61

И он же оказался во всем виноват. Проснувшись, он спустился в гостиную. Остальные уже сидели там и, завидев Дортмундера, обрушили на него град обвинений. Это же надо!

— Ты заставил нас изрядно поволноваться, Джон, — мягко, но серьезно сказала Мэй.

— Мне тоже пришлось несладко, — заметил Дортмундер.

— Кажись, я малость застудил голову, шляясь под дождем, пока ты спал в постельке, — заявил Тайни. Его голос, похожий на звук корабельного ревуна в тумане, прозвучал еще мрачнее, чем обычно.

Мамуля Мэрча лишь фыркнула и бросила на Дортмундера многозначительный взгляд, не проронив ни слова.

— Между прочим, гонять днем на краденом грузовике несколько часов кряду тоже очень опасно, — заметил ее сынок. — И все впустую!

— Видишь ли, Джон, — сказал Даг. — Я не могу понять, как ты умудрился потерять леску, натянутую поперек озера. Ведь она была у тебя под рукой.

— Это точно, — подтвердил Келп. — Я видел ее собственными глазами.

— При свете головного фонаря? — осведомился Дортмундер, нахмурив брови.

— Ну... в общем, да.

— Пока ты спал, Джон, — вмешался Уолли, — я запросил компьютер, но он не смог предсказать, что ты поплывешь к плотине. Это направление никому даже в голову не могло прийти!

— Я поплыл туда потому, что там были огни, — объяснил Дортмундер. — Втолкуй это своему компьютеру, когда вы в очередной раз будете с ним целоваться.

Том издал характерный смешок и сказал:

— Похоже, все против тебя, Эл.

Присутствующие немедленно сменили гнев на милость и принялись с жаром убеждать Дортмундера, как они счастливы видеть его, что бы там ни случилось. Живой и невредимый Дортмундер, лежащий в своей постели, намного лучше мертвого Дортмундера, лежащего на дне озера, или полумертвого Дортмундера, валяющегося где-нибудь на берегу, сказали они. На этом тема была исчерпана.

Дортмундер проспал почти весь день. Уже наступил вечер, и за окном по-прежнему лил дождь. Прогноз погоды, полный тщательно скрываемых опасений и робких надежд, предсказывал, что дожди, несмотря на предшествовавшие две недели солнечных дней и звездных ночей, будут идти еще некоторое время, а могут зарядить и надолго. Исчерпав свои претензии к Дортмундеру, вырвавшемуся из плена водных стихий, обитатели дома перекинулись на знакомую тему. Разговор пошел о деньгах Тома, отнятых у земли, но до сих пор остававшихся под водой.

— Осталось самое простое, — заверил Даг собравшихся в гостиной. — Мы еще раз съездим к водохра...

— Нет, — прервал его Дортмундер, поднимаясь.

Мэй бросила на него удивленный взгляд.

— Джон? Куда ты?

— Возвращаюсь в Нью-Йорк, — ответил Дортмундер и направился к лестнице.

— Подожди!

— Осталась сущая ерунда!

— Что два пальца обмочить!

— Мы знаем, где лежит гроб!

— Мы привязали к нему веревку!

— Он у нас в руках!

Но Дортмундер не слушал. Он поднялся по лестнице, бухая ступнями, и принялся укладывать вещи. Тем временем в комнату один за другим заявлялись компаньоны и предпринимали попытки сломить его железобетонное упрямство.

Первой пришла Мэй. Она уселась на кровать рядом с чемоданом, в который Дортмундер швырял свои пожитки, и после минутного молчания сказала:

— Я знаю, что ты чувствуешь, Джон.

— Вот и хорошо, — ответил Дортмундер, сгребая в охапку носки.

— Но я не могу уехать отсюда, пока все не устроится.

— Ага.

— Не могу же я бросить мамулю.

— Ага.

— Если мы сейчас уедем, Тому может прийти в голову пустить в ход динамит.

— Угу.

— Короче говоря, я не хочу отсюда уезжать, — сказала Мэй.

