— Мона приходила в…

— Вы уже задали три вопроса.

— Пожалуйста, еще один.

Он не возразил, и я продолжила:

— Вам не известно, сказала ли она что-либо перед смертью?

— Нет.

Он повесил трубку, не попрощавшись.

Вооружившись информацией о нанесенных травмах, я решила позвонить Лайле Паркер, бывшему агенту ФБР. Направляясь обратно на рабочее место, набрала ее номер. На этот раз она подняла трубку.

— Привет, извини, что не связалась с тобой вчера вечером, — сказала она таким голосом, будто у нее забит нос. — Я была по делам в Чикаго, пересаживалась с одного самолета на другой. Что случилось?

— Тебе что-нибудь говорит имя Мона Ходжес ? — спросила я.

— Это редактор, которую убили в своем же кабинете?

— Именно. Я не успела с тобой поделиться, что уже несколько недель работаю в «Баззе». Это я обнаружила тело.

— Ну да? — воскликнула Лайла. — А ты вертишься где надо. Я смотрела новости по Си-эн-эн в аэропорту. Кого-нибудь арестовали?

— Нет, поэтому мне и понадобилось обсудить преступление с профессионалом.

— О, тут на табло как раз высветилось, что мой рейс задерживается. Когда я в следующий раз вздумаю лететь летом в Иллинойс, не пускай меня за порог. На обратном пути неминуемо бывает гроза.

— Если я опишу ситуацию, ты сможешь дать свое мнение?

Она вздохнула:

— Знаешь, я не люблю высказываться, не прочитав отчет. Это будут голые догадки.

— Ладно. Тогда слушай. Находясь на вечеринке, Мона Ходжес вернулась к себе в кабинет и получила удар по голове дважды, возможно, трижды, тяжелым округлым предметом. Из вещей отсутствует пресс-папье — потенциальное орудие убийства. Она билась в судорогах, когда я нашла ее, и умерла через несколько часов. Преступник услышал приближение уборщицы, спрятался за дверью и ударил по темечку, когда она зашла в кабинет. Травма оказалась не сильной. Ты еще слушаешь?

— Да.

— Так на что это похоже?

— Одежда Моны не порвана?

— Нет. Я не заметила следов сексуального домогательства.

— Что-нибудь украли?

— Нет. Все на месте. Кроме пресс-папье.

— В какую часть головы ее ударили?

— Слева вверху, ближе к лицу.

Фронтальное нападение говорит о том, что они разговаривали, затем последовала вспышка гнева, — сказала Лайла. — Если пресс-папье послужило орудием, значит, убийство непреднамеренное. Как я уже сказала, это просто мои догадки, но скорее всего кто-то зашел, поругался с ней, ссора переросла в скандал и вышла из-под контроля.

— Так это точно не умышленное убийство? — спросила я. — Вдруг человек затаил на нее злобу, выяснил, что она вернется в кабинет, и дождался ее там с пресс-папье в руке.

— Маловероятно. В ярости или при глубокой ненависти человек наносит более чем два удара. Помнишь, год назад ты спрашивала меня о шестнадцатилетнем подростке, который заколол девушку по соседству? Там было шестьдесят или даже семьдесят ножевых ранений. Вот это проявление гнева. Он любил ее много лет, признался в своем чувстве, а она посмеялась над ним. Парнишка днями вынашивал план. Если убийца разрывает жертву на кусочки, можно представить, как он шепчет: «Ненавижу, ненавижу, ненавижу тебя». Два удара по голове — совсем другое дело. Это импровизация со словами: «Да как ты смеешь? »

Я вспомнила, что именно эти слова произнес вчера Робби, но не стала делать выводов — пока.

Вернувшись к рабочему столу, я нашла там список приглашенных, оставленный в мое отсутствие помощницей Нэша. Тут же обратилась за помощью к Джесси.

— Хорошо, — согласилась она.

— Я не отрываю тебя от важных дел?

— Они могут подождать.

— Там есть свободный конференц-зал. Почему бы нам им не воспользоваться?

Я сложила список и засунула его в сумочку, чтобы люди не гадали, что за секретный документ я несу. Тем не менее на выходе из «чрева» нас проводили любопытные глаза. Все нервничали, пребывая в неведении, и достаточно было высморкаться, чтобы привлечь всеобщее внимание.

Мы прошмыгнули в маленький конференц-зал и сели рядом за стол.

