— Ну насчет спать — это мне рановато, а вот перекусить я бы не прочь, — неожиданно отреагировал на монолог отца Костя. — А потом — соберу вещи и поеду в командировку.

— В командировку? Вот как? И кто, позвольте узнать, тебя командирует? И куда? — спросил Самойлов.

— Куда — не скажу пока, отец. Чтобы, как говорится, не закудыкивать дорогу. И кто не скажу — из суеверия. Вернусь — все объясню.

— Что, ты опять намерен крупно рискнуть и много выиграть? — с издевкой поинтересовался отец.

— Вроде того, — ответил Костя, не обращая внимания на его тон.

— Ничему тебя жизнь не учит.

— Учит, папа, учит. Видишь, учусь изо всех сил. Отец, ты лучше скажи мне: сможешь одолжить немного денег? Только не спрашивай, пожалуйста: зачем, куда, для чего. Я тебе верну очень скоро. Если хочешь, с процентами. Понимаешь, отец, у меня появилась возможность неплохо заработать. Единственное, что мне сейчас нужно, — покрыть командировочные расходы.

— А почему тебе не покрывает расходы тот, кто тебя отправляет в командировку? — поинтересовался Самойлов.

— Сложно объяснить в двух словах…

— Объяснить сложно, говоришь? — Самойлов стал заводиться. — Один брат — предатель, другой норовит что-то у отца утянуть и чужому дяде подарить! Да вы что с Алешкой, с ума посходили оба!

— Отец, даже если мы с Алешкой и сошли с ума, то не вместе, а по отдельности!

— Ты мне тут не зубоскаль! Не умеешь зарабатывать деньги — нечего строить планы наполеоновские! А строишь планы — уволь меня от них! И нечего меня сверлить глазами, Константин! Давать тебе деньги — все равно, что бросать их в печь! Даже хуже — тепла никакого.

— Папа, перестань. Ты уже сообщил мне, что не доверяешь, поэтому можешь не вдаваться в детали, — сухо попросил Костя.

— Что, неприятно слушать правду?

— Какую правду, отец? Ты тоже ошибался, и не один раз. Ошибка — не приговор, если человек ошибся — это не повод не доверять ему.

— Ошибка! — возмутился Самойлов. — Ты хочешь сказать, что все твои предыдущие проколы были просто ошибками?! Нет, вы посмотрите на него! Как можно было прогореть с аптекой, когда в наши времена аптечный бизнес — самый верный.

— Ты же знаешь, что я не прогорел. Просто потратил деньги, которые надо было вкладывать в бизнес. Погорячился. Можно сказать, что это был несчастный случай. В конце концов, из неудачи с аптекой я извлек, хоть и горький, но опыт.

— Да ну? По-моему, единственный опыт, который ты, Костя, приобрел за последний год, — это способность тянуть деньги из родного отца и тратить их на Катю Буравину! — ударил отец по самому больному месту.

— Ладно, отец, хватит. Сейчас начнешь обсуждать мою невесту, моих друзей… Не надо. Я уже взрослый человек и обойдусь без твоих замечаний и нотаций.

— Взрослый он! Как же! Лешка вон тоже взрослый! Жениться собрались, почувствовали самостоятельность. Хотя на самом деле ни тот, ни другой, ни копейки в дом еще не принесли! Живете на всем готовом, а рассуждаете, как будто взрослые! Просто смешно!

— Если смешно — смейся, отец. В одиночку. А меня не привлекай в свою компанию, — сказал Костя и продолжил сборы.

Самойлов походил по квартире, не выдержал и зашел в Костину комнату.

— Вообще-то, стучаться надо, — заметил сын.

— С каких пор ты стал таким стеснительным?

— А с каких пор ты стал таким бесцеремонным, папа?

— Отчего же бесцеремонным? Моя квартира, куда хочу, туда и захожу, — Самойлов засунул руки в карманы и стоял, покачиваясь, с пятки на носок.

— Ах, так? Значит, в этой квартире для меня уже нет места? Здорово!

— Ну не собираешься же ты с юной женой здесь жить!

— Вот когда женюсь — тогда и уйду окончательно! — пообещал Костя.

