Загданскии Евгений Петрович
      ПРЫЖОК В БЕССМЕРТИЕ
      НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ
      ОГЛАВЛЕНИЕ
      Поединок
      Внимание: стронций-90
      Стратегия Байлоу
      Вторжение
      Видения доктора Росси
      В городе Черного Дьявола
      "Комплекс Манджака"
      Коллекция Росси
      Подслушанный разговор
      Формула любви
      Перед рассветом
      Еще одна победа Байлоу
      Поражение Манджака
      Энтропия или бессмертие
      Цепная реакция
      ПОЕДИНОК
      Вдоль сплетения пестрых проводов Майкл видел профиль отца. Тед Манджак, скрестив пальцы рук на затылке, уставился в одну точку пластмассового купола лаборатории. Майкл подумал: при известной проницательности можно по внешнему виду составить довольно точное представление о чувствах и мыслях своего собеседника. Поднятая вверх голова, скрещенные на затылке пальцы... В такой позе человек может мечтать. А о чем говорит взгляд, прикованный к одной точке? Мечта заставила бы зрачки глаз двигаться, зажгла бы в них веселые огоньки. Нет. Поза отца говорит о другом: он пытается что-то увидеть в сгущающихся сумерках лаборатории. Это "что-то" относится ко дню завтрашнему, именно поэтому голова поднята вверх. Неподвижный взгляд может свидетельствовать о том, что мысль Манджака зашла в тупик... Мысль зашла в тупик...
      "Почему отец молчит? Почему снова откладывает разговор, в котором мы оба нуждаемся? Ведь эксперимент удался! Вчера мы одержали крупнейшую победу... Чего же он еще хочет?"
      Несколько раз Майкл cтарaлся вызвать отца на откровенный разговор... И что же? На лицe Манджака-отца каждый раз появлялось упрямое выражение; глубокая морщина еще резче рассекала лоб. Отец уходил ОТ разговора. Почему?
      Майкл пытался заставить себя сосредоточить внимание на задании, которое он выполнял по указанию отца. Монтаж дополнительных блоков должен был усилить надежность работы электронного мозга большой биологической колыбели и дать возможность в ближайшие дни провести еще более сложные эксперименты.
      Манджак изменил позу, встал, направился к двери лаборатории.
      - Отец, что же мы будем делать дальше? Я хочу знать цель, к которой мы идем.- На этот раз Майкл не сдержал себя, и вопросы вырвались у него мимо воли.
      Тед Манджак вдруг почувствовал, как острая боль сжала его сердце; мелькнула мысль - не упасть бы. Несколько нетвердых шагов, и он дрожащей рукой нащупал опору - холодный металл аминокислотной колонны. Где-то здесь стоит складное кресло. Нужно сесть. Боль сейчас пройдет. В последние дни он слишком много работал, волновался, слишком мало отдыхал и спал. Хорошо, что в лаборатории полумрак. Майкл, кажется, ничего не видит. Зачем ему...- Он вспомнит, что именно так было с дедом в последние дни его жизни - Сердце... Вот кресло. Фу... Наконец-то. Нельзя глубоко вздохнуть. Сразу же начинается эта боль... Под куполом лаборатории мало воздуха...
      - Разве ты не пришел к тому, о чем мечтал? -услышал он снова Майкла.Синтетические животные! Животные, от начала до конца созданные биохимическим путем! Скоро твое имя будет вызывать восхищение и восторг, ве всем мире...
      Наконец Манджак смог сделать полный вдох. Боль, кажется, прошла. Что ответить сыну? Они работают здесь, на острове, плечом к плечу вот уже скоро шесть месяцев. Манджаку не удалось увлечь сына. Почему? Последние годы учебы Майкла в Мичиганском университете они встречались редко, очень редко. У Майкла появился свой мир, свои интересы, свои желания...
      - Я думал, наш эксперимент увлечет тебя,- чуть слышно сказал он сыну.
