- Ну что, и твоя очередь пришла? - спросил Халява, остановившись перед Кухтиком и потрогав пуговицу на его гимнастерке.
      - Так точно, - ответил Кухтик.
      Он был последним из дембелей и единственным, кто так и не сумел преодолеть страх перед старшиной. Хотя поводов для этого теперь уже вроде не было.
      - Ладно тебе, - сказал Халява, отошел к окну и, стоя спиной к Кухтику, начал стучать пальцами по стеклу.
      - Я вот... завтра, - сказал Кухтик, чтобы что-то сказать.
      Старшина повернулся.
      - Значит, так...
      Халява сел за стол и попытался вдавить пальцем гвоздь, торчащий из крышки.
      - Характеристику тут тебе велели сварганить... - сказал он, не глядя на Кухтика. - Вообще-то это капитанова работа... Но он мне сбагрил. Так что я тут тебе написал...
      Гвоздь не поддавался старшинскому пальцу.
      - В общем, я там написал тебе, что ты, мол, у нас герой... Ну, насчет отличной службы, и все такое... Старательный, мол, ты у нас... Бдительный сверх меры... Это тебе на гражданке сгодится.
      Халява продолжал давить пальцем на гвоздь.
      - Дурак ты, Кухтик, - вдруг сказал он с какой-то непонятной Кухтику грустью. - Тяжело тебе, дураку, жить будет.
      Гвоздь упорно не хотел лезть в крышку стола.
      - Теленок ты... Ничего тебя не берет. Как ты такой уродился?
      Халява смотрел не на Кухтика, а исключительно - на упрямый гвоздь.
      - У меня самого такой же дурак растет. Что в лоб ему, что - по лбу... Я тебя тут гонял, может, чересчур. Так ты уж этого... В общем - служба. Сам понимаешь... Мать ее...
      Кухтик молчал.
      - Ну, короче, характеристика-то сгодится, - повторил Халява. - А уж там - как пристроишься... Только затуркают тебя, дурака. Помяни мое слово. Затуркают. Это уж точно... Ну, в общем, ступай. Не поминай лихом.
      - Я... - начал было Кухтик.
      - Ладно, ладно. Ступай... Гвоздей, мать их, навтыкали! - Халява со злостью трахнул ладонью по кромке стола. - Не влазит, собака!
      Он поднял голову и посмотрел куда-то вбок, мимо Кухтика.
      - Ну, чего стоишь? Ступай, говорю... Кругом - марш!
      Кухтик повернулся кругом и шагнул за порог канцелярии.
      * * *
      Ворочаясь под одеялом, Кухтик видит последний предутренний сон. Он видит себя, лежащего на жесткой полке плацкартного вагона. Вагон трясется, и колеса, громыхая на стыках, отсчитывают километры. С каждым ударом все дальше позади остаются пропахшая гуталином казарма, душная комнатка для политзанятий, асфальтовый плац, старшина Халява и все, что составляло жизнь Кухтика почти целых три года.
      Он едет домой.
      Кухтик поворачивается на полке, кладет под голову легкий мешок с нехитрыми своими дембельскими пожитками и закрывает глаза. Почему-то ему вспоминается лицо его матери...
      Мать умерла, когда Кухтику было пятнадцать лет. Она долго болела, и Кухтик с отцом часто ходили навещать её в маленькую лукичевскую больницу. Высокий худой доктор строго смотрел на Кухтика, отходил в сторону и что-то тихо объяснял смотревшему в пол Кухтикову отцу. Отдельные слова можно было разобрать, но смысла их Кухтик не понимал. "Запущенная стадия... - говорил доктор. - Курс лечения... В соответствии с наличием лекарственных средств... Сами понимаете..." Кухтик глядел в бледное лицо на белой подушке и вдыхал тяжелый больничный воздух, пахнущий чем-то неприятным и страшным. Запах этот остался у него навсегда связанным с воспоминаниями о матери. И ещё непонятные слова: "В соответствии с наличием лекарственных средств..."
