Наладчик Джек (№6) - Врата

— Если угодно. — Аня села на диван, над которым висели растения, лозы, закурила, принялась тасовать карточную колоду. Указала ему на шезлонг: — Садись. Хочешь спросить о русской женщине с эскимосской лайкой-маламутом?

У него отвисла челюсть.

— Я... я...

— Об индианке с немецкой овчаркой? О той, что советовала держаться подальше от дома в Астории, что ты глупо проигнорировал.

— Откуда вы знаете? — пробормотал Джек, обретая дар речи.

Она выпустила струю дыма, начиная раскладывать на столике классический пасьянс.

— Случайно догадалась.

— Я с июня наталкиваюсь на женщин, которым слишком много известно... На женщин с собаками. Вы третья. Две — еще не правило, а три...

— Не волнуйся. Тебе нечего их опасаться. Меня тоже.

Он глубоко вдохнул и выдохнул. Надеялся на запирательство, на уклончивые ответы. Прямота, подтвердившая подозрения, полностью сбила с толку.

Джек хлебнул вина. Может, поэтому Аня настаивала на выпивке.

— Кто вы такие?

Она разложила карты, начала игру, открывая их звучными короткими щелчками.

— Да, собственно, никто.

— Не верю. Слишком много знаете. В июне во время болезни ко мне пришла русская дама, — он мысленно увидел ее: волосы цвета соли с перцем, серый спортивный костюм для пробежек, крупная белая лайка-маламут, — и начала толковать о войне, в которой я будто бы принимаю участие. «Идет война, ты — боец», — объявила она. Не помню, прямо высказалась или нет, только наверняка имела в виду так называемое Иное...

Аня оставила карты, глядя на него.

— Об Ином ты к тому времени уже слышал.

— Угу.

Хотя лучше в не слышал. Впервые услышал в этом году, как ни странно, на конференции, посвященной разоблачению заговоров. И с тех пор уже как бы не распоряжался собственной жизнью.

Услышал, что две колоссальные непостижимые космические силы вечно ведут войну. Борьба идет за все миры, измерения, за само бытие. Земля с человечеством в глухом уголке Вселенной — малая пешка на игровой доске, не имеющая большого значения. Но чтобы объявить себя победителем, надо завладеть всем до последней крохи. На одной стороне стоит нечто враждебное людям. Эта стихия, сущность, сила не имеет названия. Те, кто знает о ее существовании, испокон веку зовут ее «Иное». Если победит Иное, Земля превратится в гиблое место для любой известной формы жизни. К счастью, она пока находится под опекой другой стороны, которую именуют Союзником. Не совсем точно, насколько можно судить. Эта сила не дружелюбная, а просто враждебная врагу человечества. Самое большее, чего Земля от нее может ждать, — милостивое пренебрежение.

— В ту минуту я принял русскую женщину за лихорадочный бред, но потом она вновь появилась и предупредила...

— Что совпадений в твоей жизни больше не будет.

Джек кивнул. От такого предупреждения до сих пор мороз прохватывает. Катастрофический смысл.

— Она была права?

Аня вернулась к игре, передвигая на столике карты, выкладывая на базу тузы и двойки.

— Боюсь, да, милый.

— Значит, кто-то руководит моей жизнью. Зачем?

— Затем, что ты принимаешь участие.

— Не по своей воле.

— Воля в таких делах не имеет значения.

— Ну, если кто-то или что-то видит во мне своего знаменосца, пусть еще раз хорошенько подумает.

— Ты не знаменосец. Пока.

Уже легче. Немного.

— А кто?

Аня увлеклась раскладкой. Джек невольно обратил внимание, как ловко карты ложатся на столик.

— У тебя был предшественник, — объявила она. — Тот же самый, что у Близнецов. Не забыл Близнецов?

Перед глазами Джека мелькнули двое мужчин в одинаковых черных костюмах и темных очках, с идентичными бесстрастными бледными лицами.

— Разве можно забыть?