      - Увлечет? Конечно же! - У Майкла от радости забилось сердце. Наконец-то! Разговор, которого он так долго ждал, сейчас состоится. Не сделать бы какого-либо опрометчивого шага. Отец считает, что все поколение Майкла отравлено ядом скептицизма. Может быть, лучше сказать ему сейчас все, что он думает?
      - Неужели ты не понимаешь, что каждое открытие в науке - это прежде всего подвиг! - голос Манджака звучал спвкойно и рассудительно.
      - Но стоит ли так жить?..- Майкл понял, что он не подготовлен к этому разговору. Он не обдумал его до конца. Ну, что же, он скажет, что думает.Ты сделал из своей науки идола. Хочешь, чтобы этому идолу служил и я. Но почему? Во имя какой цели? Почему мы должны отказаться от самых обычных радостей, которых и так немного в жизни каждого человека? Сколько ты еще рассчитываешь работать на этом острове? Почему не хочешь перевезти оборудование биологической колыбели на континент?
      Майкл прикусил губу. Как все-таки он не рассудителен!
      Вместо того чтобы расположить отца к откровенному разговору, он забросал его противоречивыми вопросами. Их слишком много. Они слишком глупы. Отец, конечно, ничего не ответит.
      - Скажи-ка мне лучше, что слышно о Свароге? Ты вчера вечером обработал на "Телемаке" информацию, поступившую из России?
      Майкл нахмурил брови и бросил недовольный взгляд в сторону отца. Ну, конечно. Разговор о главном не состоится. Открыв дверь лаборатории, Майкл полной грудью вдохнул соленый воздух океана.
      - Ты думаешь только о своей машине... Опасаешься, что этот русский... Неужели вся наша жизнь будет сводиться только к одному: кто кого обгонит?
      - Это не худшее, что нас ожидает.
      - А я не могу... Слышишь?.. Не могу и не хочу...
      - Что с тобой? Ты теряешь над собой контроль!
      - Я хочу жить, отец! Понимаешь? Хочу жить...
      -- Ты так странно говоришь об этом. Я не понимаю тебя.
      - Я не знаю, сколько лет... да что там лет, сколько месяцев, недель или часов нам отведено для жиани на земле...
      - Что ты имеешь в виду?
      -- Мир поставлен на грань катастрофы. Ты требуешь от меня служения науке... А я не знаю, что могут дать миру твои синтетические звери. Я боюсь, что твое поколение...
      - Постой, постой,- в голосе Манджака прозвучали металлические нотки,ты, оказывается, боишься новых открытий в науке. Это раз... Затем ты обвиняешь мое поколение...
      - Эйнштейн, создавая теорию относительности, тоже не думал, что это повлечет за собой смерть сотен тысяч людей в Хиросиме и Нагасаки...
      - Кто дал тебе право обвинять? - Манджак старался говорить спокойно, даже нарочито медленно произносил каждую фразу.
      - Я не хочу никого обвинять. Но я не могу заставить себя забыть недавнее прошлое. Не могу спокойно думать о будущем..
      Слова Майкла беспощадно ранили Манджака-старшего. Этот разговор назревал уже давно. Уже не раз Манджак замечал в словах сына холодок, не раз Майкл заставлял его думать о том, о чем хотелось бы забыть. Почему этот разговор произошел именно сегодня? Что ответить сыну?
      Теперь, когда позади остался один из труднейших этапов работы, когда их усилия увенчались успехом, он должен еще и еще раз обдумать свои отношения с сыном. А сейчас пусть Майкл займется делом. Меньше останется времени для этих сомнительных идей.
      - Мы еще вернемся к этому разговору.- Он подошел к сыну и положил ему на плечо руку.- А сейчас иди займись делом.
      Тед Манджак пристально посмотрел в лицо Майкла, и тот, не выдержав взгляда, опустил глаза.
      - Подключи к биологической колыбели новую группу колонн с аминокислотами. К вечеру мы продолжим эксперименты. Задача будет более сложной.
