Рэли чудесно провела время в этом огромном доме. Из кухни всегда доносились великолепные запахи. Мужчины смотрели по телевизору футбол, а детишки играли рядом с ними. Рэли и Энн в кухне болтали с матерью Энн и Дениз, пока те готовили индейку. Рэли решила, что все здесь напоминает сценку из старинных романов.
Мать Энн снова начала учиться и сейчас должна была получить ученую степень по теме «Социальная работа», а через два месяца она выходила на работу. Ее беспокоило, сможет ли она приспособиться к рабочему ритму, и чтобы дома все оставалось в порядке. Дениз сказала, что, как только младший ребенок подрастет и его Можно будет отдать в садик, она тоже вернется на работу. Тяжело сидеть дома после того, как она много лет проработала преподавателем в школе. Да уж, подумала Рэли, это уже не сюжет для старинного романа. «Времена меняются!» – как бы сказал по этому поводу Боб Дилан.
– Волшебный обед, – заметила Рэли позже, когда они улеглись в кровати в спальне наверху. Окна выходили в сад на яблоневые деревья и грядки тюльпанов. – Я никогда не пробовала такой начинки. Что в нее положила твоя мама? Каштаны?
– Да, – ответила Энн. – Каштаны и сельдерей. Лук и свиные колбаски. Мама всегда говорит, что начинка только выигрывает от свиных колбасок.
– Да, это была великолепная начинка, – продолжала Рэли. – Пирог из тыквы! Я раньше никогда не ела домашний пирог из тыквы.
– У меня кое-какие новости, – сказала ей Энн. Когда Рэли посмотрела на нее, то по блеску глаз определила, что это за новости.
– Кто он такой? – спросила Рэли. Они посмотрели друг на друга и начали хихикать, как в былые времена в Мексике.
Его имя было Ларри Ньюман, он занимался хирургией. Энн гордо заявила, что он – самое красивое существо из прямоходящих! Она достала его фотографии. Рэли увидела, что Энн абсолютно права. Высокий, темноволосый, с орлиным носом и тонкими губами. У него было такое самоуверенное выражение лица, какое бывает у парней, когда они уверены, что любая девушка будет счастлива, если они обратят на нее внимание.
– Все медсестрички падают в обморок, когда он проходит по коридору, – сказала Энн. В ее голосе звучало восхищение. – Ты бы видела его!
– Когда вы собираетесь пожениться? – спросила Рэли.
– О, это будет после того, как мы закончим учебу, – слишком быстро ответила Энн. – После этого мне придется заняться преподаванием, чтобы Ларри смог набрать себе больных и начать практиковать. Ты же понимаешь, что очень много зависит от отзывов о его работе. Очень важно попасть в струю. И выглядеть вполне прилично: у него должен быть красивый офис, нужная марка машины. Потом еще определенный клуб, ну, ты понимаешь!…
Рэли внимательно посмотрела на Энн. Ее лицо было таким счастливым, и она радовалась за подругу.
– О, мы так забавно познакомились, – задумчиво сказала Энн. – Мы были на семинаре, и там внезапно без всякого предупреждения началась контрольная… Я сидела и писала контрольную, он коснулся моего плеча, и ты можешь себе представить, что сказал?
– Что?
– «Вы не можете немного подвинуть голову? Я не вижу ваших ответов». – Энн процитировала его и радостно засмеялась. – Правда, прелесть?
– Он умный и знающий? – спросила Рэли.
– О да, – выдохнула Энн.
– Он такой же знающий и умный, как и ты? – продолжала допытываться Рэли.
– Ну, наверно, нет, – ответила Энн. – Но это мой маленький секрет.
Рэли, обдумывая ее ответ, начала кусать свою нижнюю губу.
– Послушай, – сказала ей Энн. – Могло быть и хуже. Мы могли бы встретиться в колледже. Тогда мне пришлось бы бросить колледж и пойти работать, чтобы он мог закончить свое образование. А сейчас я уже почти закончила учебу.