— Им предстояло заменить предшественника. А когда ты отправил их...

— Не оставалось особого выбора. Либо они, либо я. Я потом попытался помочь, но они отказались.

— Они сделали свое дело, однако с их исчезновением образовалась брешь. Которую ты должен заполнить.

— Вы же сказали, еще кто-то есть?

Аня кивнула, положив на столик последнюю карту. Все открылись. Пасьянс сошелся. Не трудясь перекладывать карты на базу, она собрала колоду, перетасовала.

— Есть. Мужчина из мужчин. Только он уже стар и может умереть, прежде чем снова понадобится.

— Снова?

— Он давно сражается на стороне Союзника.

— Сколько лет?

— Очень давно. Так давно, что ты не поверишь. Теперь его дни сочтены. После многовековой службы Союзнику — по-моему, слишком долгой, да кто прислушивается к старухе — его освободили. Впрочем, кажется, преждевременно. Несмотря на возраст, он может еще пригодиться. А если не доживет до того дня... — Она взглянула Джеку в глаза.

— Тогда я?

— Тогда ты.

Против всякой вероятности Джек поверил. С усилием прогнал мрачные мысли. Может быть, этот день никогда не наступит. Или к тому времени он сам умрет от старости.

Ладно. Он ведь пришел к Ане не ради себя — ради папы.

— Иное причастно к несчастному случаю с папой?

Аня кивнула, закончила тасовать, начала раскладывать другой пасьянс.

— И Союзник тоже, хоть скрытно.

— Вы с подругами, как я догадываюсь, стоите на стороне Союзника?

— Нет, — покачала она головой. — Я противница Иного, но не сторонница Союзника.

— На чьей же вы стороне?

— На твоей.

— Если я связан с Союзником, значит...

Аня раздраженно поморщилась и прервала игру.

— Я говорю, что не стою на стороне Союзника. Я сказала, что стою на твоей стороне. Значит, ты действуешь отдельно и независимо от Союзника.

— Почему?

— Потому что Союзник бывает таким же безжалостным, как Иное. Он противостоит Иному по собственным соображениям, ни одно из которых не связано с нашим благополучием и безопасностью. Использует в борьбе с Иным тебя и любого другого, не заботясь о том, что с тобой будет. Процветание человечества не входит в его планы. А в мои входит.

— Почему? Что вам до этого?

Аня вновь принялась перекладывать карты на столике.

— То же, что и тебе. Мы все в одной лодке на этой планете. Земля и есть лодка, если подумать. Люди заслуживают освобождения от обеих агрессивных сил. На нашей планете, в нашем уголке мироздания обитают разумные существа, поэтому она играет в борьбе столь важную роль. Это не просто собственность, которую можно выиграть, проиграть, обменять по собственному желанию. Если она должна достаться одному из двух, я предпочла бы Союзника, чем Иное. Хотя зачем кому-нибудь доставаться? Почему не избавиться от обоих?

— Согласен, — кивнул Джек, откинулся на спинку стула, стараясь разобраться в ее словах, в их смысле. — Однако из всего вами сказанного следует... что тут замешана и третья сила?

— Пожалуй.

— В том числе вы... и те женщины?..

— Получается так.

— Разве можно соперничать с двумя другими участниками?

— Я обязана.

— Но кто вы такая? Откуда?

— Мы отовсюду. Повсюду, кругом. Ты нас просто не замечаешь.

Джек затряс головой, разгоняя туман. Не хотелось сейчас разбираться. Без того трудно верить в сценарий космического перетягивания каната, а теперь выясняется, что в потасовке участвует третья сила или всегда участвовала, да никто ему не рассказывал. В любом случае потом можно об этом подумать. Сейчас надо сосредоточиться на отце.

— А папа тут при чем? Почему...

В голове возникла леденящая мысль. Что Аня сказала в первый день в больничной палате?

Поверь, малыш, ты многого не знаешь о своем отце.

