2

Семели с Люком стояли футах в двадцати от норы Дьявола, смотрели на него. Крупный аллигатор лежал на дальнем краю, наполовину погрузившись в воду, закрыв глаза. Вода у раненого левого бока была окрашена красным. Сперва Семели подумала, что он умер, потом заметила чуть раздувшиеся при вдохе бока.

— До сих пор кровь течет, — буркнул Люк.

— Вижу, — выдавила она сквозь зубы. — Не слепая.

Нынче утром дошла до предела, готова была кого-нибудь укусить.

Невиданно большой аллигатор, естественно, устроил самую большую в Глейдс нору. Подобно сородичам, в начале зимнего сухого сезона выгреб растительность с низкого участка известняковой почвы, вырыл огромную грязную яму. Туда пробиралась рыба, черепахи, лягушки, даже птицы заглядывали наскоро перекусить, сами порой превращаясь в закуску для Дьявола.

В дождливое лето аллигаторы выбирались из нор, расползались по Глейдс, но не в этом году. В засуху норы особенно необходимы.

Яма Дьявола была окружена высокими краями из раскопанной грязи, служившей питательной почвой для рогозы, болотных кувшинок, папоротника, остролиста. Желтые цветы кубышки плавали на поверхности окрашенной кровью воды.

Дьявол поднял голову, издал хриплое раскатистое рычание, вновь уронил ее в воду, словно никак не мог удержать.

— Он ранен, Люк. Тяжело ранен.

Из-за меня, подумала Семели.

Ее терзало чувство вины. Она считала Дьявола неуязвимым, непобедимым, почти сверхъестественным. Оказывается, нет. Это просто огромный уродливый аллигатор, который с удовольствием жил бы как все: нежился в своей норе, ел что попадется, ждал дождей.

Но она ему этого не позволила. Вытащила из уютной норы, вытолкнула из Глейдс в чужой внешний мир. В результате он пострадал. Сильно пострадал.

— Он не может умереть, — пробормотала она. — Не может!

У нее возникло ужасное предчувствие, что со смертью Дьявола отчасти умрет и дух Глейдс. Во всем будет она виновата.

— Это сделал тот самый тип, — заявил Люк, — с которым ты болтала в городе, улыбалась.

— Нет, не он. Я тебе уже говорила. Он не причинил Дьяволу никакого вреда. Это ведьма-старуха... И ее собака.

Семели втайне радовалась, что талисманы старой ведьмы прогнали со двора аллигатора. Видела, как ее мужчина — особенный — встал между своим отцом и Дьяволом. Пришлось бы мимо него добираться до старика, ранить или даже убить, чего ей решительно не хотелось. Впрочем, стало ясно, что он скроен из доброго материала. Это важно.

— Я сказал, мы разберемся со всеми — со старухой, с отцом и сыном — и покончим дело.

— Нет, я тебе говорю: сына трогать нельзя.

— Ладно, — проворчал Люк. — Еще раз сходим к старику... А со старухой что делать?

— Не знаю пока. До нее еще надо добраться, прежде чем что-нибудь делать. Придумаю. Только после огней. Ничто не должно помешать им прийти ко мне.

— Хорошо. А до пришествия что будем делать? Милостыню собирать?

— Нет. Просто будем сидеть и ждать. Зачем нам подаяние, если землеустроители заплатят кучу денег, кончив в полночь работу?

— Вдруг обманут?

— Не обманут. Не уйдут из лагуны, пока не расплатятся.

Не хотелось думать ни о землеустроителях, ни о деньгах, ни о чем, кроме огней. В душе Семели гитарной струной трепетало предчувствие. Огни придут сегодня и будут гореть три дня. Причем в этом году не под водой, значит, ярче, сильней, лучше прежнего.

С сегодняшней ночи жизнь полностью переменится. Наверняка. Точно.

3

Том смотрел на погодном канале репортажи об урагане «Элвис», продвигавшемся к югу вдоль западного побережья Флориды. Хотя скорость ветра усилилась до 90 миль в час, его по-прежнему причисляли к первой категории. В данный момент никакой угрозы для Флориды.

