Семь верст до небес

Он обернулся, и в толпе тоже произошло движение. Начальство заметили, наконец, и теперь переводили взгляды с него на девушку у входа в офис.

Девушка была сногсшибательна.

Широкополая красная шляпа украшала ее темноволосую голову. В распахнутом длинном лилово-розовом плаще с заплатками ярко-фиолетового цвета виднелись длинные ноги, едва прикрытые леопардовой юбочкой, и высокая грудь в кофточке-кольчуге.

Ольга любила иногда эпатировать публику.

— Кирюша, — повторила она призыв елейным голоском капризной старой девы.

— Привет, — невольно улыбнувшись, отозвался он. Толпа синхронно развернулась в его сторону.

— Почему не работаем? — ласково осведомился Кирилл, направляясь к сестре с намерением хорошенько треснуть ей по заднице, чтобы впредь не смущала народ.

Народ, толкаясь, ринулся по кабинетам.

Только Лола Борисовна осталась сидеть за своей конторкой, едва не выпрыгивая из штанов от любопытства.

— Это Оля, моя сестра, Лола Борисовна, — напомнил Кирилл, — вы ее уже видели.

Конечно, видела. Только в прошлый раз эта самая Оля была примерной девочкой в обычных джинсах и простенькой курточке. А теперь, видимо, от хорошей жизни на панель подалась. Все это явственно нарисовалось на физиономии Лолы, и Кирилл поспешил отвернуться, чтобы не начать спорить.

Может, сегодня бабы специально сговорились трепать ему нервы?..

— Сдурела, да? — прошипел он, таща сестрицу за собой по лестнице.

— Чего ты? Я пришла тебя проведать, может, думаю, на обед вместе сходим.

— А это? А это что? — Он потыкал поочередно в шляпу и в плащ.

— Между прочим, последний писк моды.

— Сама пищала? — уточнил Кирилл.

— Плащик сама, а шляпка из коллекции Иванченко. Ничего, правда?

Ольга кокетливо поправила алый шедевр модного дизайнера.

— Безвкусица! — из вредности ответил Кирилл.

Они зашли в приемную, и бедная Маша, которой сегодня пришлось пережить столько потрясений, только обессиленно пискнула при виде Ольги.

— И вам здрасте, — улыбнулась та. — Вы меня помните? Я…

— Оль, пойдем, — Кирилл силой затащил ее в кабинет. Она недовольно пробурчала, что можно было бы обойтись и без грубостей, и посетовала на то, что похмелье очень плохо влияет на манеры отдельно взятых индивидуумов.

— Это не похмелье, — пробурчал Кирилл, плюхаясь в кресло.

И вдруг подскочил, будто укушенный.

— Что? — встрепенулась Ольга, которую уже давно тревожил внешний вид братца. Даже с похмелья нельзя быть таким бледным, сердитым и растерянным.

Что-то у него тут происходит. Что-то странное.

— Какая мерзость, — скривившись, сообщил Кирилл, держа двумя пальцами нечто длинное и зеленое.

Слава Богу, неживое, подумалось Ольге, и она смело перехватила у брата эту штучку.

Штучка была вязаной, почти невесомой, с выпуклым узором по краю, и в редких капельках перламутра.

— Какая прелесть! — восхитилась Ольга и с удивлением посмотрела на брата. — Откуда у тебя?

— Слушай, Оль, ты извини, но мне сейчас некогда. Давай ты тут тихонько посидишь, журнальчики полистаешь…

— Журнальчики я и дома могу полистать, — оборвала сестрица.

— Мне некогда! — повторил он с силой.

— Откуда шарфик, а, Кирюш? — задумчиво повторила она.

Кирилл с отвращением выдернул шарф и бросил на подоконник.

— Надо же. У тебя появилась девица со вкусом, — прокомментировала Ольга, — и ты, конечно, уже успел с ней поругаться!

— Это не девица! — пылко возразил брат.

— Что? Ты хочешь сказать, такую прелесть носит мужик?

— Иди в баню!

— Ну уж нет, — невозмутимо отказалась она. — Лучше расскажи, как вы познакомились.

