- Женитьба идет мужчине на пользу, - чопорно сказала Эйден, но глаза ее смеялись.
      - Как я уже заметил, леди Блисс, вы грозный противник. Однако нашу битву мы на этом закончим, потому что я слышу, что слуги снуют по коридору, а это значит, что наша еда подана, и если мы не хотим вывести из себя мосье Поля, мы должны садиться за стол.
      - Я благодарю за вашу любезную капитуляцию, милорд, - вкрадчиво сказала она, и Генри Стерминстер рассмеялся и разрешил слугам войти в комнату.
      Они выстроились в чинном порядке, каждый неся то или иное блюдо и предлагая его тем, кто сидел за столом.
      Были поданы два блюда из яиц: взбитые яйца с густыми сливками, маленькими зелеными луковичками и кусочками рубленой ветчины и серебряное блюдо с искусно сваренными в кипятке без скорлупы яйцами с соусом из сливок и марсалы. На другом блюде подали нежную розовую ветчину; слуга резал ее кусочками, толщина которых определялась самим едоком. Затем принесли маленькие хрустящие булочки вместе со сладким маслом, несколько видов меда с пасеки замка и густой сливовый джем. Им подали небольшой круг замечательного сыра, острого и пряного, который очень понравился Эйден, особенно когда она запивала его золотистым фруктовым вином.
      Проголодавшись, она дважды наполняла свою тарелку и съедала все до кусочка, к великому изумлению лорда Глинна, который никогда не видел, чтобы женщина ела с таким аппетитом.
      Он радовался, что мосье Поль приготовил два блюда из яиц, потому что взбитые яйца она одна съела полностью, вместе со всем хлебом, поданным на стол, за исключением булочки, которую он взял себе с самого начала трапезы.
      Наевшись, она откинулась на стул. Сейчас она походила на большую сытую кошку.
      - Как вам удается удерживать на кухне такое сокровище в этом забытом Богом месте, лорд Глинн? - спросила она с явным благоговением.
      Генри Стерминстер засмеялся.
      - Я очень хорошо плачу ему и делаю невероятную уступку, позволяя ему каждые два года на два месяца уезжать во Францию. Неслыханно, не правда ли? Но мой отец приучил меня к хорошей пище. Мой дед, да упокоит Господь его душу, держал старую кухарку, которая готовила ему в течение долгих лет. Когда я вступил в наследство, я отправил ее на отдых, дав ей очень приличное содержание. Эта женщина варила все в одном горшке - баранину, овощи и пудинги! Эйден засмеялась.
      - Ваш мосье Поль мастер своего дела, - согласилась она.
      Лорд Глинн встал.
      - Вы, должно быть, очень устали, - сказал он, - прошагав всю ночь, да еще в такую погоду. Сейчас отдыхайте. Я поставлю дозорных на башнях замка, чтобы они следили и за появлением вашего мужа, и за Фитцджеральдами. Даю вам слово, что здесь вы в полной безопасности. Никто не может войти в Глиншеннон без моего разрешения. Он совершенно неприступен.
      Эйден была благодарна ему за эти утешающие заверения, потому что, сказать по правде, она была измучена. Зайдя посмотреть на Нен и ребенка, она обнаружила, что они крепко спят, а на маленьком столе в их комнате стоят остатки обильной еды. Она поняла, что нет нужды справляться о том, накормили ли четверых сопровождающих ее мужчин, потому что было ясно, что о них позаботились так же хорошо. Генри Стерминстер был любезным хозяином. Она прошла в просторную спальню с красивыми драпировками розового бархата и таким же балдахином над кроватью, сняла свое домашнее платье и, забравшись под пахнущие лавандой простыни, быстро уснула.
      Как долго она спала, Эйден не знала, но, лежа калачиком на замечательно удобной большой кровати, она начала просыпаться, ощущая, как ее приятно наполняет ласковое томление, чувство, которое, как ей казалось, никогда не сможет прийти к ней снова.
      - Эйден, - услышала она свое имя, произнесенное шепотом на ухо. - Эйден, любимая.