Дортмундер замер, погрузив руки в чрево комода.

— Я все понимаю, Мэй, — ответил он. — Попробуй на секунду забыть все, что ты сказала, и ты поймешь, почему я не могу здесь оставаться. Я еду домой. Заканчивай свои дела и возвращайся. Я буду ждать.

Мэй посмотрела на него, подумала и встала.

— Я вижу, тебя не переубедить, — сказала она.

— Я рад, что ты это поняла, — ответил Дортмундер.

Следующим был Том.

— Сматываешь удочки, Эл?

— Ага.

Несколько минут спустя появился Уолли.

— Черт побери, Джон, — сказал он. — Я знаю, что ты — не герой, ты солдат, но даже и солдаты не выходят из игры в самом ее разгаре.

— Игру отменил дождь, — ответил Дортмундер.

Тайни, Стэн и его мамуля пришли втроем, словно фермеры, встречающие Дороти, вернувшуюся из страны Оз.

— Дортмундер! — прогремел Тайни. — Сам ведь втравил нас в эту историю!

— Как я понимаю, довести дело до конца будет очень просто, — заметил Дортмундер, аккуратно складывая свои сменные брюки.

— Ехать в город в среду — настоящее безумие, — сказал Стэн. — Среда — самый хреновый день. Все дороги забиты до отказа...

— Я поеду на автобусе, — отозвался Дортмундер.

На лице мамули появилось брезгливое выражение.

— Ни за что не сяду в автобус, — заявила она. — И тебе не советую.

Дортмундер кивнул, соглашаясь с мамулей, но не принимая ее совет всерьез.

— Отвезете меня на автовокзал? — спросил он.

— Таксисты не выбирают, куда им ехать, — пропыхтела мамуля, в устах которой эта фраза могла означать согласие, и вышла из комнаты.

— Ну что ж, Дортмундер, — сказал Тайни. — Откровенно говоря, я тебя понимаю. Делай как знаешь.

В ответ Дортмундер махнул рукой, и Келп с Тайни удалились. Дортмундер хотел было вновь возобновить сборы, когда в комнате появился Даг.

— Говорят, ты собрался уезжать? — спросил он.

— Да, уезжаю, — ответил Дортмундер.

— Дело в том, что завтра или послезавтра, ну, словом, в ближайшее время, — сказал Даг, — я в любом случае поеду на Лонг-Айленд посмотреть, как там дела, и захватить снаряжение для следующей попытки. Могу подбросить тебя домой.

— Я уезжаю сегодня, — ответил Дортмундер.

— Какого черта, подожди хотя бы денек.

— Давай представим себе, что я задержусь тут на день-другой, — сказал Дортмундер. — Ведь вы же замучаете меня уговорами. А потом мы с тобой сядем в пикап и поедем в город. Ты не сможешь удержаться и начнешь рассказывать мне о том, какой вы составили план, разъяснять мне подробности, перечислять необходимое оборудование. — Дортмундер дружески похлопал Дага по руке. — И во время этого разговора у меня может проснуться дикое желание попробовать сделать «триста шестьдесят».

Дортмундер уже застегивал чемодан, когда в комнате появился Энди Келп. Дортмундер посмотрел на него и заявил:

— Можешь даже не начинать.

— Понимаю, — отозвался Келп. — Я тебя знаю как облупленного, Джон. И очень хорошо чувствую, когда нет смысла сотрясать воздух. Подойди-ка сюда.

— Куда?

— К окну. Не бойся, оно закрыто.

Заинтригованный словами Келпа, Дортмундер вышел из-за кровати и приблизился к окну. Энди откинул занавеску и ткнул пальцем в усеянное каплями стекло. Там, за превратившейся в болото лужайкой на залитой дождем обочине дороги, по которой мчались потоки воды, стоял черный блестящий «бьюик-попмус-88» последней модели.

— Машина снабжена путепрокладчиком, — с тихой гордостью произнес Келп, — и всеми прочими прибамбасами. Я доставлю тебя домой с максимально возможными удобствами.

