Знание, получаемое в результате экспериментального вмешательства и последующего наблюдения, не является окончательной верификацией ни закрытого характера системы, ни возможностей ее развития. Для этого имеется несколько причин. Если система обладает альтернативными возможностями развития, то выявить это могут повторные эксперименты с варьирующимися результатами наблюдений. Если расхождение в результатах очень велико, а следовательно, очень мала предсказуемость действительного хода событий в отдельном случае, то интерес к изучению вскоре пропадет и притязать на знание (всех) возможностей развития системы мы не сможем. Даже если альтернативы наблюдаемой регулярности еще не замечены, мы никогда не можем быть полностью уверены в том, что однажды не обнаружим их.
      8. В идее приведения систем в движение связываются вместе понятия действия и причинности. Эта связь имеет глубокие корни в истории, о чем свидетельствует сам язык.
      Естественно говорить о причинах явлений как о факторах, которые "производят", или "вызывают", свои следствия. Способ действия причины часто сравнивают с действием человека, которого считают ответственным за свои поступки. Некоторые историки мысли (В. Йегер, Г. Келсен) утверждают, что древние греки конструировали понятие причинности в природе по ана
      [98]
      логии с идеями из области уголовного права и справедливого возмездия(36). Причина вызывает нарушение равновесия и поэтому ответственна за зло или несправедливость в природе. Затем наступает возмездие, и зло исправляется в соответствии с законом природы. Греческое слово "причина" [aitia]* означает одновременно и вину. Латинское слово causa по происхождению является юридическим термином(37). Можно упомянуть и о том, что в финском языке слово причина - syy - имеет такое же двойственное значение, как и [aitia]. До сих пор термин "этиология" означает в медицине науку о причинах заболевания, т.е. неприятных нарушений естественного состояния организма. Однако этим термином можно было бы обозначить теорию и практику исследования причин вообще.
      Сами по себе эти языковые наблюдения не устанавливают наличие концептуальной связи между понятиями причины и действия. Говорить о причинах как о действующих агентах, ответственных за следствия, - значит использовать главным образом аналогию или метафору. Если это выражение понимать буквально, легко возникают суеверные представления о невидимых "силах" по ту сторону естественного хода событий и их темных намерениях. По мере возрастания способности человека проникать в каузальные связи и механизмы природы мы постепенно освобождаемся от таких суеверий и предрассудков. Вероятно, последние их следы обнаруживаются в "виталистических" идеях, до сих пор проникающих в философию биологии (по крайней мере в работы некоторых философов). По мере прогресса науки они, несомненно, исчезнут. В этом отношении огромный шаг вперед в формировании научных представлений о жизненных процессах был сделан кибернетикой.
      Однако как происходящее в науке очищение каузальных понятий от следов анимизма и магии так же мало способно доказать концептуальную разобщенность понятий причины и действия, так и этимологические наблюдения- нельзя считать доказательством связи этих понятий. Я полагаю, что мы не можем
      -------
      * Лат. транскрипция греческого слова "причина".
      [99]
      понять ни причинность, ни различие между номическими связями и случайным единообразием в природе, не обращаясь к идее создания вещей и интенционального вмешательства в естественный ход событий.
      Для лучшего понимания моей точки зрения необходимо несколько разъяснить понятие человеческого действия, что и будет сделано как здесь, так и ниже.
      Удобно проводить различие между совершением действия и вызыванием следствия и тем самым между способностью совершить и способностью вызвать. Совершая нечто, мы вызываем нечто другое. Например, открывая окно, мы впускаем в комнату свежий воздух (вызываем проветривание), или понижаем температуру, или вызываем у человека в комнате ощущение дискомфорта, кашель и в конечном итоге - простуду. Таким образом, то, что мы вызываем, - это следствия нашего действия, а то, что мы совершаем, - причина этих следствий. Причину я буду называть результатом, а следствия - последствиями нашего действия. Между причиной и следствием существует некоторое отношение обусловленности. Например, открывание окна при определенных обстоятельствах может оказаться достаточным условием понижения температуры. Одно из таких обстоятельств может заключаться в том, что температура в комнате выше, чем на улице(38).
