Тюдоровская роза - Волшебный туман

— Ты такой варвар, Рори, — проворчал карлик.

— Мне он не кажется идиотом, — произнес мужчина с белой бородой по-английски. — Он выглядел бы совершенно как ирландец, если бы не его безбородое лицо.

— Не оскорбляй нас, — вступил в разговор другой мужчина, темноволосый и почти такой же огромный, как Рори. — Английский ублюдок никоим образом не может походить на ирландца.

Гвалт, означающий согласие, прогремел по комнате. Кружки с грохотом опустились на стол.

— Хорошо сказано, Конн, — прокричал Рори, затем повернулся к человеку, сидящему по другую сторону. — Как ты думаешь, Брайан, что нам делать с нашим гостем?

У Брайана были смышленые голубые глаза, веселая улыбка, а на бедре болтался устрашающий короткий меч.

— Я думаю, мы окажем ему такой же прием, какой оказал в прошлом в Голуэе Джеми Линч своему сыну.

Это предложение было встречено криками одобрения. «Джеймс Линч Фитцстефен, — вспомнил Весли с содроганием, — повесил собственного сына на окне своего дома».

Кэтлин ждала, пока утихнет шум. В отчаянии Весли выискивал на ее лице признаки сочувствия, но увидел там только красоту и сильный характер и не обнаружил ничего, что помогло бы ему понять, позволит ли она этим мужчинам осуществить их намерение.

Наконец, в комнате установилась тишина, и она заговорила дрожащим от негодования голосом.

— Так мы уже дошли до того, чтобы убивать незнакомых чужестранцев? — ее тихие слова привлекли внимание всех присутствующих. — Мы так хорошо научились ненавидеть?

— Я думаю, мы могли бы посмотреть, что он представляет из себя, — пробормотал Рори, уткнувшись в свою кружку.

Только когда Весли с шумом выдохнул воздух, он понял, как долго сдерживал дыхание. Расправив плечи, приблизился к столу и протянул руку старейшине.

— Уверяю вас, сэр, что, хотя я и англичанин, я не считаю это большим достоинством. — Он крепко пожал протянутую руку, и их глаза встретились. Ирландец был приятной наружности, с необычно гладкой кожей и резко очерченными скулами. Его глаза были светлыми, цвета влажного песка. — Вы старший Макбрайд? — догадался Весли.

— Да, волею Бога и всех святых, Симус Макбрайд — глава Клонмура. Я приветствую вас, хотя не могу говорить от имени всех.

— Дьявол меня побери, но он мне нравится, — пропищал карлик, кивая головой. — Его привела сюда судьба.

Взгляд Кэтлин метнулся в его сторону.

— Что такое тебе известно, Том Генди, о чем ты не говоришь нам?

Глаза Тома Генди невинно округлились, и он спрыгнул на пол. В прекрасном зеленом камзоле, шелковых рейтузах и крошечных туфлях с пряжками он оказался бы кстати и на портрете испанской королевской семьи.

Не обратив внимания на вопрос, Том сказал:

— Разве вы не знаете, что плохое обращение с чужестранцами принесет нам несчастье?

Рори хлопнул себя по лбу. Весли снова посмотрел на Генди, но тот уже исчез из комнаты.

— Куда он ушел? — спросил Весли.

— По мне, так пусть катится к черту, — прорычал Рори и сердито посмотрел на Кэтлин. — Опять ты уходила одна. Сколько раз я должен твердить тебе, что это опасно?

— Ты мне не охранник, Рори Бреслин, — возразила она.

— И не потому, что не пытается им стать, — сказал Брайан с намеком.

Весли видел, как она напряглась, затем посмотрела на своего отца. Но Симус Макбрайд даже не заметил этого: его взгляд был устремлен на кусочек посеребренного звездами неба, видневшегося через высоко расположенное окно.

И вдруг Весли понял ее. Он не знал, благодаря чему обладал способностью проникать в женские сердца: то ли благодаря опыту в общении с ними, то ли его опыту как духовного лица, однако он редко ошибался.