– И ты бы сделала это? – в ужасе спросила Рэли.
– Ну, мне сейчас не стоит волноваться по этому поводу, – со смешком ответила Энн. – Я знаю, что он любит меня, а я люблю его. Я сделаю все ради него. Если будет нужно, я пойду на край света, только чтобы он был счастлив!
Рэли подумала, как прогулка на край света может сделать кого-то счастливым? И будут ли счастливы они оба?
– Ты все поймешь, когда станешь старше, – сказала Энн.
Рели ответила:
– Да, может быть!
Она начала серьезно думать об этом, когда Энн выключила свет. Она решила, что уже сейчас все поняла: на свете есть девушки, которые хотят занимать второе место при своем муже или поклоннике. Но она, Рэли, была из другого теста!
ГЛАВА 56
Рэли шла по студгородку – кампусу, низко наклонив голову. Ветер выбивал слезы из глаз и жалил щеки. Боже, грустно подумала она, опять вскоре пойдет снег и будет валить так долго. Она с трудом различала идущих перед ней студентов.
Она должна терпеть все это, чтобы только добраться до аудитории, и она даже не была уверена, что ей нравятся именно эти занятия. Она не уверена, что ей хочется изучать философию. Это идея Элеонор, и Рэли старалась сделать все, чтобы только не расстраивать ее и Чарльза. Они гордились своей подопечной. Она, только она одна не покинула их из всех их прежних ученых коллег и помощников. Они столько сделали для Рэли, стольким жертвовали. Хотя они получали много денег за публикацию книг, у них были огромные траты на своих помощников, которые не получали дотации. Кроме того, много денег шло на содержание людей, живших там, где было так тепло, с завистью подумала Рэли. Боже, какое счастье, когда находишься в тепле.
Ей нужно было написать столько разных работ и усиленно готовиться к занятиям. А она не была уверена, что вообще хочет изучать именно эти предметы. И потом, еще работа. Крохотные заработки.
И эта жалкая маленькая квартирка. Спальня, ванная комната, крохотная кухонка с холодильником и плитой с одной конфоркой. А ведь она миллионерша. Ее настоящий дом – огромный особняк, она так и не смогла изучить его до самого последнего уголка. Роскошное поместье с озером, садом и статуями. Просто ужас, что она вынуждена жить в таких условиях. Рэли Барнз – бедная студентка! Она мрачно подумала, что на сей раз играет несвойственную ей роль.
Но ведь это не будет продолжаться вечно. Через несколько лет она сможет вернуться домой и получит все, что ей положено. На ее имя были открыты трастовые счета. Вся недвижимость тоже была на ее имя. И ей предстояло сделать еще одну вещь. Отомстить! Она облизала губы – при таком холоде этого делать не стоило. Рукой в варежке она энергично растерла губы, чтобы они совсем не замерзли.
Она сразу повеселела, когда подумала о том, как поступит с Полом и каким образом всего добьется.
Рэли считала, что Пол совершил две ошибки. Вторая ошибка состояла в том, что он попытался убить ее и не довел дело до конца. Первая – он рассказал ей о чести и о мести. Таким образом, предстояло нанести два удара Полу, и с ним будет покончено.
Но как ни странно, каждый раз, когда она видела его имя в светской хронике газеты Лос-Анджелеса, которую получала каждый день, она испытывала какую-то тягу к нему.
Пол Фурнье объявил о своих планах снимать невероятно дорогую картину. И в этой картине должны были сниматься известные звезды. Рэли напомнила себе, что не все, о чем писали газеты, могло быть правдой. Люди начинают нервничать, когда их имена долго не упоминаются в газетах. Они боятся, что публика может забыть о них. Тогда они отправляют в газеты свои пресс-релизы и несколько дней спустя могут спать почти спокойно. Пол Фурнье – президент компании «Рэли Барнз продакшнз». Конечно, он не стал менять название компании. Фильмы, в которых она снималась, стоили огромных денег – миллионы и миллионы долларов. И когда она читала в газетах свое имя, по спине у нее пробегали мурашки.