Кирилл громко подышал, стараясь упокоиться. И почему всегда сваливается все сразу? Он даже посчитал до десяти, но раздражение не утихало.

Может, стоит продолжить счет до тысячи?

Хоть до триллиона! Болван! Просто отправь сестру домой, а сам займись делами!

— Ну? Расскажешь?

— Да о чем? — зло выкрикнул он.

— Очень все запущено, — решила Ольга. — Может, ты влюбился?

— Она меня подставила! Несчастную тут изображала, сопли на кулак наматывала, а я ее кофе поил и в себя приводил. Вон, свитер облил, видишь? А она меня подставила! Печать сперла! Подпись подделала!

Ольга зачарованно слушала с открытым ртом, будто он рассказывал сказку.

— Это ты про нее? — уточнила она, взяв в руки шарф, и потрясла им перед носом Кирилла.

Он яростно потряс головой и отодвинулся.

— Убери.

— Хватит дурить-то! Женщина, которая носит такую прелесть, не могла украсть или что-то там подделать. Ты совсем не разбираешься в людях!

Ольга расправила шарф и еще некоторое время любовалась на него. Потом принюхалась.

— И духи у нее хорошие. Нежные такие…

— Помолчи, а? — взмолился Кирилл.

— Что ты так нервничаешь?

Теперь она свернула шарф, и он легко уместился в ладони.

— Девушка, наверное, переживает. Надо ей вернуть…

— Задницу ей надо надрать, вот что! — взбеленился Кирилл, выскакивая из кресла. — Ты меня слушаешь вообще или нет? Эта девка меня подставила!

— Девки в поле! — резонно возразила Ольга. — Впрочем, им тоже не понравилось бы, если бы ты их так назвал.

— Хватит демагогии! Иди домой! Мне работать надо! У меня из-за этой… из-за девицы теперь проблем куча!

Ольга ласково погладила брата по волосам.

— Бедный ты, бедный, все время у тебя какие-нибудь кучи! Успокойся, Кир, а? Ну, подумай логически…

— Мне некогда думать! У меня …

— Я уже поняла. У тебя — кучи. И шарфик. Его надо вернуть.

Кирилл посмотрел на сестру исподлобья, и тут она поняла, что зашла слишком далеко. Сейчас он станет ее убивать. Просто возьмет и грохнет по черепушке степлером.

И, возможно, будет прав.

У него же — кучи проблем, а тут она еще привязалась. Но ей просто не верилось, что все то, о чем он орал, могла натворить девица с таким шарфом. Шарф был потрясающий. Мягкий, легкий, изысканный. Словно из сказки про спящую царевну, которая вполне могла таким вот шарфиком повязывать свою царственную шейку.

— Тихо, тихо, — произнесла Ольга, на всякий случай отодвигаясь от братца. — Ты расскажи мне все по порядку, глядишь, сам лучше поймешь. Когда вслух проговариваешь, легче становится.

Кирилл еще немного подергал желваками, решаясь. Действительно, может, рассказать? Уж сестрица-то точно к этому отношения не имеет, сплетничать не станет, кудахтать от волнения не примется. И вообще, она человек здравомыслящий. Когда речь не заходит о моде и эпатаже. И еще о шарфиках.

Тьфу ты!

Он рассказал.

По окончании повествования Ольга молча поднялась с дивана и выглянула из кабинета.

— Машенька, сделай нам кофейку, пожалуйста. Пока Машенька делала, Ольга все молчала. И только отхлебнув горячего ароматного кофе, спросила у хмурого брата:

— А почему, собственно, ты решил, что она замешана в этом?

Кирилл, которому ни на йоту не стало легче от размышлений вслух, психанул окончательно.

— Как это почему? Ты что, идиотка совсем? Я тут распинался, рассказывал, а ты ушами хлопала! Почему? По кочану!

Он метался по кабинету, а сестрица спокойно пила кофе и разглядывала между делом узор на шарфе.

Очень красиво. Будто венок из одуванчиков. И змейкой трава стелется. Интересно, девица шарф сама вязала или купила у бабушки-мастерицы?

