Глава 12

Скомороху приснился пожар. Жаркое, всепожирающее пламя вздымалось зубастыми вспышками. Бежать некуда. Везде одно и то же — беспощадная пляска огня. Из полыхающих глубин зазвучало нарастающее шипение…

В один миг Радим покрылся потом от головы до пят. Он знал, что случится дальше, и не мог без замирания сердца наблюдать, как из огня рождается алое лицо.

— Примеш-шь меня — станеш-шь велик. Отринешь меня — до пепла сгориш-шь.

Яснее некуда. Причем бес ведал, чем его пронять. После пожара в Волочке скоморох начал по-иному относиться к огню. Теперь Радим не понаслышке знал, что значит — гореть заживо. Разговаривать с бесом не хотелось. Хотелось уничтожить мерзкую тварь — отомстить за все, что пережито, что предстоит пережить по ее вине. Ох, если бы знать, как это сделать.

Собрав волю в кулак, скоморох постарался проснуться. Ведь это всего лишь ночное наваждение. Как ни странно, это ему удалось. Вмиг алое лицо растаяло, уступив место бледному расплывчатому образу. Радим почувствовал мягкую тяжесть на бедрах и понял, что на нем кто-то сидит. В недоумении скоморох протер глаза.

Жарко полыхал очаг, треща свежими дровами. В отблесках пламени ясно вырисовывалась стройная фигурка Млады. Улыбаясь, она склонилась к самому лицу скомороха:

— Тесс! Ты же хочешь меня?

У Радима от неожиданности перехватило дыхание. Он кашлянул.

— Млада… А Валуня?

— Валуня уже наш.

— Ваш? Ты про кого?

— Дроля, ты же знаеш-шь…

Млада впилась поцелуем в губы скомороха. Ее шершавый язык залез между зубов и забегал по небу. Ра-Дим очумело лежал, боясь пошевелиться.

Оторвавшись, хозяйка развязала ворот у рубахи и спустила с плеч. Тугие яблоки персей смотрели на скомороха карими сосками, будто червоточинами. Радим уже не помнил, когда последний раз был с женщиной. Вожделение плотно затуманило голову. Млада лизнула скомороха в шею, потом мягко укусила за мочку уха.

— Прими меня. Испробуй мою плоть, — прошептала она.

Ее перси нежно коснулись лица Радима. Скоморох обхватил жаркое тело губами и начал сосать.

— Так, так! Укуси меня! Еще! Сильнее! Сильнее! Радим послушно делал то, что велела Млада.

— Кусай! Грызи! Я хочу, чтобы ты глотал мою кровь! Я хочу, чтобы ты ел мое тело!

Что— то щелкнуло в голове скомороха. Он сразу вспомнил лысую гору, распятого человека и толпу дружинников, прикладывающихся к гниющим ранам. Скоморох поднял взгляд на лицо хозяйки. Вместо румяных щек и тонких бровей он узрел грубо выточенную личину. Темные провалы глазниц ярко выделялись на бледной деревяшке. Радима перекосило от отвращения. Он резко оттолкнул Младу:

— Ведьма! Сгинь!

От удара молодицу бросило к стене. Она взвыла — то ли от боли, то ли от разочарования.

— Глупец! Я ведь спасла тебя! Чтобы вернуть тебя к святому лону, мне пришлось убить твоего сторожа! А ведь он мог стать нашим братом! Одумайся!

— Так это ты зарезала Третьяка? Значит, благодаря тебе я оказался тогда в лесу?

— Да! Господь повелел вести к нему тех, кто владеет знаниями. А тебя могли казнить. Моими руками Господь даровал тебе свободу и жизнь. Отплати ему сполна, дроля. Прими святое причастие!

— Никогда! Твой Господь творит зло. Он убивает невинных!

— Смерть настигает тех, кто отказывается вкусить плоть и кровь Господни!

— Что разумеют дети малые, которых вы убиваете? Их пугает один вид крови!

— Тот, кто не принимает причастие, — умирает.

— Твоими устами глаголет бес. И уж не первый раз грозит мне ужасной карой. Тем не менее я все еще жив.

— Оттого что Господь милостив! Он хочет, чтобы ты вернулся в святое лоно!

— И снова я отвечаю — нет.

— Греш-шник! Ты умреш-шь!

Млада метнулась в сени и выскочила оттуда, держа тяжелый топор.

— Что? Что происходит? — всполошились Яков и Сара.

Они проснулись, услышав удар тела об стену. Потом сквозь дрему слушали странный разговор, который большей частью пропустили мимо ушей, а меньшей не поняли. Сознание прояснилось к тому моменту, когда в отблесках огня сверкнуло острое лезвие.

— Бегите! Бегите прочь! — только успел крикнуть Радим, как был вынужден уклониться от рассекающего воздух топора.

