Да так и продолжали изображать. Он, Кирилл, точно изображает. Вот только перед собой фиг изобразишь. Про свадьбу вон размечтался. Чтобы все чин чином, и невесту на руках до загса, а потом в украшенную ленточками телегу и на край света. Вдвоем.

Какой уж тут цинизм, ну?

Баранки гну! Может, пора закругляться с этим самоедством? То на воспоминания его сегодня проперло, то другая напасть. Свадьбы, блин, захотелось. На край света, блин, потянуло!

И чтобы женщина рядом — страшно сказать! — любимая. Да у него это слово только к ручке «паркер» да джипу относятся. Вот их он любит. Холит, лелеет и точно знает, что они не подведут. Не станут приставать с походом за новым манто. Не полезут целоваться, когда он только-только проснулся и еще не пришел в себя, и зубы нечищеные, и в туалет хочется, и голод одолел — все сразу! Они-то уж точно не потребуют ежесекундных уверений в своей неотразимости, и не будут называть его «пусиком», «моим мальчиком» или «слоненком», и ни слова не скажут о том, как именно он должен поддерживать имидж, кому обязан улыбаться, а кого — посылать подальше!

Любимая… Как только в голову такое пришло?!

Ну, сестру, он, понятное дело, любит. Бабушку любил.

На этом точка.

Ничего другого для него не придумано, вот и все. Не предусмотрел кто-то там наверху, в кого он смутно верил, хотя для этого имелись весьма сомнительные основания.

Ну, не предусмотрено, и ладно.

Вон, дамочка из тех, кому, по всей вероятности, в этом плане повезло. За мужа пришла хлопотать, это ли не любовь? Совсем недавно он говорил сестре, что все про любовь знает. Даже восемь бокалов коньяку его не оправдывают.

А ведь раньше так нагло не врал!..

Знал бы — пожалуй, не мечтал бы о свадьбе с бубенцами и трепетном безумии поцелуев.

А он и не мечтает! Это просто вернулось похмелье! Ясно?

Интересно все-таки, сколько ей лет, этой странной мадам?

И чего она хочет? Чтобы ее неизвестному супругу Кирилл повысил оклад? Или, наоборот, уволил, дабы супруг больше внимания уделял семье?

Орет чего-то. Ах ты, черт, да ей совсем худо!

Кирилл подскочил в кресле, когда незнакомка уже совсем колотилась в истерике. Что-то надо делать. Что? Он понятия не имеет, как успокаивать истеричек. Это не его проблемы. Если девицы начинали психовать и биться, словно в ознобе, он просто уходил. И никаких тебе угрызений совести! В самом-то деле, он же ни при чем! У него своих дел по горло!

Лихорадочно горевшее лицо оказалось прямо над ним, и издавало какие-то страшные звуки, — не то рыдания, не то звериные вопли! И Кирилл больше не раздумывал.

Ладонь сама собой поднялась и отвесила этому лицу оплеуху. Потом еще.

Голова в шарфе помоталась туда-сюда, словно у куклы.

— Хватит! Тихо! — приказал кто-то его голосом, и Кирилл обнаружил вдруг, что очень сильно волнуется.

С чего бы?..

Потом он долго возился с бутылкой воды, облил свитер, а эта истеричка вытерла пятно своим шарфом.

Он отодвинулся на всякий случай, дожидаясь, пока она попьет и придет в себя окончательно.

— Ну? Успокоились?

— Да. Спасибо. Извините, пожалуйста. Столько всего навалилось за один день. Мне очень неловко. Я пойду.

Выпалив все это, она поднялась. Но Кирилл вдруг пихнул легонько ее в плечи, и дамочка снова оказалась в его кресле.

Он никогда, никому не позволял сидеть в своем кресле! Еще не хватало!

— Подождите, — сердито проговорил он, — сначала вы мне расскажите, кто и каким образом угрожает вам и вашему мужу.

Надо же. Он все слышал. Еще минуту назад Кирилл был убежден, что думал исключительно о своих делах. Какие к черту дела? Сидел и бредил наяву! Сам неврастеник почище этой мадам!