      Когда матери не стало, отец по вечерам все чаще запирался в своей комнате, все реже встречал Кухтика, приходящего из школы, и все меньше интересовался вообще чем-либо, происходящим вокруг. Он часто работал на своем заводе в ночную смену, и Кухтик привык ложиться в постель и вставать, так и не увидев отца. Иногда тот просто исчезал куда-то на несколько дней и возвращался ещё более молчаливым и хмурым.
      Будучи в армии, Кухтик написал отцу всего два письма - перед первым и вторым Новым годом, но не получил от него ответа ни на одно из них. Писал он и Кольке - своему единственному приятелю, живущему в соседнем подъезде. Сначала - часто, потом все реже. Колька сообщал, что вроде собирается жениться, описывал свою жизнь в Лукичевске, в котором, впрочем, не происходило особых событий. Писал, что работа их в маленькой мастерской стала совсем нудной, что академик, некогда посвятивший Кухтика в таинства пространственных аномалий, куда-то запропал и сам институт, похоже, скоро разгонят. За последний год от него не пришло ни одного письма. Может, он и впрямь женился, и ему стало не до Кухтика...
      Железные колеса отстучали положенное количество километров, и поезд остановился на небольшой станции, от которой вела дорога на Лукичевск.
      Выйдя из вагона и прошагав по мокрой от недавнего дождя платформе, Кухтик очутился на маленькой привокзальной площади. Здесь он должен был сесть в местный автобус, с тем чтобы через четыре часа добраться до дома. Автобус ходил два раза в день.
      Народа на остановке не было. Прочитав желтый листок с расписанием, висевший на телеграфном столбе, Кухтик понял, что на ближайший рейс он опоздал. Теперь ему предстояло ждать до вечера. Впрочем, расписание могло ничего и не значить.
      Он сел на длинную, ещё не высохшую скамейку и тут заметил стоящий невдалеке грузовик. У подножки грузовика стоял человек в черной кожаной куртке и жевал бутерброд. Кухтик поднялся со скамейки и подошел к нему.
      - Извините, - спросил Кухтик, - до Лукичевска автобуса точно не будет?
      - До Лукичевска?
      Человек в кожаной куртке откусил большой кусок бутерброда, дожевал его и ответил:
      - Ушел твой автобус... Но ты, солдатик, не кисни. Считай, повезло тебе.
      - Вы что, в Лукичевск? - обрадовался Кухтик.
      - Не, я - дальше. Но дорога-то одна. Мимо поедем. - Он кивнул головой в сторону кабины. - Залазь, солдатик. Вовремя подоспел. Еще б пять минут, и куковать тебе здесь полдня...
      Вскоре, сидя в уютной кабине рядом с шофером, Кухтик глядел на вспаханные поля, тянувшиеся по обе стороны узкой дороги, и на пробегавшие мимо стволы осин.
      - Дембельнулся, значит? - спрашивал его немолодой, чем-то напоминающий старшину Халяву шофер. Только был он не в пример веселее и разговорчивее.
      - Дембельнулся, - отвечал Кухтик. - Дембель неизбежен, как мировая революция. - Он радовался, что ему так здорово повезло.
      - Во дает! - Шофер покосился на него смеющимися глазами. - Неизбежен, говоришь? Эт точно... А сам-то ты из Лукичевска, значит?
      - Ага, - сказал Кухтик. - Я там в институте работал. У нас там такой институт есть. Аномалиями занимается. Может, слышали?
      - Да чего-то вроде слыхал. Чем, говоришь, они там занимаются?
      - Аномалиями. Ну, в общем, это штука такая - в пространстве.
      Кухтик откинулся на сиденье и, продолжая следить за пробегавшими мимо деревьями, поделился с шофером своими знаниями в области пространственных аномалий.
      - Хитрая штука, - сказал тот, прослушав его короткую лекцию. - А мне говорили, что вроде они там мамонта откопали.
      - Нет. - Кухтик улыбнулся. - Мамонта - это не они. Это я по телевизору видел. У них там пространством только занимаются. Ну, дырами этими, что я рассказал. Где все пропадает.