Она иногда встречала в светской хронике упоминание о своей матери – миссис Пол Фурнье. Она присутствовала на чайной церемонии, чтобы собирать деньги для борьбы с какой-нибудь болезнью. Она была одним из председателей на ленче в «Хантингтон гарденз». Ее мать стала одной из «тех леди», о чем она всегда мечтала. Но какую цену ей пришлось заплатить за это, подумала Рэли, из глаз ее потекли слезы. Мою жизнь?
И наконец она увидела ее на снимке среди пяти улыбающихся матрон: миссис Пол Фурнье принимает гостей в своем великолепном доме в Беверли Хиллз.
Рэли почувствовала прилив такой любви к матери, что ей стало плохо. Прошло несколько минут, прежде чем она смогла снова взять в руки газету. Она начала внимательно разглядывать ее лицо.
– О мамочка, – пробормотала она вслух, поднеся снимок к свету. – Давай начнем все сначала, с самого начала!
Она такая хорошенькая, мечтательно подумала Рэли. Она вспомнила запах ее духов, вспомнила, как мать держала ее на руках, когда Рэли была совсем малышкой. Ее милое и слабое лицо и удивительное выражение глаз. Они, казалось, молили, чтобы вам понравиться, чтобы вы приняли ее в свое сердце.
Как она всегда старалась держаться в стороне! Она теперь стала блондинкой, и этот цвет волос делал ее моложе, создавая ощущение ранимости. На ней было платье без рукавов и вокруг шеи повязан воздушный шарфик. Она что-то держала в руках.
Рэли поразилась, когда поняла, что это Фриски. Она схватила увеличительное стекло и начала разглядывать фото. Действительно, это Фриски. У него блестели глаза и хохолок был схвачен бантом. Рэли была настолько счастлива, что она засмеялась, а по лицу ее побежали слезы.
Кроме того, пять вечеров в неделю Рэли проводила вместе с Ферн Дарлинг. Ее программа шла по ТВ в течение получаса. Она бежала после работы в свою квартиру, чтобы сразу же включить телевизор. Ферн выглядела совершенно так же, как и в то время, когда Рэли впервые обратила на нее внимание. Пышные волосы обрамляли ее маленькое личико. Длинные висячие серьги, платье с огромным декольте, которое, казалось, ничего не прикрывало, а, наоборот, все только подчеркивало. Пухлые маленькие пальчики-сосиски, унизанные бриллиантовыми кольцами, переворачивали страницы, лежавшие перед нею на столике. Своим голоском маленькой девочки Ферн рассказывала о тех местах, которые Рэли прекрасно помнила, о людях, чьи имена Рэли знала так же хорошо, как и свое собственное имя.
«Чего здесь не хватает? – спросила она себя. И ответила себе: – Меня самой».
Я не уверена, что мне стоит так закалять свой характер, подумала Рэли как-то в субботу утром. Она выглянула из окна перед тем, как бежать на работу. Вокруг все было белым-бело. Шел сильный снег, как и предсказывали вчера вечером в местных новостях. Она жутко обрадовалась, когда ей позвонили из спортзала и сказали, что занятия отменяются.
Рэли снова надела байковую пижаму, сварила себе кофе, включила телевизор и забралась обратно в постель. Там шли мультики. Она улыбнулась, увидев воскресную передачу для детей. Как же ей было приятно лежать в постели, дремать, читать и снова дремать. Она сразу же проснулась, когда начался новый фильм. «Приключения Рэли Барнза». На экране появился тот самый прелестный мальчик, кем она была когда-то. С рапирой в руках он совершал чудеса храбрости и безрассудства. Рэли невольно потрогала свою ямочку. Ту самую, что постоянно возникала на круглой щечке маленького героя на экране.
Рэли радостно огляделась, идя по тропинке. Снег уже валил не так сильно. Впереди шел юноша. На нем была куртка для бейсбола с надписью на спине «Клуб фэнов Рэли Барнза».