      Медленным шагом Манджак вышел из лаборатории и направился вдоль берега. Ему хотелось заставить себя не думать о предстоящих работах, сосредоточить все свои мысли на сыне. Он никогда не предполагал, что первое утро после его большой победы может оказаться столь мрачным. В чем дело? Майкл хочет вернуться на континент. Он ищет встречи с этой Медж. Неужели он не отдает себе отчета, что его ждет в жизни, если он свяжет себя с этой особой?
      Возраст Майкла? Он, Манджак, в эти годы еще не помышлял о женитьбе. А может быть, не только Медж?
      Худощавая, широкоплечая фигура Манджака удалялась от лаборатории. Ветер трепал его седые волосы, серые глаза почти скрылись под темными, сросшимися над переносицей бровями, четкая морщина разделила высокий лоб. Манджак прислушался к рокоту волн и потерял нить. рассуждений. Он пытался задать себе несколько вопросов - то был его излюбленный метод побудить к движению мысли,-но вернуться снова к Майклу не смог.
      - Видно, мозг сам,- усмехнулся Манджак,- избегает неприятных для него тем...
      Величественное зрелище просыпающегося океана захватало ученого.
      В строгом ритме океан посылал к острову одну за другой темно-зеленые волны. С тихим рокотом подкатывались они к пологому берегу, к самым ногам Манджака. А чуть поодаль, у входа в бухту, где в причудливых позах застыли серые глыбы камня, волны, взяв длинный разбег, всей своей тяжестью обрушивались на препятствия. Тяжелые удары следовали один за другим, казалось, через математически точные промежутки времени. На смену исчезнувшей волне из глубин океана возникал новый яростный вал и так же бесстрашно устремлялся к упрямым скалам.
      Мириады мельчайших брызг сталкивались в стремительном полете с косыми лучами солнца, и над неподвижными серыми глыбами камня висел причудливый купол, сотканный из искрящихся, радужных огоньков.
      Может быть, это феерическое зрелище и привлекло к себе внимание Манджака, и из всех, предложенных ему на выбор островов Тихого и Атлантического океанов, он облюбовал для своих экспериментов именно этот небольшой островок.
      Ему нравилось вот так - один на один оставаться с океаном, следить за тем, как над его бесконечными просторами рождаются легкие белоснежные облака, вдыхать в себя воздух, наполненный тонкими запахами морских водорослей, вслушиваться в тихий шорох волн на песке и любоваться мощным взлетом жизни вот здесь, у камней, где волны встречали на своем пути преграду.
      Он знал, что на этом пустынном островке, лицом к лицу с океаном, ему удастся добиться необходимого душевного спокойствия, сосредоточить на главном все силы своего интеллекта, всю страсть своей души и найти, наконец, решение последнего звена мучившей его десятки лет проблемы.
      Громадная светло-зеленая волна разбилась о камни, взметнулась к небу мельчайшей водяной пылью и веселыми огоньками спустилась на седые волосы и белую рубаху Манджака.
      Манджак сел на песок, подтянул к себе колени, оперся на них подбородком и закрыл глаза. Майкл затронул самый больной вопрос. Какое он имел право говорить об ответственности ученого? Что он знает о его планах?
      "Впереди - решающие работы,- вспомнил он скрипучий голос финансового магната Роберта Байлоу.- Возможности предоставлены вам самые широкие, а вы вместо того, чтобы побеспокоиться о своем удобстве, выбираете этот крошечный бугорок, Насквозь продуваемый солеными ветрами. Дорогой Манджак, в данном случае ваша скромность может помешать осуществлению эксперимента..."
      От того разговора зависело многое. Манджак хотел во что бы то ни стало проводить свой эксперимент именно на этом острове и боялся, что Байлоу может что-либо заподозрить и помешать осуществлению его плана. Он промолчал, а Байлоу впился глазами в его лицо, затем стал внимательно рассматривать его руки, одежду и даже обувь, словно надеялся, что какая-либо случайная деталь поможет ему разгадать замысел собеседника, Он хотел было задать еще какие-то вопросы, но сдержал себя. По всей вероятности, решил, что любой вопрос может только усилить осторожность Манджака. В то время Манджак впервые почувствовал, что Байлоу ему не доверяете Может быть, это было не недоверие, а .осторожность, возможно, у него зрели какие-то свои планы, связанные с работами Манджака. Не случайно же для эксперимента, имевшего в его глазах скорее всего чисто научную ценность, он предлагал сравнительно выгодные для Манджака условия. В договор, подготовленный фирмой, Манджак внес всего одну поправку - сборку и испытание машины он будет проводить со своим сыном здесь, на острове Корда.