      Медленно, очень медленно она открыла глаза и встретилась взглядом с мужем.
      - -Конн!
      Его рот обрушился на ее губы в обжигающем поцелуе, в котором она радостно задыхалась.
      - Ты что, никогда не можешь оставаться там, где я тебя оставил, душечка? ласково упрекнул он, целуя ее в лоб. Потом его губы легко коснулись век, носа и снова вернулись к ее рту, его язык легко раздвинул ее губы и нырнул в эту прелестную пещеру.
      Эйден вздрогнула, и их удивленные взгляды встретились. Он медленно перекатился на бок и стал ласкать ее красивую грудь, обнаружив, что она уже напружинилась, а сосок затвердел от желания.
      Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, подавленная внезапно нахлынувшим ощущением.
      - Конн, - прошептала она. - Конн, мне кажется, все начинается снова, так, как это было у нас однажды!
      - Мне тоже так кажется, душечка. - Он убрал свою большую руку с ее тела.
      - Как ты нашел меня? - Она счастливо вздохнула.
      - Лорд Глинн дал знак кораблю, - сказал он, - а когда я вошел в комнату, ты спала и выглядела так прелестно, что я не удержался, скинул одежду и присоединился к тебе.
      - Конн! - воскликнула она, возмущенная и одновременно возбужденная его дерзким поведением, - что подумает о нас лорд Глинн?
      - Он подумает о нас лучше, чем если бы я просто поклонился и поцеловал тебе руку, душечка. У тебя есть места, которые мне хочется целовать гораздо больше, моя дорогая!
      - Ну и делай это, - закричала она, и, склонившись к ней, Конн начал ласково и с удовольствием исследовать губами необыкновенно красивое тело своей жены.
      Он не знал этого, но от его прикосновений она расцветала, как это было когда-то, в начале их совместной жизни, еще до того, как Кевен Фитцджеральд едва не разрушил их счастья. Его рот двигался по ее гладкой коже, спускаясь ниже, к немного выступающему животу. Ее кожа была такой шелковистой и сладкой, что каждое прикосновение к ней его губ невероятно возбуждало его. Проведя ртом по низу ее живота, он стал двигаться в обратном направлении, но неожиданно Эйден ласково толкнула его голову ниже.
      - Прошу тебя, Конн, - с удивлением услышал он ее голос, - люби меня там! Мне нравится, когда меня любят там! - "О Боже! - подумала она. - Я надеюсь, что Скай была права, и мужья не возражают, когда женщина говорит, что ей нравится!"
      На какой-то момент он растерялся. Других женщин он целовал в это нежное и соблазнительное место, но со своей женой он так не поступал. Ведь жены - это совсем особые женщины, разве не так? Ему подумалось, что жены - такие же женщины, и он засмеялся про себя. Почему он не сообразил этого раньше? Но затем в его сознание вторглась другая, мрачная догадка. Он не любил ее таким способом. Кто же тогда делал это? Потом снова верх взял его здравый смысл. Какое значение имеет то, что случилось за тот год, когда они были в разлуке? Теперь они снова вместе, и ему казалось, что она такая же, как и прежде.
      Конн опустил голову и стал нежно ласкать самое потаенное место женского тела. Ему был приятен ее тихий довольный возглас, и его глаза наполнились слезами при мысли, что она снова может испытывать чувство райского наслаждения, которое он сам всегда получал от нее.
      Неведомо почему, Эйден тоже плакала, хотя возгласы, вырывающиеся у нее, были возгласами счастья. Она никогда не понимала, почему больше не испытывает удовольствия, которое обычно получают мужчина и женщина, когда она н Конн встретились вновь. Но сейчас оно вернулось, у нее не было в этом никаких сомнений. Ее тело было охвачено пламенем, желание переполняло ее, и она погрузилась в то удивительное полубессознательное чувство полета, в которое ее всегда приводила страсть.
      Она полностью отдавала себе отчет в его действиях, и все же моментами ей казалось, что ее конечности парализованы. Она чувствовала, как он перестал ласкать ее маленький бриллиант и снова стал забавляться с ее грудями. Он ласково мял ее полные шары, а когда нагнулся и стал сосать ее соски, Эйден показалось, что в нее попал удар молнии. Его губы тянули за нежные кончики ее грудей, посылая чувственный сигнал в место между ее ногами.