      Допустим, мы вызвали проветривание действием открывания окна, не "вызвали" ли мы и открывание окна? Если мы скажем, что мы вызвали открывание окна, то это означало бы, что мы добились этого, совершив некоторое действие, например нажав на кнопку и тем самым освободив пружину. Но если мы должны объяснить, как мы открыли окно, и сказали, что сделали это, вначале ухватившись за ручку, затем повернув ее по часовой стрелке и, наконец, надавив на раму, то тоже правильно будет сказать, что, последовательно совершая эти действия, мы вызвали открывание окна. При данных обстоятельствах надавливание на раму оказалось достаточным условием открывания окна, но необходимым условием для создания этих обстоятельств явилось поворачивание ручки.
      Допустим, меня спросили, как я повернул ручку, и я отвечаю, что ухватился за ручку правой рукой и повернул ее по часовой стрелке. В этом случае также вер
      [100]
      но будет утверждение, что, совершая эти действия, я вызвал поворачивание ручки. Но если меня спросят, как я повернул свою руку, то сказать, что я вызвал это путем сокращения и расслабления особой группы мускулов, не будет правильно. Ведь если я случайно не обладаю специальными знаниями по анатомии, я не знаю, ни какие это мускулы, ни как их сокращать, не поворачивая руки.
      То, что совершено, есть результат действия; то, что вызвано, - последствие действия. Важнейшая особенность совершенных действий и вызванных следствий состоит в том, что они являются изменениями (событиями) . Изменение - это переход от одного положения дел к другому. Результат (а также последствия) можно отождествить с самим изменением либо с его конечным состоянием. Для наших целей не имеет значения то, какую возможность мы выберем, поэтому из соображений простоты я приму вторую. Следует заметить, что результат, т.е. достижение некоторого состояния, не обязательно появляется именно как ответ на данное действие. Например, когда мы открываем окно, то результатом нашего действия является открытое окно, однако это же самое состояние окна могло быть результатом другого действия, например, если бы мы препятствовали окну закрыться. (Открытое окно может быть результатом также двух различных "негативных" действий, т.е. воздержаний от действия: когда мы оставляем окно открытым или не препятствуем, если оно открывается само.)
      Связь между действием и его результатом является внутренней, логической, а не каузальной (внешней) связью. Если результат не реализовался, действие просто не было совершено. Результат - это существенная "часть" самого действия. Грубая ошибка - считать действие причиной своего результата.
      Различие между результатом и последствиями является относительным в важном смысле. Если я утверждаю, что, открывая окно, я проветриваю комнату, то результат моего действия состоит в том, что окно открывается (открыто). Когда я утверждаю, что открываю окно, поворачивая ручку, и т.д., то результатом будет изменение положения ручки, и последствием - изменение положения окна. Такие цепочки всегда
      [101]
      и необходимо ограничиваются действиями, которые я совершаю не посредством чего-то другого, а просто. Действия, о которых нельзя утверждать, что они выполнены путем совершения других действий, я буду называть базисными[39].
      На языке "систем" выполнение действия - все равно, базисного или нет, означает переход от состояния, предшествующего начальному состоянию системы, к этому начальному состоянию. Результат действия - это начальное состояние системы. Таким образом, выполнение действия означает приведение системы в движение.
      В предельном случае в системе будет только одна стадия. Это бывает тогда, когда результат действия не связан (через нас) с каким-нибудь последствием.
      Когда мы совершаем действие с целью вызвать следствие, мы всегда предполагаем существование системы, которая проходит по крайней мере через две стадии и внутри которой можно выявить отношение достаточной обусловленности между состояниями.
      Мысль о том, что своим действием человек может вызывать следствия, основана на другой идее, а именно что последовательности событий образуют закрытые системы, если не абсолютно, то по крайней мере относительно некоторого отношения обусловленности между состояниями. С другой стороны, выделение и изоляция систем основываются на убеждении, что человек обладает способностью нечто совершать (а не только вызывать), прямо вмешиваясь в ход событий (природы).