Кэтлин Макбрайд хотела, чтобы ее отец был отцом, а не старым человеком, предающимся воспоминаниям над кружкой крепкого напитка.

Кроме того, Симус Макбрайд совершенно не заботился о нуждах своей дочери.

«Интересное наблюдение, — подумал Весли. — И, возможно, полезное».

Он был весь внимание, когда Кэтлин представляла ему других мужчин, называя их имена громко, как генерал выкрикивает имена солдат на перекличке. Кузнец Лайам, широкий и толстый, как вечнозеленый дуб; юный Курран Хилли, в чьих глазах угадывалось желание, чтобы с ним обращались как с мужчиной; угрюмый человек из деревни по имени Мадж и множество других, объединенных преданностью Клонмуру и подозрительностью по отношению к английскому визитеру. Кроме того, там были странствующие семьи, которые столпились вокруг камина и ели с сосредоточенностью людей, знающих, что такое голод.

Весли сказал им, что он дезертировал из армии круглоголовых Титуса Хаммерсмита. Мужчины Клонмура сказали ему, что они рыбаки и фермеры, пастухи и дровосеки. Весли подумал, что они врут.

Они подумали, что он врет.

— Наш гость страдает от жажды, — объявил Конн ОДоннел со зверской усмешкой.

К удивлению и радости Весли сама Кэтлин протянула ему кружку. Когда он брал ее, их пальцы соприкоснулись, и его обдало жаркой волной. Он заглянул ей в глаза, желая убедиться, что она тоже испытала нечто подобное. Ее смущение подтвердило это. Она отдернула руку и тряхнула головой, пытаясь прийти в себя.

— Выпейте ирландского самогона, мистер Хокинс.

Он понюхал содержимое кружки. — Самогон?

Взяв свою кружку, она опустилась рядом с ним на скамью.

— Это не смертельно — выпить самогона. Тем не менее, Весли колебался.

— Из чего он изготовлен?

— Не очень вежливо спрашивать об этом, — заметила она, сделав медленный глоток. Ее губы стали влажными и блестящими. — Из ячменя, выгнанного над медленно горящим торфом. Смакуйте его, мистер Хокинс, так как вы, англичане, сожгли наши ячменные поля после того, как мы изготовили этот источник храбрости. Побуждаемый этим напоминанием и блеском в ее глазах, Весли поднял кружку и сделал глубокий глоток. Жидкость обожгла его глотку и желудок. Самогон отметил свой путь огненным смерчем. Слезы застилали глаза. Армия эльфов с факелами прошествовала по его венам.

— Ячмень, вы говорите? — раздраженно спросил он.

— Да, — сама невинность, Кэтлин осторожно сделала второй глоток. — А также мука грубого помола, патока и немного мыла, чтобы придать напитку крепость.

Весли стал пить маленькими глотками. Ему принесли ужин в зал, и он отошел с миской и чашкой разбавленного эля к камину. Еда состояла из черствого хлеба и чего-то серого, похожего на суп, и вместе с самогоном забурлила в желудке. Он с, тоской вспомнил о великолепных ужинах, которыми наслаждался в Англии с тайными католиками и роялистами. Благородные леди с удовольствием обучали Лауру манерам поведения за столом. Его прежняя жизнь была насыщена опасностью, однако иногда он наслаждался комфортом.

Когда мужчины заговорили о предстоящем празднестве, Весли ожидал, что Кэтлин удалится на женскую половину. Однако она осталась у центрального очага, время от времени задумывалась, уставившись в мерцающее пламя, как будто видела там то, чего не видел никто другой. Весли хотел бы знать, какие видения скрывались в этих печальных глазах. Когда-нибудь он спросит об этом.

— На что ты смотришь, чужеземец? — спросил Рори.

Он и Весли стояли в одной из надворных построек Клонмура с крышей. Рори держал в одной руке сломанное колесо от повозки, а в другой — тиски.