— Ох, нет! Неужели тот самый «предшественник» — мой отец?

— Том? — расхохоталась Аня. — Что за бред! Думаешь, будто в волшебной сказке живешь? Это надо ж такое придумать!

— Вы фактически не говорите «нет».

— Хорошо. Хочешь услышать «нет»? Пожалуйста — нет. Твой отец не имеет непосредственного отношения ни к Союзнику, ни к Иному. Никогда не имел и никогда не будет иметь.

Она вновь рассмеялась и вернулась к картам.

Джек тоже вынужден был улыбнуться. Ладно, мысль, конечно, смешная. Перо бывает сильнее меча, но бухгалтер в роли защитника человечества от Иного? Безумная идея.

И все-таки... был момент...

— Вы сказали, непосредственного отношения не имеет. А косвенное?

— Разумеется. Разве не видно?

— Потому, что он мой отец?

— Кровный родственник, — кивнула Аня.

Джек закрыл глаза. Вот что он подозревал, чего боялся.

— Значит... аллигатора прислало Иное.

— Прислало? Нет, это чья-то чужая инициатива. Могу подтвердить — эту тварь породило Иное, но специально или случайно, трудно сказать.

— Почему? Вы ведь все знаете.

— Я не все знаю, малыш. Иначе мы с тобой заставили бы Иное и Союзника собирать чемоданы.

— Я почему-то не могу отделаться от ощущения, что вы что-то скрываете. Не все знаете? Хорошо. Всего никто не знает. Но почему не расскажете все, что знаете?

— Потому что порой предпочтительно узнавать самому. Впрочем, могу рассказать о связи Иного с тем самым аллигатором.

Джек развалился на стуле, хлебнул вина.

— Внимательно слушаю.

— Он появился на свет вблизи от узловой точки.

— Что это такое?

— Совершенно особое место. В разных местах земного шара завеса между нашим миром и Иным утончается. А иногда разрывается в точке, где к нам слегка, ненадолго просачивается Иное. Существа редко проникают с той стороны. А влияние — дело другое.

— Я, кажется, догадываюсь, где находятся такие точки, — вставил Джек. — В Вашингтоне, округ Колумбия... Скажем, возле Капитолийского холма или Белого дома...

Аня улыбнулась, собирая карты. Пасьянс опять сошелся.

— Боюсь, действия этих мошенников не объяснить подобной причиной, малыш. Одна точка находится неподалеку отсюда, а другая поблизости от вашего старого дома.

— Где? — Он почему-то не удивился.

— В лесных пустошах Нью-Джерси. В местечке под названием Рейзебэк-Хилл.

Прошлой весной Джек отправился в пустоши и чуть там навсегда не остался.

— Должно быть, очень хорошо спрятана. Я имею в виду, кто-нибудь уже наткнулся бы.

— В лесных пустошах есть места, где не ступала нога человека. Даже если б ступала, узловые точки открываются только дважды в год, в дни равноденствия. Хотя косвенное влияние постоянно заметно.

— Например?

— По мутациям. Во время равноденствия что-то просачивается с другой стороны, изменяя клетки живых существ — растений, животных, деревьев... людей.

— Кто-то должен обратить внимание!

Аня покачала головой:

— Узловые точки расположены в безлюдных местах.

— Очень удачно.

— Да нет. Все правильно, если припомнить, что протечки случаются сотни лет и люди рядом с точками тревожно себя чувствуют. Не точки возникают в местах, откуда ушли люди. Ровно наоборот: люди — в большинстве своем — инстинктивно бегут от точек.

Узловые точки... мутации... рогатый людоед-аллигатор...

— Узловая точка не здесь, а в болоте.

— Говорю тебе, не в болоте, а...

— В травяной реке. Правильно. Ладно. Я ведь все-таки прав, что узловая точка находится в Эверглейдс?

Аня кивнула:

— В лагуне, рядом с пригорком, поросшим деревьями.

— Откуда вам известно?