      Манджак хорошо помнил, как Роберт Байлоу несколько раз переводил испытывающий взгляд с его лица на карту Тихого океана. По бегающим зрачкам Байлоу нетрудно было догадаться, что он пытался представить, какое же расстояние от острова Корда до густонаселенных островов Индонезии. И главное, ему хотелось узнать, что по этому поводу думает сам Манджак. Разговор с Байлоу напоминал, пожалуй, поединок, в котором обе стороны занимали выжидательную позицию, надеялись на оплошность противника...
      Одяако все это осталось позади. Манджак здесь, на острове Корда; рядом с ним работает его сын, а в двухстах метрах от берега, недалеко от пальмовой рощи, виднеются песочного цвета купола, под которыми скрыты от нескромного глаза электронные машины, являющие собой пример того, что могут дать совместные усилия талантливых математиков, физиков, биологов, медиков...
      Впервые за долгие месяцы работы Манджак разрешил себе маленькую передышку. Ему хотелось немного осмотреться. Во время работы он подчинял всего себя, все свои желания и мысли одной цели, упорно прокладывая к ней путь. Он знал, что, только собрав в один кулак всю свою волю, все свои интеллектуальные силы, он сможет, хотя и медленно, двигаться к заветное цели. После нескольких месяцев напряжевной работы Манджак почувствовал, что ему надо спокойно осмотреться вокруг, увидеть все не вглубь, а вширь. Этой тактикой, выработанной еще в студенческие годы, Манджак очень гордился. Он считал, что только так можно двигаться к цели, ибо Одновременно сосредоточивать свое внимание на проблеме исследования и думать ежедневно, ежеминутно о вещах, не имеющих прямого отношения к проводимым расчетам и экспериментам, значит заведомо резко снизить возможности своего мозга. А ведь в конце концов, по его глубокому убеждению, интенсивность работы мозга является главным показателем того, живем мы или только поддерживаем эту иллюзию в себе и в других.
      Еще вчера вечером у Манджака было хорошее настроение - специальный самолет из личной эскадрильи Байлоу увез с острова Корда необычный "груз". Собственно говоря, если судить по внешнему виду, ничего примечательного в этом "грузе" не было. Обыкновенные экземпляры кенгуру. А сегодня этот разговор с сыном...
      Рядом с Манджаком-старшим на песке появилась тень Майкла. Несколько минут Майкл не произносил ни слова, обдумывал, с чего начать.
      - Все двадцать колонн с аминокислотами к биологической колыбели я подключил.- Майкл говорил быстро, его слова будто пытались догнать еще более стремительную мысль.- Что дальше? Какие будут еще распоряжения?
      - Ты ничего не сказал мне о Свароге. Сколько раз "Телемак" просмотрел русские журналы и газеты? Не могла ли вкрасться ошибка?
      - В Вестнике Академии наук СССР, в одной из статей,- голос Майкла внезапно утратил оттенок горечи и обиды и теперь, казалось, был лишен какой бы то ни было эмоциональной окраски,- есть ссылка на то, что Сварог продолжает успешную работу в области синтеза рибонуклеиновых кислот... Больше ни в одном журнале нет и слова.
      - Что сообщил о Свароге информационный центр Байдоу? - Манджак задавал вопросы так же подчеркнуто медленно и спокойно. И, видимо, этот тон постепенно успокаивал Майкла.
      - В сводке, присланной от личного секретаря Байлоу - Микки, есть только то, что опубликовано в Вестнике Академии наук...
