс прибыла Храм. Однажды утром она обнаружила у себя под дверью конвер с печатью канцелярии Храма и заковыристой подписью начальника Службы безопасности. Он приглашал ее к себе в любое удобное для нее время. Клэр не стала откладывать визит.
      – Мистер Оруэлл?
      – А-а, миссис Роджерс, рад, рад, проходите, садитесь поудобнее... - Петр обернулся, отошел от окна, показал даме на кресло. - Выпить не желаете чего-нибудь?
      – Чем могу быть полезна?-Клэр была строга.
      – Сущий пустяк, миссис Роджерс... кстати, как вам у нас?
      – Премило, спасибо. Иешуа оказался как раз таким, как я и ожидала. И организовано здесь все замечательно. И все-таки...
      – Да, конечно, понимаю - вам интересно, зачем вас пригласил к себе злой дядька - начальник Службы безопасности, то есть попросту охраны?
      – Вы догадливы.
      – Работа такая! - Петр засмеялся своей реплике, поддерживая не самый умный образ рубахи-парня, находящегося на ответственном посту.
      Настоящий Петр, конечно, себя бы так не повел.
      Клэр вежливо улыбнулась.
      – Так вот, миссис Роджерс, не буду скрывать от вас, что наша Служба безопасности проверяет, и причем достаточно тщательно, всех приезжающих в Храм людей. Ну, сами понимаете, во избежание различных неприятностей... Инциденты были, повторения и развития оных не хотелось бы...
      – Я понимаю. - Клэр кивнула.
      – Вот и славно. Значит, вам не надо объяснять, что мы готовы даже слегка пренебречь этической стороной вопроса ради обеспечения спокойной жизни в Храме. Мы раскапываем всю информацию о приезжающих, какую можем добыть, и даже ту, которую рюди предпочли бы забыть сами. А добыть мы можем довольно много... Вас, естественно, мы тоже... э-э... так сказать, проверили.
      – Не сомневаюсь.
      Петр внимательно следил за реакцией Клэр на то, что он говорил, женщина слушала абсолютно хладнокровно, не выказывая никаких эмоций. Это казалось интересным: ведь почему-то приехала она сюда с довольно крепкой "легендой", в которой, естественно, ни о какой Службе Времени не упоминалось. Просто историк. Работала в разных институтах, имеет публикации. В данный момент - не у дел. Сама так захотела? Или кто-то посоветовал?