— Я уже говорила, милый, что живу здесь дольше, чем ты.

— Как долго?

— Вполне достаточно.

— Ну хорошо. — В Ане чувствовалось нечто вечное, наверняка она гораздо старше, чем кажется. Воспользовавшись моментом, Джек прямо спросил: — Сколько лет вы и другие женщины здесь живете?

— Интересуешься моим возрастом?

Она закурила другую сигарету, собрала карты. Очередной пасьянс сошелся. Третий подряд. Определенно, не просто удача. Либо фокус показывает, либо... Ну, бог с ней.

— Не хотите говорить — не надо. Может, снова индианку встречу, — он вспомнил оранжевое сари, длинную косу, немецкую овчарку, — у нее спрошу. Она молодо выглядит.

— Никогда не спрашивай женщин о возрасте, — рассмеялась Аня.

Подумав о других женщинах с собаками, Джек кое-что припомнил.

— Русская говорила о каком-то Противнике. Кто это? По ее словам, я с ним встречался.

Аня откинулась на спинку дивана, глядя на него.

— Встречался. Помнишь, я тебе рассказывала о старике, некогда защищавшем Союзника? И у Иного есть свой боец. Очень опасный. Древний. Не однажды его убивали, а он всякий раз возрождался.

— И я с ним встречался? Однако...

Он вдруг понял. Удивительный, странный мужчина, который впервые ему рассказал об Ином и в котором он заподозрил окончательного виновника смерти Кейт.

— Рома, — шепнул Джек. — Сол Рома. По крайней мере, так он мне представился. Потом оказалось, что это неправда.

— От него всегда жди неправды, кроме случаев, когда правда причиняет боль. Он черпает силы в чужих страданиях.

— Да. Ваша русская подруга тоже сказала: питается человеческим горем, бедами, раздорами. Кто же он на самом деле?

— Скорей что. Был таким же, как ты, человеком, теперь больше чем человек. Ему суждено стать совсем иным, только он пока не достиг этой стадии. Способен на то, о чем люди только мечтают, но все еще переживает процесс становления. Враги Иного зовут его «Противником», союзники — «Тем Самым».

— Зачем люди помогают Иному, зная, что оно с ними покончит?

— Разве людей можно понять? — передернула Аня плечами. — Одни, полные ненависти, согласны увидеть всеобщую гибель, другие надеются получить награду за приближение апокалипсиса, третьи доверчиво кушают бочки вранья, есть просто сумасшедшие... Противник издали ими руководит.

— А как его зовут?

— У него много обличий, много имен, только Истинным Именем он никогда не пользуется.

— Оно вам известно?

Аня кивнула:

— Тебе не скажу.

— Почему, черт возьми?

— Потому что он услышит. Не стоит привлекать к себе его внимание.

— Скажите! — вскричал Джек, чувствуя прилив гнева, зревшего в душе уже несколько месяцев. — У меня с ним свои счеты...

— Нет! — Аня подалась вперед, сверкая глазами. — Держись от него подальше! Ни в коем случае не связывайся. Если он пожелает, задует тебя, словно спичку.

— Это мы еще посмотрим. Назовите имя, об остальном я сам позабочусь.

— Как только прозвучит его имя, он явится сюда за мной.

— За вами? Зачем?

— Чтобы меня убить.

Джек был ошеломлен. Ответ звучал так прозаически, словно она давным-давно свыклась с угрозой, отчего дело выглядело тем более убедительным.

Неужели это правда? Если да, не стоит из нее вытягивать настоящее имя Ромы.

— Потому что вы против Иного?

— Больше того. Я вдобавок стою на пути — у него на пути.

Джек собрался спросить, каким образом маленькая старушка может стоять у кого-нибудь на пути, однако не забыл аллигатора, не сумевшего попасть к ней во двор. Может быть, она вместе с другими точно так же удерживает Иное на гораздо более почтительном расстоянии.

Бабушка намного влиятельнее, чем кажется. Откуда у нее сила?