Ладно, это потом.

— Начинайте! — приказал он, облокотившись на край стола.

Она сосредоточенно почесала нос. Сколько же ей лет, черт возьми?

— Понимаете, — сказала Алена, — я даже толком не знаю, зачем к вам пришла. Просто это связано с его работой, вот я и решила, что нужно переговорить с вами. Но о чем, сама не понимаю.

Еще немного, и она снова сорвется на истерику, подумал Кирилл, глядя, как ее тонкие пальцы суматошно стучат по коленям, собираются в горстку, снова расцепляются и пляшут, пляшут, пляшут.

Он никак не мог сосредоточиться.

— …и сказали, что если он не явится сегодня же в офис, то… понимаете, у меня дочь… а Лешкин телефон не отвечает… и я не знаю, где его искать… Скажите, он… может, он был здесь сегодня?

— Где? — потряс головой Кирилл.

— Ну, на работе.

Господи, что у нее с руками? Что у этой женщины в голове, если руки так нервничают?

Он с трудом перевел взгляд на ее лицо.

Нет, вряд ли ей уже сорок. Скорее, они ровесники. Надо помочь ей, надо выслушать ее, кретин! О чем ты думаешь, а?!

— Как зовут вашего мужа? — неожиданно спросил Кирилл, хотя как раз это следовало узнать уже давно.

— Я же говорю! — простонала она, и снова ей стало сорок. — Алексей! Алексей Балашов. Он работает у вас риэлтором. Такой… ммм… бородатый, сутулится… Ну, вспомнили?

Кажется, он даже не слушал ее, осознала вдруг Алена. Но в этот миг он переменился в лице, и она облегченно вздохнула. Стало быть, слушает. Еще бы понял что-нибудь, было совсем хорошо. И что это он так побледнел? Может, ему тоже звонили с угрозами?..

— Балашов, значит, — протянул Кирилл.

Тон его не предвещал ничего хорошего. В синих глазах вместо васильков обнаружились айсберги, и Алена невольно поежилась.

— Балашов, — на всякий случай еще раз повторила она.

— И вы рискнули сюда прийти, мадам? — гоняя желваки туда-сюда, осведомился господин Панин, неприятно улыбаясь. — После того, что сделал ваш муж?

Алена открыла рот, чтобы уточнить, что именно сделал Лешка, но тут господин его начальник наклонился к ней близко, схватившись за подлокотники кресла.

Западня.

Может, он сумасшедший?!

— Что же вы замолчали, голубушка? Пришли на разведку, так разведывайте! Заявку на участие в Оскаре, надеюсь, вы уже подали? Будет обидно, если такой талант останется без признания. Простите великодушно, но от аплодисментов я воздержусь!

Он нес потрясающую чушь и сам это знал. Но замолчать и подумать не представлялось возможным. Злость скрипела на зубах, лезла в глаза, забивалась в подкорку. Нет, он подумает после. А сейчас он скажет этой актрисе погорелого театра все, что о ней думает!

И ручками-то она трясла. И губки-то покусывала. И зубками стучала о край бутылки. Вот как волновалась, бедняжка!

И Кирилл забыл, что чужие проблемы его не касаются, и пощечин ей отвесил, стараясь успокоить, и воду подавал, и в глаза заглядывал!

А казачок-то засланный оказался.

Тьфу! Противно как!

Голос, отдельно от Кирилла, продолжал надрываться и выкрикивать какие-то бессмысленные слова, взывать к совести, грозить всеми карами небесными, возмущаться и сетовать, а он сам в это время корчился от тошноты.

Тошно было смотреть на нее, вот что.

Нездоровый румянец пропал, и теперь сна сидела перед ним бледная и ошеломленная. Не ожидала такого приема, нет. Не предполагала даже, что он так быстро узнает правду. Пришла обстановку разведать, а попала, как кур в ощип. Дура! Мымра очкастая! Чувырла!

Крупные, ненакрашенные губы беззвучно шевелились, шарфик съехал на лоб — ну монашка в молитве ни дать, ни взять! Скромница, твою мать!

Как это Балашов с ней живет, с такой? Сам, конечно, тот еще гусь, никогда он Кириллу не нравился, и оказалось, что не напрасно, но девка его вообще атас!.. Теперь видно, что именно — девка! Соплячка длинноносая, прикинулась этакой матроной, страдалицей несчастной, а сама вон не выдержала — глазами молнии так и мечет! Только успевай уворачиваться!

Да ей лет шестнадцать, этой нахалке!

Зыркает она на него! Ну, зыркай, зыркай, всю операцию-то завалила, балбеска! Дураком его посчитала, да?

Наверное, муженек так и говорил. Мол, шеф-то наш — дурак! Когда он еще спохватится. А ты сходи, мол, разведай на всякий случай, вдруг еще чего можно взять попользовать?!

Белье его поносить, допустим. Или там на джипе покататься, пока он, дурак распоследний, делами занимается! А может, не мелочиться, а? Прихватить уж целиком фирму? Зачем она ему, полудурку убогому, который дальше своего носа ни черта не видит?!

— Хватит орать! — услышал внезапно Кирилл и только тогда понял, что все это озвучил в полный голос. Страстно и без перерыва. — Что вы себе позволяете, в конце концов? С ума сошли, так лечиться надо! — прошипела Алена, едва не задевая губами его подбородок, который еще дрожал от негодования. — Уберите от меня свою физиономию! — велела она, тяжело дыша, и резко сдернула с головы шарф.

Перед глазами вспыхнул огонь. Кирилл отшатнулся, взялся ладонью за лоб.

И увидел.

В рыжем всполохе кудрей — гордый лоб, тонкие фарфоровые скулы, теплый свет на ресницах, рябиновую спелость губ. И ярое, немыслимое, черное пламя в глазах.

— Ну же! Отодвиньтесь, грубиян!

Он увидел, что ей не сорок, не шестнадцать, и она не старушка, опоздавшая на электричку.

Увидел ее гнев, ее растерянность, ее неуверенность в завтрашнем дне, где на завтрак обезжиренный творог, а на ужин — «Весна на Заречной улице» или «Приключения Шурика».

На каком он свете, черт подери?!

Что здесь творится?

— Да отойдите же! — И она, рассвирепев окончательно, ткнула в его плечи раскрытыми ладонями.

Кирилл едва устоял на ногах.

— Что это вы орете? — осведомился он, хотя ему было плевать, почему она орет, и волновало только одно — куда делась давешняя мымра?

— Гхм… — от возмущения она некоторое время хватала ртом воздух. — Вы еще спрашиваете? Да вы сами минуту назад орали так, что стены тряслись! Дайте пройти! Что вы уставились?

— У меня были все основания на вас орать! — доложил Кирилл, не двигаясь с места, и постепенно обретая почву под ногами. — Или вы думали, что вам это так просто сойдет с рук? Конечно, вам, наверное, даже в голову не пришло, что я уже все знаю!

— Когда вы говорите, такое ощущение, что вы бредите, — пробормотала Алена себе под нос цитатой из любимого фильма.

Ни единой самостоятельной мысли — во всяком случае, внятной! — в голове не было.

После гневной отповеди, в которой она ни слова не поняла, ее трясло и распирало во все стороны от желания двинуть по его смазливой физиономии. И мир сузился до размеров его кабинета, где хотелось немедленно устроить последний день Помпеи. Она даже огляделась с предельным вниманием, весьма смутно сознавая собственные порывы.

— Сядьте! — приказал вдруг Кирилл.

Внутри у него все тряслось, а перед глазами плыло. От бешенства.

Тише, тише, уговаривал он себя. Не хватало еще сесть за решетку из-за этого мымрястого утенка, неожиданного превратившегося в лебедя! Прихлопнуть которого прямо-таки чесались руки!

И будет тебе — преступление в состоянии аффекта! Успокойся!

Как она смеет так смотреть на него?! Стерва рыжая! Будто это он — засланный казачок, пожаловавший в стан врага вынюхать все, как следует! Будто это его муж украл печать, подделал документы и так далее…

Подумав так, Кирилл понял, что свихнулся.