— На ващу руку, — ответил Весли, разглядывая устрашающий рельеф мускулов под задубевшей кожей Рори. Боже, в этой части Ирландии растут такие большие и крепкие мужчины. Рори носил широкий серебряный браслет с выгравированными кельтскими сюжетами. От локтя до плеча шел длинный зарубцевавшийся шрам.

— Как вы поранились?

Рори пытался закрепить спицу в колесе, когда прозвучал этот вопрос. Железный обод выскользнул из его рук. Терпеливо он вернул его на свое место.

— Порезался, когда затачивал лемех плуга. «Ага, так же верно, как то, что моя мать является святой императрицей Рима», — подумал Весли, опираясь локтем на каменный выступ стены. Это был след от меча, если он хоть раз в жизни его видел, а он видел их множество, а некоторые из них на собственном теле. Не забыть бы спросить Титуса Хаммерсмита, помнит ли он случай, когда бы ранили одного из воинов Фианны.

Конечно, Рори Бреслин был достаточно велик и мог быть грозным воином. Но Весли сомневался, что он смог бы стать их легендарным вожаком. Хотя и сильный, как вол, Рори был так же прост, как одно из тех животных, что пасутся на холмах Ирландии. Он не обладал в достаточной мере хитростью, чтобы снова и снова вести своих воинов в битву и выходить из нее победителем.

— Почему бы вам не вбить гвоздь в спицу, пока вы закрепляете другой ее конец? — предложил Весли.

Густые брови Рори выразительно поползли вверх.

— Я не нуждаюсь в советах англичан.

— Я удивляюсь, — произнес Весли осторожно, — что вы и ваши люди не выходят в море ловить рыбу. Ведь Клонмур мог бы использовать ее в пищу.

— Потому что англичане сожгли наш флот, — огрызнулся Рори. — Все корабли до единого, за исключением двух судов, имеющих течь.

Услышав боль в голосе этого великана, Весли вздрогнул.

— Я не одобряю этого.

Рори недовольно пробурчал что-то и продолжил работу.

— А почему вы не на молебне вместе с остальными? — поинтересовался Весли.

— Ты задаешь слишком много вопросов, англичанин.

— Ладно, тогда занимайся своей работой, — сказал Весли и направился к двери.

— Подожди. В мои обязанности входит… — запнулся Рори.

— Следить за мной, — продолжил Весли с веселой ухмылкой. — Не упрекайте себя, мой друг. У вас достаточно причин, чтобы не доверять любому англичанину, — он выглянул наружу. Там за стенами была маленькая деревушка, в которой покрытые тростником хижины располагались плотным кольцом вокруг церкви, обесцвеченной ветрами. За домами начинались холмы, изрезанные глубокими расщелинами и поросшие вереском.

Никто не пригласил Весли к молитве. Они предполагали, что он, подобно большинству англичан, не принимает католическую веру.

У них не было священника, чтобы провести мессу. Он хотел спросить, куда подевался их пастор, но не был уверен, что они знаюг это. Признание, что он был католиком и прошел обучение в семинарии в Дуэ завоевало бы в какой-то степени симпатии ирландцев, но Весли промолчал. Что-то зловещее происходило со священниками в этой стране, и достаточно лишь направить по его следу чрезмерно усердного охотника, чтобы его выследили.

Прозвучал церковный колокол. Несколько минут спустя Кэтлин Макбрайд и ее свита вышли на дорогу и направились к замку.

Увидев ее, Весли снова почувствовал волнение. Прислонившись спиной к дверному косяку, он буквально пожирал ее глазами. На ней была чистая одежда. Свободная блуза и юбка напомнили ему исповеди женщин о печально известных ловеласах и соблазнителях. Внезапно oн почувствовал сожаление о каждой минуте этих трех лет добровольного безбрачия.

Она шла рядом с чрезвычайно хорошенькой девушкой с блестящими белокурыми волосами и бледной кожей. Он вспомнил, что видел ее накануне. Это она сидела, надутая, в женском уголке.

— Кто это с Кэтлин? — спросил он Рори.

— Это Мэгин, младшая сестра Кэтлин.

— У Макбрайдов, значит, две сестры?

— Мэгин уже не принадлежит Макбрайдам. Недавно она вышла замуж, — Рори сердито нахмурился, подчеркивая свое неодобрение. — Она вернулась домой, потому что Кэтлин не сумела утрясти дело с приданым.

Весли смотрел на роскошную младшую сестру, эту пышную цветущую ирландскую розу, которой не хватало первозданной дикой привлекательности Кэтлин.

— Какой мужчина смог отказаться от такой красавицы?

— Сам увидишь. — Рори вернулся к своей работе.

И Весли, действительно, увидел его позже, во время праздника. Жители всей округи стекались в Клонмур. Некоторые из них приходили пешком, другие приезжали на повозках или добирались морем. Все это были большие, шумные семьи, которые весело приветствовали друг друга, как будто бы еда на столах во дворе была их последней трапезой или первой после длительного голодания.

Громкий свист перекрыл весь этот гвалт. Все головы повернулись к главным воротам. Большой мужчина въехал во двор на красивом жеребце, сопровождаемый двумя здоровыми, крепкими слугами. На нем была длинная туника, связанная из разноцветной шерсти и усеянная блестящими камнями. Грива черных волос и длинная борода обрамляли лицо, подчеркивая его строгие линии.

«Важный ирландский лорд, — отметил про себя Весли в то время, как тот легко спрыгнул на землю, бросив поводья мальчишке, и большими шагами направился к Кэтлин и Мэгин. — Ну прямо как воспетый талантливым певцом герой».

Поставив кружку с элем, Весли подошел поближе к столу лорда Клонмура, чтобы не пропустить прибытия такого важного гостя. Лицо Симуса Макбрайда с его белой бородой, в которую по случаю праздника были вплетены медные колокольчики, было красным от выпитого, его глаза сверкали, настроение было прекрасным.

Кэтлин сидела рядом с ним, молчаливая и напряженная; насаженная на вертел поджаренная говядина оставалась нетронутой.

— Логан Рафферти! — Симус гостеприимно раскинул руки. — Как хорошо, что ты приехал на наш праздник!

Рафферти бросил на Мэгин предвещающий грозу взгляд. Она придвинулась поближе к Кэтлин и украдкой посматривала на него из-под своих длинных золотистых ресниц.

Логан откинул назад темные волосы.

— Пока вь здесь устраиваете себе веселье, Хаммерсмит уже снова начал наступление.

— Тс! — проговорила Кэтлин, сверкнув своими широко открытыми янтарными глазами, затем торопливо добавила по-гэльски: — Держи язык за зубами, дорогой. У нас здесь английский гость.

Весли стоял, опершись бедром о край стола, с беззаботной улыбкой на лице. Внутри же у него от волнения все бурлило, как во время шторма в Атлантике. Конечно, этот самоуверенный лорд и был руководителем Фианны. Иначе почему Кэтлин так поспешно заставила его замолчать? И кому еще были известны планы Титуса Хаммерсмита? И, коли на то пошло, почему Хаммерсмит решил так быстро перейти в наступление? Будь прокляты эти круглоголовые убийцы! Только неделю назад они условились, что он будет ждать сообщения от Весли.

Рафферти подверг Весли длительному рассматриванию, сопровождаемому расширением ноздрей и сверканием черных глаз.

— Англичанин, ты говоришь?

— Джон Весли Хокинс. — Он поднял свою кружку. — Мои друзья зовут меня Весли.

— А мои подданные зовут меня Логаном Рафферти, лордом Брокача.

— Постараюсь запомнить это. — Весли выпрямился в полный рост. Теперь двое мужчин стояли как равные, глаза в глаза, оба с широкими плечами и узкими бедрами.

— Что вы собираетесь здесь делать, Хокинс? — произнес Рафферти требовательным тоном.

«Я здесь, чтобы снести твою голову», — подумал Весли, а вслух сказал:

— Завтра отправляюсь в Голуэй.

Рафферти засунул большие пальцы за ремень своих клетчатых штанов.

— В Голуэй?

— Да. — Весли только что принял это решение. С чувством, что теряет что-то очень важное для себя, он понял, что для того, чтобы выведать секреты, больше нет необходимости обольщать Кэтлин.

— Если мне удастся ускользнуть от Хаммерсмита, я отправлюсь на корабле в Англию.

— Чем скорее, тем лучше, — пробормотал Рафферти. Повернувшись спиной к Весли, он обратился к Мэгин: — Скрипачи играют рил.

Она одарила его прекрасной, но притворной улыбкой.

— Спасибо, что сказал мне об этом. Я как раз думала, что нашему английскому гостю, возможно, захочется научиться этому танцу.

Весли оказался втянутым в центр танцующих. Мэгин танцевала легко и грациозно, чувствуя, что каждое движение ее ловкого тела привлекает взоры всех мужчин, находящихся во дворе. И, хотя она улыбалась Весли, ее взгляд был прикован к Логану Рафферти.

Как ни странно, Весли не реагировал на прелестную женщину, которую он держал в руках. Его внимание было поглощено девушкой с золотистой кожей, стоящей у стола с отцом и Логаном Рафферти.

— Очень великодушно с вашей стороны, — начал Весли, — отдать предпочтение в танце какому-то англичанину, в то время, как ваш муж совершенно очевидно является замечательным лордом.

— Мой муж — замечательный дурак, — возразила она, — и я использую вас, чтобы продемонстрировать ему это.

Весли не смог сдержать улыбку.

— Ни один мужчина не отказался бы быть использованным таким образом, — в танце они приблизились к столу. Как волчица следит за своими детенышами, так Кэтлин следила за каждым их движением. Стараясь не выдать своей заинтересованности, он заметил безразличным тоном: — Должно быть, Рафферти очень занятой человек, да и время сейчас сложное.

— Да. Он надеется, что я буду сидеть и поддерживать огонь в камине, пока он… ах! — Мэгин пошатнулась к Весли, который бросил через плечо взгляд как раз вовремя, чтобы заметить, как Кэтлин отдернула ногу, которой она только что подставила подножку своей сестре.

Это преднамеренное вмешательство еще больше убедило Весли, что его догадки относительно Рафферти верны.

Когда они во второй раз оказались напротив стола, Рафферти схватил Мэгин за руку.

— Веди себя прилично, жена, — приказал он. Мэгин вздернула голову.

—Я не собираюсь быть твоей женой только тогда, когда тебе этого хочется. Или ты будешь считаться со своей супругой всегда, или я никогда ею не стану.

Он застыл на месте. Люди, находящиеся поблизости, замолчали, чтобы лучше услышать ссору.

— Я прибыл сюда, чтобы заключить сделку, — объявил Логан. К удивлению Весли, он обращался не к Мэгин и даже не к Симусу, а к Кэтлин. — Благодаря доброте моего сердца, я решил уменьшить требования к приданому.

Лицо Мэгин расплылось в улыбке, которая могла бы растопить даже лед в горах.

— Брачный контракт оговаривал двенадцать здоровых коров, — продолжал Рафферти. — Ты предложила одного вола как знак доверия. Я возьму его, и будем в расчете.

Присутствовавшие гости открыли рты от изумления, а Мэгин закрыла лицо изящными белыми руками. Симус спрятался за своей кружкой. Кэтлин закрыла глаза, пытаясь сохранить самообладание, но ей это не удалось.

— До твоих заплывших мозгов поздно дошло, Логан, — взорвалась она и одним неуловимым движением схватила блюдо с говядиной, к которой она так и не притронулась, и швырнула его на стол прямо перед ним. — Вот твой вол, ешь его на здоровье! — Отпрыгнув от стола, она вихрем пронеслась по двору и, взлетев по ступенькам, ведущим к тропинке на стене, исчезла.

«Христос должен проявить милосердие, — кипела она, а ее босые ноги шлепали по отшлифованным временем плитам. — Что происходит со мной в эти дни?»

Она сделала прекрасную партию для своей сестры только для того, чтобы они превратились в две воюющие стороны, подобно англичанам и ирландцам. Она посылала заклинание своему любимому, а заполучила перебежчика-англичанина. И в довершение ко всем ее бедам, Хаммерсмит снова пошел в наступление.

Она остановилась в большом проеме стены и посмотрела на отвесную скалу под названием «Пристанище изменника», куда море вынесло когда-то белобородых нарушителей закона. Еще во времена королевы Тюдор один из клана Макбрайдов пытался обойти английское законодательство. Его усилия привели его на это место.

Ее мысли кружились, как стая чаек над рыболовецким судном, и, наконец, добрались до Джона Весли Хокинса. Она должна бы почувствовать облегчение оттого, что он решил уехать, но какой-то скрытый голос нашептывал ей, что он должен остаться, потому что между ними еще не все выяснено.

— Я все думал, почему вы не притрагиваетесь к еде, — произнес приятный спокойный голос.

Она резко обернулась и увидела Хокинса, который улыбался своей обворожительной улыбкой, пронзая ее взглядом и как бы пригвождая к необработанной зубчатой стене.

— Я так понял, что это была не ваша идея поджарить вола, — добавил он.

— Идея моего отца, — она повернулась и снова посмотрела вдаль. Волны накатывались на берег, но дальше в море вода была темной и спокойной. Сколько раз стояла она здесь и смотрела на ровную линию горизонта в надежде увидеть хоть какой-нибудь признак корабля, направляющегося к ней с возлюбленным ее сердца на борту.

— Хорошая гавань, — отметил Хокинс.

Он стоял очень близко, так близко, что ее обдавало его теплом.

— Да, — она отодвинулась. Естественная гавань имела узкий проход, ведущий к глубокой подковообразной бухте.

— Кромвель решил отдать Клонмур под контроль Хаммерсмита, так ведь? Таким образом он обзаведется собственным портом, способным принимать тяжело нагруженные суда с вооружением.

— Да, — повторила она снова. — Именно поэтому мы решили удержать его для себя.

— Армия Кромвеля по численности превосходит все население Ирландии, — сказал Хокинс. — У него достаточно солдат и оружия, чтобы разбить каждый камень Клонмура. Как вы остановите его?

— Мы… — Она крепко закрыла рот. Какой неосторожной сделал ее этот безоружный человек! — Вы бы удивились Хокинс, узнав, что может сделать даже небольшое количество глубоко преданных воинов.

— Нет, — произнес он со странным, задумчивым выражением глаз. — Нет, я не удивился бы. И называйте меня Весли.

— Это имя звучит слишком по-английски.

— Да, Кэтлин. Человек не может изменить себя.

«Как это верно», — подумала она. Это была та правда, которая помогала ей снова и снова прощать глупые поступки ее отца. А если бы она и Хокинс не были тем, чем они являются на самом деле они могли бы стать друзьями.

— Расскажите мне о Логане Рафферти и вашей семье. — Он снова придвинулся к ней, и снова она ощутила тепло от его близости.

Она знала, что должна отступить, а еще лучше — оттолкнуть его. Однако располагающая красота его лица, непринужденность, с которой он держал себя, пленила ее. Она понимала, что не должна посвящать английского чужеземца в неурядицы Клонмура, но какой от этого будет вред? У нее не было поверенного, кроме Тома Генди, а привычка последнего изъясняться загадками больше раздражала, чем удовлетворяла ее. Несмотря на бросающую в дрожь красоту Весли и его явно анлийский характер, что-то позволяло чувствовать себя с ним легко и свободно. Один только взгляд в его глаза приносил ей ощущение покоя, как покачивание лодки в спокойном море. — Логан выходец из древнего знатного клана, — объяснила она, — хотя и следует некоторым английским традициям. Это должно вам понравиться.

— Тем не менее, ничто в этом человеке мне не понравилось.

Кэтлин подавила улыбку. — Он должен был выбрать жену более высокого ранга, но… вы сами видели Мэгин.

— Она прелестна.