Не будем тратить время на расспросы. Она уже чертовски ясно дала понять, что не собирается разглашать кое-какие подробности о себе и о своих друзьях.

— Стоите на пути... к чему?

— К вратам в Иное. Пока он их открыть не может. До этого Противник еще не дозрел. Если удастся, он преобразится, покончив с жизнью, реальностью, знакомым нам существованием. В начале этого года ему показалось, будто можно срезать путь. Ты очутился рядом...

— Откуда вы знаете? Одна из ваших подруг была свидетелем?

— И так можно сказать.

Джек вспомнил, как заглядывал в бездонную дыру, в бездну, мерцавшую необычным светом... в неуклонно расширявшуюся дыру, опасаясь, что она поглотит его вместе с миром.

— Противник тогда проиграл, — продолжала Аня, — так как действовал преждевременно. Отсюда мне стало ясно — он стремится скорее преобразиться. С тех пор вместе с приспешниками удвоил, утроил усилия, чтобы открыть врата. Но для достижения окончательного успеха должен меня убить или так искалечить, чтоб я больше не могла помешать.

Джек напрягся. Если Противник... Рома... Тот Самый... как его там, черт побери, столь силен, как утверждает Аня, значит, она в серьезной опасности. Несмотря на недавнее знакомство, он проникся к старушке искренней симпатией.

— Не зная, где вы находитесь, он ведь не может причинить вам вред?

— Может, — тряхнула она головой. — Постоянно причиняет боль.

— Каким образом?

Аня замерла, скривилась, со свистом втягивая воздух сквозь зубы, выгнула спину, протянула руку к правой лопатке. Ирвинг вскочил, начал гавкать.

— Видишь? — охнула она. — Даже сейчас снова сделал мне больно!

Джек вскочил, осмотрел ее спину.

— Что случилось?

— Ох! — Она быстро неглубоко дышала. — Ужалил! Ох, больно...

— Чем я могу помочь?

— Ничем. Пройдет.

Показалось, будто на кимоно на спине расплылось красное пятнышко — пятнышко красной крови, но на фоне красных сампанов точно не скажешь.

— Кровь течет?

Аня откинулась на спинку кресла.

— Все будет в порядке.

Цвет лица улучшился, дыхание пока не нормализовалось, но все-таки стало легче.

— Вызвать врача?

— Тут никакие врачи не помогут. Все будет хорошо. Не первый и не последний удар. Он продвигается все ближе к цели. У нас выдался необычный сезон, и он станет еще необычней.

— Черт возьми, Аня, скажите мне имя. Я с этим покончу.

— Нет, Джек. Твоими методами с ним не справиться.

— Как же нам его остановить?

Аня подняла глаза, Джек заметил в них страх.

— Не знаю. Можно только надеяться на роковую ошибку с его стороны — знаешь, он не идеален — или на помощь Союзника. В любом другом случае не знаю, можно ли его остановить.

16

Боль отпустила, Аня потащилась его провожать. Следовало бы остаться, но ей явно хотелось побыть одной.

Джек остановился среди безделушек на ее переднем дворе, глядя на всходившую луну, удивляясь переменам в собственной жизни с лета, после согласия на простую, с виду безопасную просьбу отыскать украденное ожерелье. С тех пор на него при каждом взгляде по сторонам обрушивается нечто новое, выхватывается рваный клочок из защитных покровов, разрушается привычный мир, в котором он прожил тридцать пять лет.

Год назад записал бы Аню в сумасшедшие. А теперь не записывает.

Заскочив в папин дом, заглянул в спальню — старик по-прежнему мирно спит, телевизор работает, — нашел отвертку и фонарик, которыми пользовался прошлой ночью, вышел и направился к клинике.

Несмотря на первый успех, нет никакой гарантии, что второй раз пройдет гладко. Джек с обычными предосторожностями крался к зданию, держась в кустах и высматривая патрули. Проделав почти половину пути, спохватился, что забыл репеллент от москитов, устроивших на руках и на шее круглосуточную закусочную, заказывая деликатесы на вынос.

