– Я не рассчитываю на вашу помощь, милорд, но работы у меня будет много.
      – Ты прав, – сказал я. – Я не стану помогать тебе. Но, возможно, мы сумеем найти тебе помощников.
      Мы начали с двух баронов, чьи камеры находились в том же коридоре, что и моя. Я представился, объяснил, что заниматься презренным трудом им не придется, и изъявил готовность выпустить их из камер, коли они согласятся надзирать за остальными узниками и поклянутся, что не сбегут. Оба согласились.
      Затем мы заручились содействием десятерых простолюдинов, отобрав самых сильных и здоровых. Мы пообещали им чистую солому, одеяла и еду получше, но, ознакомившись с ужасными условиями, в которых содержались остальные узники, я обеспечил всем вышеперечисленным и их тоже. Старую солому, кишащую вшами, мы сожгли ночью во дворе. Поскольку один из заключенных оказался цирюльником, я стянул для него бритву, ножницы и прочие необходимые вещи. Он подстриг и побрил всех узников, и мы сожгли и волосы тоже.
      Пришел Вистан с моими шлемом и кольчугой.
      – Простите, сэр Эйбел. Меня не пускали к вам раньше, и только сегодня лорд Колле пустил. Он действительно лорд?
      Я ответил утвердительно и объяснил Вистану положение дел.
      – Поук и Анс сейчас работают, иначе они тоже пришли бы. Они страшно за вас беспокоятся. Я тоже волновался. Я… на самом деле нам не обязательно работать. У нас же есть деньги.
      Я спросил, чем они занимаются, и Вистан сказал, что он помогает секретарям граф-маршала, а Поук и Анс работают на строительстве стены, которую возводят вокруг города.
      Следующими моими посетителями (если такое слово здесь уместно) стали два тяжелых воина. Они явились и сказали, что «меня велено отвести к королевам», из чего я заключил, что Гейнор и Моркане поручено вместе управлять Кингсдумом. Мне указали на ошибочность моего предположения и сообщили, что в город пришли инеистые великаны, огромные женщины, нагнавшие страху на добропорядочных граждан.
      Гейнор и Идн приняли меня в тронном зале. Я опустился на колено, и обе позволили мне встать. Первой заговорила Гейнор:
      – Вы были моим рыцарем, сэр Эйбел. Вы по-прежнему готовы служить мне?
      Я ответил, что служил бы с радостью, когда бы имел такую возможность.
      – Вероятно, вы думаете, что я бросила вас в беде. Я действительно бросила, поскольку мой супруг приказал мне. Равным образом он приказал не освобождать вас во время своего отсутствия.
      – Я понимаю, ваше величество.
      – Понимаете ли вы также, почему он отдал такой приказ?
      – Думаю, да, ваше величество.
      – Вот почему я принимаю вас в такой обстановке. – Она указала на своих придворных: женщин и пожилых мужчин. – Они мои свидетели. Полагаю, вы знакомы с лордом Эсканом?
      – Имею такую честь.
      – Он будет выступать от моего имени, а моя царственная сестра – от своего. Вы будете находиться под стражей все время и умрете, коли попытаетесь сбежать. – Она сделала еле заметный, ничего не значащий жест рукой и проворковала: – Надеюсь, такой необходимости не явится. Искренне надеюсь.
      – Если мой побег вам нежелателен, ваше величество, я не сбегу, – сказал я.
      Идн поднялась на ноги:
      – В таком случае следуйте за мной. Лорд Эскан?
      Наш разговор состоялся в Красной комнате, предназначенной для деловых встреч, где стоял письменный стол и дюжина или более бюро для хранения документов. Для Идн принесли изящной работы кресло с подножкой, граф-маршал расположился в большом дубовом кресле, стоявшем перед письменным столом, а я уселся на один из табуретов для секретарей.
      – Вам нужно бы находиться сейчас на свободе, – объявила Идн. – В сложившихся обстоятельствах единственное, что я смогла сделать, – это убедить свою царственную сестру привести вас сюда. Какое… какое несчастье, что вы оказались в заключении!