      -- Ну хорошо, мой мальчик,- обернулся к сыну Манджак,- скоро мы обсудим все, что тебя волнует. Обсудим. И вместе выработаем план действий. А сейчас пойди посоветуйся с "Телемаком" и подготовь все для второй очереди экспериментов.
      - Отец, я хотел бы знать,- сдерживая свою горячность, сказал Майкл,- я хотел бы знать, к какой цели ты идешь?
      - Ты... Твой вопрос звучит иначе. Я слышу его так: "Отец, я хочу знать, честный ли ты человек!"
      - Я верю в тебя. Но искусство лжи в наш век выше, чем искусство правды. Я хочу сказать, что двух человек труднее обмануть, чем одного...
      - Иди, Майкл,- властно приказал Манджак,- наступит время, и мы все с тобой обсудим... Я должен сейчас подумать, а ты сбиваешь меня... Иди займись "Телемаком".
      Манджак даже думать не хотел о том, что у него может быть какой-нибудь разлад с сыном. Он гордился открытой им системой воспитания и был уверен, что инстинкт подражания оказывает глубочайшее влияние на формирование психологии человека. На протяжении миллионов лет существования людей на земле сыновья, ежедневно наблюдая за своими отцами, перенимали их приемы охоты, рыбной ловли, усваивали их умение лепить глиняные горшки и подковывать лошадей. Поэтому-то вопрос кем быть, какой профессии обучаться, как правило, ни у каких сыновей ни в какие времена не возникал. Все было просто и естественно. Сын в большинстве случаев продолжал совершенствовать ремесло отца.
      В наше же время дети лишены возможности наблюдать за работой своих отцов на заводах, в шахтах и рудниках, лишены возможности заимствовать у них опыт, подражать им.
      Если вопрос "кем быть?" юноши начинают задавать себе лишь в восемнадцать, а то и в двадцать лет, то в науке или искусстве им придется довольствоваться только посредственными результатами. А трагедия посредственности - самая большая трагедия нашего времени...
      Неожиданно Манджак увидел, как на высокой скале появился Майкл. Несколько секунд стоял он неподвижно, затем стремительно подбежал к краю скалы, сильным прыжком оттолкнулся от нее и, широко раскинув руки, взлетел в воздух. Через несколько секунд голова Майкла показалась на гребне волны.
      Манджак удивилися. Что же это - Майкл бросил ему вызов? Он больше не намерен подчиняться?
      Майкл пытался преодолеть водны, теснившие его к берегу. Движения его рук и ног были ритмичны и быстры. Зеленоватые глыбы воды то поднимали его, то бросали вниз, в темнеющие впадины. И снова его голова и руки появлялись над поверхностью воды, и он плыл, плыл...
      - Это можно понять только так, мой мальчик,- тихо сказал Манджак:- Ты хочешь доказать мне свое право строить жизнь по своему усмотрению. Показываешь мне свою смелость, силу и волю... Еще не так давно этих качеств молодаму человеку было вполне достаточно. Теперь ему нужен еще интеллектуальный oпыт отца...
      Облизнув пересохшие от волнения губы, Манджак замолчал. Прищуренные серые глаза его продолжали следить за плывущим сыном; резкая морщина легла от переносицы к середине лба, а сам он снова придирчивоспросил себя-имел ли он право так властно лепить характер сына по образу и подобию своему?
      Да, Манджак сделал все, чтобы Майкл с первых шагов жизни оказался рядом с ним и работал в меру своих сил над проблемой, интересовавшей его, Манджака.
      Справедливо ли он поступил, что не стал ждать, пока у сына проявятся определенные способности, и начал приучать его к мысли о работе в области биокибернетики? Может быть, следовало бы предлагать ребенку различные виды занятий и, уловив, к какому роду деятельности у него больше способностей, в том направлении повести его обучение и воспитание. Но в то время Манджак не располагал ни временем, ни возможностью для педагогических экспериментов. Мать Майкла умерла, когда мальчику не было еще и трех лет. Манджак и дед Майкла решили, что отдавать мальчишку куда-либо на воспитание рискованно. Кто знает, что сделает из ребенка тот или иной воспитатель? У Манджака на всю систему педагогического воспитания были свои, твердые взгляды. Жаль, что не было времени всерьез заняться педагогикой. Он был уверен, что родители воспитывают своих детей только до 5 лет, а остальное время тратится на исправление ошибок, допущенных в эти первые годы.