      - У нас на базе тоже много воруют, - сказал шофер. - Дня не пройдет, чтобы покрышку не сперли или ещё чего. Да и вообще, как вокруг поглядишь каждый тащит, что может. А с другой стороны, ежели посмотреть - вон сколько добра все равно задарма пропадает.
      Кухтик согласно кивнул головой. Ему нравилось сидеть в теплой, пахнущей бензином кабине, нравилось тихое гудение мотора, нравился шофер в кожаной куртке. Ему вообще все больше начинала нравиться его будущая гражданская жизнь.
      Незаметно для себя он задремал и очнулся только тогда, когда грузовик, дернувшись и резко затормозив, остановился.
      - Все, солдатик. Приехали, - тронул его за плечо шофер. Просыпайся... Лукичевск... Вон и твой институт торчит.
      Кухтик протер глаза и увидел стоявшие рядом с дорогой низкие кирпичные дома и плоскую крышу Института Пространственных Аномалий, возвышавшуюся над ними. Он открыл дверцу кабины, попрощался с шофером и спрыгнул на землю.
      К дому он подходил со стороны института. Уже начинало смеркаться, но в окнах серого здания не было света. "Воскресенье ж сегодня", - вспомнил Кухтик.
      Извилистая асфальтовая дорожка вывела его к полузабытым ступеням институтского входа. Впереди тянулась все та же свалка-помойка. За ней разглядел он подъезд своего дома. В сумерках раскрытая дверь парадной показалась ему совсем близкой. Улыбка растянула Кухтиковы губы. "Триста пятьдесят два шага, - вспомнил он свой наивный эксперимент. - Триста пятьдесят два". Он снова улыбнулся и, стараясь не спешить, двинулся к дому. Кирзовые сапоги его отмеряли шаг за шагом. "Один, два, три... - улыбаясь, считал Кухтик, - сто сорок пять, сто сорок шесть, сто сорок семь..."
      Знакомая парадная, из которой он почти три года назад вышел, направляясь к военкомату, была уже совсем недалеко.
      "Сто девяносто один... Сто девяносто два..." - продолжал Кухтик.
      Пройдя от одного конца помойки до другого, Кухтик насчитал триста сорок шагов.
      Ровно ТРИСТА СОРОК шагов...
      VI
      За тысячу километров от того места, где жил Кухтик.
      За две тысячи километров от того места, где служил старшина Халява.
      В самом центре столицы Кухтиковой страны.
      Стоял дом.
      Однажды ранним весенним утром на балкон дома вышел человек. Лицо человека было хмурым и заспанным. Редкие клочки волос на лысеющей голове торчали в разные стороны. Одет он был в легкую полосатую пижаму. Голые пятки его высовывались из стоптанных войлочных тапок.
      На всей шестой части суши планеты Земля не было человека, более могущественного, чем он. От его настроения зависела судьба 277 350 000 мужчин, женщин и детей, живущих в стране, раскинувшейся на 22 402 000 квадратных километров.
      Человек облокотился о балконные перила, тяжело вздохнул и огляделся вокруг.
      Ничего нового вокруг он не увидел.
      Он перегнулся через перила, задумчиво посмотрел вниз и плюнул с балкона.
      Ни под балконом, ни около дома никого не было. Никакой реакции в окружающем мире его действие не вызвало.
      Он выждал несколько минут, затем ещё раз плюнул и внимательно проследил траекторию своего плевка.
      Ничто в мире не изменилось.
      Он снова вздохнул, выпрямился и произнес: "ТАК БОЛЬШЕ ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ".
      * * *
      Человек на балконе был очередным, четвертым по счету Предводителем.
      Свой пост он получил совсем недавно, хотя готовился к этому уже много лет. Можно сказать - с детства. В этом отношении Четвертый Предводитель чем-то напоминал Автора Великой Идеи. Так же как у Автора Идеи, у него в детстве произошел случай, определивший всю его дальнейшую жизнь.