      - Я люблю тебя, моя дорогая жена, - тихо сказал он, и его большое тело оказалось на ней. - Я люблю тебя, Эйден, - прошептал он и одним спокойным движением заполнил ее своим огромным валом. - Я люблю тебя, душечка, бормотал он, начиная двигаться на ней.
      И неожиданно все ужасные воспоминания, наполнявшие до этого ее душу, стали блекнуть перед искренней и надежной любовью Конна, и Эйден начала собирать новые впечатления, с которыми ей предстояло жить.
      Потом, когда удовлетворенные и счастливые они лежали в объятиях друг друга, она рассказала Конну, что произошло в Балликойлле, и он еще раз поразился силе ее духа и ее храбрости. Вместе с тем его огорчило, что она, после всего, что ей пришлось пережить в Турции, снова оказалась в трудном положении. Однако она ничуть не пострадала в этом своем приключении и преодолела чувство, которое не давало ей возможности наслаждаться их страстью.
      - Ты на самом деле убила Кевена Фитцджеральда? - спросил он.
      - Его тело похолодело еще до нашего ухода, - заверила она. И вдруг осознала грозящую им опасность. - Буря кончилась! Господи! Фитцджеральды сейчас явятся к нам, а может быть, они уже здесь. Вставай, Конн! Может быть, мы еще успеем убежать!
      - Нет, душечка, мы останемся здесь и встретимся с ними.
      - Конн, ты сошел с ума?
      - Нет, Эйден, это не так, но если мы не избавимся от этого проклятого старикашки, твоего деда, и его диких идей, одному Богу известно, что он попытается сделать еще, чтобы наложить лапы на твое состояние.
      - Конн, ты не понимаешь! Он готов убить тебя!
      - Ну, значит, нам нужно убедить старика не делать этого. Разве я не прав?
      Эйден не знала, как можно сделать это, и решила, что сумасшествием было бы даже пытаться переубедить старика. Она свирепела, слушая Конна, но, поняв, что заставить его изменить решение невозможно, грустно засмеялась и сказала:
      - Я думаю, что нам будет легче убедить его, если мы оденемся, Конн, муж мой!
      Усмехнувшись, он встал и оделся. Она обнаружила, что ее собственная одежда была разложена на стуле, вычищенная и высушенная. Последовав его примеру, она привела себя в порядок.
      - Оставь волосы распущенными, - ласково сказал он, и она улыбнулась, согласно кивнув. Он всегда любил, чтобы ее волосы свободно лежали на плечах. Конн протянул руку и, проведя ею по волосам, нежно тронул локон. - По цвету, душечка, они похожи на смесь расплавленного золота и оранжевого пламени. Ни у кого нет таких волос, как у тебя.
      - У Валентины будут такие же, - сказала она. - Ты еще ее не видел? Мне все-таки удалось спасти нашу дочь.
      - Второе, что я сделал, убедившись, что с тобой все в порядке, это посмотрел на нашу дочь. Что это за девочка с ней?
      - Нянька, которую Кевен нашел в Кардиффе. Это долгая история, Конн, но Нен поедет с нами в Перрок-Ройял. Мне нужно, чтобы она нянчила Валентину, потому что у меня пропало молоко. Венда осталась не у дел, а я боюсь, что очень скоро у нас будет еще один ребенок, поэтому наша преданная Венда получит своего собственного подопечного. Кроме того, Нен хорошая девочка, почему, я объясню потом.
      - Еще один ребенок? Так скоро? Эйден, ты уверена, что готова для другого ребенка?
      Она засмеялась счастливым смехом.
      - Конн, - сказала она, - мой отец воспитывал меня так, как будто бы он воспитывал сына. Я умею читать, писать и вести счета. Я знаю все о делах моей семьи в Лондоне, и если понадобится, могу контролировать их, но это совсем не то, что мне хочется делать.