– Извините, – задыхаясь, сказала она, касаясь его руки своей рукой в варежке.
Юноша вздрогнул, подскочил, повернулся и уставился на нее. У него от ветра и холода слезились глаза, нежная кожа лица покрылась пятнами. Они стояли и смотрели друг на друга, качались под порывами ветра.
– Боже мой! – прошептал он, у него широко раскрылись глаза. – Это вы!
Что я сделала не так? – подумала Рэли, шагнув в сторону от него. Он не может знать, что она – Рэли Барнз. Это было невозможно. Наверно, он просто чокнутый!
– Это вы, – с восхищением сказал он. – Вы – Ли Фиск!
– Ну да, – сказала она, нахмурясь. – Ну и что?
– Вы не узнаете меня? – спросил он с мольбой во взгляде.
– Простите, нет, – сказала она. – Боюсь, что нет.
– Я из вашей группы. Я все время стараюсь сесть поближе к вам. Я просто с ума схожу от вас… Я думаю, что вы богиня, сошедшая на землю, – сказал юноша.
– Послушайте, – сказала Рэли. – Я просто хотела узнать у вас насчет вашей куртки. «Клуб фэнов Рэли Барнза».
– Вы знаете, кто он такой? – спросил юноша, качнувшись от порыва ветра. Он сильнее натянул свою вязаную шапочку на уши: – Это был ребенок-кинозвезда. Он утонул.
Рэли осторожно кивнула головой.
– Ну, он наш герой, – объяснил парень. – Мы смотрим его мультфильмы по утрам в субботу. И потом собираемся и просматриваем его старые фильмы.
– Для чего? – удивленно спросила Рэли.
– Ну, это наше увлечение, – объяснил он. – Такие вещи происходят во всех кампусах по всей стране. Вы понимаете, он же просто чудо.
Рэли подумала, что ей действительно приятно это слышать. Ветер продолжал дуть с огромной силой. Она вдруг почувствовала, что ее связи со старой жизнью не порваны. Она и этот малыш Рэли – одно.
– Послушайте, меня зовут Крейг Александер, – сказал он и протянул ей руку. – У нас бывает интересно, когда мы освобождаемся. Вы не хотите пойти с нами как-нибудь? Вам нравится Рэли Барнз? Может, вы его фэн?
– Я должна была бы стать президентом его клуба! – ответила Рэли, но ветер унес вдаль ее слова.
– Что вы сказали? – прокричал Крейг.
Она просто покачала головой. Они продолжали стоять друг против руга и старались не упасть под порывами сильного ветра.
Рэли не узнала Крейга, когда он открыл ей дверь двухэтажного домика, где жил. Зато всего в двух кварталах от ее квартиры. Его соломенного цвета волосы лежали волнами по плечам. Без куртки; в водолазке и линялых джинсах, он казался таким тощим и узкоплечим. Рэли приветствовали трое других парней, которые, видимо, жили вместе с ним.
У каждого из них в руках была банка пива. У всех были тоже длинные волосы. И у их подружек тоже. Они передвигались по комнате, как маленькие серые мышки. Все гости приносили с собой большие бутылки дешевого вина или упаковки с пивом. Рэли не раздумывала, что надеть, когда собиралась к ним. Поэтому на ней тоже были джинсы, рубашка и большой свитер. В комнате, освещенной неярким светом, с потрепанной мебелью, всюду лежали стопки журналов, книг и газет. В такой обстановке было почти невозможно отличить девушек от юношей. Рэли решила, что здесь весьма сложно сориентироваться, и улыбнулась про себя этой мысли. Уж ей-то бы лучше помолчать об этом!
Сначала пели «Роллинг Стоунз», а потом Боб Дилан. Рэли бродила по комнате и рассматривала плакаты. На них изображена она сама в сценах из фильмов. Они висели в рамках на грязных стенах. Вот она в «Зорро», «Робин Гуде».