      Родился он в маленьком провинциальном городке и ничем не выделялся среди своих сверстников. Учился будущий Предводитель неплохо, но особыми талантами не блистал. Городок, где он родился, был окружен деревнями, жители которых выращивали хлеб и разводили скот. Места эти отличались благодатным климатом в отличие от большей части страны, где произрастал в основном Solanium Tuberosum. Мальчик все лето проводил в деревне и часто целыми днями бродил по окрестным лесам. Ему нравилось смотреть на деревья, слушать голоса птиц и лесных зверюшек.
      В школе любимым его предметом была зоология. Он мог подол-гу стоять в классе перед большим шкафом, где на полках за стеклянными дверцами лежали всякие засушенные растения и стояла большая банка с заспиртованной лягушкой. Когда свет из окна падал на банку, лягушка сверкала и переливалась, будто сделанная из серебра. Она напоминала ему какое-то сказочное существо. Сидя за партой, он краем глаза наблюдал за ней. Казалось, лягушка смотрит из своего волшебного царства и говорит: "Вот я какая. Одной мне из всех лягушек повезло превратиться в такое чудо".
      Других достопримечательностей в окружающем его мире было немного.
      Как-то родители будущего Предводителя надумали съездить в столицу к родственникам. Они долго решали, взять ли его с собой, и наконец все-таки взяли. Им хотелось показать мальчику большой город, а кроме того, хотелось показать столичным родственникам своего сына. Прими они другое решение, судьба Предводителя, возможно, сложилась бы совсем иначе.
      Большой город поразил его. Он с восхищением смотрел на огромные дома, на красивые автомобили, на бронзовые памятники, на слона в зоопарке и на множество других чудес, о которых раньше лишь читал в книжках. Надо сказать, что слон понравился ему больше всего.
      Однако самое прекрасное увидел он позже, когда родители привели его на главную площадь столицы.
      Пришли они туда рано утром. Площадь, освещенная первыми лучами солнца, была очень красива. С трех сторон её окружали каменные дома, а вдоль четвертой тянулась высокая кирпичная стена, за которой, как объяснили ему, жил самый важный человек в стране - Предводитель и Главный Начальник партии.
      Родители направились прямо в сторону высокой стены, и он было решил, что они собрались идти в гости к Предводителю. Мальчику стало немного страшно, хотя познакомиться с таким человеком, конечно же, хотелось. Но к Предводителю они не пошли, а встали в длинную очередь, которая тянулась к сооружению, сложенному из красного камня. У дверей сооружения, словно два маленьких памятника, стояли два красивых солдата с блестящими ружьями. Внутри - он уже знал об этом - хранилось главное сокровище страны. Правда, что это за сокровище, он пока не догадывался. Родители решили сделать ему сюрприз. Они сказали: "Подожди. Сам все увидишь".
      Отстояв больше часа в очереди, пройдя между двумя солдатами и спустившись по широким гладким ступеням, они очутились в необычном зале. Стены зала терялись в полутьме, а по центру высилось нечто, испускавшее ровный золотистый свет.
      Там стоял большой стеклянный ящик.
      Прозрачные стены ящика светились.
      Внутри ящика лежал человек.
      После лягушки, заспиртованной в банке, будущий Предводитель не встречал ничего прекраснее.
      Когда он, потрясенный, снова вышел на площадь, ему объяснили, что в стеклянном ящике находится Автор Великой Идеи. Лежит он там уже много лет, и лежит мертвым. Но в то же время - как бы и не совсем мертвым. Ибо - как сказал отец - "вечно живет и будет жить". Пока находится в ящике.
      Увиденное произвело на мальчика неизгладимое впечатление. Он не спал всю ночь и наутро твердо решил, что приложит все силы, чтобы стать таким же известным и великим, как Автор Идеи, и таким же бессмертным, как тот. В конце концов, подумал он, места в зале вполне хватит, чтобы поставить ещё один стеклянный ящик.
      Все следующие годы он терпеливо и настойчиво осуществлял свой замысел.
      * * *
      Будущий Предводитель начал прилежно учиться и окончил школу одним из лучших. Вскоре он уехал из своего городка и поступил в столичный институт, где успешно прозанимался первых три года.
      На четвертый год он задумался. Конечно, можно было и дальше изучать различные науки с тем, чтобы потом с помощью этих знаний каким-то образом продвинуться наверх. Но это был не самый короткий путь к той цели, которую он выбрал.
      Изучая по книжкам жизнь всех предыдущих руководителей, он понял, что высокий пост вовсе не требует особых знаний. (Например, Великий Вождь, как выяснилось, не закончил даже и средней школы.) Здесь требовалось совсем иное.
      Продвинуться наверх в Кухтиковой стране можно было, как уже говорилось, только будучи членом партии, основанной когда-то Автором Великой Идеи. Образование здесь не играло особой роли. Правда, и оно могло пригодиться. Скажем, чтобы стать помощником кого-нибудь из партийных начальников и затем подсидеть его, пользуясь тем, что сами они, как правило, плохо соображали. Но ведь можно было сделать и гораздо проще. Можно было самому попробовать стать таким - пусть поначалу маленьким начальником в партии. Учеба в институте тут, разумеется, мало помогала. Но и не мешала. В любом случае, думал будущий Предводитель, когда-нибудь все равно придется подсиживать очень многих соратников, а делать это будет проще, если он станет более начитанным, чем они.
      И будущий Предводитель вступил в партию.
      Для занятий у него теперь оставалось мало времени. Основное время уходило на всяческие партийные дела. Тем не менее он успешно завершил учебу, получил диплом и вернулся в родные края. Вернулся, кстати говоря, не один. В столичном институте познакомился
      он с очаровательной девушкой и там же, в столице, предложил ей выйти за него замуж. Это был единственный шаг, не имеющий прямого отношения к его карьере.
      Возвратившись домой, будущий Предводитель уже знал, что следует делать дальше. Через год он стал Местным Партийным Начальником.
      Все-таки это был очень целеустремленный человек.
      * * *
      В благодатный край, где теперь командовал будущий Предводитель, часто приезжали отдыхать разные начальники из столицы. Климат здесь был мягким, бЄльшую часть года светило солнце, кругом зеленели деревья, и на полях вызревали различные злаки. Начальникам очень нравились эти места. Многие из них полагали, что вся страна выглядит именно так.
      Новый Местный Начальник внимательно следил за тем, чтобы отдых столичных гостей ничем не омрачался. Наблюдал он и за самими гостями, прикидывая, кто из них мог бы способствовать его продвижению по службе.
      Однажды утром, выйдя на вокзал встречать очередного гостя, он увидел, как из дверей вагона в сопровождении большой свиты вышел грузный человек с помятым лицом. Это был не кто иной, как сам Первый Предводитель. К тому времени он уже находился не в лучшей форме. Память все чаще отказывала, сподвижников своих он все хуже различал, и те решили свозить его в благодатный край - подлечиться и подышать свежим воздухом.
      Местный Начальник подбежал к вагону, протиснулся сквозь многочисленную свиту и предстал перед почетным гостем.
      - Добро пожаловать, - сказал он, стараясь произвести как можно более приятное впечатление.
      Предводитель рассеянно посмотрел на него и попытался сообразить, что это перед ним возникло. Потом спросил:
      - А ты... есть... кто?
      Местный Начальник на мгновение смутился, но тут же овладел собой и представился. Предводитель выслушал и в ту же секунду забыл все, что услышал. Однако лицо незнакомца ему понравилось.
      - В карты играешь? - спросил Предводитель.
      - В карты?..
      Местный Начальник снова смутился, но снова быстро взял себя в руки.
      - Обязательно, - ответил он, подтянувшись.
      - Пошли, - сказал Предводитель.
      Свита почтительно расступилась, и Главный Начальник партии вместе с Местным Начальником вошли в двери вокзала.
