Полночная (№1) - Полночная невеста

Джером надеялся, что по крайней мере свадебный подарок, о котором она просила, придется ей по вкусу. Утром он послал Моргана в Лондон, чтобы попросить некоего Невилла Гриффина разузнать все, что можно, о Стивене Уингстоне, графе Арлингтоне. Джером и раньше пользовался его услугами и полностью доверял этому человеку. Прошло уже столько времени, что если кто-нибудь и мог разгадать эту загадку, то только Гриффин. Когда-то он собирал сведения для самого короля, а теперь завел собственное дело, наняв некоторых из своих прежних агентов.

Джером надеялся, что поиски принесут плоды, но боялся, что Стивен давно мертв. А если Гриффин установит, что Джордж имеет какое-то отношение к смерти своего брата, то такой «подарок» и вовсе разобьет сердце Рейчел.

Он дал Гриффину и другое поручение: разузнать что-нибудь о прошлом Софии Уингейт. Поручив это дело Гриффину, он чувствовал себя спокойным.

Рейчел тихо застонала во сне. Джерому пришлось побороть в себе желание разбудить ее и снова заняться с ней любовью. Казалось, чем больше он узнавал ее, тем сильнее распалялось в нем желание.

Что, черт возьми, с ним происходит? Таким беспечным, как сейчас, он никогда не был. Но все, что происходило с ним, благодаря Рейчел было необычно и ничем не напоминало характер его прежней жизни.

Никому в жизни, кроме младшего брата, не открывал он своего сердца.

Не совершает ли он тем самым непростительную ошибку?

Если сейчас же не прекратить все это, ему придется опять расплачиваться, так же, как за любовь к Клео... Нет, он не вынесет еще раз такого разочарования, и тоскливого одиночества, и гложущей изнутри обиды, которые непременно последуют за ее предательством.

Но Клео была не первой прекрасной женщиной, разбившей его сердце. Он помнил первую! Помнил все те дни, когда маленьким мальчиком стоял на нижней ступеньке огромной мраморной лестницы в «Королевских Вязах», умоляя мать взять его с собой. Он помнил, как уезжали в очередную долгую поездку к маминому брату эти двое, которых он любил больше всего на свете, – мама и Морган.

Но ее торопливый ответ был всегда одним и тем же:

– Нет, Джером, даже не проси. Ты должен остаться с отцом.

Он со слезами на глазах смотрел на отъезжавшую карету и уходил, с трудом переставляя ноги, обратно в большой дом, который вдруг становился таким пустынным, а сам он – таким одиноким.

Потом их суровый отец жестоко наказывал его за слабость, которую выдавали его слезы: «Будущий герцог Уэстли должен быть сильным, сильнее других, Джером. Ты очень меня разочаровал».

Во время одной из очередных длительных отлучек матери и брата четырехлетний Джером встретил Ферри, сына конюха, следившего в поместье за лошадьми. Мальчики быстро подружились. Дружба с Ферри стала одним из немногих светлых пятен в мрачной и одинокой жизни маленького Джерома.

Живость и красота Рейчел напомнили ему мать. Неужели и она со временем, как и его мать, тоже его покинет? Или предаст, как Клео?

Джером пытался убедить себя, что Рейчел другая. Но ведь он свято верил, что и Клео была другой.

Нет, он не может ошибиться еще раз.

Усилием воли Джером превозмог искушение, встал с постели, оделся и вышел из комнаты.

В холле он встретил миссис Нидхэм.

– Я прибрала спальню герцогини и все приготовила для ее светлости, – сказала хмурая экономка.

Джером не предполагал, что у жены будет отдельная спальня. Он хотел, чтобы она всегда спала рядом с ним, в его постели. Как быстро он привык к ее постоянной близости.

– Если бы меня предварительно уведомили о вашем прибытии, я бы подготовила все вовремя, – пожаловалась миссис Нидхэм. – Приказать перенести ее вещи прямо сейчас?

