Особо одаренная особа - Особо одаренная особа

Понимая, что больше так не смогу, я решила: вот увижу Велия и сброшусь со скалы вместе с Алией, пусть он нас внизу ловит! Если не убьюсь совсем, так пусть с ней в следующем году Серый Волк практику проходит, честь бережет, а то привыкли, видишь ли, на мне выезжать! Чуть что, так сразу Верея.
      Волчий Пастырь встретил нас на полпути. Увидев седого, Алия заизвивалась всем телом, но я ее пристрожила промеж ушей.
      — А и сурова ты с ней, — улыбнулся Пастырь, и морщинки вокруг глаз разбежались лучиками.
      — Сама просила, вот и берегу честь ее! — откликнулась я.
      — А понравилась ли тебе охота? — Он склонил голову к плечу. — Не страшно ль было?
      Я равнодушно пожала плечами, чувствуя, как наваливается на плечи усталость:
      — Лиха я больше боялась, а некромант… Дело обычное.
      Пастырь вдруг подобрался и совсем серьезно, без единого смешка, спросил:
      — А не желаешь ли свою черную рядом с моим седым поставить? Стать мне подругою и женою?
      От такого предложения всякий сон с меня слетел разом, я сразу сообразила, что мне впервые в жизни делают настоящее предложение, а не глумятся, как Аэрон, не уводят разговор в сторону, как Велий, а смотрят прямо в глаза, и дрожь пробежала по всему телу, до самых пяток.
      — Не мое это, — покачала я головой.
      И они вздохнули на пару с волком:
      — Что ж, неволить не буду. Но если передумаешь…
      Я снова покачала головой, хоть Алия и была другого мнения о сделанном предложении.
 
      Как добрались до окраины, как оказались в лагере Велия, я потом, сколько ни пыталась, так и не вспомнила, а провалилась в сон и проспала три дня без продыху.
      Очнулась я уже в Школе, в комнате Велия. Кряхтя, сползла с кровати, с удивлением обнаружила за окном ясный день, а гулянка словно и не прекращалась. Только сидели теперь там, помимо нечисти, Алия с Серым Волком, да Сивка яблоки из ведра хрупал.
      — Хлеб да соль, — сказала я, высунувшись из окна. Серого словно ветром сорвало, подлетел ко мне и с разбегу чмокнул в щеку. — За что? — удивленно спросила я, а он рассмеялся:
      — Сама знаешь!
      — В том-то и дело, что сама! — Я подняла палец, как мудрая старуха. — А тебя, значит, ноги не несли, душа не болела, слово данное нарушить боялся!
      Волк звонко расхохотался и тряхнул головой:
      — Ни черта я не боялся, только с Волчьим Пастырем не поспоришь. — Он, наклонив голову, раздвинул волосы и показал страшный, налитый лиловым рубец. — В первую же ночь, как прискакал, он мне вдарил промеж ушей, связал и в нору бросил. Так месяц там и провалялся. Навязал же мне с сестрицею папаша его на шею!
      У меня в голове со скрипом завертелись мысли, тяжелые, словно мельничные жернова. Что-то я пыталась вспомнить о папаше Серого. Но тут, отдуваясь и краснея, ко мне в комнату через окошко полезла Алия, отстранив жениха и ворча:
      — Ну подай уж руку-то, видишь, вспрыгнуть не могу!
      — Ах ты! — Я не нашла достойного слова, в бешенстве нашаривая взглядом свой меч.
      Алия быстро нырнула за спину волка.
      — А правда, Верея, что ты на Алие каталась? — влез Гуляй.
      — Неправда! — рявкнула я.
      — Правда! — оторвался от яблок Сивка. — Она еще та у нас ездунья, так и норовит на шею влезть!
      Меня это так обидело, что я не нашла ничего лучшего, как заорать:
      — Велий, ты где? Они меня обижают!
 
      — Ну что ты, — гундел, таскаясь за мной хвостом, маг.
      — Ну чего ты, — мычала Алия из-за спины волка, боясь ко мне подходить.
      Я хоть и отошла уже, но все равно хоть разок, но попыталась бы вдарить ей, как там, в лесу, прямо промеж ушей. Очень мне хотелось посмотреть, как съезжаются в кучку ее бесстыжие глазки.
 
      Сборы мои были недолгими — платье, тонкой кожи плащ на случай дождя да крепкие сапожки.
      — Эх! Мне бы к скатерти-самобранке еще какой-нибудь бездонный сундучок, а то с этими друзьями одежды не напасешься. Штаны-то после Волчьего леса выкидывать пришлось! — Я осуждающе посмотрела на подругу.
      — А че я? Че я-то? — Алия совсем зарылась в куртку Серого, так что наружу торчал лишь кончик носа, как у мыши.
      — А может, не поедешь? — в который раз спросил Велий. — Практики-то всего одна неделя осталась. Вернется Аэрон твой ненаглядный.
      Я с интересом посмотрела на него — показалось или ревнует?
      Но ушлый Велий сразу отвернулся и вроде даже беззаботно посвистывать начал, глядя в окно. Хотя потом не сдержался и привел последний весомый аргумент:
      — Где ты его искать будешь? Ведь только вампиры знают, где их сынок находится.
      Все в ожидании уставились на меня, но я фыркнула:
      — Мне-то уж они по-всякому скажут. Как-никак я их «законная невестка», да и он не каторжанин — без свиданий жить! Вдруг мне срочно нужно обсудить свадебное платье или меню? Свадьба-то не за горами! Еще месяц, и все.
      У Велия вытянулось лицо, будто его пыльным мешком огрели, а я поняв, что вещи уложены, затянула горловину и, с кряхтением забросив его на спину, обратилась к друзьям:
      — Ну до встречи!
      — Как это «до встречи»?! — загомонили они. — Да кто тебя к вампирам одну пустит? Вместе поедем Аэрона искать! Ишь ты, самостоятельная какая!
      Так что в Урлак мы направились целой компанией, багровая от стыда Алия всю дорогу припадала к уху Серого и дудела, что ничего такого и не было, что это Верейка на нее наговаривает, бесстыжая, а она только Серому и была верна, никого другого и не замечала. Велий тоже недовольно сопел у меня за спиной. И только Сивка шел резвой рысью, перескакивая речушки да рощицы, гордый тем, что везет такую славную богатырку, у которой даже меч блестящий есть, хоть и покусанный.
      На границе Урлака нас попытались было остановить, но я с королевской невозмутимостью сунула под нос стражей руку с Аэроновым перстеньком. Так что когда мы при6ыли к замку, все уже знали о моем внезапном визите, правда, встречать меня вышел только лорд Аквил. Оглядел нашу компанию неулыбчивым взглядом и отвесил поклон, заявив, что наш визит для него — приятная неожиданность.
      — Че это он такой неулыбчивый? — спросила меня Алия, сползая с Серого Волка.
      — Чего ему скалиться-то, он же лорд, ему марку держать надо, — возразила я, но Алия тут же напомнила мне, что Аэрон тоже лорд, а скалился не переставая. Пришлось ткнуть ее в бок и напомнить, что именно сыновнее поведение и не нравилось папочке. — Могу ли я выразить свое почтение леди Диодоре? — Я присела в самом учтивом реверансе.
      Лорд дернул щекой, словно у него зубы заныли, и промямлил, что леди Диодора нездорова.
      — Ах! — Я прижала руки к щекам. — Тогда я немедленно, просто немедленно должна ее увидеть! Может, я смогу ей чем-нибудь помочь?
      — Это не того свойства болезнь, — замялся будущий свекор.
      Но я была так непреклонна, что дальнейшие его упирания выглядели бы глупыми, а чопорные вампиры до дрожи не любили выглядеть глупыми. И лорд Аквил вызвался меня проводить. К счастью для меня, Алия вовремя сообразила, что значат мои ужимки, и жеманно поинтересовалась:
      — Лорд, но вы же не бросите своих гостей в одиночестве?
      Она так убедительно изобразила кокетку, что я сразу поняла пребывание в Волчьем лесу не прошло бесследно, ну вылитая мавка. Серый только крякнул, косясь на подругу. Был он в этот раз высоким и статным вампирообразным юношей. Велий смотрел на меня так, словно не чаял уж больше и увидеть. А я подумала: каково же сейчас Сивке, оставленному один на один с улыбчивыми конюхами?
      Седой камердинер, не менее чопорный и молчаливый, проводил меня до покоев леди Диодоры. Толкнул тяжелую дверь, предупредительно пропуская меня вперед. А я в который раз подивилась несоответствию того, как замок выглядит внутри и снаружи. Его жуткой угрюмости стен и легкой белизне и прозрачности внутри.
 
      Леди Диодора сидела у окна и, судя по всему, до моего прихода рыдала, но сейчас на ее напудренном личике не было даже следа страданий. Если б я не видела ее раньше, то, может, и купилась бы на ее приветливую улыбку. А так заметила, что и нос покраснел, и глаза опухли. Поэтому я не стала ходить вокруг да около, а сразу заявила:
      — Я боюсь за Аэрона и желаю его видеть.
      Леди Диодора поджала губки и окатила меня презрительным взглядом:
      — Вам нет нужды бояться за своего жениха.
      — Да ладно вам, — махнула я рукой и, оглядев комнату, заметила, что даже малейшие щели в ней законопачены. На столе стоял обед, и слуги, которые нам попались по пути, никуда не торопились, явно сторожа свою хозяйку.
      — Ух ты! — выдохнула я, осененная догадкой. — Значит, и вы не верите, что он станет кровь пить.
      Леди Диодора, словно сломавшись, рухнула обратно в кресло.
      — Он вам это сказал? — глухо поинтересовалась она.
      Я не знала, что делать с Аэроновой мамой, поэтому топталась около нее.
      — Я надеялась, что вы что-нибудь придумаете, наймете кого-нибудь, чтобы эту кровь влить… — Я пожала плечами и подошла к окну. — Что ж папа с ним так жестоко-то?
      Леди Диодора застонала:
      — Ах, Аквил здесь ни при чем! Вы не понимаете. — Она посмотрела на меня злыми глазами. — Наметился очередной раскол, семьи, набравшие силу, хотят отделиться, хотят видеть Аллара либо лордом, либо…
      — В гробу, — закончила я, поняв ее многозначительное молчание.
      — Он в заброшенном карьере, и вокруг стража из воинов взбунтовавшихся семей. Мой супруг еще может удерживать замок от бунтарей, но ничем не может помочь Аллару, только если сын сам, — она всхлипнула, но взяла себя в руки, — придет к нам на помощь.
      — Ага, — невесело вздохнула я, — то есть он должен упиться до кровавых чертей и поубивать всех к лешему! Ну у вас и порядки! Придавленная такими тяжелыми мыслями, я пошла к друзьям, коротко попрощавшись с мамой Аэрона.
      В парадном зале царила напряженная идиллия. Велий рассматривал картины, нервно расхаживая вдоль стены, Алия упорно изображала вертихвостку, не давая хозяину ни минуты продыху, в то время как волк сверлил его тяжелым взглядом, заставляя вздрагивать каждый раз, как Алия клала ему руку на плечо.
      — Боюсь, наш визит затянулся, — с порога заговорила я. Лорд Аквил подскочил:
      — Я распоряжусь, чтобы вас проводили до границы.
      — Это излишняя любезность, тем более что вам за нами не угнаться.
      Я подмигнула друзьям, намекая, что пора прощаться. Выйдя на улицу, я рассеянно огляделась.
      — Велий, а ты не знаешь, где у них тут карьеры?
      — Наверное, недалеко от каменоломен. А что?
      — Прогуляемся. — Все уставились на меня, никто не хотел гулять по Урлаку. Даже мой богатырский конь подозрительно задрожал ногами, чувствуя, что я его втягиваю в очередную сомнительную историю. — Да ладно вам! Погодка-то какая! — Я подняла руки к солнцу, друзья тоже посмотрели в безоблачное небо. — Ну поехали. И как только они уселись, добавила, понукая Сивку: — Кроме сотенки озверелых вампиров там и нет никого! — Подумала и сообразила, что соврала. — Ну, может, там еще прячутся с десяток каторжан, для Аэрона мамой купленных, так мы что, насильников и убийц не видели, что ли? — Про то, что Аэрон, возможно, уже в упыря превратился, я добавлять не стала, как-то нехорошо они на меня смотрели, даже конь богатырский подо мной споткнулся.
 
      Что дела «жениха» плохи, я поняла сразу, как только увидела на разбитой дороге в заброшенный карьер ухмыляющегося Калину.
      — Кого я вижу?! — радостно оскалил клыки вампир, растопорщив крылья. Серый Волк задрал губу и показал свой набор клыков и резцов, давая понять всем, кто тут настоящий хищник, а кто просто погулять вышел. Велий легко соскользнул на землю и распахнул легкий плащ, показывая спрятанную под ним саблю.
      — Хо-хо-хо! — Калина в притворном ужасе замахал руками. — Вот это поддержка к нашему лордику прискакала! — и сделал знак кому-то за нашими спинами, издевательски кланяясь: — Милости просим, милости просим.
      Алия, не выдержав, рыкнула на него. Калина отпрыгнул, продолжая хохотать, а потом зло сплюнул нам под ноги. После такой встречи солнечный день уже не радовал, тишина казалась зловещей. Да и само заброшенное место с полуразрушенными строениями и бездонным провалом под ногами навевало недобрые предчувствия.
      — Это ж сколько они земли подняли? — присвистнула Алия, глядя на бездонный котлован с обилием угрюмых скал, разбросанных, словно лабиринт. — Тут на сорок замков хватило бы! Куда они все это девали?
      — Какая разница? — вздохнула я. — Где Аэрона-то искать? Очень мне не нравилось, что Калина остался за нашей спиной. Хоть и презирала я этого гаденыша, но и пакости ожидала. И, толкнув пятками в бока Сивку, велела: — Ну давай, ищи.
      — Я тебе что, собака? — обиделся Сивка, но все же стал втягивать воздух огромными ноздрями, чихая от пыли.
      — Аэрон, Аэрон, — звала я, осторожно пробираясь между камнями.
      Все-таки дурацкая была идея — разделиться. И чего я взвилась, когда Велий в глаза назвал меня дурой? Главное, Алию-то зачем выгнала? Теперь вот иду, трясусь.
      — Аэрон, Аэрон. — Я повыше закатала рукава платья и постаралась навести в голове порядок. Вот как выскочит убийца и насильник, я как шарахну его молнией… Главное — думать о молниях. Но мысли в голове носились как перепуганные куры. «Кошмар, кошмар!» — билось в ушах. Зашуршали камни за соседней скалой, я с перепугу подпрыгнула и поняла, что ничего не смогу. Схватила свой меч, как дубину, и, стоило злодею неосторожно высунуться из-за камня, от души приложила его. Велий беззвучно рухнул на камни и замер неподвижно.
      — Ой! — Я запрыгала вокруг него, не решаясь прикоснуться. — Прибила, — сообщила самой себе и собралась разрыдаться, когда на мое робкое тыканье пальчиком маг даже не застонал. Но тут зарычало, заскрежетало, загрохотало у меня за спиной, и зловещий низкий голос прохрипел:
      — А ну выходи, кому здесь жить надоело! — Я бросила один только взгляд на черную изломанную тень, упавшую у моих ног, и мгновенно поняла, что такую зверюгу мне ни в жизнь не одолеть. Пискнула, зажмурила глаза и с разворота дала своим мечом по жуткой морде, которую даже видеть не хотела. — На, гад, получи! На, на тебе, вот! На!
      — Убивают! — взвизгнуло Чудище, оступилось и задрыгало ногами. Я приоткрыла один глаз и недоверчиво уставилась на вжавшегося в скалу Сивку.
      — Вот до чего ты меня довела! — испуганно косясь на мой меч, всхлипнул Сивка. — Я уже своей тени боюсь! Девки морду бьют! Нет, уйду я от тебя обратно к Громовику, там хорошо, там чудища двенадцатиглавые, все просто, все понятно. — Заглянув мне за спину, он поинтересовался: — А что это у тебя там лежит?
      — Я Велия убила, — простонала я.
      — Ага. — Сивка попятился, кося глазом на синее небо в надежде упорхнуть от ставшей страшной хозяйки. Но тут сзади него рыкнули, и он так прыгнул вперед, что чуть не стоптал и меня, и Велия.
      — Вы чего тут? — поинтересовался Серый, черная волчица стояла рядом, свесив розовый язык. В карьере было жарко и душно.
      — Тикайте! — закричал, вращая глазами, Сивка. — Она всех убивает!
      — Да ну?! — удивилась Алия.
      Тут Велий застонал, подавая признаки жизни, я радостно кинулась к нему, а Сивка попятился:
      — Добивать рвется!
      Маг сел, держась за свою многострадальную голову, а когда разглядел, кто стоит перед ним, даже дурой меня обозвать не смог. Только ручкой делал, словно просил у меня что-то. Я сунула ему флягу с водой.
      — Живой, — разочарованно произнесла лаквиллка и добавила: — А мы Аэрона нашли, только подходить не решаемся, больно он жутко воет. А ну как кинется.
      Кое-как взгромоздив Велия на Сивку, мы отправились к логову нашего лорда, которое и в самом деле оказалось легко найти, просто находилось оно на другом конце карьера.
      Сначала мне тоже показалось, что он воет, но чем ближе мы подходили, тем становилось понятнее, что Аэрон просто орет сорванным голосом все песни, которые знает, без разбора. А шагов за сорок до его норы я даже нашла в щепу разбитую лиру. Логовище он себе устроил в штольне. Из черного лаза словно гнилые зубы торчали столетние бревна. Я замерла, прислушиваясь, а Аэрон, закончив одну песню, начал следующую:
 
Прости меня и отпусти
С улыбкою в нелегкий путь.
Я не вернусь, мы оба знаем,
И болью разрывает грудь.
Я не такой, как ты хотела,
И ты не сможешь мной гордиться.
В последний раз шагну за дверь
И к солнцу устремлюсь, как птица.
Мама! Мама! Ма-а-ама!
Безумье — мой старинный друг,
Мне с ним в обнимку по дороге,
Ты улыбаешься сквозь слезы,
Благословляя мои ноги.
Мама! Мама! Ма-а-ама!
Я знаю — ты меня жалеешь
И проклинаешь глупость мира,
Не принимающего в лоно
Такого милого вампира!
 
      Я зажала уши, не в силах слушать завывания о маме. И только Алия покачала головой:
      — Ишь как его ломает!
      Удивляясь собственной смелости, мы пошли вперед, я и Алия со страхом вглядывались в темноту, а парни больше поглядывали вверх, опасаясь, что потолок осядет нам на голову, больно уж все вокруг казалось гнилым и непрочным, поэтому и вздрогнули больше нашего, когда из темноты зловещим, совсем не Аэроновым голосом поинтересовались:
      — Кто?
      Я нервно хихикнула:
      — А это мы, не ждал?
      Аэрон не обрадовался, а, напротив, заревел, как раненый бык:
      — А ну прочь отсюда!
      Ноги чуть сами не вынесли меня наружу, но я удержалась, показывая магу, что пора бы и огонек засветить. Велий молча показал, что ему и так уже засветили, так что никаких огоньков не выйдет.
      — Аэрон, — жалобно присоединилась к моему зову Алия, — не жлобься, выходи!
      Поняв, что просто так от нас не избавиться, вампир вздохнул в темноте и пошел. Шаг его был тяжел, он постанывал, словно с трудом тащил свое тело, а когда замер на границе света и темноты, не решаясь показать солнцу ни единого кусочка своего уже не вампирьего, а упырьего тела, я вскрикнула, с трудом узнав в ЭТОМ своего красавца «жениха».
      — Хорош? — с трудом просипел он, обнажая гнилые в развал зубы, неприятно шкрябнув когтистой лапой по земле. Алия, ворча, попятилась, прижалась к боку Серого, невольно вздыбившего холку. Велий, только что жаловавшийся на слабость, заиграл молниями между пальцев, а Сивка шагнул вперед, заслоняя меня.
      Я с ужасом поняла, что потеряла друга, с которым мне было так легко и весело. Вечно неунывающего Аэрона, который баловал подарками и сладостями. Только почему-то не заплакала с горя, а почувствовала такую жуткую злобу на неправильность мира, что аж в глазах помутилось! И, выставив руки вперед, словно сама была упырицей, пошла на него, заметила на миг мелькнувшее в желтых глазах Аэрона недоумение и закричала:
      — Вали его!
      К счастью, парни поняли меня правильно, и Велий повис на одной руке упыря, а волк, успевший в воздухе перекинуться в человека, — на другой. Алия придавила телом ноги, а Сивка недолго думая шарахнул копытом в лоб. Аэрон рухнул на спину, и, прежде чем он начал биться в судорогах, визжа, крича и теряя разум, я полоснула себя по руке Велиевой саблей, сдернутой у него с пояса, чуть не отхватив себе всю руку. Кровь тут же потекла густым потоком, я, преодолевая отвращение, сунула руку в пасть упыря, чтобы он хоть маленько очнулся:
      — Пей, гаденыш! Пей, скотина!
      Он замычал и задергался, пытаясь отвернуться, но я без церемоний сунула ему меж зубов рукоять Велиевой сабли, с облегчением видя, как он с каждым невольным глотком меняется в лучшую сторону.
      — Значит, недоупырился, — со знанием дела проворчала Алия.
      А «жених», перестав биться, глянул на меня, выплюнул саблю и зло спросил:
      — Зачем?
      — Чтоб жил ты, дурак! — не зная, куда сунуть руку, прорычала я, испытывая огромное желание вмазать по его вампирьей роже. Но злой огонь как появился в его глазах, так и потух, вампир отвернулся равнодушно, прошелестев еле слышно:
      — Не сейчас, так в следующем году… Ведь я почти умер, — и жалобно попросил: — Отпустите.
      — Не отпускайте, — велела я. Серый косился на меня, а я затравленно смотрела на Велия, ожидая, что хоть он что-то подскажет. Но маг покачал головой:
      — Ты же знаешь…
      А Серый подхватил:
      — В нем нет крови Всетворца, Верея. Не нашего он мира.
      Я зло подпрыгнула на груди Аэрона, пытаясь поймать мысль, зародившуюся во мне. А потом, словно в полусне, занесла над вампиром саблю и одним ударом распорола ему грудь. Почти не заметив, как вокруг меня заорали, завизжали и прыснули в разные стороны. А уж когда я запихала ему руку в рану, меня и вовсе оставили в покое, только Аэрон захрипел, а Сивка бормотал:
      — Щас сердце сожрет, у них, у Древних, ишь как с разводом непросто. Ты, Велий, смотри…
      Но мы с Аэроном уже не были в пещере, а словно вернулись в Заветный лес, где семеро Древних склонились над утопшей девочкой и Березина, взрезав ладонь, прижала ее к ране на спине ребенка.
 
      — Что ты делаешь, сестрица?
      — Я даю ей возродиться,
      Нашу кровь хочу смешать, чтоб бессмертною ей стать.
      — Пусть же носит наше имя эта юная…
      — … Богиня стала я и так решаю:
      Свет и тьму я в нем смешаю,
      Я смешаю кровь и кровь, чтоб и он родился вновь,
 
      шептала я в полубреду, не замечая крика и шума драки. На миг мне показалось, что я слышу хохот Карыча:
      — А посмотрите-ка, что у меня под крылышками!
      И земля содрогнулась от ураганного ветра, переворачивающего, разбивающего гнилые балки. Земля сыпанула в глаза, я застонала, и тут же ласковые руки подхватили меня.
      — Ну все уж, глупенькая, все, — успокаивающе шептала Березина, и Горгония, отрывая меня от Аэрона, по-матерински укоряла: — Во всем должна быть мера, глупышка.
      — Кому тут жить надоело? — орал Индрик.
      Все плыло и качалось перед глазами, я с трудом смогла разглядеть вжавшегося в стену и трясущегося от страха Калину, а над ним хохочущего Карыча, распластавшего крылья. Что-то творилось еще вокруг, но меня мотало от слабости, и я никак не могла прийти в себя, пока к самому моему носу не сунулся улыбающийся Анчутка, похлопав меня по щеке:
      — Эй, очнись уж.
      Я вздрогнула и поняла, что лежу на земле. С потолка и в самом деле сыпалась земля, прямо в глаза. Я со стоном схватилась за мои несчастные глазки. Друзья рубились у входа с напирающим вампирьим войском. Велий уже с саблей, видимо, подхватил с земли, пока я валялась. Я помотала головой и услышала слабый голос Аэрона:
      — Дай мне руку.
      Я покосилась в его сторону — вампир лежал бледный как мертвец, в ране на груди противно хлюпало. Я стала отползать, решив не тревожить умирающего, с которым я сотворила не пойми что. Но тут умирающий сам приподнял голову и, тихонечко свистнув, позвал:
      — Эй, вампиры, а ну-ка гляньте на меня.
      Он решил запугать их своим страшным видом, поняла я. И вампиры его услышали, прекратив теснить моих друзей, заухмылялись, а Калина даже вякнул:
      — Смотри-ка, живой еще!
      — Ненадолго, — пробурчал вожак бунтовщиков, выходя вперед и презрительно глядя на Аэрона. — Нам нужна твоя голова, чтобы твой отец сдался без боя. Мы не хотим лишней крови.
      Мой «жених» хрипло расхохотался:
      — Полностью с вами согласен, — и, разом прекратив смеяться, добавил: — Крови я тоже не хочу.
      Его собеседник вдруг побледнел, дернулся, а потом словно разорвался надвое. Мне, охотившейся с Алией, увиденное было не в диковинку, я только испугалась, когда душа, вырвавшись из вампира, метнулась прямо в Аэрона, с каким-то беспомощным всхлипом всосавшись в него, а тело рассыпалось прахом.
      — Чей это было?! — пробасила испуганно Алия, но тут, дико заорав, все бунтовщики, ждавшие Аэроновой гибели, разом бросились на него, и, клянусь, со дня гибели моей деревни я не видела ничего страшнее!
      — Я его боюсь! — прошептал Сивка-Бурка, глядя на гору праха между мной и Аэроном, а вжавшийся в стену Калина жалобно скулил.
      — 3аткнись, — велел ему мой «жених», отряхнул засохшую на животе кровь, подошел и легко поставил меня на ноги.
      — А где ранка? — обиженно пропищала я, он скосил глаза на свою грудь, потом посмотрел на меня уже своими зелеными, а не желтыми, как у упыря, глазами, потом на всю компанию, которая так же потрясенно взирала на него, и возмущенно проговорил:
      — И нечего на меня пялиться! Все вопросы к рыжей.
      Я растерянно улыбнулась, сама с трудом понимая, что происходит.
 
      Второй день я сидела запершись в комнате Велия. Это было моей тактической ошибкой, потому что на первом этаже меня могли домогаться не только через дверь, но и через окно.
      — Верея, не будь дурой, выходи! — орала Алия, пиная дверь ногами.
      — Дур-ра! — надсажался Карыч за окном. — Не будь р-рохлей, от судьбы не уйдешь!
      — Ну прости меня, Верелея, — шептал в ракушку Велий. — Да, я испугался, а может быть, гордость взыграла, ты ведь пойми, как образовался наш Конклав. Милость Всетворца льется на землю, словно водный поток, а боги как плотины на ее пути. Или бесплодные пески, в которые она уходит вся, без остатка. Лишь жалкие крохи достаются нам, людям. Но и того хватает опытному магу, чтобы скопить, приумножить, стать вровень с детьми Всетворца. Оттого мы их ненавидим, оттого они нас не любят. Да, мы не желаем быть жрецами какой-нибудь… — он помялся, — богини, которая будет милостью и силой одаривать не того, кто талантлив по-настоящему, а того, кто ей пятки лижет или… рожей смазлив. — Он совсем утих в своей ракушке, а Анчутка, глядящий на меня сквозь стену из моего же капища, осуждающе покачал головой:
      — Ну и чего ты так взъерепенилась? Подумаешь — стала богиней! Подумаешь — вывела новый вид нечисти! Да таких в Ирии — плюнуть некуда!
      — Леди Верея, — осторожно постучали в дверь, и я узнала голос лорда Аквила. Борясь со слезами, я с трудом квакнула:
      — Что вам?
      Тут вмешался голосок леди Диодоры:
      — Мы хотели бы выразить вам свою благодарность и спросить, кого вы желаете видеть посаженым отцом на вашей свадьбе?
      — Никого! Я не желаю видеть ни-ко-го! И вообще, я разрываю помолвку!
      Судя по стуку, там кто-то потерял сознание.
      — Почему?! — севшим голосом спросил лорд Аквил.
      Я подбежала к двери и горячо зашептала в щель:
      — Потому что я не могу выйти замуж за своего братика, с которым поделилась кровью! И вообще, — я всхлипнула, обида снова сжала горло, и слезы потоком хлынули из глаз, — я ни за кого теперь не выйду! Я-бо-оги-иня! Кому я нужна-а!
      — Вот, дали боги подруг! — выругалась Алия, жалуясь всем присутствующим за дверью. — Одна — императрица, вторая — богиня! Нянькайся с ними!
      — Госпожа ученица, — попытался приструнить меня Феофилакт Транквиллинович. — То, что вы стали богиней тайных знаний, чар и магии, еще не делает вас чем-то исключительным! Не надо к этому так относиться, это великий дар, а не уродство.
      — Уро-одство! — по новой завыла я. В окошко, забаррикадированное мной, осторожно постучали:
      — Эй! Госпожа богиня. — Я узнала голос Мефодия, да что там узнала! Я его просто видела, чувствовала, как собственные ручки, пальчики, ноготки, его, фон Птица, стоящего рядом, весь их чертов Конклав, мающийся в парке.
      — Вам-то чего? — заревела я.
      — Как «чего»?! — удивился Мефодий, видимо решивший быть делегатом от всех магов, фон Птицу обращаться к новой богине было как острый нож по сердцу — гордость его душила. Как и Велия, который, едва поняв, в чем дело, повернулся и ушел прочь, давя кусты и не разбирая дороги, напоследок одарив таким взглядом, что я сразу поняла — все между нами кончено.
      — У нас магия уже два дня как не работает! — верещал между тем дружок фон Птица. — Что делать-то прикажете?
      — Вешаться! — Надоел он мне до зубовной боли. Только решила посидеть в одиночестве, собраться с мыслями, так нет, набежали, мешают, лезут с просьбами, советами, два дня, и даже ночью!
      — Всем? — уточнил Мефодий. Но на него закричал, замахал руками выскочивший на улицу директор:
      — Вы чего к ребенку пристали в такое время, не видите, что у нее просто шок!
      — Верелея, я безумно тебя люблю, с первого дня буквально, вот как увидел тебя в Белых Столбах, так сердце и екнуло! — прорезался снова Велий, видать, побегал по этажам, успокоился.
      — Верея, не будь дурой! — голосила овечка. — Яви себя людям!
      — Леди Верея, может, не стоит прямо сейчас разрывать помолвку? — не унимался лорд Аквил. — Сила, которой вы наделили нашего сына, просто чудовищна и непонятна, но положение в государстве все еще шаткое…
      — Боятся они меня, — с ухмылкой сказал появившийся прямо посреди комнаты Аэрон, я воззрилась на него как на привидение. — Осваиваю твои подарки. — Он протянул мне букетик цветочков.
      — Давайте перенесем срок свадьбы, ну, еще на год, пока вы не успокоитесь, не придете в себя, — надсаживалась уже на два голоса чета вампиров.
      — Пап, мам, я здесь, — обрадовал их сыночек. Вампиры смолкли, я прислушалась:
      — Похоже, ушли.
      Но тут стала выбивать двери Алия.
      — Это дискриминация! Почему вампиру можно, а мне, лучшей подруге, нельзя?! — И стала перечислять все то, что она оторвет мне, когда я соизволю появиться.
      — Верея, а овечка про тебя новую пакость сочинила! — попробовал выманить меня хитростью Гомункул. — Про рыжую Игруницу и Зорю-богатыря! — Он охнул — забыл, видимо, о хитрости предупредить Зорю.
      — Хозяйка, — прогудел детина, — мне их всех повыкидывать или как?
      Выкинули его.
      — Слушай, а что ты на капище не спрячешься? — удивился Аэрон, плюхаясь на кровать.
      — Чтобы тетки с дядьками доставали?
      — Ну уж лучше они, чем сразу все.
      — Ага? А вдруг они там не одни, а с этими… — я потыкала пальцем в потолок, — из Ирия? Я боюсь.
      Аэрон тоже с интересом посмотрел на потолок, а потом, приобняв, встряхнул:
      — Выдюжим! Где наша не пропадала!