— Конечно, конечно. Женишься — и переберешься с одной шеи на другую, — хмыкнул Самойлов.

— Я не собираюсь жить за чужой счет, у меня хватит ума заработать на жизнь.

— Охо-хо… — захохотал Самойлов. — Заработать на жизнь! Зачем? У твоей невестушки неплохое приданое, неплохой дом… Может быть, тебе и фамилию жены взять после брака? А что? Константин Буравин! Звучит неплохо!

— А, я, наконец, понял. Ты .принял на грудь, — заметил Костя. — А я-то все гадаю, отчего Остапа так несет!

— Да, принял, имею полное право! — с гордостью сказал Самойлов.

— Хорошо, хорошо, выпил, и радуйся. Только не говори ничего больше, чтобы не испортить наши отношения окончательно, — попросил Костя.

— Испортить? Да вы с Лешкой давным-давно все испортили! Вместо того чтобы поддержать отца в трудную минуту, оба переметнулись… в стан врага…

— Чужой человек иногда понимает лучше и может быть ближе, чем родной отец.

— Ах, вон оно что! Чужой может быть ближе родного отца! Теперь все понятно! Нашли вы с Лешкой близкого человека, сговорились за спиной… Потому и не захотели со мной работать, отцовскую фирму развивать… переметнулись к этому гаду, потому что у него денег больше!

— Позволь тебе напомнить, что меня ты в свой бизнес и не приглашал!

— А я что, специально уговаривать должен, да? Это же и так понятно, естественно — сыновья продолжают дело отца. Но у меня не сыновья, а предатели! — не унимался Самойлов.

— Папа, твоя ненависть к Буравину превращает тебя в… ненормального человека! Ты не способен трезво смотреть на мир!

— Несмотря на то что я выпиваю, я очень ясно мыслю! — заметил Самойлов.

— Мыслишь — и мысли себе в одиночку. Разговаривать с тобой бесполезно. Пусти, я ухожу.

— Скатертью дорога! Только не ной, когда Буравин даст вам с Лешкой пинка под зад! От меня помощи не ждите! — закричал вслед Косте Самойлов.

— Обойдусь без твоей помощи. Но и ты ко мне больше не лезь с вопросами, — ответил сын, уходя.

— Иди-иди отсюда! — хорохорился Самойлов.

Когда дверь за Костей закрылась, с Самойлова слетела вся его напускная воинственность, и он уныло побрел на кухню за очередной рюмочкой спиртного. Он выпил не закусывая и сказал в пространство:

— Конечно, я сам всех выгнал. И Лешку, и Костю. Но если бы они были нормальными сыновьями, они бы не ушли от меня. К этому Буравину.

Катя упала у самого порога дома. Она довольно долго пролежала без сознания, потом пришла в себя. Не поднимаясь, она дотянулась рукой до мобильного телефона, висевшего у нее на шее, и попыталась позвонить, но, набрав номер, снова потеряла сознание.

В это время Буравин и Полина были дома, довольные тем, что могут хоть немного побыть наедине.

— Все, Виктор. Нам пора бежать по делам, — напомнила Полина. — Тебе по своим, мне — по своим.

— Я не могу от тебя оторваться, — признался счастливый Буравин.

— Может быть, надо почаще ссориться, чтобы слаще мириться было? — засмеялась Полина.

— Нет уж, ссориться я не намерен, — не согласился на такой вариант Буравин, — тем более что во всех ссорах я оказываюсь крайним. Я и так тебя люблю. И вообще — жизнь прекрасна! У детей наших все замечательно. Посмотри на Алешу с Машей — просто образец юных влюбленных. Да и у Кати с Костей все должно быть в порядке. Они похожи друг на друга: два сапога пара.

— Знаешь, что я подумала, Виктор? А было бы здорово, если бы твоя бывшая жена тоже нашла свое счастье. По-моему, неплохо, что у нее начинается роман с вице-мэром.

— Ты переживаешь за счастье Таисии? — удивился Буравин.

— А почему бы нет? Разве она не заслуживает женского счастья? — ответила вопросом на вопрос Полина.

