Исцеление любовью (№6) - Уроки жизни

В вашем, в вашем, — закивала Захаровна, — многим детишкам помогла на этот свет появиться, а потом решила и взрослым помогать, народными способами.

— Да, да… когда же ты уехала? — спросила Зинаида.

— Давно… Лет пятнадцать-двадцать назад… Зинаида смотрела на Захаровну, что-то мучительно вспоминая.

* * *

Полина и Буравин вернулись домой. Полина прошла первая и устало упала на диван. Буравин присел рядом:

— Устала? Сердишься еще?

— Устала — да, но уже не сержусь. Спасибо Маше с Алешей, они оказались мудрее нас, — умиротворенно сказала Полина.

Буравин согласился:

— Да, точно. Спасибо им.

— Ох, я чувствую, что скоро станем мы бабушкой и дедушкой! — весело посмотрела на Виктора Полина.

Он хмыкнул:

— А что? Неплохо. Но ведь мы еще можем и своего родить!

* * *

Катю мучила сильная тошнота. Она вернулась из ванной, кутаясь в халат, и присела на кровати, прислушиваясь к себе, готовая в любую минуту снова кинуться в ванную.

— Что, дочка, опять тошнит? — сочувственно спросила Таисия. — Ну хочешь, я никуда не пойду?

— Нет, мама. Иди. Мне легче не станет оттого, что ты будешь рядом кудахтать, — невесело ответила Катя. — Я уже большая и сама почти мама.

— Для меня ты всегда маленькая дочка, — улыбнулась Таисия. — Но мне действительно нужно сходить к Кириллу Леонидовичу и узнать насчет решения тендерной комиссии.

— Ты думаешь, что можно повлиять на решение в пользу папы? — подняла на нее глаза Катя. — Ты уж пересиль себя, мамочка, не груби Кириллу Леонидовичу.

— А разве я ему грублю? — удивилась Таисия.

— Так же, как я грубила Косте, когда он за мной бегал, — слабо улыбнулась Катя.

— Значит, мне тоже хочется, чтобы Кирилл за мной побегал, — сделала вывод Таисия.

— Я вижу — ты в него влюблена, — раскрыла мамин секрет Катя.

— Нет. Нет и нет, — повторила Таисия.

— Да, да и да. Не спорь со мной, а то меня еще больше затошнит, — шутливо пригрозила Катя.

— Ну-ну, не шантажируй меня своим токсикозом, — мирно попросила Таисия. — Он от меня не зависит.

— Зависит. Врач сказал, что мне стрессы противопоказаны.

Таисия встала и начала собираться. Катя напутствовала ее:

— Кирилл Леонидович — интересный мужчина. И если ты закрутишь с ним роман, то, возможно, забудешь папу и успокоишься.

— Ты хочешь, чтобы я забыла папу? — удивилась Таисия.

— Я хочу, чтобы ты перестала питать иллюзии, — уточнила Катя. — Папа — это твое прошлое. А вице-мэр может быть будущим.

— Ох, Катька, боюсь, что Кирилл — тоже прошлое.

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась Катя.

— Ничего, ничего, все нормально! — заторопилась Таисия. — А насчет твоего папы — мне к нему тоже надо зайти. Мне интересно, учитывал ли он размер материальной помощи нам в связи с возможной победой в тендере.

— Наверное, но он не любит делить шкуру неубитого медведя.

— Зато мне важно планировать расходы заранее! — сказала Таисия, беря сумочку и выходя из дома.

Когда мать ушла, Катя села перед зеркалом и стала себя рассматривать, все больше и больше мрачнея. Ничего хорошего, с ее точки зрения, зеркало не отражало. Но от этих вредных для беременной мыслей Катю отвлек звонок в дверь.

Катя открыла — на пороге стоял Костя.

— Ой, Костя, — кинулась к нему Катя.

— Не ждала? — холодно спросил Костя. Катя замахала руками:

— Что ты. Наоборот. Очень ждала. Проходи, пожалуйста. Боже мой, ты так внезапно пропадаешь и появляешься без предупреждения!

— Тебя надо предупреждать звонком? Или письменно? — пристально посмотрел на нее Костя.

