48

Том Джимсон оказался не из тех людей, с которыми легко поддерживается связь. Контактный телефон, данный им Мэй, принадлежал одному салуну в Бруклине. Поначалу хозяин заведения не проявлял никакого желания помочь.

— Никогда не слышал такого имени, — сказал он.

— Вам очень повезло, — ответил Дортмундер. — Осмотрите зал и, если увидите там человека, больше похожего на труп, это и будет тот самый Том Джимсон.

Хозяин салуна помолчал несколько секунд и спросил:

— Вы его приятель?

В ответ Дортмундер лишь издал глуповатый смешок.

— Ну ладно, — решил хозяин. — Надеюсь, вы говорите правду. Назовите свое имя и номер и, если мне скажут, что пришел Том Джимсон, я передам ему ваше сообщение.

— Добавьте, что это срочно, — попросил Дортмундер.

На сей раз глуповатый смешок издал хозяин салуна.

— А я уж было подумал, что вы действительно приятель этого Джимсона.

— Да, вы правы, — нехотя признал Дортмундер.

Следующие полтора дня он не выходил из квартиры, не желая пропустить звонок Тома и пытаясь убедить себя, что Том не успел сколотить команду, достать динамит и вездеход и уехать на север. Ему просто не хватило бы времени. Он не должен успеть все это сделать.

Время от времени Тайни Балчер и Энди Келп позванивали ему, а то и заскакивали на минутку, интересуясь, как развиваются события.

— Я не могу долго говорить, — сказал как-то раз Дортмундер Келпу. — Я не хочу, чтобы мой телефон был занят, когда позвонит Том.

— Я ведь тебя предупреждал, Джон, — ответил Келп. — Тебе нужна специальная приставка.

— Ничего подобного, — сказал Дортмундер.

— И сотовый телефон, который ты мог бы носить с собой, даже уходя из дома.

— Не нужен он мне, — повторил Дортмундер.

— И дополнительный аппарат на кухне. Я мог бы...

— Оставь меня в покое, Энди, — попросил Дортмундер и повесил трубку.

Наконец вечером второго дня позвонил Том. Судя по звуку голоса, он находился где-то далеко.

— Где ты? — спросил Дортмундер, полагая, что Том в Норт-Дадсоне, у выезда со Сквозного шоссе.

— В телефонной будке, — ответил Том. — И сейчас ты мне объяснишь, Эл, чего я здесь забыл.

— Видишь ли, Том... — протянул Дортмундер и умолк, прислушиваясь, словно в надежде получить подсказку. Но трубка молчала.

— В чем дело? Связь прервалась?

— Нет-нет, я здесь, — ответил Дортмундер.

— Поторопись, мне некогда, — предупредил его Том. — У меня масса дел... Черт побери! — рявкнул он, отворачиваясь от телефона и адресуя последнее замечание кому-то из окружающих. На заднем плане послышались хриплые голоса, которые заглушило рычание Тома: «Потому, что я так сказал, щенок!» Потом он произнес в трубку: — Эл! Ты слушаешь?

— Да, конечно, — ответил Дортмундер. — Кто там у тебя? Те самые ребята, что будут тебе... э-ээ... помогать?

— Естественно, Эл, — весело ответил Том, — и мы все просто рвемся в бой. Вот возникло маленькое затруднение с дисциплиной. Короче, если хочешь к нам присоединиться, тебе придется поспешить.

— Я хочу сказать, — произнес Дортмундер, крепче сжимая трубку и заставляя себя поддерживать разговор и не думать, действительно ли он хочет что-то сообщить, или ему нечего сказать. — Мне очень неловко, что я бросил это дело с водохранилищем. Ты меня знаешь, Том. Я не из тех, кто поднимает лапки кверху.

— Много воды, Эл, — заметил Том голосом, в котором сквозило сочувствие. — Ты был прав. Справиться с таким количеством воды не так-то просто. В общем, тебе нечего стыдиться. Я потратил зря около двух месяцев, ну что ж, не беда. Честно говоря, я наблюдал за вашими усилиями с большим интересом.

— Я хочу сказать, Том...

— Но на сей раз я сделаю все как положено. Моя мечта о Мексике скоро сбудется.

— Том, я бы хотел...

Но Том опять оторвался от телефона и принялся переругиваться со своим компаньоном или компаньонами. Дортмундер ждал, облизывая губы и сжимая трубку, и, как только Том преодолел очередное «затруднение с дисциплиной», он торопливо произнес:

— Ты помнишь Мэй? Так вот, она переехала в Дадсон-Сентр и осталась там жить.

Не дал ли он маху? Стоило ли выдавать свою личную заинтересованность в этом деле? Впрочем, теперь уже было поздно.

— Все ясно, — ответил Том после короткого молчания. — Решила малость тебя поприжать, а?

— Что-то вроде того, — признался Дортмундер. Итак, он допустил промах.

— Ты знаешь, Эл, — продолжал Том. — На этот случай у меня есть одна мыслишка.

— Вот как?

— И вот что это за мыслишка: женщин на свете великое множество, а ты — один.

Дортмундер понял, что совершил не просто промах, а серьезную ошибку.

— Том, — сказал он, — я бы хотел предпринять еще одну попытку. Дай мне последний шанс, не взрывай плотину.

— Ради Мэй? — Голос Тома, и без того ледяной, зазвучал еще холоднее.

— Ради моей... э-ээ... профессиональной чести, — ответил Дортмундер. — Я не хотел бы потерпеть поражение. К тому же, как ты сам говорил, было бы лучше обойтись без облавы.

— Это верно, Эл, — ответил Том голосом, температура которого упала до абсолютного нуля. — Давай предположим — только предположим, не более того, — что я соглашусь, а ты так и не сумеешь уговорить свою бабу убраться подальше от плотины. А теперь давай подумаем, Эл, не захочется ли тебе в таком случае анонимно позвонить в полицию?

Вспотевшая рука Дортмундера, державшая трубку, слегка дрогнула.

— Честно говоря, я даже думать об этом не хочу, — сказал он. — И тем не менее мне кажется, что мы могли бы найти способ добыть деньги без применения взрывчатки.

— Ага... минутку, Эл...

Дортмундер прислушался. Послышался глухой стук, видимо, трубку положили на твердую поверхность. Далекие голоса яростно заспорили. Время от времени раздавался треск мебели и грохот тяжелых предметов, возможно, падающих тел. Затем столь же неожиданно наступила тишина.

— Эл! Ты еще здесь?

— Я здесь, Том.

— Полагаю, мне стоит приостановить подготовку, — сказал Том. — Короче говоря, я понимаю твои сложности.

— Именно для этого я...

— Но я в полной мере осознаю и свои затруднения.

Дортмундер молчал, дыша через рот и осознавая, что основное «затруднение» Тома — он, именно он, Дортмундер. На том конце линии послышался жалобный скулеж.

— Полагаю, нам с тобой придется поговорить наедине, Эл, — сказал Том голосом, в котором чувствовались маленькие острые колючки. — Давай, вали сюда.

«Я должен отговорить его, — подумал Дортмундер. — Отговорить во что бы то ни стало».

— Отличная мысль, Том, — ответил он, прекрасно понимая, что именно тот имеет в виду.

— Я на Тринадцатой улице, — сообщил Том.

Что ж, место подходящее.

— Ага, — сказал Дортмундер.

— Неподалеку от авеню «Си».

— Это довольно обширный район, — ответил Дортмундер.

— Вот как? — произнес Том так, словно впервые обратил внимание на это обстоятельство. — В общем, где-то между «Си» и «Ди». Восточная Тринадцатая улица, дом сорок один девяносто девять.

— Какой звонок нажимать?

Том хихикнул, словно рассыпая по полу ледяные кубики.

— Тут во всей округе не сыщешь замка, Эл, — сообщил он. — Входи в дом и поднимайся на верхний этаж. И мы с тобой славно поболтаем наедине.

— Хорошо, Том, — выдавил Дортмундер сквозь пересохшие губы. — Я сейчас же... кха... кха... сейчас же выезжаю.

49

Дортмундер поднимался по темной лестнице, держась правой рукой за шероховатые стальные перила и сжимая левой деревянный брусок сечением два на три дюйма и длиной около двух футов, подобранный им у мусорного ящика на улице в двух кварталах отсюда. Тома он не опасался, но по пути могли встретиться и другие люди.