— Аи, беда! — запричитал Яков, хватая одежду.

— Милый, сюда! — Сара рванула мужа за рукав, убирая его с пути обезумевшей Млады.

Но Яков метнулся поперек клети в покуть. В темноте он запнулся о лавку и полетел лбом в стену. К его счастью, вдоль стены пробирался скоморох. Мощный удар в живот разом выбил из Радима дух, он охнул и согнулся пополам. Купчина рухнул на пол. В этот миг Млада нанесла очередной удар. Топор с треском вонзился в стену, там, где должна была находиться шея скомороха.

Растолкав Якова и Младу в стороны, Радим помчался к двери. Купец вприпрыжку бросился следом. Женщина, шипя, попыталась подняться на ноги, но была повергнута ниц локтем спешащего Якова. Когда

Младе удалось встать, уже было поздно. Жертвы ускользнули. Снаружи они подперли дверь жердиной и беспрепятственно покинули двор.

Уже занимался рассвет, когда растрепанные Яков, Сара и Радим добрались до княжьего стана. Долго искать Сигвата не пришлось: со стороны княжьей вежи слышались возбужденные голоса. Именно там, в кругу нахмуренных ратников, стоял норманн.

— Мы отправимся к распятию, как только будем готовы, — ровно сказал Владимир Ярославич. — Но, как я уже говорил, тебя с нами не будет. Возьмите его под стражу!

Волна ропота пробежала по рядам воинов. Наиболее приближенные к князю двинулись в сторону норманна, однако другая часть ратников заступила им дорогу.

— Замятия? — раздраженно спросил князь. — Не усугубляй вины, Сигват. Ежели я велю поднять дружину, твои земляки полягут как один.

— Я бы рад подчиниться, государь, да не могу, пока вижу этого человека рядом с тобой. Это он убивал твоих и моих друзей.

Радим приблизился к кругу воинов достаточно, чтобы разглядеть основных действующих лиц. Тот, о ком говорил Сигват, был знаком и скомороху — щербатый старик в полуличине, который возглавил татей после гибели Кривого. Разбойник был укутан в княжий плащ и нагло взирал на происходящее липким взглядом. Радим понял, что дело худо.

— Ты бунтуешь, Сигват. И чтобы оправдать себя, готов возвести напраслину даже на моего нового скомороха. Готов рубить всех, кто надел личину? Это тебя погубит.

— Он был на Лысой горе, когда гибла дружина. Он сражался на стороне конунга из Хеля.

— Это я уже слышал. Отдай меч и подчинись княжьему повелению. Не заставляй меня лить кровь.

— Не могу. Я дал слово, что вернусь и повергну крест.

— Тогда пеняй на себя.

Радим понял, что самое время позаботиться о спасении собственной шкуры. Похоже, намечалось сражение, и скомороху в нем победа явно не светила. Яков и Сара тоже догадались, к чему все идет, поэтому осторожно попятились к лесу.

— Вы куда? — остановил их резкий окрик. Вздрогнув, беглецы остановились. Обернулись испуганно. На сердце отлегло, когда они узнали Армена.

— На ладью, батюшка! — ответил за всех Радим. — Тут что-то нехорошее затевается. Тати уже вокруг светлого князя.

— Ты тоже знаешь этого старика?

— А как же! Он чуть рогатиной мне бок не пропорол!

— Надо убедить князя!

— По-моему, тщетно.

Подтверждением слов скомороха стал трубный звук рога, созывающий дружину. Ратники обнажили оружие, но в схватку не вступили. На стороне Сигвата было около полудюжины норманнов, князя поддерживало полтора десятка огнищан да столько же бездоспешных отроков. Однако время играло на руку Владимиру Ярославичу. По сигналу к веже потянулись новые воины. Очень скоро ярлу пришлось бы несладко.

Решение выручить норманнов пришло внезапно. Просто так сложилось, что навстречу Радиму и его спутникам попалась небольшая ватага воинов, поднятых тревогой. Они на ходу протирали глаза и силились облачиться в доспехи.

— Туда! Туда! — махнул скоморох рукой в дальний конец деревни. — Тати! Тати наших режут!

— Где? Кто?

— Тати! Скорее! Там!

Воины послушно ринулись в сторону от княжьего стана. По пути они стали распространять эту весть между теми, кто тоже спешил на зов рога.

— Зачем ты солгал? — возмутился Армен.

— Может, Сигвату помогу…

Он действительно спас норманнов от схватки. Вскоре на дальнем конце Березейки зазвенели мечи. Оттуда раздались крики боли и ярости. Князь смутился, как, впрочем, и все, кто был рядом.

— Тати! Тати!