— Где ты пропадал, Костя? Объясни, пожалуйста!

— А ты мне ничего не хочешь объяснить? — спросил Костя.

Ему не нравилось, что Катя его обманывает. Катя поняла, о чем он спрашивает, и решила, что пора рассказать о беременности.

— Костя, я давно хотела тебе сказать… — начала она.

— Но все никак не могла найти подходящего повода, — перебил ее Костя.

— Неправда. Повод был, но это же не просто разговор, это очень важный разговор, а ты приходишь редко, ненадолго…

— Да, и в эти редкие и недолгие визиты успеваю узнать по телефону, что моя невеста беременна, — кипятился Костя. — И, разумеется, не от меня…

— Костя! Не надо меня так сверлить глазами! — воскликнула Катя. А делать из меня идиота можно? Я понимаю, почему у тебя не было, видите ли, времени поговорить со мной о твоем интересном положении! Ты дожидалась момента, когда можно было бы все свалить на меня, так? Ты и в постель меня затащила не потому, что вдруг воспылала такой любовью. Нет! Просто в один прекрасный момент ты поняла, что ждешь ребенка от Алешки. И решила выдать его за моего!

— Да, но… — робко подала голос Катя. Костя не дал ей говорить:

— Да! Да! А потом уже «но»… Ты притворщица и обманщица, вот ты кто! Посмотри мне в глаза! Если уж врать, то глядя в глаза, понятно?

— Не кричи на меня, пожалуйста. Мне вредно волноваться! — еле сдерживая слезы, Катя ушла в свою комнату, забралась с ногами на диван и загородилась от Кости подушкой.

Костя пошел следом, продолжая свою гневную речь:

— Неужели ты думала, дорогая, что напала на такого простачка, который позволит обвести себя вокруг пальца, а потом еще будет благодарен?

— Костя, послушай… Но ты сам когда-то мне обещал, что возьмешь меня замуж, даже зная, что я жду ребенка от Алеши!

— Тебе напомнить, что это был за момент? Во-первых, ты говорила о своей беременности, чтобы заполучить Лешку, во-вторых, ты тогда от меня ничего не скрывала… Стоп, — Костя неожиданно сообразил, — так что получается — ты сначала придумала про беременность, а потом поняла, что на самом деле беременна? И ты узнала об этом недавно?

— Именно так, — всхлипнула Катя, — недавно. Ну я не очень опытный человек в этих вопросах и сразу не спохватилась…

— Ты-то неопытный? Зато ты сразу сообразила, что делать со мной в этом случае! Помнишь, я говорил тебе — обязательно узнаю, в чем ты меня обманываешь! Я ведь сразу понял, что твои внезапно вспыхнувшие чувства — неспроста…

— Но… чувства действительно вспыхнули, как ты говоришь. Я не притворяюсь, — убеждала Катя.

— А я тебе не верю!

— Понимаю, я столько раз тебя обманывала, что теперь поверить мне невозможно… Но это правда — я тебя люблю, тебя!

— Я тоже люблю тебя, Катя. И ненавижу. Оказывается, эти два противоположных чувства прекрасно уживаются вместе, — Костя пристально взглянул на Катю.

— Я не знаю, что от тебя ожидать… — прошептала она.

— Не надо ждать ничего хорошего, — угрожающе предупредил Костя.

— Но, может быть, ненависть… растворится?

— Думаю, что первой растворится любовь, — сказал Костя и отвернулся от Кати.

Разговор был тяжелым для обоих. Не зря говорят, что любовь и ненависть ходят рядом, и побеждает то одна, то другая.

— Костя, Костенька… — жалобно протянула Катя. — Я обещаю, что не буду обманывать тебя больше. Я и насчет ребенка не хотела — просто, действительно, не могла собраться с духом…

— Катя, не ври, не ври, пожалуйста! Ты думаешь, я забыл, как ты долго манипулировала мной и моими чувствами? Ты думаешь, я такой же дурачок, каким был раньше? Нет, нет и еще раз нет! Все, Катя, хватит слов. Сейчас, что бы ты мне не говорила, я тебе не верю, не верю, не верю! Мне не удалось быстро найти денег на пышную свадьбу, которая соответствовала бы твоим запросам. Меня не удалось обмануть, сделав меня отцом ребенка родного брата. Ничего не получается, Катерина!