Впрочем, до сих пор Дортмундеру никто не попадался, лишь порой наверху слышались торопливые шаги, а снизу доносились шорохи. Дортмундер продолжал неторопливо подниматься по лестнице здания, где вполне можно было снять фильм о второй мировой войне в Европе, если бы только удалось уберечь съемочную группу от грабителей. Со стен были содраны огромные куски штукатурки, и на серо-зеленой поверхности зияли белые шероховатые прорехи. Стекла на лестничных площадках этажей были выбиты, кое-где их склеили прозрачной лентой, кое-где из рам торчали лишь острые осколки. Белые шестигранные кафельные плитки, судя по всему, в течение долгих месяцев подвергались систематической обработке кувалдой, а затем окроплялись мочой и какой-то жидкостью с лекарственным запахом. Голые лампочки под потолком когда-то были закрыты матовыми плафонами. Об этом можно было судить по осколкам белого стекла, в изобилии валявшимся среди прочего мусора на полу.

Исцарапанные металлические квартирные двери были выкрашены в коричневый и серый цвет, на многих не было ни ручек, ни замков. Судя по кухонным запахам, доносившимся из-за дверей, обитатели квартир собирались отобедать крысятиной. Проходя по площадке четвертого этажа и услышав жалобный плач ребенка, доносившийся из ближней квартиры, Дортмундер кивнул и пробормотал:

— Я тебя отлично понимаю, малыш.

Всего в доме было семь этажей — максимум для жилого здания без лифта. Лестница представляла собой четырехугольник с центральной шахтой, на каждый этаж приходилось по два пролета с площадкой между ними. Дортмундер как раз сворачивал на углу между шестым и седьмым этажами, когда над его головой прогремел гулкий выстрел.

— Эй! — закричал Дортмундер и, повалившись на грязные ступени, прикрыл голову брусом. Неужели Том не поговорит с ним хоть минуту?

Пальба продолжалась, затем стихла; послышался крик, а потом еще несколько выстрелов. Дортмундер выглянул из-за бруса, но увидел лишь ступени и стены лестничной площадки.

Выстрелы прекратились, и в здании снова воцарилась мертвая тишина; жильцы нипочем не желали обнаруживать свое присутствие, пока шла перестрелка. Затем послышался тяжелый удар распахнувшейся металлической двери по штукатурке, и раздраженный голос, вне всяких сомнений, принадлежавший Тому, произнес:

— Олухи! Сами напросились.

Послышались шаги, кто-то спускался по лестнице. Дортмундер поджал ноги и резво вскочил с пола, растерянно уставившись на Тома, который стоял на площадке напротив, вставляя новую обойму в рукоятку вороненого автоматического пистолета сорок пятого калибра, лежавшего в его правой ладони.

Дортмундер уставился на пистолет. Том поднял налитые кровью глаза и, увидев Дортмундера, замер на месте. Они стояли на площадке и молча разглядывали друг друга. Дортмундер крепче сжал в руке брус, Том вскинул брови.

Наконец Том шевельнулся и, взяв себя в руки, спрятал пистолет.

— Что скажешь, Эл? — небрежно произнес он. — Я рад, что ты смог приехать.

— Похоже, я вовремя, — сказал Дортмундер. Его горло и руки по-прежнему сводило судорогой.

Посмотрев на брус, Том спросил:

— Зачем это?

Дортмундер обвел рукой помещение:

— Для защиты.

— Хм-мм. — Том кивнул. — Тебе повезло, что никому из здешних обитателей не потребовался кусок дерева, — сообщил он. — Ну что ж, пора смываться.

Дортмундер не удержался и бросил взгляд в сторону верхнего этажа.

— Твои новые компаньоны? — спросил он.

— Бывшие. Пришлось распустить команду, — пояснил Том. — Пошли отсюда, Эл.

Спускаясь по лестнице, Том сказал:

— Последние дни я работал с ужасными людьми. Ты и твои ребята не справились с задачей, но вам по крайней мере можно доверять.

— Надеюсь, что так, — ответил Дортмундер.

— Во всяком случае, вы не пихаете себе в нос всякую гадость.

— Ага.

— И не колете вены.

— Мы с моим организмом пришли к соглашению, — сказал Дортмундер, когда они с Томом спустились на нижнюю площадку и направились к разбитой двери здания. — Организм знай себе работает, а я в его дела не вмешиваюсь.

— Я скажу короче, Эл, — заявил Том. — Твою мысль можно выразить куда проще: береги свое тело, запасного не купишь. Мои бывшие партнеры, что остались там, наверху, этого не понимали. Они загрузились до такой степени, что у них крыша поехала. Узнав, где находится водохранилище, они решили, что я им больше не нужен. — Том рассмеялся, и его смех напомнил Дортмундеру звон колокола во время чумы. — Олухи напрочь утратили ощущение реальности.