Она увидела редкий плакат «Питер Пэн». Здесь она стоит на сцене в Лос-Анджелесе. А здесь увеличенный снимок ее последнего фильма – она плыла под водой, направляясь к галеону. Последний фильм. Последний снимок Рэли Барнза, кинозвезды!
Она почувствовала себя плохо и нахмурилась, отвернувшись от этого фото. На нее нахлынули воспоминания. Может, я не смогу все сделать как надо, сказала она себе, вспоминая прошлое. Спокойно! Я все смогу!
Она улыбнулась Крейгу, не сводившему с нее восхищенного взгляда, и тот предложил ей бокал вина.
Рэли потом сосчитала, что собралось всего примерно двадцать человек. Они развалились на диване, на креслах и на подушках, брошенных прямо на пол. Кто-то погасил свет, и зажужжал кинопроектор. На экране началась одна из двух картин, которые, как сказал ей Крейг, они взяли напрокат на этот вечер. Это был приключенческий фильм «Капитан Блад».
Рэли отпила огромный глоток вина. В воздухе запахло марихуаной.
Они все завопили и захлопали, когда имя Рэли Барнза появилось в титрах фильма. Они продолжали хлопать, пока в самом конце не мелькнуло имя Дарби, режиссера.
И потом явился Рэли Барнз. Ему здесь было девять лет. Самая известная кинозвезда-ребенок во всем мире. В рубашке с пышными рукавами, в кожаной жилетке. Брюки заправлены в сапоги, и в руках рапира. Он высоко задрал светлую голову, его яркие синие глаза блестели смелостью и энергией.
– Защищайтесь! – воскликнул Рэли Барнз.
Все, кто сидел рядом с Рэли, начали кричать и хлопать. Они произносили реплики чуть раньше, чем это делали герои на экране.
Рэли была очарована, когда ребенок на экране пролетел по воздуху. Она переживала вместе с остальными присутствующими, глядя на некоторые необычные трюки.
Она помнила, что не все они были слишком трудными, некоторые из них не были даже опасными. Все дело было в Дарби. Он так строил мизансцены, что маленький Рэли выглядел в кадре удивительным героем! Не от мира сего! Как настоящая звезда экрана!
Рэли поняла, каким же она была прелестным ребенком в той жизни! Но это было нечто большое, чем просто разрез ярких синих глаз, аккуратный носик, чудесные полные губы, эта прелестная ямочка и копна светлых волос. Маленький мальчик на экране был наделен веселостью, он как бы парил над обыденной жизнью и в то же время был очень раним – да, именно так. В нем чувствовалась чудесная наивность.
Ей было так странно видеть маленького мальчика и чувствовать себя той почти взрослой девушкой, которая на нее смотрела из зеркала. Она проводила расческой по своим длинным блестящим – уже не светлым – волосам. Ей еще сложно было привыкнуть к мысли, что мальчик мог превратиться в кого-то другого.
Она наблюдала за остальными, когда они все впились в экран. Наверное, они так же рассматривают свои детские фотографии, не в состоянии понять, как могли так измениться. Как может измениться очаровательное маленькое создание, на чьем детском личике было написано: «Невинность и чистота», превратиться в кого-нибудь из этих ребят – со всеми их проблемами, надеждами, мечтами и стремлениями, связанными с учебой в колледже и первыми опытами взрослой жизни.
А проблем хватало. Студенческие волнения, которые были за несколько недель до того, как Элеонора и Чарльз привезли Рэли в Чикаго. Проблемы прав человека. Война во Вьетнаме. Разговоры о сексуальной революции. Все было так странно! Какая чушь! Девушки никогда не смогут прыгать в постель с любым, как это делают парни. Но Рэли обратила внимание, что когда кто-то из ребят хотел еще пива, то обязательно вскакивала одна из девушек и бежала, чтобы принести ему банку.
Когда из близлежащего ресторанчика принесли пиццу, то именно девушки сложились и заплатили за нее. Ничего себе сексуальная революция! – подумала Рэли и пожала плечами.