— Но мне не нужно уже пышной свадьбы… — Катя смотрела на него с болью.

Костя иронично наблюдал за ней:

— Не нужно? Неужели? А что сейчас нужно твоему высочеству? Путешествие на острова? Кабриолет пожарного цвета? Эдельвейс с вершины Эльбруса? Что сейчас, что, что?

— Только ты. Только ты мне нужен, — Катя протянула к нему руки.

Но Костя лишь поморщился:

— Прекрати ломать комедию! Ты любишь только себя, Катерина. А еще… деньги. Так что придется тебе искать другого кандидата в мужья — поглупее и побогаче.

— Не нужен мне другой кандидат, никто мне не нужен! — захлебывалась слезами Катя. Костя был непреклонен:

— Я честно хотел соответствовать твоему уровню запросов. Я слишком долго шел к этой цели. Шел, пока не понял, что это тупиковый путь. А если и зарабатывать деньги, Катя, то только ради себя. А ты теперь для меня не стимул.

Катя встала, подошла к Косте и громко закричала:

— Ну сколько тебе повторять! Мне не нужны деньги, Костя! Мне нужен ты!

— А мне не нужна ты. Мне нужны деньги, — Костя, напротив, перешел на ледяной, спокойный, тихий тон. Он дал понять, что разговор закончен и направился к выходу.

— Ты не можешь так просто уйти и оставить меня… — крикнула ему вслед Катя.

— А что ты придумаешь на этот раз? — на ходу спросил Костя. — Весь арсенал женских уловок ты на мне и на моем бедном брате уже испытала. И сейчас мы хотим одного — чтобы ты оставила нас в покое.

— Нас? А при чем здесь Алеша?

— При том, что Алешке не нужен сейчас никакой наследник на стороне. Он любит, любим и собирается жениться на Маше, — жестко сказал Костя.

— Но мне-то что делать? — совсем растерялась Катя.

— Самым лучшим выходом для тебя будет избавиться от ребенка. И избавить нашу семью от своего присутствия в ней, — посоветовал Костя.

— Нет, я не верю, ты не можешь так говорить со мной! — Кате показалась, что она общается с совсем незнакомым человеком.

— Как видишь, могу! — пожал он плечами. Катя стояла потрясенная:

— Костя, но я не могу избавиться от малыша… Даже если бы ты сказал, что такой ценой я могу вернуть тебя…

— Ты меня не вернешь, Катерина, — сухо возразил он. Катя, запинаясь, спросила:

— Как? Ты… ты же сказал, что в тебе есть еще что-то ко мне… капля любви.

— И туча ненависти, — добавил он. Катя сделала последнюю попытку:

— Нет, не уходи, пожалуйста… — Катя бросилась к нему на шею, но Костя довольно грубо оттолкнул ее от себя.

Катя вдруг схватилась за живот, ее лицо исказила боль. Костя фыркнул:

— А, еще одну уловку нашла? Поздравляю, богатая фантазия!

— Нет… я… — Катя не договорила, ей была трудно дышать.

— Сейчас будешь говорить, что волнение повредит ребенку, и давить на мою жалость. Или придумаешь, что я тебя толкнул так сильно, что травмировал. Нет, не притворяйся! Ты здоровая девушка, и ничего с тобой не происходит! — Костя вышел, хлопнув дверью.

Катя побежала за ним:

— Костя, Костя, подожди!

Костя уходил не оборачиваясь. Катя выбежала вслед за ним на улицу, но, пытаясь его догнать, она поскользнулась и со всего размаха упала плашмя на землю.

Подходя к отделению. Буряк заметил, что у порога здания милиции собралась небольшая толпа милиционеров. Стоял гомон, чувствовалось волнение. Следователь ускорил шаг, подошел к толпе:

— Что тут произошло с утра пораньше?

— А вы сами посмотрите, Григорий Тимофеевич! — выкрикнули из толпы.

Толпа расступилась, и следователь увидел связанного по рукам и ногам Марукина с кляпом во рту. К рукам Марукина был привязан конверт, на котором крупными буквами написано: «Следователю Буряку». Следователь склонился к Марукину, тот начал яростно мычать. Следователь освободил конверт, открыл и прочитал вслух первые строчки: «Я, Михаил Родь, хочу довести до следствия следующие факты из биографии Юры Марукина…»

Милиционеры начали хохотать. Марукин возмущенно мычал.

— Ну что, коллега? Открыть тебе рот, чтобы попытался оправдаться? — поинтересовался следователь.

* * *

Алеша зашел в палату и застал Андрея в позе лотоса:

— Привет! Я пришел навестить тяжелобольного, а он…

— А тяжелобольной живее всех живых, — рассмеялся Андрей и жестом предложил Алеше сесть рядом.

— Как ты? Мне говорили, что у тебя серьезное сотрясение, — спросил Леша.

— А, ерунда. Замечательно! Надо выписываться отсюда поскорее. В первые сутки голова болела, а сейчас все нормально. Прошло, — отмахнулся Андрей.

— Само прошло? — уточнил Алеша.

— Да нет, не совсем, — покачал головой Андрей. — Маша надо мной немножко поколдовала.

— Маша — да… Она необыкновенная. Вернее, у нее способности необыкновенные.

Андрей поддержал:

— Правильно, правильно сказал. Маша вообще необыкновенная девушка. И тебе стоит это учесть. Заботиться о ней, оберегать, защищать.

— Вот об этом как раз я и хотел с тобой поговорить, — решился Алеша. — Помнишь, ты обещал, что обучишь меня некоторым упражнениям из своего айкидо?

— Помню, конечно, — кивнул Андрей, — обещание свое помню, только… После этого злополучного удара по голове мне некоторое время не надо слишком резво прыгать.

— Скажи, пожалуйста, если ты хорошо владеешь приемами айкидо, как ты позволил, чтобы на тебя напали?

— Хочешь спросить, почему я не вмазал этому лжемилиционеру как следует? — улыбнулся Андрей.

Леша замялся:

— Да, только не обижайся…

— Что ты, никаких обид. Помнишь, я тебе говорил, что философия восточных единоборств значительно отличается от принципов других боевых искусств? От того же бокса, например.

— Да. Ты говорил, первым не нападать… — вспомнил Леша.

— Первым не нападать — это одно. Главное — вообще избегать драки. Сила — она не в мускулах, а здесь, — он приложил руку к голове, потом к сердцу.

Леша удивился:

— Даже тогда, когда голова страдает?

— Даже тогда, — подтвердил Андрей. — Пока я не могу показывать движения, Алеша, начнем с теоретической части.

— А теория — обязательна? — разочарованно спросил Алеша.

Абсолютно, — уверенно подтвердил Андрей. — Итак, главное — не физическое преимущество. Физика тела — это следствие. Важно быть сильнее противника духовно.

— И как духовная сила помогает нападать и защищаться? — скептически посмотрел на него Леша.

— Главное, Алеша — не внешняя защита, не панцирь. Главное — внутренняя уверенность в своей стойкости и непоколебимости. И такой защитой может служить любовь. Самая сильная защита в мире — это любовь. Да-да. Ничего сильнее люди не придумали.

Андрей встал, достал из тумбочки оберег — куколку-морячку, похожую на ту, которую накануне Алеше подарила Маша.

Леша воскликнул:

— Надо же. Мне Машенька вчера похожий оберег подарила.

— А ты ей сегодня подари этот. И здорово будет, если ваши куклы не будут расставаться. Так же, как и вы.

Алеша рассматривал куколку, которую ему дал Андрей:

— Знаешь, Андрей, эта кукла очень похожа на Машину. Ты ведь ее для Маши делал, да?

— Признаюсь, для Маши, — вздохнул Андрей. Леша протянул ее назад:

— Тогда не могу взять. Нехорошо.

— Наоборот. Это для вас с Машей. От чистого сердца, — объяснил Андрей.

— Но Маше… наверное, я сам должен сделать что-то подобное? — неуверенно спросил Леша.

Андрей улыбнулся:

— Достаточно будет, если ты ей передашь эту.