Буравин не успел ей ответить, потому что у него зазвонил мобильник.

— Алло! Алло! Катя! — отозвался он. Но дочь не отвечала.

— Странно. Катя позвонила и молчит. Теперь связь оборвалась. Ничего не понимаю!

— Я думаю, надо выяснить, что она хотела, — посоветовала Полина.

— Может быть, это очередные шуточки моей дочери? — предположил Буравин.

— Витя, не надо, — не согласилась с ним Полина. — Мы недавно решили отказаться от глупых подозрений в отношении друг друга. Пусть это правило распространится и на наших детей!

— Ты права, Полина. Я перезвоню, — Буравин набрал номер. — А теперь Катя не берет трубку. Странно. Давно она мне не звонила, а тут…

— Да что гадать! Немедленно поезжай и все выясни! Какие могут быть дела, если что-то странное с твоей дочерью? Выясни, и тогда будь спокоен!

— Правда. Надо съездить и развеять все опасения!

Но опасения подтвердились. У самого входа в квартиру Буравин увидел лежащую без сознания Катю. У него похолодело в груди.

— Катя, дочка, что с тобой? — бросился он к дочери. — Ты меня слышишь?

Катя с трудом приоткрыла глаза и тихо сказала:

— Я упала…

— Господи, боже мой… Ребенок мой бедный… как так случилось?.. — причитал Буравин, беря Катю на руки. — Потерпи, малыш, потерпи, пожалуйста…

Через несколько минут машина Буравина уже мчалась к больнице на полной скорости, не обращая внимания на красный свет.

Алеша договорился с врачом о медкомиссии. Когда разговор был уже завершен, в кабинет вошел Буряк. Врач ему обрадовался:

— Вот и вы. Очень кстати, Григорий Тимофеевич! То, что я сказал Алеше, вас тоже касается. Нужно срочно пройти медкомиссию…

— Нужно так нужно! — кивнул Буряк.

— Вы к Андрею Москвину, наверное? — догадался врач. — Ну не буду задерживать вас. Честь имею!

Когда врач ушел, следователь спросил у Алеши:

— Как ты думаешь, Лешка, ты свою медкомиссию успешно пройдешь?

— Уверен.

— А я вот — нет, — вздохнул следователь и пошел в палату к Андрею.

— Есть какие-нибудь новости? — поинтересовался первым делом Андрей.

— Есть. Взяли мы Марукина. Точнее — он сам «взялся». Он действительно оказался подельником Михаила Родя. Говоря казенным языком, Марукин и Родь были в преступном сговоре.

— Да? Странно. Тогда почему Марукин охотился за смотрителем маяка, если они были в одной связке?

— Марукин обманул своего подельника, завладел его золотом, а потом, вероятно, попытался избавиться от Родя, — предположил Буряк. — Но Михаил Родь оказался хитрее и поймал Марукина. Правда, уже после того, как Марукин нанес тебе увечья…

— Ничего, — Андрей потер голову. — Надеюсь, моя голова пострадала не напрасно.

— Совершенно не напрасно. Когда Марукин появился в нашем отделении, я уже связал все узлы воедино.

— А как он появился в отделении, если, как вы говорите, его поймал смотритель маяка? — не понимал Андрей.

— А он его сдал. Зачем Михаилу Макарычу такой балласт? Только вот свои монеты смотритель уже вернуть не смог — Марукин их спрятал… где бы ты думал? — в сейфе в моем кабинете!

— Ну и ну. Изобретательный тип, — покачал головой Андрей.

— Не говори. И наглый. В общем, теперь Марукина ждет суд, а смотритель еще где-то прячется.

— А как все это связано с делом о моем учителе? — перешел к главному вопросу Андрей.

— Поскольку все версии указывают на то, что исчезновение профессора Игоря Сомова произошло не без участия Михаила Родя, то, вполне возможно, и клад смотрителя — это часть сомовской коллекции. А поскольку теперь клад у нас в руках, проверить версию может эксперт. То есть ты, Андрей. Ты согласен быть экспертом?