      Мы выполняем действия. Можно ли сделать действие? Если ответить на этот вопрос утвердительно, то возникнет недоразумение, по-видимому, потому, что в утверждении "действие сделано" предполагается, что действие явилось результатом действия. Я не буду останавливаться на вопросе о том, допустим ли такой случай по концептуальным основаниям. Если провести различие между актом и действием и последнее рассматривать как проявляющее себя в "мире" через состояние или событие, являющееся его результатом, а первое рассматривать как нечто чисто "внутреннее", то тогда, вероятно, можно сказать, что действия являются результатами актов, например действие открыва
      [102]
      ния окна - это результат акта решения открыть окно (важно именно то, что решение не называется действием) .
      Верно или неверно, что действия делаются, но несомненно верно, что действия иногда "вызываются". Людей вынуждают действовать. Каким образом? Например, приказывая, пугая, склоняя, требуя или угрожая. Таким образом, вызываемые действия можно назвать последствиями или следствиями тех действий, которые их вызвали. Однако я хочу подчеркнуть, что связь здесь не является каузальной, или номической, связью того вида, которую мы рассматриваем в данной главе. Здесь действует мотивационный механизм, и как таковой он является телеологическим, а не каузальным (см. ниже, гл. IV, разд. 5).
      9. Когда мы говорим, что причина вызывает следствие, мы при этом не имеем в виду, что причина что-то совершает. Причина вызывает следствие просто потому, что она есть. (Во всех этих глаголах - "достигать", "вызывать", "производить" - есть метафорический оттенок понятия действия.) Однако следствие, которое вызывается причиной в силу самого факта ее существования, мы можем получить или вызвать, заставляя причину произойти. Сказать, что мы вызываем следствия, вовсе не значит назвать нас причинами. Это значит, что мы совершаем вещи, которые затем - как причины - производят следствия, "ведут себя" или "действуют" как причины.
      Я предлагаю следующий способ проведения различия между причиной и следствием на основе понятия действия: p является причиной q, a q является следствием р, если, и только если, совершая р, мы можем вызвать q, а устраняя р, мы можем устранить или не допустить появление q, В первом варианте причинный фактор - это достаточное условие, во втором варианте - необходимое условие фактора-следствия. Эти факторы могут "соотноситься" с другими факторами так, что причина не "сама по себе" будет достаточным или необходимым условием следствия, но лишь "при определенных обстоятельствах" (см. выше, разд. 6).
      Однако правильно ли всегда рассматривать причину как нечто такое, что можно совершить? Причиной раз
      [103]
      рушения Помпеи оказалось извержение Везувия. Человек может своим действием разрушать города, но вряд ли он может заставить извергаться вулканы. Не доказывает ли это, что причинный фактор, поскольку в определенном смысле им нельзя управлять, не отличается от следствия? Вовсе нет. В самом деле, извержение вулкана и разрушение города - это два очень сложных события, в каждом из которых можно выделить целый ряд событий или фаз и каузальные связи между ними. Например: когда сверху на голову человека падает камень, то он убивает человека; крыша дома разрушится при определенной нагрузке; человек не может выдержать жару выше определенной температуры. Все это каузальные связи, хорошо известные нам из опыта, причем каузальный фактор удовлетворяет требованию управляемости.
      Нельзя ли выдвинуть следующее возражение против нашей позиции: если верно, что p всегда и неизменно сопровождается q, то отсюда, несомненно, следует, что q будет иметь место также и в тех случаях, когда p совершается (производится "по желанию"). Поэтому причинность не опирается на идею действия, но сама является основой возможной манипуляции. Однако это утверждение сомнительно. Рассмотрим, что означает допущение универсального сопутствования p и q. Возможны два варианта. Либо происходит так, что за p всегда следует q, а каузальный или номический характер единообразия никогда не подвергался проверке путем совершения p в ситуации, в которой "само собой" оно не появляется (допустим, мы не в силах совершить p) . В этом случае никак нельзя решить, случайна истинность общего суждения или в нем отражена естественная необходимость. Во втором варианте такие проверки проводились, и они оказались успешными. Допущение (гипотеза) о том, что сопутствование p и q носит номический характер, - это не просто допущение неизменности совместного появления p и q, Сюда включено также контрфактическое допущение (относящееся к случаям, когда p не имеет места) о том, что если бы было p, то его сопровождало бы q. Наличие основания для контрфактических условных высказываний является одновременно основанием для характеристики этой связи как номической (ср. гл.1, разд, 8).
      [104]
      Логически невозможно верифицировать в отдельном случае, когда p отсутствовало (отсутствует), что было бы, если бы p имело место. Однако существует способ, позволяющий в значительной мере "приблизиться" к такой верификации. Он состоит в следующем.
      Пусть p - положение дел, которое, по крайней мере в некоторых случаях, мы можем создать или пресечь "по желанию". Это предполагает, что возможны ситуации, когда p не имеет места, и мы уверены в том, что оно не появится (в следующей ситуации), если мы не создадим его. Пусть имеется такая ситуация, и мы производим р. В таком случае у нас есть уверенность в том, что, если бы мы этого не сделали, наступила бы следующая ситуация, в которой p отсутствует. Однако фактически p имеет место. Следовательно, если имеется также q, то мы должны рассматривать это как подтверждение контрфактического условного высказывания, которое мы могли сделать, если бы не произвели р: "если бы р, которого нет, имело место, q также имело бы место". Именно в такой мере мы можем "приблизиться" к верификации контрфактического условного высказывания.
      Следует заметить, что контрфактическое условное высказывание, которое подтверждается действием, "основывается" на другом контрфактическом условном высказывании, которое утверждает, что, если бы мы не произвели p, оно не появилось бы. Это последнее высказывание не является утверждением ни отношения обусловленности, ни каузальной связи.
      Я думаю, что приведенное обоснование показывает, в каком смысле можно говорить о зависимости идеи каузального, или номического, отношения от понятия действия, т.е. от фактуальных условий, которые делают действие логически возможным(40).
      Установлено, что говорить о существовании каузальной связи между p и q можно тогда, когда у нас есть уверенность в том, что, манипулируя одним фактором, мы можем достичь или вызвать появление или непоявление другого. Обычно мы приобретаем такую уверенность, ставя эксперименты.
      "Устраняя" p из ситуации, в которой оно появляется вместе с q, и удостоверяясь, что q также исчезает,
      [105]
      мы стремимся показать, что p является необходимым условием q. Это установлено, когда мы можем с уверенностью заявить: "Мы можем заставить q исчезнуть, а именно устранив p".
      Аналогично, "вводя" p в ситуацию, в которой отсутствуют и p и q, и обнаруживая, что q также появляется, мы стремимся показать, что p является (относительным) достаточным условием q. Каузальное отношение установлено, если мы можем утверждать: "Мы способны создать q, а именно создав р".
      Если воздействовать на p и q нельзя, можно тем не менее предположить между ними каузальную связь. Это будет равнозначно такому допущению: если бы мы могли произвести p как результат действия, мы могли бы вызвать и q, а именно производя p. Но проверить такое допущение можно только путем эксперимента.
      То, что мы сказали, не означает, что каузальные законы и номические связи можно "окончательно верифицировать", но означает, что их подтверждение -это не просто вопрос неоднократных успешных наблюдений, а вопрос "проверки закона". Успех такой проверки (с целью установить справедливость закона) означает, что мы научились делать одно путем совершения другого (того, что мы уже умели делать), что наше техническое господство над природой увеличилось, Можно было бы сказать, что мы можем быть уверены в истинности каузальных законов настолько, насколько мы уверены в нашей способности совершать действия или вызывать следствия(41).
      Оценивая свою способность нечто сделать, мы можем ошибаться. Иногда приходится признать, что, когда мы совершали р, q появилось случайно, так как все другие эксперименты были неудачны, А иногда мы вынуждены ограничить наше первоначальное притязание более или менее смутно формулируемыми границами "нормальных обстоятельств". Если в отдельном случае предполагаемая связь (закон) не подтверждается, не обязательно отказываться от закона: можно возвести вину за случайную неудачу на обстоятельства. Иногда выдвигают гипотезу о действии "контрпричины". Допущение о возможности контроля (части) обстоятельств, при которых производится проверка
      [106]
      закона, есть допущение к следствию. В принципе признание истинности закона всегда всецело в наших руках. Именно в этом коренятся истоки позиции, называемой "конвенционализмом" (см. гл. I, разд. 8) .
      Тезис, согласно которому в основе различения причинного фактора и фактора-следствия лежит различие между действием и вызыванием следствий посредством действия, не означает, что всякий раз в действие причины включается некоторый агент. Повсюду во Вселенной действуют причины - и в тех пространственных и временных границах, которые никогда не будут доступны человеку. Причины совершают свою работу всякий раз, когда они возникают, и для их природы "причин" не является существенным то, как они появились - "просто" или мы "заставили их произойти". Тем не менее, думать об отношении между событиями как каузальном - значит думать о нем в аспекте (возможного) действия. Следовательно, утверждение о том, что если p есть (достаточная) причина q, то при условии, что я могу произвести р, я мог бы вызвать q, справедливо, хотя и несколько вводит в заблуждение. Ибо, как я пытался показать, свойство p быть причиной q означает, что я мог бы вызвать q, если бы я мог сделать (так, что) р.
      Я думаю, невозможно найти аргумент, позволяющий решить, что является более первичным понятием - действие или причинность. Одно из возражений, которое можно было бы выдвинуть против моей позиции, состоит в том, что до тех пор, пока не понят причинный механизм действия, понять действие невозможно. Я не отрицаю, что в защиту этой точки зрения можно привести веские аргументы.
      10. Возвратимся к проблеме асимметрии каузального отношения (поставленной в разд. 3). Если p есть причинный фактор, а q - фактор-следствие, то возможен случай, когда, совершая р, я мог бы (могу) вызвать q, или.совершая не-р, я мог бы (могу) вызвать не-q. Асимметрично ли такое отношение?
      В данном случае важно помнить о различии между самими родовыми факторами р, q и пр. и их конкретными проявлениями. Рассмотрим следующий простой механизм: передо мной находятся две кнопки, соединенные таким образом, что при нажатии на левую
      [107]
      кнопку правая тоже нажимается, и наоборот. Когда я отпускаю палец, кнопки возвращаются в нормальное положение. Это пример ситуации, когда, совершая р, я вызываю q (нажатие кнопки справа), а совершая q, я вызываю p (нажатие кнопки слева).
      Несмотря на всю свою простоту, этот пример сложен. По-видимому, справедливо и р, и q назвать причинами. Однако это вовсе не значит, что рассматриваемое отношение симметрично. В самом деле, когда, совершая р, мы вызываем q, причиной является именно р, а не q, а когда мы вызываем р, совершая q, причина - именно q, а не р.
      Следует заметить, что, когда мы вызываем q, совершая р, это не значит, что q появляется после p, и наоборот, когда мы вызываем р, совершая q, q появляется раньше, чем р. Пример задуман так, чтобы p и q появлялись одновременно в любом случае, поэтому мы не можем использовать время, чтобы различить случаи, когда p является причиной, а когда - q. Каким образом можно все-таки провести такое различие? Насколько я могу судить, единственный способ сделать это состоит в том, чтобы использовать понятия совершения действия и вызывания следствия. В тех случаях, когда я вызываю q, совершая р, причиной является р, а не q, и в тех случаях, когда я вызываю р, совершая q, причиной является q, а не р(42).
      Однако можно подвергнуть сомнению успешность такой попытки проведения различия между причиной и следствием. Например: падает камень (никто его не бросает), ударяет по левой (правой) кнопке, и обе кнопки нажимаются. Удар камня по одной кнопке вызвал нажатие сразу обеих в силу способа соединения кнопок. Но верно ли будет утверждение, что нажатие кнопки, в которую случилось попасть камню, вызвало нажатие другой?
      Аналогичный пример: прикладывая давление (например, нажимая пальцем) на левую (правую) кнопку, я заставляю опуститься обе. В этом случае нажатие - это также следствие давления, приложенного к одной из кнопок. Результат акта давления - воздействие его на кнопку. Следствие (результата) этого акта нажатие кнопок.
      По-видимому, провести различие между двумя од
      [108]
      новременными событиями как причиной и следствием можно только на основании базисного действия, т.е. такого действия, которое можно совершить "непосредственно", а не путем другого действия, в результате чего появляется какое-либо одно (но не другое) из этих двух событий. Поскольку нажатие на кнопку не является базисным действием, мы и не смогли в нашем примере провести такое различие. В силу этого условия я вообще не уверен в том, что возможны подлинные примеры "одновременной причинности".
      Теперь немного изменим пример: при нажатии левой кнопки правая нажимается секундой позже, и наоборот. (Когда мы перестаем нажимать, обе кнопки возвращаются в нормальное положение.) Таким образом, помимо асимметрии между действием и появлением следствия, появляется временная асимметрия, причем обнаруживается параллельность обеих асимметрий: во всех случаях, когда путем совершения p вызывается q, p всегда предшествует q, а во всех тех случаях, когда путем совершения q вызывается р, q предшествует q. Однако обязателен ли параллелизм асимметрий?
      Ответ на этот вопрос был бы отрицательным в том случае, если бы мы обнаружили пример, в котором следствие, вызванное действием, совершенным в настоящем, оказывается событием, появившимся в прошлом. Я полагаю, что такие примеры найти можно, причем искать их нужно среди базисных действий.
      Результат базисного действия может иметь необходимые, а также достаточные условия в предшествующих событиях (процессах) в нервной системе, которые регулируют мышечную деятельность. Я не могу "произвести" эти события, просто заставляя их произойти. Однако я могу их вызвать в качестве следствий, а именно - выполняя базисные действия. Но вызванное мной следствие появляется непосредственно перед самим действием.
      Примером базисного действия может служить поднимание руки (рук). Допустим, что некто может "подсмотреть", что происходит в моем мозгу, и выделить нервное событие или совокупность событий N, которые, как мы считаем, должны появляться при поднятии руки(43). Я говорю наблюдателю: "Я могу вызвать в своем мозгу событие N. Смотри". Затем я поднимаю
      [109]
      руку, и наблюдатель следит за тем, что происходит в мозгу. Он видит событие N. Однако если он одновременно видит мое действие, он обнаружит, что оно совершается долей секунды позже, чем появляется N. Строго говоря, он будет наблюдать результат моего действия, хотя моя рука поднимается чуть позже, чем происходит N.
      Это пример причинности, направленной от настоящего к прошлому. Я полагаю, мы должны принять его как таковой. Осуществляя базисные действия, мы вызываем более ранние события в нашей нервной системе. Было бы неправильно пытаться восстановить параллелизм причинности и времени, утверждая, что N явилось следствием моего решения поднять руку, а это решение предшествовало во времени появлению N. В самом деле, я могу иметь решение или намерение поднять руку и в то же время не осуществлять это решение (намерение) . Тогда N вовсе не произойдет. Только лишь осуществляя решение, т.е. действительно поднимая руку, я совершаю то, что с необходимостью вызывает появление N. Для появления N важно не мое решение или намерение, а событие - неважно, интенциональное или нет, -являющееся поднятием руки. И событие это таково, что я могу обеспечить его появление, а именно - поднимая руку, а не просто решая (намереваясь) поднять ее.
      В нашей попытке показать, что направление причинности и времени может быть противоположным, решающим явилось допущение о том, что мы способны отождествить нервное событие с необходимым или достаточным условием результата базисного действия. Пусть конечное состояние этого нервного события будет р, а результат действия - q. Теперь можно высказать номическое утверждение о том, что p - некоторое условие q. Как это установить? Допустим, нейрофизиолог, исследовав мозг человека, выдвинул следующую гипотезу: (появление) p является необходимым условием (появления) q. Для проверки этой гипотезы ему нужно поставить эксперименты. По-видимому, они должны заключаться в том, чтобы создать препятствие для появления р, а затем констатировать, что q также не появилось. Если бы гипотеза говорила о том, что p является достаточным условием q. то для ее проверки
      [110]
      требовалось бы создать р, например путем стимуляции некоторого мозгового центра, и констатировать появление q, например поднятие руки у человека (если даже этот человек сам поднимает руку, это не будет иметь никакого значения для физиологического наблюдения) .
      Когда человек поднимает руку, он приводит в действие "закрытую систему" (как я это называю). Исходное состояние системы - q, т, е. опущенное положение руки. Мы предполагаем, что в системе имеется другое состояние -р, которое, будучи по времени раньше q, все же "каузально позже" в том смысле, что, производя (так, что) q, мы вызываем (так, что) р. В этой системе q является достаточным условием p.
      Когда нейрофизиолог вмешивается в работу мозга, он тоже приводит в действие закрытую систему. Исходным состоянием ее является p (или не-р). В системе есть другое состояние - q (не-q). Начальное состояние в этой системе и каузально, и по времени предшествует q. Производя (так, что) p (или не-р), экспериментатор вызывает (так, что) q (или не-q)
      Наблюдая последовательность состояний и исходя из того факта (если это факт), что люди способны поднимать свои руки, мы делаем ("индуктивный") вывод о том, что первая цепочка связанных во времени положений дел (от q до р) образует закрытую систему. Мы считаем фактом нашу способность поднимать руки, основываясь на хорошо известных нам из повседневной жизни ситуациях, когда наша рука опущена и, мы полагаем, будет опущена до тех пор, пока "мы сами" не поднимем ее. Более того, мы знаем, что если в какой-то момент мы решаем, намереваемся или хотим поднять руку, то, как правило, она поднимается, если мы не отказываемся от своего решения или не изменяем свое намерение. Конечно, иногда случаются неожиданности: мы вдруг обнаруживаем, что в данной ситуации не можем поднять руку, не способны или мешает какое-то препятствие.
      Аналогично, из наблюдения регулярной последовательности и того факта (если это факт), что экспериментатор способен произвести или подавить в мозгу некоторое событие, мы делаем вывод о том, что вторая цепочка положений дел (от p к q) или (от не-р к не-q)
      [111]
      образует закрытую систему. В основе суждения о способности экспериментатора лежит предположение о том, что ему хорошо знакомы ситуации, когда он испытывает уверенность в том, что некоторое событие в мозгу не-р (или р) будет продолжаться "на его глазах" до тех пор, пока он - физиолог - не изменит его. Он также знает из опыта, что если он вмешается, то, несмотря на возможные исключения, он достаточно регулярно будет наблюдать q (или не-q). Если человек, подвергнутый эксперименту, все время держал свою руку поднятой "по желанию", тем самым (с "обратной" стороны) вызывая изменения в р, то экспериментальная ситуация "разрушится", так как экспериментатор не сможет быть уверен в том, что он способен произвести или прекратить р. Но и наоборот, если экспериментатор постоянно вмешивается в процесс функционирования мозга испытуемого, то последний не сможет быть уверен в том, что его рука будет опущена до тех пор, пока он сам. не вмешается, и поэтому не сможет претендовать на то, что он способен поднять руку.
      Любое утверждение о существовании закрытой системы с начальным состоянием p или q можно считать обоснованным только при условии, что вне таких систем есть некоторый агент, который может своим воздействием приводить их в движение, продуцируя начальные состояния систем в ситуациях, когда он уверен в том, что они не появятся без его вмешательства. Аналогичное справедливо и для любого утверждения о том, что система является закрытой.
      Когда агент приводит в движение систему, поднимая руку, начальное состояние q появляется из некоторого предшествующего, причем, как уже говорилось, агент убежден, что не-q не перейдет в q, если он не будет действовать. Какова связь между состоянием не-q и р, которое также предшествует q? Следует рассмотреть три возможности.