      – Это несчастье для него, – согласился граф-маршал, – а для нас – большая удача. Я благодарю Скай за это.
      – Я видела, как он сражается, милорд, а вы не видели.
      – Я в страхе бежал от этого зрелища, ваше величество. Гкхм! Сейчас он в силах помочь нам именно потому, что несвободен. Не попади сэр Эйбел в тюрьму, он находился бы сейчас с королем, а не с нами.
      – Я освобожу вас, – пообещала мне Идн. – Я что-нибудь придумаю. Моя царственная сестра не против.
      – Но она боится, – добавил граф-маршал. – В настоящий момент, однако, мы нуждаемся в вашем уме, а не в вашем мече. Ее величество, здесь присутствующие, убедили королеву Гейнор – и меня – в необходимости посоветоваться с вами. Вы произвели на нее сильное впечатление в Йотунленде.
      Я сказал, что очень польщен, и нисколько не лукавил.
      – Вы голодны? Я уверена, лорд Эскан распорядится принести вам еды, коли вы желаете.
      Поблагодарив Идн, я сказал, что не голоден.
      – Сэра Эйбела хорошо кормят, ваше величество. Он распоряжается всеми делами в тюрьме и получает все, что хочет. В последнее время мне пришлось отказаться от обычных посещений темницы с целью проверки, так что я смело могу заявить, что не видел никаких упущений. Может, ваше величество изволят перекусить, покуда мы совещаемся?
      Он позвонил в колокольчик, отдал распоряжения Пейну, а потом повернулся ко мне:
      – Я не знаю, насколько вы осведомлены о нынешнем положении, сэр Эйбел. Его величество выступили с войском на восток. Вы знали?
      Я знал, сказал я, что войско под предводительством короля выступило из города, но ничего более.
      – Мы совершили на них набег этой осенью, убили их вождей и вернулись с богатой добычей. Теперь Черный каан горит жаждой мести. – Граф-маршал улыбнулся. – Все рыцари, способные держаться в седле, ушли вместе с королем и почти все представители знати. Его величество уполномочили ее величество управлять королевством в свое отсутствие. Я – главный советник королевы. Я должен поставлять нашему войску конское пополнение, а равно всю свежую людскую силу, какую удастся собрать, и выполнять еще дюжину других обязанностей. Среди всего прочего я должен укрепить наш город.
      – На протяжении многих веков, – сказала Идн, – Кингсдум похвалялся тем, что щиты королевских рыцарей служат ему крепостными стенами. Теперь восточные племена сильны, как никогда, и, как никогда, голодны. Король отправил моего отца умиротворить ангридов, дабы получить возможность выступить в Остерленд со всеми своими силами. Внезапное нападение и сокрушительное поражение расстроят все планы старого каана, – во всяком случае, так предполагалось.
      Граф-маршал кивнул.
      – Внезапное нападение застало остерлингов врасплох, как и планировалось, – продолжала Идн, – сокрушительное поражение было нанесено, и старый каан убит. Но победа Целидона, похоже, побудила остерлингов сплотиться вокруг его последнего сына, Черного каана, и ускорила ответный удар.
      – Удар, нанесенный слишком поспешно, зачастую не достигает цели, – заметил я.
      – Мы очень на это надеемся. Остерлинги взяли все горные перевалы, и это плохо. Мой отец отправился на помощь королю. И герцог Мардер тоже.
      – Однако мы получили подкрепление в виде сотни дочерей Ангр, – добавил граф-маршал. – Это личное войско ее величества королевы Идн.
      – Покуда погода стоит холодная, они представляют собой грозную силу, – сказал я.
      – Лорд Эскан поручил людям, знающим толк в таком деле, начертить план оборонительных сооружений. – Идн вздохнула. – Они представили свой план моей дорогой царственной сестре. План превосходный, я уверена, но на строительство потребуются годы. Вы не строитель, я понимаю. Вы знаете что-нибудь об осадном искусстве?
      Я пожал плечами:
      – Я участвовал в осаде Настроила.
      Граф-маршал подался вперед, прищурив глаза:
      – Где это? Я впервые слышу такое название.