— Если честно, Андрей, я не ожидал. Спасибо.

Всегда рад. Вот выйду из больницы — приступим к практическим занятиям, хорошо? Но ты еще вот что: сходи к врачам и удостоверься, что с тобой все в порядке. Все-таки я не врач и не могу знать, какая нагрузка для тебя оптимальна.

— Со мной все отлично, — махнул рукой Леша.

— Я рад. Но врачи должны это подтвердить!

Алеша решил воспользоваться советом Андрея и зашел в кабинет к врачу-травматологу:

— Можно, Павел Федорович?

— А-а, Алексей, проходи, ты как раз вовремя, — поднял тот голову. — Моряки сейчас проходят плановую медкомиссию. Внести тебя в список?

— Конечно! Я как раз об этом хотел поговорить.

— Вот и замечательно, раз у нас цели совпали.

* * *

Таисия пришла в офис к Буравину и с удивлением обнаружила там Самойлова:

— Борис? Ты? Не ожидала тебя здесь увидеть.

— Во-первых, здравствуй, Таисия! — важно заявил тот. — А во-вторых, почему, собственно, не ожидала? Это мое рабочее место.

— Здравствуй! — Таисия удивленно смерила его взглядом. — Но это офис Виктора.

— Нет, это мой офис. Отныне и навсегда, — торжественно произнес Самойлов. — А ты, собственно, зачем пришла? Коммерческие тайны выведывать?

— Я? Тайны? Ты смеешься, Виктор!

— Нисколько. Зная твой талант в дворцовых интригах.

— Брось. Был талант, да весь вышел, — вздохнула Таисия.

— Не прикидывайся. Накануне тендера, где твой бывший муж и мой неудачливый конкурент пытается всеми силами улучшить свое положение, можно воспользоваться и услугами бывшей жены, — предположил Самойлов.

Таисия пожала плечами:

— Борис, ты не в духе. Я вижу и не задержусь здесь. Но мне кажется неуместным эпитет «неудачливый» по отношению к Виктору.

— Почему же? Ежу понятно, что победа у меня в кармане, и только такие наивные люди, как Буравин, питают иллюзии о своих возможностях… И кормят этими иллюзиями других!

У Самойлова был такой тон, что Таисия насторожилась:

— А с чего ты взял, что иллюзии у Буравина, а не у тебя?

— У меня своя рука в мэрии, — подмигнул ей Самойлов.

Таисия поджала губы:

— Да ну? Уж не вице-мэр ли твоя рука в администрации?

— Вот тебе и «да ну». Вслух фамилию я сам не называю, но и отрицать ничего не могу.

— Ничего не понимаю! — пробормотала Таисия. Она решила срочно разобраться в ситуации и направилась к Кириллу Леонидовичу.

Кирилл обрадовался ее визиту:

— Здравствуй, родная.

— Так сразу и родная? — уточнила она и перешла на деловой тон. — Я по делу, Кирилл.

Кирилл скомандовал по селектору:

— Со мной никого не соединять. У меня совещание.

Он подошел к Таисии, нежно взял ее за руки и заглянул в глаза:

— Самое главное дело — это мы с тобой. Боже, как я рад, что ты пришла, не обманула!

— Главное дело до тех пор, пока стану очередным Иваном Ивановичем или Петром Петровичем, да? — холодно уточнила Таисия.

Кирилл отступил на шаг, молитвенно складывая руки у груди:

— Таечка! Солнышко! Я тебе обещаю… нет, я клянусь: этого не будет. Этого больше не будет никогда!

— Свежо предание, Кирилл… — не верила ему Таисия.

Кирилл широким жестом сбросил бумаги со стола на пол, подхватил Таисию на руки и посадил на стол. Таисия охнула: — Ой. Стоп. Кирилл, у меня дежа вю.

— Что такое? — не понял он. — Поясни.

— Вот так же, много лет назад и начинался наш роман… — медленно произнесла Таисия. — Ты помнишь? В приемной, в кабинете, в комитете комсомола… Господи, даже вспоминать сейчас стыдно…

— Помню, конечно, помню… — заулыбался Кирилл, — а почему стыдно? Я от этих воспоминаний чувствую себя моложе.