      Всю неделю будущий Предводитель провел в обществе Предводителя действующего. С утра приходил он в роскошный номер гостиницы и садился за маленький столик, чтобы сыграть очередную партию в подкидного дурака. Другой игры действующий Предводитель не знал.
      Местный Начальник старался изо всех сил. Он изображал провинциального дурачка, с умилением смотрел, как партнер бьет шестеркой туза, хватался за голову, глубоко задумывался, заламывал в отчаянии руки и в конце концов проиграл своему гостю все, что возможно.
      Предводитель был очень доволен.
      - Слушай, - спросил он как-то во время игры, - а ты, собственно, чего в этих краях делаешь?
      - Да вот, командую помаленьку, - ответил Местный Начальник. - Мы тут злаки всякие растим, скот разводим.
      - Злаки? - переспросил Предводитель. - Злаки - это хорошо. Был у нас один - тоже все злаки растил. Потом в пруд упал.
      - Ну, я по злакам-то, в общем, не очень, - поспешил поправиться Местный Начальник. - Я все больше по живности всякой. Чтоб, значит, мясо было... И молоко.
      - Мясо... - задумчиво сказал гость. - Мясо - это хорошо. С мясом у нас проблемы... А может - с молоком. Точно не помню...
      - Вы абсолютно правы, - согласился Местный Начальник, отбирая из колоды тузов и вкладывая их в руку Предводителя. - Абсолютно... Проблемы, конечно, есть. Но мы очень стараемся. И, можно сказать, имеем некоторые успехи.
      Предводитель посмотрел на него, положил карты на стол и спросил:
      - Слушай, а может, тебя в столицу забрать? Отвечал бы ты у нас за мясо. Ну, и вообще - за жратву. А то её чего-то все нет и нет. Мне говорили, что вроде уже никакой нефти не хватает, чтоб у соседей закупать... А может - продавать. Точно не помню...
      Местный Начальник затаил дыхание, стараясь не выдать волнения. Он потупился и скромно ответил:
      - Это слишком большая честь для меня. Не знаю - справлюсь ли?
      Внутри его все ликовало и пело.
      - Да чего там справляться-то? - махнул рукой Предводитель. - Ты б посмотрел, кто у нас всем этим занимается. Дураки одни... Этот вот... фамилию не помню... Или этот, как его?.. Ну, в общем - все дураки. И ещё путаются постоянно. Имена у всех разные. Поди запомни... Тебя-то как зовут?
      - Ми... Ми... - начал было Местный Начальник, стараясь подавить икоту.
      - Ну, в общем, так, Петя, - перебил его Предводитель. - Поедешь со мной в столицу... Собирайся.
      Через неделю бывший Местный Начальник уже сидел в столичном кабинете, на дверях которого красовалась табличка: "Помощник Предводителя по вопросам прокормления жителей".
      Новая должность требовала вникнуть во множество сложных вопросов. Главным, конечно, был все тот же - где достать еду. Закупать её у соседей становилось все труднее. Нефть из-под одной шестой части суши уже почти всю выкачали, а выращивать собственные пригодные для пищи растения по-прежнему не удавалось.
      Тем не менее Помощник по прокормлению добросовестно трудился несколько месяцев и в результате подготовил доклад. В докладе он предлагал создать большую комиссию, которая разработала бы большую программу и подготовила бы ещё один большой доклад.
      Помощник положил свой многостраничный труд в папку и направился к Предводителю. Миновав множество дверей и множество коридоров с множеством охранников в каждом, он оказался в приемной, где секретарь попросил его обождать. Помощник по прокормлению сел в кресло возле большого окна и стал ждать. За окном виднелись ветки деревьев и щебетали птицы. Ему вдруг вспомнился родной провинциальный городок. Он припомнил поля, зеленые рощи, голоса лесных зверюшек и неожиданно на какое-то мгновение усомнился, правильно ли выбрал цель в жизни. Но тут же видение прекрасного стеклянного ящика возникло перед ним и вернуло его к реальности. "Все правильно", сказал он самому себе.