Дортмундер был тронут. Не до такой степени, чтобы переменить свое решение, но все же тронут.

— Спасибо, Энди, — сказал он.

— Честно говоря, я с тобой полностью согласен, — доверительно произнес Келп, наклоняясь вперед. — Рано или поздно водохранилище сожрет тебя с потрохами.

62

За обеденным столом стало просторнее. Щадя чувства Мэй, об этом не говорили вслух, однако отправлять в рот вилку с куском индюшатины куда сподручнее, когда между твоим локтем и локтем соседа появляется дополнительное пространство в дюйм-другой.

Однако когда речь зашла о будущих планах, отсутствие за столом Дортмундера предстало совсем в другом свете, хотя поначалу этого никто не понимал.

— Осталось самое простое, — заговорил Даг, когда подали кофе. — Мы пощупали фоб собственными руками и знаем, где он лежит.

— Кроме того, привязали к нему веревку, — добавил Келп.

Даг кивнул и сказал:

— А другой конец веревки привязан к леске, которую никто не заметит.

— Особенно в такую погоду, — заявил Тайни и чихнул.

— И что особенно приятно, на сей раз вы не оставили следов, которые могли бы привлечь внимание полиции, — вмешался Том.

— Компьютер готов предложить миллион способов довести дело до конца, — подал голос Уолли.

— Вот и хорошо, — сказал Стэн. — Давайте возьмемся и покончим с этим.

— И как можно быстрее, — добавила мамуля. — Мне не терпится вернуться туда, где управление автомобилем носит более контактный характер.

— Что ж, давайте приступать, — сказал Даг, пожимая плечами.

За столом воцарилась тишина, присутствующие попивали кофе, разглядывали стены либо водили кончиками пальцев по скатерти, описывая круги и не решаясь посмотреть друг другу в глаза. Казалось, в переполненной людьми комнате стало светлее, скатерть — белее, стены — ярче, а тишина — все пронзительнее. Создавалось впечатление, что здесь собрались художники, занятые созданием автопортретов.

В конце концов Мэй не выдержала.

— Что нужно делать-то? — спросила она.

Присутствующие ожили и зашевелились, обратили взоры на Мэй и заговорили, перебивая друг друга.

— Нет ничего проще, Мэй, — сказал Келп. — Мы вытянем гроб лебедкой.

— Привяжем к веревке еще одну веревку, — пояснил Даг.

— Конечно, для этого нам придется достать новую лебедку, — вставил Тайни.

— Ну да, — кивнув, согласился Келп. — И новую веревку.

— А как насчет новой лодки? — спросил Стэн.

— Обязательно. Но только не такую, которая потонет под дождем, — сказал Тайни.

— Когда приступим? — спросил Уолли. — Будем ли мы ждать, пока не кончится дождь?

— Да, — сказал Тайни.

— Честно говоря, не знаю, — ответил Даг. — Все зависит от того, надолго ли он затянется. Видите ли, время от времени инженеры с плотины спускают на воду маленькую лодку и обходят водохранилище, берут пробы и все такое прочее. Они могут зацепить леску и порвать ее. Даже если она не зацепится за винт и они ее не заметят, мы все равно потеряем ориентир.

— Вряд ли они отправятся на прогулку в такую погоду, — заметил Тайни.

— Это верно, — согласился Даг.

Мэй откашлялась и заметила:

— По-моему, Джон сказал бы, что инженеры скорее всего выйдут в плавание сразу по окончании дождя, чтобы наверстать упущенное время.

— И это верно, — отозвался Даг.

— А что еще мог бы сказать Джон? — спросил Уолли.

— Не знаю, — ответила Мэй. — Он уехал.

Все присутствующие задумались над ее словами.

— Вот какая штука, — сказал Стэн. — В присутствии Джона легко делиться своими мыслями, потому что он тотчас указывает, где ты прав, а где ошибаешься.

— Дортмундер — это... — задумчиво протянул Тайни, — это, так сказать, центральная фигура.