По деревне замельтешили полуодетые мужи и отроки. Кто-то бежал назад, кто-то вперед. Смущение тронуло и ряды ближней дружины. Огнищане плотнее обступили своего господина, ожидая нападения. Сигват махнул норманнам, и они начали отступать к лесу.

— Бежишь от опасности, как трусливая свинья, Сигват? — стараясь как можно больнее задеть норманна, выкрикнул Владимир Ярославич.

— Ты ослеп, государь, и не веришь лучшим людям. Чтобы уничтожить заразу, нужно снести крест на Лысой горе. Иначе победы над татями не видать.

— Отступитесь от него! — обратился князь к норманнам. — Разве вы не видите, он безумен. Возвращайтесь под мой стяг, мы укротим татей.

Призыв не подействовал на сторонников ярла. Сохраняя ряды, они двинулись по тропе. Бросить огнищан в бой князь не решился. Опытные норманны могли и победить.

Уходил Сигват той же тропой вдоль ручья, что и Радим со спутниками. Цели у всех совпадали — добраться до ладьи. Поэтому немудрено, что вскоре их пути пересеклись.

— Мы идем на Лысую гору. Надо успеть туда раньше князя и татей.

Радим понимающе кивнул. Возмущение Якова во внимание принимать не стали, и небольшой отряд ускорил шаг.

Глава 13

На ладье все было готово к немедленному отплытию. Поперву, увидев значительную группу вооруженных людей, Хельги испугался и велел отойти от берега, но, узнав Якова и Сигвата, вернулся. Он общался с соотечественниками на родном языке, поэтому Радим не понял, что они обсуждали, однако по тону было ясно: согласия нет. Потом Хельги нехотя уступил. Он отвел Якова в сторону и сказал ему что-то, после чего купец долго хватался за сердце и причитал:

— Ой, разорили! Ой, разорили!

Воины организованно погрузились в ладью, вода заплескалась почти у самого края борта. Струг не был рассчитан на перевозку столь значительного войска. Радиму пришлось тесниться на носу в компании Ар-мена и купеческой пары. Пресвитер залез в щель между тюками и почти сразу заснул. Яков и Сара долго возились, переставляя ларцы и бочонки, заставляя скомороха то и дело вставать и приседать. Зато грести его никто не заставлял. Весла взяли в руки самые дюжие из ратников.

— Пошла! — негромко скомандовал Сигват, и ладья, набирая ход, тронулась против течения.

В компании несчастного купца и спящего пресвитера было не особенно интересно. Радим подумал прикорнуть, но был отвлечен шепотом Сары:

— Это правда, Радим, что на Лысой горе, у подножия идола, рассыпаны сокровища?

— Что?

— Сигват сказал нашим людям, что они получат много добра, ежели смогут его унести от Лысой горы.

Радим задумался. Похоже, ярл приобрел новых сторонников хитростью. Негоже было втыкать ему палки в колеса. Поэтому ответ скомороха был более чем многозначным:

— Добра там много. Но все на костях. Опасное место.

— Ради золота Хелги пойдет куда угодно, — усмехнулась Сара.

— Ой, беда, беда, — Яков слышал конец беседы и понял, о чем идет речь. — Все меня бросают! Все мной помыкают!

— Милый Яков! Я всегда останусь с тобой, — Сара обняла супруга.

— Ой, какое счастье, дорогая! Вот бы ты еще на веслах грести умела…

Как ни старались воины, но к вечеру были еще в пути. Встал вопрос ночлега. Сигват сказал, что это ему не нравится. Надо опередить князя во что бы то ни стало — тот будет гнать лошадей всю ночь, в этом ярл был уверен. Хельги и его люди заявили, что устали. Сигват заменил их на холопов Якова и Радима. Хельги он поставил вместо себя у кормила, сам же взялся за весла.

Ладья пошла медленнее, но без остановок. Перекусывали вяленой рыбой по очереди прямо на борту. Сиг-ват умел убеждать.

К рассвету почти добрались до Волочка. Только все, — даже Яков, ни мгновения не сидевший на веслах, — были измотаны и смурны. Не менее хмурой была и погода. Сквозь облака еле-еле светило солнце, дул сильный ветер, гоня высокую волну, громко стонали стволы могучих деревьев, растущих вдоль берегов.

Стало веселее, когда настигли ладью, шедшую попутным. курсом. Она была чуток меньше той, что принадлежала Якову, но людей и груза везла не меньше. Оттого многим приходилось работать черпаками, выплескивая за борт воду, нагоняемую волнами. Увидев ладью, все напряглись. Встречи с викингами никто не хотел. Сейчас было не до битвы с непредсказуемым исходом.

— Кто такие? — крикнули с попутной ладьи.

— Сами кто? — ответил вопросом на вопрос Хельги.

— Новогородцы. Люди торговые.

— Мы — дружина княжья. Не хотите службу солужить? — вступил в разговор Сигват.