— Похоже на то, — согласился Дортмундер, задрав голову и рассматривая окна верхнего этажа дома-развалюхи. — Это их квартира?

— Теперь — да. — Том передернул плечами, отгоняя связанные с квартирой воспоминания. Затем он повернулся к Дортмундеру и спросил: — Так, значит, у тебя появился новый план?

— Нет, — ответил Дортмундер.

Взгляд Тома сделался хмурым. На расстоянии маленький рост и худоба старика совсем не бросались в глаза.

— У тебя нет плана?

— Пока нет, — объяснил Дортмундер. — Я хотел заручиться твоим согласием, а уж тогда...

— Не стану тебя обманывать, Эл, — сказал Том. — Я глубоко разочарован.

— Очень сожалею, Том.

— И правильно делаешь. А я-то думал, что любовь к прекрасной даме вдохновила тебя на создание истинного шедевра, и теперь все пойдет как по маслу.

— Так и будет, — заверил его Дортмундер. — Сейчас мы...

— Кабы я знал, что ты блефуешь, я бы не спешил расстаться с теми тремя ребятами там, наверху.

— Я вовсе не блефую... Что ты сказал? Их было трое?

На лице семидесятилетнего старика застыло непроницаемое выражение.

— По моим расчетам, мне нужны были именно трое, — сказал он. — Двое должны были нести динамит и взрывать, а третий подогнать скрепер и заняться раскопками в Паткинс-Корнерз.

— И остаться там навсегда, — предположил Дортмундер.

Казалось, губы Тома вытянулись в прямую линию, словно он улыбнулся про себя.

— Ты отлично меня понимаешь, Эл, — сказал он. Затем призрак улыбки исчез с его лица, и Том добавил: — Именно поэтому я так удивился, когда ты пришел с пустыми руками.

— И вовсе не с пустыми, — ответил Дортмундер. — Я собираюсь...

— Да уж, тебе самое время подумать о плане, — прервал его Том. — И кстати, выбрось свою палку. Сирены все громче...

Дортмундер был настолько поглощен разговором, что совсем не обращал внимания на окружающее и только теперь расслышал сирены, которые завывали совсем недалеко и очень быстро приближались.

— Ты прав, — согласился он и швырнул брус в сточную канаву.

— Давай поспешим, — сказал Том. — У меня в кармане лежит пистолет, который может заинтересовать сыщиков. А ты тем временем ознакомишь меня со своими идеями, и мы решим, где мне теперь жить.

Они двинулись в сторону авеню «Си». Дортмундер спросил:

— Ну и где ты собираешься жить?

Из-за угла показалась завывающая полицейская машина.

— Моя прежняя квартира некоторое время будет недоступна, — сообщил Том.

Оглянувшись, Дортмундер увидел, как автомобиль затормозил у подъезда, где до сих пор проживал Том. Из машины выскочили патрульные, и в этот миг подъехали еще два полицейских автомобиля, причем один из них нарушил правила, поскольку здесь было одностороннее движение.

— Все ясно, — сказал Дортмундер.

— Как насчет дома в Дадсон-Сентр, где живет Мэй? — спросил Том. — Там много комнат?

— Мэй утверждает, что такого множества комнат у нее не было никогда в жизни, — отозвался Дортмундер, понимая, к чему идет дело, но не видя возможности предотвратить неизбежное.

— Может, ей будет легче смириться с моим присутствием, если я буду у нее на глазах, — предположил Том. — Она сможет присматривать за мной, а я не стану взрывать дамбу, расположившись у ее подножия.

— Это точно, — согласился Дортмундер.

Они свернули за угол, покидая место, где разыгрывалась последняя сцена драмы.

— Да, — произнес Том, кивая свои мыслям. — Мэй будет рада видеть меня и держать под рукой.

— Это точно, — снова подтвердил Дортмундер.

50

— Мне очень нравится, когда ты ко мне прикасаешься, — сказала Миртл Дагу Берри, отталкивая его прочь. — Вот почему я не должна тебе этого позволять.

— Я не вижу в этом ни капли смысла, — ответил Даг, не оставляя попыток обнять девушку.

— А я вижу, — сказала Миртл, изо всех сил прижимаясь к сиденью пикапа, огораживаясь сложенными на груди руками и не отрывая взгляда от огромного экрана, на котором Дамбо балансировал на ветке дерева. — Смотри кино, — добавила она. — Сам же говорил, что никогда не бывал в кинотеатре под открытым небом. Мы приехали сюда, так что сиди и смотри.

— В киношке? — удивился Даг, убирая руки. — Миртл, ты сведешь меня с ума.

«Кабы это была правда, мы были бы квиты», — подумала про себя Миртл. Даг тоже сводил ее с ума, но как-то по-другому. В этом чувстве не было ничего плотского или романтического. Впрочем, Даг был, несомненно, соблазнителен, всеми силами старался казаться галантным, и кто знает, чем могла закончиться эта история, если бы не одно «но».

Миртл отчетливо сознавала, что Даг — пустоват и фальшив. Он был всецело поглощен каким-то предприятием, которое, более чем вероятно, связано с отцом Миртл. Но что это за связь, Миртл нипочем не могла догадаться.

Она была убеждена в неискренности Дага. Поначалу, когда он только пришел в библиотеку, Миртл восприняла его рассказ с полным доверием. Но стоило ему внезапно прервать просмотр старых микрофильмов на рулончике, смонтированном за три года до интересовавшего Дага периода, и без всяких объяснений переключиться на день сегодняшний, как у Миртл немедленно возникли подозрения. В чем дело?

Во время обеда, на который Миртл затащила Дага, девушка убедилась, что ее спутник — парень веселый, склонный приударить за ней и, кажется, рассчитывающий встречаться с ней и впредь. Очень мило с его стороны, но Миртл не желала довольствоваться этим. Вечером того же дня, оставшись одна, девушка просмотрела микрофильм, на котором остановился Даг, — газеты того года, когда произошло интересующее его событие. В конце концов Миртл наткнулась на сообщение об ограблении броневика на Сквозном шоссе, и все стало на свои места. Миртл сообразила, что это ограбление было очередным «дельцем» ее отца-налетчика, которое тот «обстряпал» до «посадки» за другое преступление, совершенное несколько лет спустя, а Даг Берри каким-то образом «сел ему на хвост». «Хорошо еще, что я не поддалась соблазну назвать Дагу свою новую фамилию, как в случае с добрым и милым Уолли Нэрром», — с запоздалым страхом подумала Миртл. (Свои знания уголовного жаргона Миртл, разумеется, почерпнула из телепередач.)

Подозрения все усиливались и, испугавшись поначалу, что Даг Берри на самом деле — полицейский в штатском и охотится за ее отцом наподобие Джаверта (вот почему он спрашивал о Джимми!), Миртл принялась разыскивать комитет по защите окружающей среды, по заданию которого Даг якобы производил свои изыскания, и, разумеется, ничего подобного не нашла. Видеотерминал, загадку которого открыл ей Уолли Нэрр, оказал Миртл неоценимую помощь в раскрытии тайны Дага Берри.

Итак, он фальшивит, правда, несколько необычно. Даг Берри — это его настоящее имя, поскольку он так назвался, расплачиваясь кредитной карточкой за обед, на который пригласил Миртл во время второй их встречи. В третий раз они отправились в кинотеатр для автомобилистов на южной окраине Норт-Дадсона, один из немногих до сих пор сохранившихся в Америке. Итак, его звали Даг Берри, а на его пижонском пикапе с ребячливой табличкой на бампере красовался номерной знак округа Саффолк, что на Лонг-Айленде. В телефонной книге Саффолка был не только домашний, но и рабочий телефон Дага Берри. Миртл набрала номер и услышала сообщение автоответчика, произнесенное голосом Дага:

«Станция подводного плавания Южного Берега. К сожалению, сейчас мы закрыты. Мы работаем с четверга по воскресенье, с десяти до пяти. К вашим услугам дипломированный инструктор, занятия по вводной и усложненной программе, прокат и продажа снаряжения, заправка и проверка баллонов, всевозможные товары для подводного плавания и обслуживание — в одном помещении. Ждем вас на нашей станции».

Что общего у инструктора подводного плавания с завязавшим (Миртл очень на это надеялась) преступником, бывшим зэком Джимсоном? Проявленный Дагом интерес к сведениям о местном водохранилище не был случаен, тут выстраивалась логическая цепочка: озеро — вода — подводное плавание, однако Миртл продолжала теряться в догадках. Она была уверена лишь в одном: ей следовало не выпускать Дага Берри из рук. Но и не позволяя распускать руки ему.

