Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Особо одаренная особа - Особо одаренная особа

ModernLib.Net / Научная фантастика / Вересень Мария / Особо одаренная особа - Чтение (стр. 17)
Автор: Вересень Мария
Жанр: Научная фантастика
Серия: Особо одаренная особа

 

 


      — Ой, не могу!
      Лилит потрясенно замерла.
      — Ведьма, говоришь? Да ты только за счет своих цацек и держишься! Если бы не они, давно бы уже лягухой квакала рядом со своим сынком! — И я мстительно пульнула в сторону Рокмира, затаившегося за клетками.
      — Не смей! — завизжала королева и стукнула железякой по стене, я еле успела отдернуть руку. Так мы и шипели друг на друга, как две гадюки, пока не подал голос принц. Вот тут уж королева совсем потеряла голову, разверещавшись, как базарная торговка, забыв обо всех приличиях. Принц был оскорблен, унижен, смешан с грязью, побит и бесцеремонно вытолкан из подвала, несмотря на все мои усилия помешать. После чего Лилит пообещала, что я в своей клетке с голоду помру, и погасила единственный факел. Хотя зачем, если стены моей темницы сами светились?
 
      Оставшись в одиночестве, я поняла, что утомилась, а также то, что ближайшие три-четыре дня мне будет очень нелегко, потом станет легче. Через четыре дня, по словам Велия, люди умирают от жажды, отправляясь в светлый Ирий.
      Протянула я, однако, намного дольше. Не сказать, что время летело стрелой, я поняла, насколько каторжанам, добывающим камень в карьерах, веселее, чем одиночному заключенному. Основных занятий, чтобы убить время, у меня было три. Первое — это долбить костяную стену при помощи инструментов, добытых через дырку из разгромленного подземелья. К сожалению, это были в основном палки и крючки, ни один из молотков в эту дыру не пролез, я скребла и царапала ненавистные стены, но толку было чуть.
      Утомившись, я предавалась второму развлечению — сочиняла срамные частушки о Лилит, которые исполняла с чувством и до хрипоты. Третьим развлечением был принц, который бледной тенью время от времени появлялся на пороге каземата и начинал меня увещевать, кружа вокруг моего узилища, как собака вокруг кости. Я каждый раз боролась с собой, чтобы не прибить негодяя насмерть, и он, видимо чувствуя мою неприязнь, принимал всяческие меры предосторожности. Увешался гроздями амулетов, а главное — не появлялся на пороге без подарков. При нем всегда был бурдючок с водой и что-нибудь съестное.
      Голода как такового я не испытывала, а вот жажда меня мучила по-настоящему. Еще живя в Мирене, я слышала жуткие истории про то как в пустыне умирают люди, и теперь чувствовала себя караванщиком. От принца я и узнала грустную историю семьи.
      — В общем, так, — начал он, стоя за стеной. — Через год после того как я родился, мой отец отправился на север и там встретил девушку из простых, не нашего круга. Даже решил забросить все и остаться с ней. Матушка тогда сильно разозлилась. — Принц тяжко вздохнул, а я молчала, не понимая, к чему он клонит. — Она наняла наемных убийц.
      — И неудивительно, — хмыкнула я, — такая-то гадюка.
      — Она не гадюка, — возразил принц, — просто очень любит отца и иногда ее заносит. — Он вернулся к своей истории: — Эта женщина родила от отца девочку, которую отдали на воспитание тетке, и ребенок жил у нее до трех лет, пока атаман разбойников не решил, что может еще и на этом разжиться. Естественно, сказал об этом матушке и получил новый заказ.
      — Как у вас все естественно, — съязвила я, припадая к шлангчику, воткнутому в стену. — Пришла в дом гостья, естественно, ее надо отравить! А как же иначе?
      — Да нет же! — досадливо крякнул Рокмир. — Никто бы тебя не стал травить, если бы ты не была так на свою матушку похожа.
      — Послушай, принц, какая разница, на кого я похожа?! Твоей-то матери что за дело?!
      Рокмир, досадуя на мою недогадливость, стукнул по стене.
      — Я же тебе объясняю — отец хотел от нас уйти…
      — К крестьянке, — подхватила я.