— Разумеется! Настолько, насколько могу быть полезен…

— Вот выпишешься из этого учреждения — и милости прошу исследовать находки.

— Да я уже готов к выписке! — подскочил Андрей. — Надо только с врачом договориться! Скажите, а есть у вас фотография этого Родя? А то я только слышу: смотритель, смотритель — неуловимый, как тень отца Гамлета.

— Фотография? Есть, конечно. Даже с собой, — следователь достал из внутреннего кармана фотографию и протянул ее Андрею. Андрей внимательно рассмотрел фотографию и тихо спросил:

— Знал литы, смотритель, кого трогал?

— Я захватил с собой одну монетку, — вспомнил Буряк. — Остальные — в хранилище, сейчас идет опись и приблизительная оценка, но одну монету я взял показать тебе.

— Сразу определенно ничего сказать не могу, — сказал Андрей, вертя монету в руках, — но точно одно: эта монета, перед тем как попасть в руки к смотрителю, на самом деле долго пролежала в земле.

— Но она чистая, словно только что из музея, — заметил следователь.

— Верно. Потому что после того как ее извлекли из земли, она подверглась обработке.

— Какой обработке? — не понял Буряк.

— Не буду затуманивать вашу голову научными терминами, скажу одно — любые находки подвергаются реставрации для того, чтобы их можно было сохранить для потомков как можно дольше.

— И можно узнать, в чьих руках она побывала после того, как ее нашли и перед тем, как она попала в сундук смотрителя? — спросил следователь.

Можно. Я обязательно проверю и эту монету, и остальные, чтобы определить способ реставрации. У профессора Сомова был фирменный рецепт реагента для восстановления древних находок. И мы его знаем…

— Мы — это кто?

— Мы — это я и Полина Самойлова. Полина — очень хороший специалист. Кроме того, у нее в кабинете есть все необходимое для качественной экспертизы.

— Замечательно, вы с Полиной мне поможете, — улыбнулся следователь.

— И еще замечательно, что я окончательно вычеркнут из списка подозреваемых, — заметил Андрей.

— Не сердись на меня! Такая профессия. В списке подозреваемых могут быть кто угодно — друзья, родственники. Даже самого себя я могу подозревать.

— Вот как?! Нелегкая эта работа…

— Из болота тащить бегемота, — подхватил Буряк. — А смотрителя вытащить из катакомб еще труднее.

— Почему вы думаете, что смотритель в катакомбах?

— Денег у него нет. Бежать из города не на чем и не на что. А учитывая, что и клада нет, то, думаю, он и в катакомбах долго не продержится. А у нас, у следствия, терпения хватит его караулить у входа.

— Что ж, рад вашему оптимизму и готов всячески помогать следствию.

— А я обещаю держать тебя в курсе событий. Выздоравливай побыстрее!

И Буряк вышел из палаты.

Таисия чувствовала себя невероятно счастливой. Она шла по улице рядом с Кириллом, помолодевшая и похорошевшая на десяток лет.

— У меня такое странное чувство, Тая, как будто не было этих двадцати с лишним лет, — признался Кирилл. — Как будто мы только вчера гуляли здесь с тобой, а сегодня встретились вновь.

— А у меня другое чувство, Кирилл.

— Какое?

— Как будто меня, как замороженную лягушку, вытащили из ледяной воды и поместили в тепло, — улыбнулась Таисия. — Я и отогреваюсь и, вместе с тем, боюсь, что все это скоро закончится.

— Нет, теперь я не отпущу тебя ни за что!

— Откуда вдруг такая решительность, Кирилл? Мы столько лет только здоровались друг с другом, как едва знакомые…

— Столько лет я был слеп, Таисия. А сейчас — прозрел.

— И не боишься вновь ослепнуть? — спросила Таисия, заглядывая Кириллу в глаза.

— Только от любви! — признался Кирилл.

Она побродили, взявшись за руки, по городу и зашли в маленькое кафе. Кирилл сам заказал вино, и Таисия удивилась:

— Надо же, помнишь, какое вино я люблю.

— Но ты же помнишь, какие я люблю запахи? — напомнил ей Кирилл о подарке на день рождения.

— Да, мы с тобой довольно консервативны в своих привязанностях.

— Я бы сказал — постоянны, — уточнил Кирилл. — Таисия, послушай меня. Я хочу… хочу, чтобы мы жили с тобой вместе. Зачем жить врозь, когда нам хорошо вместе? И зачем тянуть с этим вопросом?

— Но… а зачем спешить? — растерялась Таисия.

— Потому что, если люди любят друг друга и хотят быть вместе, они должны жить вместе. Разве не так?

— Жить вместе? — Таисия задумалась. — Интересно, в каком месте, ты предполагаешь, мы будем жить?

— У меня… Хотя бы первое время. Потом мы придумаем что-нибудь, что устроит тебя, милая.

— Нет, нет, что ты, — поспешно отказалась Таисия. — В дом, где ты жил со своей женой, я ни за что не пойду. Ладно. Не переживай, Таисия, — согласился с ней Кирилл. — Я не нищий, я позабочусь о том, чтобы у нас с тобой был новый дом.

— Но у меня есть дом! — напомнила Таисия.

— Если ты не хочешь идти в дом, где жила моя бывшая жена, то я тоже не хочу идти в дом, в котором жил Буравин, — объяснил Кирилл.

— Но мне не хочется оставлять Катю одну! У нее… трудная ситуация в жизни, — призналась Таисия.

— Милая, о твоей Кате мы позаботимся. Вместе. По-моему, я ей не противен.

— Да, мне тоже так показалось! — усмехнулась Таисия, вспоминая Катины наставления.

Не получив поддержки у отца, Костя решил зайти к Алеше в надежде, что тот поможет ему немного с деньгами. Оказалась, что дверь в доме Зинаиды открыта, и Костя вошел без стука. Алеша что-то увлеченно мастерил на кухне, поэтому не сразу заметил брата.

— Привет, — окликнул его Костя. — Дверь не закрываете!

— Ух ты! Привет, братишка. Ты где пропадал?

— Пропадал и еще пропаду, Алешка. Уезжаю в другой город. Дела, брат.

— Темнишь?

— Как обычно, — улыбнулся Костя. — Люблю напускать на себя таинственный вид.

— И у тебя это неплохо получается, — заметил Алеша. — Проходи, садись!

Костя присел на табуретку недалеко от Алеши.

— Вот, только что у отца был, — сообщил он, — расстроился.

— Что, он и с тобой поссорился? — догадался Алеша.

— Угу. С отцом происходит что-то странное. Какая-то теория заговора в голове, всюду ему чудится тень Буравина…

— Надеюсь, это временные проблемы, — сказал Алеша.

— А вы с Машей, я погляжу, именно из-за этих проблем здесь обосновались? Не тесно?

— Что ты! Здесь очень уютная и доброжелательная атмосфера. Мне нравится.

— Да, я забыл. Для тебя главное — атмосфера, — с иронией сказал Костя.

— А для тебя?

— Деньги, конечно, — открыто заявил Костя. — Хочу заработать на достойную жизнь.

— Понятно… Катя требует? — поинтересовался Алеша.

— Нет. От меня Катя сейчас ничего требовать не может, — при упоминании о Кате Костя помрачнел.

— Костя, почему ты так говоришь? У вас все в порядке с Катей? — Алеша почуял что-то неладное.

— У меня все в порядке. И у Кати все в порядке. Даже более чем. Можно даже сказать, что у вас с Катей все в порядке, — загадочно произнес Костя.

— У нас с Катей? Что ты имеешь в виду?

— А ты ничего не знаешь?

— А что я должен знать? — ответил вопросом на вопрос Алеша.

— А давно ты видел Катю? — подозрительно спросил Костя.

— Да сто лет уже не виделись, — признался Алеша. — Впрочем, как и с тобой.

— Ну не сто, положим. Несколько меньше, если я что-то понимаю в сроках…

— О каких сроках ты говоришь? — заволновался Алеша. — Костя, не темни. Сейчас ты мне напоминаешь отца!

Сравнение с отцом Косте совсем не понравилось:

— Только не надо сравнивать меня с отцом!

— Стоп, — Алеша попытался взять себя в руки. — Я совсем запутался. Понимаю только, что ты в каком-то странном состоянии. Успокойся, попей чаю, поешь что-нибудь. Подогреть тебе суп? Маша сварила — пальчики оближешь.

Но Костя не хотел поддержать примирительный тон:

— Спасибо, я ел. Облизывай сам.

— Да что ты так разозлился, ей-богу? Я просто спросил, как у вас дела с Катей, а тебя и понесло! Поссорились, что ли?

— Можно сказать и так, — кивнул Костя. — Расстались.

— Вы с Катей — расстались? Да не может этого быть!

— Почему ты так считаешь?

— Потому что хорошо знаю вас обоих. Характеры у вас не сахар, но и друг без друга вы не сможете, — уверенно сказал Алеша.

— Мне так уже не кажется, — мрачно произнес Костя.

— Просто ты хандришь. Успокоишься, остынешь, и все будет нормально. Я в этом уверен.

— Да, видно, ты действительно ничего не знаешь… — Костя понял, что Алеша в полном неведении по поводу Катиной беременности.

— Да о чем ты, брат?

— Все! Ни о чем! — Костя решил по этому поводу не распространяться. — Лучше расскажи о своих планах.

— А какие планы? Вот — надо пройти медкомиссию да приступать к работе в порту.

— А где работать будешь? У отца? Или у Буравина? — деловито поинтересовался Костя.

Нет. Ни у того, ни у другого. У них компании, конечно, самые крупные, но ни на нашем отце, Костя, ни на Викторе Буравине порт клином не сошелся. Моря — его на всех хватит.

— Согласен, — кивнул Костя. — Значит — ты в моряки?

— Да. Не могу себя представить без моря.

— Здорово, — позавидовал Костя. — Мне бы такую уверенность.

— А теперь про свои дела расскажи, — попросил Алеша. — Хотя бы о том, что не входит в понятие «секрет» или «коммерческая тайна».

— Не иронизируй. Я действительно пока не могу никому рассказать о своем деле. Только… Алеш, можешь одолжить денег?

— Совсем немного, брат… Сам понимаешь… — с этими словами Алеша протянул Косте кошелек. Костя заглянул в кошелек и присвистнул:

— Нет. Это не деньги. Извини, что спросил.

— Возьми, лучше что-то, чем совсем ничего, — настаивал Алеша.

— Не переживай. Я выкручусь, Лешка! Ладно, я пошел. Бывай, братишка, приеду — дам знать. Привет Маше!

Деньги надо было искать в другом месте.

Маше нравилось работать в больнице. Она быстро и четко делала все, что положено, и всегда находила минутку, чтобы на своей смене заглянуть к Андрею. Так и в это дежурство она зашла к нему в палату.

— Андрей, как твое самочувствие? — спросила Маша с порога.

— Прекрасно, Машенька. Я намерен поскорее покинуть больницу.

— Вот как? Что за пациенты! — шутливо возмутилась Маша. — Чуть полегчало, и уже готовы бежать со всех ног!

— Не смейся, Маша, я серьезно. Зачем занимать чье-то место, если голова у меня уже не болит?

— Не болит — это хорошо. Но вопрос о выписке должен решать не пациент, а врач, — напомнила Маша.

— Конечно, я пойду сейчас к Павлу Федоровичу и доложу ему о своем самочувствии, — пообещал Андрей.

Маша почувствовала в его словах желание как можно быстрее покинуть больницу. И это было действительно так, потому что Андрею не терпелось помочь Буряку в его расследовании. Андрей помолчал и решился рассказать об этом Маше:

— У меня был следователь, нужна моя помощь… Я — историк. И могу быть экспертом в расследовании дела, связанного с древними находками.

— Замечательно. А если дело древнее, может быть, оно еще потерпит немного? — спросила Маша.

— Нет, нет, — поспешно ответил Андрей. — Дело древнее, но сильно влияющее на сегодняшний день.

— Может быть, расскажешь или будешь выражаться загадками? — Маша не понимала, о чем речь.

— Пока — загадками. А потом — обязательно расскажу обо всем, Машенька!