Когда он допивал чашку кофе, в дверь ввалился вспотевший Джек.

— А я думаю, куда ты делся. — Он немного встревожился, проснувшись в пустом доме, но, увидев стоявшую во дворе машину, предположил, что сын отправился на пробежку. — Горячего кофе, наверно, не хочешь сейчас?

— После душа с удовольствием выпью. От кофе никогда не отказываюсь.

Джек нырнул в ванную, Том сполоснул колбочку французской кофеварки, стал заваривать вторую порцию. Насыпая ложечкой молотый кофе, заметил легкую дрожь в руке. Ощупал чистый бинт на голове. Швы под ним саднят до сих пор. Утром его потрясло отражение в зеркале собственного лица в синяках, с подбитыми глазами. Он так хорошо себя чувствовал, что почти позабыл о наезде.

А теперь не может выкинуть мысли из головы. Кто-то хочет его смерти. Почему?

На прошлой неделе шла спокойная, здоровая, прозаическая, может быть, даже немножечко скучная жизнь. А теперь...

Что стряслось? При таком образе жизни врагов не наживают. Может, произошла ошибка? Его приняли за кого-то другого? Господи помилуй, кому надо его убивать?

Том ломал голову над безответными вопросами до возвращения Джека в свежей футболке и шортах, с гладко зачесанными назад мокрыми волосами.

— Ох, хороший кофе, — вздохнул он, выпив налитую чашку.

— Колумбийский. Думаю приготовить болтунью. Будешь?

— Конечно. И хаш на тосте, и гритс[38] с маслом. Не забудь бисквиты и подливку.

Отец строго взглянул на него.

Джек с улыбкой пожал плечами:

— Слушай, мы же на Юге... По-моему, традиционный здешний завтрак, закупоривающий сосуды, в порядке вещей.

— Что тебе известно о южной кухне?

— В нескольких кварталах от моего дома стоит заведение под названием «Даун-хоум». В Нью-Йорке можно отведать любые блюда.

— Мне сейчас вообще есть не хочется, — проворчал Том. — Когда тебя кто-то преследует, аппетит пропадает. Если бы знать, кто и по какой причине, может быть, было бы лучше. Я до сих пор боюсь...

— Пожалуй, я сумею помочь, — тихо вымолвил Джек.

— Ты? Каким образом?

Зазвонил телефон. С центрального пропускного пункта спрашивали, ожидается ли какая-нибудь посылка.

— Ничего не знаю, — ответил Том. — Минуточку. — Он оглянулся на Джека. — Ждешь посылку?

— Угу, — ухмыльнулся тот. — Уже прибыла? Здорово. Молодец старина Эйб.

Том велел охране пропустить фургон, снова повернулся к сыну:

— Так как же...

Джек прокашлялся.

— Я вчера вечером просмотрел медицинские карты Боргер, Лео и Нойснера...

— Господи, как же это тебе удалось?

— Забрался через окно в клинику.

— Что?

— Ерунда. Подцепил шпингалет и залез. Не волнуйся. Следа на головке снизу никто не заметит.

Том ушам своим не верил. Родной сын взламывает окно, совершает незаконное проникновение... не куда-нибудь — в клинику!

— Ради всего святого, зачем?

— Успокойся. Надо было выяснить, проходил ли кто-нибудь недавно медицинский осмотр, — выяснилось, между прочим, что проходили все трое, — и каковы его результаты.

— Вдруг сработала бы сигнализация или видеокамера засекла? За такие дела в тюрьму можно сесть!

— Если бы меня застали на месте. А я позаботился, чтобы этого не случилось. Сначала проверил — ни камер наблюдения, ни сигнализации. И нашел, что искал: все трое прошли обследование на ура.

— Что толку, когда все умерли?

— По-моему, именно потому, что прошли на ура.

— Неужели ты снова толкуешь о заговоре во Вратах?

— Надо следить за деньгами, пап. Как только заметишь что-нибудь непонятное, следи за деньгами. А деньги ведут во Врата.

Неужели родной сын отъявленный параноик?