— Так мы что, снова начинаем наш роман? — посмотрела ему в глаза Таисия.

— Мы его продолжаем. После… незначительного перерыва.

Они уже были готовы поцеловаться, но за дверями кабинета послышались крики:

— Как это — ни с кем не соединять? Я его жена!

— Да, я знаю, но Кирилл Леонидович просил… У него совещание.

— У меня тоже срочный вопрос!

Настойчивая Руслана взяла верх и прорвалась в кабинет. Атмосферу любви, витавшую над Таисией и Кириллом, невозможно было не заметить, и Руслана сразу же пошла в атаку.

— У тебя совещание, значит? — кипя от ненависти, спросила она. — Ты и секретаршу научил покрывать тебя, развратник!

— Во-первых, не кричи, — начал Кирилл.

— А во-вторых, молчи, раз тебя застукали! — продолжила Руслана.

Кирилл загородил спиной Таисию:

— Никто никого не застукал. Руслана, мы с тобой уже объяснились.

— И ты считаешь это достаточным, чтобы вести себя черт знает как! — не унималась Руслана.

— Руслана! Я сообщил тебе, что развожусь, потому что люблю другую женщину!

— Вот эту? — Руслана указала пальцем на Таисию.

— Да, ее. Таисию.

Тогда Руслана решила перевести разговор на Таисию.

— Мало ли какие у супругов могут быть разногласия! Это не повод, дорогая моя, сразу же бросаться на чужого мужа! — заявила она. — Своего не смогла удержать и на моего не прыгай!

— Руслана, не стоит говорить о том, кто и почему не смог удержать мужа. Ты сейчас сама в таком положении, — спокойно заметила Таисия.

— А ты, зализав раны, решила мстить всем бабам, да? — повысила голос Руслана.

— Руслана, прекрати так орать, — потребовал Кирилл. — Мы не на базаре.

— Ладно. Я сейчас уйду. Но мы поговорим с тобой дома, Кирилл. Серьезно поговорим.

— У нас с тобой разные дома, Руслана, — покачал головой он.

Руслана взвилась:

— Так, может быть, ты еще ее к себе домой приведешь?

— Непременно. Я так и сделаю, — Кирилл отступил, открывая Таисию, и обнял ее за плечи.

Таисия прильнула к нему.

В кабинет заглянула секретарша:

— Нужна помощь, Кирилл Леонидович?

— Нет… Хотя — да! Моя жена… моя бывшая жена собралась на вокзал, предоставьте ей, пожалуйста, мой автомобиль. И проследите, чтобы с ней было все в порядке. Всего доброго, Руслана.

Бой за мужа был проигран — и Руслане ничего не оставалось делать, как выйти из кабинета с гордо поднятой головой.

Таисия не предполагала, что ситуация завершится именно так — в ее пользу. Она была благодарна Кириллу за его поведение.

— Я много лет мечтала избавиться от роли секретарши, женщины на вторых ролях, от роли нелюбимой жены… — призналась она. — В общем, я всю жизнь была второй, Кирилл. И только сегодня почувствовала себя первой. Я сначала даже не поверила своим ушам — никто, никогда в жизни не признавался мне в любви публично!

— А я готов это делать ежедневно! Хочешь по радио? — предложил Кирилл.

Таисия поморщилась:

— Нет, пожалуй, радио это — перебор…

— Ой, извини. Про радио — это я перегнул палку, — спохватился Кирилл.

— Ладно, ничего! Хотя было бы забавно услышать по радио признание в любви от вице-мэра!

Кирилл отреагировал на последние слова:

— Таисия, у тебя была отговорка, что ты пришла по делу…

— Да, чуть не забыла. Это не отговорка, Кирилл. Я хотела узнать о тендере. Сегодня видела Самойлова, и он намекал на тебя, как на свою руку в мэрии, — сообщила Таисия. Кирилл сокрушенно покачал головой:

— Эх, Борис, Борис. Неисправимый человек. Нет, Таисия, никаких подтасовок не будет. У Буравина шансы велики, и тендер будет честным.