— А про… Марметиль? — Машу больше интересовала легенда, чем следственные дела.

— Да, и легенду тоже надо расшифровывать. Осталось совсем немного, и, мне кажется, я подобрал ключ к расшифровке последней части легенды.

— Где подобрал ключ? Здесь? — Маша удивилась, что человек в больнице работает.

— Да. Когда я говорил с тобой, рассказывал, мне показалось… впрочем, тоже не буду опережать события. Я обещаю, Маша, что все обязательно тебе расскажу в свое время.

— Для начала пообещай, что будешь беречь себя и выполнять все предписания врача, — потребовала Маша.

— Торжественно клянусь! — послушно ответил Андрей.

— Вот и замечательно. Если врач выпишет — выписывайся, если задержит — не спорь, медикам виднее, здоров ты или нет. А вот я действительно уже побегу домой. Пора.

— Спасибо тебе, Маша, что зашла. Передавай привет Алеше.

— Обязательно!

Пока в палате шел этот разговор, в коридоре больницы царила невероятная суета. Буравин привез Катю в больницу. В сознание она так и не пришла, и ее везли на каталке в отделение реанимации.

— Скажите, что с моей дочерью? — невероятно волнуясь, говорил Буравин.

— Подождите, подождите… мы вам скажем, как только осмотрим, поймем, в чем дело… лучше вы расскажите, что произошло? — спросил врач на ходу.

— Господи, да не знаю я, в чем дело! — в отчаянии сказал Буравин. — Я приехал к дому… к своему дому, там… вижу, дочка лежит. Около лестницы, на полу…

Катю завезли в реанимацию, а Павел Федорович задержался возле Буравина и спросил:

— Сколько она пролежала до вашего приезда?

— Не знаю, не знаю… Она мне позвонила…

— И что сказала?

— В том-то и дело, что ничего не сказала… Только набрала мой номер на мобильнике и… видимо, потеряла сознание.

— Сядьте, успокойтесь, пожалуйста, — врач подвел Буравина к стулу.

— Не могу я быть спокоен, когда с моим ребенком беда! — Буравина действительно трясло.

— Накапайте отцу валериановых капель! — попросил врач медсестру.

— Доктор, не тратьте на меня время! — потребовал Буравин. — Помогите моей дочке! Прошу вас!

— Мы все сделаем, что в наших силах. Я обещаю. А вы… если хотите помочь вашей дочери, успокойтесь. Ваше нервное напряжение никак не улучшит ее состояния, поверьте.

Из отделения реанимации выглянул дежурный врач:

— Нужна ваша помощь, Павел Федорович. Андрей, который очень хотел уйти из больницы, спросил у палатного врача:

— Я бы хотел поговорить с Павлом Федоровичем. Срочно.

— Павел Федорович сейчас не может. Поступила сложная больная. Он на приеме.

— Сочувствую… И больной, и Павлу Федоровичу. Да, кстати. Я-то совершенно здоров, — заявил Андрей.

— Вот и хорошо.

— Так зачем мне занимать здесь место, когда оно может понадобиться людям, действительно нуждающимся в срочной помощи?

— Понимаете, сотрясение — это такое дело… — засомневался врач. — Лучше отлежаться подольше.

— Отлежаться я могу и дома, — не отказывался от своей идеи Андрей.

— Но нужна дисциплина, соблюдение постельного режима, — напомнил врач.

— Я обещаю, что буду соблюдать постельный режим дома! Выпишите меня, пожалуйста! Хотите, напишу расписку? Что обязуюсь лежать и не двигаться…

Андрей просился из больницы так горячо, что врач засмеялся:

— Судя по вашему настроению, расписка будет как отписка. Ладно, что с вами делать…

— Я так и знал, что вы меня поймете! Я знал, что вы пойдете мне навстречу! — обрадовался Андрей.

— Я еще ничего не сказал! — сопротивлялся врач.

— А я уже все услышал! Спасибо! — радостно сказал Андрей.

В реанимации продолжалась борьба за Катину жизнь. Медсестра принесла результаты анализов, и врач, посмотрев их, сказал:

— Все понятно. Это не только наша больная. Буравиной нужно в гинекологическое отделение.