— Постой...

— Подумай. Нападению подвергаются самые молодые, здоровые вдовцы и вдовы, которые наверняка долго жили бы в собственном доме. Совпадение?

— Речь идет о корпорации с капиталом в миллиард долларов. Она не занимается грошовыми делами. Представь себе, что значат четыре перепродажи в год при девятизначном доходе. Бессмысленно!

— В глобальном смысле, возможно, бессмысленно, а в локальном? Вдруг кто-нибудь в Южных Вратах захотел заработать и среди многих прочих способов выбрал именно этот?

Том не знал, что сказать. Джек влез в официальное учреждение, ища ответ на вопрос... Потрясающая инициативность, трогательная забота, однако... Видно, вообразил себя каким-нибудь Филиппом Марлоу, Сэмом Спейдом. Но ведь он не великий детектив, а наладчик электроприборов. Пытаясь прыгнуть выше головы в том же духе, накличет на себя большую беду.

— На косвенных свидетельствах можно, наверно, построить версию, хотя она не складывается. Неужели Рамсей Уэлдон или другой менеджер его уровня нанял тех самых парней, приказав разбить мою машину, а меня скормить аллигатору? Бред.

Джек почесал макушку.

— Понимаю, как выглядит дело, но пока, насколько я вижу, твоя смерть выгодна одному руководству Южных Врат. Разберусь с Уэлдоном, когда выдастся время.

Кислая волна всплеснулась у Тома в желудке.

— То есть как разберешься? Что это значит?

— Ну, не знаю, — сказал Джек с улыбкой, от которой отцу вовсе не полегчало. — Поговорим с глазу на глаз или что-нибудь в этом роде.

— Нет. Пожалуйста, не надо. Только сам навлечешь на себя неприятности.

— Не беспокойся. Я осторожно. Я вообще образец осторожности.

Почему-то Том усомнился, но сказать ничего не успел — в дверь звонили.

— Я открою, — сказал Джек.

В дверях стоял посыльный с картонной коробкой.

— Четыре посылки на имя Джека, — объявил он.

Тот взял у него коробку, поставил на пол.

— Помогу другие принести.

Он последовал за посыльным к фургону, а Том наклонился взглянуть на адрес отправителя: компания «Игрушки Баммо».

Игрушки?

На адресной карточке было указано: «Джеку» — и стоял здешний адрес. Просто Джеку, без фамилии. Странно.

Занеся все четыре коробки, Джек дал посыльному чаевые и поднял одну.

— Если не возражаешь, в свободную комнату отнесу.

— Конечно, давай.

Когда он направился в комнату, Том, желая помочь, взял другую коробку. Тяжелей, чем он думал.

В дверях чуть не столкнулся с сыном, перехватившим у него посылку — довольно поспешно, по мнению Тома.

— Нет, пап, спасибо, не надо. Не надрывай спину.

— Не говори глупостей. Вовсе не тяжело.

Он вернулся в гостиную, поднял другую коробку. Джек суетливо топтался вокруг, как наседка.

— Правда, папа...

Том его проигнорировал, понес коробку в комнату.

Все четыре встали у стены.

— Тут написано, игрушечная компания. Что это за игрушки? Игрушечные роботы? Я имею в виду, увесистые.

— Просто игрушки, — коротко объяснил Джек.

— Не покажешь?

— Ну что же, — кивнул он после секундного колебания. — Только нужен нож, чтобы вскрыть.

— Принесу.

Том нашел в кухонном ящике старый мясной нож-пилу, но к его возвращению Джек уже распечатал самую маленькую коробку. Показал складной нож с кривым лезвием.

— Забыл, что у меня есть ножик в кармане.

В коробке оказалась необычная с виду мягкая игрушка — неизвестное животное чуть больше футбольного мяча.

— Что это?

— Покемон. А это Пикачу. Несколько лет назад все дети на них были помешаны.

— Зачем ты их купил?

— Здешним ребятишкам решил подарить.

Том покачал головой. До чего удивительный человек его сын.

