Значит, ошиблась.

Не в первый и, должно быть, не в последний раз.

Ну и что?

Украл или нет, это еще вопрос, к тому же не первостепенной важности. Главное — как его найти, Лешку-то? Найти и сдать этим бугаям, которые осмелились угрожать ей и пугать ее дочь.

В груди шевельнулось что-то, чрезвычайно похожее на жалость. Но Алена и не подумала обратить на это внимание.

Она его найдет и сдаст. Тогда их с Ташкой оставят в покое.

И плевать на все остальное.

Не прикидывайся, ехидно велел ей внутренний голос, ничего-то тебе не плевать, и никаким бандитам мужа ты не отдашь.

Он не муж, возразила Алена сама себе.

А вот это не принципиально.

Значит, что? Спасать его, что ли? Очень надо!

Надо, не надо, а придется. С совестью у тебя пока все в порядке, так что нечего прикидываться, нечего! Черт бы ее побрал, эту совесть!

Что именно они говорили? Вспоминай точно, ну же! Что-то про его работу. Он должен сегодня же быть в офисе, вот как. Иначе…

А вот об этом она думать не станет.

Значит, в офисе и сегодня же. Спрашивается, почему они так уверены, что без ее подсказки Балашов туда не пойдет? Может, вовсе и не уверены, а просто подстраховываются. Господи, не о том она! Ни к чему эти дурацкие рассуждения!

— Мам! Плиту я вымыла! Бутерброды уже остывают! Ну, мам!

— Ташка, ты сегодня в школу не пойдешь, — вдруг решила Алена, появляясь в кухне.

Веснушчатая мордашка удивленно вытянулась, а потом расплылась в довольной улыбке от уха до уха.

— Правда?! Вот здорово!

— Давай, доедай побыстрей и иди собираться. Ты еще немного поживешь у Юли с Владом. И, будь добра, не задавай вопросов.

Ташка захлопнула рот. Пожалуй, действительно, лучше помолчать. У Алены было такое выражение лица, что дочь даже немного струхнула и принялась тщательно жевать бутерброды.

Так, и что дальше? Ташку, допустим, она спрячет, и это главное. Но всю жизнь от бандитов не пробегаешь.

А вдруг они сейчас проследят за ними, и вся эта затея с возвращением к Юльке потеряет смысл?! Как узнать, будет за ними хвост или нет? Может, Ташку вынести из дома в рюкзаке? Переодеть дряхлой старушкой?

Господи, Господи, во что они вляпались?..

— Влад? Привет, это Алена. Нет, нет, Юльку мне не надо. Мне как раз нужен ты. Слушай, ты можешь сейчас подъехать к Центральному рынку? Я потом все объясню. Жди меня там у палаток с шаурмой, ладно?

Ташка подняла голову от тарелки и смотрела на мать, не отрываясь.

— Кажется, я просила ни о чем не спрашивать, — напомнила Алена резким голосом. — Ты готова?

— Как пионер, — пробурчала дочь, вылезая из-за стола.

Во дворе Алена поминутно оглядывалась, всматривалась в костлявые тополя, пыталась заглянуть за лавочки и в окна машин, но так и не смогла решить, что из всего этого подозрительно и опасно. Может быть, ничего?

Или все?!

Ташка хранила молчание, только обиженно сопела всю дорогу до рынка. Увидев светлую «ауди» Влада, радостно взвизгнула, и о матери тут же забыла. Впрочем, о том, что нужно поздороваться, тоже не вспомнила.

— Порулить дашь? — сверкая глазами, спросила она, плюхнувшись на переднее сиденье.

— Привет, Влад, — отрывисто сказала Алена и велела, не глядя на дочь: — Пересядь!

— Почему?!

— Марш назад, я сказала!

Влад обескураженно наблюдал за ними.

— Алена, что случилось, а?

— Ты вроде город хорошо знаешь? — спросила она, игнорируя его вопрос.

И мимолетно удивилась самой себе. А как же вежливость, а? Оказывается, можно наплевать на воспитание, необходимость быть любезной и во что бы то ни стало сохранять на лице доброжелательное выражение!