— Меня это волнует, потому что от материального положения моего бывшего мужа зависит и материальное положение нас с Катей, — объяснила Таисия.

Но Кирилл обнял ее и сказал:

— Отныне это моя забота. Я, как ты понимаешь, человек не бедный.

Теперь у Буряка была исключительная возможность разобраться с Марукиным на полную катушку.

— Ну что, Юрий Аркадьевич, как будем теперь общаться? На ты или на вы? — голос следователя звенел металлом. — Как ты здорово маскировался под порядочного, сукин сын!

— Ладно, Григорий Тимофеевич. Разговоры о порядочности в формат допроса не входят, — буркнул Марукин.

— Хорошо. Пойдем по форме, — следователь открыл папку и приготовил ручку, чтобы записывать, — начнем с финала твоей карьеры, гражданин Марукин! Итак, что ты можешь сказать по поводу нападения на Андрея Владимировича Москвина в ночь с семнадцатого на восемнадцатое июня?

— Ни черта не скажу без адвоката, — процедил Марукин.

— Ах, вот как. Вот какой тебе формат разговора нужен! А ты не забыл, какими способами сам выбивал признания у задержанных? — угрожающе подошел вплотную Буряк.

Марукин отмахнулся:

— Не пугай. Устал я уже пугаться. Все.

— Тогда не ломайся, говори! — повысил голос следователь.

Марукин устало посмотрел на него:

— Что, что ты хочешь услышать?

— Все! Можно не играть в вопросы-ответы, можешь рассказать все сам в произвольном порядке. Но сам, сам! О том, как помогал Родю, когда тот был здесь, в камере, как скрывал от меня сообщников, как ударил Москвина, как обвел вокруг пальца Родя, как хранил здесь, — Буряк показал на сейф, — вот здесь, здесь — золотые монеты из сундука смотрителя маяка!

— Сундука-маяка. Ты в гневе — просто поэт, — усмехнулся Марукин.

— Не копируй чужие фразы, Марукин.

— Свои на ум не приходят, — признался тот.

— В письме, которое ты сам, между прочим, принес, все написано достаточно подробно. Подробно, ясно, убедительно. Нет никаких сомнений в том, что именно ты организовал побег!

— А вот и нет. Побег смотрителя маяка организовал не я, — заявил Марукин.

Следователь удивился:

— А кто же, по-твоему?

— Константин Самойлов.

— Не утруждайте себя, гражданин Марукин, — скептически смерил его взглядом следователь, — вам не удастся оклеветать Константина Самойлова. Один раз вы попытались уже сделать это. Но не вышло. И собственноручно изготовленный протокол — тому доказательство.

Следователь показал Марукину бумаги. Тот замялся:

— Я… я был заложником опасного преступника. Я… был под давлением.

— Неизвестно, кто из вас со смотрителем опаснее, — нахмурился следователь, — ничего, для такой камбалы, как ты, давление — прекрасная нагрузка. Итак, если ты приведешь меня на место, где скрывается Родь, ты значительно облегчишь работу следствия. Конечно; в любом случае, тебе придется отвечать по всей строгости закона. Но помощь следствию приветствуется судом, как ты знаешь.

— Нет, нет… Ни за что! Он… он что, сидит и ждет там? — закричал Марукин.

Следователь тут же ухватился за его слова:

— Где — там?

— Не знаю, не помню, — сник Марукин, — я требую психиатрической экспертизы, потому что длительное время подвергался давлению опасного преступника и находился в состоянии измененного сознания.

— О чем ты бубнишь? Измененное сознание? Для измененного сознания ты слишком ясно мыслишь! Уведите его! — крикнул следователь охране. — Я с этим гражданином договорю чуть позже. А сейчас надо съездить в больницу.

Марукина отвели в камеру, он оглядел серые стены и поморщился. Охранник около двери обернулся:

— Ну что, Юрий Аркадьевич! Не нравится новая квартирка?

— Да пошел ты! — огрызнулся тот.

— Но-но-но! Не очень-то характер показывай! Не в том ты теперь положении, чтобы хамить работнику правоохранительных органов.

Это была чистая правда. Положение у Марукина было, действительно, не таким.