4

Карл ждал на улице у трейлерного парка в зеленых резиновых сапогах до колен, с торчавшим из правого рукава коротким зеленым веслом.

— Где лодка? — спросил Джек, когда тот устроился на пассажирском сиденье.

— На месте. Знакомый парень одолжил. Где мои деньги? — Он протянул руку.

Джек вручил ему конверт:

— Как и было обещано.

У него с собой было наличными около тысячи. После сделки с Карлом оставалось всего ничего, поэтому он остановился у банкомата, снял в кредит деньги с карточки «Виза» на имя Джона Л. Тайлески. Другой конверт с остатком гонорара лежал в заднем кармане.

Карл быстро пересчитал пять бумажек, прикасаясь к ним с таким почтением, что Джек призадумался, видел ли он когда-нибудь столько денег сразу.

— Надеюсь, я не совершаю серьезной ошибки, — сказал Карл, по-прежнему глядя в конверт.

— Не бойся. Через несколько часов будешь сидеть перед своим телевизором с таким же вторым конвертом в кармане.

По пути Джек заметил скрытую в листве высокую, закрытую на цепь ограду. Между приоткрытыми створками на ржавой цепи висела облезлая табличка «Проезд запрещен».

— Тот самый карьер, о котором я слышал?

Карл кивнул:

— Какая-то компания вырубила кучу известняковых плит, потом прикрыла дело.

— И что там теперь?

— Просто большая дыра в земле, — пожал плечами садовник. — На дне вечно воды полно, кроме этого года.

— Охраны много?

— Я вообще никого никогда не видел. Дыру в земле не украдешь. Ребята шмыгают по ночам, пьют, травку курят, трахаются. Не видел, чтоб кто-нибудь их выгонял. Почему ты спрашиваешь?

— Просто из любопытства.

Будем надеяться, что не придется, но в самом худшем случае можно будет воспользоваться этим карьером.

Свернув по указанию Карла, Джек взял курс на северо-запад. Увидел черную птицу с красной головкой, что-то клевавшую на обочине.

— Боже, что за безобразная птица!

— Гриф-индейка. Правда, некрасивая. Однако делает доброе дело, подъедает раздавленных на дороге животных.

Вокруг чаще мелькал тростник. Наконец, Карл указал на небольшое строение с крупной надписью «ПЛОСКОДОНКИ». Рядом висела другая табличка на тонкой дощечке, на которой от руки было написано: «Закрыто в засуху».

Интересно, задумался Джек, чем хозяева занимаются в свободное время. В скрэббл играют?

— Поплывем в плоскодонке с воздушным винтом? — Он видел в кино, как они носятся по Эверглейдс, и всегда хотел прокатиться. — Здорово.

— В сушь на плоскодонках не плавают. В крупных протоках воды еще хватит, а в малых думать нечего.

Джек проследовал за садовником к задней стене домика, где в грязи на берегу стояло каноэ.

— Это?

— Это, — усмехнулся Карл. — Выглядит не слишком панорамно, но зато с мотором.

Джек взглянул на крошечный кусок железа необычной формы, прицепленный справа к задней корме.

— Это ты называешь мотором? Я видел взбивалки для яиц покрупнее.

— Не обижай его. Все лучше, чем грести всю дорогу.

Карл шагнул в воду, вытащил каноэ из грязи, вскочил на кормовую скамью, уравновесил лодку торчавшим из правого рукава веслом. Не имея выбора, Джек, как был, в мокасинах и прочем, последовал за ним.

— Сапоги не взял?

— У меня нет сапог.

Добираясь до лодки, пришлось зайти в воду по щиколотку. Джек устроился на передней скамье, Карл заправил мотор, пару раз быстро дернул шнур, вылетело облако дыма, раздалось стрекотание — поехали.

Джек взглянул на промокшие джинсы, на некогда белые мокасины, покрытые коричневой грязью. Ступни в них скользили и чавкали.

Замечательно.

— Обычно эта протока гораздо глубже и шире в такое время года. Почти вся меч-трава наполовину уходит под воду. — Карл покачал головой. — Господи боже, нам действительно нужен дождик.