— Ну! — выдохся Кирилл. Теперь он ждал покаяния от сестры, которая ни черта из его рассказа не поняла.

Но она поняла и каяться не желала.

— Все твои обвинения гроша ломаного не стоят! — заявила Ольга. — Ты думаешь: раз муж — подлец, то и жена — стерва! Слишком слабый аргумент, Кирюш.

— Если б ты ее видела! — возразил Кирилл очень убедительно.

— Внешность еще ни о чем не говорит. Если она и выглядела как стерва, это еще не значит…

— Она выглядела, наоборот, как ангелочек, — с ехидцей вставил Кирилл. — Вернее, сначала как психопатка ненормальная, потом как бабка больная, а после…

— Она что — переодевалась?! — ахнула Ольга, для которой все изменения в облике ассоциировались только со сменой наряда.

Самой же ей удается выглядеть по-разному, стоит вот только костюмчик переодеть.

— Дура! — не сдержался Кирилл. — Она просто актриса гениальная, как все бабы!

— Попрошу не обобщать! — взъярилась сестра.

— А ты не лезь не в свое дело, ясно? Заладила одно и то же! Если хочешь знать, она свою вину сама признала! И деру дала!

Ольга перевела дыхание.

— Да ты ее, небось, испугал до полусмерти своими воплями. Человек неподготовленный вообще с тобой дольше минуты разговаривать не сможет! Особенно если ты с похмелья и злишься.

— Я не злился! Это она меня разозлила!

— С таким-то шарфиком? Она должна быть красоткой! С каких это пор тебя злят красотки?!

— Достала ты со своим шарфиком! — простонал Кирилл и, выпив кофе из ее чашки, рухнул рядом с сестрой на диван.

Помолчали, глядя друг на друга упрямо. Было ясно, что ничего не ясно. Ольга никогда не видела, чтобы брат так бесился из-за женщины. Пусть бы даже эта женщина в чем-то виновата перед ним. Хотя в это верилось с трудом. Из того, что Кирилл рассказал, она поняла, что муж дамочки с шарфом что-то украл и что-то подделал. Но это же еще не основание кидаться на его жену!

То, что муж и жена — одна сатана, Ольга во внимание не принимала. Народной мудрости она, в отличие от Кирилла, доверяла с большими оговорками.

Итак, что мы имеем? Взбесившегося братца. Неизвестную мадам. Ее супруга, который подлец и вор.

— А чего ты с ним не разберешься? — спросила Ольга. — Чисто по-мужски.

— С кем? — дернулся Кирилл. — А… Он под юбкой прячется. Я же тебе говорю, он ее послал, чтобы разведать, как дела обстоят. А сам прячется.

— У тебя служба безопасности есть, — напомнила Ольга.

— Ребята работают, — устало вздохнул Кирилл.

И тут раздался звонок, подтвердивший его слова на сто процентов.

* * *

— Может, ты пока тоже останешься у меня?

— А школа? Я уже пропустила один день, завтра меня вообще могут уволить, — вяло возразила Алена.

Юлька пожала плечами.

— Так езди от меня, в чем проблема?

— Проследят, — убежденно заявила подруга.

Обе уставились в окно, где гонялись друг за другом беззаботные Ташка и Влад.

— Я иногда думаю, что он отстает в развитии, — хихикнула Юлька.

— Просто в детстве не наигрался, — отмахнулась Алена. — К тому же все мужики без исключения — большие младенцы! Большие и глупые! Даже орут так же! Без причины, зато громко!

Сделав это заявление, она уткнулась в чашку и надолго замолчала.

Юлька бросила на нее подозрительный взгляд. Что же это такое творится? Неужели непонятная слежка и угрозы по телефону так подействовали на Алену, что она стала рассуждать о мужчинах? Раньше копаться в психологии сильного пола она терпеть не могла, и каждый раз, когда Юлька с умным видом заводила разговор на эту тему, Алена только хихикала. И никогда — никогда! — не называла мужчин младенцами! И ни разу — ни разу! — не упоминала ни об одном из них с таким выражением лица, словно вот-вот разревется и захохочет одновременно!