Оказывается, можно!

Влад кивнул, и она продолжила — быстро и тихим голосом:

— Вы сейчас покатаетесь. Долго. И желательно не по центральным улицам. Потом езжайте к Юльке, но не как ты обычно добираешься, а через мост. Там плохая дорога, но проехать можно. Постарайся, Влад, хорошо?

Он хотел как-нибудь пошутить на тему шпионских игр, но, увидев ее глаза, не стал.

— Может, деньги нужны?

Алена облизала губы. Может, и нужны. Откуда ей знать?

— Мам, а ты куда? — спросила притихшая на заднем сиденье Ташка.

— К Балашову, — честно сказала Алена.

И дочь разочарованно отвернулась к окну. Вот, значит, ради чего все затеяно. Они помирились, а ребенок пока лишний, вот и сплавляют его на время. И вся эта беготня лишь для отвода глаз.

Скучно.

— Все. Пока. Юльке я позвоню.

Она выскочила из машины и нырнула в толпу, чувствуя себя героиней какого-то сериала.

Пробравшись сквозь гурьбу народа, Алена очутилась на крытом рынке, отыскала туалет и, нервно озираясь, прошла внутрь. Даже здесь почему-то чудилась западня.

У зеркала она остановилась, достала из сумочки шарф — конечно, связанный собственными руками, — и кое-как затолкала под него волосы. А потом нацепила черные очки и скептически оглядела себя.

Ну, конечно. Преображение, можно сказать, свершилось на все сто. Она просто неузнаваема. Другой человек.

Алена гневно топнула ногой, чего никогда с ней не случалось.

Идиотка! Очки искала в серванте, подготавливалась! Уж тогда и пальто надо было другое с собой прихватить. Белое, например. И сумочку сменить неплохо бы, для полной конспирации.

А то — шарф и очки! Кретинка!

Какая-то дамочка, яростно намыливавшая руки по соседству, покосилась на Алену с неодобрительным изумлением.

И плевать! Кретинка так кретинка.

Она выбежала из туалета, стараясь внимательно глядеть под ноги. Ей еще не доводилось разгуливать поздней осенью в солнечных очках, и это грозило обернуться катастрофой. Все вокруг было темным и расплывчатым, а сапоги у нее, между прочим, на высоких каблуках. Еще одно свидетельство очевидной тупости! На таких только и убегать от бандитов!

Злая до невозможности, Алена замедлила шаг у остановки и принялась возбужденно трясти рукой. Когда она села в такси, ей показалось, что позади осталась долгая многотрудная дорога.

— Куда? Э…

Адреса она не знала. Ну точно идиотка! А название? Ведь должно быть название, и Лешка точно его говорил! Вспоминай, балда, приказала она себе.

— «Русский дом»! — выпалила Алена радостно. Шофер обернулся.

— Это гостиница, что ли? У нас вроде нет такой…

— Это риэлторское агентство.

— Ишь ты! — подивился тот, пенсионер старой закалки, очевидно, с трудом разбиравшийся в модных иностранных словечках, которыми напичкали город да и всю страну целиком и полностью.

— Вы не знаете, случайно, где оно находится? — без надежды спросила Алена.

— Ну, ты даешь, дочка! Откуда ж мне знать? Вот к пельменной на Коммунистической я тебя отвезу, лучшую баню в городе покажу, даже в Теплицах любой закоулок найду! А этот… как ты его назвала… «Русский дом» знать не знаю.

Алена ткнулась лицом в колени.

Значит, не судьба. Справочника городских предприятий и учреждений она с собой не носила. Странно, конечно, но — не носила.

Зачем, спрашивается, она туда вообще собралась?

Что она там скажет? Верните мужа, а я его потом бандитам отдам! Вот уж глупость несусветная.

А больше-то пойти некуда, вот в чем фигня.

Это невероятно, но в последнее время она иногда думает подобными словечками! Наверное, экстремальные ситуации влияют на словарный запас человека.

Угомонись, прикрикнула на себя Алена. Куда тебя понесло?

— Так что, дочка? Будем искать твой «Русский дом»?