* * *

Зинаиде очень понравилось лечиться у Захаровны. Понравились лечебные травы и капельки. Да и чаевницы они были обе. Как-то, сидя за чаем, Зинаида предложила:

— А хочешь, я тебе фотографию своей Машеньки покажу?

— Конечно, хочу, — кивнула Захаровна. Зинаида нашла свою сумочку, порылась в ней и принесла фотографию:

— Вот. Правда, красавица?

— Красавица. Внучка твоя? — спросила Захаровна, рассматривая фотографию Маши.

Зинаида замялась:

— Внучка… не совсем. Не то чтобы внучка…

— Неужели дочка?

— Приемная она. Неродная, — решила признаться Зинаида и показала глазами на фотографии на стенах. — У тебя-то, я посмотрю, тоже все неродные?

Они мне как родные. А я им… — Захаровна задумалась, пытаясь найти нужные слова. — Знаешь, Зина, если первого учителя люди еще помнят, то первого человека, который им родиться помог, никто и не знает. Сначала — цветы, благодарности, потом они уходят в большую жизнь, а я даже не знаю, как выглядят мои детки. Я же их крошечными всех вижу.

— Это точно, — согласилась Зинаида. — Даже как-то несправедливо. Не грусти. Все равно — это самая благородная профессия — акушерка. А насчет учителя — тоже не все помнят. Я вот учительницей всю жизнь проработала, а вспоминают обо мне бывшие ученики, только когда их отпрысков надо к экзаменам подготовить. Чаще всего…

В кухню вошел Сан Саныч, и Зинаида смолкла. Сан Саныч почувствовал, что разговор между женщинами шел очень интимный:

— Вижу, бабоньки, я вам помешал.

— Да что ты, мил человек! Садись вот, чаю попьем! — сказала Захаровна, наливая ему в чашку чай. Сан Саныч сел, отхлебнул и поморщился:

— Что это?

— Бодун-трава. От тоски и печали. Я же вижу, тоскуешь ты, — заглянула ему в глаза Захаровна.

— Тоскую. По дому, — согласился Сан Саныч.

— И по морю, правда? — добавила Зинаида.

— Правда.

— А ты поезжай обратно, коли тоскуешь. Потом вернешься за своей супругой, когда она подлечится, — предложила Захаровна.

Сан Саныч посмотрел на женщин с сомнением. Зинаида поднялась:

— Саныч! Давай-ка выйдем на пять минут на улицу! Они вышли, и Зинаида сказала:

— Ты не обижайся, Саныч, но у меня с этой женщиной возникли общие темы для разговоров. И доверие я к ее методу испытываю.

— А я нет. Если она акушерка, это еще не значит, что от всех болячек доктор, — возразил Сан Саныч.

Зинаида успокоила его:

— А мне не нужны доктора, Саныч. Ты же знаешь, как я к докторам отношусь. И не захочешь лечиться — залечат.

— Но я-то… Хожу тут как дурак. Речка тут — тьфу! — лужа какая-то. Может, я и правда поеду? — жалобно попросил Сан Саныч.

— А что? — призадумалась Зинаида. — За хозяйством Анфису попроси приглядеть. Маша-то, она у Лешки теперь живет.

— Не беспокойся. Какое у нас хозяйство? Гусей-кур нет, — пожал плечами Сан Саныч.

— А вино мое? Молодое-старое?

— За вином пригляжу, — пообещал Сан Саныч.

— Саныч, ты не обижайся на меня, но мне и впрямь здесь хорошо, — призналась Зинаида.

— Ладно, — ободряюще улыбнулся он, — только ты лечись хорошенько, мне будет приятно видеть тебя молодой и здоровой.

Сан Саныч уехал с легким сердцем.

* * *

После разговора с Катей Костя решил полностью изменить свою жизнь. Он пришел домой и стал собирать вещи. Самойлов обрадовался тому, что в доме хоть кто-то появился.

— Привет, старший сын. Даже не здороваешься, когда приходишь.

— Привет, папа. Извини, мне некогда.

— Какие-такие у тебя срочные дела? — поинтересовался Самойлов. — И так дома почти не появляешься, неизвестно, где живешь, где ешь и где спишь…