Глава 1

Англия, 1740 год

– Эй, парень! – Хозяину постоялого двора хватило мимолетного взгляда, чтобы оценить всадника, лошадь, едущую позади карету и из всего этого сделать вывод: на славном кауром жеребце гарцует слуга знатного господина.

Поэтому он, нимало не сомневаясь, повторил:

– Слышь, парень, здесь у нас орудует Благородный Джек. Вы бы поостереглись, – и он мотнул головой в сторону богато украшенного экипажа.

Джером попридержал своего коня и осмотрелся. Трактир при дороге сиял свежепокрашенной вывеской «Белый Лебедь» и ниже, помельче, – «Томас Аскер, владелец».

Этот самый Томас Аскер и глядел теперь на Джерома снизу вверх, не без удовольствия выкладывая очередную историю об известном в этих местах разбойнике, благо нашелся слушатель.

– Он тут аккурат вчера и пошалил. Ограбил лорда Крайва среди бела дня на дороге на Уингейт-Холл, – трактирщик еле заметно усмехнулся. – Вон там, в рощице, совсем рядом, и полумили не будет. Как раз перед мостом через реку остановил карету, ну а дальше уже пошибче поехали. Лошадкам-то полегче, сэр. На целый мешок золотых монет.

Джером слушал молча, но удовольствия своего отнюдь не скрывал. Оно совершенно ясно читалось на его лице. Еще бы! Джером так ярко представлял себе ярость лорда Крайва! Другого такого скупердяя ему встречать не доводилось. Наверное, всю оставшуюся дорогу старый скряга оплакивал каждую монетку по отдельности.

Да, похоже, Благородный Джек без дела здесь не сидел. Впрочем, что бы там ни думал почтенный трактирщик, Джером не имел ни малейших оснований беспокоиться. Если бы мистер Аскер знал, зачем появился здесь, в забытом Богом Йоркшире, этот всадник, он был бы удивлен. Джером искал встречи с Благородным Джеком, тем самым разбойником, о котором по округе ходило столько слухов.

Но Том Аскер ничего об этом не знал и даже не догадывался. Да что вообще могло интересовать его, когда рядом нетерпеливо переступал с ноги на ногу такой каурый.

– Ах, и хорош! – восхитился трактирщик. – Ей-Богу, сам пошел бы в услужение хоть к кому, только бы покрасоваться на таком жеребце! А твой-то хозяин, гляжу, не из бедных.

И правда, карета с плотно задернутыми кожаными занавесками хоть и была изрядно грязной – погода всю дорогу оставляла желать лучшего, – но обмануть никого не могла. Лошади прекрасны, отделка черного дерева явно стоила больших денег, да и все прочее тоже не подкачало. Разумеется, что еще тут можно подумать – хозяин кареты богат, и весьма. Таков, видимо, и был ход мыслей мистера Аскера. Впрочем, теперь он пожелал уточнить:

– Кому служишь-то, счастливчик?

– Герцогу Уэстли, – ответил Джером.

Щербатая улыбка на лице трактирщика погасла. Он поскреб подбородок и сказал совсем уже другим тоном:

– Да? Ну, беру свои слова обратно. Счастье небольшое. Говорят, зол как черт, слова сквозь зубы цедит – большой гордец. Во, даже и не выглянет. Небось думает, мы его светлость тут сглазим, – трактирщик говорил негромко, только для своих, коими наивно считал Джерома и еще одного парня, державшегося неподалеку. Аскера не смущало даже то, что второй всадник давился от смеха.

Джером, надо сказать, попытался как-то смягчить суровый приговор несчастному герцогу.

– Не так уж он и заносчив. Он... э-э... спит. Устал дорогой, ну и спит.

– И давно ты у него служишь? – уже сочувственно поинтересовался разболтавшийся Аскер.

Джерому захотелось прекратить затянувшуюся шутку, но, увидев, что все приготовления к отъезду закончены, он решил оставить мистера Аскера в блаженном неведении.

– Да нет, не слишком.