Шлепая себя и почесываясь, прибавил шагу, добравшись до клиники быстрей, чем вчера. Снова поддел отверткой шпингалет, влез в окно, закрыл створку, убил пару впившихся в кожу москитов и принялся за дело.

Прошел прямо в архив, начал перебирать карты, захватив с собой список продиктованных папой фамилий, которые следовало проверить, хотя последнее обследование проходило давно.

Спускался вниз по алфавиту, поочередно вытаскивая нужные карты: Адель Боргер... Джозеф Лео... Эдвард Нойснер...

Все тут.

На сей раз не возникало сомнений насчет этической допустимости вторжения в частную жизнь. Раньше речь шла о папе, теперь не просто о чужих, но к тому же и о мертвых людях.

Зная уже, что и где надо искать, сразу заглядывал вниз последней страницы с данными полного медицинского обследования. Везде одно и то же: окончательное заключение: состояние здоровья образцовое.

По шее побежали мурашки. Кажется, не к добру жить одинокому пенсионеру в Южных Вратах, проходя обследование с развевающимися знаменами. В данных случаях это смертный приговор.

Картина очевидная: самые крепкие одинокие жители Южных Врат случайно умирают. Ранняя кончина означает, что менеджменту не приходится долгие годы ждать естественной смерти здоровых людей, получая возможность немедленно перепродать их дома.

Кто и зачем — вполне ясно, насчет как существует безумная мысль.

Интересно, замешан ли доктор. Вероятно, нет. По всему судя, честный стрелок.

Кроме того, как подтверждает практика, в карты можно заглянуть и без доктора. Есть способ попроще. Занимая официальное положение в Южных Вратах, имея ключ от клиники, можно прийти вечерком, выяснить, кто недавно проходил обследование, и сколько душе угодно изучать их карты.

Джек решил завтра же поговорить по душам с директором Южных Врат Рамсеем Уэлдоном.

Пятница

1

Джек трусил по асфальтированной велосипедно-беговой дорожке, вьющейся среди сосен на восточных границах Южных Врат. Между стволами кружился редкий утренний туман, дорожку усыпали рано опавшие в засуху коричневые иголки. В воздухе стоял густой сосновый аромат.

Проснулся для разнообразия в тишине. Наверно, этим утром Карл косил чью-то другую высохшую траву. Папа только собирался вставать, поэтому он отправился на пробежку. Чересчур засиделся в последние дни, надо кровь разогнать. Думал проведать Аню, но было слишком рано. Завернет на обратном пути.

Бежал в футболке и спортивных трусах, начиная потеть; под широкими трусами надет кожаный пояс с маленькой кобурой для «глока-19», которая раздражала, болтаясь на бегу на пояснице, но здесь больше ни в коем случае нельзя выходить без оружия. Справа Южные Врата огораживал восьмифутовый забор из железной сетки, слева тянулось поле для гольфа в три пара[37]. Заметил одинокую, смутно знакомую фигуру, согнувшуюся на пригорке с клюшкой, подбежав поближе, узнал Карла.

Вильнул влево, направился к нему, стоявшему на траве возле лунки с торчавшей из правого рукава клюшкой. Считал его правшой, но садовник стоял в левосторонней стойке.

Джек обождал, пока Карл ударит по мячу — обежавшему лунку по краю, — прежде чем заговорить.

— Когда это ты в гольф-клуб вступил?

Карл вздрогнул, оглянулся:

— Ох, это ты! Опять меня испугал. Научись шуметь посильней, когда к людям подходишь.

— Извини, постараюсь. Скажи, пожалуйста, поймала твоя камера мисс Манди за поливом газона?

— Снова пустой номер, — ухмыльнулся парень. — Надеюсь, никогда не поймает. Готов продолжать это дело до конца года, пока док Денгров платит.

Джек взглянул на мячи, выстроившиеся в линию на траве перед Карлом в ожидании удара.