      Идн не обратила на него внимания.
      – Мы должны сделать все возможное за месяц, а то и меньше. Если король одержит победу, мы все возвеселимся. Но сражение состоится еще до следующего новолуния, и если король Арнтор вернется с разбитым войском, остерлинги будут следовать за ним по пятам. Что вы можете предложить?
      – Ничего, – сказал я, – покуда не увижу местность.
      Граф-маршал потряс головой:
      – У меня есть карты.
      – Они ровным счетом ничего для меня не значат. Скорее всего они введут меня в заблуждение. Мне нужно объехать город. На это потребуется день, а лучше два.
      Граф-маршал протер ладонью лицо и лысый череп, но не промолвил ни слова.
      В комнате воцарилось молчание, которое никто из нас, казалось, не хотел нарушить. Я встал и принялся рассматривать малиновые занавеси и многочисленные бюро из навощенного дерева цвета дикой розы, с эмалированными деталями отделки.
      Наконец Идн подала голос:
      – Я хотела рассказать вам про леди Линнет и ее дочь. Вы позволите? Возможно, другого случая мне не представится.
      Я сказал:
      – Разумеется.
      Пока Идн говорила, вернулся Пейн с подносом, нагруженным разными лакомствами, бутылкой вина и бокалами. Он наполнил наши бокалы, и мы продолжили разговор, потягивая вино и закусывая.
      – Она заявила о своих правах на владение Голденлауном, – сказала Идн. – Это произошло на нашем обратном пути на юг, и мы задержались там на несколько дней, чтобы помочь леди Линнет, все мы. Она и Вил собираются восстановить дом, и они сочетались браком. Они… прошу прощения. Ее сердце просто завоевать.
      Я кивнул и попросил Идн продолжать.
      – Вил не благородного происхождения, но какой человек благородного происхождения женится на ней теперь? Вдобавок он отец Этелы – во всяком случае, так говорят, – и он любит ее. – Поскольку я молчал, Идн добавила: – Линнет по-прежнему не в своем уме, хотя и не столь безумна, как прежде. По крайней мере, она стала более разговорчивой.
      – Это хорошо.
      – Она воображает, будто рядом с ней постоянно находится какая-то женщина – по имени Мег.
      Не знаю, удалось ли мне сохранить невозмутимое лицо, но я постарался.
      – Женщина, которую никто, кроме нее, не видит. – С улыбкой, исполненной жалости, Идн обратилась к граф-маршалу: – Муж Линнет слеп, и потому он подтверждает ее слова.
      – А Бертольд со своей женой по-прежнему остаются с вами, ваше величество? – спросил я. – Я не видел их в тронном зале.
      – Нет. Я отпустила их посетить родную деревню.
      – Она разрушена.
      – Я этого не знала, – пожала плечами Идн. – В таком случае, несомненно, они скоро вернутся.
      – Возможно, деревню отстроили заново. Мне бы очень хотелось побывать там и посмотреть. А Бертольд Храбрый доверяет избраннику леди Линнет?
      – А, понимаю. – Идн снова обратилась к граф-маршалу. – Бертольд – мой слуга. Он тоже слепой.
      – Но он говорил о присутствии упомянутой выше женщины? – спросил я.
      – Не знаю. Я никогда не спрашивала. Возможно, моя сестра могла бы… могла бы освободить вас досрочно. Я буду настаивать на этом.
      – Она не осмелится, – помотал головой граф-маршал.
      Я совершил побег той ночью, хотя сам не считал случившееся побегом. Облако позвала меня усилием мысли и задолго до того, как я достиг конюшни, сообщила мне, что Анс находится рядом с ней. Я разбудил Анса, и в самом скором времени мы нашли для него крепкую, коренастую лошадку и покинули замок. Покружив по залитому лунным светом городу (на что ушло добрых три часа), мы приехали в нашу гостиницу, разбудили Поука и позавтракали.