Боль пронзила Кэтлин. Слово «прелестна» нельзя было употребить по отношению к ней. Высокая и неуклюжая, с распущенными волосами, со строгими чертами лица, она хоть и была не из тех, кого мужчины обходили вниманием, однако не являлась предметом нежного, поэтичного прославления обожателей. Вместо этого она командовала солдатами, у которых не было выбора.

Образ Хокинса, танцующего с Мэгин, не выходил у нее из головы. Он двигался со звериной грацией, подчеркивая обаятельное изящество Мэгин. По внешнему виду они представляли собой идеальную пару. Кэтлин удивлялась, что он преследует ее, но явно отдает предпочтение красоте сестры.

— Мэгин не просто прелестна, — сказала Кэтлин. — Она яркая, забавная и мудрая в… некоторых важных вопросах. У нее было много поклонников, но ей нужен был только Логан. Однако не все так просто. Из-за того, что она из менее знатного рода, он потребовал большое приданое. Я пыталась скрыть это от Мэгин, потому что она оскорбилась бы.

— Надо полагать, она узнала об этом.

— Да, узнала. — Непроизвольная улыбка тронула уголки губ Кэтлин.

— И что она сделала в связи с этим?

— Отказалась разделить с ним постель, пока он не снизит свои требования.

— А, ваша младшая сестра переняла от вас долю дерзости.

Кэтлин постаралась сдержать свои чувства и не наговорить резкостей на такое замечание.

— Мы живем без матери уже шесть лет. А вы видели… нашего отца. Мы не такие, как все эти скованные условностями леди, — она вздохнула. — И вот как раз сегодня вопрос мог быть улажен. Логану нужен был живой вол, а не приготовленное из него блюдо.

— Ваш отец постарался?

— Да. И сейчас я должна найти другие способы, чтобы ублажить Логана.

Его брови поднялись в изумлении.

— Вы? Вы одна, Кэтлин?

— Да.

— Это нелегкое бремя для молодой девушки. — Его большая рука поднялась к ее подбородку и ласково провела по нему.

Кэтлин была так поражена его прикосновением, что в течение какого-то времени стояла неподвижно, прислушиваясь к шуму морского прибоя и ощущая нарастающий звон в ушах. Ее кожа горела в тех местах, где ее ласково погладили шершавые костяшки его пальцев. В ней странным образом переплелись страстное желание, чувство одиночества и ожидание чуда, и она наклонилась к нему, рассматривая его необычную рубашку, сшитую в Англии, и широкий ремень на талии с тиснением креста святого Георгия. Святой покровитель Англии привел ее в чувство, и она отпрянула от него.

— Вы не должны дотрагиваться до меня. — Он очень медленно опустил руки.

— Тебе нужно, чтобы до тебя дотрагивались, Кэтлин Макбрайд. Очень нужно.

Она взорвалась.

— Даже если бы и так, мне не надо этого от англичанина.

— Обдумай это, моя любовь. Нам легко друг с другом, несмотря на наши различия. Вспомни нашу первую встречу, потрясение от нее, взаимопонимание. Мы могли бы подойти друг другу.

— И когда же, скажите пожалуйста, англичанин подходил ирландцу.

Ленивая улыбка расползлась у него по лицу.

— Даже я знаю это, Кэтлин. Сам святой Патрик был уроженцем Англии, не так ли?

— Но его сердце принадлежало Ирландии.

— То же самое может быть и со мной, Кэтлин Макбрайд. То же самое.

Ах, этот голос! Он может взять мед из пустого улья. Ее удивляли его загадочные слова, выражение тоски в его необыкновенных глазах. Пытаясь не поддаться тому притяжению, которое он вызывал в ней, она неожиданно рассмеялась.

— Вам с вашими красными волосами и ртом, полным лести, надо бы быть ирландцем, мистер Хокинс.

— Весли.

Она перестала смеяться.

— Идите вниз и наслаждайтесь праздником, пока у вас есть такая возможность, мистер Хокинс. Вы сами приняли решение уехать завтра, — слова, произнесенные вслух, причинили ей такую же боль, как если бы она расплакалась.

Он прикоснулся пальцем к своим губам, затем дотронулся до ее губ.