      В тот же миг дверь кабинета открылась.
      На пороге стоял Предводитель. Рассеянный взгляд его блуждал по приемной. Заметив сидящего у окна Помощника, он пошатнулся и сделал несколько шагов. Потом с трудом выговорил: "Здравствуй, Вася. Это ты?" - и медленно осел на пол.
      Птички за окном смолкли.
      * * *
      Похороны Первого Предводителя были пышными и торжественными. На огромной трибуне стояли сменивший его Второй Предводитель и несколько главных соратников. Чуть поодаль на той же трибуне располагались соратники рангом пониже. Среди них находился и Помощник по прокормлению.
      Второй Предводитель произнес речь, после чего гроб опустили в землю. Могилу скончавшемуся Предводителю устроили рядом с каменным сооружением, где хранился стеклянный ящик. Несмотря на пышные похороны, стать бессмертным Предводителю было не суждено...
      Для Помощника по прокормлению начались дни томительного ожидания. Как теперь сложится его судьба, он не знал. Но все сложилось как нельзя лучше.
      Второму Предводителю и Главному Начальнику партии требовались новые люди. Старым соратникам он не очень доверял. К тому же многие из них так разленились за долгие годы безделья, что ни для какой работы уже не годились. Возраст большинства тоже внушал опасения. Поэтому, встретив как-то в коридоре незнакомого и вполне ещё молодого человека, Второй Предводитель обратил на него внимание и остановился.
      - Простите, - сказал он, - вы, извиняюсь, кем здесь работаете?
      - Помощником по прокормлению, - ответил тот.
      - Почему же я вас здесь раньше не видел? - спросил Предводитель.
      - Так я совсем недавно, - ответил Помощник и постарался изобразить самую приятную улыбку, на какую только был способен.
      - Очень интересно, - сказал Второй Предводитель. - Ну, и как вам тут? Как вам наши соратники?
      - Они просто великолепны, - ответил Помощник.
      - Вы находите? - Предводитель посмотрел на него с сомнением.
      Помощник по прокормлению понял, что сказал не совсем то, что требовалось. Однако какой ответ будет правильным, он не знал. Все встречавшиеся в этих коридорах постоянно прощупывали друг друга на предмет лояльности, выявляя возможных врагов и союзников. Это было здесь основным занятием.
      - Да, в общем-то, не то чтобы великолепны... - произнес он, пытаясь угадать, что от него хотят услышать. - Не все, конечно... Хотя в основном...
      - В основном - козлы, - резко перебил его Второй Предводитель.
      - Без сомнения... Козлы, - согласился Помощник. - Вы совершенно правы. Козлы.
      - Хотите помочь? - спросил Предводитель, глядя прямо в глаза смышленого молодого человека.
      - По части прокормления? - спросил тот.
      Второй Предводитель решил, что снова наткнулся на идиота. Он вздохнул и собрался двинуться дальше. Но Помощник быстро оценил обстановку. Он понял, что ещё мгновение и его надежда попасть в стеклянный ящик рухнет.
      - Все плохо, - громко сказал он. - Все очень плохо... Я не хотел вас расстраивать, но правда - дороже... Все ужасно. Никто ни черта не делает. А главное - порядка нет... Вы уж извините за откровенность.
      Он знал, что Второй Предводитель, до того как сменить Первого, отвечал за порядок в стране. То есть следил за тем, чтобы никто из жителей не имел неправильных мыслей и ничего лишнего не говорил. На каждого из соратников он тоже хранил толстое досье. (Что и позволило ему стать Вторым Предводителем.)
      Помощник по прокормлению вытянулся и твердым голосом повторил:
      - Нету порядка... Что хотите обо мне думайте, но я вам честно скажу нету!
      Взгляд Предводителя отразил некоторое любопытство.
      - Ну, и отчего же, по-вашему, нет у нас порядка? - спросил он.
      - Оттого, что дисциплины нет. Ну, и мыслей правильных маловато, бойко ответил Помощник, памятуя, что контроль за мыслями был основным занятием его собеседника.