      — К твоей матери, на которую ты очень похожа! — рявкнул Рокмир. — И так все разжевал, куда уж больше?
      Я подавилась бутербродом, закашлялась.
      — А ты ничего не путаешь? Может, твоя матушка всех девиц без разбору травит? — И тут меня осенило: — А-а, я поняла, это новый способ уговаривания! Дескать, семейное предприятие «Отец, сын и дочь». Какой нас будет девиз? Поделим весь мир поровну?
      — При чем тут это? — скривился незваный братик и начал запихивать мне в темницу золотую безделушку. — Это портрет твоей матери, который разбойнику давали.
      Я вытерла руки о платье и раскрыла золотой медальон. С эмали на меня смотрела я. Только глаза были серые и прическа строже. Кулон не выглядел подделкой, но я на всякий случай еще решила пошутить:
      — Пусть матушка за второе убийство требует деньги назад. Ее явно надули.
      — Уже стребовала. Вся банда второй день в замке, клянутся, что ты в речке утопла.
      У меня и ножки подкосились.
      — Утопла, — согласилась я и, привалившись к стене, посоветовала принцу топать отсюда побыстрее, пока я не стала братоубийцей.
      — А как же?… — начал он робко.
      — Вали отсюда! — рявкнула я и, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, бессильно шмякнула по стене. — Вот ведь гадство!
 
      Первый приступ беспокойства случился у Велия, когда Верелея в очередной раз куда-то там поскакала. Они с Аэроном сидели на очередном мертвом хуторке, которые на старом промысловом тракте стали встречаться все чаще. Вампир уже раскочегарил печь, заварил чай и пообещал пожарить мясо на углях, как вдруг задумчиво повел головой из стороны в сторону, как прислушивающаяся собака, и уверенно заявил:
      — Все, поскакала поскакунья твоя.
      — Куда? — хмуро вздохнул Велий.
      — Откуда ж я знаю? Вон зеркало, спроси, — буркнул Аэрон и зверски навис с ножом над куском мяса. Поужинав, легли спать.
      Ночь была беззвучной, холодной и глухой, даже волки не выли, чувствуя близкое присутствие моровой девы. Наутро проснулись оба с больной головой. Давно не топленная печь нагнала в избу угара, во рту было кисло, на душе — погано. С трудом заглотив холодный чай, друзья отправились в дорогу. По примеру Вереи все группы теперь пользовались подробными картами, составленными местными старожилами, вот только на промысловом тракте больших сел не было. Приходилось идти наугад, кидаясь из стороны в сторону, как медведь-шатун.
      Бедные кони, которых большую часть времени заставляли бежать по целине, вынуждая грудью пробивать в снегу тропы, истощали. И хотя их старались кормить везде, где возможно, отборным овсом, радостными животные не выглядели. Похлопав своего каурого по шее, вампир решительно сказал:
      — Доберемся до купеческого подворья и поменяем.
      — Третий раз уж, — пробубнил Велий, — сколько можно?
      Но вампир был непреклонен:
      — Нечего из животных жилы тянуть, это тебе не люди. Ты чего такой смурной?
      — Голова трещит, сил нет. И знобит чего-то.
      — Угорел, — кивнул головой вампир и вдруг встал в стременах, напрягшись, как струна. — Слышишь?
      Вдалеке выла, захлебываясь тоской, собака.
      — Вот леший! — выругался Велий и погнал коня. Пробившись по глубокому снегу к хутору, они едва не загнали коней, но все равно опоздали. Живых там уже не было. И даже кобель, который их позвал, уже валялся издохшим.
      — Да что ж это такое! — Аэрон обежал по кругу мертвый хутор и замер перед прогалом в елях.
      — Смотри!
      На снегу, едва заметный, отпечатался след босой ноги, словно кто-то невесомый летел над землей. Друзья посмотрели в том направлении. Если верить карте — там была пустота, белое пятно, ничто.
      — Это моровой девы след? — неуверенно спросил Аэрон, Велий покачал головой:
      — Дева следов не оставляет. Это след ведьмы, которая ее позвала.
      — Зачем вы, люди, это вообще делаете?
      — Откуда ж я знаю? — пожал плечами маг. — Это о нечисти можно говорить что-то определенное, а человеческая душа — потемки. Может, ее обидел кто в детстве, а может, с самого рождения такой тварью была. — Быстро черкнув на колене послание в Конклав, Велий подождал, пока пепел от вспыхнувшего донесения осядет на снег, хмыкнул, глядя через плечо на получившуюся серую стрелку, которая уверенно указывала вслед ведьме.
      — Ох, бедные коняшки, — посочувствовал Аэрон своему каурому, однако заупрямиться не дал, твердой рукой направив в погоню за моровой девой.
      Погоня получилась мучительно медленной; там, где сумасшедшая ведьма просто летела, то ныряя под деревья, то перепрыгивая через них, им в буквальном смысле приходилось пробивать дорогу, да еще время от времени рыская из стороны в сторону в поисках потерянного следа. Аэрон клял зиму, из-за которой он не может развернуть крылья и полететь.
 
      К вечеру, измученные и сами полумертвые, они добрались до охотничьей избушки, на пороге которой в одной рубашке сидела ведьма, расчесывая костяным гребнем длинные черные волосы. Велий выругался так грязно, как только умел. Человеческого в ведьме осталась разве что оболочка. Голубая кожа казалась полупрозрачной, глаза отражали блеск звезд, меж пальцев струился мертвенный синий свет.
      Тяжело спрыгнув с коня, маг вынул свою саблю, исписанную рунами и заклят ми, и, тяжело вздохнув, покачал головой.
      — Как же я в с, гадин, ненавижу. И чего ты добилась всем этим? — Он широко развел руки, словно пытаясь обнять мир, а ведьма тонко улыбнулась, проворковала:
      — Я стала деве сестрой названой, я жизнью с ней поделилась, она со мной — дыханьем, теперь мы обе бессмертны, обе вечны.
      Велий плюнул себе под ноги и, воткнув саблю в снег, стал чертить ею круг, словно не решаясь приблизиться к ведьме. Та встрепенулась и навострила уши, пытаясь вслушаться в речь мага. Но тот хоть и говорил громко, но так быстро, что слова сливались в единый непонятный сумбур. Ведьма напряглась, отложив свой гребень, а Велий, так и не вынув саблю из снега, побежал вокруг дома, успев крикнуть Аэрону:
      — Если вскочит, держи ее, сколько можешь!
      Ведьма и вампир посмотрели друг на друга, но молчали, пока Велий, пашущий саблей снег, не вынырнул с другой стороны.
      — Что ты пашешь? — прищурившись, спросила ведьма.
      — Я пашу борозду и хочу поставить тын от земли до неба, — рявкнул маг. — Запру загороду золотыми ключами и положу их под алтарь, чтобы никому не найти и никогда ими не отпирать.
      Ведьма завизжала так, словно ее головней прижгли, и ринулась на Велия. Аэрон прыгнул на нее барсом и повалил в снег, но это было единственным, что ему удалось, потому что в следующий миг ведьма подскочила, ухватив вампира за шиворот, и так начала его трепать из стороны в сторону, словно тот был жалким кутенком. Видя такое, Велий припустил того пуще, крича во всю глотку:
      — Беги!
      Аэрон чудом вывернулся из полушубка и вывалился за пределы круга лишь за мгновение до того, как маг его замкнул.
      Ведьму, бросившуюся следом, отшвырнуло назад, и над заснеженным лесом громыхнул грозовой раскат, словно вдруг посреди снежной зимы случилась летняя гроза.
      — Что теперь? — спросил задыхающийся Аэрон, утирая пот.
      — Теперь пойдем ее хозяйку ловить. — Устало опираясь на саблю, Велий кивнул в сторону темного леса.
      — А эта? — показал на ведьму Аэрон.
      — Эта? — Велий сунул заговоренную саблю обратно в ножны и, тяжело взобравшись на коня, махнул рукой: — С этой и без нас разберутся. Впрочем, если хочешь, — на, заруби.
      Аэрона передернуло, он затряс головой, всем своим видом показывая, что такие подвиги не по нем.
