Действие второе

Комната деревенского дома, служащая одновременно кабинетом и столовой. В глубине арка, за ней коридор, направо и налево и в самой глубине стеклянные двери в сад, залитый солнцем. Видны кусты цветущей зелени. Налево дверь в комнаты. У стола Илья Ильич Быков стоя пьет холодный чай. Раиса наклонилась над книгой.

Илья. За эти три дня мы с тобой совсем не говорили. Такая суета. Хочется тебе сказать много, много серьезного, Раиса. Ты слушаешь меня?

Развлечения, праздность, весь этот шум привлекательны, быть может, конечно. Но мы должны со всей серьезностью отнестись к новому шагу… Послезавтра наша свадьба… Раиса?

Раиса. Да, слушаю.

Илья. Свадьба. Ты хорошенько уясни себе ее значение. Мы вместе росли детьми, шалили, мечтали. Да, да, все это было превосходно. И, наконец, настает день, когда должны быть насуплены брови. Это невесело. Мы должны рука об руку вступить в суровую жизнь… Это сознательный конец юности, глупым грезам…

Раиса. Пожалуйста, Илья, закрой окошко, сквозит.

Илья. Ради бога, Раиса, не думай, что я тебя упрекаю. Но приезд этого князька, бессонные ночи, пустопорожние разговоры – не вовремя… Посмотри на тетю Варю, она волнуется больше нас. Совсем измучена. В нас еще не сдержаны какие-то порывы, Раиса. Я хочу сказать – инстинкты.

Раиса. О чем ты волнуешься, Илья?

Илья. Я волнуюсь? Ни капельки.

Раиса. Что-нибудь случилось?

Илья. Я говорю, – возмутительно врываться в чужую жизнь накануне крупнейшего события.

Раиса. А кто же ворвался? Ты сам читал письмо князя. Мы с тетей Варей над ним плакали.

Илья. Ах, над чем вы с тетей Варей не плачете! Проревели весь день, когда вылупился четырехногий цыпленок.

Раиса. Цыпленочек на четырех ногах жить не может. Конечно, его было жалко.

Илья. А этого князя мне ничуть не жаль. Бездельник и пустой болтун.

Раиса. Он хороший человек и очень несчастный.

Илья. Скажите!..

Раиса. Да.

Илья. Вот, если хочешь, Марья Семеновна действительно достойна сожаления. Это сложная и глубоко страдающая натура.

Раиса (поджав губы). Может быть.

Илья. Ты что-то слишком поджимаешь губы, Раиса. Вообще мне до князей сейчас дела нет. Пусть тетка с ним и нянчится, как с писаной торбой. Я бы издал государственный закон против бездельников и шалопаев. Под ногами болтаются.

Ты что читаешь?

Раиса. «Гигиену молодой женщины». Тетя Варя приказала прочесть эту книжку несколько раз подряд.

Илья. Это очень полезное чтение, конечно. Вообще нам нужно побольше читать серьезных книг.

Раиса (уныло). Будем читать.

А самовар холодный. (Бежит и в дверях сталкивается с тетей Варей.)

Варвара. Раиса!

Раиса. Тетя Варя!

Варвара. Ты опять бегаешь!

Раиса. Самовар надо подогреть.

Варвара. Я тебе сто раз толковала: ты не имеешь права подвергать себя опасности – ломать ноги. Ты девчонка или невеста наконец? Ты совершенно не думаешь о своем организме. После свадьбы делай что хочешь, хоть на голове ходи.

Раиса. Что вы, тетя Варя, я очень думаю о своем организме.

Варвара. Ну, иди.

Совсем обезножела. Ох, батюшки, дай-ка мне папироску. Хорошо ты смотришь за невестой, нечего сказать.

Илья. Не могу я больше ей говорить: помни о почках, о каких-то там органах. Оставьте ее в покое. Она и так на меня второй день дуется.

Варвара. Вот девчонка! О чем вы тут с нею говорили?

Илья. О свадьбе.

Варвара. Не чаю, когда эта свадьба пройдет. Уеду к дяде Григорию отдыхать на две недели. (Волнуясь.) Илья, конопляного масла нигде нет.

Илья. Придется купить подсолнечного. Все равно рабочие жаловались, что конопляное масло прогорклое…

Варвара. Делай что хочешь. Но подсолнечное пуд – шестнадцать с полтиной. Если мы разоримся, – не моя вина. Дунька!

Дуняша. Чего вам?

Варвара. Ты куда?

Дуняша. Помои от молодых господ.

Варвара. Ну и, наверно, расплескала их по всему коридору.

Дуняша. Лопни глаза, ни капельки. (Скрывается.)

Варвара. Проснулись, слава богу. Второй час. Что это такое? Чем они живы? Не ждала я таким увидеть Анатолия. Постарел, жалкий какой-то. Скажи мне, Илья, как мужчина, любит он ее?

Илья. Князь – Марью Семеновну? Черт его знает.

Варвара. Что ты говоришь? Ну, а она его?

Илья. Не знаю.

Варвара. А ведь он хочет на ней жениться.

Илья. Да, обещал, но, кажется, не особенно торопится.

Варвара. Кто она такая?

Илья. Не знаю. (Берет скрипку.)

Варвара. Она с прошлым, по-твоему?

Илья. Да, я думаю, что она с прошлым. (Наигрывает.) Вообще Марья Семеновна странная женщина.

Варвара. В самом деле, сыграй мое любимое.

Мне очень, очень жалко Анатолия. Он весь в тетку Анну Аполлосовну. Душевный мальчик. Я рада, что он вырвался наконец из этой столицы.

Илья (играя). Ветчинный окорок в городе не достал. Придется обойтись без окорока.

Варвара. К свадьбе я думаю заколоть индюка, того, что дерется.

Илья. Можно заколоть индюка.

Варвара. Они, оказывается, жили в гостинице и обедали по ресторанам. Какой же это желудок выдержит? Нет, ты подумай.

Илья. Да… Странная женщина Марья Семеновна. (С этой минуты он начинает играть страстную арию.)

Варвара. Что ты мне ни говори, а я чувствую, чувствую: у них страшная драма. Они что-то скрывают. Эта женщина ему не пара. Но, во всяком случае, наш долг сделать для Марьи Семеновны все возможное, если у них кончится катастрофой. (Прислушивается к музыке.) Илья, ты что?

Илья. А что?

Варвара. Что ты сейчас играл?

Илья. Не знаю, право, задумался.

Варвара. Поди-ка сюда.

(Грозит пальцем.) Смотри у меня, Илья.

Илья. Оставь, пожалуйста!

Варвара. У тебя трудный характер. Помни, ты весь в отца. Я до сих пор иногда во сне вскрикиваю, как он придет на память. Вот какой был человек. Взглянет, бывало, своими глазами, так вся и обомрешь, даром что был простой кучер… А какие страсти! Какая буйная жизнь! И погиб-то он необыкновенно. Вывел ночью из конюшни племенного жеребца, пьяный вскочил на него, засвистал пронзительно и помчался куда глаза глядят. Проскакал десять верст, слышишь ты, и ринулся с обрыва в Волгу. Ужасно! Ему всего было мало.

Илья. Во всяком случае, Раису я уважаю и люблю, и тебе не о чем беспокоиться.

Варвара. Дай-то бог, дай-то бог. Все-таки ты поменьше бывай с этой-то… с черной.

Илья. Мне не нравится этот разговор, тетя Варя. Ты слышишь, в высшей степени мне не по душе.

Варвара. Фрр… Как петух индийский.

Князь. Ma tante! С добрым утром.

Варвара (целует его в лоб). Какое тебе, батюшка, утро. Скоро ночь на дворе.

Маша. Здравствуйте.

Варвара (целует Машу). Как спали, дорогие мои?

Маша. Благодарю вас.

Князь. Я спал как младенец. Просыпаюсь утром, и ни одной гадкой мысли. Здешний воздух делает чудеса. Не правда ли, Мари? Я давно не чувствовал в себе такого подъема духа.

Маша. Воздух очень прекрасный.

Варвара. Вот и самовар: это по счету четвертый греем. Скушайте лепешек. Те ржаные, а вот из крупчатки. В Петербурге этого не пекут. Или уж такую подадут лепешку, что потом весь день животом валяешься.

Маша. Благодарю вас.

Князь. Ma tante…

Варвара. Скажи по-человечески: тетка. А по-французски мне обидно. Недушевно как-то, – словно ты в меня репьем суешь. Ешь простоквашу. (Садится к самовару.)

Князь. Тетушка, позвольте расцеловать ваши ручки. Боже ты мой, значит, есть еще в России добрые, бескорыстные, чистые люди. Я счастлив…

Илья (набивает у камина трубку). Гм. У нас говорится: телячья радость по поводу свежего воздуха.

Варвара. Илья!

Илья. Я не сказал ничего обидного, тетя Варя.

Варвара. Илья, ты невозможен! (Делает страшные глаза.) Он у меня бурелом. У Анатолия, очевидно, веские причины так радоваться.

Князь. Ma foi![19] Тысячи причин. Ну вот. Выхожу из умывальной комнаты в коридор, вдруг скрипит дверь. Отвратительно, когда скрипят двери. Мне всегда в этом случае мерещится, что должен войти господин во фраке и сказать: «Не угодно ли вам заплатить по счету?» На этот раз вместо фрака появляется очаровательнейшее существо, ваша невеста, Илья Ильич. Боже мой! Ведь я в деревне, у тетки!

Варвара. Тебе, Анатолий, хорошо пить отвар из ромашки с цитварным семенем.

Князь. Благодарю. Далее, меня просто умиляет, до чего здесь все заняты каким-нибудь делом. Выглядываю в сад, смотрю: Илья Ильич тащит какой-то мешок, вы, тетушка, браните босую девку, собачка – и та сидит на цепи. И по траве, прямо по росе, босиком, ступая крошечными ножками, идет Раиса Глебовна с решетом крыжовника. Илья Ильич, вы счастливейший из людей!

Маша (вскрикивает). Ай!

Варвара. Что такое?

Маша. Я обрезала руку.

Илья (быстро подходя). Покажите. Глубоко?

Маша. Нет, теперь не больно.

Илья. Я говорил, чтобы не подавать на стол острых ножей. Для хлеба есть пила.

Варвара (Илье). Пусти, пусти, батюшка, я сама завяжу.

Илья. Положите йодоформу.

Маша. Благодарю вас, мне совсем хорошо. (Внимательно глядит на Илью, садится на диван.)

Князь. Мари, ты косолапа… Так какие же ваши планы после свадьбы, Илья Ильич? Едете за границу?

Илья. Зачем? Нам и здесь дела много.

Варвара. Покос, рожь нужно жать, пахать пар.

Князь. Пахать пар? Гм! Но молодой женщине захочется выезжать, показывать туалеты. Вы не боитесь, что она соскучится в такой глуши?

Илья. Ну, на такой бы я не женился.

Князь. Вы правы.

Маша (внезапно). Илья Ильич, вы жили в Петербурге?

Князь. Что? Что?

Илья. Да, я там учился в лесной академии. Лет шесть тому назад.

Варвара. И кончил с золотой медалью.

Князь. Браво, браво.

Маша (Илье). Гляжу, гляжу, – ей-богу, я вас видала.

Князь (поспешно). Мари, у тебя плохая зрительная память… Бывает, что встретишь человека на улице, мельком, а потом и привяжется его лицо.

Маша. В Аквариуме, конечно, бывали, в саду, где открытая сцена?

Илья (с тревогой). Да… бывал… А что?

Маша (смеется). Помните ученых попугаев? С хохолками.

Илья. Попугаев?.. Боже мой!.. Ну?

Маша. Каждый раз, когда попугаи кончали, музыка играла вальс и появлялась…

Илья (вскрикивает). Касатка!! (Точно лишился языка, не отрываясь смотрит на Машу.)

Варвара. Какая Касатка?

Князь. Тетушка, вы представьте. Однажды Марья Семеновна, еще до нашего замужества, конечно, находилась в таком трудном материальном положении, что пришлось поступить на сцену, петь романсы. Всякий труд благороден, не правда ли? Что?

Маша. Я не только романсы пела.

Варвара. Чем же вы там еще занимались?

Князь. Ну, дай бог памяти… Прыгала через обручи.

Варвара. Через обручи прыгала?

Князь. Работа тяжелая и очень почтенная, по крайней мере я так нахожу. (Отходит к окошку.)

Варвара. Так вы акробатка?.. Господи помилуй!.. А уж я, простите, Марья Семеновна, чуть голову не свихнула, все думала, чем вы занимаетесь?

Маша. Я, Варвара Ивановна, и прачкой была.

Варвара. Прачкой?

Маша. И горничной, и в магазине служила. Я сама деревенская, псковская.

Варвара. Боже мой, боже мой!.. Князь. Мой друг, все-таки это не тема для беседы. У каждого из нас были ошибки…

Варвара. А что это значит – Касатка?

Пауза. Входит Раиса.

Раиса. А я вас жду в саду. Здравствуйте, князь. (Маше.) Мы с вами виделись. Вода такая свежая, славная. Я купалась.

Князь. Славная, свежая. Боже, какая молодость…

Раиса (прикладывает ладони к щекам). Какие пустяки вы говорите.

Варвара. Анатолий, ты не педагогичен.

Илья (Маше, глухим голосом). У вас были светлые волосы, не правда ли…

Маша (вспоминает). Да, раньше у меня были светлые волосы, как рожь.

Князь (Раисе). Если вам не скучно со мной, позвольте предложить руку. Я стар и безопасен. Пойдемте рвать крыжовник.

Варвара. Идите, идите.

Раиса. Надо решето захватить.

Князь. Решето! Боже мой!

Маша (многозначительно). Анатолий!

Князь. Что, Мари?

Маша. Ты, может быть, забыл?

Князь. Я забыл. Что? Важное? Не помню. (Легкомысленный жест.) Какая-нибудь чепуха.

Маша (сквозь зубы). Иди, иди, голубчик…

Варвара. Илюша… Марья Семеновна… Объясните же мне.

Илья (не слушая ее, обращается к Маше.) Было особенно душно в этот вечер… После полуночи пошел дождь. Я все-таки дождался и побежал за автомобилем. Вы окатили меня грязью… Я упал.

Маша. Я помню и другое. Каждый вечер…

Илья. Я приходил каждый вечер глядеть на вас.

Маша. Выхожу, бывало, петь. Смотрю, в публике глаза, черные, как угли. Горло перехватывало, так, бывало, испугаешься.

Илья. Боялись моих глаз?

Маша. Известно. С такими глазами жди беды.

Варвара (берет Илью за руку). Друг мой, я уважаю всякое мужское прошлое. Это твой духовный опыт. Но сейчас, Илюша, будь благоразумен. Одолей свой характер. Марья Семеновна, надеюсь, поймет и сама поможет нам. Вели заложить дрожки, поезжай в луга.

Илья (резко). Тетя Варя, я положил расходную книгу тебе на стол. (Хватает счеты.) Книга запущена.

Варвара. Успею проверить, батюшка.

Илья. Немедленно! (Отворяет боковую дверь.) До моей свадьбы должны быть проверены все счета.

Варвара. Хорошо, хорошо. Ураган! Чистый бурелом! (Берет счеты, уходит.)

Илья. Это вы!.. Да… Ужасно!

Маша. И вспомнила я вас только сейчас! Когда руку обрезала, а вы подскочили. Ну и глаза. Еще страшнее стали, право.

Илья. Зачем вы приехали?

Маша. Ай-ай-ай! Я вот в цирке служила, помню, бросила раз в клетку львам зарезанного голубя. Так у них потом целую неделю глаза горели.

Илья (вскакивает). Вам здесь нельзя оставаться, уезжайте!

Маша. Куда же мы поедем? Мы проигрались. Мы такие несчастные.

Илья. Я дам денег вашему князю.

Маша. Не возьмет. Он благородный стал от здешнего воздуха.

Илья. Я проиграю в карты две, три тысячи рублей.

Маша. На неделю не хватит. Да и князь собирался прожить здесь до осени.

Илья (ходит по комнате). Тот год в Петербурге навсегда погребен, отрезан, я не хочу вспоминать ни одной минуты прошлого. Вам-то лестно, конечно, припоминать, как одурелый идиот, мальчишка, пялил на вас глаза. Вы смеялись, когда я сорвался с автомобильной подножки, а должно быть, не слыхали, что я кричал вслед. Да, да. Вы были очень великолепны в горностаях и перьях. Как я вас ненавидел! О господи! Длинные эти белые ночи без сна, на железной кровати. Какие кошмары лезли в голову. Я неотступно жил в ваших комнатах. Моим воображением были пропитаны все ваши платья. Я пробирался за вами во все спальни, душил вас, молил пощады… Ужасно! Умирал у ваших ножек. Я их хорошо помню. Красные каблучки на туфельках. Раскаленными каблучками прямо в мозг… Никто, ни одна женщина не могла погасить моего воображения. Я знал, – гибну, гибну!.. И каждый вечер снова шел глядеть, как вы, надменная, порочная и все же потрясающая, пели фальшивым голоском все одну и ту же мерзость про какого-то старичка.

Маша (взволнованно). Вы так меня… любили?

Илья (с резким жестом). Тетка увезла меня… Она чуть с ума не сошла от моих писем. Я вылечился. (Кричит.) Я вас забыл… Вы понимаете?!

Маша. Забыть такую любовь?

Илья. Я люблю мою невесту. Раиса чистая, достойная девушка. Мы все радуемся этому браку. Я счастлив, я больше ничего не хочу.

Чему вы смеетесь?

Маша. Вижу, что любите очень вашу невесту.

Илья. И вот с этой минуты ни разу даже не позволю себе подумать ни об одной женщине, кроме Раисы.

Маша. Наплачутся от вас женщины, Илья Ильич. Вот через таких-то и травятся и карьеру свою теряют. (Подходит к нему). И руки таким целуют. Каких-каких глупостей не наделает наша сестра.

Илья (тихо). Вы слышали, что я сказал? Я на Раисе женюсь и любить ее буду.

Маша. А меня?

Илья. Марья Семеновна, не шутите.

Маша. Вот видите, чуть было с вами про Анатолия не забыла. А он как меня любит, такой мягкий, нежный муж. А я, как бешеная, мучаю его, все хочу чего-то необыкновенного. (Показывает на окно.) Посмотрите, идут с вашей Раисой, не наговорятся. А ведь, правда, между ними какое-то сходство. Простите меня, Илья Ильич, и забудемте, что было. Идите-ка, я вас поцелую, родной мой. (Целует его в лоб.)

Илья (отскакивает). Черт!

Маша. Вы что? Укололись?

Илья. Все, что я сказал, так и будет. Я так решил! (Быстро уходит.)

Маша. «Я так решил!» Довольно глупо.

Варвара. Ну, что?

Маша. Ничего.

Варвара. Я спрашиваю, – что Илюша? Успокоили вы его?

Маша. Да. Я его успокоила.

Варвара. Голова кругом идет. Накануне свадьбы такой камуфлет.[20] Вас я не виню. Но, моя милая, надо постараться, чтобы Раиса не узнала. Вот откуда не ждали беды!

Маша. Давно он любит ее?

Варвара. Раису? С детства.

Маша. Ну, тогда не страшно.

Варвара. А что такое?

Маша. Иду к себе волосы поправить. (Уходит.)

Варвара. Какая странная. Характер. Ведьма, настоящая ведьма.

Дуняша. Матушка барыня, пойдите-ка сюда.

Варвара. Что еще такое?

Дуняша (прикрывая рот, чтобы не засмеяться). Человек какой-то пришел с чемоданом. Толстущий… Вас спрашивают.

Варвара. Что же ты смеешься? Какой еще человек? Где он?

Дуняша. На черном крыльце.

Барышня, к нам барин какой-то пришел пешком.

Раиса. Гость?

Дуняша. Какой, там гость. Вихрястый. Пришел на кухню – кваску бы мне, говорит. Пять ковшиков выпил. Сопит. Сил нет. (Смеется.)

Раиса. Убирайся, пожалуйста.

Князь. Вот ножницы.

Раиса. Я вас научу. Видите с этой стороны хвостик?

Князь. Изумительно! Хвостик?

Раиса. Ну да, он так называется.

Князь. Его нужно отрезать и затем крыжовник положить в рот.

Раиса. Да нет же. На тарелку нужно положить для варенья. Вам бы только смеяться надо мной.

Князь. Я не смеюсь.

Раиса. А по-моему, вы считаете меня глупой.

Князь. Мечтой. Мечтой, которая может сниться в жизни только раз, когда душа угасает, когда безнадежно и хочется отдыха, смерти. Тогда снится нежный и милый сон, точно кто-то протягивает руку, говорит: «Проснись. Светло…» Ну, да все это, конечно, неважно. Раиса. Вы очень несчастный?

Князь. Я бы сказал, что мне было отпущено не особенно много счастливых дней. Не хватило достаточно уменья и ловкости устроить жизнь. А может быть, не хватало человека около меня, друга, девушки. Одно время у меня не было квартиры. Я ночевал в парке или на набережной, на каменной скамье. К счастью, стоял жаркий июль, и я не схватил простуды. Но было грустно. Простите, что я вспомнил об этом.

Раиса. Какое там простите… (Отвернулась в слезах.)

Князь. Раиса! Конечно, я – счастливчик. В общем – я эгоист. Из-за меня не стоит уронить даже слезинки.

Раиса. Сок в глаза попал.

Князь. Вот за эту минуту я готов спать всю жизнь где-нибудь на барже. Мне больше ничего, ничего не нужно! (Целует ей руку.)

Раиса. Что вы! Ну, что вы!..

Варвара. Объясните мне, что это значит? Говорят, кто-то пришел… Батюшки! Раиса! Анатолий!

Князь. Тетушка, мы стрижем хвосты.

Варвара. Раиса, подай-ка мне мой мигрень-штифт. Ничего не понимаю, – какие хвосты?

Князь. У крыжовника.

Варвара. Нет, уж ты лучше оставь ее в покое.

Князь. Тетушка! Я готов сию минуту уехать, если только вы подумали что-нибудь нехорошее. Ради бога.

Раиса (подает мигрень-штифт). Тетя Варя, он такой милый! Мы решили друг друга звать брат и сестра. А вечером сговорились поехать на кордон, смотреть закат над Волгой. Можно?

Князь. Это пока маленький секрет. Я бы не хотел брать с собой Мари. Она просто не любит природы.

Раиса. Вот странно, как это не любить природы? Князь. Маша – прозаик. Она слишком тяжеловесна. Ей нужны чувства, которыми можно свалить быка.

Раиса. Ах, ах!

Князь. Мила в обыденной жизни, но слишком самобытна.

Раиса. У нас в епархиальном училище[21] был пруд, полный-полный рыб. Бывало, сидишь у воды, и хочется чего-то необыкновенного, такого, такого… (Приложила руки к щекам.)

Князь. О милая!.. Дитя!

Варвара. Никуда вас не пущу. (Сморкается трубой.)

Маша (князю). Нам поговорить нужно. Князь. О чем? Мари, пожалуйста, поговорим завтра.

Маша. Нет, я сейчас хочу поговорить.

Князь (закрывает глаза). Слушаю.

Варвара (сорвалась с кресла). Совсем позабыла. Сорочки тебе подвенечные принесли. Пойди примерь.

Раиса. Какая скука, тетя Варя.

Маша (князю). Ты все-таки меня предал.

Князь (отпрянув). Мари!