— Везде пропадала! — согласилась я.
      Перед нашими очами весь в сияющих доспехах и с огромным волнообразным мечом возник Анжело и весело поинтересовался:
      — Ну что? Когда идем Ирий сокрушать? Войско готово.
      — Сдурел?! — выпучилась на него я.
      — Не идем, — сразу поник демон, стягивая доспехи. — А я уже всех оповестил, армию собрал…
      Я швырнула в него Аэроновым букетиком, который он поймал, робко поинтересовавшись:
      — А может, все-таки грянем дружно? Там этот Ирий сколупнуть, что козявку в носу!
      — Иди, — с нажимом сказал Аэрон, я благодарно на него посмотрела. Демон, недовольно крякнув, просочился сквозь дверь, вызвав визг с той стороны.
      — Ну вот, из Ирия тебя точно не побеспокоят, — утешил меня Аэрон. — Они там все заняты — к обороне готовятся.
      — Ты можешь, конечно, обижаться, я тебя понимаю, я свинья, — снова принялась каяться ракушка.
      Аэрон закатил глаза, а я показала ему кулак, чтобы не смел ржать.
      — Ну давай не будем рвать, что между нами было, из-за какой-то глупости, из-за одной нелепой ошибки.
      — Все, ухожу! К Волчьему Пастырю ухожу! Он мне предложение сделал, и я соглашаюсь! — заявила я в самую ракушку и шагнула на капище, придерживая за руку Аэрона.
 
      — И главное, знаешь, что самое обидное? — сказала я, стоя с вампиром на балконе своего замка. — Этот маг так долго немым притворялся! Я думала, что он вообще в любви признается только под пытками, и то язык откусит, а тут прорвало — прям не уймешь! как ты думаешь: это он с расчетом?
      — Неуверен, — качнул светловолосой головой Аэрон. — Он на меня иногда в Школе так поглядывал, словно примерялся, как ему половчее кол вколотить, я даже не каждую ночь спал.
      — Да ну тебя! — толкнула я вампира в бок, однако стало приятно.
      С Аэроном мне вообще общаться было удивительно легко — и в самом деле как с братом.
      Камень сновидений изгалялся вовсю, устроив в честь прибытия хозяйки рыцарский турнир. Ржали кони, разлетались в щепу копья, ахали, закатывая глаза, дамы, на мой балкон летели букетики, а кавалеры, проезжая подо мной бесконечной вереницей, кланялись и улыбались. Азартный вампирюга попробовал делать ставки и строить глазки дамочкам, но мой камень ревностно относился к своим обязанностям, и те рыцари, на которых ставила я, даже если они были убогими, слепыми старыми калеками, непременно выигрывали, а дамочки все как одна были замужем.
      Вот так и закончилась моя практика. Правда, Феофилакт Транквиллинович стребовал с меня курсовую работу с описанием нового вида нечисти, которую я быстро написала, но долго мучилась с названием.
      — Вот, — я положила папку на стол директора, — разрываюсь между аэрониками и душеедцами.
      Феофилакт Транквиллинович посмотрел на меня:
      — Ну зачем же все так усложнять? — и размашистым учительским почерком подписал: «Энергетические вампиры». — Да, и съездите в Княжев наконец. Там Конклав выкупил несколько участков земли под строительство храмов в вашу честь, так обсудите с ними форму богослужения.
      Я икнула и попятилась, всем своим видом показывая, что не желаю иметь с этим ничего общего.
      — Да, и еще вас там некий Ландольф дожидается. — Феофилакт Транквиллинович, приподняв бровь, кивнул на дверь.
      Папаша радостно обнял меня и подмигнул:
      — Ну навела ты шороху!
      — Тебя как парламентера прислали?
      — Амнистирован полностью в связи с обожествлением дочери. — Он хохотнул. — Что передать старым… магам?
      — Привет. — Я хмыкнула. — Пусть дышат ровно. А ты-то как?
      Он, усмехнувшись, вынул у меня из-за уха розочку, сжал ее в кулак, дунул, и она пропала, оказавшись в другой руке. А я совершенно не почувствовала никакой магии, сильно рассмешив родителя.
      — Верея, Верея! — повисла у меня на шее мавка, не дав мне как следует проститься с отцом. — Ты знаешь, какое у Ванечки царство? Там такие! Там такое! — Она разводила руками, не в силах описать. А Сиятельный мялся с ноги на ногу, тонко намекая будущей императрице, что негоже пачкать слюнями богиню.
      — Госпожа, — начал он робко, но я повертела пальцем у виска:
      — Ваня, хоть ты не придуряйся! Ты же у нас Иван-царевич, а не Иван-дурак.
      И тут же охнула от боли в копчике.
      — Ты зачем Серому про предложение Волчьего Пастыря сказала? — маленькими злобными глазками уставилась на меня Алия. Я попятилась, грозя подруге пальцем:
      — Ты это… лучше скажи спасибо, что я ему не намекнула, что ты была не против! — Потом заорала: — Мама! — и побежала от разъяренной подруги по коридору, юркнула за спину Велия, визжа на всю Школу: — Богиню бьют!
 
      И ЭТО наконец случилось! Два дня хмурясь, как грозовая туча, Велий ходил по Школе, никого не замечая, погруженный в свои мысли. Иногда я видела, как он, спрятавшись в зелени парка, с кем-то страстно спорит, то подпрыгивая, то грозя кулаком, то заламывая руки. Меня он сторонился или попросту не замечал вовсе. Но каждый раз, когда я пыталась подкрасться поближе, чтобы услышать, что он там доказывает и кому, хитрый маг сбегал.
      Алия и мавка с огромным интересом ожидали, чем же у нас дело кончится, и, как мне кажется, даже заключали пари. Во всяком случае, я несколько раз замечала, как они ударяли по рукам и кочующие мешочки с кладнями. Дошло до того, что даже я стала нервничать. И, решив, что со всем этим пора кончать, я выследила и загнала мага в самый глухой угол парка. Велий словно специально убегал от меня, петляя по тропинкам, пока не оказался на пороге увитой плющом беседки, вдруг резко крутнулся и, столкнувшись со мной нос к носу, заявил:
      — Очень удачно, что ты тут гуляешь. — Схватил меня за плечи, заволок в беседку и усадил, как куклу тряпичную, сам нависнув сверху. — Нам очень серьезно надо поговорить.
      — Да?
      Он нахмурился, собираясь с мыслями, и сказал:
      — Я решил уйти из Конклава магов. Думаю, что… В общем, с твоим появлением магия потеряла всякий смысл. И нечего заниматься ерундой. Буду преподавать или займусь естественными науками. Найду себе какое-нибудь занятие.
      — Даже так?! А не заскучаешь?
      — Нет, — буркнул Велий, занятый своими мыслями. — Я ведь женюсь.
      Мы вытаращились друг на друга.
      — Интересно, на ком? — спросила я, а он, недоуменно похлопав глазами, пробормотал:
      — На тебе… Ты же знаешь. — Он вдруг вскочил, хлопнул себя по лбу, засуетился, забегал по беседке. — Подожди, не так… А, черт! Я же репетировал! — Велий, насупившись, тряхнул меня за плечи. — Не смейся! — поправил волосы, отряхнул одежду и встал на одно колено, глядя мне в глаза, затем побагровел и заорал: — Нет! Так я чувствую себя полным идиотом! — вскочил, прокашлялся и навис надо мной с таким видом, словно собирался снасильничать и убить, открыл рот, как вынутый из воды карась, я не сдержалась и хихикнула. — Я не могу делать тебе предложение, пока ты ржешь! — затопал он ногами. — Ты хоть когда-нибудь бываешь серьезной?
      Я сразу догадалась, кому грозил он кулаками в парке, и зажала себе рот обеими ладошками, глаза у Велия потемнели, он выскочил из беседки, а я перепугалась, что он сейчас отыщет дубину и забьет меня насмерть, потом камушками засыплет и, может, даже цветочки сверху пристроит, а людям скажет, что ушла Верелеюшка неизвестно куда. Захотелось улизнуть. Но Велий уже вернулся, неся букет из сорванных с окрестных клумб цветов.
      — Вот, — сказал он, сажая меня обратно, я взяла букет, а маг, присев рядом, попросил: — Нет, не так, чуть повыше подними.
      — Это что, чтобы личико мое не видеть?
      — Нет! — испугался Велий. — Да как ты могла подумать!
      — А вот могла! — взвизгнула я, отбрасывая букетик. — Когда хотят сделать предложение, так берут и делают! А не устраивают балаган!
      — Да у тебя вся жизнь — балаган! — взревел маг, вышвыривая букет из беседки. — Ты ж хуже нечисти, второй год из меня дурака делаешь! — и вдруг, снова вцепившись мне в плечи, грозно надвинулся на меня. — А ну говори: любишь ты меня или нет?
      Я с перепугу пнула его в коленку и испугалась, когда он навалился на меня, кривясь от боли.
      — Ой! — пискнула я, понимая, что и самом деле какая-то дурость получается, прошептала Велию: — Ну чего ты так разволновался? — и, не утерпев, добавила: — Какая же ты все-таки скотина — силой из девушки признание выбивать!
      — Привез Иван-царевич Василису Прекрасную домой да как давай на ней жениться! — захихикали в кустах. Мы рыкнули в один голос, и насмешники побежали прочь, разноголосо гогоча.
      — Все. — Велий поник. — Будем мы теперь оба посмешищами для всей Школы. — Он печально посмотрел на меня. — А я тебя, между прочим, люблю, вот, колечко купил. — Он вытащил из кармана сафьяновую шкатулочку. — Думал, встану на одно колено, скажу, что вот, Верелея, без тебя мне и день не день, и ночь не ночь, и праздник не праздник, потому что люблю я тебя, вертихвостку, за натуру твою… игривую, за глаза… озорные. Жить мне без тебя невмочь.
      — Ну так давай, — засмущалась я, теребя рукав своего платья, — делай свое предложение.
      Велий встал на колено, глянул на меня, задумался, потом опять покраснел, со свистом втянул воздух сквозь зубы:
      — Ну как это у Сиятельного только получается! Встал, признался, отряхнул коленки, поцеловал ручку, все!
      Я думала, что у меня щеки судорогой сведет от сдерживаемого смеха, стоило только представить, как Велий репетирует с Сиятельным. Поэтому я поспешила уткнуться лбом в его грудь, а он растерянно погладил меня по волосам:
      — Ну ты чего?
      Я мелко затряслась, как в лихорадке.
      — Не плачь! — испугался Велий. — Не такой уж я у тебя и рохля. Он принялся гладить мои плечи, а я уж совсем не знала, куда мне деваться, от смеха слезы и впрямь навернулись.
      — Ты, между прочим, первая девица, которой я в любви признаюсь. Это вам, девчонкам, хорошо, все эти ахи, вздохи… Вы о них с самого детства мечтаете, выдумываете… А мне когда было выдумывать, все чудищ рубал. — Он попробовал заглянуть в лицо: — Ты выйдешь за меня? — и замер, видимо, узрев мою мордашку.
      Я затрясла головой, а он подозрительно спросил:
      — А что это у тебя с лицом? Да ты никак опять ржешь!
      Я замотала головой, но маг мне не поверил, снова заведя:
      — Верелея…
      — Ну все, хватит уже над дитем измываться, — услышала я спасительный голос Анчутки. И тут же хрипловатое требование Карыча: — А ну-ка поди сюда, женишок!
      — Да-да, кто это тут порядок нарушает? — влезла Березина, а я, ойкнув, вылетела из беседки, выдернутая твердой рукой Коровьей Смерти.
      — Ты сватов засылал? Ты нашего благословения просил? — напирал на Велия Индрик. — Так чего тогда трясешь девицу, как грушу? — Ишь, до икоты несчастную довел, — встрял Гуляй, а я сразу узнала голос того, кто за нами подсматривал в парке, хотела возмутиться, но тетки меня взяли в оборот:
      — В общем, так, или завтра со сватами, или послезавтра мы ее сами замуж выдадим. — Насмешливо глянув в мои испуганные глаза, спросили: — Кто там тебе предложение делал?
      — Да какая р-разница, что мы, ей женихов не сыщем, что ли? — махнул крылом Карыч.
      И так он все это серьезно сказал, что я чуть было не бросилась обратно к Велию, но куда там!
      — Цыть, девка! — прикрикнул на меня Гуляй и осуждающе прищурился на мага. — Ишь, взяли моду — по темным углам замуж звать!
      И не успела я раскрыть рот, как меня подхватило и я оказалась в Заветном лесу.
      — Ну и что вы наделали? — чуть не заревела я. — Теперь он вообще ко мне не сунется!
      А тетки на три голоса захохотали:
      — Много ты в мужиках понимаешь!
      — Вот теперь-то он р-рогом и упр-рется! — веско сказал Карыч. — Ставлю все свои пер-рья пр-ротив одной блохи!
      — Ладно, — отмахнулась Коровья Смерть, — времени мало, а дел много! Как-никак первый раз племянницу замуж выдаем! Так давайте хоть приведем ее в человеческий вид.
      — А у меня что, нечеловеческий? — попыталась я возразить, но тут увидела чету медведей, гордо вышагивающих со свадебным платьем и ларцами, набитыми гребнями, заколками, украшениями и прочей дребеденью, и поняла, что все это было припасено давно.
      — Это засада, заговор, подстава! — запричитала я и попробовала улизнуть, но даже родное капище предало меня, даже моя собственная каменюка, желая видеть меня замужней, заложила кирпичами все двери, ловко сунув мне под ноги бассейн с теплой водичкой.
      — Правильно, — проворковала Горгония, — начнем с бани, а уж потом…
 
      Овечка дула на блюдце так самозабвенно, что чай отплескивался к краю высокой ароматной волной, которая, отразившись от стенки, возвращалась обратно, чтобы быть втянутой ее напомаженными мягкими губками.
      — Торговлишка у нас идет бойко, на днях учредила товарищество по взаимовыручке. Буду молодым купцам ссуды давать под невеликий процент от прибыли. А то самой-то по дорогам хлопотно ходить, а у них ноги молодые, резвые, опять же разбойников не боятся. — Овечка откусила от медовой ковриги Настасьи Петровны приготовления и закатила глаза: — М-м-м, умопомрачительно! А не желаете ли вы, Михайло Потапыч, открыть в Княжеве постоялый двор, а? А что? — Она задумалась на мгновение. — Тихий домик в центре города, ненавязчивая прислуга, скромное название «Северский мишка».
      Злыдень, сидевший от нее по правую руку, от нервов так колотил посохом в земляной пол, что другому свату — Рогачу приходилось его попридерживать. Вежицкий голова в красном шитом золотом кафтане потел от одного взгляда на поставленный перед ним чай и беспрестанно промокал лоб батистовым платочком, безжалостно тиская прижатый к груди каравай. И в страшном сне он не мог себе представить такой милости, как сватать богиню, и оттого сильно волновался, боясь опозорить весь род людской, не то что самовольно пришедший в лес вопреки всяким обычаям Лунь Вересень, озорно глядевший вокруг и пристукивавший посохом,
      — А чего это вы, гости дорогие, не кушаете? — прижала лапы к груди Настасья Петровна. — Все посошками пристукиваете? Али у вас дело какое на уме?
      — Фу! Ну наконец-то, — выдохнул Злыдень, вскакивая с лавки.
      Городской голова на всякий случай тоже подскочил:
      — У вас товар, у нас купец… — И осекся, увидев улыбчивые рожи нечисти. — Что? Не это?
      Анчутка, прищурившись, поинтересовался:
      — Ну-ка, ну-ка, чего это он там лопочет?
      Я плотнее привалилась к двери, сзади на меня навалилась Лейя, и мы чуть не выпали из-за нее в горницу. Спасибо Алие, уцепившей мавку сзади за подол:
      — Тише ты, кикимора, всю невесту попортишь!
      — Я еще не просватанная, — проворчала я, поправляя на себе праздничное платье. Одели меня тетки так, чтобы не стыдно было людям показать, а мне все казалось, что богатое платье совсем мне не идет и наплевать, что Лейя чуть сознание не потеряла, когда увидела бесценное узорочье, подаренное Березиной. Хорошо хоть косы как настоящей невесте не стали заплетать. Есть у нечисти свои преимущества.
      — Жених наш — парень видный. Силой, красотой, здоровьем не обиженный.
      — Они про ум забыли сказать, — подавилась смешком Алия. А овечка продолжала как по писаному:
      — Люба ему ваша Верелея, вот и просим мы у вас ее для него…
      — Об этом не может быть и речи! — Феофилакт Транквиллинович встал из-за стола и даже с какой-то обидой отодвинул стул.
      — Обана! Вот это поворот! — хлопнула себя по ляжкам Алия.
      — Дак че? Не будет свадьбы? — Лейя повернулась ко мне. А мне тоже как-то нехорошо стало.
      — Она не доучилась! Ей нужно заниматься, много и серьезно, решительно стукал пальцем Вук Огнезмий. — А о чем она будет думать в замужестве? Нет, я решительно против.
      Вежицкий голова испуганно сел обратно, а овечка даже бровью не повела и, все так же вздымая волну на блюдечке, спокойно возразила:
      — Велий наш сам не дурак, да к тому же учитель. Он не позволит ей хвостом вертеть, да и ваша егоза от любви, глядишь, усердней заниматься станет, чтобы супругу угодить.
      — Чего? — Я даже попыталась выскочить за дверь, но Алия ухватила меня за руку, хихикая: — Зато про ум сказали!
      И тут раскаркался Карыч:
      — Наша девочка никому угождать не приучена. Не ей, богине, перед человечишкой стелиться. Нет, не подходит нам ваше предложение.
      — Велия тоже не на помойке нашли, — влез Рогач, — а сильно зазнаваться — без женихов остаться.
      — Сейчас они меня еще и паскудить будут? — обиженно буркнула я и притихла, услышав имя Волчьего Пастыря.
      — Вот жених, достойный нашей Вереи, — распинался Анчутка. — Силен, могуч, самовластен, великим богам ровня.
      — Сухой, бесчувственный старикашка, — оттопырила губу овечка. — Вы чего своей Верее предлагаете, чего вы своей племяннице желаете? Чтобы замужем была за немилым, на чужих красавцев молодых заглядывалась?
      — Да! — Злыдень скребнул когтями по столу. — Сердце ее давно к Велию склонно, так что нечего тут кашу по тарелке размазывать.
      Мои тетки захохотали.
      — Сердце девицы, что трава в поле — куда ветер дует, туда она и склоняется.
      — Ну все! — всплеснула я руками. — Свадьбы точно не будет. Дайте мне каравай, я их всех им же и…
      Но овечка проворно отодвинула блюдце и тоже уперлась:
      — Так это ж выходит, что ваша невеста — вертихвостка! — и, глянув на сватов, решительно заявила: — Нам такая не подходит! Что мы Велию другую не найдем, что ли?
      Сваты загомонили, тоже поднимаясь:
      — Не подходит, другую найдем, посерьезнее…
      Тут я не выдержала, оттолкнула опешившую от таких речей мавку и вывалилась в горницу, сжимая в одной руке свадебный каравай, а в другой рушники:,
      — Как это не подходит?! — Я пошла на Анчутку, тряся караваем. — Вы чего удумали? Вы за кого меня замуж выдавать собрались? Я Велия люблю, я без него жить не буду! Не отдадите, сама отдамся, вот! Я — богиня, все могу! — И, вырвав из рук старосты его хлеб, сунула ему свой, пошла вешать рушники, последний попытавшись потуже затянуть на овечке и прошипев ей сквозь зубы: — Ну, кудрявая, я тебе дам «не подходит!», ты у меня ходить разучишься! — и замерла, уловив озорной блеск в ее глазах, а, разогнувшись, поняла, что надо мной хохочут все — и дядья, и сваты.
      — Вот, — сказал Анчутка, — хотел ваш жених серьезу, так серьезней уже не бывает.
      — Это точно, — подтвердили Луню Рогач и Злыдень, — серьезней, чем сейчас, мы ее и не видели.
      Я вспыхнула, топнула от досады ногой:
      — Да ну вас всех! — и гордо удалилась к подругам.
      — Эх! — хлопнул по колену дядька Велия, — хороша невеста! Всем на зависть, а Велию на радость.
      — Вот и сговорились, — радостно потер руки Анчутка, а Вежицкий голова перевел дух, с уважением глядя на измызганный каравай в своих руках.
 
      — Тебе хорошо, тебя замуж выдают, — ныла Лейя, а Алия ее с энтузиазмом поддерживала:
      — Мне батька сказал, что пока обучение не закончу, так о свадьбе даже и мечтать не сметь. — Она тяжело вздохнула.
      — Ты же хотела валькирией стать, — напомнила я ей.
      — Ну, хотела… — засопела подруга, потом широко развела руками и протянула: — Так это еще когда было-то!
      — Год назад.
      Лаквиллка вспыхнула, но решила не спорить. Я попыталась дотянуться до винограда над головой и, не удержавшись, упала на перинку из розовых лепестков. Сколько мы в ней ни рылись, так ничего, кроме этих розовых лепестков, и не нашли, хотя она вся так колыхалась, словно лепестки лежали на киселе. Камень сновидений, как всегда, оказался на высоте. Заметив, что гости стали подозрительно пошатываться и падать где ни попадя, он быстренько соорудил из мозаичного пола этакое подобие перины во избежание несчастных случаев.
      Девичник наш растянулся на три дня, и если поначалу было очень весело, то теперь я просто не могла уже шевелиться. Не чувствовала ног и хрипло каркала, как ворона. Мы упились, уелись и уплясались. Я позвала из Школы всех, кому хватило смелости зайти в Заветный лес, без разбора.
      Теперь в моей летней резиденции бродили привидения, тяжко стонущие и донимающие всех однообразными вопросами:
      — Зачем я столько пила?
      Только тетки ужасали своей выносливостью, даже сейчас на три голоса они тянули слезливую предсвадебную песню. Да выводок школьных кикимор во главе с Дунькой подвывал им в особо жалостливых местах и уборщица Любша с видом знатока покачивала вино в прозрачном бокале. Вот уж где оказалась бездонная бочка! Даже Лейя не смогла ее перетанцевать, а уж про переесть, перепить и речи не шло!
      Настасья Петровна умилялась, глядя на меня, да укладывала сундучки с приданым. Сколько мы ни спрашивали у нее, зачем это, она только жмурилась да приговаривала ласково, что пригодится.
      — Дались же моему Ваньке эти его церемонии, я ему говорю, давай сейчас поженимся, а он, мол, не положено, надо вот так-то и вот так-то! — жаловалась Лейя. — А на него эти змиешны заморские уже зыркают! Ой, боюсь, уведут!
      — Не боись, — успокоила ее Алия. — Во-первых, где он еще такую дурищу найдет, чтобы в рот заглядывала, да и не тянет его к змиям, он в папину породу, все на лягух болотных заглядывается!
      — Злая ты, — накуксилась мавка.
      А я со стоном попыталась сесть:
      — Где там этот… цветок папоротника, который вампирюга притащил?
      — Не-эт! — в один голос заорали подруги. — Не будем мы по твоему лесу с ним бегать!
      День назад мы с азартом именно этим и занимались и даже обнаружили гнездо Карыча, которое тот прятал. Постояв под огромной сосной, мы так и не решились залезть и посмотреть, что внутри, хоть папоротник красноречиво указывал, что все клады Заветного леса находятся именно там. Алия глубокомысленно заметила, что вороны всегда к себе в гнезда тащат все, что блестит, так что, вполне возможно, в гнезде есть чем разжиться, но я твердо сказала подругам, что не полезу, не хочу без головы остаться.
      Дунька завела:
 
Ох ты утка, ты уточка,
Сера мала перепелица!
Ты зачем рано выходила
Из тепла гнезда утичья,
На луга, на зеленые…
Ох ты девка, ты девица,
Ты к чему рано во замуж пошла?
 
      — Ну давайте тогда в зеркала будем рожи строить незнакомцам, предложила я, передернувшись от таких песнопений.
      — Ага, — сказала Алия.
      Пере6рав всех знакомых и убедившись, что ребята празднуют в Школе мальчишник, мы стали просить у зеркала, чтобы оно нам показало то веселое, то забавное, то красивое. И только лаквиллка догадалась подойти пьяной вихляющейся походкой и потребовать:
      — Покажи мне жуть невиданную.
      Насилу нас всех потом вином отпоили, а будущую императрицу еле отрыли в сундуках, да и то боялись, что она квакать до конца жизни будет. Одна я не растерялась — хлопнулась в обморок и лежала довольная — раз я эту жуть не вижу, значит, и она меня тоже.
      — А ну, — закричала Дунька после очередного бокала, — кто тут хороводы водить будет? — и закружилась, сшибая стулья. — Ай, люли, ай, люли.
      — О нет! — Я поползла прочь, чувствуя, как розовое болото подо мной ходит ходуном. Лейя позеленела.
      И тут на улице взвыли на разные голоса про то, что замужем не плохо, а очень даже хорошо.
      — Что это там за оптимисты? — поинтересовалась я и свесилась с балкона.
      Какие-то сумасшедшие незнакомые девицы устроили под нашими окнами игрища.
      — Это кто? — навалилась мне на спину лаквиллка.
      — Может, летавицы? — Я присмотрелась к длинным толстым косам.
      Девки были какие-то странные — трехцветные. Белые, черные и рыжие. И одеты как-то непонятно.
      — Эй! — крикнула я, запулив в них яблочным огрызком. — Вы кто такие? Я вас в Школе не видела!
      Та деваха, которой замужем было особенно хорошо, не раздумывая, поймала огрызок, швырнула его мне обратно, да так ловко, что попала по лбу.
      — Ты чего, Верея, перепилась? Подружку Анжелу не узнаешь?
      — Анжело! — радостно замахала ему платочком Лейя. — А это что за селедка рядом вихляет задом?
      «Селедка» перестала веселиться, откинув со лба кудряшки, и я сползла от смеха по балконным перильцам.
      — Ванька! — радостно заорала лаквиллка. — Друг!
      — Ивонна, — возразил демон.
      — А этот, новый вид нечисти, вампирюга который, тоже с вами?
      Я опять свесилась вниз, но тут меня осторожно потрогали сзади по плечику:
      — Наконец-то вы вспомнили про свою подружку Вампиреллу!
      На Аэроне было вызывающее платье и две толстых косы. Я захихикала:
      — И как ты только на это согласился?
      Он скромно потупил глазки:
      — Меня шантажировали.
      — Кто посмел шантажировать мою румяную подружку? — заорала Алия и повисла на шее у вампира, а все девицы под балконом загалдели почему-то на разные голоса, понося Велия:
      — Твой женишок и шантажировал! Сказал, кто добежит в женском платье до Заветного леса первым, тот и будет дружкой на свадьбе по левую руку, — сказала Анжела, вскарабкавшаяся по стене, как паучиха, к нам на балкон.
      — Ой, как они веселятся! — позавидовали мы.
      — А кто будет по правую руку? — влезла Лейя. Парни задумчиво посмотрели вниз на Сиятельного, который там остался.
      — А по правую руку будет тот, кто в бабском конкурсе красоты займет первое место, — с ухмылкой сказал вампир. — Ну что, красны девицы, по росту ста-но-вись!
      Лейя захлопала в ладоши, поудобнее устраиваясь на перилах. И тут из виноградных дебрей выползла, дергаясь, как умертвие, госпожа овечка, окинула всех мутным взглядом и, поинтересовавшись:
      — А кто нальет даме вина? — упала на бок.
      — Жаль, такой председатель жюри пропал! — вздохнула я и тут же подскочила. — Березина, Горгония, тетки! Скорей сюда, сейчас конкурс красавиц начнется!
      — Где? Где? — закричала шишимора Дунька. — Я хочу, Я красавица!
      Насилу ее усадили. Камень сновидений живо подсуетился, сделал наш балкончик ниже, устлал его ковровыми дорожками да уставил резными столиками с креслицами.
      — А это чего? — заинтересовалась Любша, поднимая таблички на палочках, где были разные рожицы.
      — А это чтобы показывать, кто нам люб, а кто не очень, — объяснила я, оглядывая заготовленный для меня столик. По правую руку огромная ваза с цветами, чтобы швырять в приглянувшихся, по левую корзина с яйцами, для того же.
      — Претендентки на титул красавицы, пошли! — повелела я. Среди парней, заметивших корзины, началась сутолока: передние уперлись как бараны, а задние пытались их во что бы то ни стало вытолкнуть, чтобы посмотреть, что из этого получится. В результате перед нами оказался бельчонок в своем кокошнике и сарафане, который с перепугу завопил:
      — Во саду ли…
      — Профессионалы не участвуют! — пробурчала, приоткрыв один глаз, овечка.
      — Какой славный! — умилилась Березина, и в артиста полетели цветы. Только Алия перепутала, схватившись в азарте за корзину с яйцами.
      — Ой! — вжала голову в плечи лаквиллка.
      Первую конкурсантку в цветах и яйцах унесли за праздничный стол. Второй оказалась Химка.
      — Погодите, это разве мальчик? — удивились мы дружно. Я, не раздумывая, подняла табличку:
      — Претендентка номер три!
      — И все, что ли? — обиделась химера. — А песня?! — Она разинула рот.
      Мы с визгом попытались заткнуть уши, но Анжело с Аэроном повалили певицу, вытолкали ее взашей, а чтобы деваха не обиделась, сперли у нас половину цветов и натолкали ей полные руки конфет.
      — Сейчас моя очередь! — заявила, игриво поводя плечиками, Анжелка. Вампир наступил ей на подол, и она повалилась, цепляя его за косы и декольте платья, которое с треском разорвалось.
      — Ах ты ж! — взревел вампир, расправляя крылья, ухватил демона за юбки и, задрав все это, завязал бантом на голове. Демон в панталончиках забился, не зная, как выбраться из своего мешка.
      — Один раз я с батькой в Люмбу ездила, так там девки в яме с грязью друг друга тузили, за деньги, — пробасила мне Алия на ухо. — Такая срамота!
      — Почему? — удивилась я.
      — Они ж голяком там друг друга по грязи валандали! Хотя бате понравилось. Мужики там просто надрывались, ставки делали.
      — А что, хорошая идея, — пропела из-за спины Березина, которая слышала этот разговор. Она прищурилась, и Аэрон с Анжело ухнули в бассейн с грязью.
      — Что за…?! — возмутился было вампир, но Березина подмигнула и, потянувшись, как кошка, многообещающе улыбнулась:
      — А кто выиграет, того я поцелую…
      — А кто проиграет, того я! — влезла Дунька.
      Аэрон тут же макнул в грязь только-только выпутавшегося из своих юбок Анжело.
      — Принимаем ставки! — заорала я. — Кто на Вампиреллу, кто на Анжелку?
      Я нахватала полные руки кладней и азартно запрыгала на краю бассейна, в котором две крылатые девицы темпераментно тузили друг друга.
      — Я победю! я победю! — весело кричала Анжелка, прыгая на хлюпающей, пускающей пузыри Вампирелле, но оскользнулась и плюхнулась в грязь, из которой поднялся Аэрон, растопырил руки и с хохотом взобрался на демона:
      — Я побеждю… или побежду, в общем, я его побеждаю! — Он потянул демона за косы, тот поднял голову из грязи, раскрывая рот, как водяная кобылка. — И-го-го! — заорал Аэрон, радостно размахивая париком, с которого вовсю хлестала грязь, мы с визгом присели и потому не заметили, как кобылка взбрыкнула и вампир рухнул, забрызгав все вокруг.
      Мы кинулись прочь, а когда подбежали обратно, наш бассейн пузырился, как неспокойное болото, и никакой Вампиреллы с Анжелкой не было.
      — Это чей башмак? — поинтересовалась Алия, а мавка заголосила:
      — Утопли!
      — Не может быть! — крикнула я. Березина тоже скептически изогнула бровь:
      — Да тут глубина-то!
      Тут из грязи выметнулась рука, мы не поняли чья, с силой схватилась за край и снова ушла на глубину.
      — Эй! Они тонут! — обрадовала всех Алия, опустилась на колени на краю ямы, я тоже наклонилась, а Березина с Дунькой расстроились: — Кого ж мы теперь целовать будем?
      Я заволновалась:
      — Дайте мне что-нибудь, я хотя бы потычу!
      И тут два грязных чудища вылетели из бассейна, взвились над нами с Алией, злорадно хохоча, и потащили нас прямо в грязь! Грязь залепила глаза, рот, уши и нос, я поняла, что умираю страшной смертью, и забрыкалась, чувствуя, как руки и ноги с трудом преодолевают сопротивление воды, сильно завидуя Алие, которая сумела в свой смертный час так длинно и заковыристо выругаться.