— Будем! — сказала она решительно. — Только я не знаю как.

— А давай я попробую с диспетчерской связаться, там должны знать.

Загадочная диспетчерская действительно была в курсе. И вскоре отзывчивый старичок доставил Алену к небольшому, сверкающему свежей краской зданию за железной оградой. Стильная вывеска сообщала, что это как раз и есть «Русский дом».

Наверное, попасть внутрь не так-то просто. Судя по ограде и будке охранника. Но больше-то идти некуда, вспомнила Алена.

Так что, здравствуйте вам, «Русский дом».

Кирилл, придерживаясь рукой за ванну, пытался побриться. Лицо оказывало сопротивление, дергаясь и морщась, норовило съехать в сторону. В голове что-то ровно гудело и время от времени раздавались хлопки, будто лопалась кукуруза. Поп-корн, вот как это называется.

— Как мне плохо! — пожаловался Кирилл зеркалу. И не дождавшись сочувствия, спросил: — Может, и так сойдет, а?

Ну правда, подумаешь — щетина! Все продвинутые мачо ходят со щетиной, и никого это не шокирует. Даже, наоборот, вызывает бурные женские восторги. Стало быть, Кирилл сегодня переквалифицируется в мачо.

А сотрудники и клиенты пусть думают, что хотят.

Тормозни-ка! Клиенты. Сотрудники. Вчера он узнал, что кто-то из чужих сотрудников подделал его подпись. А кто-то из чужих клиентов купил торговый центр по документам с этой самой подписью.

Поп-корн в голове продолжал взрываться, оглушительно и больно, раскидывая по закоулкам сознания всякие мысли. И выгребать их из этих закоулков у Кирилла не было сил.

А должны были быть! Дело-то пахнет керосином!

Дело пахнет коньяком, а вовсе не керосином. И думать никак невозможно, пока в воздухе висит этот запах. Душ, вот что его спасет!

— Кир? — вдруг послышался совсем рядом страдальческий стон.

— Я, — откликнулся он точь-в-точь таким же голосом.

— Мне в душ надо, — медленно и отчетливо произнесла сестра, словно на уроке чтения в первом классе.

Кирилл открыл дверь и увидел, что Ольга стоит, привалившись к стене в коридоре. Он подумал несколько секунд, а потом сказал. Тоже медленно, но не слишком отчетливо:

— На втором этаже есть ванная, иди туда.

Сестра — бледная, всклокоченная и еле живая — издала какой-то булькающий звук. Должно быть, означавший возмущение.

— Что? — не понял Кирилл.

— Там лестница, — сообщила Ольга. — Я не дойду. Он опять задумался — на этот раз надолго.

— Тогда потерпи. У тебя отпуск. А мне на работу. Я должен выглядеть. И еще подумать. Я быстро.

И Кирилл решительно потянул дверь на себя, оставив сестру маяться в коридоре.

— Мне плохо! Мне так плохо! — простонала она оттуда, еще надеясь разбудить в нем совесть, но Кирилл уже залезал в ванну.

Через некоторое время он, обернутый в полотенце, стоял перед шкафом-купе и задумчиво глядел внутрь.

Душ не слишком-то уж и помог.

Надо позвонить. Позвонить и вызвать Терехина сюда. Он — начальник службы безопасности, а Кирилл — его начальник. Имеет полное право принимать подчиненного дома, а не переться в разгар похмелья в офис.

Разве нет?

Да, но… Чем поможет Терехин? Вряд ли он помнит наизусть список всех посетителей «Русского дома». А именно это интересует сейчас Кирилла в первую очередь.

За последние два месяца никаких крупных сделок не было, и печать из кабинета он не выносил. Стало быть, где-нибудь по дороге или, скажем, в банке, ее вытащить не могли.

Конечно, если не брать во внимание, что это могли сделать раньше. Три месяца или год назад.

Тогда вообще караул. Никаких концов не сыщешь. Или сыщешь? Он — не начальник службы безопасности, это не его забота.

Ему просто надо собраться с духом, запихать себя в машину, добраться до офиса и повесить всех собак на Мишу Терехина. Пусть разбирается. Кирилл именно за это платит ему зарплату. Вот он пускай и ищет.