Джек поднял глаза к небу. Пелена туч надвигалась, закрывая солнце и небо, но ни одна не похожа на дождевую.

— Вам нужен настоящий ливень, ураган, проливающий море воды. Может быть, «Элвис» о вашей засухе позаботится.

— На тропический ливень согласен. Знаешь, ветер тридцать пять или сорок миль в час и тонны воды. Это я могу пережить. А ураган нет, спасибо. Я тут был при «Эндрю», надеюсь больше никогда не увидеть ничего подобного.

Скользя по воде, Джек слышал с обеих сторон призывный и ответный рев.

— Аллигаторы?

— Угу. Самцы ревут в норах.

— А кто хрюкает? Самки?

— Нет, — рассмеялся Карл, — свиные лягушки. Их так и прозвали за то, что хрюкают, как свиньи.

У поверхности воды плавала масса улиток в раковинах длиной в дюйм и шириной в полтора, заползавших на подводные растения, высовывая спинки.

Заметив на стеблях меч-травы маленькие, чисто белые бусинки, Джек полюбопытствовал, что это такое.

— Яйца улиток. Бакланы любят улиток, вытаскивают из ракушек специальным крючком на конце клюва.

Черепаха с гусиной шеей, гладким коричневым панцирем и тупым носом высунула из воды голову, посмотрела на них.

— Привет, — поздоровался Джек.

Черепаха нырнула.

— Мягкотелая черепаха. Аллигаторы их обожают ловить. Только хруст стоит, как в забегаловке, где подают тако[39].

Джек шлепнул себя по шее. Не стал надевать рубашку с длинными рукавами, щедро обрызгавшись репеллентом, который не особенно помогал.

— Как вы терпите тучи москитов?

— Тучи? Шутишь! В смысле москитов год выдался очень удачный, просто потрясающий. Высохли почти все лужи, где они плодятся.

Если этот год удачный, не забыть в неудачный держаться отсюда подальше.

Джек протянул руку к длинным тонким стеблям травы, шуршавшей по бортам каноэ, и сразу отдернул, почувствовав резкую жгучую боль. На ладони остались длинные царапины.

Карл рассмеялся:

— Теперь будешь знать, почему ее меч-травой называют. — Он взмахнул веслом, описав широкую дугу. — Па-хай-оки.

Это слово Джек слышал от Ани.

— Индейское выражение, да? Травяная река?

— Эй, а ты кое-чему научился, — усмехнулся Карл.

Травяная река... скорее травяное море. Океан коричневатой меч-травы расстилался со всех сторон, усеянный там и сям кочками-островками с кипарисом, дубом, сосной, похожими на огромные зеленые мухоморы, выросшие на мертвой лужайке. Будем надеяться, что она не мертва. Просто спит.

Идеальная гладь, канзасская равнина, как Джек ее себе представляет. Слишком открытая, по его мнению, местность. Он привык жить в железобетонных каньонах. Горизонт широкий, далекий. Да кому он нужен? Его от горизонтов мороз по спине пробирает. Вполне можно прожить вообще без всякого горизонта, как дома.

Господи помилуй, как здесь вообще можно жить? Ни деликатесных, ни пиццы с доставкой, ни электричества, чтобы пиво было холодным. Средние века.

— Знаешь, — сказал Карл, — во мне течет кровь индейцев микасуки. Так, по крайней мере, мама моя говорила. У них резервация к северу отсюда за 41-м шоссе, там даже казино есть, хоть я и никогда не бывал. Предки микасуки по маминой линии. Про отца не знаю. Мама с ним познакомилась на лагуне. Я слышал, он быстро смотался, увидев меня. Просто удрал, мы о нем никогда больше не слышали.

Джек покосился на его невидимую правую руку. Спросить?

Как-нибудь в другой раз.

И спросил вместо этого:

— Значит, многие поколения выросли вокруг этой лагуны?

— И да и нет. Сейчас здесь живут только дети тех, кто жил раньше. Все уехали, когда мы еще были грудными младенцами, думали, будто лагуна нас изувечила. А потом мы, дети, вернулись. Зуд какой-то почуяли.