— Как пожелаете, Кэтлин. — Он легкой походкой прошел по стене и присоединился к толпе во дворе.

Прикосновение его пальцев оставило иллюзию нежного поцелуя на губах. Кэтлин снова обернулась к морю. Всего несколько минут ее мысли были заняты Алонсо. Но Хокинс прогнал их подобно тому, как ветер разгоняет прибой. Более того, он разбудил спящую ней женщину. Женщину, которая томится, женщину, которую охватывает страсть.

Вытерев руки о передник, она поспешно прогнала все эмоции, которые грозили переполнить ее. У нее нет времени думать ни о каком мужчине. Если Логан прав относительно передвижения круглоголовых, ей лучше всего постараться побыстрей отправить Хокинса.

Задача оказалась труднее, чем она предполагала. Ранним утром следующего дня они стояли вместе на дорожке, которая извивалась и петляла вдоль деревни по окутанным туманом холмам в юго-восточном направлении. Богатые краски восходящего солнца отсвечивали чистым золотом в его волосах, смягчали его улыбку. Она навсегда запомнит его, стоящим спиной к солнцу и освещенным его лучами.

— Наверно, мы никогда больше не встретимся, — заметила она, стараясь придать беззаботность своему голосу.

— Да, наверное.

— Тогда будьте осторожны, мистер Хокинс, потому что Хаммерсмит не любит быть одураченным… — Испугавшись, что сказала лишнее, она закрыла рот. Матерь божья, почему она так невоздержанна на язык в присутствии этого человека?

— Ты так говоришь, будто знаешь его.

— И какой бы дурой я была, если бы не попыталась узнать своего врага? — резко отпарировала она.

Он стоял совершенно неподвижно, не отводя от нее глаз.

— Ты не дура, Кэтлин Макбрайд. И я хотел… — он запнулся и глубоко вдохнул пропитанный туманом воздух. Казалось, что он так же, как и она, старается говорить непринужденно.

— Я слушаю вас, мистер Хокинс.

— Чтобы… чтобы ты была осторожна, Кэтлин. Хаммерсмит могущественный человек. И опасный. Если он когда-нибудь подойдет близко к Клонмуру, обещай мне уйти отсюда. Она засмеялась.

— Уйти? Да ни за что в жизни, мистер Хокинс. Клонмур мой дом, и я буду защищать его до тех пор, пока последний камень не вырвут из моих слабеющих рук.

Его губы неодобрительно сжались.

— Я боялся именно этого.

— Не бойтесь за меня. В этом нет необходимости. — Она посмотрела, как высоко поднялось солнце. — Вам следует быть уже в пути.

Но он продолжал стоять неподвижно, глядя на нее.

Против своего желания она вспомнила другое расставание. Тогда слезы ручьем лились из ее глаз, так же как с губ Алонсо лились обещания. Однако это натянутое без слез расставание причиняло большую боль.

— Боже, как я не хочу покидать тебя, — вырвалось у Хокинса.

Пораженная его страстным восклицанием, Кэтлин постаралась сделать вид, что не обратила внимания на это.

— Благослави вас Бог, мистер Хокинс. И пусть ваш путь будет овеян удачей.

Он поднял руку, протянул ее к ней, но не дотронулся до нее. Кэтлин поняла его невысказанную просьбу. Он хотел, чтобы следующий шаг сделала она, пришла в его объятия.

Но чувство самоконтроля, воспитанное в ней поколениями воинов, позволило ей удержаться от рокового шага. Кетлин знала, что если сделает хоть одно движение ему навстречу, ее уже ничто не остановит.

Глава 4

Грязный, со стертыми за время долгого перехода в Голуэй ногами, Весли мрачно раздумывал о своем посещении Клонмура. Он не обнаружил там жестоких ирландских повстанцев, а встретил людей, посвятивших себя защите своих земель и собственных жизней от английских захватчиков.

И Кэтлин оказалась не той варварской хищницей, о которой предупреждал его Кромвель, а очаровательной женщиной, имеющей большое сердце, способное вместить не только Клонмур, но также и всех ирландских беженцев.