— Передавайте поклон земной светлому князю! Какую службу он от нас желает?

— Слыхали о татях, что в этих местах бесчинствуют? Мы посланы обуздать их. Нам нужны помощники.

На ладье засовещались. Потом вперед выступил толстяк в шитом бисером кафтане — вероятно, хозяин судна. Сказал:

— Извините, мужи княжьи. Но мы спешим. Пока не сковал лед пути речные, до Итиля дойти надо.

— Ты не останешься внакладе, купчина. У татей гора награбленных сокровищ. Тот, кто их победит, приобретет все.

— Рисковое это дело.

— Дело полезное. Имение приобретете и князю послужите.

На ладье снова начали обсуждать предложение. Вперед выдвинулся молодой воин, который начинал разговор:

— А далеко ль те тати? Куды идити?

— Тут рядом. Еще четвертную поприща вверх — и на берег. А там лесом. К полудню будем.

— Тогда об чем разговор! Мы еще и в Итиль успеем!

— Согласны?

— Согласны!

— Тогда за нами идите. Не отставайте.

Гребцы снова взялись за весла, и струги побежали по волнам. Радим сосчитал неожиданно увеличившийся отряд — теперь, включая Сару, их было около трех дюжин. Не сотня бойцов, но все же сила, с которой распятому придется считаться.

С местом, где надо высаживаться, разобрались быстро. Армен отлично знал окрестные леса, а потому смог указать мысок, где лучше всего пристать, чтобы короткой дорогой выйти к бору. На берег путники сошли с видимым облегчением. Почти целые сутки в переполненной ладье не прошли бесследно. Люди с радостью ощущали под ногами твердую землю. Даже Яков, все время пути сидевший насупясь, проворно перемахнул через борт и растянулся на траве.

Новые товарищи, во главе с Бождаем, молодым купчиной, иСтригом, толстяком-хозяином ладьи, были более сдержанны. Однако и они чувствовали себя увереннее, когда сошли на берег.

Сразу решили вопрос с теми, кто останется оберегать суда на время похода. С одной стороны, нельзя было распылять силы, с другой — охрана наполненных товаром ладей — дело ответственное. Если поручить его холопам, то могут не устоять перед искушением и сбежать с чужим добром.

Желанием идти к Лысой горе не горел только Яков. Но оставлять его Сигват не рискнул: купчина был ненадежен и мог запросто уйти. А ладьи норманн хотел держать про запас. Мало ли как все обернется. Оставалось выбирать среди ратников. Узнав, что никто не хочет лишаться доли добычи, пообещали сторожам равную долю. Тут же сыскались желающие. Двое из людей Хель-ги, и двое от Бождая. Невесть какая сила, но оборонить от случайных людей должны.

Для пущей надежности ладьи завели между поваленных деревьев и засыпали рублеными сучьями. Теперь, если не присматриваться, разглядеть суда было невозможно.

Быстро перекусив, двинулись в глубь леса. Впереди шли Армен, Сигват и Радим. Норманн не слишком доверял пресвитеру и шепотом попросил скомороха проверять дорогу, которой тот ведет отряд.

Что значит «проверять», Радим не особенно понял, ибо в этих местах был таким же чужаком, как и остальные, однако предположил, что ярл имеет в виду его ведовские способности, в которые Сигват уверовал после предыдущего похода к Лысой горе. Разочаровывать предводителя скоморох не стал и просто кивнул в знак согласия.

Армен не обманул. Он скоро вывел отряд к сосновому бору, рядом с которым виднелась деревенька, где стояла сотня Сигвата до злосчастного дня. Заходить туда не стали, а сразу направились в сторону Лысой горы.

В прошлый раз отряд ехал верхом, теперь шел пешком, поэтому дорога казалась незнакомой. А может, таковой и была? Радим в очередной раз задумался о волшбе, которая тогда их вела. Они ехали быстро, четко, как завороженные. Сейчас казалось странным, что они могли поддерживать такую скорость на этой тропе. Кони должны были запинаться о торчащие корневища, ветви хлестать по лицу, да и вообще в этот раз путь не казался таким наезженным. Если здесь и ходили люди, то не часто.

Погода испортилась окончательно. Полил дождь, сначала моросящий, потом рясный ливень. У кого были плащи, закутались в них. Останавливаться не стали, продолжили путь, чавкая промокшими ботами и лаптями.

Ухудшение погоды подсказывало, что они на верном пути. По крайней мере, Радим в это свято верил. И боялся. Он, конечно, хотел отомстить за Валуню, ему был неимоверно противен распятый человек, но сражаться с ним было страшно. Радим подбадривал себя, успокаивал, что теперь идут подготовленные ратники, но все же иногда прошибала предательская дрожь. Умирать не хотелось.