— Почему?

— Наверно, потому, что нигде больше нам места нет.

Джек постарался выразиться поделикатнее.

— Из-за внешнего вида?

— Отчасти, — пожал Карл плечами. — Главным образом потому, что в лагуне нам хорошо. Как дома.

— Но ты все же ушел.

— Угу. Только недалеко. Поэтому не слишком хочу возвращаться. Боюсь, как бы снова не засосала.

— И сколько человек тут живет?

— Приблизительно двадцать. Все мы к тому же примерно ровесники плюс-минус пара лет.

Джек пригнулся — над ними порхнула большая птица с огромным размахом крыльев.

— Что это, черт побери?

— Обыкновенная цапля.

— Ох.

Он на секунду принял птицу за птеродактиля... или за птерозавра. За того, который с хвостом.

Стали появляться аллигаторы разнообразных размеров, гревшиеся на кочках, но ни один близко бы не сравнился со вчерашним чудовищем.

Под днищем каноэ что-то заскрежетало.

— С мотором на время покончено, — объявил Карл. Взялись за весла, потом протока слишком обмелела даже для гребли.

— Что теперь будем делать?

— Потащим, пока глубже не станет.

Хорошо тебе говорить в сапогах, мысленно заметил Джек.

Сама по себе буксировка особой проблемы не представляла — до глубокой воды ярдов тридцать, — но мысль об аллигаторе, который в любую секунду может выскочить из зарослей, заставляла ускорить шаг. В конце концов Джек буквально тащил за собой садовника.

— Жалко, здесь «Выживание»[40] никогда не снимают, — посетовал Карл. — «Выживание в Эверглейдс»... Меня никогда бы не взяли, но я точно выиграл бы миллион.

Очередное реалити-шоу. Парень действительно любитель телевидения.

Джек оглянулся через плечо:

— Если бы выиграл, что первым делом сделал бы?

— Новый телевизор купил, — ухмыльнулся Карл. — Большой, в шестьдесят дюймов. И такой электрический стульчик, который массирует спину, пока ты сидишь. Машину бы починил...

— Не хочешь отправиться в путешествие?

— Зачем? Я уже побывал во всем мире с «Выживанием», «Вокруг света», «Дискавери» и прочим.

— Самому поехать — совсем другое дело.

Слушай меня, советчика, никогда не выезжавшего из Нью-Йорка.

— Для меня — то же самое, — возразил Карл. — Ох, еще денег бы дал миссис Хансен. Ей сейчас нелегко. Может лишиться трейлера.

— Хорошая мысль.

— Да просто по-соседски, — пожал он плечами.

Вернувшись на воду, снова слушая стрекот мотора, Джек смотрел, как крупные растения постепенно теснят с берегов меч-траву, папоротники и деревья отвоевывают себе место. Промелькнуло фруктовое дерево.

— Это что?

— Анона. Болотная яблоня. Даже не думай пробовать, если ты не большой любитель керосина.

Дальше Карл указывал на ивы, непохожие на ивы, на дубы, непохожие на дубы, на деревья с экзотическими названиями вроде кокосовой сливы и бразильского перца.

Джек ткнул пальцем в маячившие впереди высокие тощие сосны, смахивающие на кедры с обвисшей хвоей.

— А это что такое?

Карл взглянул на него с таким выражением, будто он спрашивал, где встает солнце, на востоке или на западе.

— Кипарисы.

— Похожи на сосны.

— Пожалуй. Только зимой хвою сбрасывают, в отличие от сосен.

Пошли дубы с покрасневшей и пожелтевшей осенней листвой, видимо из-за засухи.

Ближе подплыв к кипарисам, Джек заметил длинные серо-коричневые бороды мха, обвивавшиеся вокруг ветвей, шевелясь на ветру.

Разглядывая другие деревья, узнал сосну Нельсона, королевские пальмы с отличительным гладким зеленым рукавом на верхнем конце ствола, кокосовые и банановые пальмы по плодам. Остальное осталось загадкой.