Она тяжело дышала ему в лицо, и от этого соображать было вообще невозможно. Голова кружилась от запаха кофе, корицы, смутного аромата духов и холодка зубной пасты. Наверное, «Колгейт». Или «Тридцать два» — ваши поцелуи будут свежими двадцать четыре часа в сутки!

Проверить? Реклама часто врет!

О, Господи! Чьи это мысли?! Почему они в его голове? По какому праву? И зачем? И куда их девать?

Он все нависал над ней, а она все сопела ему в лицо — громко, с присвистом, словно не в силах выговорить от возмущения ни слова.

И тут Кирилл заставил себя вспомнить, что происходит.

Она — жена Балашова. Балашов — его подчиненный, паршивая овца в стаде, предатель, иуда, слизняк!..

— Быстро! Диктуйте мне номер телефона! — рявкнул Кирилл.

— Что?! — Шоколад в ее глазах загустел до черноты, и из этой черноты плеснуло на Кирилла презрением. — Вы совсем чокнутый? Уберите руки! Уберите, я сказала, я на вас в суд подам за оскорбления и издевательства! И пусть вообще разберутся, чем вы тут занимаетесь!..

— Браво! — Кирилл уважительно присвистнул. — Что значит талант! Ни на минуту не раскололась! Космодемьянская отдыхает!

Алена покрутила пальцем у виска. Не подлец, не трус — красавчик оказался просто сумасшедшим. Очень жаль.

— Лечиться вам надо, любезный.

— Довольно! — Он со всей дури врезал кулаком по подлокотнику, но ожидаемого эффекта не получилось. Кресло было кожаным и мягким.

Глухой удар никого не напугал. Девица смотрела с жалостью.

— Телефон! — просипел Кирилл на последнем издыхании.

— Чей телефон? — с некоторой заминкой уточнила она, неожиданно осознав, что лучше с ним не спорить.

— Жириновского Владимира Вольфовича! — любезно ответил он.

Алена в панике огляделась. Все значительно хуже, чем показалось сначала. А ей до последней секунды не хотелось верить, что он — на самом деле чокнутый. Уж лучше бы оказался мерзавцем.

— Диктуйте ваш номер телефона, — медленно проговорил чокнутый господин Панин.

Ах — это! Он за ней решил приударить. А что тогда орал? Или за сегодняшний день она совсем разучилась думать и не понимает теперь элементарных вещей? Может, он орал, чтобы темперамент продемонстрировать?..

— Зачем вам? — пискнула Алена, запутавшись окончательно.

В висках звонко били колокола. Очень хотелось хлебнуть кофе, но из его чашки она не решилась, а свою оставила на подносе.

Вопрос — обыкновенный, женский вопрос — довел господина Панина до исступления.

Левая щека у него принялась дергаться, синева в глазах затянулась седыми тучами, челюсть клацнула, зубы скрипнули, и Алена поняла, что он сейчас ее убьет.

— Не хочешь по хорошему, да? Думаешь, успеешь еще муженька предупредить? Да мои ребята уже…

Нет! С нее довольно!

— Не тыкай мне! — психанула Алена.

— Не ори!

— Сам не ори! Мужлан неотесанный!

— Что?! — Он приблизил к ней бордовое от гнева лицо.

Ни секунды больше не раздумывая, Алена нырнула у него под рукой, застряла, дернулась изо всех сил, шарахнула наугад каблуком и попала ему по ноге. Господин Панин взревел, как дикий буйвол.

А что, бывают разве буйволы домашние, промелькнуло у Алены в голове.

И больше никаких мыслей не было.

Вот так, без мыслей, она обогнула стол, споткнулась о какие-то коробки, боком врезалась в кофейный столик, коротко мявкнула от боли, и понеслась к двери.

— Ах ты дрянь! — ударилось в уши, и Алена припустила еще быстрей.

В приемной от нее шарахнулась испуганная секретарша, прижимавшая к груди телефон с явным намерением немедленно вызывать ОМОН, скорую помощь и пожарных одновременно.

— Кирилл Иваныч? — услышала Алена ее тоненький печальный вскрик и помчалась дальше.

Коридор. Чья-то спина, в которую едва не втемяшилась. Лестница. Тут едва не сломался каблук. Была бы почти Золушка. Толпа народа на ресепшене. Как быстро подоспел ОМОН! Или это пожарные? Надо сделать лицо. В смысле, привести себя в порядок. Нет, лучше побыстрей прошмыгнуть мимо. Какой уж порядок, если руки трясутся, а в голове — колокольный звон?!

Будка охранника. Ворота. Еще чуть-чуть. Уже можно отдышаться или еще рано?

Опомнилась она в каком-то переулке. Вокруг была осень, шуршал в ветвях ветер, худая дворняга поскуливала возле мусорного бачка.

Алена нервным движением поддернула сумку на плече.

Все нормально. Все будет хорошо.

Дворняга подняла на нее обеспокоенную морду. Приняла Алену за конкурентку.

Нет, милая, нет.

Может, зря она убежала? Надо было дождаться скорую и вместе с господином Паниным пройти курс лечения. Или ее случай безнадежен?

Или это просто магнитные бури, а? Целый день творится что-то странное и страшное.

Ко всему прочему она где-то потеряла шарф. Свой любимый зеленый шарф. Он так шел к волосам. Очень обидно, очень!

Если он остался в кабинете, хоть какое-то утешение. Может, Кирилл Иванович Панин догадается на нем повеситься, а?

Иначе ей самой придется это сделать. В смысле, удавить его собственными руками. Вот она успокоится, все тщательно обдумает и обязательно удавит. Не станет же она спускать ему с рук эти вопли!

Он был ее последней надеждой, черт побери! Единственной, если быть честной. Больше некуда было пойти, и она пошла к нему.

И что? Он имел наглость оказаться полным кретином! Да еще и с припадками! Везет ей, ничего не скажешь. Впервые в жизни встретила человека с немыслимыми синими глазами, и — пожалуйста. Идиот.

На кой черт тебе идиот, подумалось Алене.

Ответить было нечего.

Жаль, что все так, а не иначе. Они могли бы познакомиться тогда, в магазине. Он, допустим, не позволил бы своей фифе купить белое пальто из Алениной мечты. Придумал бы что-нибудь, наврал, что оно ей идет, как корове седло. Фифа от обиды бы разревелась и пошла бы топиться в Суре. А они бы остались и смотрели друг на друга смущенно, как заговорщики. И пальто он бы купил для Алены. Она, конечно, не приняла бы — как можно! Но ей было бы приятно.

Или нет… Все было совсем не так.

В магазине ничего не случилось, и ладно. Но сегодня-то могло бы случиться.

Он мог бы выслушать ее и помочь. Нашел бы Лешку. Хотя, черт с ним, с Лешкой, зачем его искать? Нашел бы бандитов, вот что! Браво выхватил бы кольт из кармана безупречных брюк и пальнул бы по ним по всем сразу. Или нет. Хуком слева уложил одного, хуком справа — другого, а потом подошел бы к Алене и устало сказал: «Теперь тебе ничто не угрожает, дорогая!» И они бы отправились в ресторан праздновать победу добра над злом. А потом он бы ее провожал и набивался на чашечку кофе. А она бы стеснительно пыхтела, потому что мечтала именно об этом.

Ну куда, куда ее занесло?..

Мечтала же она вовсе о другом! О белом пальто и парижском кафе.

И господин Панин тут ни при чем! Особенно если учесть, что он на Алену даже внимания не обращал. То есть, обратил, но как-то не так, как хотелось бы.

Хотелось? Кому хотелось?

Она споткнулась об эту мысль и дальше думать не стала.

Вернее, приказала себе не думать. Только это очень плохо получилось.

Совсем не получилось, если честно.

Миша Терехин не зря имел черный пояс по каратэ и разряд по боксу. Реакция у него была моментальной.

Когда у двери квартиры Балашова обнаружились два амбала, настойчиво пинающие дверь, Миша мигом сориентировался и с очень деловым видом стал подниматься на следующий этаж.

Амбалы проводили его хмурыми взглядами.

— У! Падла! Отсидеться решила! — услыхал Миша.

— Тише ты, придурок. Охота с соседями разбираться?

— Да я всех урою!

Последняя фраза Мишу развеселила. Уроет он! Думает, массой возьмет, а мы его — умением! Ишь ты — Кин-конг недобитый!

— Хорош барабанить. Открывай давай.

Послышался скрежет. Миша понял, что амбалы пошли на крайние меры и теперь вскрывают дверь отмычкой. Елы-палы, что здесь происходит, у этого Балашова? Не похожи парни на домушников, хоть ты тресни! И эти загадочные фразы про падлу! Нет, явно ребята пришли потолковать по душам с бывшим риэлтором.

— Глянь-ка по этажам, нет никого? А то нарвемся на какую активную старушенцию, вмиг ментуру вызовет.

Миша вздрогнул и отлепился от стены, затопал ногами, будто спускался сверху, а потом быстрым шагом снова прошел мимо амбалов. При этом лицо его хранило крайнюю степень озабоченности.

Торопится человек по своим делам. И плевать ему, кто тут что взламывает.

Один из амбалов привычным жестом взялся за бок, характерно выпирающий.

Ха. Видали мы такие игрушки.

Краем глаза Терехин увидел, как напрягся второй, тот, что постарше, но команды не давал, замер в ожидании. Миша, это ожидание оправдывая, незаинтересованным мимолетным взглядом скользнул по ребяткам и тотчас отвел глаза, снова будто погрузившись в свои многотрудные размышления.

Амбалы еще смотрели на него с некоторой настороженностью, но он проскакал между ними сосредоточенно-торопливой походкой, и старший махнул рукой.

— Давай, продолжай, — разрешил строгим шепотом своему напарнику.

Снова раздался тихий скрежет в замке.

Миша спустился во двор и стал думать.

Если эти двое сейчас застанут Балашова, к бабке не ходи — будет ему весело. Так весело, что начальство может успокоиться и наслаждаться местью, которую за него другие осуществили. Но… У Балашова еще имеется жена и дочка. Вдруг все вместе сидят в подполье?

Миша Терехин был человеком гуманным и вовсе не желал беды балашовскому семейству. Дети за отцов не отвечают, так вроде.

В намерениях амбалов Миша не сомневался, у них на мордах отчетливо эти самые намерения прорисовывались.

В причины вдаваться было некогда. Да и ни к чему. И так ясно, что Балашов попал в нехорошую компанию и подвел не только шефа, но и компаньонам чем-то не удружил.

На повестке дня вопрос — вмешиваться сейчас или попозже?

Если сейчас, то чем это грозит ему? Всего-навсего мордобоем. Амбалов он уложит на счет три. Ну, на пять, в крайнем случае.

А если попозже, то чем это грозит Балашову и его родственникам?

Надо было оставаться на тренерской работе, вот что. Никаких тебе тараканов.

Он раздумывал минуту, не больше, но тут из подъезда выскочили братки с перекошенными от злости физиономиями, и Миша понял, что время размышлений кончилось. Оставшись незамеченным, он шмыгнул за ближайшую скамейку.

Хорошо, что так холодно и промозгло. Дворовые бабульки носа на улицу не кажут, сериалы глядят, а детвора у компьютеров виснет.

Хорошо. Пусто.

Амбалы, сердитые как черти, протопали к замызганной «шестерке». Однозначно, поход не удался. Стало быть, Балашова дома нет. Стало быть, есть возможность еще встретиться с ним — живым и невредимым.

И тут Мишу осенило.

Зачем бегать по родственникам и старым подружкам? Зачем выпытывать у друзей и случайных приятелей?

К Балашову его приведут эти шустрые ребятишки, которым ничего не стоит дверь взломать и носить за пазухой пистолетики.

Наверняка, Балашов нужен им даже больше, чем Терехину. То есть, больше, чем Кириллу Иванычу. Иначе стали бы они скрежетать зубами и зеленеть мордами, не застав его дома! Значит, будут искать. С их методами — обязательно найдут.

И он, Терехин, тоже найдет. Чего уж проще? Проследить за этими гориллами, уверенными в своей безнаказанности и силе. Как говорится, сила есть — ума не надо. Да и вот еще — на каждую силу найдется другая сила.

Зря только сидит он за этой чертовой лавочкой. Если обнаружат — гикнулась его конспирация и никакой слежки не предвидится. Станут осторожны. Надо придумать что-то. Можно газетку взять, устроиться на скамейке с умным лицом. Я не я, и корова не моя.

Только газет Миша Терехин не читал и по этой причине их с собой не носил. Как назло и томика Ахматовой с собой нет! Только вот единый проездной да квитанция из ЖЭКа. Может, их почитать, издалека ведь и не разберешь.

Миша нерешительно двинулся вокруг скамейки на корточках, намереваясь легализоваться.

Окно в «шестерке» было приоткрыто, и он услышал, как амбалы ругаются между собой и решают, звонить ли шефу. Столь важная беседа полностью поглотила их внимание, и Терехин осуществил свой план вполне удачно. Сел, достал проездной, принялся вертеть в руках.

А что? Может, у него хобби такое — проездные рассматривать!

Амбалов его хобби не заинтересовало никоим образом. Решив, что шефу звонить все-таки надо, они теперь спорили, кто именно это сделает.

Миша презрительно хмыкал, ощущая свое полное превосходство.

Утро началось со звонка босса.

— Ты сделала хоть что-нибудь? — без предисловий спросил он.

Стараясь не зевать, она доложила обстановку. Где искать Балашова, она понятия не имела, поэтому докладывать пришлось весьма туманно. Мол, есть люди, которые помогут, но не сразу. Мол, надо к ним сначала попасть, в доверие войти, заплатить и т. д., и т. п.

И вообще, не ее это дело. Чем там служивые доберманы занимаются? Их забота Балашова найти, а она всего-навсего красивая дурочка для прикрытия, разве не так?

Конечно, последние рассуждения она озвучивать не стала.

— Плати, кому хочешь, только чтобы к вечеру он был здесь. Я хочу с ним сам поговорить!

Босс нервничал. Злился. И даже не догадывался, что его водят за нос, ведь ни малейшей зацепки у нее не было.

Может, срубить с него денег и свалить уже из города? Надоело все, хоть вой.

Но — нельзя. Найдет, волчара, у него повсюду связи и кореша.

Тупик.

Стараясь не думать об этом, она приготовила себе завтрак и улеглась с подносом на диван. Пощелкала пультом, наткнулась на какой-то сериал и вскоре забыла о своих проблемах. Сериал был детективный, «нашенский» и очень захватывающий. Какие-то дядьки гонялись за проституткой, которая случайно оказалась в неурочный час в ненужном месте. Не повезло, словом, девушке.

Красавице этот сюжет что-то напомнил.

Когда серия кончилась и пошла реклама про «его попка всегда остается сухой», от скуки она догадалась, что именно.

Может, удача? Чем черт не шутит! Все равно других версий нет, и не предвидится. Она взяла телефон.

— Привет, это я. Вы где?

— Все там же, — зло откликнулся собеседник. — Что босс?

— Башку оторвет, если Балашов сегодня же не будет у него. Я кое-что нарыла. Работаем вместе.

— Да мы всегда рады! — голос в трубке чуть не сорвался до поросячьего визга от восторга. — А то торчим тут, а толку нет. Думали, к бабе в школу податься. Так школа не простая, хрен ее знает, что там с охраной. Сидим вот, козла забиваем. Как думаешь, может, баба уже к нему подалась?

— К козлу-то? — хихикнула она.

На том конце провода недовольно посопели, размышляя, шутка это или жестокое издевательство. Ничего не надумав, уже серьезно спросили:

— Чего ты нарыла-то?

— С кем он ездил в Тарханы, знаете?

— Да шлюху какую-то снял в «Эдеме».

— Найдите ее.

— А че ее искать? Небось, там же и ошивается. Ты что, думаешь… Да лажа! Станет она свою жопу подставлять! И денег же ей надо зарабатывать.

— У него была возможность ей заплатить, — задумчиво произнесла красотка. — Ладно, давай не спорить, а дело делать. Езжайте в «Эдем». Хотя, я уверена, что ее там не будет. Сразу, конечно, вы ее проверить не удосужились?

— Почему это? — обиженно прогундосил собеседник. — Я тогда Балашова вел, а Митька бабу проводил на всякий случай.

Девушка с досады едва не запулила трубку в стену.

— А чего ты тогда мозги мне пудришь?! Значит, адрес ее вы знаете?

— Ну. Митька вон говорит, что помнит, как ехать.

— Кретины! Ее надо было проверить в первую очередь!

— Че ты орешь? Кто ж знал, что шлюху в расчет нужно брать? Босс ниче не говорил!

Красавица с удовольствием выругалась, помянув черта и его бабушку.

— Быстро туда. Босс про вашу тупость ничего не узнает, если вы скажете, что Балашова нашла я. Понятно? Убедитесь, что он там, позвоните. Я жду.

— А если босс сам позвонит? Че говорить-то?

Тьфу ты! Как выражается один сатирик — «Ну-у, тупые!» Правда, он про иностранцев, а эти двое вроде русские Иванушки-дурачки.

— Скажете, что он пока не появился, — велела она, стараясь изъясняться спокойно и просто, — но вы, мол, несете трудовую вахту. Ясно?

В ответ пробурчали, что более или менее.

На радостях красавица позволила себе слопать калорийный бутербродик.

Вышло все просто классно! И пусть кто-нибудь посмеет после этого утверждать, что все красивые женщины — идиотки! Она — и умница, и красавица! И сегодня же вечером получит за это награду. Да, да, пусть только босс попробует не раскошелиться! Она одна приведет ему Балашова. Только благодаря ей босс получит этого кретина!

Он опомнился на первом этаже, увидев толпу сотрудников на ресепшене, бурно обсуждающих Балашова, Терехина и… начальство. Ах да, еще незнакомую дамочку, полминуты назад пролетевшую мимо.

Кирилл затормозил пятками и попятился назад.

Устраивать выход царя Ивана Грозного к опричникам он не собирался. Пусть обсуждают, жалко, что ли?

Бабушка говорила: «На чужой роток не накинешь платок». Народная мудрость. Он верил в народные мудрости.

Да и что могут знать подчиненные, кроме досужих сплетен? Ну, начальство с Мишей Терехиным решали какие-то вопросы. Ну, Миша Терехин после этого занялся изучением биографии и трудовых подвигов Балашова.

Судя по возбуждению народа, этот факт без внимания не остался.

Кирилл продвинулся назад еще на шаг.

— Кирилл Иваныч, выпейте! — умоляюще простонала за спиной запыхавшаяся верная Машка.

Он резко обернулся, едва не выбив у нее из рук стакан с водой и пачку таблеток.

— Маша! Уйди! — прошипел Кирилл, мечтая остаться незамеченным и подслушать самую интересную часть беседы. Про девушку, только что выбежавшую из кабинета шефа. Из его, то есть, кабинета.

— Но Кирилл Иваныч! — взмолилась Маша, насмерть перепуганная преображением начальства в ополоумевшего психа, который сначала орет на незнакомую дамочку, потом, чертыхаясь во весь голос, гонится за ней, опрокидывая казенную мебель, а сейчас вот стоит и прячется от толпы.

Кирилл с досадой тряхнул головой, но таблетки и стакан у Маши забрал.

— Кыш отсюда!

Что теперь делать? Продолжить все-таки погоню? Или дослушать до конца весь бред, что несут его подчиненные? Версии, которые они выдвигали, были достаточно абсурдны. Предполагалось, например, что Кирилл Иванович обсуждал с начальником службы безопасности причастность Балашова к террористам. А девушка с перекошенным лицом была заслана конкурирующей фирмой.

Ну да, ну да, тогда Лола Борисовна — законспирированный агент ЦРУ.

Кирилл понял, что ничего не понял, залпом осушил стакан и поплелся в кабинет.

— Кирюш! — вдруг раздался радостный вопль.