— Членство в гольф-клубе — одна из наград за работу?

Тот покачал головой:

— Никакой я не член. Играю только в свободное время по выходным, при условии, что никому не мешаю. С дальними ударами плоховато, счет на восемнадцать лунок просто панорамный, а закатывать мячики в лунку люблю. В общем, я неплохой игрок в миниатюрный гольф.

— Ну, еще бы. — Потрясающе, восхитительно. Джек махнул рукой, повернулся. — Побегу дальше. Удачи. Закатывай в лунки, сажай птичек в гнезда.

Но так никуда и не побежал. Замер на месте при виде курсирующего по проселочной дороге с другой стороны ограды красного помятого пикапа. Грузовичок притормозил — в Джека из-под козырька грязной кепки «Джон Дир» впились косые глаза — и вновь набрал скорость.

Потрясенный Джек оглянулся на Карла, намереваясь спросить, знает ли он, кто это такие, но все понял по болезненному выражению лица садовника, смотревшего вслед прыгавшему среди деревьев пикапу.

— Тебе эти ребята знакомы.

Карл, тяжело сглотнув, отвел глаза.

— Почему ты так думаешь?

— Вижу. Кто они такие?

— С ними никто не связывается. Сам не пожелаешь.

— Пожелаю. — Особенно после вчерашнего рассказа отца о происшествии. Джек сурово посмотрел на него. — Кто они, Карл?

Тот, похоже, собрался молоть чепуху, потом его плечи поникли, и он покачал головой:

— В Глейдс живут. На лесистом пригорке в лагуне.

— Я думал, там жить запрещается, кроме каких-нибудь местных индейцев.

— Тебе наверняка известно, что запрет далеко не всегда исполняется на самом деле.

Конечно, известно.

— Знаешь, где эта лагуна?

— Пожалуй, — кивнул садовник.

— Как мне туда добраться?

— Никак, если дороги не знаешь.

— Можешь показать по карте?

— Она на карте не отмечена. Хорошо спрятана.

— Откуда же ты знаешь, где она находится?

Карл потупил взгляд:

— Я там родился.

Джек не удивился. Видел, как выглядят седоки красного пикапа, догадывался, что с правой рукой Карла что-то не в порядке. Добавим рассказ Ани о мутациях в результате протечек Иного в узловой точке в Глейдс, и вывод очевиден.

Припомнились другие уродцы, встреченные раньше в этом году. Мелани Элер, Фрейн Кэнфилд приписывали свои увечья «прорыву Иного» в момент их зачатия. Наверняка с Карлом та же история.

— Ну тогда, — сказал он, — проводи меня.

Парень попятился, махнул рукой:

— Н-нет... ни за что. Я удрал оттуда много лет назад и больше никогда не вернусь.

— Да ведь если лагуны нет на карте, ты не можешь объяснить, где она, не хочешь проводить, как мне ее найти?

— Ни за что не найдешь. В том-то все и дело.

И как бы в знак того, что разговор закончен, он склонился над лункой, готовясь к удару. Стукнул по мячу — тот полетел далеко в сторону.

— У меня есть основательный повод считать, что они подстроили несчастный случай с отцом, собирались отдать его на съедение аллигатору, если б не помешала полиция.

Карл выпрямился и взглянул на него:

— Аллигатору? Тогда твой отец погиб бы точно так же, как другие, убитый болотной тварью.

— Ну, это не обычная болотная тварь. — Господи боже, подумал Джек, еще пара бесед с этим типом, и я заговорю его языком. — Гигантский аллигатор с какими-то рогами на голове.

Карл заметно передернулся:

— Дьявол. Никто другой, кроме Дьявола.

— Что за Дьявол?

— Огромный бешеный самец из лагуны. Только, скажи на милость, как им удалось перетащить его из болота?

— Не знаю. Но Дьявол выбирается. Вчера вечером посетил Врата.

— Не может быть!