— А травмы? — спросила медсестра.

— Выясним. Главное, привести ее в чувство. Смотрите, ей совсем плохо… — сказал Павел Федорович.

— А коллегам из гинекологии сообщить?

— Сначала будем спасать женщину, а потом они будут решать, что делать с ребенком.

В это время Катя открыла глаза.

— Катя, вы меня слышите? — спросил Павел Федорович.

Катя прикрыла глаза в знак согласия.

— Катенька, вы знаете о том, что вы беременны? Катя снова прикрыла глаза.

— Катенька, мы все сделаем для того, чтобы вам помочь, — пообещал Павел Федорович.

Катя беззвучно заплакала. Ей, как никогда, нужна была помощь. Но их тесная связь с Таисией ослабла, потому что Таисия рядом с Кириллом не почувствовала, что Катя в беде. Она пила свое любимое вино и вела с Кириллом неспешную беседу.

— Да, Кирилл, ты прав. Моя дочь взрослая, и у нее много взрослых проблем, — сказала она.

— Так тем более — не стоит мешать взрослой дочери. Можно подумать и о себе, — Кирилл продолжал уговаривать.

— Нет, Кирилл. Ты не прав, — не согласилась Таисия. — Проблемы у нее действительно взрослые, но она — мой ребенок и моя поддержка ей нужна.

— А кто лишает Катю поддержки? — не понимал Кирилл. — Таисия, родная, теперь у твоей Кати есть еще один помощник — я. Поверь, у меня есть все, чтобы заботиться о близких людях. Власть, деньги, твоя любовь…

— Моя любовь так же важна, как власть и деньги? — улыбнулась Таисия.

Кирилл подтвердил:

— Важнее во сто крат. Даже сравнения быть не может! А что за проблемы у твоей дочки, если не секрет?

— Ладно, расскажу, так и быть, — вздохнула Таисия. — Раз сегодня такой день — раскрытия секретов. Мой ребенок ждет ребенка.

Кирилл обрадовался и налил снова вино в бокалы:

— Вот это новость! Просто замечательно! Ох… Как я рад… И за Катю, и за тебя, родная. Да и за себя тоже. Отцом вот не стал, а дедом могу быть. Хотя бы косвенным.

— Ну, дед, положим, у Катиного ребенка есть. Родной, а не косвенный.

— Тем не менее, прошу меня не сбрасывать со счетов! — потребовал Кирилл.

— Никто тебя не сбрасывает. Ты даже эту новость раньше Буравина узнал.

— Польщен. Давай выпьем за Катеньку! — предложил Кирилл.

Но выпить они не успели, потому что у Таисии зазвонил телефон. Таисия посмотрела на дисплей.

— Катя? — спросил Кирилл.

— Виктор, — ответила Таисия. — Реальный дед, собственной персоной. Интересно, почему вдруг мой бывший муженек обо мне вспомнил?

— Тая, — сказал Буравин. — Случилась беда. Таисия замерла от ужаса:

— Боже мой! С Катей?

— Да, — подтвердил Буравин. — Она в больнице. Я нашел ее без сознания около дома. Отвез в больницу. Теперь врачи… врачи что-то делают, Тая, я ничего больше не знаю…

— Я сейчас приеду! — закричала Таисия и стала собираться причитая. — Идиотка я… Идиотка распоследняя.

— Ты? Почему? Объясни! — заволновался Кирилл.

— Расхвасталась тебе, что Катя ждет ребенка… А она его может потерять. Как сглазила! Катя в больнице. Виктор ее отвез туда.

— Тая, не волнуйся, я помогу, я подключу лучших врачей, найду лучшие лекарства… — Кирилл тоже поднялся из-за стола. — Я с тобой! Едем!

Несмотря на то что машина неслась по городу с большой скоростью, Таисии казалось, что они едут слишком медленно:

— Кирилл, умоляю, быстрее.

— Мы доедем за пять минут.

Буравин не мог сидеть и ходил взад-вперед по коридору. Только появился Павел Федорович, как он сразу бросился к нему: