– Неплохо, – сказал он. – Потребовалось чуть меньше двадцати минут, чтобы пробурить стопятидесятиметровую скважину. Совсем неплохо.
– Хм, – сказал Тегран, подошел к краю котлована шириной в полсотни метров, которому предстояло стать вместилищем пусковой установки гиперракет, и придирчиво осмотрел его оплавленные стены.
– Лучше, чем было, но думаю, что можно повысить КПД этой установки процентов на пять, если еще немного подправить программу.
– Подожди-ка, Тегран, ведь ты уже и так урезал допуски донельзя!
– Не стоит так беспокоиться. – Тегран натянуто улыбнулся. – У оборудования достаточно запаса прочности. Если я сокращу плановую продолжительность эксплуатации, скажем, лет до трех вместо двадцати, то смогу насиловать оборудование, не рискуя людьми. А поскольку в нашем распоряжении только
двагода на то, чтобы закопаться…
Он пожал плечами, не закончив фразы.
– Ладно, – произнес Геб после минутного размышления, – только покажи мне данные до того, как внесешь какие-нибудь изменения. Еще мне нужна копия программного обеспечения. Если тебе удастся задуманное, то я хочу, чтобы его получили все прочие стройки.
– Хорошо, – согласился Тегран и направился назад к скутеру, Геб последовал за ним. Забираясь в кабину, имперец спросил нарочито безразличным тоном:
– Я слышал, предполагается усовершенствование невоенного персонала?
Геб задумчиво посмотрел на него. Многие из имперцев проявляли недовольство этой идеей, потому что цивилизация Империума была, по земным меркам, невероятно древней. Несмотря на возможность сверхсветовых путешествий, перенаселенность центральных планет привела к политике ограничения применения полного усовершенствования (и, соответственно, продления срока жизни до нескольких сот лет) только военными и колонистами. Геб считал, что в частности поэтому у Флота никогда не возникало трудностей с набором рекрутов, даже при минимальном сроке службы в полтора века. И поэтому проводимая Гором политика полного усовершенствования каждого взрослого землянина оскорбляла чувства некоторых пуристов-имперцев.
Но все же Геб не предполагал, что Тегран был одним из них, так как начальник проекта, как никто другой, должен был знать, что даже усовершенствуй они каждого человека на планете, даже располагая необходимым для этого временем, им все равно будет не хватать людей, чтобы противостоять вторжению ачуультани.
– Мы начинаем на этой неделе, – наконец сказал он. – А что?
– Ну-у-у-у… – Тегран обернулся и посмотрел на удаляющуюся буровую установку, затем окинул взглядом рабочую площадку. – Хотел первым подать заявку. Здесь у меня есть много работы для них, и…
– Не беспокойся, – перебил его Геб, скрывая облегчение, – они нам нужны везде, но строительству ПЦО отдается приоритет. Я не хочу, чтобы рабочие с имплантантами простаивали, поэтому постараюсь, чтобы количество операторов соответствовало имеющемуся оборудованию.
– Хорошо! – Тегран поправил защитные очки, и его скутер поднялся на метр от земли. Неожиданно он широко улыбнулся своему боссу: – Эти земляне – удивительный народ, Геб. Они работают до тех пор, пока не свалятся с ног, а потом встают и снова начинают работать. Усовершенствуй мне достаточно их, и я, черт меня дери, построю еще один «Дахак»!
Он махнул рукой и исчез в бедламе, а Геб улыбнулся ему вслед.
* * *
Он стал слишком стар. Гор думал об этом уже в миллионный раз. Он зевнул, потянулся, поднялся из-за рабочего стола и взял с подноса чай со льдом. Зависимость от кофеина не была обычным делом для Империума, но ему едва исполнилось шестьдесят, когда он оказался на Земле. Продолжительность погружения в культуру взяла свое.
Он прошел вдоль стеклянной стены своего кабинета, находящегося на самом верху Белой Башни, всматриваясь в суету Шеппардского центра. Ракеты ушли в прошлое, но сейчас необозримое поле было даже тесновато для бессчетного количества имперских летательных аппаратов и досветовых космических кораблей – эсминцев, крейсеров, линкоров и транспортов. И это была лишь одна база. Самая большая, но все же одна из многих.
Первые усовершенствованные земляне сейчас занимались на тренажерах. В течение месяца Гор соберет костяк экипажей для всех оставленных «Дахаком» боевых кораблей, еще через полгода у него будут команды для кораблей меньшего размера, а также пилоты для истребителей. Конечно, у них будет маловато опыта, но они будут в наличии, а опыт наберут быстро.
Может быть, даже достаточно быстро.
Он вздохнул и приступил к работе. Тревогу еще можно было терпеть, а вот депрессию – нет, но она была неизбежна, особенно когда он вспоминал о бездумной юношеской страстности, которая привела его к восстанию против Империума.
Четвертый Империум начался с единственной планеты Третьего, которую пропустили ачуультани. Свое существование он посвятил подготовке к отражению следующего нашествия, но все это было за семь тысяч лет до рождения Гора, и с тех пор ачуультани ни разу не появлялись. А раз так… может, и
не былоникаких ачуультани? Ересь. Немыслимо сказать такое вслух. Но сомнения уже закрались в их души, и они стали исподволь сопротивляться этой бесконечной, строго организованной подготовке. Это объясняло, хотя и не извиняло, тот факт, что недовольство экипажа «Дахака» вылилось в мятеж, который в конце концов привел их на Землю.
«И вот мы здесь, – думал Гор, потягивая ледяной чай и глядя в безлунное небо мира, который стал его второй родиной, – располагая ресурсами единственной отсталой планеты и тем имперским оборудованием, которое успеем изготовить, и нам придется встретиться лицом к лицу с тем, кого, как мы надеялись, больше не существует».
Шесть миллиардов человек. Эта цифра казалась большой… до тех пор, пока не сравнишь ее с невообразимым количеством противников, надвигающихся из дальнего космоса.
Расправив плечи, Гор уставился на холодные, ясные звезды. Так тому и быть. Однажды он уже предал форму своего Флота, но сейчас, наконец, ему предстоит встреча с древним врагом его рода. Они плохо подготовлены и плохо оснащены, однако человеческая раса выжила после двух предыдущих вторжений. Уцепившись зубами на краю и, наверное, милостью Создателя, но
выжила, и это было больше, чем все, чем могли похвастаться их доисторические предшественники.
Гор глубоко вздохнул, и его мысли унеслись за множество световых лет к его дочери и к Колину МакИнтайру. Сейчас они искали помощь, в которой нуждалась Земля, но защита их мира лежала на Горе. Когда они возвратятся – не «если», а «когда», – здесь будет планета, которая их встретит. Он направил эту мысль, подобно торжественной клятве, к далеким неподвижным звездам, а затем повернулся к ним спиной, уселся за рабочий стол и вновь принялся разгребать бесконечные стопки отчетов.
* * *
Алхиир ва-Чанак с отвращением наморщил лоб, чувствуя позыв чихнуть. Он заерзал на командном постаменте, борясь с собственной физиологией, и услышал высокое жужжание смеха второго пилота, – перекрытое взрывом ненавистного чихания.
– Кригор побери простуду,–
проворчал ва-Чанак, усердно промокая огромные дыхательные отверстия. Хихиканье Рогхара был последней каплей, заставившей его потерять контроль, и он развернул зрительные жгутики чтобы вперить в коллегу строгий взгляд. – Ты, недовылупившаяся личинка! – рявкнул он. – Небось подумал, как смешно было бы, если бы это произошло в скафандре?
– Конечно нет.–
Рогхару удалось вовремя овладеть собой.–
Хотя, помнится, я предупреждал вас, что не стоит так мокнуть перед самым стартом.
Ва-Чанак с трудом подавил желание придушить второго пилота. Обиднее всего то, что Рогхар был абсолютно прав, но эти четырех- или пятимесячные полеты были настоящей пыткой для земноводных мерсаках. «Особенно – проворчал он про себя, – для полноценных самцов, вроде него самого». Четыре тысячи лет цивилизации – слабая защита от позывов доисторического прошлого, но где же найти стайку уступчивых самок в поясе астероидов? Нигде. И если уж он решил провести несколько лишних дней в болотистой зоне – в конце концов это его личное дело.
«Так оно и было бы, – мрачно подумал ва-Чанак, – не подхвати я эту ненавистную простуду». Ну да ладно. Простуда пройдет, а еще несколько полетов обеспечат его кредитоспособностью, способной привлечь лучших самок. Не говоря уже об ореоле славы звездопроходца в глазах наземников, и…
Завыла сирена, и зрительные жгутики Алхиира ва-Чанака вновь повернулись к приборной панели. Все три глаза расширились от удивления при виде невозможного.
– Кригор побери, взгляните на это! – Рогхар позади него задыхался от волнения, но ва-Чанак уже молотил по клавишам на панели управления связью.
Огромные корабли – девяноста дихаров в длину – появлялись из ниоткуда, материализовались как болотные призраки из космической пустоты. Их были сотни!
Бормоча что-то о первых контактах с инопланетянами, второй пилот разворачивал корабль, чтобы затормозить для этого неожиданного рандеву. Ва-Чанак положился в этом на него, а его собственный мозг готов был взорваться от противоречивых импульсов. Он испытывал одновременно недоверие и благоговение. Удивление и восторг от того, что мерсаках были не одиноки во Вселенной. Ужас от осознания того, что ему выпало стать послом в будущее, которое вдруг стало настоящим. Беспокойство о том, чтобы гости правильно поняли его, возможно, неуклюжие действия. Мысли о бессмертии… ну и о самках, конечно!..
Он все еще был занят настройкой коммуникатора, когда ближайший к нему ачуультани уничтожил их корабль.
Обломки разлетелись в стороны, а ачуультани заняли свои места в походном ордере. Заработали двигатели нормального пространства и гигантские цилиндры направились внутрь системы, к планете Мерс, на скорости в двадцать восемь процентов от скорости света. Ракетные техники готовили свое оружие.
Глава 4
Бесконечная световая колонна, диаметром около двадцати метров, вызывала у Влада Черникова восторг и изумление. Рядом с ней любая земная молния казалась бы искоркой. Силовое поле, окружавшее ее, поглощало все звуки и приглушало леденящее сияние, но Влад уже получил свои имплантанты. Его сенсоры воспринимали этот поток огня даже сквозь поле, и это вызывало благоговение.
Он отвернулся, скрестив руки на груди, и направился через центральный зал – сердце «Дахака». Только первый и второй командные пункты были так же хорошо защищены, поскольку здесь был главный источник магии «Дахака». Планетоид мог похвастаться тремястами двенадцатью термоядерными генераторами, но, хотя их энергии было достаточно для передвижения в пространстве и для сражения, чтобы превысить скорость света требовалось гораздо больше.
Это «больше» и давало ядро-источник «Дахака». Огромная нематериальная труба, проникающая глубоко в недра гиперпространства и соединяющая корабль с измерениями полными энергии. Она вытягивала эту безграничную энергию, фокусировала и направляла ее в миллионотонную массу двигателя Энханаха.
Благодаря этому двигатель словно по волшебству мог создавать прецизионно компенсируемые перекрестные гравитационные силы, которые уводили «Дахак» из нормального пространства в серию мгновенных перемещений. Для создания этих сил перед каждым перемещением требовалось время, но подобный временной промежуток мог заметить только кто-то вроде «Дахака». Крошечное возмущение, не отражавшееся на пространстве-времени космоса.
И замечательно. Задерживайся «Дахак» в нормальном пространстве чуть больше положенного, и с каждой звездной системой, которую он пересекал, произошла бы самая настоящая катастрофа. Когда на его корпусе сходились гравитационные поля, он на крошечный промежуток времени становился намного массивнее самых крупных звезд. Вот почему подобные корабли не использовали сверхсветовую скорость в пределах звездной системы, ведь запуск и финальная деактивация двигателя Энханаха занимали слишком много времени, микросекунды вместо фемтосекунд. В свое время Ану имитировал неисправность двигателя, чтобы отвлечь корабль от его оригинальной миссии для «экстренного ремонта», и небольшая ошибка при возвращении «Дахака» в режим досветовой скорости вызвала изменение орбиты Плутона, что долгое время озадачивало земных астрономов. Если бы это случилось в глубине системы, Солнце могло бы взорваться.
Черников вновь подключился через нейроинтерфейс к инженерной подсекции компьютерной сети «Дахака», и машина ответила бодро, с радостью, к которой он до сих пор не мог привыкнуть. Удивительно, насколько живым выглядел этот электронный мозг, а ведь Балтан, его помощник и бывший мятежник, утверждал, что до мятежа ничего подобного не наблюдалось.
Черников верил этому, и ему казалось, что Дахак просто-напросто счастлив. У него появился экипаж – возможно, неполный и ущербный по меркам Империума, но все же он был. Не только для того, чтобы скрасить его одиночество, но и как самый важный резерв любого военного корабля: резерв избыточности. Опасно было оставлять столь могучую боевую единицу только под управлением компьютера, ведь во время боевых действий компьютер мог оказаться поврежден или отрезан от важных отсеков его гигантского корпуса.
Таким образом, то, что люди наконец-то вернулись на «Дахак», было хорошо. Особенно сейчас, когда от него зависело выживание всего человеческого рода.
* * *
– Смирно, – возвестил Дахак, как только капитан вошел в конференц-зал. Колин едва заметно вздрогнул, когда его команда молча поднялась, демонстрируя беспрекословное подчинение. Сохраняя хладнокровное выражение лица, он спокойно пересек зал, чтобы занять место во главе стола, но отметил про себя провести еще одну воспитательную беседу с компьютером.
Десятки лиц повернулись к нему, но он уже привык видеть так много устремленных на него глаз. «Дахак», технически, являлся единственным кораблем, но ему были положены экипаж в четверть миллиона человек, двести боевых досветовых кораблей-спутников и достаточно огневой мощи для разрушения целой планеты. Его командир звался «капитаном», но во всех смыслах был адмиралом, имеющим возможность направлять разрушительную силу такого масштаба, о каком человечество ранее и не мечтало. И размер штаба Колина отражал данный факт.
В команде было много «капитанов Флота», но новые протоколы Дахака требовали, что в присутствии Колина к ним нужно обращаться «коммандер» или просто по названию подразделения, которое они возглавляли, поскольку он являлся единственным «старшим капитаном Флота», а на борту военного корабля может быть только один капитан. В Империуме при обращении использовали полное название чина офицера и его подразделения, но Колину и землянам из экипажа это казалось слишком обременительным. Однако Дахак упорно сопротивлялся попыткам Колина для упрощения ситуации назваться «коммодором».
Колин сел и обвел взглядом присутствующих, расположившихся в строгом соответствии с протоколом. Джилтани находилась справа от него, поскольку была вторым по рангу офицером, к тому же ответственным за организацию и повседневный контроль над происходящим на борту «Дахака». Гектор МакМахан сидел слева от Колина, такой безупречный в черной форме имперской морской пехоты, как будто никогда и не надевал мундир Соединенных Штатов. Далее сидели главы каждого из подразделений, и рядом с каждым из них находился его (или ее) старший помощник. На дальнем конце стола Колин увидел Влада Черникова, человека, который унаследовал пост, когда-то принадлежавший Ану.
– Спасибо всем, что пришли, – сказал Колин. – Как вы уже знаете, через двадцать один час мы выходим из сверхсветового режима, чтобы войти в систему Шескар. Если все сложится удачно, то очень скоро мы возобновим контакт с Империумом, но полностью на это рассчитывать нельзя. Мы идем в абсолютную неизвестность, и я хочу получить окончательное заключение от всех глав подразделений – и хочу, чтобы все вы их услышали, – перед тем как мы начнем действовать.
Руководители закивали, и он повернулся к Джилтани.
– Предлагаю вам, старпом, начать с общего обзора.
– Конечно, капитан, – произнесла Джилтани уверенным голосом. – Наш Дахак является самым проницательным из учителей… и самым строгим из надсмотрщиков!
Эти слова вызвали улыбки, поскольку всем было известно, что Дахак использует для тренировок экипажа и обучения работе с нейроинтерфейсом целых десять процентов своей мощности.
– Несмотря на это, мне бы хотелось, чтобы у экипажа было больше практики, хотя они замечательно освоили свои обязанности и я абсолютно уверена, что наши офицеры и экипаж сделают все, что в силах смертного человека, если в этом будет необходимость.
– Спасибо, – сказал Колин.
Едва ли это можно было назвать подробным отчетом, но он и не просил этого. Он повернулся к Гектору МакМахану.
– Наземные Силы?
– Наземные Силы организованы гораздо лучше, чем мы могли бы ожидать, – ответил морпех с ястребиным лицом. – хоть и не так хорошо, как хотелось бы мне.
Нам пришлось объединять силы четырех наций, и для полной притирки нам не помешали бы еще несколько месяцев. На настоящий момент мы приняли систему организации и званий Империума, но при этом адаптировали их к земным аналогам. Части ОВСН и SAS составляют нашу разведку и силы специального назначения; Вторая дивизия морской пехоты – штурмовые части; германская Первая бронетанковая дивизия управляется с боевыми машинами; а дивизия Сендай и Девятнадцатая воздушно-десантная дивизия составляют наши главные наземные силы. Имеет место небольшое соперничество из-за распределения функций, но оно не перерастает в рукоприкладство… разве что иногда.
Он пожал плечами.
– Все это – элитные силы, и, до тех пор пока мы не завершим их окончательное объединение, продолжающееся чувство принадлежности к прежней структуре неизбежно. Однако они напряженно работают и уже довольно хорошо освоили новое оружие. Я гарантирую, что мы справимся со всем, с чем нам придется столкнуться.
– Спасибо, – снова сказал Колин.
Он повернулся к генералу Георгию Трешникову, в прошлом служившему в ВВС России, а сейчас – командиру трехсот имперских истребителей, оставшихся на борту «Дахака» для самообороны.
– Ударные Силы?
– Как и Гектор, мы готовы, – сказал Трешников. – В нашем составе даже больше национальностей, однако трудностей в объединении меньше, поскольку мы не брали целиком сложившиеся формирования.
– Спасибо. Разведка, коммандер Нинхурзаг?
– Мы сделали все, что было в наших силах, с теми данными, которые мог предоставить нам «Дахак», капитан. Все вы видели наши отчеты, – отозвалась скромная пухленькая империанка, которая в свое время была шпионом «Нергала» в анклаве Ану. – Однако мы мало что можем без конкретных фактов для проведения настоящего анализа.
– Понимаю. Биотехника, пожалуйста.
– Биотехника поиздержалась, но тем не менее всегда готова, – ответила капитан Флота Коханна. Пятьдесят тысяч лет, проведенных в стазисе, не повлияли на ее уверенность… и чувство юмора. – В прошлом месяце мы завершили последние процедуры по усовершенствованию, и в настоящее время нам несколько не хватает биотехнического оборудования, – эти слова вызвали приглушенные смешки, – но в остальном мы находимся в отличной форме.
– Спасибо. Техническое обслуживание?
– У нас все неплохо, – отрапортовал капитан Флота Геран, бывший еще одним из детей с «Нергала». Если не считать глаз, он больше был похож на землянина с золотисто-каштановыми волосами, необычайно светлой для имперца кожей и живым ртом с неизменной легкой улыбкой. – Технические системы «Дахака» приведены в отличное состояние. Все, что не используется, погружено в стазис. Хотелось бы иметь побольше практики в устранении повреждений, но…
Колин кивнул.
– Понятно. Надеюсь, в основном вам придется заниматься теорией. По крайней мере, мы постараемся, чтобы это было именно так. Тактики?
– Все в порядке, сэр, – ответил Тамман. – Боевой компьютер неплохо справляется с тренировочными ситуациями. Наши земляне пока не так комфортно управляются с нейроинтерфейсом, как бы мне того хотелось, но, думаю, это дело наживное.
– Снабжение?
– В полном порядке, сэр, – уверенно сказала капитан Флота Кэтрин О’Рурк, – в нашем распоряжении имеется резерв, позволяющий обеспечить втрое больше людей, чем находится у нас на борту. Все парковые и гидропонические системы активированы, так что за поступление достаточного количества провианта и системы жизнеобеспечения беспокоиться не стоит. Погреба боеприпасов укомплектованы более чем на девяносто восемь – почти на девяносто девять – процентов, и запасных частей у нас также достаточно.
– Машинное?
– У нас тоже все в порядке, сэр, – ответил Черников, – Наши земляне и имперцы прекрасно сработались. Я уверен.
– Хорошо. Очень хорошо. – Колин откинулся в кресле и улыбнулся своим офицерам, довольный тем, что никто из них не стал заострять внимание на тех трудностях, которые у них все же были. Хотя он этого и не ожидал.
– В таком случае, если нет вопросов, можно завершать совещание, – Как он и ожидал, вопросов не было. Это совещание было в большей степени данью церемонии, возможностью для них продемонстрировать друг другу свою уверенность.
– Очень хорошо. – Он встал из-за стола и кивнул всем. – Сделаем перерыв.
Он направился к двери, а мягкий голос Дахака вновь произнес:
– Смирно.
Колин подавил вздох, когда его офицеры безропотно поднялись.
– Вольно, леди и джентльмены, – сказал он и вышел из зала.
* * *
– Выход из сверхсветового режима через две минуты, – спокойно объявил Дахак.
Колину стоило немалых усилий сохранять спокойствие, и он видел то же самое напускное хладнокровие, изображаемое с большим или меньшим успехом, во всех присутствующих офицерах. На «Дахаке» была объявлена боевая тревога. Дублирующая команда под руководством Джилтани располагалась на втором командном посту. Их голографические изображения находились около каждого офицера его команды, поэтому казалось, что на мостике находится гораздо больше людей, чем было на самом деле, но при этом каждый точно знал, что происходит.
На мостике физически присутствовали множество офицеров. В экстренном случае Колин мог бы управлять кораблем и без них, что было бы невозможным, если бы их центральный компьютер, как в далеком прошлом, обладал только частичным самосознанием. Но хотя Дахак теперь обладал способностью анализировать намерения и исполнять принятые решения, все же возможности мозга Колина по охвату деталей были ограничены. Каждый из офицеров отвечал за определенную проблему и таким образом снимал ее с Колина, и он был благодарен им за это.
– Досвет через одну минуту, – объявил Дахак, и Колин ощутил начало процесса через нейроинтерфейс, соединявший его с компьютерами Черникова. Размеренная последовательность команд двигалась подобно часовому механизму, и гигантский корпус корабля сотрясла слабая, едва ощутимая вибрация.
– Досвет… сейчас, – произнес Дахак, и звезды, проплывающие по дисплею, внезапно стали неподвижными.
Звезда класса G3 оказалась прямо перед Колином. Это был самый яркий объект в зоне видимости, и он начал стремительно увеличиваться, когда Сара Мейер, его астрогатор, активировала досветовой двигатель.
– Ядро-источник заглушен, – объявил Дахак.
– Подробный план звездной системы, пожалуйста, – сделал запрос Колин. На экране возникло трехмерное схематическое изображение орбит планет системы Шескар. В их теперешнем положении даже Дахаку была видна только самая удаленная планета, но крошечные кружочки на каждой из орбит отмечали места, где должна находится каждая из планет.
– Наблюдается ли какое-либо излучение искусственной природы?
– Ответ отрицательный, капитан, – отозвался Дахак, и Колин прикусил губу.
Шескар был – когда-то – передовым бастионом, располагавшимся как раз на традиционном пути нашествия ачуультани. Стража периметра должна была обнаружить корабль и практически немедленно вызвать его на связь.
– Капитан, – нарушил Дахак повисшую тишину, – я обнаружил расхождения со своими данными.
Пока он говорил, на дисплее произошли изменения. Окружности, изображавшие три центральные планеты системы, превратились в ожерелья странным образом группирующихся маленьких точек, зловеще окружившие центральную звезду. Колин сглотнул.
* * *
«Дахак» перешел на досветовой режим на минимально возможном безопасном расстоянии от Шескара, но все же это составляло одиннадцать световых часов. Даже с максимальной досветовой скоростью, которую он мог развить, путь до центра системы занял бы не менее двадцати четырех часов, однако, к сожалению, было очевидно, что углубляться в систему не имело смысла, Колин приказал остановится в пяти световых часах, чтобы сэкономить время, когда будут покидать систему.
Он вместе с Джилтани, Гектором МакМаханом и Нинхурзаг сидели в первом конференц-зале и, наблюдая за развернувшейся перед ними звездной системой, решали, в каком направлении им двигаться дальше.
– Я закончил предварительное сканирование, капитан, – объявил Дахак.
– И? Это были ачуультани?
– Конечно, нельзя сказать наверняка, однако я бы ответил отрицательно. Если бы это было вторжение, то значит либо ачуультани двинулись путем отличным от традиционного, либо сенсорные массивы, которые оповестили об этом вторжении, уже давно были бы уничтожены. Поскольку этого не произошло, то я сделал вывод, что причиной того, что мы видели, были не ачуультани.
– Да уж, это как раз то, чего нам не хватало, – тихо сказал Гектор, – кого-то
еще, кто сметает на своем пути целые планеты.
– К сожалению, видимо это так и есть, генерал МакМахан. Тем не менее, это не представляет собой первоочередную проблему. Мои сканеры определили, что это разрушение произошло примерно сорок восемь тысяч лет назад.
– Какова точность этого заключения? – спросил Колин.
– Плюс-минус пять процентов, капитан.
– Черт! – Выругавшись, Колин бросил на присутствующих виноватый взгляд и глубоко вздохнул. – Ладно. Как ты считаешь, Дахак, что случилось?
– Анализ исключает применение кинетического оружия. – Последовал четкий ответ, – Распределение обломков не соответствует удару. Скорее всего, планеты подверглись разрушению в результате имплозии, вызванной гравитонными боеголовками, то есть оружием, которым, по сведениям баз данных Империума, ачуультани никогда не пользовались.
– Гравитонными? – Колин подергал свой длинный нос, и его зеленые глаза сузились. – Мне все это не нравится.
– И мне, – тихо сказала Джилтани. – Если то были не ачуультани, то должен быть кто-то другой. Такое оружие прямо сейчас имеется в нашем арсенале.
– Именно, – пробормотал Колин, мрачнея от этой мысли.
Тяжелая гравитонная боеголовка создает маленькую аккуратную черную дыру. Не слишком долгоживущую, и недостаточно крупную, чтобы нанести вред большинству звезд, но все-таки достаточно большую. А гиперракета, при точном прицеливании, может занести эту чертову штуку практически внутрь планеты.
– Это правда, – заключил Дахак, затем неожиданно умолк, как будто сделал заключение, которое ему не хотелось принимать. – Сожалею, что должен об этом говорить, капитан, но разрушение соответствует тому, которое могли бы произвести наши собственные боеголовки Марк-10. С учетом прошедшего времени, результат почти идеально соответствует применению этого оружия.
– Гектор? Нинхурзаг?
– Думаю, Дахак недалек от истины, Колин, – сказал МакМахан, криво улыбаясь. – Есть очень простое и правдоподобное объяснение.
– Я согласна, – тихо сказала Нинхурзаг, – никогда бы не поверила, что такое может произойти, однако здесь налицо все признаки гражданской войны.
После того, как эти слова наконец-то были произнесены, последовала небольшая пауза. Колин откашлялся.
– Твое мнение, Дахак?
– Я… вынужден согласиться, – произнес Дахак печальным голосом, – На Шескаре-4, в частности, были особенно мощные оборонительные сооружения. Основываясь на доступной информации и на том, что до момента мятежа Империумом не было обнаружено ни одной высокоразвитой инопланетной расы, за исключением ачуультани, осмелюсь утверждать, что только у самого Империума могла быть возможность сделать то, что произошло здесь.
– А что, если они с кем-то столкнулись уже после мятежа?
– Это возможно, но маловероятно, капитан. Не в малой степени благодаря многочисленным вторжениям между Солнцем и Шескаром практически нет обитаемых миров. Рассуждая логически, можно предположить, что враждебным инопланетным существам для нападения на Шескар неминуемо пришлось бы с боем пересечь значительное пространство Империума. Если предположить, что технические возможности врага соответствуют моим, – чему являются свидетельством, но не доказательством, следы произошедшего здесь – то потенциал вражеской военной мощи должен равняться или превосходить потенциал Империума. Хотя нельзя полностью отбросить возможность встречи с таким образованием, я оцениваю вероятность этого не выше, чем возможности атаки ачуультани.
Колин вновь оглядел присутствующих, а затем опять посмотрел на дисплей.
– Это нехорошо.
– То дар преуменьшения в тебе, мой Колин, – покачала головой Джилтани. – Дахак, во сколько ты оценишь вероятность, что не отстроил укрепления Шескара Империум по новой?
– Маловероятно, – ответил Дахак.
– Почему? – спросил Колин. – Там же не осталось ничего,
чтобыукреплять?
– Неверно, капитан. Землеподобных планет не осталось, но Шескар был выбран в качестве базы Флота из-за своего местоположения, а не планет, и сейчас в системе есть огромное количество астероидов для устройства военных фортов. Отсутствие атмосферы сделает эти сооружения более защищенными, а не менее.
– Другими словами, – пробормотал МакМахан, – они бы уже давно вернулись, если бы были заинтересованы в восстановлении своих довоенных позиций.
– Именно, генерал.
