Собрание сочинений в 10 томах (№9) - Собрание сочинений в десяти томах. Том 9

Князь. Отменно глупое занятие.

Княгиня. Нимфы, ко мне, ко мне, прелестные…

Федор. Что делать-то, говори? Время горячее, Саня, да и лошадь непоеная в поле стоит.

Санька (окончив его осматривать). Изрядно страшен… Подходящий…

Федор. Чего?

Санька. Велено быть тебе лешим.

Федор. Как лешим?

Санька. Княгиня приказала, – лешим, говорю, велено тебе быть…

Федор. Это как же так?

Санька. Портки, рубаху сними, шкуру тебе дадут и рога… Сидеть вон под тем дубом на корнях, – в ладоши колотить и смеяться как можно, велела княгиня, страшнее…

Федор. Саня, ну какой я леший?.. Вот крест, гляди… Господи!.. Да за что? На барщину часу не запаздываю… Порубка в лесу числится за мной? Нет. Куренка на господскую землю не выпущу…

Санька. Ты еще разговариваешь! Иди в сторожку.

Федор. Саня, я и в ладоши-то бить не умею, я и хохотать-то не могу…

Санька (толкает его). Иди, иди, у нас строго…

Федор. Ах, батюшки, что же это они выдумали?! (Покачав головой, отходит было, но остается.)

Княгиня с завязанными глазами ходит по лугу, – протянув руки. Появляется Завалишин. Делая знак, чтобы молчали, подходит к княгине и дергает ее за конец платка. Она бросается с вытянутыми руками, но он увертывается и на лету целует ее пальцы. Княгиня останавливается в недоумении.

Княгиня. Это вы, Иван Ильич? Какой проворный стал!.. Чуть пальцы не откусил… (Внезапно поворачивается, устремляясь вперед, и обхватывает Завалишина.) Кто это?.. Не понимаю… Кто это? (Не выпуская Завалишина, срывает с себя повязку.) Ах!..

Завалишин. Я испугал вас?

Княгиня (тихо). Нет.

Князь. Все-таки ты, Дарья Дмитриевна, отпусти-ка его…

Княгиня (Завалишину). Виновата.

Завалишин. Теперь мой черед.

Княгиня. Нет, нет, играть больше не хочу. Ступайте, девушки.

Девушки, Никита уходят.

Федор (уходя, Саньке). А скоро это самое – хохотать-то потребуется?

Санька. Как увидишь царицу, так и начинай.

Федор. На что же царице леший, скажи, пожалуйста?

Санька. Иди, не разговаривай.

Федор. Меня и так можно показать, если царице мужик добрый понадобился.

Федор и Санька уходят.

Князь (протягивая Завалишину табакерку). Угощайтесь, сударь.

Завалишин. Благодарствуйте. С утра охоты не имею.

Князь. В книге «Любовь золотая» читал: от частого набивания носу табаком нос мокнет и сизый бывает.

Княгиня (поспешно). Взгляните, сколь вид прекрасный отсюда…

Завалишин. Здесь – рай, где живет прекрасный дух или ангел во плоти.

Княгиня (смутясь). Кто же этот прекрасный дух?

Завалишин. Вы, сударыня, вы…

Князь. Так… А не посмотреть ли еще на дорогу? (Отходит к трубе.)

Завалишин. Кто это так сладко поет, прославляя вашу красоту, княгиня?

Княгиня. Соловьи.

Завалишин. Вообразить трудно, чтобы в этом земном раю иная была забота, кроме лицезрения красоты вашей да утех любовных под лютни звон…

Княгиня. Я тоже так воображаю.

Князь (отходя от трубы). Скажите, сударь, в каком часу ожидать надобно прибытие государыни императрицы?

Завалишин. А в каком часу взойдет государыне в голову, в таком и приедет.

Князь. Сударь, вы меня в пот вогнали… Ведь так и обед у меня весь пригорит. (Побежал.) Эй, люди!.. Повара!.. (Возвращается.) Сударь, а статься может, и не по этой дороге подъедет ее величество?

Завалишин. Захочет – по этой приедет, а захочет – и по другой. Государынин поезд стоял этой ночью в сельце Иванькове.

Князь. С нами крестная сила! Да ведь я же ни одного караульщика на иваньковской дороге не поставил! А там – преглубокий, престрашный брод.

Завалишин. Оплошность… Ай! Ай!..

Князь. Оплошность? Спаси господи!

Решето появляется с веткой в руке.

Решето. Вот проклятые птицы, ваше сиятельство, – кругом летают, а совсем не улетают… Уж не знаю, чем их и напужать.

Князь. Голова с плеч летит, а ты с птицами!.. Беги прикажи, скакали бы на иваньковскую дорогу, на Коровий брод. (Уходя вместе с Решетом.) Жерди взяли бы да веревки…

Завалишин. Ваш супруг – отменный, я вижу, хозяин.

Княгиня. Ах, мой супруг! Желаете пройти на бельведер, там сядем.

Идут к беседке.

Завалишин. Чувствуя ваше ко мне равнодушие, всю ночь глаз не мог закрыть.

Княгиня. Равнодушие! Что вы, что вы… (Растерянно.) Ежели вам скучно, можно развлечься. Я скличу девушек.

Они садятся. Пауза.

Вы знаете, чудо какое: в роще у нас объявились нимфы и сатиры… Право, право…

Завалишин. О нимфах, о сатирах ли, пустых созданиях вымысла, сейчас забота, когда все чувства мои повергнуты в столь ужасное смятение.

Княгиня. Право, вы так опасно говорите, я лучше уйду.

Завалишин (горячо). Неужто земные чувства не трогали вашего сердца ни раз? Неужто вы столь бесчувственны, сколь прекрасны?..

Княгиня. Вы… вы… сударь, ошибаетесь весьма. (Со смущением, отвернувшись.) Мое сердце не раз бывало тронуто.

Завалишин. Кем? Вы молчите? Кто дерзновенный? (Язвительно.) Я догадываюсь – супруг ваш.

Княгиня. О нет. Мой супруг – злая шутка Гименея.

Завалишин (хватаясь за эфес шпаги). Кто же? Сосед? Сродник? Проезжий?

Княгиня. Мука моя, – говорю – нет.

Завалишин. Кто ж тогда, коль не супруг и не любовник?

Княгиня. У меня одна утеха в жизни – проливать слезы над вымыслом.

Завалишин. Над вымыслом! О! Дитя невинное!

Княгиня. Иные сочинители чувствительно описывают любовь. А сама я – еще не любила.

Завалишин. Княгиня, сжальтесь, дайте мне смелость загореться надеждой – тронуть ваше сердце!..

Княгиня. Что вы! Я замужем, навек… Мой удел – в печали ждать увядания…

Завалишин (откинувшись в другую сторону скамьи). Сии гордые созданья подобны изваянию из мрамора. Сколь жалок род наш, стремясь вызвать хотя бы подобие улыбки на каменных устах безжалостной статуи. (Берет книгу, оставленную князем на скамье.) Пусть эта книжица скажет мне судьбу. Загадайте страницу.

Княгиня. Право, уж я не знаю, какую загадать страницу. (Дрожащим голосом.) Вот разве тридцать седьмую, налево снизу…

Завалишин (читает). «И ты, глупый, смущая нетерпеливыми речами и без того смущенное сердце прелестницы, не догадываешься взглянуть в глаза ее: они ответят красноречивее слов, что ты…»

Княгиня (поспешно). Нет!.. Нет!.. То дальше, уже на другой странице.

Завалишин (заглядывая в лицо княгине). Алмазы слез на глазах ваших!

Княгиня. Ничуть… Это утренняя роса…

Завалишин. Так вы не отталкиваете меня?.. Неужто?.. О, только одно слово…

Княгиня. Нет… Нет! (Помолчав, закрыв глаза.) На странице пятой снизу…

Завалишин (читает). «Любовь молчалива, но тысячи громких голосов и, более того, грозу с ужасным громом и молниями заглушает ее трепетное молчание. Наклонись ухом и слушай, это бьется нежное сердце возлюбленной…» Изъясните: как мне понять?

Княгиня. Это – вымысел.

Завалишин. Прочь вымыслы!.. Прочь глупую книжку!.. Но что с вами?

Княгиня. Право, у меня от лесного духа голова закружилась…

Завалишин. Кружение головы – природой нам данное блаженство, не отвергайте сего дивного дара… О жизнь моя!.. (Бросается к ее ногам.)

Княгиня. Сядьте, сядьте же…

Завалишин (стремительно садится рядом). Я чувствую, как с ваших уст готово слететь слово. Шепните его… (Шумно вздохнув.) Вот над цветком толкутся два мотылька… Счастливые… Тварям безгласным послано блаженство, но не мне… (Быстро наклоняясь к лицу княгини.) Что? Что? Не бойтесь… Говорите же…

Княгиня (отвернувшись). Я вас люблю…

Завалишин. Сойти с ума!..

Княгиня. О, как я люблю вас!..

Завалишин. Душа моя! (Сжав в объятиях, он целует ее долго и страстно.) Бежим!

Княгиня. Что вы!

Завалишин. Скажи еще, как любишь…

Княгиня. Боже мой! Разве это скажешь словами!

Появляется князь. Размахивая руками, он спешит к трубе. Неожиданно увидев в беседке любовников, останавливается. С него влетает шляпа. Первое движение – броситься на них. Затем, овладев собой, он на цыпочках идет к трубе, смотрит в нее, причем труба то подымается вверх, то круто опускается. Наконец, вне себя, он поворачивается, выхватывает шпагу.

Князь. Эй, сударь, извольте отвечать!

Княгиня (вырываясь из объятий). Валерьян! Он убьет вас.

Завалишин (обнажая шпагу). Я счастлив…

Князь (бросается со шпагой). Погоди ж ты у меня!

Княгиня. Ради бога!

Завалишин (отбивая удары). Доставите мне отменное удовольствие, ежели станете драться, не горячась.

Князь (отступая). Легче, сударь, осторожнее.

Княгиня. Ради бога, перестаньте. (Прислоняется к колонне, закрыв лицо.)

Завалишин. В кое место прикажете удар нанести?

Князь. Ой! Ай-ай! Сударь, так можно пропороть насквозь!

В это время появляются две дамы. Та, что впереди, несколько полная, среднего роста и миловидная. Одета в простое платье серого шелка и в тюлевом черном чепце на белокурых волосах. Та, что позади, одета пестро и богато, в красном тюрбане с кистью. У нее длинный нос и черные сросшиеся брови.

Первая дама. Остановитесь!

Завалишин, обернувшись на голос, отскакивает и опускает шпагу.

Князь. Будет… Прости господи… Уф!..

Княгиня, отняв руки от лица, взглядывает на вошедших и испуганно приседает – реверансом.

Первая дама. Мы помешали вам развлекаться, но, сударь, нас можно извинить – так мы устали с дороги и голодны.

Князь. Прости господи, чего в сад-то ко мне забрели, – с дороги, что ли, сбились?

Первая дама. Сударь, наш экипаж застрял в Коровьем броде, близ самого дома вашего. Одному богу известно, сколь мы были испуганы.

Князь. Зачем же вас, прости господи, по той дороге понесло?

Вторая дама. Действительно, сударь, близ места нашего злоключения стояли какие-то мужики и уверяли, что надобно ехать направо, но ее величество захотели ехать прямо.

Князь. Ее величество?.. Какое?.. Где оно?..

Екатерина (первая дама). Поблизости…

Вбегает испуганный Решето.

Решето. Дядюшка, дядюшка, царица в Коровий брод заехала!.. (Увидев Екатерину, вскрикивает глухим голосом и падает.) Батюшки!..

Екатерина. Этот добрый человек более других хлопотал у нашего экипажа. (Глядя на князя, начинает смеяться.) Ну, что ж… Здравствуй, ваше сиятельство, сударь мой.

Князь стоит с выкаченными глазами.

Аннет, возьмите его под руку и проведите, с ним столбняк.

Полокучи (вторая дама – князю). Вашу руку, сударь.

Князь. Которую? Пропал, со всем родом пропал, погиб…

Полокучи. Ежели ее величество изволили засмеяться, все обошлось благополучно.

Екатерина (княгине). Поди, поди ко мне, сорока.

Княгиня подбегает.

Ну, здравствуй, здравствуй… Чего ради князь твой меня, как медведя, испугался?

Княгиня. Он вне себя…

Екатерина. Надеюсь, Аннет приведет его в чувство. Поди к ней да познакомься: Полокучи, Анна Александровна, характера весьма решительного, – береги мужа…

Княгиня идет к Полокучи, севшей с князем на скамью, и делает ей реверанс. Полокучи встает и тоже делает реверанс.

Княгиня. Сударыня Анна Александровна, весьма счастлива видеть вас у себя.

Полокучи. Княгиня, я также весьма счастлива иметь с вами знакомство.

Екатерина (Завалишину). Что это значит, сударь? Вас ни на час нельзя оставить одного. Опять любовное похождение?

Завалишин. Так точно, ваше величество.

Екатерина. Потрудитесь отдать шпагу.

Завалишин. Слушаюсь, ваше величество. (Отдает шпагу.)

Екатерина. Объяснитесь.

Завалишин (рапортуя). Полчаса, не более того, вел с княгиней беседу о предметах чувствительных и деликатных. Столь ее красотой был поражен, что преклонил колени, чем княгиня была немало испугана, а его сиятельство князь, справедливым увлечен, хотя и ошибочным гневом, учинил мне сатисфакцию,[55] в коей противники ни один поранен, оцарапан и побит не были.

Екатерина (негромко). На этот раз вам дорого обойдется ваша дерзость. (Решету.) Возьми-ка шпагу господина офицера и отнеси в мою карету.

Решето берет шпагу и уходит.

Ну, князюшка, чай, теперь очнулся, поди, поди поздоровайся.

Князь срывается со скамьи и кланяется.

И языком владеешь?

Князь. Государыня, матушка… Деды и прадеды мои служили верой и правдой…

Екатерина. Знаю, знаю, все заслуги помню. Только уж больно ты чуден.

Князь. К столбняку и лишению языка склонность имею с нежных лет, с испугу впадая в оные, а также лишаюсь чувствительности во всех членах…

В это время раздается поблизости громкий и скриплый хохот и хлопанье в ладоши. Екатерина слушает с удивлением.

Екатерина. Что сие означает?

Князь (крестится). Леший, ваше величество.

Екатерина. Леший?

Князь. Обманывать не могу. Виноват, – настоящего лешего не достали, ваше величество, как ни бились… Мужика взяли…

Сзади за деревьями показываются девушки и Никита.

Песня

Как полез Опанас

На гору Парнас,—

Опанасу на Парнасе

Не понравилось…

Екатерина. И леший, и нимфы, и сатиры. Не хватает одного – где же Купидон? Хотя этот ждать себя не заставит.

Князь. Ваше величество, окажите милость откушать у меня – чем бог послал.

Екатерина. Вот тут уж я предпочитаю не бога, а изрядного повара… Предложите руку Аннет…

Князь (Полокучи). Сударыня, к столу прошу.

Полокучи. Князь, этой ночью я видела во сне кавалера, точь-в-точь сходного с вами.

Князь. Извините меня, сударыня, в сем я не виноват.

Екатерина (Завалишину). Даю вам совет, сударь, поскорее покинуть этот дом.

Завалишин. Ваше величество, осмелюсь считать ваше приказание лишь за шутку…

Екатерина (глядит некоторое время на Завалишина, затем лицо ее принимает насмешливое, презрительное выражение). Разумеется, я пошутила. Можете оставаться.

Завалишин. Слушаюсь.

Екатерина (княгине). Ну, сорока, мы будем жаловаться на унылое захолустье, на скуку и на мужа… Неказист супруг, неказист… Ну, что ж, утешимся, – за этим дело не станет… Кстати, вы получили мою книгу? Последняя новость у книгопродавцев.

Княгиня. Ваше величество, эту книгу я кладу ночью себе под подушку.

Завалишин во время этих слов принес книгу, оставленную в беседке.

Завалишин. Мы наслаждались только что сим чтением волшебным.

Екатерина. Много, я вижу, успели почерпнуть из этой мудрости. Вот просвещения губительная изнанка, мы сеем злак, а вырастают плевелы. Глупая книжка… (Берет книгу, закрывает на минуту глаза, как бы загадывая, взглядывает долгим взором на Завалишина и открывает книгу. Читает, затем с усмешкой несколько раз качает головой. Княгине.) Сколько тебе лет?

Княгиня. Восемнадцать, ваше величество.

Екатерина. Прощаю тебе. (Захлопывает книгу.)

Федор (в кустах). А-ха-ха! О-хо-хо! Вали, вали, вали! Пугай, пугай, пугай!..

Хор (в кустах).

Как полез Опанас

На гору Парнас, —

Опанасу на Парнасе

Не понравилось…

Действие третье

В тени дома, длинного, деревянного строения с полукруглыми окнами и низенькими колоннами, близ крыльца, устроены качели, качающиеся на стойке; разрисованная доска. У качелей неподвижно стоит княгиня, глядя, как под дубом бегают, играя в волан, Екатерина и Завалишин.

Екатерина. Аннет ушла пудрить нос и заснула перед туалетным столом. Любовные приключения Аннет всегда начинаются с крепкого сна. Бедняжка цепенеет, испытывая прилив любовных чувств. Купидон поражает ее стрелами в сердце, в печень, в спинной мозг. Он беспощаден к несчастной. Зато, когда она выспится… Ого! Ее страсти начинают извергаться, как лава из огнедышащей горы. Ловите же… (Бросает волан.)

Завалишин. Ловлю…

Екатерина. Вы неуклюжи… Нужно уметь ловить.

Завалишин. Что?

Екатерина. Все. Удачу. Счастье. Ловите! (Бросает.)

Завалишин. Ловлю… (Опять промахивается.)

Екатерина. Что с вами? Вы стали неповоротливы, мой друг. Вы рассеянны…

Завалишин. Ничуть. Мне лишь трудно бороться против вас.

Екатерина. Я бы и не советовала вам… (Далеко бросает волан.) Вот, бегите!..

Завалишин. Еще бы, когда сия рука привыкла бросать армии и покорять страны, – что ей закинуть в кусты волан или несчастное сердце человеческое. (Уходит.)

Екатерина (княгине). Мальчишка дерзок и несносен.

Княгиня. Да, ваше величество.

Екатерина. Жарко так, я вся разгорелась… (Бежит с поднятой ракеткой к лесу.) Напрасные старания! Придется вам, сударь, изодрать чулки в орешнике… (Скрывается в лесу.)

Княгиня (рукой закрывает глаза, из другой ее руки выпадает ракетка). Ни взгляда, ни улыбки… ни слова мне…

На крыльце из-за колонны появляется Санька.

Санька. Сударыня… сударыня… (Подходит.) Что нам с князем делать?.. Заснул за столом, так и спит в кресле… Я уж будила, будила, они только сопят носом, да страшно так…

Княгиня. Государыня сказала – не будить.

Санька. Ай! Что с вами? Какая вы бледная.

Княгиня. Оставь меня. (Глядя в лес, вскрикивает жалобно.) Обняла!.. Поцеловала!.. Целует!..

Санька (шепотом). Так и впилась.

Княгиня. И он… и он, – целует, смеется…

Санька. Ваше сиятельство, вот привелось увидать: царица, а все – как по-нашему.

Княгиня. Куда мне деться? Куда мне сгинуть?

Санька. Подите попудритесь. Лица на вас нет.

Княгиня. Ах! Все равно. (С отчаянием.) Теперь не все ли равно мне, Саня! Пусть я хуже всех! (Поднимает привязанное на шнурочке зеркальце.) На что похожа стала!.. Ну, чего же ты стоишь, почему не сказала раньше, что надобно припудриться? (Бежит к дому.)

Из двери появляется князь в взлохмаченном парике.

Князь. Послушай-ка, вдруг я дернул головой, гляжу – нет никого в столовой. Что значит сие? И будто бы не спал.

Княгиня. До того отвратительно напились, наелись, – у всех на глазах, рядом сидя с государыней, замотали головой и спать принялись.

Князь. Врешь?

Княгиня. Государыня даже засмеялась, когда вы носом стали высвистывать, как ветер в трубе.

Князь. И носом свистел? (Со стоном берется за голову, идет в дом.) Пропал, пропал!

Княгиня. Подождите. (Догоняет его у двери.) Чего ради за голову схватились? Куда пошли?

Князь. Ах, перцовка проклятая!

Княгиня. Извольте идти к гостям. Вы – объедало и опивало! Чурбан неделикатный! И еще смеете меня ревновать! Накинулся на гостя с вашей дрянной шпажонкой, едва насквозь не проколол. Изверг!

Князь (оторопев). Эх ты, как бранишься!.. Душа моя, увидишь, ей-богу увидишь, сколь буду впредь и вежлив и приятен.

Княгиня. Ничего видеть не хочу! Ах, боже!.. Запало – ревновать? Да чем ревновать-то вы можете? Каким местом! Так знайте же, и целовалась я с гостем, и он меня целовал… И еще стану и целоваться и обниматься – знайте!..

Князь (отступая). Хорошо… Хорошо… Молчи уж, молчи лучше…

Княгиня (поднеся ему к лицу зеркальце.) Утеха для дамы? Поглядитесь-ка лучше. Отчаянье мое!

Князь. Вид ужасен.

Княгиня (хватает его за плечо). Супруг мой?.. Да?.. Утеха юности моей? Пингвинус! (С плачем убегает в дом.)

Князь. Пингвинус!.. Решето, квасу!

Появляется Полокучи.

Полокучи. Князь, мы одни?

Князь. Да, сударыня… одни…

Полокучи. Вот удача! Князь, я решила изъяснить вам нечто…

Князь. Изъясняйте.

Полокучи. Сейчас был престранный случай со мною. Села к туалетному столу, и – ах! – впадаю в забвение и вижу – гирлянды и бантики, и вокруг все амуры, амуры, и один, вида презлого, метит мне стрелой в грудь. Но, князь, я вижу смятение чувств ваших.

Князь. Великое смятение… Совершенно так… Смятение превеликое.

Полокучи. Ах, в таком разе сядемте на качели! (Бежит к качелям.) Ну, садитесь же.

Князь. Анна Александровна, матушка моя, я в большой беде!

Полокучи. Качайте меня.

Князь (садится на другой конец и качает доску). Будучи в нежных годах, я, сударыня, – поверить трудно, такой необыкновенный случай, – объелся болотной ягодой бзникой,[56] с тех пор впадаю в непробудный сон как за трапезой, так и помимо оной.

Полокучи. Каково название ягоды вредоносной?

Князь. Бзника. (Показывает пальцами.) На кусточках, черненькая, произрастает по мокрым местам. Сладимая и противная весьма. Наелся по молодости лет и с той поры маюсь.

Полокучи. Сколь детство ваше полно было меланхолии, князь!

Князь. Анна Александровна, умолите государыню, дабы не гневалась. Страшно сказать – заснул в присутствии монарха империи Российской и носом притом свистел.

Полокучи. Князь, утешьтесь: государыня поняла ваш поступок не иначе, как вы намерение имели нас рассмешить.

Князь. Что вы! Так и поняла? (С радостью.) Именно так – намерение имел рассмешить. Еще до фрыштыка подумал, – дай, думаю, чем-нибудь возьму и рассмешу государыню. (Сильно начал качаться.)

Полокучи. Ай!.. Ай!.. Падаю!

Князь. И носом свистел для того ж.

Полокучи. Умереть можно от смеха…

Князь. У нас в роду и деды и прадеды посмеяться любили. Дед, бывало, сядет к окошечку, возьмет яблочко кисленькое, ест и морщится, вот так. (Показывает.) Бывало, со смеху все и лягут.

Полокучи. В жизни не видывала кавалера, столь любезного женскому полу. Сами не понимаете, князь, сколь вы милы.

Князь. Анна Александровна, и сколь же я несчастлив в супружеской жизни.

Полокучи. О! Придвиньтесь ближе. Вы раздираете мне сердце. (Иным, низким голосом.) Иван Ильич, объяснитесь же. Не страшитесь меня.

Князь (молчит некоторое время, затем лезет в задний карман кафтана за книжкой; дрожащим голосом). В сей книжице на все случаи изрядные ответы бывают.

Полокучи. «Любовь – книга золотая»? Я слушаю вне себя.

Князь. Вот это место я ниткой заложил. «Находчивость…»

Полокучи. Находчивый тот, кто…

Князь (говоря наизусть, дрожащим голосом). «Находчивый тот, кто, не теряя минуты времени золотого, случись задержаться ему с особой иного пола, хотя бы даже за углом дома, или за ширмой, или в другом уединенном месте, особу сию со всей смелостью хватает и к себе прижимает, и к устам приближает, и на восклицание: „Ах“ или притворный вопль – „увы“ – ответствует с находчивостью: „Сударыня, и боги в сем повинны не раз бывали“, разумея под оными богов греческих».

Полокучи. Неужто на подобную отчаянность способны?

Князь. Способен.

Полокучи. Сейчас?

Князь. Да хоть сейчас.

Полокучи. Пощадите мою честь… Вы жестоки… Я в ваших тенетах, как мошка. (Обнимает князя.)

Он держит ее за талию. Появляются Екатерина и Завалишин.

Екатерина. Аннет!.. Вы весьма расторопны, как я вижу.

Полокучи вскрикивает, вскакивает. Князь валится с качелей, сейчас же вскакивает и, держа в руке свалившийся парик, кланяясь, пятясь, скрывается.

Сие даже вне этикета…

Полокучи. Ваше величество, в глаз влетела мошка, и князь был столь любезен, что языком достал ее из глаза.

Екатерина. Но почему он со стыдом бежал?

Полокучи. Я просила принести свинцовую примочку для глаза.

Екатерина. Подите, сударыня, и приведите его вместе с примочкой.

Полокучи. Боюсь, с испугу не приключилось бы с ним какой беды. (Уходит.)

Екатерина садится на качели. Завалишин также садится на качели и с задумчивым видом покачивает доску.

Екатерина. Аннет – отважнейшая из женщин, известных в истории. Любовные сражения она выигрывает не хуже Суворова. Она права тысячу раз. В любви вздыхают и томятся только дураки. Любовь – жажда. А кто же будет ждать невесть чего у полного бокала? Его берут и пьют до дна… А если вино кислое, стакан швыряют на землю. Сегодня у меня счастливый день, Валерьян. У каждой женщины бывает день, когда она хочет быть счастливой. Когда ей улыбается солнце и улыбается тот, кого она хочет. (Обернувшись.) Вы все еще находите учтивым молчать?

Завалишин. Я почтительно внимаю словам той, которой изумляется весь мир.

Екатерина. Вечером вернемся ко двору, – я посажу вас под арест на две недели. Вы будете тащиться в телеге в конце поезда и глотать пыль.

Завалишин. Слушаюсь.

Екатерина. Вы влюблены в княгиню?