      — Ну тогда поехали. — Велий тронул коня, потом хлопнул себя по лбу и снова полез в сумку: — На, хоть рубаху сверху накинь теплую. А то потом еще перед Урлаком отвечать придется, что заморозил тебя по дороге.
      Аэрон хохотнул и натянул на себя шерстяную рубаху, а потом вытащил из своего мешка шелковую, нарядную, надел сверху:
      — Видал, какая у меня есть?
      Велий улыбнулся:
      — Запасливый ты, как бурундук, нет, как Верелея, у ней тоже сумка нарядами набита. Даже шуб две штуки было. Платьев нарядных тоже.
      — А зачем это ей? — заинтересовался Аэрон. — Насколько я знаю свою «невесту», ничего просто так она с собой не возьмет.
      — Вот и я думаю, зачем? — пожал плечами Велий. — Кстати, как она там? Вернулась или еще нет?
      Аэрон задумчиво закрыл глаза, затем встрепенулся, крутанулся в седле туда-сюда, потряс головой, словно собираясь вытряхнуть воду из ушей, и разразился руганью:
      — Вот ведь ведьма проклятущая! Так меня о землю шарахнула, что в голове звон стоит. Извини, друг, не чувствую ничего.
      — Ничего, пройдет. — Велий разочарованно вздохнул. — Раз поблизости не чувствуешь, значит, она еще далеко.
      И они поехали дальше, стараясь по пожухлой хвое, по наметенному снегу, по мертвящей тишине вдали найти след ушедшей моровой девы. Вслед им летели громовые раскаты и нечеловеческий вой плененной ведьмы.
 
      К исходу третьего дня Индрик уже готов был бежать из Погорельцев, очень живо ему припомнилось, почему он скрывается в Заветном лесу и что это за штука — фанатичное поклонение. Да и за Верею он стал не на шутку волноваться. Переговорил со всеми через зеркальце, достал Зорю вопросами, не тянут ли того ноги куда-нибудь бежать?
      — Бесчувственный ты, как истукан! — топотал единорог. — Во время ее запоя тебя же веревками вязали! А сейчас что?
      — Да вроде бы отпустило, — разводил руками Зоря. — Не тянет никуда. Может, померла она?
      — Померла, так на могилку бы тянуло, — успокоил его единорог и тут же велел: — Собирайся!
      — Куда?!
      — Велия проведаем.
      — Ты ж его терпеть не можешь, — ухмыльнулся Зоря.
      — Я тебе поухмыляюсь! — не выдержал дядька Вереи. — Овечка, ты с нами?
      — Еще неизвестно, кто тут с кем, — проблеяла та. — Я тоже удивляюсь, чего это маг пропал?
      — Вот и я думаю, какие-то непорядки, — кивнул Индрик, но прежде чем они отправились, случилось еще одно. На подворье Погорельцев серой тенью мягко скакнул волк.
      — Привет — Алия помахала всем ручкой, легко соскользнув с косматой спины волка. — Что-то я давненько своей подруги не видела и не разговаривала с ней.
      — Мы тоже, — буркнул Зоря.
      Алия уперла руки в боки, пристально оглядела компанию:
      — Вы хотите мне сказать, что не знаете, где моя подруга?
      — Мы уже три дня не знаем, где она, — сказал Зоря.
      — Что?! — воскликнула Алия. — И вы сидите здесь и ничего не делаете?! Честное слово, — она обернулась к Серому Волку, — со мной она сохранней была!
      — Да мы и так уже хотели… — виновато проговорил Зоря, оглядываясь на Индрика и овечку, мол, почему я должен тут за всех отдуваться.
      — Хотели они! — вскипела Алия и топнула ногой. — Сидели тут и лясы точили! — И в две минуты устроила всем такой допрос, что взмок даже Индрик, а Зоря лаквиллку неимоверно зауважал.
      — Во какая! — Он ткнул локтем в бок овечку. — Только что каленым железом не пытает!
      — Еще не вечер, — сказал Серый Волк и деликатно зевнул, прикрывая лапой сахарно-белые клыки и косясь на Индрикову подружку. Овечка невнятно что-то проблеяла и полезла под брюхо единорога.
      — Значит, так, — решительным тоном заговорила Алия. — Если она действительно поскакала к этому фон Птицу, как вы говорите, то мы сейчас поедем к Велию и пусть он выясняет, что это за столичный гусь.
      — Велий к зеркальцу не подходит, — пожаловался Зоря.
      — Значит, мы сами навестим. — Алия вскочила на Серого Волка и так сильно ударила его каблуками в бока, что тот всхрапнул и пожаловался:
      — Вообще-то я былинный персонаж.
      — И что, мне теперь умереть от почтения? — насупилась Алия.
      — Да нет, я это к тому, что лет мне много. — Серый оттолкнулся от земли, услышав позади ехидное блеяние:
      — Подкаблучник.
 
      Безвестный хутор встретил их ревом побоища. Пятерку вновь прибывших вжали в землю и чуть не распылили серым пеплом.
      — Кто такие? — орал ражий мужик, вжимая сапогом Зорю в снег.
      — Мы к Велию, — просипел богатырь.
      Разъяренная Алия билась в тисках спеленавшего ее заклятия, но Серый Волк ничем не мог ей помочь, на него самого недобро смотрели три колдуна с рогатыми посохами. Индрик и овечка стояли спина к спине, насколько это у них получалось, держа оборону. Единорог скалил клыки, пугая боевых магов своими обширными связями в Навьем царстве, а те никак не могли определить, к какому виду нечисти его отнести.
      — Ребята, вы не знаете, с кем связываетесь! — гневно ржал Индрик, но «ребята» пугались его не больше, чем каменного истукана при дороге. Срочно вызванный Велий был черен от усталости и едва не падал, но его поддерживал замученный вампир.
      — Индрик! — радостно помахал он рукой. — А мы уже управились!
      — Бижу, — прошипел единорог, — весь Конклав, поди, тут.
      — Ну-у, не весь, — протянул маг, — но четвертушка точно.
      — А чего это они вас посохами бодают? — влез в разговор вампир.
      Индрик прищурил глаза и разразился такой гневной речью, что потряс даже седобородых колдунов.
      — Чего ж вы сразу не сказали? — Они уважительно спрятали посохи за спину. — А то к Велию, к Велию.
      — А мы потому что к Велию, — рявкнул Зоря, поднимаясь из снега и с уважением глядя на силача, который его топтал. — Друг, у тебя перекусить не найдется? А то я когда нервничаю, на меня жор нападает.
      — Терпи, паря. — Силач хлопнул его по плечу. — Здесь все на версту вокруг отравлено, так что кушать не рекомендуется.
      — Ну дела… — вздохнул Зоря. — И хозяйка пропала, и пожрать нельзя.
      — Какая хозяйка?
      — Ну та, которая жена вон того вурдалака. — Зоря показал на Аэрона.
      — Какая жена?! — запротестовал Аэрон. — Нет у меня жены!
      Велий обвел всех хмурым взглядом и потребовал:
      — Рассказывайте, что опять случилось? И где эта оторва?
      Короткий рассказ Индрика он выслушал с отрешенностью человека, не спавшего трое суток, после чего вскарабкался на единорога и спросил:
      — Ты за сколько до столицы доберешься?
      — Ну к вечеру, — задумчиво тряхнул крыльями Индрик.
      — Замечательно. — Велий покачнулся. По дороге я вздремну. — Он обернулся: — Передайте архимагу Густаву фон Птицу, что я его вечером навещу по очень серьезному делу.
      До самого вечера встревоженный Индрик добросовестно махал крыльями, покрикивая на Серого Волка, который никак не хотел отставать, несмотря на двойную ношу. Замученный не меньше Велия Аэрон категорически отказался спать, пока неизвестно, что случилось с его любимой «невестой», поэтому бессовестно дрых, облапив Алию. И лаквиллке приходилось держать его, чтобы не ухнул вниз.
      Овечка, выпросив у магов карту Северских земель, сказала, что запросто обставит Индрика и даже встретит его в Красном городе с пирогами. Зоря попенял ей, что вообще-то пропала хозяйка и не до глупостей, на что овечка фыркнула и умчалась, мгновенно растворившись в снежной дали.