      И главное, Манджак был убежден, что все возрастающие задачи, выдвигаемые современной наукой, требуют от человека чрезвычайной целенаправленности. Семья известных щвейцарских ученых Бернулли, давшая миру в течение нескольких поколений одиннадцать талантливых математиков,вот тот пример, на который он хотел ориентироваться.
      Может быть, следовало оставлять мальчишке все время некоторую иллюзию свободы действий, свободы выбора, свободы своего волеизъявления? Не произошел ли сегодняшний бунт по той причине, что-любому человеку, пусть он будет даже любящим сыном, невмоготу терпеть вечное подчинение? Или же это происходит из-за того, что Майкл действительно привязан к этой Медж и мечтает о встрече с ней?
      Волны оттеснили Майкла в более спокойные воды бухты, и он, отдыхая, лег на спину.
      Но вот Майкл, собравшись с силами, снова поплыл. Движения его были стремительны и энергичны; казалось, юноша не замечал волн, встававших у него на пути, больше того, каждая новая волна пробуждала в нем новые силы, новую энергию, и он упорно продвигался вперед.
      Затем, не сбавляя темпа, Майкл круто повернул и стал столь же энергично плыть к острову. Метрах в ста от берега Майкл поплыл стилем дельфин. Когда Тед Манджак подошел к берегу, Майкл уже вышел из воды и, глубоко вдыхая воздух, успокаивал дыхание.
      Сурово посмотрев на сына, Манджак как бы сквозь зубы бросил:
      - Задыхаешься... Сказывается твое пятилетнее самостоятельное житье в Мичигане.
      - Да я ведь курил всего несколько лет, а алкоголь...
      - Согласен продолжить наш разговор,- строго сказал Манджак,- только ты сначала пойди и сделай то, что я тебе велел.
      - Я боюсь, отец... ты не понимаешь меня...
      Манджак ничего не ответил сыну. Он внимательно рассматривал его лицо, высокий и крутой лоб, светло-серые глаза, оттененные слипшимися от воды темными ресницами, прямой, с жадными ноздрями нос. Ему нравилось сложение Майкла: широкие и прямые плечи, хорошо развитая грудная клетка
      - Тебе следовало бы опасаться другого,- после паузы возразил ему Манджак.
      - Чего?
      - Ты не стараешься понять время, в которое живешь... Иди и сделай то, что я тебе говорил.
      Майкл склонил голову, затем повернулся и пошел к палаточному городку лабораторий.
      А Манджак снова подумал о своих взаимоотношениях с сыном. Увы, ни к каким утешительным выводам он не мог прийти,- медленно, но, кажется, неотвратимо Майкл отдаляется от него.
      Когда слева от себя Манджак снова увидел тень Майкла, он решил сам начать разговор.
      - Ты сегодня получил письмо от Медж? Мне ты никогда о ней не рассказывал.- Манджак искоса взглянул на сына, а затем, чуть прищурив глаза, стал смотреть на линию горизонта.
      - Медж?.. Я уже однажды говорил тебе...
      - Это дочь Байлоу?
      - Ты знаешь об этом.
      - Что же она от тебя хочет?
      - Медж в последнем письме приглашает меня на кинофестиваль в Европу.
      - Если у нее такой же характер, как у ее отца...
      - Нет, нет,-горячо возразил Майкл.-Она не корыстолюбива. Это глубоко современная девушка. Выше всего ценит в человеке его интеллектуальные достоинства.
      - М-да... Может быть, в этом причина...
      - Ты действительно плохо меня знаешь,- с горечью в голосе сказал Майкл.- Медж... Я хочу переехать на континент не только из-за Медж... Но я готов остаться на острове еще полгода, если буду убежден, что наша машина не принесет людям новой беды.