Карл указал на пару стрекоз; одна из них оседлала другую.

— Смотри, маленьких стрекозок делают.

— Причем на людях, — добавил Джек. — Стыда у них нет.

— Эй, ты их не обижай, — засмеялся садовник. — Стрекозы поедают тонны крошек москитов.

— Да? — Джек приветственно взмахнул кулаком. — Делайте свое дело, ребята!

Карл заглушил мотор.

— В чем дело? Снова мель?

— Нет. Просто мы уже близко. Видишь прямо впереди большой лесистый пригорок?

Джек видел холмик, заросший деревьями всевозможных размеров и видов, почти совсем закрывшими с запада горизонт.

— Там лагуна. Теперь надо двигаться тихо.

— А я думал, там нет никого.

— Как знать. Иногда кто-то болеет, не может ехать в город.

Джек вытащил из кобуры «глок», передернул затвор, послав пулю в патронник, и сунул обратно.

Погребли вперед, туда, где протока ныряла в густой зеленый туннель из листвы. Карл шептал про ветвистые бамии, надземные растения, орхидеи, папоротники, баньяновые деревья с висевшими в воздухе перепутанными корнями, кофейные деревья, лозы, вьющиеся вокруг стволов, всевозможные разновидности пальм.

— Похоже на тропический лес, — шепнул Джек.

— Угу, — кивнул Карл. — Даже сейчас, когда нет дождя. Тут больше влаги — солнце не пробивается.

Пройдя еще несколько извилин протоки, Джек стал подмечать легкие отклонения от нормы, особенно заметные в королевских пальмах. Все до сих пор виденные стояли на идеально прямых стволах, а у этих стволы искривлялись под необычными углами.

Что это — первый признак мутаций в узловой точке, упомянутой Аней?

Карл оглянулся, приложил к губам палец, кивнул, махнул рукой.

Ясно: почти дошли... за следующим поворотом.

За поворотом правый берег ушел назад, открылось обширное озеро шириной футов полтораста — двести. Поверхность воды гладкая, тихая, чего никак не скажешь об окружающей растительности.

Ивы, дубы, кипарисы и пальмы искривлялись в причудливых неестественных формах, словно застыли на полушаге в каком-то эпилептическом балете. В одном месте деревья как бы шарахались назад от берега.

Здесь и должна быть узловая точка, где пару раз в год понемножку просачивается Иное. Аня не преувеличила насчет мутаций. Похоже, у создателя этих деревьев большое количество пи-си-пи[41] в крови.

Для полноты картины не хватает лишь вынырнувшей головы чудовища из «Голубой лагуны».

Большая лодка типа плоскодонки с надписью «Плавучий Бык» на корме тихо покачивалась у дальнего берега. Неуклюжую громоздкую надстройку срубил явно неопытный плотник. Справа от нее стояла другая плоскодонка поменьше под названием «Плавучий Конь». Должно быть, плавучие дома.

Выплывая на середину лагуны, Джек высматривал на берегах членов клана. Как и ожидалось, кругом было пусто.

Кажется пусто. Хотя почему-то не чувствуется.

— Странно, — шепнул Карл, указывая на каноэ, вытащенные на дальний берег. — Все лодки тут. Если они отправились в город...

— Так-так-так, — проворчал позади справа голос. — Смотрите-ка, кто к нам пожаловал.

Джек вздрогнул, быстро оглянулся на пятерых мужчин, стоявших на палубе «Плавучего Коня». Пока он их разглядывал, из надстройки вышла Семели с белоснежными волосами и улыбнулась ему.

— Привет, Джек, — сказала она.

С лица Карла схлынули краски.

— Ох, черт!

Джек снова глянул вперед на другую пятерку мужчин на «Плавучем Быке».

— Греби! — крикнул Карл, дергая стартер маленького мотора. — Бежим отсюда!

Неплохая мысль. Джек начал разворачиваться, но мужчины шестами погнали «Плавучего Коня» к выходу из лагуны, преградив путь к отступлению.

Он положил руку садовнику на плечо:

— Забудь. Видимо, мы тут немножко задержимся.

— Давненько не виделись, Карл, — со злобной усмешкой сказал крупный парень, которого Джек встречал в городе. — Я знал, что ты когда-нибудь вернешься.

— Привет, Люк, — тихо пробормотал Карл с поникшими плечами, с отчаявшимся выражением на лице.

Джек чувствовал надежную тяжесть «глока» на пояснице. В данный момент, тем более сидя, как утка, в воде, не стоит обнажать оружие. Лучше потерпеть, посмотреть, как будут развиваться события... Пусть ребята подойдут поближе, начнут безобразничать.

Может быть, артиллерия и не понадобится, кто знает... Может быть, прозвучат даже кое-какие ответы. Люк, что ты имеешь против моего отца? Кто тебе заплатил за убийство?

— Так я и знал, не надо было сюда идти, — пробормотал садовник. Нормальный глаз метнулся вправо, а левый заметался, как испуганный кролик.

— Спокойно, — шепнул Джек. — Я обещал вернуть тебя к трейлеру и верну. Просто немножечко пообщаемся с ними.

— Что еще остается?

Люк кивнул на ряд каноэ на берегу.

— Ставьте свое туда же! — крикнул он. — Потом вместе дружбу сведем.

— Послушаемся. — Джек принялся грести.

Карл секунду колебался, застыв на месте, встряхнулся и заработал веслом.

5

Когда они доплыли до другого берега, несколько парней с «Плавучего Быка» помогли загнать каноэ носом в грязь. Джек узнал плоскодонку-моторку, на которой уплыла Семели, — «Плавучий Цыпленок». Рядом лежало каноэ под названием «Неплавучее». В клане имеется истинный нонконформист.

Удалось выйти на берег, не промочив мокасины; Карл шагнул из лодки прямо в воду.

Садовника, видно, все знали. Некоторые искренне рады были его видеть, большинство держалось равнодушно, кое-кто даже враждебно.

Стоя рядом с ним в ожидании «Плавучего Коня», Джек огляделся вокруг. Вблизи растительность выглядела еще уродливей. Футах в ста от берега пяток хижин без стен, по три шатких столба с двух сторон под двускатной кровлей из сухих пальмовых листьев. Между двумя ближайшими дымился костерок. Наверно, живут тут, выходя из лодок, решил он.

Скрюченные люди в скрюченных домишках. В каждом непременно имеется, как минимум, одна скрюченная мышка.

— Старые индейские лачуги, — подтвердил Карл, проследив за его взглядом. — Всегда тут стояли.

С подошедшей лодки первой сошла Семели, за ней Люк, лобастый Корли и прочие. Вскоре у нее за спиной собрался весь клан, выстроившись полукругом перед Джеком и Карлом.

Цирцея со свиньями.

Одна женщина и — быстро подсчитано — восемнадцать мужчин.

Страшноватая компания... бесформенные головы, разномастные руки и ноги, кривые тела. Можно подумать, у них в генофонде водоросли цветут пышным цветом. Впрочем, как и с деревьями, это наверняка объясняется узловой точкой. Деревья не выбирают, где им расти, а зачем людям здесь жить?

Относительно нормально выглядят только Люк и Семели, не считая буйных белых волос Медузы. Насланная экспериментальными монстрами буря — ничто по сравнению с этими волосами. Девушка была в тех же «ливайсах» с черным облегающим пиджаком, только на этот раз в красной рубашке с длинными рукавами, с двумя расстегнутыми сверху пуговицами.

— Кто это? — кивнула она на Карла. — Один из наших, правда?

Люк зловеще улыбнулся:

— Конечно. Просто хочет жить иначе.

— Почему я его никогда раньше не видела?

— Наверняка видела, только забыла. Сразу после твоего появления он собрался уйти. Видимо, посчитал нас неподходящей компанией. — Он шагнул ближе к садовнику. — Правда, Карл? Правда? Ну ладно. За это в тюрьму не сажают. Иди куда хочешь. — Он взглянул ему прямо в лицо. — Хотя это не позволяет тебе приводить чужаков. Знаешь на этот счет правило.