Том издал характерный смешок и сказал, не шевеля своими бескровными губами:

— Жаль, что он уволился накануне получки.

Все почувствовали себя неловко.

— Теперь интересы Джона представляю я, — отрезала Мэй.

— Вот как? — негромко сказал Том. — Разве у Эла остались интересы в этом деле?

Мамуля зыркнула на него.

— А тебе-то что? — спросила она. — Доля Джона не уменьшает твоей. Ты вечно подкидываешь людям подлянки, а потом потешаешься.

— Если все счастливы, то и я доволен, — ответил Том.

— Вопрос в том, когда вы собираетесь приступать и каким образом все это сделать, — настаивала Мэй.

— Я лично держал гроб вот этими руками, — сказал Келп, растопыривая пальцы. — Нам осталась сущая чепуха.

— Вот и хорошо, — ответила Мэй. — Расскажи нам, как ты собираешься действовать.

Келп повернулся к Дагу:

— Объясни ей, а?

— Мы выходим в озеро, привязываем веревку к веревке, и Тайни вытаскивает гроб на берег.

— По-моему, ты собирался облегчить гроб, чтобы пронести его над пнями, — заметил Тайни.

— Ах, да, — спохватился Даг. — Я и забыл.

— И второй вопрос: когда? — сказала Мэй. — И какая нужна лодка? И подробности операции.

— Для этого нужен Джон! — воскликнул Келп, раздраженно ударив ладонью по столу.

— Джон уехал, — заметила Мэй. — Поэтому подробности придется разработать самим. Главное — когда мы приступим?

— Как можно быстрее, — отозвался Стэн и, повернувшись к Тайни, пояснил: — Мне не хочется об этом говорить, но, похоже, лучше будет заняться этим делом, не дожидаясь окончания дождя, сразу, как только мы все подготовим.

— И чтобы лодка не утонула, — добавил Тайни.

— Новая лодка влетит нам в копеечку, — заметил Даг.

Все посмотрели на Тома, который ответил мягким (для него) взглядом и сказал:

— Нет.

— Том, — начал было Келп. — Нам потребуется некая...

— Хватит меня доить, — ответил Том самым серьезным тоном. — У кого я покупал снаряжение? У тебя. — Он указал на Дага. — А теперь мы можем брать его бесплатно.

— У меня нет лодки, — сказал Даг.

— Так укради ее, — посоветовал Том.

Даг смущенно умолк, но тут ему на выручку пришел Стэн.

— Так и быть, Даг, — сказал он. — Мы сами раздобудем лодку.

— Отлично, — ответил Даг, но на его щеках вновь появились те же белые пятна, что и во время пережитого им недавно потрясения.

— Мы все обдумаем, Мэй, — пообещал Стэн. — Понимаешь, для нас это малость непривычно, и все тут.

Мэй оглядела стол.

— Сварю-ка я свежий кофе, — сказала она и вышла на кухню. Пока она заваривала кофе, из комнаты доносились возбужденные голоса.

63

Нельзя сказать, что, добравшись до постели в собственной квартире, Дортмундер уснул как младенец. Скорее, он спал как взрослый человек, на долю которого выпали тяжкие испытания. Он лежал навзничь, разинув рот и порой всхрапывая, раскинув руки и ноги и смяв простыню. Ему снились и добрые сны (солнечный свет, груды денег, роскошные автомобили, легкомысленные женщины), и кошмары (связанные с водой). Время от времени он проваливался в такой глубокий сон, что ему позавидовал бы даже аллигатор.

Это случилось, когда он, судя по всему, пребывал в полудреме. Внимание Дортмундера привлекло еле слышное царапанье и скрежет, словно кто-то копался в замке входной двери. Затем этот кто-то вошел в квартиру под скрип старых половиц и прикрыл за собой дверь, издавшую негромкий щелчок. Дортмундер уже хотел проснуться, но почему-то решил, что это Том вернулся из очередного ночного похода за деньгами. Доносившиеся из прихожей тихие звуки навевали воспоминания о шуршании легких волн, и в этом сне Том представлялся ему в виде огромной рыбы с зубами, от которой Дортмундер спасался вплавь. Он плыл, плыл, плыл, но рыба никак не отставала.