— Аль, ты чего? Ты мне все рассказала? — уточнила проницательная Юлька.

— Все! — отрезала Алена.

Так оно и было. Про бандитов и звонки Юлька знает, про посещение «Русского дома» — тоже. Алена ничего не скрыла. Но не могла же она рассказать то, о чем сама не знала. Вернее, знала, но не понимала.

Так, пожалуй, она снова запутается.

Панин, конечно, сумасшедший. Поэтому вовсе не обязательно рассказывать подруге, как он поил Алену водой, как орал на нее и как она отдавила ему ногу, а потом мчалась по офису со скоростью курьерского поезда.

Рассказывать — не обязательно, а думать — тем более! Прекрати сейчас же, прикрикнула она на себя.

— Алька, ты зачем пирожок в чай макаешь, а? И вообще зачем тебе два пирожка сразу? Мне, конечно, не жалко…

— Да?! — удивилась Алена и покосилась на собственные руки.

В одной был зажат пирожок, наполовину потонувший в кружке. Другая со страшной силой сдавила еще один, из которого на стол аппетитно капала начинка — вишневое варенье.

— Я уберу, — встрепенулась Алена.

— Сиди уж, — сердито молвила Юлька и с обидой продолжила: — Лучше бы толком объяснила, что с тобой стряслось! Ты же не бандитов боишься, я вижу!

— Ничего со мной не стряслось! — заявила Алена и стала прикуривать сигарету с фильтра.

— Ну да, — кивнула Юлька и сигарету вытащила. Алена тяжело вздохнула, обхватив щеки ладонями.

— Какая я дура! Юль, я полная дура!

— Конечно! — радостно воскликнула та. — Наконец-то, поняла! Гоняешься за Балашовым, спасти его хочешь, дуреха! Да тебе всего-навсего надо было тем амбалам объяснить, что вы больше вместе не живете!

— А вдруг они его раньше найдут?

— Вот и хорошо!

— Я хотела его предупредить! — всхлипнула Алена, не слушая подругу. — Ты бы видела их морды! Они же его убьют!

Юлька с изумленным ахом опустилась на стул.

— Что ты сказала?!

— Убьют! — Алена для пущей убедительности чиркнула себя ладонью по горлу.

— Да нет, раньше. Что ты сказала до этого? — Юлька состроила жуткую физиономию и гаркнула на весь дом: — Ты сказала «морды»! Ты так сказала, Аль! Сама! «Морды»! — Алена скромно потупилась, а подруга все продолжала разоряться. — Ты никогда раньше не ругалась, — выдохшись, подвела она итог.

— День такой, — смущенно оправдалась Алена.

— Не, — Юлька потрясла головой, — что-то с тобой такое… Непонятное… Может, влюбилась?

Алена погрозила ей пирожком и сказала, что жестоко и глупо подозревать ее во внезапной страсти к бандитам.

— Кто говорит о бандитах? — удивилась Юлька. — Может, ты кого встретила в «Русском доме», а? И еще сама не поняла. Кстати, а как этот буржуй выглядит?

— Какой буржуй?

— Ну, про которого Балашов все время распинался. Мол, скотина, богатый слизняк и так далее. Ну, самый главный ихний!

— Ты еще скажи «евоный», — прыснула Алена, лихорадочно придумывая, как уйти от описания господина Панина.

Очень не хотелось произносить вслух, какие у него глаза, рот, брови, голос, плечи, улыбка… Ай, ай, остановись! Как там? Постой паровоз, не стучите колеса! Она не готова к этим воспоминаниям! Пусть идут к черту! И улыбки и глаза! И голос, которым он на нее орал!

— Так что? Какой он из себя?

— Юль, отстань. Он совершенно необыкновенный. То есть, я хотела сказать, наоборот. Обыкновенный. Какая разница?!

— О! — Юлька закатила глаза. — Все понятно.

— Иди к черту!

— А! — Юлька закатила глаза еще раз. — Впервые в жизни ты посылаешь меня по этому адресу, да еще из-за какого-то мужика!