— Может.

Джек кратко рассказал историю нападения, опустив чудесное спасение Ирвинга и остановку чудовища на границе двора, помня, что папа назвал садовника главным разносчиком сплетен.

— Я хочу посмотреть на лагуну, Карл. Уже встречался с ее обитателями, теперь хочу увидеть, где они живут.

— Встречался?

— Вчера в городе. И с женщиной с белыми волосами.

— Семели.

— Верно. Что ты о ней знаешь? Не страшнее, чем с виду?

— Точно не могу сказать. Я вышел из клана примерно...

— Ух ты! Неужели тут есть Ку-клукс-клан?

— Нет. Это мы себя так называем. Родня в каком-то смысле.

— Да? В каком?

Нормальный глаз Карла снова ушел в сторону.

— Конечно, не кровные родственники, просто все как бы в одном положении. Так или иначе, к ее появлению пару лет назад оставалось нас там человек двадцать, одних парней. Я все равно собирался уйти, принял ее приезд за знак свыше и навострил лыжи.

— За какой знак?

— После этого в клане у всех скоро крыша поехала. Я имею в виду, двадцать парней и одна женщина, вот в чем проблема.

— Вчера в городе они казались вполне здравомыслящими.

— Ну что ж, может быть. Я пару раз их издали видел. Мы всегда попрошайничали, а теперь они настоящие профессионалы. Держусь от них подальше... Честно говоря, у нас не очень-то хорошие отношения.

— Почему?

— Они вроде бы обозлились, что я ушел. Люк — можно сказать, вожак — обозвал меня предателем и всякое такое. Да только мне плевать. Хорошо, что ушел. Не хочу больше жить как они. Знаешь, словно цыгане. Живут в лодках, в старых индейских лачугах на берегу, ни водопровода, ни электричества, ни телевизора... — Он покачал головой. — Люблю телик, старик. В любом случае хочу иметь свой дом, не спать вповалку с другими.

— Свою комнату, — пробормотал Джек, зная, что это такое.

— У меня не просто комната, будь я проклят, — ухмыльнулся Карл. — Целый трейлер.

— А деньги в банке есть? — спросил Джек, осененный некой мыслью.

— Нет. Почти весь заработок проживаю.

— Хорошо. Что скажешь, если я заплачу тебе тысячу долларов, а ты меня проводишь к лагуне?

— Тысячу? — рассмеялся Карл. — Разыгрываешь?

— Нет. Пятьсот, когда выйдем, пятьсот по возвращении. Честно?

Садовник облизнулся.

— Да, но...

— Что?

— Они взбесятся, если узнают, что я чужака привел.

— Не беспокойся об этом. — Джек вздернул на спине футболку, продемонстрировав «глок». — Я тебя доставлю обратно домой. Обещаю. Все равно, если днем пойти, они же будут в городе, правда?

— Если подумать, правда. Особенно в пятницу.

— Что в пятнице такого особенного?

— Тут многим зарплату выплачивают по четвергам, в пятницу отмечают конец рабочей недели, запросто деньги на ветер швыряют. И в субботу почти то же самое. А в воскресенье, как правило, полный ноль.

— Слишком много потрачено субботним вечером, да?

— Угу. Или просто выходят из церкви и там подают. В понедельник еще хуже. — Карл поскреб подбородок. — Ну да. Нынче днем лагуна почти в полном нашем распоряжении.

— Сегодня и отправимся. Быстренько дойдем, быстро взглянем. Туда и обратно. Когда ты еще так легко зарабатывал тысячу?

Карл набрал в грудь воздуху.

— Ладно. Только моя машина не ходит, подбросишь меня до воды. — Он принялся собирать мячи для гольфа. — Пожалуй, лучше поторапливаться. Надо до дому добраться, лодку найти...

— Как же ты сюда без машины добрался?

— На велосипеде. А как еще?

Много сил тебе надо, приятель, подумал Джек. Может, починишь на тысячу старушку «хонду».