      - Что ж, - сказал Помощнику Предводитель. - Рассуждаете вы, в общем, правильно. А потому вот что мы сделаем... С дисциплиной я уж как-нибудь сам разберусь, а вот следить за мыслями, пожалуй, назначу вас... Должность эта, сами понимаете, ответственная. Поэтому будете у меня Главным Соратником... Согласны?
      Помощник по прокормлению, не в силах выговорить ни слова, молча кивнул. Фанфары прозвучали в его душе. Стеклянный ящик, сверкая всеми гранями, предстал перед ним.
      * * *
      К своей новой работе бывший Помощник, а ныне Главный Соратник приступил с большим рвением. На фоне разленившихся дряхлых сподвижников он явно выделялся и вскоре стал самым близким человеком для Предводителя. Часто тот делился с ним сокровенными мыслями и даже познакомил его с толстыми досье на общих друзей по работе. Значение и влияние Главного Соратника день ото дня росли.
      Как-то, пригласив его к себе, Второй Предводитель сказал: "Вот что, дорогой. Работаешь ты много, не грех тебе и отдохнуть. Съезди-ка ты куда-нибудь в соседнюю страну, к теплому морю. Возьми с собой жену, развейся, отвлекись на месяц. А как вернешься - снова возьмешься за дело. У меня-то сил уже мало. Болезни замучили. Скоро, может, придется тебе мой пост занять. А перед тем - отдохнуть не мешает".
      Главный Соратник знал, что Предводитель уже давно страдает от множества болезней, хотя говорить об этом строго запрещалось. Он с сочувствием посмотрел на больного начальника. При всей своей практичности и целеустремленности Главный Соратник искренне привязался к нему и порой даже испытывал неловкость, осознавая, что нельзя другим путем попасть в стеклянный ящик, иначе как заняв его место.
      Поездка за границу была для него, конечно, большим подарком. Он ещё никогда не видел ни одной страны, кроме своей собственной. Как, впрочем, и большинство жителей, включая даже многих начальников. За границу пускали далеко не каждого, ибо не во всех странах были такие же порядки, как в той, где жил Главный Соратник. Не во все страны удалось донести свет Великой Идеи, и знакомство с чужим бытом могло породить в неокрепших умах разные ненужные мысли. Съездить за границу могли те, кто был достаточно крепок духом и не испытывал сомнений. Для выдачи разрешений на поездки в чужие страны существовали специальные комиссии.
      К Главному Соратнику, все это, естественно, не относилось.
      Отдых в чужой стране оказался для него самым сильным потрясением в жизни, не считая знакомства со стеклянным ящиком. Конечно, он и раньше подозревал, что за границей живут неплохо. Это можно было понять хотя бы из тех фильмов, которые он вместе с другими соратниками иногда смотрел у себя на службе. (Остальным жителям такие фильмы смотреть не полагалось во избежание неправильных мыслей.) Но то, что живут там настолько хорошо, он не представлял.
      Конечно, он подозревал, что в других странах нет таких проблем с пропитанием, как в его стране. Хотя бы потому, что это его страна покупала у них еду, а не наоборот. Однако то, что там настолько нет проблем с едой, он не догадывался.
      Несмотря на твердость духа, Главный Соратник был в полной растерянности. Все вокруг казалось ему непривычным и странным. Между тем жена его быстро освоилась, чувствовала себя очень свободно и не испытывала никакой неловкости. Она с увлечением водила его по незнакомому городу, с удовольствием покупала всякие за-граничные безделушки и разные лакомства, которых он отродясь не пробовал. А ведь соратников в отличие от остальных жителей кормили неплохо.
      Конечно, жена Главного Соратника была тоже крепка духом. Иначе бы она не стала его женой. Но, как и во всякой женщине, эмоции пересиливали в ней разум. Она так увлеклась заграничной жизнью, что даже стала называть своего мужа Микки, а себя велела звать Рикки, к чему поначалу он никак не мог привыкнуть.