      — А вы, я полагаю, с нами останетесь, — оценивающе глядя на Зорю, сказал один из боевых магов. — У вас, говорят, какая-то проблема с хозяйкой. Мы могли бы попробовать вам помочь.
      — Не надо меня пробовать. — Богатырь попятился. — Мне и с хозяйкой неплохо. — Он покрутился на месте. — Послушайте, а столица-то в каком направлении?
      — Там, — показал пальцем маг, — примерно.
      — Ага, — сказал Зоря. — Значит, солнце в спину, а луна в лицо. — Он подтянул свои сапоги-скороходы, отвесил всем присутствующим поклон и кинулся вслед за друзьями.
 
      Фон Птицу, получившему сообщение по магической почте, не пришлось бросать дела в ожидании Велия, поскольку последние четыре дня он пребывал в странном состоянии — дела Конклава вдруг стали какими-то далекими и ненужными, даже сообщение об уничтожении моровой девы он воспринял без особого интереса. Неожиданно для самого себя он погрузился в дела, которые годами откладывал: чтение книг, шлифовку заклятий, созерцание природы и составление духовного завещания потомкам.
      Мефодий всячески ограждал его от рутины, не давал настырным курьерам даже шататься под окнами, выставив караулы в обоих концах улицы, и таким многозначительным молчанием встречал вопрос «Что происходит?», что даже Князь, до которого доходили странные слухи, велел не беспокоить архимага ни под каким предлогом.
      Тем удивительнее было для фон Птица появление на пороге его кабинета смущенного Мефодия, который последние дни старательно изображал бесплотную тень.
      — К тебе посетители, Густав.
      Архимаг поднял на управляющего непонимающий взор и, повертев в руке перо, скривился:
      — Извини, Мефодий, я сегодня не расположен принимать гостей.
      — Простите, но и мы не расположены принимать отказ, — заявил Индрик, бесцеремонно оттирая Мефодия в сторону. Хотя кабинет у архимага был немаленький, всем сразу стало тесно, а учитывая, что вслед за Индриком втиснулись буквально все, включая багрового, взмокшего Зорю, то там стало просто невозможно тесно!
      — Простите, чему обязан? — спросил архимаг, откладывая перо.
      В жизни ему пришлось повидать немало, и он сразу понял, что столь колоритная компания не соберется по пустяшному поводу.
      — Простите, что мы так врываемся к вам, — сказал Велий, устало опускаясь в кресло напротив фон Птица, а едва продравший глаза вампир беззастенчиво пристроился на краешке стола. — Но у нас очень важное дело, мы потеряли одну известную вам девушку, которая собиралась посетить вас четыре дня назад.
      Архимаг как-то странно оцепенел, помолчал с минуту, потом неуверенно проговорил:
      — Четыре дня назад у меня была одна-единственная встреча, и не с той особой, которую вы опекаете, господин Велий.
      — А с кем? — спросила, вылезая из-под стола, овечка. Мефодий крякнул.
      — Вы знаете, — задумчиво произнес фон Птиц, — нас посетила Смерть.
      Гости выпучили глаза, маг смущенно пояснил:
      — У меня возникло ощущение, что мы не поняли друг друга.
      — Она долги собирала, — вставил Мефодий.
      Велий, серьезно посмотрев на него, потом на мага, заметил:
      — Но, как я вижу, вы оба живы.
      — Чертовщина какая-то. — Архимаг потряс головой. — Она потребовала анатомический атлас… Зачем ей это?
      — Книга! — хлопнул по столу Аэрон.
      — И с ней был конь, да? — сунулся вперед Индрик.
      — Был, — растерянно ответил фон Птиц.
 
      Ничего, кроме всеобщей тревоги, визит к фон Птицу не дал. Пока сообразивший, в чем дело, фон Птиц организовывал через Конклав поиски Вереи, а Индрик отправился поднимать нечисть, Велий и Аэрон сидели на крыльце дома архимага.
      — Как надо было напугать архимага, чтобы он потом четыре дня был никакой! Это глава-то Конклава! — восхищался Аэрон. — Может, и впрямь на ней жениться? Весь Урлак будет как шелковый, и я у ней под крылышком.