      Затем они отправились на работу, и я вместе с ними. На удаленной от моря границе города рылся глубокий ров под фундамент для крепостной стены. Поук и Анс трудились здесь землекопами; ров уже был шириной десять шагов и такой глубокий, что требовались приставные лестницы, чтобы выносить из него красную глину. Мы поставили лошадку Анса на привязь, чтобы вернуть ее в конюшню в конце рабочего дня, и я снова поехал по городу, примечая при свете дня вещи, которые просмотрел несколькими часами ранее. Я проделал уже треть пути, когда натолкнулся на патрульных стражников.
      Мы обратились в бегство, Облако и я. Стрела вонзилась ей в шею, и она развернулась и набросилась на преследователей, страшная, как Гильф. Двое погибли под ее копытами. Я изо всех сил натягивал поводья, пытаясь остановить Облако, когда меня выбили из седла.
      Меня отвели в караульную Тортауэра, где держали связанным целых три дня, предварительно обобрав до нитки, и пинали, когда я протестовал. Потом меня привели к Гейнор. Она смертельно боялась Арнтора и потому приказала поместить меня в камеру, находящуюся на самом нижнем уровне подземной тюрьмы, и заковать в цепи.
      По правде говоря, приказ королевы не был выполнен. Ни Гед, ни стражники не хотели спускаться ниже двенадцатого уровня и не знали, сколько еще уровней находится под ним. Тортауэр был построен на руинах более древнего здания, и общая площадь двенадцатого уровня равнялась площади Форсетти. Привели кузнеца, молчаливого, сурового мужчину, который не преследовал цели обидеть меня, но и не желал со мной разговаривать. Он раздул угли, надел кандалы мне на запястья и щиколотки и крепко-накрепко сварил железные кольца. Потом начался период моего настоящего заключения, поскольку я поклялся, что не попытаюсь освободиться, пока Тортауэр не падет или король Арнтор не вернется с победой, коли такова воля Вальфатера.
      Что же касается Вальфатера, то ни одного часа не проходило без того, чтобы я не надеялся, что он появится и освободит меня от клятвы. Поначалу я ожидал его появления с уверенностью и обдумывал все дела, которые мы сделаем перед возвращением в Скай, – как мы установим порядок во всем мире.
      Шли дни, а я все лежал, час за часом, зарывшись в солому и дрожа от холода, и наконец со мной в камере стал сидеть Орг, свирепый и безмолвный, согревая меня своим теплом; ои изнемогал от голода, и я разрешил ему убивать любых незнакомых людей.
      Время от времени Орг выходил из камеры и вскоре возвращался с окровавленной пастью и снова садился рядом, чтобы согревать меня. Наконец настал день, когда никто не принес мне еды.
      Я ждал, говоря себе, что к часу следующего приема пищи надзиратели придут, а в противном случае я позову Баки и прикажу освободить меня. Они не пришли. Я позвал Баки – раз, другой, третий, десятый, двадцатый, – но она так и не появилась. Наконец я понял, что она больше не боится меня, поскольку я закован в цепи. Срок службы, на которую она поступила в башне Глас, истек, и она, чью любовь я так часто отвергал, наконец обрела свободу. Отныне она будет жить жизнью огненного эльфа и ни разу не вспомнит обо мне, умершем в подземной темнице Тортауэра.
      Я не знал, что мне делать. Я мог нарушить клятву и выйти на свободу. И уже начинал потихоньку склоняться к такой мысли. Я мог умереть, как решил с самого начала. Жажда меня не особо мучила в таком холоде, а голода я уже не испытывал.
      Я мог также попросить Орга принести мне любой еды, какую он сумеет найти, и уподобиться остерлингам, пожирающим тела своих врагов, и я выл в полный голос, охваченный безумием.
      Рассеявший кромешную тьму свет, бряцание оружия. Я велел Оргу спрятаться, но было уже поздно. Дверь камеры отворилась, и яркие огни факелов ослепили меня.
      Знакомый голос:
      – Силы небесные…
      Голос короля:
      – Кто это рядом с ним?
      Я положил ладонь на руку Орга:
      – Некто, кого вам лучше не видеть, ваше величество. – Я еле ворочал языком, ибо во рту у меня все пересохло. – Поднимитесь по лестнице обратно. Возвратитесь – и вы его не увидите.
      Возбужденные голоса, к которым я не особо прислушивался. Посетители ушли, и я велел Оргу принести воды. Он принес немного в сложенных чашечкой ладонях. Я выпил и отослал его прочь.
      Рыцари с факелами вернулись. Я поднялся на ноги, упал и снова поднялся с помощью Била.
      Король посмотрел мне прямо в глаза, ибо мы с ним были одного роста.
      – Я люблю свою королеву, – сказал он.
      Вероятно, я улыбнулся:
      – А я нет. Ваше величество, я не прошу позволения говорить со всей откровенностью. Люди, испрашивающие такое позволение, движимы страхом вызвать ваше недовольство или навлечь на себя беду пострашнее. Ваше недовольство ничего для меня не значит, а любая пытка, которой вы можете меня подвергнуть, лишь принесет мне облегчение. Я выступаю от имени Эльфриса и от своего собственного. Вы тиран.
      – Я люблю ее, – повторил Арнтор. – Но Целидон люблю больше.
      – Вы обращаетесь со своим народом равно дурно. Вы отвернулись от Эльфриса и научили своих подданных следовать вашему примеру. Королева Гейнор хочет, чтобы вы оставили и ее тоже и тем самым осчастливили Целидон. В ваших жилах течет королевская кровь. Королева Гейнор благородного происхождения, а ваши рыцари гордятся своим знатным происхождением. Я простой американец, и я скажу вам все даже под страхом смерти. Ваши деревни опустошаются разбойниками, ангридами и остерлингами, поскольку они тоже брошены вами на произвол судьбы. Верховный Бог предназначил человеческому племени служить обитателям Эльфриса образцом для подражания. Мы научили их насилию, вероломству, и больше ничему; и вы были нашим предводителем.
      Он кивнул, к немалому моему изумлению.
      – Вы говорите, что вы низкого происхождения. Разве вы не рыцарь? Я позволил вам оставить шпоры.
      Я кивнул:
      – Я действительно рыцарь.
      Сопровождавшие короля рыцари стояли молча, хотя я знал, что они готовы убить меня при первой же возможности. Я чуял запах дыма от факелов и, казалось, видел в суровых чертах Арнтора отражение холодной грязной камеры, где я так долго мерз и где продолжал мерзнуть.
      – Я надеялся вызволить вас, сэр Эйбел, – промолвил Бил.
      Если Арнтор и услышал, он никак не показал этого.
      – Вы рыцарь. Рыцарь моего королевства.
      – Да.
      – Вы творили чудеса в Йотунленде, и сейчас только чудо спасет нас.
      – Снимите с меня цепи, – сказал я, – и я попробую.
      Он произнес несколько слов, и цепи со звоном упали на пол.
      Моя история подошла к концу. Прежде чем завершить повествование, я хочу сказать, что, когда бы не Орг, которого Арнтор мельком увидел в моей камере и который внушал такой ужас, что даже Арнтор отступил в испуге, едва ли я получил бы свободу.
      Меня помыли, одели и накормили.
      – Я должен отправить вас к его величеству, как только вы сможете сидеть в седле, – сказал мне граф-маршал. – Тем временем мне надо вооружить вас. Какое оружие вы предпочитаете?
      – На ваше усмотрение. С позволения короля у меня остались мой шлем и моя кольчуга. Мой меч он потерял во время битвы за перевалы, когда наше войско отступало под натиском врага.
      – Подождите немного, – сказал граф-маршал и торопливо удалился.
      В отсутствие граф-маршала я измышлял способ отомстить ему, а также Гейнор и Идн. Я составлял план мести и сам над собой смеялся, поскольку едва держался на ногах от слабости.
      Шли дни, в течение которых меня обслуживали пажи – зеленые юнцы, еще недостаточно взрослые, чтобы толком держать лук в руках. Однажды они спросили, победят ли нас остерлинги и что станется с ними, коли победят. Я сказал, что остерлинги победят несомненно, но если они намерены сбежать, я посажу их в темницу, где их мигом сожрут.
      – Для Целидона было бы лучше, – сказал я, – если бы в нем остались одни деревья. Есть такой остров Глас. Там огромный дракон по имени Сетр поселил красивых женщин, призванных заманивать моряков на берег. Все женщины погибли, умертвив друг друга или приняв смерть от руки моряков, обманутых ими. Последняя выпила яд, и сейчас на чудесном, залитом ярким светом острове царят тишина и покой. У вас есть яд?
      Поклявшись, что яда у них нет, пажи убежали.
      Вернулся граф-маршал с мечом, раздобытым для меня Баки. Он нисколько не похудел против прежнего, и в его проницательных глазах таился страх.
      – Я почитаю за честь вручить вам это, – промолвил он и с поклоном протянул мне клинок.
      Я прицепил меч к поясу и сказал:
      – За это мы с вами сейчас отправимся в Эльфрис.
      Граф-маршал редко удивлялся, но тогда на его лице явственно отразилось изумление.
      – Это не займет много времени, – заверил я, – хотя время там течет медленно. Следуйте за мной.
      Он спорил бы целый час. Я вытащил из ножен меч, врученный мне минуту назад, и кольнул граф-маршала острием. Он крикнул стражников, но никто не явился на зов.
      – Король забрал с собой всех мужчин, способных держать копье, – сказал я. – В замке никого не осталось, и во всем городе тоже. Один только вы.
      – Кто-то же наверняка поставлен следить за порядком.
      – Нет. Где королева Гейнор, приговорившая меня к заключению? Мальчишки сказали, что она уехала, но они не знают куда.
      – Она с королем. – Голос граф-маршала дрожал. – Здесь не осталось ни одного воина, способного защитить ее.
      – Вдобавок, – я мечом подтолкнул его вперед, – я снова свободен, и он боится, что она отдастся мне. Пошевеливайтесь!
      – Куда мы идем?
      – В Эльфрис, как вы хотели, – сказал я. – В Эльфрис, как я обещал. Нам надо спуститься по лестнице, и вы станете спускаться быстрее, чем позволяют ваш возраст и вес, иначе узнаете, как колется острие моего меча.
      Я повел граф-маршала в темницу, обнаружив по ходу дела, что боюсь еще больше его. Тьма подземелья казалась мне могильным мраком. Если лицо граф-маршала было бледным, то мое было еще бледнее, и я продолжал подгонять спутника, чтобы он не заметил моего испуга.
      Дандум исчез, но Колле по-прежнему сидел под замком в своей камере. Я освободил его, и он помог мне освободить всех остальных узников, вплоть до находившихся на двенадцатом уровне.
      – Туда никто не спускается, – сказал Колле, когда мы с граф-маршалом двинулись дальше вниз. – Там никого нет.
      – Это не одно и то же, – заметил я и снова кольнул мечом граф-маршала.
      – Прошу вас, – взмолился он. – Я вдвое старше вас, и здесь нет поручней.
      – Вы вчетверо старше меня, – сказал я, – и здесь действительно нет поручней.
      – Если бы я знал, в каких условиях вы содержались, я бы пришел к вам на помощь, поверьте мне.
      – Несомненно. Вы сделали все возможное, чтобы ничего не знать.
      Мы прошли четырнадцатый уровень, затем пятнадцатый. Потом я перестал считать, но в скором времени мы вышли на каменистую равнину, где в легком ветерке слышался запах моря.
      – Это сквозняк, – сказал граф-маршал. – Видимо, темница сообщается с огромными пещерами.
      – Это ветер, – сказал я.
      – А где же лорд Колле? – Граф-маршал обернулся. – Я думал, он шел с нами.
      – Только до двенадцатого уровня. Ступайте прямо.
      – Лестница кончилась.
      В его голосе звучали радостные нотки. Он изнемогал от страха, пока мы спускались все ниже и ниже, и, вероятно, решил, что, достигнув последнего уровня, мы начнем подниматься обратно.
      – Здесь должна быть следующая лестница, – проговорил я, обращаясь главным образом к самому себе, и снова кольнул граф-маршала острием меча.
      – Но ее нет!
      – Это Эльфрис, – пояснил я. – Значит, ниже находятся еще два мира: Муспель и Нифльхейм.
      – Царства огня и льда, – в ужасе пробормотал он.
      – Вы хотели попасть в Эльфрис, – сказал я. – Ваше желание исполнилось. Скоро настанет утро.
      Мы двинулись вперед и вскоре услышали плеск волн.
      – Сильные ветры здесь дуют редко, – пояснил я, – но на рассвете и в сумерках с моря тянет легкий бриз.
      – Все жизнь мечтал подышать этим воздухом, – задумчиво проговорил граф-маршал, словно напрочь забыв о моем присутствии.
      В сером сумраке мы спустились по усыпанному галькой берегу к самой воде. Я вложил меч в ножны, больше не видя необходимости подгонять своего спутника.
      – Когда взойдет солнце? – спросил он.
      Я знал, что он думает о море Митгартра, на котором, наверное, не раз наблюдал закат.
      – Оно не взойдет, – сказал я. – Мы – свет Эльфриса. Вы увидите. – Судя по молчанию граф-маршала, он меня не понял. – Миры становятся все меньше по мере движения вниз. Эльфрис меньше нашего мира, хотя наверняка больше Целидона.
      – Это геометрическая профессия, – сказал граф-маршал и попытался объяснить мне, что такое геометрическая прогрессия, но я не понял и сомневаюсь, что кто-либо в силах понять. – Высший мир, мир Верховного Бога, бесконечен. Мир, расположенный ниже, в сто раз меньше. Но сотая доля бесконечности все равно остается бесконечностью. Следующий по счету мир…
      – Скай.
      – Да, Скай, в сто раз меньше предыдущего, а следовательно, в десять тысяч раз меньше Элизия. И все равно бесконечен. Можно мне присесть на камень?
      – Разумеется, милорд.
      – Очень любезно с вашей стороны, сэр Эйбел. Гкхм! Доброта к пленнику. По-рыцарски благородно. С вами обращались иначе.
      – В первый раз со мной обращались хорошо, милорд, но не во второй. Я совершил побег – и ее величество сочли нужным наказать меня.
      – Мы потерпели поражение. – Граф-маршал вытер рукой лицо. – Вернее, терпим сейчас. В остерлингах нет ничего человеческого.
      – Однажды я сражался с ними на море, милорд, и они не столь разительно отличаются от нас, как вам кажется. Ангриды зачастую обнаруживают, казалось бы, вполне человеческие чувства. Король Гиллинг обнаруживал таковые в своей любви к Идн. Но они не люди. В остерлингах меньше человеческого, чем в короле Гиллинге, и все же они – существа, в подобных которым мы можем превратиться со временем.
      Воздух постепенно светлел. Такого воздуха, как в Эльфрисе, нет нигде на свете. Воздух Ская чище самого чистого воздуха Митгартра, такой чистый, что остается кристально прозрачным даже у самого горизонта; но воздух Эльфриса источает сияние, словно огромный драгоценный камень, выдохнутый неким непостижимым существом. Наступил день, и мы увидели море, не похожее ни на одно другое, – синее, как сапфир, простирающееся в бесконечную даль, до безвестных островных государств. В лиге над нашими головами раскинулся Митгартр, подобный звездному небу безоблачной ночью. Прямо над нами находился Целидон, где в полях и лесах зеленели нежные весенние побеги. Вокруг нас простирался Эльфрис: залитые серебристым светом пространства, белые и зеленые, таинственные леса и мраморные скалы.
      – Я запросто мог бы остаться здесь навеки, – пробормотал граф-маршал. – Отказаться от богатства, замка, лошадей – от всего. Я в любом случае все потеряю, если остерлинги одержат победу.
      – Возможно, ваше желание сбудется, – сказал я, поскольку собирался оставить его там, но вскоре добавил: – Следуйте за мной, – ибо заметил расселину в основании скалы слева от нас.
      Он подчинился.
      – Куда мы идем?
      – Обследовать расселину и спуститься ниже, коли получится. Я… вы не понимаете моей природы. Я тоже не понимаю, хотя знаю о ней гораздо больше вас. Я не могу использовать силы, которыми наделен. Я связан клятвой. Но я не могу изменить свою природу, которой никто из нас не понимает… По-вашему, чем пахнет?
      Он принюхался:
      – Морем и, кажется, полевыми цветами.
      – А я чую запах серы и жалею, что с нами нет Гильфа.
      Мы начали спускаться в расселину, я двигался проворно, он следовал за мной помедленнее. Клубы дыма порой накатывали на нас удушливыми волнами, порой рассеивались, оставляя после себя безжизненный, пыльный, обжигающий воздух, как в пустыне.
      Граф-маршал схватил меня за руку:
      – Это опасно. Вероятно, мы приближаемся к Муспелю.
      – Мы уже там.
      Я мельком увидел в темноте дракона.
      Похоже, дракон услышал звук извлекаемого из ножен меча и помчался на нас, сначала молча, потом с ревом. Граф-маршал попытался обратиться в бегство, но упал и покатился по каменистому склону в темноту. Дракон бросился на меня, и я вонзил клинок ему в глаз.
      Сколько времени я искал граф-маршала, не знаю. Мне показалось, минуту или две, но возможно, гораздо дольше. В какую бы сторону я ни поворачивал, я неизменно двигался вниз. Стало прохладно, потом холодно, и воздух, сгустившийся до состояния слизи, светился безжалостным белым светом, который обесцвечивал драгоценные камни на ножнах и кожу моих рук.
      – Эйбел! Сэр Эйбел! – Граф-маршал ковылял так торопливо, что я понял: он пустился бы бегом, когда бы мог. – Там… великан… чудовище… – Он указал назад. – Мы… уходим! Мы должны! Оно… оно…
      Я выразил желание взглянуть на него, подумав, не Орг ли там.
      – Нет, не надо! Сэр Эйбел, сэр Эйбел, послушайте. Я… я… я видел его. – Он умолк, судорожно хватая ртом воздух.
      – Да, вы видели, милорд. Я тоже хочу увидеть. – Его страх передался мне, и я добавил: – А потом мы уйдем.
      – Я ухожу сейчас.
      – И справитесь с драконами в одиночку? Если вы не хотите идти со мной, я пойду с вами и спасу вам жизнь, коли сумею.
      Мы начали подниматься по склону с удивительной легкостью. Спустя какое-то время я осознал, что мы двигаемся не вверх, а вниз. Я повернул в другую сторону. Мы достигли гребня горы; теперь нам оставалось либо спускаться по склону, либо возвращаться назад. Огромные стены льда свисали с темного неба подобием занавесей; промерзлая земля под ногами была твердой, как лед, и скользкой от инея.
      – Это не Муспель, – выдохнул граф-маршал.
      Голос, раздавшийся впереди, позади и повсюду вокруг нас, ответил:
      – Вы называете этот мир Нифльхеймом. – Голос казался усталым, однако глубиной и звучностью превосходил голос любого оверкина, даже самого Вальфатера.
      Дрожа всем телом, граф-маршал упал на колени.
      – Ты хотел видеть меня, Эйбел. Тебе надо только посмотреть.
      Оно окружало меня со всех сторон. Любые мои описания ничего не объяснят тебе, если ты сам не видел этого. Я находился в нем, и оно внимательно разглядывало меня сверху и снизу, огромное и бесконечно могучее. Ужасное в своей лютой злобе. Я попытался закрыть глаза, чувствуя себя как в кошмарном сне. Но оно не исчезло.
      – Называй меня Богом, Эйбел.
      Во мне проснулась гордость; она не истребила во мне страха, но отмела его в сторону, как нечто слабое и недостойное. Я сказал:
      – Называй меня сэром Эйбелом, бог.
      – Ты приблизился к разгадке тайны, составляющей основу всех вещей. Преклонись передо мной, и я открою ее тебе.
      Граф-маршал преклонился, но я не стал.