Не успела я вытащить список из сумки, как Джесси протянула руку со словами: «Дай взглянуть». Мне нравилась эта женщина, но я не забывала две вещи: во-первых, неизвестно, могу ли я полностью ей доверять, во-вторых, она журналистка «Базза», а значит, обожает рыться в чужом белье. Стоит проявить осторожность.

Наверное, мои мысли отразились на лице, потому что Джесси убрала руку, не взяв сложенного листа.

— Извини, что я такая нетерпеливая, — сказала она. — Просто последнее событие сильно меня взволновало.

— Понимаю, — ответила я. — Обещай, все останется между нами. Не дай Бог, кто узнает лишнее.

— Учту.

— Расскажи мне сначала о вечеринке. Общий расклад.

Когда я ушла, около восьми, туда набилось достаточно много народа. Шла презентация нового альбома Евы. Ее фотография разместилась на обложке августовского «Трека». В их редакции планировка отличается от нашей: имеется широкое пространство специально для вечеринок. Приглашенные общались, сплетничали, ничего увлекательного не происходило. Сотрудники «Трека» смотрят на нас свысока, но вынуждены приглашать на подобные мероприятия, поскольку мы принадлежим одной компании.

Я развернула и разгладила лист. К углу крепилась оранжевая наклейка со словами: «Нэш, вот список всех, кого отметили на входе охранники. Точно такой мы послали в полицейское управление Нью-Йорка». И подпись — Макс. Это главный редактор «Трека».

Я сорвала наклейку и окинула глазами список — больше сотни имен.

— Ты тут многих знаешь? — спросила я у Джесси, передав ей лист.

— Да, обычная тусовка, — сказала она, скользя вниз взглядом. — Сотрудники «Трека», люди из звукозаписывающей компании, музыкальная пресса. Ева, конечно же, муж. Ее промоутер — Кики Бодден. Ее стилисты и визажисты.

Я забрала список и вчиталась:

— Ты, Хиллари, Мона, Нэш, Райан. Это все, кто был из «Базза»? Ты видела кого-нибудь еще?

Интересно, могли кто-то из нашей редакции попасть на вечеринку без приглашения, скажем, через потайной проход, после нападения на Мону?

— Ох. Нет, больше никого, по крайней мере пока я там была.

— Возникает вопрос. Мне понятно, зачем пришла Хиллари — собрать сплетни. А вот Райан что там делал? И Нэш? И Робби как-то упомянул, что он в списке приглашенных. Почему?

Я старалась сохранять непринужденный тон, дабы Джесси не заподозрила, что я знаю, где вчера был Робби.

— Ну, Нэш — любитель перемывать косточки и Разглядывать разных цыпочек, что объясняет его присутствие. Райан всегда озабочен поиском материала для передовой статьи, поэтому он пошел посмотреть, как общаются знаменитости. У Робби, наверное, имелись свои причины. Может, он пронюхал, что там будет какая-нибудь звезда с реалити-шоу, или ему захотелось выпить на дармовщинку, вот он и выбил себе приглашение.

Джесси вернулась к списку и пробежалась пальцем вниз по остальным именам.

— А-а, вот кто мог привлечь Робби, — сказала она. — Там была Кимберли Ченс. Правда, я ее не заметила.

— Кимберли Ченс! — воскликнула я. — В тот же день, как ее выпустили из-под ареста?

— Ну, знаешь логику этих звезд. Выставив себя где-нибудь на посмешище, им тотчас хочется реабилитироваться в глазах публики. Она работает с той же звукозаписывающей компанией, что и Ева, вот ее и пригласили. Скорее всего Робби знал, что она в списке приглашенных, а он пишет статьи о телевизионных реалити-шоу, вот и попросил приглашение. Мона с жадностью загребала очерки про Кимберли.

— По твоей теории мягкотелости.

— Да. Хотя из Кимберли выйдет прекрасная подозреваемая, — отметила Джесси.

Я думала о том же.

— Из-за всех этих злостных статей в ее адрес? — спросила я.

— И не только. Вчера я тебе не сказала — не подумала, что это имеет какое-либо отношение к твоей заметке об аресте, — но прозвище Толстушка стоило ей разрыва контракта по демонстрации внешности.

— Вот это уже причина разозлиться.