      — Все тебе шуточки. Происходит что-то серьезное. Ты ее сейчас чувствуешь? — досадливо взмахнув рукой, спросил Велий.
      — Нет, — тряхнул головой Аэрон. — Как отрезало.
      Друзья посмотрели на Зорю, топчущегося около грифонов. Богатырь все пытался то соскрести с них чешуйку, то сунуть палец в нос.
      — Эй, богатырь, а тебя ноги никуда не тянут?
      — Да уж лучше б тянули! — Зоря бросил жалобный взгляд на Велия. — При хозяйке вона как здорово было, а нынче уже два раза на княжий двор позвали.
      — Зачем?! — удивился Аэрон.
      — Да уж явно не пряником угощать, — вздохнул вор. — Интересуются, что за тайный богатырь у нас на Засеках появился.
      — Не трусь, я тебе в Урлаке политическое убежище дам.
      — Ага, — Зоря попятился, — я уж лучше здесь покаторжаню.
      Протянув долгую ночь в тоскливом ожидании, к утру все поняли, что дела плохи.
      — Как сквозь землю провалилась, — расстроено сказал Анчутка, деликатно прихлебывая чай из кружки архимага. Фон Птиц отрешенно колол щипчиками сахар, а Велий, на которого бодрящие зелья уже практически перестали действовать, задумчиво протянул:
      — Сквозь землю… А ведь она недавно с Грунькой поцапалась.
      — Пор-рву, пор-решу, пор-рушу! — рявкнул черный от злобы Карыч, заставив архимага вздрогнуть.
      — Давайте не будем решать все сгоряча, — успокоительным тоном проговорил фон Птиц.
      — Хладнокровно порешим всех, — поддержала его Алия, Серый Волк прижал ее лапой к дивану, досадуя, что ничем не может помочь.
      — Господин архимаг, — протиснулся в дверь Мефодий, — спасите меня, там эта, которая… ну… — Из коридора донесся голос мавки:
      — Нет, я хочу знать все! — Появившись тут же на пороге, она всплеснула руками. — А вы знаете, что его грифоны исклевали Сивку-Бурку? — Лейя обвиняюще ткнула пальцем в фон Птица.
      — Угомонись, подруга, — обратилась к мавке Алия. — Все мы знаем и вообще к войне готовимся.
      — Ну наконец-то. — Мавка кинулась на грудь Сиятельному. — Дорогой, ты же всех поубиваешь, кто мою подружку обидит, правда? — Ну если возникнет такая необходимость, то безусловно, — дипломатично ответил ей Князь.
      — Ну теперь будет потеха! — просипела из- под лапы Серого Волка лаквиллка.
 
      В моей темнице шел настоящий бой. Лилит гоняла отпрыска по подземелью, сыпля проклятиями и пытаясь взгреть Рокмира вырванным из его рук бурдюком. Принц резво уворачивался, стреляя голубыми молниями в летучих мышей Лилит.
      — Не смей трогать моих крошек! — визжала королева, но неблагодарный сын упорно не хотел, чтобы ему выцарапывали глаза. Я демонически хохотала в своем узилище и, подбадривая дерущихся, орала:
      — Ставлю на братца! — от чего Лилит ярилась еще больше.
      — Мерзавка! — шипела королева, покрываясь зелеными пятнами.
      — Приятно познакомиться! — жизнерадостно откликнулась я, пытаясь строить рожи в дырку.
      — Ты околдовала моего сына! Ты мне всю жизнь испоганила!
      — Сама начала, жаба! — зарычала я и, сунув руку в отверстие, попыталась ее подстрелить. Судя по вскрику Рокмира, в королеву я не попала. — Братик, ты живой?
      — Он тебе не братик! — взвыла, подобно баньше, Лилит.
      — Милая мачеха, не стоит так распалять себя, поберегите здоровье! — сладко пропела я в ответ. — У вас все-таки уже возраст, вон какие синячки под глазами!
      На миг мне показалось, что королева сейчас ворвется ко мне, чтобы задушить голыми руками, но она меня разочаровала, всего лишь ринувшись к дырке в стене, как пустоголовый голубь. Утратив всякое величие, Лилит стала плевать в дырку; это было так противно, что я свернула из носка пробку и, не задумываясь, заткнула этот фонтан ругательств, крича:
      — А в приюте нам за это еще и рот с мылом мыли!
      Королева задохнулась от гнева и, понимая, что меня ей не достать, снова фурией набросилась на сына. Изрядно униженный, но непобежденный Рокмир стрелой метнулся прочь, пообещав еще вернуться ко мне.
      — Что?! — завопила Лилит. — Никогда! Есть в этом замке каменщики? Замуруйте эту дверь, немедленно!
      Скажу по правде, мне стало страшно, так страшно, что я закричала:
      — Мы так не договаривались! — и жалобно заныла: — Милая мачеха, куда же вы? Я буду без вас скучать!
      — Не бойтесь, — послышался заговорщицкий шепот. Из дырки не было видно, кто это, но я как-то сразу узнала Флору. — Здесь есть еще пара лазов, о которых мама не знает.
      — Правда?! — обрадовалась я. — Вижу, не такие уж вы и плохие родственники.
      Флора встала перед дыркой — в белом платье, с косичками, глядя на меня такими невинными глазками, что я сразу догадалась, каким образом ее маманя стала королевой. Ни один мужик не устоит перед таким ангелочком, пусть даже она и ведьма.
      — Почему ты решила мне помочь? — спросила я.
      — Ах, — она вперила в меня свои искренние глазки, — по-моему, моя матушка поступает с вами нехорошо, заточив в темницу.
      — И ты меня сейчас выпустишь?!
      — Если вы поклянетесь на архоне служить мне. — «Невинное дитя» помахало моим талисманом.
      — Да уж, милое дитя, — пробормотала я и состроила зверскую рожу. — Давай топай отсюда! А то сейчас подпалю тебе попу!
      Флора с очаровательной улыбкой присела в реверансе:
      — Как вам будет угодно, сестрица. Я приду сюда через три дня со стаканом воды и архоном.
      — Стой! — остановила я ее, холодея. Так или иначе надо выбираться из этой осточертевшей клетки. Я просунула руку в дыру. — Скажи, у меня колечко на пальце светится?
      Флора подошла, наверно, рассматривала кольцо, а я приготовилась отдернуть руку, когда она попробует его стибрить.
      — А оно магическое? — поинтересовалась Флора. Самой мне было ничего не видно, и это меня бесило.
      — А сама-то ты как думаешь? — сердито отозвалась я.
      Флора с минуту молчала, потом снова послышался ее голос:
      — А если я вам скажу, вы поклянетесь мне на архоне?
      Я зарычала и от избытка чувств сложила ей аккуратный кукиш, жалея, что у меня лапища не как у Зори, тогда получилось бы более наглядно и убедительно.
 
      Змиевы Засеки не видали такой воинской армады со времен пришествия степных орд. Колонны нечисти текли по Миренскому тракту, а меж ними сновали курьеры Конклава магов. От Погоста до Куличиков проехать по дороге было невозможно. Воевода Чарониц согнал всех мужиков города на подмогу купцам, но навести порядок среди почуявшей свободу нечисти было практически невозможно. Если б не Анчутка и Карыч, руководившие армией, Змиевы Засеки, отвыкшие от больших войн, обезлюдели бы совсем.
      Овечка, прискакав по утрамбованной сотнями ног, копыт и лап новой дороге до заимки, где открывался лаз в Подземное царство, сообщила, что нагрянуть внезапно никак не выйдет. Вокруг заимки рватней немерено, и Грунька стоит во главе целой армии, а в глубинах, с основными силами, находится Подземный царь, который рвет и мечет, требуя обратно свои ключи.
      — Что ж мы его тогда не запечатали! — досадливо хлопнул себя по лбу Велий.
      — Драпали слишком быстро, — сказала овечка.
      — В любом случае войны не избежать, — сурово проговорил Анчутка.
      Аэрон, присутствовавший на совете на правах главнокомандующего армией Урлака, сидел, ковыряясь в ухе. Леди Диодора осторожно взяла любимое дитя за руку и положила ее на колени, укоризненно качая головой.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33