В обычных условиях незваному гостю было бы очень трудно сориентироваться в темной, практически лишенной окон квартире, однако на сей раз, памятуя о своих недавних подводных похождениях, Дортмундер оставил свет в ванной, что дало возможность пришедшему найти дорогу и, убедившись в том, что кроме спящего Дортмундера в квартире никого нет, отправиться на кухню и соорудить себе бутерброд с ореховым маслом и желе. Скрип ножа в баночке с маслом представился одурманенному сном Дортмундеру скрежетом весел в уключинах лодки Харона[4].

Проглотив бутерброд и банку пива, незваный гость некоторое время сидел тихо, прикорнув прямо за кухонным столом. С восходом солнца он вошел в спальню и, сбросив одежду Дортмундера с кресла, стоявшего у двери, уселся в него буквально в футе от кровати, внимательно наблюдая за спящим в ней человеком.

Он взвел курок винтовки, и легкий щелчок затвора заставил Дортмундера нахмуриться и что-то недовольно пробормотать. Ему приснилось, что он находится под водой и что его акваланг внезапно упал с плеч, отсоединившись с металлическим лязгом от клапана загубника, и что ему в глотку хлынула вода. Но затем кошмар уступил место воспоминанию о партии в покер с закадычными тюремными приятелями в старые добрые времена, когда он сорвал флэш-ройял в пиках. Это видение доставило Дортмундеру огромное удовольствие, и он вновь принялся погружаться в сон. И лишь два часа спустя открыл глаза, почесал нос, сел в постели и уставился в зрачок винтовочного дула, нацеленного ему в глаз.

— Э!.. — крикнул Дортмундер и тотчас прикусил язык.

Винтовка. Старческие шишковатые руки, держащие винтовку. Окруженный морщинами глаз, приникший к прицелу. В спальне Дортмундера в его собственном кресле сидел последний обитатель города Кронли, что в штате Оклахома.

— А теперь, мистер Восстановительные Работы, — сказал отшельник, — ты расскажешь мне, где сейчас находится Тим Джепсон. На сей раз за моей спиной нет никого, кто мог бы трахнуть меня бутылкой.

64

Бутылкой...

Острый оранжевый луч, проникший сквозь пустой оконный проем отеля Кронли, коснулся глаз Гаффи, и тот застонал от мучительной боли в голове и тягостного недоумения в душе. Либо коллега парня из инфраструктуры огрел его сразу тремя бутылками, что было явно излишне, либо произошло нечто совсем уж немыслимое.

Три бутылки. По полу бара были разбросаны осколки трех бутылок. Отколотые горлышки все еще были заткнуты пробками и страшно воняли. Осколки оказались совершенно сухими, и поэтому было трудно предположить, что вонь исходит от прокисшего за долгие годы вина. К тому же запах исходил скорее от внешней поверхности осколков, нежели чем от внутренней.

Канализация. Второй приезжий ходил в подвал осматривать канализацию. Немного оправившись от последствий удара по голове, Гаффи последовал его примеру и, обнаружив открытый люк, сразу все понял. Итак, это был Тим Джепсон. Он, как и предсказывал Митч Ланч, вернулся за своими четырнадцатью тысячами, которые хранились в винных бутылках в ужасающем зловонном потоке; как это похоже на Тима Джепсона!

«Он был у меня в руках, — подумал Гаффи, — и я упустил его. Но надежда не потеряна». У Гаффи оставалась еще одна тонкая ниточка — номерной знак маленького белого автомобиля. Удастся ли его выследить? Впрочем, иного выбора не было.

Во второй половине того же дня Кронли стал тем, чем казался долгие годы: окончательно обезлюдевшим городом. Гаффи побрился, облачился в лучшую одежду, украденную у профессора, разобрал винтовку и, сунув ее в рюкзак вместе со сменой белья, покинул Кронли и двинулся по каменистой пустыне навстречу своей запоздалой судьбе.

К вечеру он добрался — где пешком, а где на попутках — до города, отыскал полицейский участок и сообщил, что его сбила машина, а водитель предпочел скрыться с места происшествия. Он описал автомобиль и сообщил его номер, предъявив в качестве доказательства шишку на затылке. Полицейский ввел номер машины в компьютер, осмотрел рану Гаффи и отправил его в больницу, где тот провел прекрасную ночь в мягкой постели и насладился лучшей в своей жизни едой. Блага цивилизации едва не побудили Гаффи сразу отказаться от дальнейших поисков. В конце концов, для того чтобы жить в такой роскоши, ему достаточно было всего лишь восемь-девять раз в год попадать под автобус.

Однако чувство долга возобладало, особенно после того, как наутро в больницу явились полицейские и сообщили, что сбившая его машина найдена, но сделать ничего нельзя. Собственно, Гаффи как раз и рассчитывал на безразличие властей к своей персоне. Как выяснилось, машина была взята напрокат в аэропорту Оклахома-сити в тот же день, когда был сбит Гаффи, а назавтра возвращена на стоянку. Нарушители, жители Нью-Йорка («Ну, вы сами знаете, что это за народ!»), уже давно уехали. На машине не осталось ни малейших следов, свидетелей тоже нет, к тому же врачи (к необычайному удивлению Гаффи) сочли состояние пострадавшего вполне удовлетворительным. Короче говоря, в полиции не видели серьезных причин возбуждать дело, требующее внимания органов правопорядка двух штатов.

Гаффи со смирением выслушал и попросил лишь об одном. Нельзя ли сообщить ему имена и адреса людей, арендовавших ту машину?

Услышав его просьбу, один из полицейских ухмыльнулся и спросил:

— Уж не намерены ли вы вершить самосуд?

— Я в жизни не выезжал за пределы Оклахомы! — воскликнул Гаффи, говоря истинную правду. — Нет, я лишь хотел написать тому человеку, что я, как настоящий христианин, прощаю его. Клянусь Господом!

Увидев, что Гаффи уже готов отбивать им поклоны, полицейские сообщили ему имена — Том Джимсон, арендовавший машину, и Джон Дортмундер, управлявший ею, — и в придачу один нью-йоркский адрес на двоих.

Том Джимсон? Ага! Тим Джепсон, Том Джимсон. Все ясно.

Затем возникло еще одно небольшое затруднение, когда врач выказал намерение понаблюдать Гаффи еще несколько дней. Однако, выяснив, что у него нет медицинской страховки, врач решил, что и так уже продержал старичка слишком долго, и отпустил его на все четыре стороны. И вот Гаффи, впервые в жизни задрав кверху большой палец, покинул штат Оклахома.

Долгое путешествие на север ознаменовалось множеством приключений и рядом правонарушений самого трусливого и мелочного свойства: грабежом церковных ящиков для сбора пожертвований, а то и нападениями на нищих с их жалкими мешочками и тому подобными деяниями. И наконец — Нью-Йорк! Квартира по указанному адресу, и вот он — Джон Дортмундер собственной персоной.

К сожалению, Тима Джепсона сейчас не оказалось дома. Конечно, убить его во сне было бы легче всего, но не беда. Оставался Джон Дортмундер. Джон Дортмундер расскажет Гаффи, где и как отыскать Тима Джепсона.

Никуда не денется. Расскажет, как миленький.

65

— Нет, — сказал Дортмундер, пытаясь говорить как уверенный в себе человек, хозяин положения, а не испуганный кролик, которого разбудил псих с винтовкой в руках. — Нет. Я не знаю, где находится Том... то есть Тим.

— Он живет здесь, — заявил псих. — По крайней мере он указал этот адрес, когда вы брали напрокат машину.

Дортмундер изумленно посмотрел на старика, дивясь его осведомленности. Старик хихикнул почти как Том, но при этом приоткрыл губы, показывая свои сморщенные, потемневшие беззубые десны.

— Не ожидал, что я об этом узнаю? — спросил он. Винтовка в его испещренных морщинами руках была по-прежнему наведена на Дортмундера, словно пушка у подъезда дворца правосудия.

— Нет, не ожидал.

— И тем не менее я все знаю. Сейчас Тим Джепсон называет себя Томом Джимсоном. Он взял напрокат машину, а ты крутил баранку.

— Отличная работа, — похвалил Дортмундер, окончательно смешавшись.

— А знаешь, что у меня получается лучше всего? — спросил псих.

— Что же?

— Стрельба. — Старый маньяк ухмыльнулся, при этом его щека коснулась холодной стали винтовки. — Я много лет кряду постреливал по кастрюле.

— И она осталась цела? — удивился Дортмундер.

Его замечание почему-то привело старика в неописуемую ярость.

— Я стрелял, чтобы наполнить ее! — рявкнул он. — Пищу добывал, понятно? Койотов, кроликов, змей да крыс! Потом варил их в кастрюле! И жрал!

— Простите меня, — сказал Дортмундер. — Я горожанин и совершенно не разбираюсь в таких вещах.

— А я разбираюсь, — ответил обидчивый селянин. — И вот что я тебе скажу, мистер. Я очень хорошо стреляю.

— Я не сомневаюсь в этом, — донельзя уважительным тоном ответил Дортмундер.

— Возьмем, к примеру, белку, — продолжал старик. — Белка непрерывно движется, не то что ты сейчас. Она не замирает ни на миг, и прицелиться в нее не так-то просто. И тем не менее я без промаха сбиваю белок, попадаю точно туда, куда хочу, чтобы не испортить мясо.

— Отличная работа, — снова похвалил Дортмундер.

— Великолепная!

— Да-да! Вы правы!

— Так вот, — продолжал старик, немного успокоившись. — Представь себе, что я решил отстрелить тебе левое ухо. Как ты думаешь, я попаду или промахнусь?

— Э-э... — пробормотал Дортмундер. Его левое ухо страшно зачесалось, а левая рука вздрогнула, испытывая непреодолимое желание взяться за ухо и хорошенько его поскрести. — Э-ээ... — сказал он, — мне кажется, не стоит этого делать.

— Почему?

— Э-э... соседи услышат шум и...

— Я немало знаю о Нью-Йорке, — сообщил псих. — Говорят, что в этом городе при звуке выстрела люди прибавляют громкости в телевизоре и прикидываются, будто это не их дело. Так мне говорили.

— Пустые сплетни, которые распускают провинциалы! — заявил Дортмундер. — На самом деле жители нашего города — люди заботливые и добросердечные. Например, вы можете забыть бумажник в такси, и вам его обязательно вернут.

— Я не оставляю бумажников в такси, — сказал псих. — И говорю то, что слышал. Может, проверим?

— Минутку! — воскликнул Дортмундер. — Зачем, зачем вам это?

— Для тренировки, — сказал псих. — И для того, чтобы ты воспринимал мои слова всерьез.

— Я и так воспринимаю их всерьез!

— Вот и хорошо. — Старик кивнул, по-прежнему целясь в ухо Дортмундера. — Так где же сейчас Тим Джепсон?

66

— Э-ээ... — пробормотал человек, сидевший в постели.

— Что «э-ээ»? — спросил Гаффи, нахмурившись.

— Я не знаю!

— Очень жаль, — искренне заявил Гаффи. — Если ты и впрямь не знаешь, придется тебе распрощаться с ухом.

— Подождите минуту! — воскликнул человек по имени Джон Дортмундер, размахивая руками и суча ногами под одеялом. — Я знаю, но подождите минуту!

Его слова так удивили Гаффи, что он чуть было не опустил винтовку.

— Ты знаешь, где находится Джепсон, но просишь подождать еще минуту? — спросил он.

— Послушайте, — с жаром заговорил Дортмундер. — Ведь вы знаете Тома Джимсона... или Тима Джепсона, называйте его как хотите!

— Еще бы, — отозвался Гаффи и так крепко стиснул пальцами винтовку, что едва и впрямь не отстрелил Дортмундеру ухо.

— Подумайте сами, — продолжал тот. — Неужели во всем мире найдется хотя бы один человек, который пожелал бы защитить Тома Джимсона? Неужели кто-то рискнул бы ради него своим ухом?

Гаффи задумался.

— Как бы то ни было, — сказал он, — Тим Джепсон живет здесь, в одной квартире с тобой, ты знаешь, где он находится, но не желаешь его выдавать. Значит, ты ненормальный и нуждаешься в шоковой терапии. Я начну с уха, потом отстрелю тебе пару пальцев, затем...

— Нет, не надо! — крикнул Дортмундер, подпрыгивая на кровати. — Позвольте объяснить! Я целиком на вашей стороне, поверьте! Я знаю, что с вами сделал Том Джимсон, он мне рассказал!

— Что рассказал? — проворчал Гаффи.

— О том, как запер вас в лифте, и все остальное. — Дортмундер сочувственно покачал головой и добавил: — Он еще потешался над вами. Мне было противно его слушать.

Гаффи потерял терпение.

— Чего же ты цацкаешься с этим уродом? Чего ради его защищаешь? — воскликнул он.

— Я вовсе не защищаю Тома, — ответил Дортмундер. — Я беспокоюсь о других людях, которые участвуют в этом деле.

— Меня интересует только Тим Джепсон.

— Знаю. И ни капли не сомневаюсь в этом. — Дортмундер рассудительно развел руками. — Вы ждали столько лет, подождите еще день-другой.

— Чтобы ты его предупредил? Дортмундер, за кого ты меня принимаешь?

Дортмундер оглядел комнату, хмуря брови и размышляя.

— Вот что я вам скажу, — заявил он. — Оставайтесь здесь.

— Здесь?

— Пока мне не позвонят.

— Кто?

— Мои друзья. Как только они позвонят и сообщат, что дело сделано, вы...

— Какое дело? — спросил Гаффи, немного растерявшись. — Кто? Какое дело?

— Этого я вам не скажу.

— Ну все, — сказал Гаффи, прицеливаясь. — Поцелуй свое ухо на прощание.

— Боюсь, этого я сделать не смогу, — ответил Дортмундер. — Рассказать вам о том, кто мои друзья, где и что они делают, я тоже не могу. И если вы отстрелите мне ухо, то я не сумею ответить на телефонный звонок, а вы потеряете последнюю возможность отыскать Тома Джимсона.

Гаффи кивнул и сказал:

— Что может помешать мне выпустить тебе в лоб всю обойму и самому ответить на звонок?

— С вами не станут разговаривать, — ответил Дортмундер. — И кстати, неужели вам будет приятно сидеть здесь рядом с трупом?

— Они ответят мне, — заявил Гаффи. — Я скажу им, что я твой дядюшка, и они мне поверят. А что касается трупа, то, если я оставлю тебя в живых, я не смогу спать целых два-три дня, что остались до телефонного звонка. Я не смогу даже повернуться к тебе спиной, если мне захочется пойти в туалет или куда-нибудь еще. Короче говоря, я так и сделаю, — добавил Гаффи, убедив себя собственными доводами. Во исполнение нового плана он и сказал: — Прощай, Дортмундер.

— Подождите!

— Перестань орать, — раздраженно потребовал Гаффи. — Ты мешаешь мне целиться, и я могу промазать. Послушай, я предлагаю тебе быструю безболезненную смерть, и вместо того чтобы поблагодарить меня, ты...

— Вам нет никакой необходимости меня убивать!

Гаффи понимал, что издеваться над человеком, которого ты собираешься пристрелить, по меньшей мере грешно, и тем не менее он не смог удержаться.