Значит, собираться. Брюки. Рубашка. Галстук.

Или обойдемся без галстука? И без брюк?

Вон Ромка ходит в джинсах и прекрасно себя чувствует.

Да нет, в брюках удобней. Но к ним полагается галстук. Или все-таки сегодня можно без галстука?!

Эдак он вообще никуда не уедет.

— Кофе будешь? — умирающим голосом осведомилась из глубины дома сестра.

— Как ты думаешь, могу я галстук сегодня не надевать? — вместо ответа жалобно проскулил Кирилл.

— На твоем месте, — сказала она, появляясь в дверях комнаты, — на твоем месте я вообще ничего бы не надевала и никуда не ходила, а лежала бы весь день с полотенцем на голове и думала, что никогда больше не возьму в рот ни капли спиртного.

Столь длинная и осмысленная речь так удивила Кирилла, что он развернулся от шкафа и уважительно посмотрел на сестру.

— Да! — сказала она. — Я бы так и сделала, если бы была таким большим начальником, как ты.

— Я не большой, — с грустью возразил Кирилл, — я самый главный начальник. И мне придется ехать, потому что в моей конторе случилось ЧП. Самые главные начальники всегда должны быть на месте, если случается ЧП.

Ольга махнула рукой.

— Тогда пойдем — кофе попьешь и поедешь.

— Ну да, — обреченно кивнул он, — вопрос только, надевать галстук или нет?

Она закатила глаза и скрылась из комнаты.

Кряхтя, он снял вешалку. Кое-как облачился в брюки и рубашку. Потом решительно достал свитер и надел сверху.

— Как хочу, так и одеваюсь! — прокомментировал Кирилл для своего отражения в зеркале шкафа.

В кухне он хищно огляделся, и сестрица, понимающе хмыкнув, протянула ему бутылку с водой.

— Или в стакан налить? — с вежливой издевкой поинтересовалась она, сжимая бутылку.

— Отдай, — скрипнул зубами Кирилл.

Может быть, стоило для таких вот случаев запасаться алкозельцером? Или чем-то вроде того? В следующий раз он так и сделает, накупит в аптеке самых дорогих и эффективных и горя знать не будет!

Правда, при мысли о следующем разе что-то протестующе тренькнуло в голове. Нет, все-таки справедливо было замечено в фильме всех времен и народов: «Так пить нельзя!»

Он больше не будет.

— Поешь что-нибудь? — спросила Ольга, подвигая в его сторону блюдо с фруктами.

Он посмотрел с омерзением и сказал сестре, что хватит издеваться.

— Тетя Маруся придет сегодня?

Мария Савельевна — тетя Маруся — была у него домоправительницей. Приходила через день и правила. Бумаги в кабинете перекладывала на свой лад, рубашки и галстуки развешивала каким-то загадочным образом, после чего Кириллу приходилось выуживать их из разных концов шкафа, на стол накрывала со всеми полагающимися атрибутами, что требовало больше времени, чем сам процесс готовки.

Еще тетя Маруся любила поговорить, и, пока она занималась делами, в доме не смолкал ее зычный деревенский голос. Коим посвящала она Кирилла в подробности своей личной жизни, а также жизни всех своих родственников и знакомых до пятого колена.

Анжелику и ее предшественниц тетя Маруся демонстративно не замечала и каждый раз выговаривала Кириллу, что «в твоем-то, Кирочка, положении, можно найти женщину и поприличней!»

Зато она пекла изумительные ватрушки, смотрела на «Кирочку» ласково, и в прошлом году, когда он валялся с гриппом три недели, тетя Маруся до приезда Ольги ходила за ним, как за родным. Не по обязанности, а по зову души, так сказать.

И главное, она — маленькая, сухонькая, ироничная, с седой косицей вокруг головы — очень была похожа на бабушку.

Кирилл с удовольствием подумал бы о тете Марусе еще немного, но точно знал, что этим только оттягивает момент, когда нужно будет думать о другом. Поэтому он доложил сестрице, что домоправительница обязательно сегодня придет, и спасет их обоих от голодной смерти, и от похмелья заодно, предложив какой-нибудь народный, безотказный способ против этой напасти.