Второй фильм состоял из разной рекламы, отрывков из фильмов и даже отдельных кадров из ранних фильмов. Она в первый раз появилась на экране – малышка с широко распахнутыми глазами. Рот тоже был открыт. Она смотрела в лицо Сьюзан Хейворд. Потом пошли другие кадры из каталога: восхищение по поводу детского питания. Мягкость ковра, по которому она ползла.
Рэли была поражена – ей представилась возможность снова прожить свою жизнь. Все, что ей следовало сделать, – это достать кинопроектор и запустить на нем фильм. Она могла снова прожить первые тринадцать лет своей жизни.
– Вот было бы ужасно, если бы он вырос и начал торговать страховкой или чем-то еще! – сказал кто-то, когда в комнате снова зажегся свет. Снова закурили самокрутку с травкой, а на проигрывателе что-то новое запели «Битлз».
– Он бы ходил и пожимал руки посетителям. Многие кинозвезды так делают.
– Он мог бы постареть и разжиреть, – продолжил еще кто-то.
– Многие совершают самоубийство. Они не могут пережить, когда на них уже никто не обращает внимания.
– Боже, какое это было счастье, когда ты мог жить именно так. Иметь все, что пожелаешь, и весь мир обожал тебя!
И тогда заговорил Крейг. Он сказал, что хорошо, что все случилось именно так. Несчастный случай и смерть на пороге перехода в другой возраст. Рэли Барнз был запечатлен в своем звездном мгновении, он остановился и теперь никогда не сможет измениться, останется для них таким вечно!
– Мне нужно идти, – сказала Рэли, резко поднимаясь.
Она быстро отыскала пальто и выбежала наружу. Все так странно, подумала она, ее руки, которые она засунула в карманы пальто, тряслись. Она думала о роликах фильмов, которые можно взять напрокат или купить. О рекламных клипах, которые можно было заказать по почте. О мультфильмах, которые шли по субботам. И о «Клубе фэнов Рэли Барнза». Оказывается, почти в каждом колледже были подобные клубы. В эти страшные времена всяческих катастроф они стали островками спасения.
Маленький мальчик оказался символом стабильности и выражением стремления сделаться образцом для других.
Самое интересное, что, хотя сам Рэли Барнз погиб, все эти фэн-клубы его имени продолжали функционировать, и таким образом, Рэли Барнз продолжал жить. И если к этому приложить хороший план по маркетингу, то будущее было просто удивительным. Мой отец, мрачно подумала она, отпирая дверь в свою квартирку, старается ничего не потерять из доходов. Он продолжает получать деньги даже после смерти сына!
Рэли казалось, что каждый раз, когда она оглядывалась, рядом с ней стоял Крейг Александер, со своей глупой улыбкой и выражением преданной любви в глазах. Ей надоело его постоянное присутствие, у нее не было ни одной минуты, когда она могла оставаться одна. Но были и другие парни, постоянно крутившиеся возле нее. Они просили у нее номер телефона, приглашали на вечеринки и в кино.
За ней пробовали ухаживать не только студенты. К ней приставали взрослые мужчины на улице, среди них двое фотографов, которые заявили, что она может сделать карьеру, если станет моделью. Она подумывала об этом, начав взвешивать все «за» и «против». Она сможет заработать гораздо больше, чем сейчас, чем в качестве тренера, у нее исчезнут финансовые проблемы. Но насколько хороши те, кто предлагал ей сниматься? Если бы у них был настоящий талант, они не прозябали бы здесь, в Чикаго. Настоящая работа там, в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе.
Да, Лос-Анджелес.
Она не могла дождаться, когда она отправится туда.
ГЛАВА 57
Даже еще полностью не проснувшись, Рэли слышала звуки раннего утра в кампусе. Вот прокричал петух, а вот крики детей на лужайке. И все же не этот шум будил ее. В воздухе витало что-то другое: возбуждение.
И потом она вспомнила. Скоро приедет Бруно Беттлхейм. Он намеревался провести здесь два дня, и это было так здорово! Еще до его приезда все стало очень интересно. Они собирались по вечерам, спорили и кричали друг на друга, обсуждая его теории.