Алена взмолилась, чтобы подруга замолчала, и принялась тарахтеть, что никуда ее не посылает, и вообще не то имела в виду, и что никакой мужик тут ни при чем, тем более богатырь с синими изумительными глазами, впоследствии оказавшийся придурком и неврастеником.

— Значит, синие глаза и бешеный темперамент, — резюмировала подруга, и Алена запустила-таки в нее надкушенным пирожком.

— Лучше давай придумаем, что мне делать, — жалобно простонала она.

— А что тут думать? Такие вот личности с синими глазами… погоди, не бей!.. Так вот, такие личности очень любят помогать дамам. Тем более, что твой Балашов у него работал.

— Юль, эта самая личность не станет мне помогать! Он — психопат! Решил, что я — воровка и шпионка! Телефон Жириновского требовал.

Алена все-таки закурила. А Юлька, задумчиво почесав затылок, потребовала с этого места рассказать поподробней.

— Я тебе уже рассказывала. От «Русского дома» помощи ждать не приходится. Меня выперли.

— Почему он решил, что ты воровка?

— А я знаю? — вскинулась Алена. — Может, у него паранойя!

Юлька попросила слово в слово вспомнить, как именно эта паранойя проявлялась. Процитировать всю трогательную речь Панина. Алена возмутилась и заявила, что подобные глупости не откладываются у нее в голове. Добавлять, что глупости не откладывались, потому что в этот момент она думала о том, кто эти глупости говорит, ей не хотелось.

Все запуталось еще больше. Хотя, куда уж?!

Мало-помалу, Юлька все-таки добилась своего, и Алена кое-что вспомнила. Рассказала. Юлька молчала в глубокой задумчивости, а потом завопила, как резаная.

— Поняла! Я поняла! Он решил, что ты с Балашовым заодно! Как говорится, муж и жена — одна сатана!

— И? — пискнула Алена, немного напуганная взрывом эмоций. — Он на меня орал, потому что не признает брачных союзов?

— Дура! — радостно объявила Юлька. — Он орал, потому что вы с Балашовым — два сапога пара. Тебя он не знает, но Балашов, видимо, ему очень сильно не нравится.

— Это не повод, чтобы…

— Погоди-ка! Еще какой повод! Он тебя шпионкой называл? В воровстве обвинял? Значит, это Балашов у него что-то стибрил, а начальник его подумал на тебя. Раз жена…

— Это я уже слышала, — остановила ее Алена. — Ты думаешь, Лешка в чем-то Кирилла подставил, и поэтому…

Юлька замерла перед ней с раскрытым ртом и погрозила пальчиком.

— Что? — пожала плечами Алена.

— Ты сказала «Кирилла».

— Его так зовут, — как ни в чем не бывало пояснила она.

Юлька поцокала языком. Алена сидела красная — до ушей. Уши были не красные. Уши были бордовые.

— Ну? Продолжай! — разрешила подруга.

— Ни слова больше не скажу.

— А и не надо, — легко согласилась Юлька, — и так все понятно. Балашов подложил этому Кириллу свинью. И одновременно чем-то не угодил бандитам. Ты попала со всех сторон. Бандиты тебя напугали, ты пошла к начальнику Балашова, а там нарвалась на грубость. Потому что начальник — Кирилл! — уверен, что ты с мужем заодно. Ко всему прочему тебя угораздило в него влюбиться.

Она потянулась, словно только что закончила трудную, но интересную работу. И добавила с упорством зануды в климаксе:

— Не в мужа влюбиться, а в начальника, которого зовут Кириллом.

Алена постучала кулаком по голове.

— Очень глупая ты женщина, Юлия!

— Не-а, — хохотнула подруга, — я умная, а ты злишься, потому что он на тебя внимания не обратил. Брось. Ему просто не до того было. Вот с Балашовым разберетесь, тогда сможете присмотреться друг к другу внимательней.

На этот раз Алена потрясла в воздухе кулаком и молча выбежала из кухни.

* * *

На том конце провода оказался Миша Терехин — запыхавшийся, но торжествующий.

Из его доклада Кирилл понял только, что все сошли с ума и следят друг за другом непонятно зачем.

— Миш, давай так, — перебил он начальника службы безопасности, который все балабонил и балабонил, — я у тебя буду спрашивать, а ты отвечай. Только, пожалуйста, короткими предложениями, в которых нет слов больше чем из пяти букв.

— Понял, — ответил Миша, хотя понял не все.

— Ты был у Балашова дома?

— Был.

— А он?

— Его не было.

— Та-ак… А где он?

— Я же говорю, Кирилл Иваныч. Они за ним тоже следили, а я за ними, а им кто-то позвонил, а я подслушал. И когда они поехали, я…

— Не надо, — оборвал его Кирилл и задал следующий вопрос по существу. Про адрес.

Миша Терехин продиктовал его с удовольствием.

— Только поторопитесь. Я не знаю, чего эти амбалы ждут, может, главного своего, но ясно точно, что они Балашову сейчас башку снесут. А вы не успеете.

— Успею, — пообещал Кирилл. И стал думать.

Ольга тоже сидела и думала. Больше заняться все равно было нечем. Таким образом она додумалась до того, что шарф, столь ее заинтересовавший, просто произведение искусства. И она будет дурой, если не найдет мастерицу, его изготовившую. И будет трижды дурой, если… На этом ее размышления были прерваны, потому что брат тоже додумался до чего-то и яростно принялся вопить.

Она налила ему водички и заставила выпить залпом, после чего Кирилл самым бессовестным образом выгнал ее из кабинета, сославшись на важный разговор.

Ольга хотела подслушать. Ей казалось, что братец обязательно будет толковать с той девицей, которая оставила шарфик. В их отношениях было что-то очень загадочное, а Ольга очень любила разгадывать загадки.

Но секретарша Маша ей не позволила.

Взглянув на сестру босса доброжелательно, она, тем не менее, оттеснила ее от двери и буквально впихнула в кресло.

Хорошая девочка. А главное — предана начальству до самозабвения. Может, услать ее за кофе? Но оказалось, что кофе Маша готовит прямо у себя на рабочем месте, в маленькой изящной кофеварке. И чашечки достает из сервиза, обитающего во встроенном шкафчике. Все как в лучших домах Лондона, отчаянно подумала Ольга и прикинула, куда бы еще и за каким чертом послать секретаршу.

Потом в голову ей пришла замечательная идея, смысл которой заключался в том, что Машу посылать никуда не надо. А надо просто с ней поговорить.

— Машенька, у вас замечательный кофе, — издалека качала Ольга.

— Спасибо. Пейте на здоровье.

— А какая блузка на вас интересная! Такой… ммм… оригинальный покрой. Вам очень идет.

Маша улыбнулась шире, хотя лесть была явной и грубой. Но под строгим видом опытной секретарши билось чувствительное девичье сердечко.

Спустя пять минут они болтали, как закадычные подружки.

— Маш, а что за девица недавно к Кириллу Иванычу приходила, а? Ты ее знаешь?

— Ой, Ольга Ивановна, впервые видела! Я, конечно, ничего такого не хочу сказать, но странная она какая-то, эта Балашова.

— А как ее зовут?

Наверное, не трудно будет найти девицу, зная инициалы и фамилию. Конечно, хорошо бы еще разжиться номером телефона и подробным адресом, но на такую удачу Ольга даже не надеялась. Спрашивать у брата бесполезно. И опасно, учитывая, что одно только упоминание о хозяйке шарфа лишало Кирилла самообладания. Придется довольствоваться Машиными показаниями. Но та на вопрос об имени досадливо нахмурилась.

— И знать не знаю, Ольга Ивановна! Понимаете, я даже не в курсе откуда эта мадам взялась и по какому делу приходила. Я и фамилию-то ее совершенно случайно узнала. Просто Кирилл Иванович так вопил… то есть, кричал, все слышно было. Он, по-моему, очень был сердит на ее мужа. Этот Балашов на самом деле подозрительный тип…

Но Балашов Ольгу не интересовал. Интересовал ее шарф балашовской супруги. А если точнее, не сам шарф, а его непосредственный создатель. То есть, создательница — скорее всего какая-нибудь старушка Божий одуванчик с золотыми руками.

— Так значит, она замужем, эта девица, — будто удивленно протянула Ольга. — А мне показалось, что у них с Кириллом… ну, ты понимаешь, Машенька…

«Вона как!» — отчетливо нарисовалось на хорошеньком личике Машеньки. Теперь понятно, что они в кабинете так орали! Практически служебный роман! Наверное, никак не могли решить, что делать с одураченным супругом.

— Маш, ты ведь знаешь всех сотрудников, да? Дай мне, пожалуйста, телефон этого Балашова, я обязательно должна поговорить с его женой! И прояснить, в конце концов, ситуацию, — выпалила Ольга, старательно изображая из себя грымзу-сестрицу, озабоченную нравственным обликом брата.

— Сейчас, конечно, конечно. У меня-то его телефона нет, но ребята наверняка знают…

— Погоди-ка, — задумчиво прищурилась Ольга, — а может, сразу домой к ним поехать? Поговорить с ней с глазу на глаз, с этой нахалкой?

— Точно!

— Тогда узнавай сразу и адрес, — велела хитрюга. Эта игра ей очень нравилась. Мало того, что Ольга вообще любила самой себе усложнять жизнь, так сейчас еще занималась этим не просто так, а с некоторой даже пользой. Правда, не совсем понятной. И неоднозначной какой-то.

Во-первых, ей хотелось вернуть шарф владелице. И почему-то Ольга была абсолютно уверена, что та окажется очаровательной женщиной. Это была иррациональная, интуитивная уверенность, взявшаяся, однако, не с пустого места. Просто Ольга хорошо знала своего брата. Если он так орал из-за полузнакомой девицы, значит, девица сильно его зацепила. Либо удивила, либо рассердила. В первом случае, она — милая барышня, каковых он давным-давно не встречал, потому что в его окружении остались только бизнес-леди, женщины-вамп и клевые герлы из богатых семейств. Либо же она — стерва. Первосортная и настоящая.

Но такие не носят зеленых воздушных шарфов. Стервы предпочитают пурпурные шляпки или стильные кожаные кепи. Уж ей ли не знать!

Стало быть, безымянная Балашова все-таки не стерва, а барышня, поразившая воображение Кирилла наивностью и чистым блеском в фиалковых глазах. Или изумрудных, не важно.

Ольга вернет барышне шарфик, и это хорошее дело обязательно где-нибудь зачтется. Хотя, конечно, возню с Машей затеяла она не ради благородства.

Ольга весьма смутно представляла себе, зачем ей понадобилась мастерица, ткущая шарфы. Или она их не ткет, а вяжет? Или вышивает? Техника создания шарфика была не очень понятна. Но он явно был сделан вручную. А вещи, сделанные вручную, Ольгу завораживали.

Особенно, если они выглядели как этот шарф. Просто и вместе с тем изысканно, тонко, благородно.

Вот что значит старая дева, хихикнула над собой Ольга. Столько бурных восторгов, столько нежности к какой-то тряпке! И все же: что она будет с ним делать? Вернее, с бабулькой, которая такие чудеса творит собственными руками?

Назначит ее своим личным шарфоведом? Пополнит гардероб нарядами из глубинки?

Холодно, холодно. А когда будет горячо — неизвестно. В отличие от брата, Ольга не предпринимала ничего, не продумав операцию до конца, не просчитав все ходы и не будучи уверенной в результате.

Но она привыкла доверять своей интуиции. Которая сейчас настойчиво требовала, чтобы шарф был возвращен, а его создательница найдена.

И бесполезно спрашивать, зачем именно.

— Вот, держите, — Маша закончила переговоры и протянула Ольге листок с адресом и телефоном Балашова.

* * *

Почти сразу стало ясно, что за Балашовым кто-то стоит. Кто-то сильный, предприимчивый и осторожный. С этого момента процесс расследования застопорился. Потому как было не совсем понятно, зачем сильному и осторожному зарабатывать на случайных незаконных сделках. Кирилл был уверен, что эти махинации на поток не поставлены. Иначе давным-давно риэлторы забили бы тревогу. Значит, случай единичный. Значит, что?

А ничего. Ерунда какая-то получается.

Лечиться надо, вот что. Как девица посоветовала.

— Ну, только этого не хватало, — пробормотал Кирилл. — Самое время для воспоминаний.

Тем более, о жене кретина Балашова. И стерве по совместительству.

На чем он остановился?

Кто-то сильный и большой решил срубить денег с помощью Кирилловой конторы. Почему? В городе прекрасно известно, что «Русский дом» — самое перспективное и крепкое агентство. И связи Кирилла тоже хорошо известны. Зачем же было рисковать и связываться именно с ним? Куда уж проще провернуть свои черные делишки через какую-нибудь мелкую контору?

Странно. Неправдоподобно. Но результат налицо.

Впрочем, это результат, который виден Кириллу. А что видит его противник? Вот он, самый главный вопрос. Мотив. Надо узнать мотив, и станет ясно, кто преступник. В книгах всегда так. А книгам Кирилл привык доверять. Конечно, если это не любовные романы.

Значит, мотив. Кому выгодно продать торговый центр по подложным документам? Да любому, кто хочет поживиться.

А может, мотив это вовсе и не деньги?

Что тогда?

Например, любовь. Великое безумство. Если он, Кирилл, не способен на безумства, еще не значит, что все такие. Рыжая бестия, устроившая полчаса назад спектакль одного актера и одного же зрителя, наверняка пошла бы ради любви на любое сумасбродство.

Сделав такой вывод, Кирилл принялся мрачно размышлять, с чего он это взял. Причины должны идти впереди следствия. Так где причины?

А глаза — горячий шоколад? А волосы — пламя? А ладони — длинные, тонкие, нервные?

Это ли не причины подозревать в ней страстность, решительность и наивную веру в могущество любви?

Хватит, умоляюще обратился он неизвестно к кому.

Итак…

Может, хотели подставить Балашова? Заставили его подделать подпись, украсть печать, и теперь имеют на руках все доказательства его вины, и могут использовать этого козла в любых своих целях.

Очнись! Разуй глаза, идиот! Подставляют тебя, а не Балашова!

И деньги ни при чем! Больше всего в этой ситуации страдаешь ты! Конечно, тюрьма, как Балашову, тебе не грозит. Но репутация фирмы летит к чертям собачьим! Вспомни, ты уже думал об этом и перешагнул через эту мысль, словно слепенькая старушка в поисках очков, которые все время были у нее на лбу.

Ох, каков же болван! Права была рыжая, когда называла его дебилом. Дебил и есть.

Ты и твой «Русский дом» — их главная цель.

Ну, понял?

Окончательно он понял только тогда, когда раздался звонок Терехина. Пробираясь сквозь его запутанный рассказ, Кирилл выцепил самые главные детали, и понял все. Почти все. Потом выгнал Ольгу и понял еще немного.

Это бой без объявления войны. Бой за клиентов и рынок.

Значит, надо искать среди тех, кто есть на этом рынке. Список не такой уж длинный. Настоящих конкурентов у Кирилла было всего двое. И он позвонил обоим.

— Вы запишите для начальника вот что, — самым вежливым тоном говорил Кирилл девицам на ресепшене, и диктовал, будто по бумажке: — «Если вам понадобится Алексей Балашов, вы можете перезвонить в компанию „Русский дом“. Спросите Панина Кирилла Ивановича. Он вам поможет». Да, это все. Спасибо. Всего хорошего.

Конечно, это сильно смахивало на мальчишество. Ну и плевать! Может, потом он пожалеет, что тщательно не взвесил все «за» и «против». А сейчас от нетерпения и гнева чесались кулаки.

Права была бабушка — горячий и вспыльчивый!

Кто-то из этих двоих должен был отреагировать. Другой же, непричастный, просто не поймет о чем речь. Балашова не тронут, побоятся.

А Кирилл сейчас же поедет к нему, чтобы лично плюнуть в бородатую физиономию этого ублюдка.

Интересно, рыжая знала обо всем или ублюдок ей выдавал только крупицы информации?