После чего он немедленно вышел из дома, сел в джип и, стараясь не замечать головокружения и тошноты, выехал с участка.

В офисе Кирилл не стал подниматься к себе, а сразу свернул в комнатку охраны. Он бывал тут раза два, да и то — мимоходом, и поэтому совершенно не представлял, чем может заниматься охрана в комнате. Ну, ночью, понятно, отдыхать. Валяться на диванчике. А днем? На этот раз он понял. В комнате можно мучиться от безделья.

Слава — один из ребят Терехина — сидел в кожаном кресле и вращался, при этом лицо его отражало те самые муки праздности.

— Добрый день, — вежливо поздоровался Кирилл, стараясь не смотреть на кресло.

— Ой, — подскочил Слава, — здрасте, Кирилл Иванович.

— Миша где?

Миша в этот момент охмурял Людочку Феоктистову, но докладывать об этом шефу было как-то не с руки. Поэтому Слава пожал могучими плечами и предложил:

— Поискать его?

— Да. И побыстрей.

Он убежал, а Кирилл осторожно сел на диванчик. Не заснуть бы. Ему еще расследование проводить!

— Добрый день, — возник в комнате Терехин, и Кирилл с облегчением вспомнил, что он проводить расследование не должен, а должен как раз Михаил Терехин.

— Добрый, — попытался улыбнуться Кирилл.

— Вызывали? — солидно повел плечом Миша. Кирилл кивнул. Следовало рассказать, зачем. Но тут внезапно кончились силы, зато возникло нестерпимое желание самостоятельно найти тех уродов, что решились ему напакостить.

Похмелье отпускало, вот что. И голова начинала работать в привычном ритме, и возмущение уже перло из ушей, и толкало в грудь, прикрикивая: «Ну, что же ты! Так и будешь помирать? Давай, найди их и начисть им морды!»

Сам! Ведь это твой офис, твоя печать и твоя подпись, черт побери, которую они посмели подделать!

Неужели ты скинешь это на Терехина, а сам спокойно будешь дожидаться результатов? Да никогда! У тебя уже свербит во всех местах сразу, и кулаки чешутся, и шестеренки закрутились, так что пар едва не валит.

Вот какой азарт одолел!

— Миш, где у вас хранятся кассеты?

— Какие, Кирилл Иваныч? Те, что наружку пишут или внутренние?

— Всякие.

Миша, ничем не показав удивления, раскрыл дверцы металлического шкафа. Внизу и вверху. И там и сям плотно стояли ряды кассет.

— Вот.

— Угу, — сказал Кирилл.

И что? Теперь он будет смотреть все эти кассеты и выяснять, кто из посетителей мог выкрасть фирменные документы и печать? Каким, интересно, образом? Методом тыка, если только.

— Кирилл Иваныч, что случилось-то? — наконец полюбопытствовал Миша, уловив во взгляде шефа некоторую сумятицу.

— Надо найти одного человека, — хмуро объяснил тот.

— Запросто, — пожал плечами Терехин. — Приметы, явки, пароли?

Кирилл посмотрел на него исподлобья, не приняв шутки.

— Что? Все так серьезно? — заволновался Миша. — Он украл что ли чего, этот человек?

— Почти. Взял на время. Мне надо посмотреть, кто приходил в офис в последние два месяца.

Терехин не сдержался и присвистнул. Мог бы и не свистеть! Кирилл и так понимал, что план его никуда не годится. Но другого пока не было.

Хотя… Он трижды идиот! При чем тут наружка и три месяца?! Ему нужно посмотреть только те кассеты, на которых его собственный кабинет! Ведь печать-то хранится именно там.

Болван! Так пить нельзя!

— Миш, давай-ка отберем те, где мой кабинет, — Кирилл спрыгнул с дивана и даже потер ладони в нетерпении.

Терехин кивнул и принялся вываливать на стол стопки кассет. Следующие два часа продолжался киносеанс, из которого стало ясно, что в кабинете Кирилла побывала куча народу, и почему-то никто из посетителей не оставался там в одиночестве ни на секунду.

— Кирилл Иваныч, — сказал Миша, устало потирая шею, — зря вы это, мы ж все кассеты просматриваем, если бы кто в вашем кабинете похозяйничал, мы бы мигом…

— Погоди-ка. А ночью камеры работают?

— Ну Кирилл Иваныч! — протянул Миша, обидевшись окончательно. — Работают, конечно, только там не видно, извиняюсь, ни хрена. Да и зачем? Я всегда говорил, что камеры это фуфло. Извиняюсь. Ребята мои работают дай Бог, а по ночам особенно. Вон летом сигнализация на окнах на кошку сработала, так они такого шороху подняли, помните?

Кирилл бедную кошку помнил. Ей вздумалось погрызть цветочки на подоконнике, а в итоге весь офис к утру на ушах стоял. Охрану-то никто всерьез не принимал — что у них охранять-то? Чай не военный объект, не банк и даже не магазин, где можно разжиться мелочью из кассы. Денег в офисе вообще не хранилось. Так что охрана скорее была для понту, как считали сотрудники. И очень сильно потешались, когда кто-то из ребят Терехина проговорился про кошку — единственное существо, посягнувшее на офис.

Смешно, блин. А сейчас что делать?

— Но теоретически-то охрана могла его и прошляпить, а? — задумчиво проговорил Кирилл.

— Теоретически — да, а практически — нет! Значит, пустышка. Днем в кабинете камеры никого не запечатлели. Ночью — не видно, но ночью все на сигнализации, опять же и кабинет на замке. Хотя, нет, сам кабинет Кирилл не запирает — растяпа! — а вот приемную Машка всегда закрывает на ключ.

И что получается?

Днем никто этого сделать не мог, и ночью — тоже. Печать, стало быть, отрастила ноги и самостоятельно выбралась из офиса. Может, Кирилл ее как владелец не устраивал. Или просто прогуляться вышла, развеяться.

Ну, хватит! Самое время — шутки шутить!

— Вообще, камеру в кабинете можно отключить, — с сомнением произнес вдруг Терехин.

Кирилл поглядел на него с умеренным удивлением.

— Разве вы за этим не следите?

— Следим. Но теоретически-то можно, — цитируя недавнее предположение шефа, пояснил Михаил.

— А, вот так, значит. И наружку тоже можно отключить, да? И охранника вырубить, а?

Терехин насупился и промолчал.

— Ну, вот что, Миша, давай-ка посмотрим кассеты за последнюю неделю. Все подряд, не только мой кабинет.

— Как? Опять? — ужаснулся тот.

— Опять, — хмуро подтвердил Кирилл, — только пока выйди на минутку, мне позвонить надо.

Начальник службы безопасности насупился еще больше, возмущенный таким недоверием. Кивнув на телефон, мрачно сообщил:

— Это внутренний. Вы с него в город позвонить не сможете.

— Миша! У меня мобильный, — Кирилл ткнул пальцем себе в ухо, где посверкивала гарнитура блу-тач.

Миша проворчал что-то невразумительное и вышел.

Кирилл набрал сотовый Ромки — Романа Геннадьевича, вот как!

— Это я, привет. Слушай, какая дата на тех документах?

Ромка сказал какая, даже не задумываясь. Память у него была не в пример Кирилловой.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарил Кирилл и попрощался.

Ромка с некоторой обидой в голосе бросил «удачи тебе» и больше ничего не стал говорить. Ясно. Ему не терпелось узнать, что такое творится в «Русском доме», но выспрашивать и навязываться с советами он считал ниже собственного достоинства.

Кажется, Кирилл только что испортил отношения с хорошим парнем Романом Геннадьевичем.

Ладно. Потом он подумает об этом более детально и обязательно надумает, как исправить положение. А сейчас — кассеты, кассеты и снова кассеты.

Он выглянул в коридор и помахал рукой Терехину, который смирно сидел на подоконнике в тупичке между первым и вторым этажом.

— Смотри внимательно, — с просительной ноткой в голосе велел Кирилл, когда они снова уселись перед экраном. — Дверь запер?

Терехин кивнул.

— Чего смотреть-то, Кирилл Иваныч? Втемную работать ох как трудно!

— Никто не говорил, что будет легко, — пробурчал Кирилл, но все-таки навел кое-какую ясность: — Нам нужен человек, который бывает в офисе достаточно часто, который хорошо здесь ориентируется, имеет контакт со служащими и знает, что мой кабинет не запирается. Понятно?

Миша Терехин вздохнул и сказал, что понятно. Хотя шеф выражался так, что понять его могли только выпускники спецслужб. КГБ, например. Или что-то вроде того. Миша к спецслужбам отношения не имел. У него просто был черный пояс по каратэ, несколько дипломов с соревнований по легкой атлетике и опыт тренерской работы. Вот и все. В «Русском доме» он не работал, а так — ерундой занимался, поигрывал мускулатурой и наводил страху на посетителей непроницаемой каменной физиономией. Этакое огородное чучело для отпугивания ворон. Ну, чучело так чучело, ему плевать. Вот только мышцы скучали, поэтому приходилось после работы ехать в спортзал и там наверстывать упущенное.

Надо сказать Иванычу, пусть поставит в комнате охраны какие-нибудь простенькие тренажеры. Ребята хоть делом займутся.

— Миш, кино включай, а! — пихнул его в бок шеф.

— Ага, ага.

И пошло-поехало с начала.

Кирилл взял за аксиому, что печать сперли за несколько дней до той даты, что стояла на документах. Так было проще. Ну, не могли же эти ублюдки точно знать, когда Дмитриев — нет, кажется, Митрофанов — решится на сделку. Ее могли назначить за неделю, но никак не раньше. Во всяком случае, Кириллу так хотелось думать.

Остальные возможности он рассмотрит позже.

— Если в кабинете у меня никто не оставался, значит, либо камеры отключили, либо действовали ночью, — бормотал он, глядя, как по офису туда-сюда мельтешат сотрудники и томятся в ожидании клиенты.

Рядом задумчиво сопел Терехин.

— Не мог сюда ночью никто пролезть, Кирилл Иваныч, — упрямо заявил он.

— Значит, пролез днем, а действовал все-таки уже ночью, — почти машинально возразил Кирилл и вдруг резко подскочил. — Точно! — Он хлопнул Мишу по плечу так, что тот едва не свалился со стула. — Ну, точно!

— Что, Кирилл Иваныч? — почему-то испугался Терехин и отодвинулся от греха подальше, но постепенно его физиономия просветлилась, озаренная догадкой.

— Вы думаете, что они…

— Вот-вот, — кивнул Кирилл. — Только не они, а он. Вряд ли тут шуровала целая компания. Один человек пришел в офис, спокойно устроился где-нибудь в туалете или, например, в кладовке у Агриппины Петровны.

Агриппина Петровна была уборщицей.

— Или в столовке! — возбужденно добавил Миша. Столовка была, конечно, не столовкой, а просто огромным кабинетом, оборудованным под кухню. Кирилл Иванович очень заботился о своих сотрудниках и их желудках. Так что помимо Агриппины Петровны была еще Клавдия Ивановна, которая кормила борщами и жареной картошкой весь офис.

— Ну, в столовке вряд ли, — протянул Кирилл с сомнением.

— Почему это? — жарко возразил Терехин. — Там тоже кладовка! За ящиками с печеньем и всякими полуфабрикатами запросто можно схорониться.

— Ладно, это не главное, — Кирилл почесал нос. — Главное, что он мог где-то спрятаться и дождаться конца рабочего дня. А ночью спокойно порыться у меня в кабинете.

— Кирилл Иваныч, он сейф взял, да? В смысле вскрыл? Терехин смотрел на шефа горящим взглядом, будто мальчишка, который допытывался у приятеля, где был зарыт клад, уведенный из-под носа такими же точно мальчишками — конкурентами с другой улицы.

Для него это была просто игра.

Ну, конечно, это же офис Кирилла. Сейф Кирилла. Печать Кирилла.