Через несколько минут, когда Рэли стояла под струйкой еле теплой воды, она вспомнила и еще одно важное событие. Сегодня 22 августа 1970 года. Ее день рождения – ей исполнилось восемнадцать лет!
Ну, привет, девушка, думала она, продолжая стоять под душем. Вода падала ей на плечи, сбегала ручейками по груди и стройным бедрам. С днем рождения тебя, Рэли Барнз, умершая кинозвезда. Счастливого для рождения, Ли Фиск, студентка Чикагского университета! Она должна будет вернуться в университет через несколько недель. Боже мой, уже прошло целых два года, и чего она только не узнала здесь! Не только во время занятий, это уж точно. Она жила одна и должна была сама заботиться о себе. Когда Рэли вспоминала об этом, то ни о чем не жалела. Да, подумала она, я здорова, выросла.
Она вспоминала, как сжалось ее сердце, когда увидела Элеонор и Чарльза, которые пришли ее встретить, когда она приехала сюда. Элеонор была худенькой до прозрачности и как будто от всего отстраненной. Рэли обняла ее и начала целовать в бескровные щеки. Но больше всего изменился Чарльз. Под слоем загара его лицо было серым. Великолепные седые волосы стали неживыми, они торчали как пакля. А эти черные круги под глазами! Его шаги были такими неуверенными, казалось, он с трудом нащупывал дорогу, как будто его живость и сила покинула его.
– Почему вы не сообщили мне, что Чарльз плохо себя чувствует? – спросила она Элеонор утром, когда та сидела одна в библиотеке, не глядя в открытую книгу, лежавшую у нее на коленях.
– Мы не хотели волновать тебя, дорогая, – ответила Элеонор. Она показала на диван, приглашая Рэли сесть рядом. – Тебе и так хватает забот со своей учебой.
– О, Элеонор, – нетерпеливо прервала ее Рэли.
– Мы пришли к правильному решению, – твердо заметила Элеонор. – Мы ездили в Хьюстон. Там в больнице они заставили Чарльза пройти миллион тестов и ничего не смогли обнаружить.
– Но почему он тогда так плохо выглядит? – поинтересовалась Рэли.
– С ним все в порядке, – ласково ответила Элеонор и погладила ее руку. – Теперь расскажи мне, как у тебя дела с учебой?
Рэли в течение нескольких минут ходила вокруг да около, но потом все рассказала Элеонор: что она не считает философию своим призванием, что ей кажется, что большинство великих философов было просто чокнутыми! И что ей нравится астрономия. Когда она в первый раз пришла на занятия, почувствовала себя живым и думающим существом. Что ей нравится и физика. Поэтому она серьезно подумывает о том, чтобы поменять факультет. Возможно, ее призвание астрофизика. Элеонор не отговаривала. Она заявила, что следует заниматься только тем, что тебе нравится. Что это самое лучшее, что могло случиться с ней, пока она учится в прекрасном университете: она нашла себя!
Потом Рэли рассказала ей о тех парнях, которые постоянно толклись рядом. Что она чувствует себя порой прямо-таки загнанным животным: они выслеживают и потом окружают ее, все это ей страшно мешает.
– Почему они так поступают? – грустно спросила Рэли.
– Ты очень красивая девушка, – ответила Элеонор.
– Но я ничего не делаю, чтобы привлечь их внимание, – раздраженно заметила Рэли. – Я не крашусь, я всегда очень скромно одета. Стараюсь быть незаметной: просто ползу по дороге, опустив вниз голову. Я хочу сказать, что девушка никогда не может себя свободно чувствовать, правда? Мне кажется, что все время следует быть настороже.
– Ну, можно сказать и так, – согласилась Элеонор, ласково улыбаясь.
– Боже, какую же чушь они несут! – продолжала жаловаться Рэли. – «Я хочу позаботиться о тебе!» Один парень, по имени Крейг, всегда говорит мне об этом. Зачем мне его забота! Меня оскорбляет, что он постоянно повторяет мне это.
– Дорогая моя, их так воспитывали, – продолжала Элеонор. – Если они кого-то любят, им хочется защитить этого человека… Это традиционное понимание.
– Ну, может, это и так, – согласилась Рэли. – Но мне это не нужно. Мне кажется, что и вы в этом не нуждаетесь. И как вы разрешили эту проблему, Элеонор?
– Все дело в том, чтобы решить, что же для тебя самое главное, – задумчиво ответила Элеонор. – Для меня всегда главным была моя работа. Потом появился Чарльз, и мне пришлось выбирать. Интеллектуальной личности трудно совместить любовь со своим призванием. В наши первые годы все было очень сложно. Я все это время не могла решить, чему я должна больше отдавать времени – занятиям философией или Чарльзу. Но потом мы приспособились друг к другу. Мне всегда было с ним хорошо, – добавила она. – Мне кажется, и Чарльзу тоже.
Рэли смотрела на нее, когда Элеонор зажгла еще одну сигарету. Ей стало страшно, облачко дыма было едва ли не более весомо, чем сама Элеонор. Она подумала о том, как ужасно выглядит Чарльз, и почти незаметно покачала головой.
– Но давай поговорим лучше о тебе, дорогая, – сказала Элеонор. – Тебе ведь уже восемнадцать! Большинство девушек начинают интересоваться молодыми людьми, когда они еще моложе тебя. Может быть, кто-то из твоих поклонников не так безнадежен, стоит только присмотреться. Ты никогда не была увлечена!
– Когда-то так было, – ответила Рэли. – Много лет назад.
Может быть, после этого разговора с Элеонор Рэли стала часто вспоминать о Туси. Она даже припомнила чувства, которые испытывала к нему в те прошлые дни ее жизни. Поэтому ей показалось, что она ошиблась, когда в студгородок прибыли три ассистента вместе с Бруно Беттлхеймом и один из них оказался Туси Хортоном.
Этого просто не могло быть!
Парень, которого готовили к тому, чтобы он стал видным издателем газет в Лос-Анджелесе, не мог оказаться здесь. Кроме того, он был совершенно не похож на Туси тех времен. Очень высокий, под два метра ростом, с резко выраженными скулами на загорелом лице.
Когда-то его черты были такими милыми и не сформировавшимися. Ей было легко узнать его по ушам, хорошей формы и плотно прилегающим к голове. Она вспомнила его руки с длинными и красивыми пальцами, ей всегда хотелось их потрогать. В серых глазах было все то же открытое и заинтересованное выражение, когда он взял ее руку и представился.
– Я – Туси Хортон, – сказал он.
– А я – Ли Фиск, – ответила она. Она видела, как на его лице появилось странное выражение: он пытался вспомнить, где и при каких обстоятельствах он ее раньше видел.
– Меня опекают Элеонор и Чарльз.
Она почувствовала, как он старался не выпалить что-то глупое, неожиданное, типа «как я скучал по вас». Она все понимала, потому что сама с трудом удерживалась, чтобы не сказать ему нечто подобное.
Потом ее охватили прежние чувства, она была счастлива, что снова увидела его.
В тот вечер Бруно Беттлхейм посвятил свой доклад теме символов в сказках и сделал это просто блестяще, но Рэли не могла полностью оценить его выступление. Она сидела в кресле с бокалом вина в руках, мало что слыша и понимая. Он вполне мог говорить на санскрите, ей было все равно. Перед ее глазами все время был образ Туси. Она вспоминала о нем как о своей первой влюбленности. И сейчас он снова здесь, сидит напротив. Рэли ощущала на себе его взгляд.
Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Рэли встала и тихо прошла на террасу с видом на море. Он сразу же вышел следом. Рэли не сомневалась, что так и будет. Она чувствовала, что он стоит сзади, ощущала его дыхание… Рэли повернулась и посмотрела на него при свете луны. Это правда ты, подумала она. Я могу протянуть руку и прикоснуться к тебе.