— Пойми меня правильно. Кимберли никогда бы не стала первым лицом для Джорджо Армани или тому подобное. Она имела дела с мелкой компанией, но все же это сулило деньги и внимание общественности. Как только каждый журналист, ди-джей и пародист начал употреблять прозвище Толстушка Ченс, выгодное предложение тотчас уплыло. В тот момент ей бы лучше обратиться к «Дженни Крейг».

— И она обвинила во всем Мону?

— Да, несколько недель назад Кимберли на одном мероприятии подошла к Моне и назвала ее дьяволом. Уверена, полиция уже в курсе. Это слышало достаточно народа.

— В любом случае тебе стоит рассказать это детективам.

Джесси вздернула нос.

— Если ты так считаешь, я поговорю с ними, — согласилась она. — Насчет подозреваемых, а как же Робби ? Я слышала, он вчера вечером приходил в редакцию.

— Кто тебе сказал? — спросила я.

— Все говорят. Ты ведь тоже знаешь. Могу поспорить, он использовал пригласительный, чтобы попасть на этаж.

Я пожала плечами, стараясь выглядеть беспечной и несведущей в этом вопросе.

— Считаешь, Робби мог пойти на такой шаг? — поинтересовалась Джесси.

Вряд ли, — ответила я и покачала головой. Однако Джесси достаточно смышленая и догадалась, что я уже думала над этим вариантом. — Расскажи мне о Хиллари, — попросила я, чтобы сменить тему. — У нас встреча в три, и я хочу знать твое мнение о ней.

Джесси подперла голову рукой и задумчиво прищурила карамельные глаза.

— Буду откровенна. Хиллари — маленькая стерва, которая родную мать продаст, чтобы достать лакомую информацию о какой-нибудь звезде.

Я улыбнулась:

— Джесси, постарайся быть объективной.

— Послушай, конечно, ей надо отдать должное. Она умна как черт. Помнишь, Пэрис Хилтон снялась в домашнем порно? Тогда Дэннис — глава редакции в Лос-Анджелесе — велел Хиллари раздобыть подробности всеми правдами и неправдами. Хиллари полетела в Гонконг, где скрывалась Пэрис, но ее на километр не подпустили к отелю. Затем она узнала, что Пэрис собралась лететь обратно, позвонила в «Базз» и заявила, что ей крайне необходим билет первого класса в Нью-Йорк, чтобы взять интервью. Это влетело в восемь тысяч долларов! Но «Базз» дал свое согласие, и ей удалось поговорить с Пэрис на борту самолета.

— Ого! — воскликнула я.

— Или другой случай. Когда Джулия Роберте лежала в больнице, родив двойню, Хиллари отправилась в Лос-Анджелес и выдала себя за медсестру.

— Но почему ты считаешь ее стервой?

— Методы у нее еще ничего. Одно дело срывать банк, а другое — подставлять своих же коллег. Она надоумила Мону включать в «Клубничку» анонимные статьи. Что-то типа «Какая актриса кино нюхает больше всех кокаина». И нам всем пришлось играть в эти игры. В итоге мы стали заниматься всякой гнусностью, поэтому я и ушла из «Клубнички»Могу я по крайней мере рассчитывать на ее содействие?

— Раз уж Нэш дал тебе задание, то она, вероятно, будет вести себя прилично. Конечно, если у нее нет каких собственных задумок. От Хиллари всегда ждут хитрого хода. — Джесси хихикнула и продолжила: — Она типичная выскочка с Юга и может повести себя надменно, но ты не должна воспринимать ее всерьез. Послушай, что я расскажу.

— Что?

— Я знаю парня, который с ней спал. Говорит, она обожает командовать. Постоянно отстегивала фразы типа: «Дорогой, ты плохо стараешься. Тебе придется затратить несколько больше усилий». Бедняга поделился со мной, что у него такое ощущение, будто он ложится в постель с автомобильной навигационной системой. Месяцем позже он познакомился с ее однокурсником, и тот сказал, в колледже у нее было прозвище Фашистка.

— Ха, милый образ, стоит запомнить, — сказала я. — И последний вопрос. Касательно мужа Моны. У них был счастливый брак?

— Похоже, они ладили. Он драматург, но малоизвестный. Его пьесы — дешевый закос под Шекспира. Видимо, их ставят только в обтрепанных театрах на сорок мест, каких в Нью-Йорке пруд пруди. В денежном плане Карл полностью зависел от Моны.

Любопытный факт. Он мог запросто пробраться в кабинет Моны.

— Спасибо за помощь. Думаю заглянуть в «Трек». Увидимся позже.

Нэш представил меня Максу, главному редактору «Трека», когда наши пути пересеклись в вестибюле. Это был глуповатого вида низенький мужчина в возрасте тридцати двух лет, хотя выглядел на одиннадцать. Он из тех, кто в школе ни разу не приглашал девушку на свидание и держал дома огромную коллекцию дисков.

Я воспользовалась потайным ходом — лабиринтом коридоров. В редакции «Трека» все оказалось иначе: широкое пространство для вечеринки, никаких загонов со столами. Спросила, где находится кабинет Макса. Он стоял у стола помощницы и перечитывал или проверял что-то, глядя ей через плечо. На нем были джинсы и черная футболка.

— Добрый день. Я Бейли Уэггинс, — представилась я. — Нэш знакомил нас пару недель назад.

— А… да, — недовольно произнес он. — Что вы хотели?

Я объяснила, что пишу статью о смерти Моны для «Базза», и попросила рассказать о вечеринке. Макс отвел меня к себе.

— Полиция только что уехала, — сказал он. — Тут все на ушах стояли.

— У нас то же самое. Мне нужно уточнить некоторые детали. Вроде Мона присутствовала на вечеринке недолго?

— Да. Она влетела в самый разгар — около семи пятнадцати или чуть позже — и провела тут с полчаса. — У Макса был довольно высокий голос, и он старался из всех сил звучать в более низком диапазоне.

— Она ушла одна или с кем-то? — спросила я.

— Я не видел, как Мона уходила. Я уже говорил полицейским, что в тот момент был занят примадонной Евой. Но Тревис, один наш обозреватель, утверждает, что она направилась к задней двери без четверти восемь. Одна.

— На вечеринке не произошло ничего необычного?

— Был один инцидент, и полиция уже им занялась. Кики Бодден, промоутер Евы, подошла к Моне, когда рядом никого не было, и обматерила ее.

— Неужели? — воскликнула я. Вот дела, Джесси ничего такого не говорила. Интересно, не Кики ли та женщина, что пыталась остановить Брэндона? — Это была Кики — блондинка с длинными вьющимися волосами, около сорока лет?

— Да, и с ней шутки плохи, — отметил он. — Мона побелела как полотно, а Кики спокойно направилась к бару. Насколько я знаю, Мона часто оскорбляла людей, но сама не привыкла слышать критику.

— Так из-за чего весь сыр-бор?

— Понятия не имею. Сам пытался выяснить, но все стояли вне зоны слышимости. По-моему, вы свернули не на тот путь. У вас в редакции, кажется, вчера уволили одного сотрудника, и он угрожал Моне. По логике вещей, идеальный подозреваемый.

— Да, но я должна просчитать все варианты. На вечеринке была Кимберли Ченс. Она вам часто попадалась на глаза?

— Я заметил ее один раз, ближе к началу, и все. Меня мало интересует человек, который перепевает старые песни Барри Манилоу, поэтому я с ней только поздоровался. Кажется, ее вчера арестовали?

— Верно, за нападение на полицейского.

Макс откровенно посмотрел на часы.

— И еще один вопрос, — попросила я. — Среди ваших подчиненных нет сердитых на Мону?

— Моих подчиненных? — переспросил он, отпрянув.

— Ну, вдруг кто-то раньше работал в «Баззе» и затаил обиду.

— Мне ничего подобного не известно. Вам, на мой взгляд, так далеко ходить не надо. Присмотритесь к тому, кого вчера уволили.

Я поблагодарила Макса за помощь и направилась по лабиринту коридоров обратно в «Базз». Ссора между Кики и Моной может иметь большое значение, и надо выяснить, что послужило причиной. Проходя мимо конференц-зала, я заметила, что Джесси все еще там. Она захлопнула свой сотовый.

— Сестра позвонила, как только ты ушла, — объяснила она. — У тебя есть брат или сестра, которые треплют нервы?

Не успела я ответить, как в конце коридора раздались голоса, и появилась группа из пяти-шести человек.

— Что случилось? — выкрикнула Джесси одному из старших редакторов.

— Только что всем разослали электронное сообщение собираться в холле, — сказал он. — Сейчас сделают объявление.

— О Боже… — тихо произнесла Джесси. — Вероятно, кого-то арестовали.