      - А чего тебе хочется? - спросил он.
      - Я хочу быть твоей женой, Конн, и иметь много детей, и управлять моим поместьем, это моя жизнь и это то, что мне нужно. Это приносит мне самое большое счастье. Я хочу вернуться домой, Конн, и избавиться от страха, что меня снова могут оторвать от Перрок-Ройял! Давай сделаем все, чтобы утихомирить моего деда, а потом вернемся домой, в Англию.
      - Ей-богу, Эйден Сен-Мишель! - с чувством сказал он. - Я благословляю тот день, когда Елизавета Тюдор решила, что ты должна стать моей женой.
      Потому что ты именно та женщина, которая мне нужна. Ты женщина здравомыслящая, и за это я тебя люблю.
      - Я рада, - сказала она, решив, что настало время поговорить начистоту. Я рада, что тебе нравится здравомыслящая женщина, муж мой, но правда-то состоит в том, что королева не могла придумать, на ком бы женить тебя, пока я не предложила, чтобы тебя женили на мне!
      У Конна отвисла челюсть, а потом он рассмеялся.
      - Эйден, - сказал он, - на свете нет никого, похожего на тебя. Ты необыкновенная и ты моя!
      Он быстро поцеловал ее.
      Прежде чем она сумела сказать еще что-то, в дверь постучали, и это отрезвило их обоих. Вошел слуга и сказал, что лорд Глинн ждет их в Большом зале с Роганом Фитцджеральдом и его сыном Имоном. Конн и Эйден молча взялись за руки и спустились с небес на землю. Вместе они были непобедимы, и они это знали.
      Увидев, как рука об руку они входят в Большой зал замка Глиншеннон, Роган Фитцджеральд пришел а такую ярость, что на несколько минут потерял дар речи. Его суровое лицо потемнело, оттого что кровь бросилась ему в голову, и, перед тем как заговорить, он несколько раз открывал и закрывал рот, как рыба, вытащенная из воды.
      Наконец, он заорал:
      - Убийца! Ты хладнокровно убила моего племянника, проклятая английская сука! Мне стыдно, что ты мне родня!
      - Я тоже стыжусь этого, старый дьявол, - сказала Эйден в ответ. - Твой проклятый ублюдок племянник был бы жив и сегодня, если бы ты силой не пытался сделать меня женой двух мужей! Неужели ты на самом деле думал, что я позволю тебе сделать это? Неужели ты думал, что я позволю тебе убить моего Конна? Если ты так думал, значит, ты плохо знаешь моих английских предков и еще хуже своих.
      Роган на время замолчал, ошеломленный силой ее гнева, но Имон Фитцджеральд, спокойный и расчетливый, теперь примерявший к себе богатство Эйден, сказал:
      - Лорд Глинн, я обращаюсь к вам как к королевскому судье этой местности и требую правосудия. Эта женщина, моя племянница, хладнокровно и преднамеренно убила своего законного мужа, чтобы быть с этим мужчиной. Конном О'Малли. Оба они ответственны за смерть моего кузена Кевена Фитцджеральда и должны быть наказаны по закону.
      Генри Стерминстер, лорд Глинн, подумал и сказал:
      - Есть один вопрос, милорды и миледи, который мне неясен. За кем на самом деле была замужем Эйден Сен-Мишель? Если она в действительности была замужем за Конном О'Малли, значит, вы, джентльмены из Балликойлла, совершили преступление, заставляя ее выйти замуж при живом муже. В таком случае ее действия против Кевена Фитцджеральда были всего лишь делом защиты своей чести. С другой стороны, если ее замужество с Конном О'Малли не имело законной силы, значит, ее брак с Кевеном Фитцджеральдом законен и она виновна в убийстве этого человека. Есть и Другие требования закона, которые нужно принять во внимание.
      Эйден Сен-Мишель - англичанка, и в этом качестве ее следует судить по английским законам и по законам английской церкви. Но самое главное в этом деле - воля королевы, подданной которой является эта женщина. Но, джентльмены, прежде чем рассматривать требования закона, я должен выяснить мнение церковников по этому делу. Вы ведь согласитесь, что это нужно сделать?
      Роган Фитцджеральд уже полностью пришел в себя и был готов снова начать спор.
      - Что, черт возьми, это значит? - спросил он и снова повторил:
      - Что это значит, черт возьми?!
      - Это значит, - ухмыляясь, сказал Конн, - Что церковь должна определить, за кем была замужем Эйден, и только тогда мы должны решать все остальное.
      - Эйден вышла замуж за Кевена Фитцджеральда по законам святой католической церкви! Это единственная настоящая вера, и поэтому никакой другой брак не может считаться законным и имеющим силу, - рявкнул старик.
      - Как верноподданный королевы я не могу согласиться с тобой, Роган Фитцджеральд, - сказал лорд Глинн. - Наш покойный правитель, Генрих VIII, старался освободить нас не столько от католической веры, как от влияния Рима. Англичане не потерпели бы, чтобы ими правил чужеземец.
      - Очень жаль, что англичане не задумываются о чувствах ирландцев, хотя о себе они заботятся, - сказал старик. Конн О'Малли усмехнулся.
      - Вот здесь, Роган Фитцджеральд, я с тобой согласен.
      - Если ты согласен со мной, тогда почему же ты живешь в Англии, сын великого Дубдхара О'Малли, пусть Господь упокоит его душу?
      - Потому что, не в пример тебе, Роган Фитцджеральд, я реалист. А ты мечтатель. Ирландцы не будут свободными до тех пор, пока они не смогут объединиться и стать единым народом, как это было когда-то в древности. В то время, когда человека ценили за его личные достоинства и было не важно, поклонялся ли он старым богам, был ли христианином или евреем. В то время, когда женщин уважали и считали, что они имеют одинаковые с мужчинами права. В то время, когда мы шли, сражались и умирали за единый народ! Эти времена ушли, старик, и мы раскололись, и каждый провозглашает, что его род идет от старых королей, и никто не доверяет друг другу. Эта слабость позволила англичанам покорить нас. Я думаю, что при моей жизни ничего не изменится, Роган Фитцджеральд, поэтому я предпочитаю жить в Англии с моей женой-англичанкой и растить своих детей в безопасности. Любой отец хочет, чтобы его детям ничто не угрожало, и в этом отношении я остаюсь ирландцем, старик.
      Пока они разговаривали, в Большой зал вошел слуга, и, увидев его, лорд Глинн сказал:
      - Эти разговоры не помогут нам решить наши проблемы, джентльмены, но я надеюсь, что сейчас мы можем подойти к их решению. - Он повернулся к слуге и что-то сказал ему. Человек торопливо вышел. - Епископ Мид-Коннота только что прибыл, и я надеюсь, что как служитель церкви он поможет распутать клубок наших противоречивых споров.
      - Епископ Мид-Коннота из семьи О'Малли, - запротестовал Имон Фитцджеральд.
      - Это так? - Эйден взглянула на Конна.
      - Это мой старший брат, - шепнул он в ответ. - На самом деле сводный брат. Он был последним ребенком первой жены моего отца, и ее единственным выжившим сыном, Скай была самой последней из ее дочерей.
      - Я возражаю! - заорал Роган Фитцджеральд. - Как можно надеяться на справедливый разбор дела, если его будет решать О'Малли?
      В комнату широкими шагами вошел высокий красивый мужчина в алой длинной рясе. Эйден подумала, что, увидев его один раз, она узнала бы его везде. Не было никаких сомнений, что он был из рода О'Малли.
      - Ты утверждаешь, Роган Фитцджеральд, что я не умею выполнять свои церковные обязанности? - резко спросил он.
      - Вы из Коннота! А здесь Мюнстер! И судить меня будет только епископ Мюнстера! - сказал Роган Фитцджеральд.
      - Тогда тебе придется долго ждать, господин, потому что епископ Мюнстера умер два дня назад, и пройдет чертовски долгое время, прежде чем эта новость дойдет до Рима, и папа назначит нового епископа Мюнстера. Церковь не очень дорожит Ирландией, Роган Фитцджеральд, поэтому решать ваш спор буду я, и если тебе не понравится мое решение, можешь обращаться в Рим. - Он посмотрел на Конна. - Прекрасно выглядишь, братец.
      - Майкл, это моя жена Эйден.
      - Это еще надо посмотреть! - завопил Роган Фитцджеральд.
      - Сиди и молчи! - загрохотал Майкл О'Малли.
      - Святой отец, не хотите ли вина? - спросил лорд Глинн. Майкл О'Малли подкупающе усмехнулся и сказал:
      - Это первые любезные слова, сказанные мне с тех пор, как я вошел в Глиншеннон. Да, милорд. С удовольствием выпью немного вина. Благодарю вас.
      Лорд Глинн усадил епископа на почетное место, и они вдвоем разговаривали вполголоса, пока слуги суетились вокруг, готовя вино и печенье.
      - Он похож и одновременно не похож на тебя, - сказала Эйден.
      - Он с каждым днем становится все больше похожим на моего отца. Я отца почти не помню, но на Иннисфане есть его большой портрет. Мы со Скай похожи и на отца, и на наших матерей. Майкл хороший человек, и его решение будет справедливым.
      - Но что будет, если он вынесет решение в пользу Фитцджеральдов? Тогда меня обвинят в убийстве!
      - Не волнуйся, душечка, - успокоил он. - Ты не убийца. Ты просто защищала свою честь от этого ублюдка. Мы же с тобой женаты, Эйден.
      Покончив с вином, Майкл О'Малли сказал, что разбор дела начинается. Он приказал выйти из Большого зала всем, кроме непосредственных участников спора. Он не хотел, чтобы возникла ссора между слугами О'Малли, приехавшими с ним с Иннисфаны, и похожей на сброд компанией, сопровождавшей Фитцджеральдов из Балликойлла. Когда в зале остались только истцы, ответчики и лорд Глинн, Майкл сказал:
      - Ну ладно, Роган Фитцджеральд, давай сначала выслушаем тебя.
      - Эйден Сен-Мишель единственный выживший ребенок моей дорогой умершей дочери Бенин. Других родственников, кроме меня, у нее нет, и как самый старый член семьи мужского пола я считаю своим долгом проследить, чтобы она вышла замуж за достойного человека. Я выбрал ей в мужья своего племянника Кевена Фитцджеральда, и вчера их обвенчал мой сын, священник Барра Фитцджеральд. Они были обвенчаны по обряду церкви, к которой принадлежит наша семья, церкви, в которой родилась и крестилась моя внучка. Прошлой ночью, когда мы отправили новобрачных в постель, эта безжалостная сука убила своего мужа. Потом она сбежала к этому мужчине, своему любовнику. Я требую справедливости, святой отец!
      Майкл О'Малли посмотрел на Эйден.
      - Он говорит правду, Эйден Сен-Мишель?
      - Нет!
      - Лгунья!
      - Молчать! - приказал епископ. - Вы отрицаете, что вчера вас обвенчали с Кевеном Фитцджеральдом?
      - Я отрицаю, что он мой муж, святой отец, - сказала Эйден. - Меня силой втянули в это посмешище, называемое венчанием, пытаясь сделать меня двумужней женой. Этого я не отрицаю.
      - Вы говорите, что вас заставили сделать это насильно. Как они делали это?
      - Нашу с Конном маленькую дочь выкрали из нашего дома в Англии, чтобы я по собственной воле поехала к своему деду. Этот гнусный старикашка приставил кинжал к тельцу моего беспомощного младенца. Он оцарапал его до крови, и ребенок кричал от боли. Вот этим они и вынудили меня согласиться, святой отец! Он сказал, что не убьет Валентину, а будет постоянно делать ей больно, если я не соглашусь с его ужасным предложением. До тех пор, пока мне не представился случай сбежать из Балликойлла, мне оставалось только продолжать жить с Фитцджеральдами.
      - Это серьезное обвинение, Роган Фитцджеральд, - сказал епископ.
      - Свадьба совсем не была издевательством, - запротестовал Роган. - Ее фиктивный брак в Англии был недействителен, потому что их венчал незаконный священник. Как же можно назвать ее двумужней женой? - Он с торжеством посмотрел на Майкла О'Малли, потому что был уверен, что, несмотря на личные чувства, епископ должен вершить правосудие только на принципах церковного осознания греховности.
      - Ты старый дьявол! - разъяренно закричала Эйден. - Я не признаю никаких законов, ни гражданских, ни церковных, если они не являются английскими законами!
      - Расскажите мне, как вы выходили замуж за Конна, - успокаивающим тоном сказал Майкл. - Когда вас венчали и кто делал это?
      - Мы сочетались браком в личной часовне королевы во дворце в Гринвиче, четырнадцатого февраля в год рождения Господа нашего одна тысяча пятьсот семьдесят восьмой. Церемонию проводил один из капелланов королевы, в ее присутствии. Кроме нее, на церемонии присутствовали наш племянник, граф Саутвуд, моя служанка Мег, и слуга Конна Клуни.
      - Это освященная часовня, - сказал Майкл О'Малли.
      - Но не освященный капеллан, - запротестовал Роган Фитцджеральд.
      - Вы помните, какой из капелланов королевы венчал вас?
      Это скользкий вопрос, подумал епископ. У королевы все еще служили несколько священников, которые до сих пор не были отлучены от католической церкви за то, что не считали верховенство королевы над англиканской церковью препятствующим папскому влиянию в Англии. Старая вера по-прежнему была верой большинства, хотя теперь англичане не считали сторонников иной веры предателями своей страны.
      - Нас венчал отец Беде, - спокойно сказала Эйден.
      - Брак законен перед лицом церкви, - сказал О'Малли.
      - Что? - Роган Фитцджеральд и его сын Имон совершенно обезумели, когда увидели, что состояние Эйден уплывает из их рук. Однако сдаваться без боя они не собирались. - Я знаю, что от О'Малли нельзя ждать справедливого решения, если это касается интересов О'Малли. Я протестую против вашего решения, святой отец. Если потребуется, я извещу об этом деле Рим, чтобы добиться справедливого решения.
      - Послушай меня, Роган Фитцджеральд, - терпеливо сказал епископ. - Отец Метью Беде по-прежнему считается в Риме священником нашей веры. Есть несколько священников, которые служат королеве с молчаливого благословения Рима, потому что Риму требуется примирение и они хотят, чтобы Англия вернулась в лоно католической церкви. У тебя нет никаких доказательств. Если леди Блисс действительно захочет предъявить тебе обвинение в том, что ты насильно принудил ее вторично выйти замуж при живом первом муже, она сможет сделать это. Ты стар, Роган Фитцджеральд, и скоро ты предстанешь перед своим Создателем. На твоей душе много грехов, старик, но как добрый сын церкви ты можешь получить отпущение, когда придет твой час.
      Если тебя отлучат от святой католической церкви, у тебя не будет такой возможности, и душа твоя отправится в геенну огненную и будет гореть там вечно. Ты должен принять решение, Роган Фитцджеральд. Какой путь ты выбираешь?
      Казалось, что прямо на их глазах Роган съеживается, и на секунду Майклу О'Малли стало жаль старика, но потом он вспомнил обо всех несчастьях, которые Роган Фитцджеральд и его племянник Кевен причинили его брату и Эйден, и жалость улетучилась. Имон Фитцджеральд, более практичный, чем его отец, понял, что они проиграли, и пожал плечами. Его отец и Кевен мечтали о богатстве. Он же всего на секунду подумал о том, как было бы хорошо на деньги своей племянницы подновить и поддержать хозяйство Балликойлла. Он был глупцом, когда даже подумал об этом. Мечты - это для детей, а эти слабоумные поверили в них.
      - Пошли, отец, - сказал он, - вечереет, а нам еще надо доехать до дома. Он взял старика за руку и повел к двери.
      - Верните мне моих лошадей! - крикнула им вслед Эйден.
      Имон повернулся к ней.
      - Мы привели их с собой, но если я отдам их тебе, некоторым моим людям придется идти пешком до Балликойлла.
      - Если я могла пешком пройти этот путь, дядюшка, значит, и ваши мужчины смогут сделать это. Оставьте моих лошадей в конюшне лорда Глинна.
      - Ты бессердечная женщина, Эйден Сен-Мишель, - сказал он.
      - Это у меня от ирландцев, дядюшка, - ответила она и потом бесстрастно смотрела, как он выводит ее деда из Большого зала замка Глиншеннон. Роган Фитцджеральд шел ссутулившись, низко опустив голову.
      - Прощай, дедушка! - крикнула она, но, замешкавшись на минуту, он все же не обернулся и вышел из двери.
      Вместе с уходом Фитцджеральдов исчезло напряжение, присутствующее в комнате. Генри Стерминстер, лорд Глинн, улыбнулся своим гостям и сказал:
      - Вы все, конечно, переночуете у меня? Они кивнули в знак согласия.
      - Повар лорда Глинна - великий мастер, - с воодушевлением сказала Эйден. Я только один раз ела приготовленные им кушанья, но у меня слюнки текут, когда я думаю о следующей трапезе.
      - Не понимаю, как вы можете быть голодной после такого обильного завтрака, - восхищенно сказал лорд Глинн.
      - У Эйден чудовищный аппетит, - гордо улыбаясь, объявил ее муж, - и она никогда ни на фунт не толстеет.
      В зале снова появились слуги. Они суетились, готовя стол для вечерней трапезы. Гостям дали по огромному кубку с вином, и они стоя грелись у камина, потому что летний день был прохладным после прошедшей бури.
      - Как удачно получилось, святой отец, что вы знали о том, что священник Беде еще не отлучен от римской церкви, - сказал лорд Глинн.
      - Я не знаю этого, - спокойно сказал Майкл О'Малли, и его яркие голубые глаза озорно блеснули на румяном лице.
      Лорд Глинн от удивления открыл рот, потом ахнул и произнес:
      - Но вы сказали...
      - Я отлично помню, что я сказал, и я сам определю себе суровое наказание за свою ложь, можете быть в этом уверены, милорд. Однако мое своевременное утверждение на самом деле помогло разрешить наши трудности, разве это не так? Роган и Имон Фитцджеральды находятся на пути в Балликойлл, и они навсегда исчезнут из жизни моего брата и Эйден. Когда мой брат шесть лет назад вместе с моей сестрой уехал в Англию, он сделал такой шаг, руководствуясь желанием устроить свою жизнь. Он был самым младшим сыном в семье, и в Ирландии ему не на что было надеяться, поэтому я не могу не согласиться с его решением. В настоящее время Елизавета Тюдор является королевой Англии, Ирландии и Уэльса. Конн доказал ей свою преданность и, сделав это, никогда не изменял ей. Он служил в личной гвардии королевы, он согласился взять в жены девушку, выбранную для него королевой. Конн О'Малли, прошу прощения, братец, Конн Сен-Мишель, лорд Блисс, преданный королеве человек, так же как и его жена-англичанка. Их венчание, на котором присутствовала сама королева и которое проводил ее личный капеллан в ее освященной часовне, имеет законную силу и для них, и для всех верноподданных королевы. Потребовались бы месяцы на то, чтобы разрешить это проклятое дело, поэтому я решил принять решение сам. Однако я знаю, что и мать Конна, и я сам были бы очень довольны, если бы мой брат и его жена согласились, чтобы я обвенчал их по обряду церкви, к которой они принадлежали по рождению. В этом случае не возникало бы никаких сомнений, не так ли?
      - Но мы уже женаты, Майкл, - упрямо сказал Конн.
      - Я знаю это, - ответил его старший брат. - По всей вероятности, этот брак и в самом деле имеет силу в глазах католической церкви. Но чтобы раз и навсегда исключить все сомнения в законности вашего с Эйден союза, уважь мою просьбу, брат.
      - А почему бы и нет, Конн? - со смехом спросила Эйден. - В конце концов, разве сейчас мы в каком-то смысле не начинаем все сначала?