Нет, Джерому не хотелось этого. Ему нравилось, когда Рейчел засыпала в его объятиях. Каждую ночь. Каждую прекрасную ночь!

Проклятие! Он стал размышлять, как одурманенный болван. Слова отца эхом отдавались у него в голове: «Герцог Уэстли должен быть сильным, сильнее других».

Ему нужно взять себя в руки и подавить в себе любовь к Рейчел, крепнувшую с каждым днем. Джером упрямо сжал губы.

– Разумеется, Сразу, как она проснется.

Он постарается держаться от нее на расстоянии.

Рейчел вошла в холл в своем лиловом дорожном костюме. Она надела его в надежде, что уговорит Джерома прогуляться с ней верхом по окрестностям.

Проснувшись, она с разочарованием обнаружила, что муж уже ушел. Но ее настроение улучшилось при воспоминании о страстной любви всего несколько часов назад. Наверное, Морган все-таки был прав – Джером думает о ней и по-настоящему ее любит.

Миссис Нидхэм медленно вошла в комнату и застыла у двери. Рейчел улыбнулась ей, но это не вызвало ответной улыбки на мрачном лице женщины.

– Если ваша светлость собирается сейчас на прогулку, я прикажу горничным перенести ваши вещи к вам в спальню.

– Что?

Рейчел собиралась спать в одной комнате с Джеромом, как делали ее отец и мать.

– Его светлость приказал мне перенести ваши вещи в другую спальню сразу, как только вы проснетесь.

Рейчел не ожидала от мужа, что он может дать экономке подобное указание. Он даже не предупредил ее. Почему? Стараясь не выказать своих чувств, она спросила:

– А где сейчас мой муж?

– У себя в кабинете, – сухо сообщила миссис Нидхэм.

Рейчел нашла Джерома за большим письменным столом. Он нахмурившись сидел над раскрытой бухгалтерской книгой. Его золотистые волосы были взлохмачены. Время от времени в раздумье он запускал в буйную шевелюру обе руки и в досаде трепал и без того торчащие в стороны пряди.

При ее появлении Джером поднял голову. Что-то светлое вспыхнуло в его глазах, но тут же пропало, сменившись непроницаемой серьезностью. Прежде чем она успела открыть рот, он произнес:

– Если хочешь кататься верхом, Ферри составит тебе компанию.

Рейчел огорчилась. Но решила не беспокоить Джерома понапрасну. Слава Богу, она не капризна. Поедут в другой раз.

– Я запрещаю тебе выезжать из дома, – продолжал он, – без Ферри, Моргана или меня.

– Почему? – спросила Рейчел, возмутившись таким ограничением своей свободы, а также словом «запрещаю». Да и тон, которым это было произнесено, не понравился ей.

– Потому что герцогине не подобает выезжать куда-нибудь одной, как ты обычно делала в Уингейт-Холле. Твое положение обязывает иметь провожатых.

– Я не дам и цента за свое положение, и я не...

– Хорошо, я дам! Ты моя герцогиня. Рейчел посмотрела на него с ужасом. Что случилось с пылким любовником, каким он был всего два часа назад? Она попыталась смягчить его улыбкой.

– Я надеялась уговорить тебя показать мне «Королевские Вязы».

На секунду его лицо выдало, как он рад такому предложению, но затем оно снова приняло замкнутое и строгое выражение.

– У меня нет времени.

– Вижу, – сказала она натянуто. – Миссис Нидхэм сказала, что ты велел ей выдворить меня из твоей спальни.

– Да, – кивнул Джером. – Думаю, тебе будет гораздо удобнее в своей собственной комнате.

Сердце Рейчел заметалось в груди, потом сжалось. и затихло. Она едва перевела дыхание.

– Не сомневаюсь, что тебе тоже! – она повернулась и вышла вон из комнаты, громко хлопнув за собой дверью.