А Миша Терехин просто получает зарплату за свои мускулы и каменную морду, которая внушает клиентам уважение.

Все предельно ясно.

— У меня в сейфе, Миша, хранятся запонки и бутылка «Хенесси», — ледяным тоном сообщил Кирилл Иванович, — это я тебе для информации, на будущее. Там грабителям делать нечего.

— А кого ж мы вычисляем? Пьяницу-дебошира?

— Смотри кассеты, понял? Нам нужен посетитель, который пришел в один день, а ушел только назавтра. Наружную камеру он ведь не мог отключить, правильно я понимаю?

Миша проворчал, что мог, но это сразу бы заметила охрана. За камерами в офисе почти никто не следит, ребята же на территории работают. Так что за внутренние он не ручается, а вот наружка всегда в порядке, это точно.

— Ну, вот и здорово! — обрадовался Кирилл. — Заряжай машину.

Они снова уперлись в экран.

К этому времени от похмелья и следа не осталось, и Кирилл соображал вполне сносно, и со зрением все было в порядке. Но это не помогло. Все, кто являлся в офис, в тот же день и уходили.

Надо было придумывать новый план.

Или рассказать Терехину все, пусть отрабатывай зарплату.

Или нанять настоящих сыщиков.

А можно еще просто пойти в ментуру и написать заявление. Все равно рано или поздно он это сделает, и судиться будет, и бельем грязным на публике трясти.

Все так и будет. Только сначала ему необходимо самому прищучить того гада, а не ждать, пока его найдут люди в форме или частный детектив.

Он же работать не сможет, как пить дать! Значит, думай голова, думай!

— Может, кофейку, Кирилл Иваныч? — жалобно простонал Миша Терехин, когда они просмотрели те же кассеты по второму кругу, и снова ничего подозрительного не обнаружили.

— Тащи, — разрешил он.

Надо смотреть все подряд. Зря он решил про неделю — просто облегчил себе задачу, а толку получил ноль. Интересно, секретарша Маша его совсем потеряла или Терехин уже доложил, что шеф мается дурью в комнате охраны?

Еще интересно, почему не звонит Анжелика. Обычно к обеду от нее поступает десяток звонков и Кирилл тихо звереет, не решаясь отключить мобильный. Что-то случилось с его девочкой-припевочкой. А может, она просто решила сменить партнера для изучения Камасутры?

Интересно, что делает Ольга?

И пришла ли уже тетя Маруся?

И как заставить самого себя не думать обо всех этих глупостях, а сосредоточиться на деле. Наверное, надо поесть. Но в «столовку», где полным-полно сотрудников, идти не хотелось. Попросить что ли Мишку сгонять еще раз туда-сюда и вернуться уже с настоящим обедом? Будут хлебать щи и по новой смотреть кассеты.

Нет. Ему нужен перерыв. И свежие мозги в придачу.

— Я пройдусь, — сообщил он Терехину, когда тот явился с кофе и пакетом печенья, — ты поешь пока по-человечески, а потом все начнем снова.

Миша сделал вид, что очень рад.

А Кирилл быстро выбрался из офиса, стараясь не попадаться на глаза сотрудникам и клиентам, чтоб не дай Бог не пристали с каким-нибудь делом, не заставили утрясать какие-нибудь глупые вопросы, проводить переговоры или еще хуже — тренинги, улаживать конфликты, согласовывать, решать, короче — руководить.

Мимо будки с охранником он прошел с мрачным выражением лица, давая понять, что беседовать не намерен и никаких расспросов не потерпит. Его уже тут как будто нет. Вот и все. До свидания. Один день поработаете и без чуткого руководства. А потом он всем задаст, как следует!

— Рыбу, овощи и много холодной минералки без газа, — велел Кирилл, устроившись в кафе неподалеку от «Русского дома».

В ожидании заказа он хмуро огляделся. Кафе было абсолютно пустым, если не считать бармена за стойкой. Ах, пардон, еще в углу, боком к Кириллу, сидела девица. Она была в темных очках и замотана в шарф, один край которого свесился со стула. На столе перед ней стояла только чашка. Судя по аромату, с натуральным, хорошо сваренным кофе.