И вот сегодня они поехали в кино. Их третья встреча, во время которой ни он, ни она не достигли своих целей. Миртл видела, что Даг разочарован, но, черт побери, ей тоже пришлось несладко. Она чувствовала естественное влечение к симпатичному веселому парню, но разве можно бросаться в его объятия, не выяснив, что стоит за всем этим? А если он намерен как-то навредить ее отцу? С другой стороны, Даг вполне мог оказаться и защитником ее отца, и в таком случае его объятия были бы сладки вдвойне. К тому же Миртл смутно надеялась, что в конце концов дружба с Дагом приведет ее к отцу.

Итак, расследование Миртл убедило ее в том, что Даг Берри не тот, за кого себя выдает, однако она не могла продвинуться дальше и выяснить, кем же он был на самом деле. Миртл продолжала тешить себя надеждой, что ненавязчивые окольные расспросы об интересующих Дага датах дадут ей ключ к решению поставленной задачи, однако нужные вопросы никак не приходили на ум. Кино— и телегерои в таких случаях начинают с осторожного прощупывания, но...

Ага. Прощупывание уже началось.

— Прекрати, Даг, — сказала Миртл, высвобождая руку из его пальцев.

Даг нарочито горестно вздохнул.

«Жаль, что я не знаю, как отыскать Уолли Нэрра, — подумала Миртл. — Уж он-то помог бы мне выяснить, что же происходит на самом деле». Однако после той единственной встречи, когда Уолли открыл изумленным глазам девушки волшебство компьютерной техники, Миртл больше его не видела. Может быть, Уолли был коммивояжером, разъезжающим по округе и торгующим компьютерами и тому подобными вещами. Но приведет ли его торговый путь обратно в Норт-Дадсон? И захочет ли Уолли вновь посетить библиотеку?

— Даг, не надо...

— Миртл, прошу тебя...

— Смотри кино, Даг, — велела Миртл. — Прекрасный фильм, не правда ли?

— Оторваться от него не могу, — с горечью в голосе произнес Даг.

51

Том Джимсон сел в поезд на станции Пенн, держа в руках все ту же небольшую кожаную сумку, с которой он отправлялся в тюрьму, выходил на свободу и в которую, судя по всему, уместится все необходимое, когда он достанет деньги и, избавившись от последних компаньонов, сядет в самолет и отправится в милую его сердцу Мексику.

Ну, а сейчас Том ехал в другое место. «Преступник возвращается на место преступления», — подумал он и прикоснулся кончиком языка к верхним зубам. Он всегда так делал, ведя безмолвные беседы с собой. (Человек, которому никто не мог доверять, в свою очередь, тоже никому не доверял и, следовательно, должен был развлекать себя собственными монологами.) Том отыскал уютный уголок из четырех кресел, стоявших друг против друга парами, и занял его целиком, усевшись в первое кресло, положив на второе сумку, на третье — ноги, а на четвертое — руку. Чтобы кто-то рискнул посягнуть на захваченную Томом территорию, поезд должен был заполниться куда плотнее, чем этого можно ожидать сегодня, среди недели.

Поезд еще стоял на месте, когда в кресло, отделенное от Тома проходом, уселся здоровенный увалень ростом под девять футов, лет двадцати, в громадных нелепых походных башмаках и белых носках, одетый в зеленые шорты, из-под которых выглядывали толстенные бугристые колени, покрытые, как и все остальное тело парня, густой шерстью. На его футболке красовалось какое-то дурацкое изречение, белокурые волнистые волосы были схвачены красной повязкой, а над головой возвышался рюкзак чудовищных размеров.

Том с брезгливым интересом наблюдал за тем, как парень расстегнул все лямки и снял рюкзак, который занял сразу два кресла. Бросив на Тома самоуверенный взгляд, свойственный лишь круглым дуракам, парень сказал:

— Постереги мой мешок, а?

— Ага, — отозвался Том.

Бухая ножищами и работая коленями, как марионетка, парень двинулся вдоль по проходу. Том дождался, пока тот уйдет, и быстро, но тщательно обыскал рюкзак. Затем он переложил в кожаную сумку (которую никогда и никого не просил «постеречь») двести долларов наличными и шестьсот в дорожных чеках, а также иллюстрированную «Кама-сутру», оставив парню грязное белье и прочий хлам. Усевшись в своем уголке, Том достал книгу Бэрнетта «Удар в темноте» и углубился в чтение.