Что происходит с этим человеком? Сначала он наотрез отказывался на ней жениться, затем уговаривал ей выйти за него замуж. Сегодня он не мог дождаться ночи, чтобы любить ее. Теперь он вышвырнул ее из своей спальни.

Рейчел все это надоело.

Она поднялась в свою новую спальню. Это оказалась прелестная комната, обитая дорогим голубым шелком и обставленная изящной дамской мебелью. В этой комнате не хватало только одного – ее мужа.

Рейчел заметила дверь, которая соединяла комнату с его спальней. Открыв эту дверь, она обнаружила на его стороне ключ, торчащий в замочной скважине. Рассердившись, она вытащила ключ и вставила его в дверь со своей стороны.

Скорее всего эта она даст ему понять, как себя чувствуешь, когда оказываешься перед запертой дверью.

Вечером Рейчел вошла в свою спальню и решительно повернула ключ. Привалившись спиной к двери, стала перебирать в памяти события прошедшего дня.

Выйдя из кабинета мужа, она отправилась на прогулку и встретилась с Джеромом снова за обедом в огромной, инкрустированной золотом зале, которая с легкостью вместила бы еще пятьдесят человек.

Обедали в напряженной тишине, сидя за длинным столом под пристальным и внимательным взглядом армии лакеев, которые им прислуживали и прислушивались к каждому их слову.

Рейчел по-прежнему сердилась на мужа, но Джером не показывал вида, что замечал ее неудовольствие, а пикироваться в присутствии слуг она не могла себе позволить.

После обеда он сразу ушел обратно в свой кабинет.

Рейчел тяжело вздохнула и прислушалась, не раздастся ли звук его шагов. Все было тихо. Немного постояв, она легла в постель. Прошло около часа, когда она наконец услышала, как рядом хлопнула дверь.

Джером прошел в свою спальню. Она со злорадством ждала, когда он захочет войти к ней и обнаружит, что дверь закрыта. Она предвкушала, как он рассердится.

Вот и хорошо! Поймет, каково было ей! Время шло. Прошло не меньше часа. Рейчел свернулась под одеялом и напряженно ждала, надеясь услышать какой-нибудь звук в другой комнате. Но там было тихо.

Наконец она вынуждена была признать, что Джером уснул в своей постели и даже не попытался к ней войти. Рейчел заплакала от обиды. Она-то надеялась, что он так же сильно страдает от разлуки, как и она.

Как же ей проучить своего мужа? Как дать ему почувствовать, что значит, когда тебя выставляют из спальни, если он даже и не пытается в ее спальню войти?

Глава 22

Почтовая карета, которую нанял Морган, чтобы привезти из Уингейт-Холла оставшиеся вещи Рейчел, прибыла в «Королевские Вязы» через три дня. А за два часа до того появилась карета герцога, в которой торжественно приехал Макси в сопровождении слуги.

Увидев хозяйку, маленький терьер с радостным лаем бросился вверх по ступенькам лестницы и бодро прыгнул прямо к ней на руки. Она прижала его к себе, счастливая, что теперь здесь у нее будет хоть кто-нибудь, кто, без сомнения, ее любит и искренно выражает свою любовь.

Рейчел проследила за тем, как распаковывают сундуки, прибывшие из Уингейт-Холла. Она не знала, чем занять себя, и время тянулось для нее чрезвычайно медленно.

С того дня, когда муж удалил ее из своей спальни, она виделась с ним только за обедом в той самой огромной зале, которую Рейчел, кажется, уже потихоньку начинала ненавидеть. Грандиозная торжественность обстановки и полдюжины слоняющихся лакеев не давали ей возможности начать с Джеромом доверительный откровенный разговор.

А он, похоже, твердо для себя решил избегать ее во всякое другое время, извиняясь все теми же неотложными делами, которые всегда ждали его в кабинете.

Холодная отчужденность, которой Джером привычно пользовался, чтобы держать от себя подальше нежелательных людей, теперь установилась и в его отношениях с женой. Он тщательно загородился от нее, и Рейчел не понимала, чем заслужила такое отношение.