      -- Как можно сравнивать водородную бомбу с машиной по созданию синтетических животных?
      - Мне кажется,- начал осторожно Майкл,- что мы с тобой еще не выяснили всех возможностей нашей машины, недостаточно хорошо понимаем, какие горизонты открываются перед людьми... Я говорю мы... Может быть, ты просто что-то от меня скрываешь?
      Манджак почти не слушал сына. Он думал о том, как в сущности мало справедливости во взаимоотношениях между отцами и детьми. Он, Манджак, потратил столько терпения и изобретательности, чтобы вывести Майкла в большую жизнь, чтобы дать ему возможность почувствовать великое счастье быть Колумбом в неизвестных просторах наук. А теперь он должен уйти иа втoрой план. Главную роль в жизни его сына станет играть эта Медж. И вместо счастья подлинной борьбы с неизвестностью он будет увлекаться игрой в теннис, автомобильными гонками, поездками в Европу... На это Майкл потратит год или два драгоценного времени, пока, наконец, не убедится, что ему надлежит идти иным путем. Год или два? Молодость расточительна... А вот хватит ли ему, Манджаку, сил, чтобы окончить свою машину? Сердце... Все свои надежды он возлагал на Майкла. Он сам продолжил дело, задуманное его отцом, а если ему придется выйти из игры, на его место должен стать его сын...
      Размышления Манджака прервал тихий, чуть иронический голос сына.
      - Ты знаешь, о чем я сейчас думал? Наш "груз", который мы вчера отправили с острова, прибыл уже в аэропорт Байлоу. Сейчас эксперты бросились к самолету, столпились у клеток с кенгуру. Измеряют их, взвешивают, ощупывают, выстукивают... Все им кажется нормальным... Но почему эти взрослые животные нуждаются в уходе, словно новорожденные? Почему кенгуру впали в детство? Что это-влияние искусственной радиации на эмбрионы? Результат несчастного случая? И главное, почему могущественный Байлоу интересуется этими австралийскими животными? Кто-нибудь из них, конечно, подумает, что мех кенгуру начинает снова входить в моду...
      Если эксперты удостоверятся, что это действительно кенгуру, то нам предстоит скоро выслушать поздравления Байлоу. "Ваши кенгуру,-проскрипит он своими тонкими, белыми губами,- помогут нам положить кое-кого на лопатки... Шубки из меха кенгуру окажутся дешевле... Снова натуральный мех вытеснит искусственные суррогаты... Мистер Манджак, ускорьте работы... Приготовьте партию в две-три тысячи голов молодых оленей... В связи с популярностью русских вырос спрос на их пыжиковые шапки... Правда, это мелочь, но... вы понимаете, мы сможем поставлять не только меха... Мы пустим под откос все животноводческие фермы... Отныне население США будет употреблять в пищу только синтетическое мясо, вырощенное в биологических колыбелях Манджака..." Вот увидишь, он произнесет что-либо подобное.
      Майкл хотел еще сказать, что его Медж впитала с детства ненависть к финансовым расчетам, что она не похожа на Байлоу, скорее его противоположность, но потом подумал, что ему все равно не удастся разубедить отца. Затем мысли Майкла невольно отвлеклись. Он стал прислушиваться к звонкой песне, долетавшей к ним вместе с ветром.
      Девичий голос, прерывавшийся изредка треском радиопомех, звучал весело и задорно. Майкл слышал слова о счастье первого свидания, о том, что на свете нет ничего, кроме любви, о чем стоило -бы говорить всерьез. Вдруг юноша бросил быстрый взгляд на отца и неожиданно охрипшим голосом спросил:
      - А ты не думал... с помощью нашей машины... Какие перспективы ты открываешь перед Байлоу?..
      Манджак, не дослушав сына, полнился на ноги - с высоты камня было отчетливо видно, как на одном из пластмассовых ящйкой, стоявших у входа в лабораторию большой биологической Колыбели, стали ярко загораться зеленые и красные огоньки. Передававшаяся по радио песня на полуслове оборвалась. Приeмник был автоматически выключен. Затем, перекрывая шум моря, донесся хрипловатый голос:
      - Мистер Манджак, вас просят подойти к аппарату... Мистер Манджак, где вы? Подойдите к аппарату...