Сзади посмеивался Ферри, настоящий конюх герцога. Джером привстал в стременах, и два всадника, хохоча, пересекли двор, без труда обогнули медленно тронувшийся экипаж и вскоре оставили его далеко позади.

Ферри, нисколько не опасаясь гнева своего господина, заявил:

– А конюх из вас получился хоть куда! Все еще смеясь, Джером оглядел свой наряд. В дороге он всегда предпочитал удобную одежду. Ну и кто бы мог подумать, что герцог Уэстли отправится путешествовать в таком виде: потертый кожаный жилет надежно защищал его от ветра, а штаны из оленьей кожи и поношенные сапоги сидели как влитые и ничуть не стесняли движений. Что еще нужно путнику? Только рубашка из тонкого батиста наводила на мысль – а так ли уж прост этот щедро припорошенный дорожной пылью парень?

Джером решил задержаться у реки. Право, недурно выкупаться да и переодеться в чистое стоило бы. Там и экипаж со всем необходимым их догонит. В Уингейте никому не придет в голову сомневаться, что их почтил своим посещением герцог Уэстли.

Впрочем, Джером никогда не любил столь высокопарных выражений и за модой особенно не гнался, в душе считал все это пустяками. Вот отец его, старый герцог, – тот был крайне щепетилен, что в ритуале, что в одежде. Уэстли не могут позволить себе выглядеть кое-как, в этом отец был неутомим. Благородное происхождение требует достойных одежд.

– А занятно было бы посмотреть на этого толстяка, скажи я ему, что я и есть сам герцог, – сказал Джером. – Пожалуй, он бы и не поверил. А?

Ферри, которого все происшедшее забавляло несказанно, засиял улыбкой.

– Да он скорее бы поверил в то, что вы Благородный Джек! Да не только в одежде дело. Сами посудите, разве станет герцог водить дружбу со своим конюхом.

Ферри был для Джерома не просто конюхом. Они дружили с самого раннего детства, когда важно было быстро бегать, ловко лазить, не врать и не трусить, а сын ты герцога или еще кто – какая разница? Вот такие это были блаженные времена, и так проводили свои юные годы многие отпрыски благородных семейств. Необычным было другое. Выросший Джером Уэстли остался верен этой дружбе навсегда. Ферри был одним из немногих, с кем герцог чувствовал себя свободно и был самим собой.

Джером на вес золота ценил те редкие минуты, когда он мог чувствовать себя просто и естественно. Удивительно, но его и вправду несколько тяготила необходимость соблюдать этикет, постоянно быть начеку, чтобы не сказать лишнего. Хотя надменное выражение лица, которое Джером отлично научился сохранять при всех обстоятельствах, служило действенным оружием против разного рода скучающих бездельников и прекрасных дам. Последние только и мечтали оказаться в его постели, желательно в качестве супруги.

Он улыбнулся при мысли, как был бы изумлен отец, увидев своего сына в одежде простолюдинов и без привычной маски надменности на лице – действенного оружия против подхалимов, наглых прилипал, скучающих бездельников и прекрасных соблазнительниц, которые мечтали только о том, чтобы привлечь к себе его внимание.

Дорога вилась между высоких холмов, поросших вереском и папоротником. Всю неделю шли беспросветные дожди, и наконец тучи разошлись и проглянуло солнце. Все сразу изменилось, повеселело. Безлесный торфяник, конечно, не Бог весть как живописен, да и вереск еще не зацвел, но кое-где уже виднелись золотистые вспышки цветков дрока. Ажурные папоротники еще не просохли и сверкали мелкими каплями, играя и переливаясь под яркими лучами.

Джером оглянулся через плечо. Его карета медленно тащилась далеко позади. И немудрено, дорога была так себе, хотя и не сравнить с той размытой глинистой трясиной, по которой они ехали прежде. Конечно, ехали – не то слово: ползли, тряслись, выбирались из каких-то ям – в общем, мучились несказанно. Нет, сейчас вполне терпимо.

Потревоженный заяц, выскочив невесть откуда, стрелой пронесся под самым носом лошадей. Кобыла Ферри испуганно попятилась.

– Черт бы его побрал! – пробормотал конюх, пытаясь справиться со своей норовистой лошадью. – Не накликал бы беды на наши головы.

Солнце расходилось не на шутку, соскучившись за неделю под непроглядной пеленой туч, оно теперь палило нещадно. Всадники заторопились к небольшой роще, сулившей желанную прохладу. Кстати, кажется, именно там Благородный Джек ограбил вчера лорда Крайва. Значит, тем более стоило поспешить.

Джером и Ферри спешились, въехали в лес и, уже не торопясь, пошли рядом с лошадьми. Если Благородный Джек еще не покинул эти места, он вскоре даст о себе знать.

Они обогнули длинный извилистый овраг, поросший молодыми березами, и совсем было собрались двигаться дальше, как за их спинами раздался грубый голос:

– Стойте! А не то, видит Бог, быстро узнаете, как кусаются мои железные собачки.

Джером и Ферри обернулись. Здоровенный детина во всем черном возвышался перед ними на огромной вороной лошади. Выглядел он устрашающе – черная маска на лице, шляпа, надвинутая на самый лоб, в каждой руке по пистолету.

Благородный Джек настиг добычу и теперь явно собирался выпотрошить ее.

Джером явно не испытывал никаких опасений. Похоже, он был даже рад этой встрече. Спокойно глядя на разбойника, он с усмешкой произнес:

– Неужели их укусы разят наповал? А, Морган? Даже меня?

– Черт побери! Не может быть!

Голос Джека сразу изменился, исчезла напускная грубость, и сквозь обычное человеческое удивление слышалось явное неудовольствие.

– Вижу, особой радости своим появлением я тебе не доставил, Благородный Джек, – безмятежно продолжал герцог. – И, пожалуйста, не тычь в меня, как ты их там называешь... железными собачками.

Разбойник безропотно заткнул пистолеты за пояс. Он был без плаща, в распахнутой на груди черной рубахе.

– Я было подумал, что это негодяй Биркхолл. По моим сведениям, он должен был ехать как раз по этой дороге. Говорят, он собирался в свое поместье.

Джером мысленно пожелал Благородному Джеку как следует потрепать этого распутника. Может, лорд Биркхолл задумается о чем-нибудь еще, кроме своих отвратительных развлечений.

– Какого черта ты здесь делаешь? – с досадой спросил разбойник.

– Нужно поговорить! Зачем бы еще я стал тащиться в этот Богом забытый край? Ты же сам знаешь, я не люблю север.

– Здесь не место и не время для разговора, – заметил Благородный Джек, изменив тон. – Я здесь не задерживаюсь, слишком многолюдно. Это дорога в Уингейт-Холл, загородное поместье графа Арлингтона.

– Знаю. Именно там я и собираюсь остановиться. Морган расхохотался:

– Нет, ну надо же! Только не говори мне, что едешь туда не из-за прекрасной и неотразимой леди Рейчел!

Джером вопросительно посмотрел на него:

– А это еще кто такая?

– Сестра Арлингтона.

– Я и не знал, что у него есть сестра.

– Тогда что тебе там делать? Ведь ты, помнится, недолюбливал Арлингтона.

На это Джерому нечего было возразить. Он всегда плохо относился к беззаботным повесам вроде Арлингтона. Таких немало вертелось вокруг. Джером считал, что легкомыслие недопустимо для настоящего мужчины.

– О чем ты? – Джером был недоволен этими расспросами. – Ты же знаешь, что Арлингтона в поместье нет. Он бесследно исчез год назад, когда возвращался в Англию с континента.

– Ну и кой черт тебе туда надо? – Морган то ли упрямился, то ли и вправду желал понять, в чем дело. – Там теперь во сто крат хуже, чем при графе. Удивляюсь, но Арлингтон оказался полным дураком. Он отдал правление поместьем своему дяде Альфреду. Ты только представь себе! Вроде бы раньше за ним таких откровенных глупостей не замечалось.

– Так, значит, в Уингейт-Холле заправляет делами его дядя?

– Не столько он сам, сколько его жена. Ты помнишь это чудовище?

Джером поморщился. Жена Альфреда Уингейта, блистательная красавица София, воплощала в себе все, что он так ненавидел в женщинах. Лживая, изворотливая дрянь, только и думающая, как бы в очередной раз наставить рога мужу. Что она собой представляла, было ясно всем, кроме этого старого олуха Альфреда, за которого она и замуж-то вышла только ради его титула и благородной фамилии Уингейт.

– Для меня большая неожиданность, что ты собираешься жить под одной крышей с Софией, я ведь знаю, как ты относишься к таким женщинам. Она наверняка не оставит тебя в покое. – Благородный Джек совсем развеселился. – Или ты решил уступить? Она, несомненно, хороша, но не будет ли вам тесновато в постели. К ней такая очередь!

Джером и сам прекрасно знал, что София строила планы на его счет, поэтому и пригласила его в Уингейт-Холл. Впрочем, подобных шуток он не терпел, даже от Моргана. Поэтому в голосе его появился явный холодок:

– Я принял приглашение Уингейта с одной лишь целью – скрыть истинную причину моего приезда. Я хотел увидеться с тобой, Морган.

– Значит, опять явился с увещеваниями, ну... – Морган помолчал, явно для того, чтобы Джером осознал всю безнадежность затеянного. Потом спросил: – А что ж так спешно?! Случилось что?

– Пожалуй, – в тон ему ответил Джером. – Король предложил тысячу фунтов за твою голову.

Разбойник оторопел, потом разразился ругательствами и наконец снова умолк, сильно помрачнев.

– Вижу, ты понял, к чему это приведет. Теперь всякий охотник до легких денег бросится разыскивать тебя.

Неожиданно до них донеслись чьи-то громкие голоса.

Разбойник насторожился:

– Я больше не могу здесь оставаться. Спасибо за предупреждение и прощай. Ты ведь возвращаешься?

– Нет, я пока поживу в Уингейт-Холле. Нам необходимо поговорить, и не так, посреди дороги, Морган. Если хочешь поскорее избавиться от меня...

– Упрям и несговорчив, как всегда, – проворчал Благородный Джек. – Ладно. Буду завтра утром в одиннадцать у развалин. Конюх из поместья укажет тебе дорогу.

Герцог с сомнением посмотрел ему в глаза:

– Это точно?

– Я же сказал. Черт подери, Джером, разве я когда-нибудь нарушал свое слово?

Глава 2

– Что вы сказали, тетя? – изумленно переспросила леди Рейчел Уингейт. Она просто не решалась поверить услышанному, настолько это было, на ее взгляд, невероятно.

Разговор происходил в библиотеке Уингейт-Холла, где многочисленные полки с книгами уходили под самый потолок. Две женщины стояли лицом к лицу и явно были недовольны друг другом, чтобы не сказать хуже.

– Дорогая, ты прекрасно поняла меня, – недовольно произнесла София, называвшаяся тетушкой Рейчел с тех пор, как стала женой Альфреда Уингейта.

Этот день мук Рейчел готова была проклинать ежеминутно, но что толку. Рыжеволосая красавица была старше двадцатилетней Рейчел на восемь лет, но выглядела ее ровесницей. Она крепко держала в кулачке престарелого мужа, не блещущего ни красотой, ни умом.

– Но если тебе угодно притворяться, я повторю. Я сказала, что лорд Феликс просил твоей руки и мы ответили согласием на его предложение. Эта партия нас вполне устраивает.

– Да, но она не устраивает меня! – гневно воскликнула Рейчел. – Боже, не хватало еще, чтобы меня выдали замуж за этого фата. Он, конечно, сказочно богат, но на редкость глуп, смешон. А если уж в кого влюблен, то только в себя. Вряд ли он вообще сознает, что берет в жены живую девушку, а не покупает очередную статую для украшения своего и без того роскошного дома. – Он мне отвратителен! – решительно заявила Рейчел, надеясь, что ее тон произведет должное впечатление.

София была явно довольна бессильным возмущением Рейчел. По какой-то необъяснимой причине София возненавидела девушку. Она даже не давала себе труда скрыть это, если только рядом не оказывался кто-нибудь посторонний. Впрочем, удивляться не приходилось. Жена лорда Альфреда была на редкость злобным существом просто от природы.

Рейчел собиралась проехаться верхом, когда ее позвали в библиотеку. Одета она была соответственно. В правой руке Рейчел держала кожаные перчатки для верховой езды и в эту минуту рассеянно похлопывала ими по небольшому бюро красного дерева, пытаясь собраться с мыслями. Поскольку пауза затянулась, она решила попробовать еще раз:

– Я не выйду замуж за лорда Феликса!

– Ты сделаешь так, как тебе велят, – надменно заявила София, хорошо сознавая силу своей власти.

– Вот как! – запальчиво выкрикнула Рейчел и обернулась к своему седовласому дяде, который сидел в глубине комнаты, вжавшись в угол кресла, обитого зеленой парчой. – Дядя Альфред, неужели вы тоже хотите, чтобы я вышла замуж за лорда Феликса? Я никогда не смогу его уважать, я буду несчастна!

София не дала мужу ответить.

– Разумеется, твой дядя хочет именно этого. Ты примешь это предложение, и твое будущее будет устроено наилучшим образом. – И ехидно добавила: – Уж в этом я разбираюсь.

– Я спрашиваю дядю Альфреда, – холодно сказала Рейчел, не сводя с дяди глаз. – Он мой опекун.

Лорд Уингейт старался, напротив, не смотреть на племянницу. Он промямлил чуть слышно:

– Софии виднее.

Рейчел поняла, что все бесполезно. Он ни за что не пойдет против своей жены. А эта мегера, похоже, поклялась свести ее в могилу.

Ну уж нет! Рейчел вовсе не собирается покорно загубить свою жизнь, чтобы доставить удовольствие Софии. Время еще есть, и она что-нибудь придумает. А пока...

– Я никогда, никогда, никогда не выйду замуж за лорда Феликса! Ничто не заставит меня принести ему брачный обет. Скорее я стану женой последнего нищего.

С этими словами она резко повернулась и, шурша юбкой, выбежала из библиотеки.

Рейчел замерла на ступеньках лестницы.

По садовой дорожке торопливо семенил тщедушный господин в красных башмаках. Их громадные каблуки не могли сделать его высоким. А красный шелковый плащ, украшенный замысловатой вышивкой, не прибавлял ему красоты. Это и был Феликс, сын маркиза Кэлдхэма, собственной персоной. На его голове возвышался огромный напудренный парик. В белоснежном жабо сверкала бриллиантовая булавка. Он был смешон и нелеп, и что хуже всего – отнюдь этого не сознавал.

Рейчел была вне себя. Они могут делать с ней все, что им вздумается, – запереть в четырех стенах, морить голодом, но она ни за что не выйдет замуж за лорда Феликса.

Кипя от негодования, она направилась к конюшне и приказала вывести свою лошадь. Рейчел слышала, что из-за дождей, не прекращавшихся целую неделю, река вышла из берегов, и ей хотелось увидеть разбушевавшуюся стихию, тем более что это так отвечало ее собственному состоянию. Рейчел не раздумывая поскакала к реке.

Сзади послышался заливистый лай, Рейчел обернулась и увидела своего любимца – терьера Макси, мчащегося изо всех сил вслед за хозяйкой. Она придержала лошадь и поехала шагом, чтобы пес мог догнать ее.

Дорога понемногу пошла вверх. Рейчел, с холма окинув изумленным взглядом бурлящую перед ней реку, даже вскрикнула от удивления. За неделю обычно плавное течение реки превратилось в стремительный поток, неистово бьющийся в крутые берега. Она не ожидала увидеть такую ошеломляющую картину. Казалось, река вот-вот вырвется на свободу, унося с собой все живое неведомо куда. Рейчел на мгновение испугалась, осознав мощь и безумие потока.

Страх прошел, и Рейчел, переведя дыхание, оглянулась. Оказалось, что она не одна наблюдала сегодня за взбунтовавшейся рекой. Совсем рядом, на старом деревянном мостике, стоял Тоби Пакстон, хрупкий юноша с копной светлых, соломенных волос.

С ним была Фанни Стодарт, красавица блондинка с миндалевидными глазами, помолвленная со Стивеном, без вести пропавшим графом Арлингтоном, старшим братом Рейчел.

Рейчел спешилась и подошла к молодым людям. Они к тому времени уже перебрались на берег. Макси плелся следом, и его глаза-пуговицы жадно рыскали в поисках какой-нибудь достойной добычи.

Фанни, казалось, рада была видеть сестру жениха:

– О, Рейчел. Тоже решила взглянуть, что тут творится?

– Да, – рассеянно ответила та, – и, знаешь, даже немного жалею, что видела это. Очень страшно. Прямо мороз по коже.

Присмотревшись внимательно, Фанни обеспокоенно спросила:

– Что случилось, Рейчел? Ты выглядишь такой расстроенной.

– Лорд Феликс сделал мне предложение. Дядя Альфред считает, что я должна его принять.

– Разумеется, должна. Он богат, у него титул, чего ж тебе еще? – заявила Фанни, не считавшая нужным скрывать, что она больше всего ценит в мужчинах.

Рейчел очень старалась примириться с выбором брата, но тщетно. Сейчас она вдруг задумалась, а зачем, собственно, Фанни так неожиданно нагрянула в Уингейт-Холл? Они со Стивеном в одном очень подходили друг другу: оба всегда предпочитали Лондон захолустному Йоркширу. Право же, как странно, что Фанни здесь.

Фанни с вызовом добавила:

– Даже ты, Рейчел, не посмеешь отказать сыну маркиза.

– Да будь он хоть самим наследным принцем! Я терпеть его не могу. – Рейчел даже плечами передернула.

– Да ты с ума сошла! Только подумай: если ты выйдешь замуж за лорда Феликса, у тебя будет все. Все самое лучшее, самое дорогое. Всем известно, что лорд Феликс самый-самый...

«Ну, конечно.. Самый глупый, самый хвастливый, самый ничтожный», – с отвращением подумала Рейчел. Ей все было в нем ненавистно: кольца с крупными бриллиантами, которыми были унизаны его пальцы, шестерка белых лошадей в роскошных чепраках, золоченая карета. Высокомерие и бахвальство, бахвальство и высокомерие – больше ничего. Бог мой, какая скука! Даже думать об этом нестерпимо. К тому же она отлично знала, чего на самом деле стоит его предложение. Красавица жена была для лорда Феликса всего-навсего еще одним украшением его богатейшей коллекции. У этого человека не было даже пристрастий, он просто собирал то, что сливки общества считали лучшим.

Рейчел же мечтала выйти замуж за человека, который бы действительно любил ее и заботился о ней, как ее отец заботился о матери. Она хотела любить будущего мужа всем сердцем. На меньшее она была не согласна. Но разве объяснишь это леди Стодарт.

Фанни прищурилась:

– Ты просто решила, что все мужчины, ослепленные твоей красотой, должны падать к твоим ногам, вот и считаешь, что никто тебя не достоин.

– Неправда! – вскричала девушка, задетая тем, что Фанни могла про нее так думать. Рейчел и в самом деле окружало множество кавалеров, влюбленных в нее без памяти, но она чувствовала себя скорее смущенной, чем довольной бесчисленным множеством поклонников.

– А если это неправда, скажи, за кого бы ты хотела выйти замуж, – не отставала Фанни.

Рейчел задумчиво посмотрела вниз на бурлящую в реке воду. Сейчас она, кажется, пошла бы за кого угодно, только бы не стать женой лорда Феликса. Но если смотреть правде в глаза, то среди ее поклонников не было ни одного, кто смог бы заставить ее сердце биться сильнее, чей взгляд нарушил бы ее покой хоть на минуту. Ее мать, увидев своего будущего мужа, сразу поняла, что это тот единственный, которого посылает ей счастливая судьба. Рейчел слушала об этом затаив дыхание и твердо решила выйти замуж только за того, кого изберет сердце. В душе она часто просила Господа послать ей любовь, но она не приходила. Так что же ей ответить неугомонной Фанни, чтобы та ее поняла?

К счастью, в разговор вмешался юный Тоби:

– Вы слышали, вчера средь бела дня Благородный Джек ограбил лорда Крайва в этом самом лесу? – он кивнул в направлении березовой рощи на другом берегу.

– Какой ужас! – негодующе воскликнула Фанни. – Когда же этого разбойника повесят?

«Никогда, – подумала Рейчел, – его даже не найдут», – но предпочла оставить эту мысль при себе. Она часто навещала бедняков по всей округе и знала, как много делал для них этот странный разбойник, Подобно Робину Гуду, он грабил богатых и помогал тем, кто отчаянно нуждался. Конечно, при случае ему всегда найдется приют. Он творил беззаконие – это верно, но Рейчел была уверена, что Господь наш, учивший помогать несчастным и обездоленным, простит его.

Макси заскулил, просясь на руки. Рейчел нагнулась, взяла его и ласково потрепала по серебристой шерстке.

Через минуту, уже забыв о разбойнике, Фанни заинтересованно спросила:

– Когда герцог Уэстли прибудет в Уингейт-Холл?

Рейчел удивилась, откуда бы это Фанни знать об этом. Вот ведь проныра, все разнюхала.

– Сегодня или завтра. А что?

– Я умираю от желания познакомиться с ним. – Лицо Фанни необычайно оживилось. – Я слышала, что он редкостно красив. Вам выпала огромная честь принимать его в Уингейт-Холле.

– Ах, вот оно что, – усмехнулась Рейчел. – То-то, я вижу, тетя София беспрерывно прихорашивается с тех пор, как долгожданный гость принял приглашение.

Рейчел никак не могла понять, почему герцог все-таки согласился приехать. Ее старший брат Стивен ненавидел Уэстли, и она подозревала, что герцог платил ему взаимностью. Сейчас, конечно, брата нет в поместье, но все же...

– У Софии есть все основания прихорашиваться, – фыркнула Фанни. – Уэстли обычно не принимает приглашения в загородные резиденции. Говорят, что таким образом он ограждает себя от нежелательных ответных визитов в его собственное поместье – Королевские Вязы. Как ей это удалось? Ты не знаешь?

Рейчел была так занята своими мыслями, что просто не услышала вопроса.

– Стивен недолюбливал герцога, – задумчиво произнесла она. – Брат часто повторял, что Уэстли чудовищно высокомерен, ко всем относится с оскорбительным снисхождением.

– Ну что же. На то он и герцог, – не задержалась с ответом Фанни, явно не разделяя мнения своего пропавшего жениха.

– Ты знаешь, совсем недавно я убедилась, что Стивен, пожалуй, был прав. Герцог везет с собой пару лошадей, для себя и для конюха. Видите ли, наши лошади не устраивают его светлость, а вернее, его заносчивость. Нет, ты только представь – везти своих лошадей! – Рейчел была и вправду расстроена таким поведением герцога, считая его недопустимо пренебрежительным по отношению к хозяевам поместья.

– Боже правый, наверное, он привезет с собой Резвого, – восторженно воскликнул молодой Тоби, который был просто помешан на лошадях. – О! Говорят, кто видел этого жеребца, тот на других и смотреть не станет. Лучший во всем королевстве! – и Пакстон горделиво посмотрел на девушек, будто Резвый стоял именно в его конюшне.

Вдруг Макси неистово залаял, пытаясь вырваться из рук Рейчел. Девушка отпустила его, потом выпрямилась, посмотрела на другой берег. У края березовой рощи паслись две удивительно красивые каурые лошади. Они были так хороши, что хотелось смотреть и смотреть на них, любуясь непостижимой грацией движений, совершенством формы. «У кого же здесь могут быть такие красавцы? Это просто чудо какое-то!» – подумала Рейчел.

Тоби, тоже увидевший лошадей, просто возликовал:

– Нет, вы только взгляните! До чего хороши!

Стать, посадка головы, ноги – просто совершенство! Бьюсь об заклад, что вон тот мощный красавец слева и есть Резвый. За такого ничего не жаль! Бесценное сокровище! – Тоби Пакстон был натурой увлекающейся, что, впрочем, не редкость в его возрасте.

– А там, наверное, слуги герцога, – равнодушно произнесла Фанни. Подобные взрывы эмоций ее крайне раздражали.

«Одного конюха его светлости, по всей видимости, недостаточно. Придется размещать в доме целую свиту, – с неудовольствием подумала Рейчел. – И любят же некоторые создавать такую суету вокруг своей особы».

Джером с Ферри как раз вышли из тени деревьев и направились к своим лошадям. Герцогу стало нестерпимо жарко в кожаном жилете. Он снял его и перекинул через круп лошади. Потом вскочил в седло, подождал, когда то же сделает Ферри, и поскакал к реке.

Немного привыкнув к яркому слепящему солнечному свету, Джером увидел прямо перед собой ненадежный деревянный мостик. Резвый, повинуясь воле хозяина, спокойным шагом двинулся вперед. Ферри поехал следом. Джером решил не задерживаться, надеясь, что ширины моста хватит для его кареты и что непрочная конструкция все же выдержит вес экипажа.

Он бросил взгляд на беснующуюся внизу реку. И тут услышал за спиной судорожный всхлип Ферри.

Джером вспомнил все прежде, чем успел повернуть голову и увидеть бледного, как полотно, конюха, который в ужасе смотрел на ревущий под мостом поток. В возрасте шести лет Ферри, упав в реку, чуть не утонул. И с тех пор, храбрый до отчаянности в любых других ситуациях, до смерти боялся воды. Это было что-то вроде болезни. Став взрослым, он так и не научился плавать, впадая в панику от попыток помочь ему. Он просто не подходил к воде. Река ли, озеро ли, даже небольшой пруд приводили его в отчаяние. Вот и теперь он замер, как кролик перед удавом.

– Брось, Ферри, река здесь совсем не широкая. Давай за мной. Полмили, и мы на берегу, – подбодрил Джером.

Лошади зацокали по шаткому мостику.

– Смотри вперед. Не думай о том, что под тобой вода.

Ферри усилием воли заставил себя отвести взгляд от реки. Вдруг его глаза округлились, рот приоткрылся от удивления, и поводья выпали из рук.

– Боже мой, вы когда-нибудь видели такую красавицу? – пробормотал он. Кажется, в один миг все мысли о страшном водовороте под мостом бесследно исчезли из его головы.

Джером, все это время сосредоточенно следивший за Ферри, при этих словах даже растерялся. Что бы это могло быть такое, отчего его друг мгновенно излечился от всех своих страхов? Чудеса, да и только. Он посмотрел на берег и, в свою очередь, остолбенел.

Джерому понадобилось не более секунды, чтобы понять, какая из двух элегантно одетых молодых женщин, стоявших на том берегу рядом с долговязым юношей, произвела такое ошеломляющее впечатление на Ферри. Одна из них, блондинка с пухлыми губками, была очень даже мила, но вторая... Джером никогда в жизни не встречал столь совершенной красоты.

Он восхищенно присвистнул, откровенно наслаждаясь увиденным. Елена Прекрасная могла бы позавидовать незнакомке: огромные, фиалковые глаза, изящный маленький носик и выразительные яркие губы, как будто созданные для поцелуя. Ее волосы, черные и блестящие, как вороново крыло, оттеняли алебастровую белизну нежной матовой кожи.

Лиловый бархатный костюм для верховой езды подчеркивал изящество ее фигуры. Приталенный жакет, отороченный серебряной вышивкой, едва сходился на полной груди, но в талии настолько суживался, что Джером не сомневался, он мог бы обхватить ее пальцами, если бы его ладони лежали на ее бедрах.