Ее гнев сменился тревогой и отчаянием, когда она осознала, что, похоже, он изгнал ее не только из спальни, но и из своей жизни. Рейчел больше не запирала дверь, соединяющую их комнаты. Какой в этом толк?

Кроме того, она уже сама была бы рада его ночному визиту.

Рейчел верила Моргану, что его брат любит ее. Но верить в это с каждым днем становилось все труднее. Она с нетерпением ожидала возвращения шурина из Лондона, куда он уехал по поручению Джерома. Рейчел очень хотела поговорить с ним. У нее не было никого, кому она могла довериться, и постепенно ею начали овладевать тоска и чувство одиночества.

Обстановка ее нового дома только усиливала эти чувства. Построенный в имперском стиле, обставленный с чрезмерной роскошью, он подавлял Рейчел, привыкшую к уютной домашней обстановке, которая царила в Уингейт-Холле.

Наконец она решила что-нибудь с этим сделать. Нравится это Джерому или нет, но, в конце концов, теперь она была хозяйкой в «Королевских Вязах». Надо же как-то сделать этот неприветливый дом похожим на нормальное жилье.

Распаковав сундуки, Рейчел переоделась в дорожный костюм и поехала на прогулку, сопровождаемая Ферри; который как тень следовал за ней повсюду, куда бы она ни отправлялась. Но надо сказать, что его общество вполне устраивало Рейчел. Ферри рассказал ей много интересного. Несмотря на огромную разницу в положении, Ферри и Джером дружили с раннего детства, были очень разными по характеру.

Старый герцог, когда узнал об этой дружбе, пришел в ужас и запретил Джерому встречаться с сыном конюха. «Но нет человека упрямее вашего мужа, когда он что-нибудь решил», – сказал Ферри, и поэтому дружба между мальчиками продолжалась. Про Джерома, кажется, так говорили все.

Рейчел каждый день подолгу каталась с Ферри верхом и чувствовала, как он приглядывается к ней. Наконец однажды он, видимо, решил, что она не из обидчивых:

– Наберитесь терпения, миледи, хотя, конечно, он бывает суров. Нет человека более преданного и заботливого, чем герцог.

«Если бы он только любил меня, – подумала Рейчел, чувствуя, как к горлу подступает комок, – можно бы и потерпеть».

– Посудите сами, – продолжал убеждать Ферри, – ну, вот история с его братом. Сколько раз он ему помогал. И сейчас все бросил и помчался в Йоркшир сломя голову, что он только не сделал бы для лорда Моргана.

– Как же мужу все-таки удалось уговорить своего брата оставить вольную жизнь? Ферри пожал плечами:

– Не знаю... Как-то уж удалось.

Вечером, когда после очередного напряженного и чопорного обеда Джером провожал Рейчел по коридору из обеденной залы в ее комнату, она спросила:

– Зачем ты послал Моргана в Лондон?

– Чтобы нанять сыщика и выяснить, что случилось со Стивеном.

– Ты правда это сделал? – Рейчел даже остановилась в удивлении.

Она полагала, что муж и думать забыл о странном «свадебном подарке», который она попросила. Но он помнил. Она повернулась к нему с возбужденно горящими глазами.

– Почему же ты мне ничего не сказал? Джером смотрел на нее, они были одни, и в этот момент она подумала, что он собирается ее поцеловать. Это была крошечная секунда, которая решала многое.

Но он нахмурился, очарование разрушилось.

– Я дожидался известий, хотел рассказать тебе сразу все. Прошу извинить меня, моя дорогая, но у меня еще много работы.

Рейчел ненавидела, когда он звал ее «моя дорогая» таким холодным тоном. Нет, она должна занять его разговором. Она не позволит ему опять сбежать. Понизив голос, она спросила:

– Как ты убедил брата переменить свой образ жизни?

Насмешливая улыбка перечеркнула его лицо.

– Женился на тебе.

– Что?

– Морган обещал, что, если я женюсь на тебе, он перестанет разбойничать.

Рейчел с недоверием смотрела на Джерома. Да, да... как там говорил Ферри: «Герцог пошел бы на что угодно, чтобы лорд Морган перестал наконец разбойничать», что-то в этом роде.

Вот она и узнала настоящую причину. Как все просто – ради любимого брата герцог женился бы и на метле. А она-то тешила себя пустой надеждой, что Джером наконец-то понял, что любит ее. Дура! Но теперь она знала горькую правду. Она поднялась в свою спальню, где провела бессонные ночи, пытаясь докопаться до истинных причин поступков своего непредсказуемого мужа.

Она жила в раю, где царила глупость, поверив словам Моргана. Она все говорила себе, что со временем – когда Джером увидит, что она совсем не похожа на злого гения его жизни Клео Маклин, – его любовь к ней зацветет в полную силу.

Теперь все это казалось безнадежным.

Конечно, она сама во всем виновата. Она похитила его, надеясь женить на себе. Теперь они оба попались в ловушку. Она представила годы одиночества, бесконечные и мрачные, которые ожидали ее впереди, и залилась слезами.

Когда Рейчел, успокоившись, встала со своей одинокой постели и подошла к окну, первые лучи солнца постепенно превращали черный ночный мир в предрассветно-серый, который так соответствовал ее отчаянию.

Макси вскочил со своей подстилки и подбежал к хозяйке. Она нагнулась и взяла его на руки, уткнувшись щекой в мягкую серебристую шерстку. Что же ей теперь делать?

Рейчел смотрела на тщательно распланированный парк – ровные дорожки, прекрасные аллеи. Глаза ее были полны слез, она думала о своей бабушке. Теперь Рейчел оставалось либо провести остаток дней, оплакивая свою неудавшуюся жизнь, как сейчас, или... жить, как жила ее бабушка, когда узнала, что муж предпочел другую женщину.

Жена старого Уингейта решила сделать счастливой жизнь хотя бы для других. Ее внучка могла теперь последовать ее примеру. Для Рейчел найдется столько дел, что не останется времени стонать и плакать из-за того, что ее не любит муж.

Герцог решил уморить ее тоской в своих «Королевских Вязах». Ну, что ж!

Она почувствовала пустоту в груди, будто вынули сердце. Отвернувшись, она сказала холодно и с достоинством:

– Я счастлива услышать, что наш барк принес хоть какую-то пользу. Спокойной ночи.

Макси поднял голову и слизнул слезу у нее со щеки. Она прижала его к себе и посмотрела на круглые зеленые холмы вдалеке. Вся эта земля, насколько хватал глаз, принадлежала герцогу. Джером мог не любить Рейчел, но он сделал ее своей женой, хозяйкой этого поместья.

И Рейчел решила, что станет самой лучшей хозяйкой, которая когда-либо здесь была. Она превратит этот дом в спокойное, уютное место для счастливой жизни, которой у нее не будет. Она узнает больше о здешних людях. Ведь в Уингейт-Холле она знала всех и каждого. И она, конечно, будет лечить, как дома. Надо заняться садом, там вполне могут расти лекарствен-яые травы, да и в округе посмотреть не мешает. Так ли уж сильно «Королевские Вязы» отличаются от Уингейт-Холла. Ну и жить станем по-прежнему.

Возможно, Джером никогда не полюбит ее, но, по крайней мере, она заслужит его уважение.

Со временем, возможно, она добьется и большего.

На следующий день Рейчел, не откладывая в долгий ящик, взялась за дела. Ей должно быть здесь приятно жить. Она начала с меню. Готовили здесь отменно, но пресновато и очень уж однообразно.