      От быстрой ходьбы сердце Манджака учащенно билось.
      Майкл подбежал к аппарату первым и хотел было дать знать, что отец сейчас прибудет, но Манджак жестом велел подождать его.
      - Мистер Манджак, где вы? Подойдите немедленно к аппарату,- хрипел голос из желтоватого ящика.
      Манджак не торопился.
      - Что случилось? Почему вы не отвечаете? У аппарата Байлоу. Манджак, Манджак...
      Майкл смущенно взглянул на отца. Он всегда чувствовал себя неловко, если заставлял кого-нибудь ждать. Уловив на себе вопросительный взгляд сына, Маиджак, не поворачивая головы, медленно сказал:
      - Я должен успокоить дыхание. Иначе он подумает, что я волнуюсь. И первое, что придет ему в голову,- "У Манджака не чиста совесть". Дальше он решит - "Следует принять меры". А нам надo выиграть время...
      Брови на лице Манджака сошлись над переносицей, и через весь лоб поползла резкая морщина. Он набрал полную грудь воздуха, как перед прыжком в воду, расправил плечи и нажал голубую и синюю кнопки.
      - Манджак слушает, Манджак слушает...
      - Манджак?! Поздравляю ваc. Эксперты признали первую партию животных отменной. Однако "производство" этих кенгуру необходимо прекратить. Вы меня слышите? Любые опыты тоже прекратить, берегите аппаратуру и накапливайте энергию. Как вы смотрите на бизонов?.. Ничего пока не отвечайте. Подумайте. У меня есть идея... Через Пару недель ждите меня.
      Хриплый голос исчез. Сигнальные лампочки погасли. Тень Манджака, падавшая на желтоватую поверхность панели, сгорбилась.
      Майкл слышал разговор отца с Байлоу.
      - Не могу поверить,- не выдержал он,- чтобы Байлоу отказался от такого дела. Может быть, ему хочется прослыть оригиналом? Не заключил ли он договоры со всеми зоопарками мира на поставку вымерших бизонов? Или он уже решил кормить обе Америки синтетическим мясом?
      - Ты не знаешь Байлоу. Бизонoв он приплел, скорее всего, для того, чтобы сбить меня с толку. Это его манера вести свои дела. Боюсь, что все значительно сложней. Ну, что ж, чем хуже - тем лучше. Немедленно установи связь с Роеси и Кроуфордом. Если они смогут подойти к аппарату, позови меня. Их приезд на остров теперь крайне необходим. Я должен многое обсудить с ними и принять решение. В крайнем случае, пошли им радиограммы. Пусть свяжутся со мной по радио.
      ВНИМАНИЕ: СТРОНЦИЙ-90
      Радиограмма от Манджака на имя Энрико Росси легла на стол его ассистентки Солидад Альварес почти одновременно с последними анализами крови ее дочери.
      Не понимая смысла радиограммы, Солидад Дважды прочла ее и положила в папку с документами, ожидавшими приезда Росси.
      - Не кажется ли вам... в состоянии этого больного намечается некоторое улучшение? - почти просящим тоном обратилась она к смуглой женщине, принесшей ей анализы. В институте Росси, где вот уже около года работала Солидад, никто не знал, что у нее есть маленькая больная дочь. Ассистентку знали просто как неистового врага стронция-90.
      -- Нет,- услышала она в ответ низкий грудной голос врача.- У этого ребенка лейкоциты в крови все время возрастают. Мы имеем право обмануть, утешая больного... Но сами... Себято обманывать незачем.
      Стиснув виски ладонями, Солидад старалась задушить в себе крик протеста, отчаяния и боли.
      Вот снова перед ее глазами на фоне багрового неба возник черный силуэт креста. Кресты и кресты... Их становится все больше и больше. Уже весь горизонт в черных силуэтах. Нужно отогнать от себя это навязчивое видение. Нет сил...