Вооружившись кулинарной книгой своей матери, Рейчел отправилась к кухарке. Там новая хозяйка грустно пожаловалась, что ей очень недостает некоторых блюд, которые подавались у нее дома, и попросила приготовить что-нибудь по этим рецептам. Кухарка даже обрадовалась:

– Старый герцог, миледи, ничего такого лишнего, знаете, не любил. Герцог был большой, а ел просто. А нынешний милорд тоже все ест – ничего не говорит. Я бы и сама чего поменяла, да приказаний не было от их светлости. А так-то, да Господи, чего захотите, то и сделаю.

Она болтала бы еще долго, но вошла миссис Нидхэм. Наблюдая за скованными движениями экономки и вспухшими, наверное, от ревматизма, суставами, Рейчел подумала, что бедняжка постоянно чувствует сильную боль, будешь тут мрачной.

– Чем вы лечитесь от вашего ревматизма, миссис Нидхэм?

Экономка взглянула на нее, явно удивляясь, что Рейчел заметила ее болезнь.

– Ничего не помогает, миледи.

– У меня есть прекрасное средство. Думаю, мы справимся с вашим недугом.

Надежда вспыхнула в тусклых глазах женщины.

– Хорошо бы. Лицо у нашей посудомойки почти чистое, сыпи совсем не осталось. Все только и говорят о том, как хорошо помогает ваше лечение.

Рейчел дала миссис Нидхэм мазь от ревматизма и расспросила сразу подобревшую экономку про те далекий времена, когда женщина только начала работать у герцога Уэстли, дедушки Джерома.

Среди прочего Рейчел узнала, что раньше в этом доме все обедали в небольшой семейной столовой. Да и обеды проходили куда веселее, не было и толпы лакеев. Все это выдумал отец Джерома. Видите ли, высокому положению в обществе, которое занимают герцоги Уэстли, соответствует только большая официальная обеденная зала. Семейную столовую переоборудовали в еще одну гостиную комнату, а всю мебель из нее вынесли в пристройку.

Рейчел немедленно отправилась взглянуть на комнату и пришла в полный восторг. Конечно, обедать они будут здесь. А Джерому она устроит сюрприз. Особенно хороши были маленькие закрытые балкончики, которые выходили на обсаженную деревьями тенистую дорогу, тянувшуюся среди долины с цветущими ирисами и лилиями.

Рейчел увидела в углу гитару.

– Чья же это? – удивилась она.

– Герцога, – ответила миссис Нидхэм. – Он уже давно к ней не притрагивался, но раньше, бывало, любил сидеть на балконе и играть.

Рейчел в сопровождении Макси поднялась на чердак, куда сносили лишнюю мебель и вышедшую из моды одежду. Все прекрасно сохранилось. Удачно. Значит, осталось только почистить и поставить на место.

Затем она стала рыться в сундуках с одеждой. Из одного она вытащила черный плащ. и широкополую шляпу с вуалью. Отлично. Сгодится для театрального представления вроде тех, что устраивали в Уингейт-Холле, когда была еще жива ее мать. Рейчел прихватила свои находки с собой в комнату, уверенная, что сможет найти им применение.

Два дня спустя Рейчел томилась в огромной обеденной зале, надеясь, что это в последний раз. Уютная семейная столовая была почти завершена, и Рейчел хотела показать ее Джерому завтра вечером. Она очень надеялась, что ему понравится.

Но сегодня ее муж казался еще более погруженным в свои мысли, чем обычно.

И гораздо более раздраженным. Что, в самом деле, с ним происходит? Все ее попытки завязать разговор закончились ничем. Он или отвечал односложно, или отмалчивался. Рейчел потихоньку закипала.

Слуга, подающий блюда, поливал клубничным сиропом пудинг и вдруг случайно уронил ложку на белоснежную скатерть.

– Неужели нельзя быть осторожнее? Если не можешь справиться с посудой, ступай на конюшню, – набросился на него Джером.

Рейчел онемела. Джером нигде не позволял себе ничего подобного. Слуга выглядел так, будто увидел привидение. Он что-то бормотал, но глаза у него были просто остекленевшие.

Рейчел, придя в себя, сказала:

– Все в порядке, Пол. Мы понимаем, что это случайность. Успокойся, можешь идти.

Он обрел более-менее нормальный вид и благодарно на нее посмотрел.

Рейчел дождалась окончания обеда и, когда они с мужем выходили из обеденной залы, сказала:

– Тебе не следовало так обращаться с Полом. – Думаешь, я этого не знаю? – почти выкрикнул Джером. В его голосе сквозила ненависть к самому себе. Отвернувшись от нее, он бросил: – Я должен вернуться к себе в кабинет.

Рейчел проводила его взглядом. Джером по-прежнему подчеркнуто отстранял ее от всех дел, ничего не рассказывал и, уж конечно, никогда не спрашивал совета.

Вечером, прежде чем лечь спать, она подошла к двери и повернула ключ. Не для того, чтобы Джером обнаружил дверь запертой, а просто теперь она чувствовала себя так гораздо спокойнее.

Джером лежал без сна в своей широкой постели. Он мучился несказанно, изнемогая от желания. Почему его жена находится в соседней комнате? Потому что он решил беречь сердце от неизбежного разочарования и боли. Он не верил, не верил, что красота может быть добра.

Разум его твердил, что решение правильное. Душа говорила, что он набитый дурак вместе со своим разумом. Похоже, его скоро разорвет на части или от не? удовлетворенности, или от этой вечной раздвоенности.

Черт побери, Джером стремился к ней так, как не стремился ни к одной другой женщине, и ненавидел себя за свою слабость.

Обед превращался для него в настоящее мучение, Ему приходилось заводить вежливый натянутый разговор в присутствии полудюжины слуг в этой, Бог знает кем придуманной, обеденной зале, которую он всегда ненавидел. А единственное, чего он по-настоящему хотел, – это отнести Рейчел в постель.

Джером страдал от желания сжать в объятиях свою жаркую и страстную Рейчел. Прошло пять дней с тех пор, как они были вместе последний раз, но ему казалось, будто прошло пять лет. Он стал несдержанным и раздражительным. Сегодня за обедом он почем зря напустился на этого бедного лакея. Он и без Рейчел знал, что его поведение непростительно. Впрочем, сегодня досталось и ей.

Он вертелся с боку на бок и, промучившись с час в бесплодных попытках уснуть, решил сдаться. Поднявшись с постели, он прошел к двери, соединявшей его комнату со спальней жены. И обнаружил, что она заперта.

Глава 23

Сначала Джером не поверил: Рейчел не могла запереться от него в своей комнате. Это – его дом! Она – его жена!

Он толкнул дверь еще раз – заперто! Джером в бешенстве выскочил из спальни. Дверь, ведущая к Рейчел из коридора, легко открылась. Тогда он подумал, что, скорее всего, произошла досадная ошибка. Конечно, Рейчел и в голову не придет запираться.

Он вошел в комнату. Рейчел сидела на постели, читая при свечах книгу.

Увидев ее, Джером остановился. В ее огромных глазах застыло удивление, губы полураскрылись, а черные шелковистые волосы падали на грудь блестящими волнами. На ней была сорочка из розового шелка, которая делала ее еще более соблазнительной.

И сегодня произошло то же самое.

Если бы у него оставалась хоть капля рассудка, он бы понял, что должен немедленно бежать. Спрятаться, закрыться и никогда ее не видеть. Он хотел ее так же сильно, как в первый раз, когда увидел.

Закрыв за собой дверь, Джером пошел к ее постели, стараясь сдержать порыв. Он решил дать ей возможность оправдаться и сказал:

– Надеюсь, дверь оказалась закрытой по случайности?

– Вовсе нет, – ответила Рейчел и посмотрела на него с легким испугом. – Вы часто бродите по ночам в таком виде, ваша светлость?

Джером взглянул в большое зеркало сбоку. Обнаружив дверь запертой, он так рассвирепел, что выбежал из комнаты, забыв надеть панталоны.

Он почувствовал, как горячая краска заливает его лицо.

– Нет, только когда моя жена запирается от меня в спальне. Не будете ли вы так любезны объясниться? – Джером был холоден, насколько мог.

«Как же так? – подумал он. – Никогда не поверю, что наши любовные игры не доставляют ей удовольствия. О, этого просто не может быть».

Ему сразу стало жарко, когда он вспомнил Рейчел в минуты близости.

Она пожала плечами:

– Не понимаю, чем вы так взволнованы? Вы же сами с такой радостью выкинули меня из своей комнаты. Я закрылась от вас в спальне, как вы закрылись от меня в собственной жизни. Мы квиты.

– Неужели ты в самом деле так думаешь? – спросил Джером удивленно. В отчаянной борьбе с самим собой он искренне забыл о чувствах Рейчел. Теперь он понял, каким был негодяем!

– Прости меня, дорогая, – сказал Джером почти с отчаянием.

– Он протянул руку и ласково погладил ее по щеке. Когда кончики его пальцев коснулись атласной кожи, желание вспыхнуло в нем, сжигая все его сомнения, отчужденность и страхи. Больше не существовало ничего на свете, кроме счастья быть с ней рядом.

Он взял книгу из ее рук и положил на столик рядом с подсвечником.

– У меня есть кое-что получше, чтобы ты крепко уснула.

– Что же это?

Джером засмеялся, запустил пальцы в блестящие шелковистые волосы и поцеловал ее. Она замерла, потом попыталась оттолкнуть его. Джером обнял ее еще крепче, его поцелуи становились все более настойчивыми и соблазнительными. Она уже не могла ничего поделать, она слишком заждалась его здесь.

Его руки скользнули по ее плечам, сбросив тонкие лямки ее сорочки, которая послушно легла вокруг талии. Она настолько растворилась в его поцелуях, что, кажется, даже не заметила этого.

Он обхватил ее полные груди и слегка сжал их пальцами, нежно коснулся сосков, которые тут же стали. твердыми. Она застонала, выгибаясь. Джером чувствовал, как она дрожит, и сходил от этого с ума. Он еще сдерживал свою страсть, но накопившееся неуемное желаний сжигало его.

Уже лежа рядом с ней, он вдруг заметил одинокую слезинку, сбегавшую по ее щеке.

– Что с тобой? – спросил он нежно.

– Я не понимаю тебя. Ты ведешь себя так, будто совсем меня не любишь, – сказала она с такой болью в голосе, что ему стало стыдно, – а потом врываешься ко мне вот так, как сейчас.

– Я безумно, моя сладкая искусительница, скучал по тебе. Ты просто сводишь меня с ума.

Он увидел, как прекрасные глаза засияли от счастья и облегчения, и его страхи растворились в этом сиянии.

– Я тоже по тебе скучала, – застенчиво призналась Рейчел.

Он притянул ее к себе. Господи, как же он любил чувствовать рядом ее теплое, нежное тело, одно прикосновение к ее атласной коже вызывало в нем бурю желаний. Как он мог так поступить с ней?!

Ему хотелось долго и нежно любить ее, но бушующая в нем страсть не могла больше ждать.

– Я так хочу тебя, – прошептал он и со стоном освободился в ее теплых и тесных объятиях.

Потом, когда они просто лежали рядом, наслаждаясь тем, что они вместе, он вспомнил ее слова.

«Ты ведешь себя так, будто совсем меня не любишь. А потом врываешься ко мне вот так, как сейчас».

«Она не заслуживает такого обращения», – подумал Джером. Теперь он постарается наполнить ее жизнь любовью, счастьем. Прочь все эти дурацкие сомнения. Он чуть было не погубил все. Ему претила даже мысль о том, что надо разорвать их чудесное соединение и возвращаться в свою постель.

Нет, сегодня он не в силах этого сделать.

На следующее утро Рейчел проснулась оттого, что муж осторожно пытался высвободить из-под нее свою руку. Она неохотно приоткрыла глаза. Джером огорчился: