Глава 5

Пожалуй, она напрасно затащила его в дом. Брук стояла возле буфета и намазывала ореховым маслом завалявшиеся с доисторических времен крекеры, а мистер Озабоченный торчал у нее за спиной и буквально дышал в затылок, так что при любом неловком движении она могла угодить ему локтем в живот.

Ей пришлось сделать усилие, чтобы никак не отреагировать. Попросишь его отодвинуться — и мерзавец наверняка вообразит, будто она к нему неравнодушна. Это, конечно, соответствовало действительности, но Брук скорее провалится сквозь землю, чем даст ему повод так думать. Наконец она не выдержала и буркнула:

— Посторонись!

Он отодвинулся ровно настолько, чтобы позволить ей впритирку проскользнуть к раковине и положить туда измазанный маслом нож. Старательно делая вид, будто не замечает, какая у него гладкая загорелая кожа, Брук поспешила вернуться к буфету.

— Вы всегда, такая сердитая? — вдруг поинтересовался он, следя за каждым ее движением.

Брук кинула в рот крекер и тут же скривилась: ну и гадость! Кто бы мог подумать, что старые крекеры и подсохшее ореховое масло так отвратительны на вкус! Ну и черт с ними, она еще не настолько проголодалась! Решительно отодвинув от себя невкусную пищу, Брук сунула руку в буфет и тщательно обшарила верхнюю полку. Тем временем ей удалось наконец прожевать злополучный крекер, и она возмущенно выпалила:

— А ты представь себя на моем месте! Ты бы обрадовался, если бы узнал, что твоя сестра залетела от какого-то проходимца? Или все-таки у тебя испортилось бы настроение? А может быть, ты бы даже рассердился?

— Ваша ирония бесподобна! — ехидно заметил он.

— Благодарю! — Она вздернула подбородок. Как бы ей избавиться от куртки? В доме становится жарко, да вдобавок этот тип только и делает, что путается под ногами. Какого черта ей париться? Все равно уже ясно, что «пушка» у нее в кармане пугает его ничуть не больше, чем простая деревяшка. Они здесь вдвоем, и при желании он запросто может ее скрутить.

Тем не менее она предпочла не раздеваться. Это давало хотя бы призрачное ощущение безопасности — куртка скрывала от настырного приставалы большую часть ее прелестей.

— Ну, так как: ты бы рассердился или нет?

— Вообще-то у меня нет сестры. Но, пожалуй, да, я бы встревожился, узнав, что она забеременела, не желая того. А кроме того, я бы непременно вспомнил, что такими делами можно заниматься только вдвоем.

Брук хотела было не реагировать ни на его ответ, ни на обнаженную мускулистую грудь под распахнутой рубашкой, но передумала и неохотно кивнула:

— Вот-вот, ты угодил в самую точку! Такими делами занимаются только вдвоем! Но в отличие от мужчины женщина не может выбирать, нести ей ответственность за последствия или попросту сбежать.

— Выбор есть всегда.

Брук невольно напряглась и тут же заметила, что он так и пожирает ее глазами. Боже милостивый! И как этому мерзавцу удается любое ее слово или движение вывернуть так, будто речь идет исключительно о сексе?

— Уж не намекаешь ли ты на то, чтобы Ди сделала аборт?

— Я говорю о возможности отдать ребенка приемным родителям.

— Ну да, а с тебя и взятки гладки!

— И с вашей сестры тоже.

— Ди! — взорвалась Брук. — Мою сестру зовут Ди! И ты наверняка называл ее по имени, когда вы… когда… — Она смущенно замолчала, проклиная предательский румянец, заливший ее щеки. — Словом, ты должен был позаботиться обо всем гораздо раньше!

— Кажется, вы сами упоминали о порванном презервативе. Разве это обстоятельство не смягчает вину?

— Может, и так. — Брук не узнавала сама себя. Она столько лет работает на фабрике, где слово «презерватив» звучит чуть не в каждой второй фразе. Так почему же она краснеет и бледнеет перед этим типом, словно школьница? — Может, и смягчает, но ребенок есть ребенок, а ты вдобавок перестал отвечать на ее звонки! Скажи спасибо, что я до сих пор не сообщила об этом нашим братьям!

— И почему же вы этого не сделали?

— Да потому что не хочу, чтобы они угодили за решетку! — Брук не сочла нужным дальше распространяться на эту тему. По ее глубокому убеждению, этот проходимец и так должен выскочить со страху из своих шикарных сапог — если Ди хоть немного рассказывала ему о том, каким крутым нравом обладают и Логан, и Дин-младший. А Ди обязательно должна была рассказать мерзавцу про свою семью — если действительно влюбилась в него по уши.

Но разве мистера Крутого этим проймешь? Он и ухом не повел — напротив, его серо-зеленые глаза, так и не отрывавшиеся от ее фигуры, только ярче заблестели… Ди, ну куда ты пропала?

Брук закусила губу, вспомнив о своем опрометчивом обещании проторчать здесь хоть всю ночь. Гордыня и упрямство — они всегда выставляют ее в смешном свете, а теперь, пожалуй, не доведут до добра! Но вместо того, чтобы прыгнуть в машину и убраться отсюда подобру-поздорову, она пролепетала:

— Уже совсем темно. Нужно включить свет. — Щиток с предохранителями находился снаружи — вот и хорошо, лишь бы подальше от этого типа! Из последних сил стараясь не поддаваться панике, Брук принялась рыться в ящиках буфета в поисках фонарика.

— Я вас провожу.

— Я не нуждаюсь в провожатых! — Брук торопливо распахнула дверь. — Вдобавок у меня с собой Хью… хм, то есть вот это, на всякий случай. — И она выразительно ткнула пальцем в оттопыренный карман. — И вообще мне здесь совершенно ничего не грозит! — «Кроме тебя!»

— Я вырос в Техасе. Там все по-другому.

Хотя Ди ни словом не упоминала про Техас, Брук почувствовала, что он говорит правду. Она и сама могла догадаться, когда увидала этого верзилу. Просто ее отвлекла необходимость все время держаться начеку и не поддаваться его чарам. Наверное, с ней что-то не в порядке, если она так запала на этого мужика и ничего не может с собой поделать. Ведь прежде всего он был дружком ее сестры! Больше того — он отец ее племянника. Будущий отец будущего племянника.

«А если бы не это?» — вдруг всплыл в подсознании непрошеный вопрос. Если бы они с Ди вообще не были знакомы? Стала бы Брук избегать его с таким же упорством — или бросилась бы к нему на шею?

— Это невозможно, так что вопрос отпадает сам собой, — пробормотала она себе под нос.

— Вы что-то сказали?

Брук так и подскочила на месте и вполголоса выругалась. Он снова дышал ей в затылок!

— Ты что, не слышал, что я не нуждаюсь в провожатых? — зарычала она, направив на мучителя луч фонарика.

Он зажмурился и заслонил лицо рукой.

— Прости! — Брук совсем не ожидала такой реакции и поспешила опустить фонарь. — Кто бы мог подумать, что ты так чувствителен к свету, после того как так рвался загорать! — Перед ее мысленным взором снова проплыла мучительно волнующая картина.

— Я не слишком чувствителен к свету, — возразил он и замялся.

— Так в чем же дело? — Ее невольно заинтересовала эта нерешительность.

— У меня случаются приступы головной боли.

— Ага. — Брук осторожно шла, раздвигая высокую траву и переваривая эту новость. Не хватало еще, чтобы ребенок унаследовал от отца какую-нибудь немощь! И что за глупости ей лезут в голову?

Сумерки сгущались, скоро здесь будет совсем темно. В лесной чаще темнота бывает такая, что хоть глаз выколи, — невозможно рассмотреть даже собственную руку. Брук не боялась темноты, но ей вовсе не улыбалось сослепу налететь на этого типа. Судя по виду, у него на груди запросто можно было колоть орехи. Можно представить, какая шишка вскочит на лбу, если напороться на него, со всего размаху.

От этих мыслей Брук снова охватила сладкая истома, а следом за ней пришел и стыд. Разве нормальная, здоровая баба положит глаз на… Она охнула и застыла на месте.

Мистер Каменная Грудь моментально врезался в нее сзади, подтвердив все ее опасения по поводу твердости его костей. И не только костей!

Чтобы не дать Брук упасть, он машинально обхватил ее, и на несколько ужасных мгновений они оказались вплотную прижаты друг к другу — так что Брук смогла ощутить каждый дюйм его огромного, сильного тела.

Но пока она собиралась с духом, чтобы возмутиться и потребовать оставить ее в покое, широкая ладонь с силой зажала ей рот.

— Тише!

От его хриплого, тревожного шепота у нее в жилах застыла кровь. Брук стояла ни жива ни мертва.

Власть поменялась. Теперь он взял ее в плен!

Если бы Алекс не пялился на нее, как болван, а дал себе труд посмотреть вперед, то заметил бы этого человека гораздо раньше. Но его так заворожило движение ладных тугих ягодиц, едва прикрытых короткой юбкой, что он и глазом моргнуть не успел, как угодил вместе с Брук прямо под дуло винтовки. Ни сама винтовка, ни вид человека, державшего ее, не предвещали ничего хорошего.

Никогда в жизни никто не держал Алекса на мушке — он вообще не мог припомнить, чтобы кто-то угрожал ему оружием. И теперь, второй раз за день угодив в это неприятное положение, он не сразу пришел в себя.

Опять совпадение? Вряд ли! Не рано ли он решил, что похищение не имеет ничего общего с махинациями на фабрике и что Брук не участница какого-нибудь заговора? Не зря ли он посмеялся над опасениями своей чересчур впечатлительной секретарши? Теперь он вовсе не был в этом уверен.

Она не просто затащила его в эту глушь, но и выманила в лес, прямо под дуло какого-то бородатого типа. Удивительные совпадения громоздились одно на другое — и это Алексу совершенно не нравилось.

Не спуская глаз с человека, державшего его под прицелом, он медленно поднес руку к карману Брук. Он и сам не знал, что будет делать, если выхватит у нее револьвер, но был убежден в одном: нельзя спускать подобные выходки.

Пора положить конец их провинциальным играм в разбойников, пока кому-то — а точнее, ему — это не вышло боком.

Стоило Брук разгадать его намерение, как она принялась дико вырываться и попыталась визжать, несмотря на зажимавшую ей рот ладонь. Алекс громко чертыхнулся, когда острый локоток угодил ему прямо под ложечку.

— А ну-ка отпусти ее, мистер, — приказал человек с ружьем.

Но Алекс еще сильнее прижал Брук к себе, одновременно пытаясь добраться до ее кармана и не дать заговорить со своим сообщником. Вряд ли тот будет стрелять, рискуя ранить Брук. И Алекс должен воспользоваться этим.

Наконец его пальцы нащупали заветное оружие в ее кармане. Он рванул руку наружу, предвкушая, как отыграется на этой деревенщине, — и тут она что было сил впилась зубами ему в запястье. С проклятием он отпустил эту дикую кошку — зато навел оружие на ее сообщника.

Только теперь он увидел, что держит в руках вовсе не револьвер. Что за чертова штука? Алекс растерянно хлопал глазами, пытаясь сообразить, на что же это похоже. Да ведь это…

Он недоверчиво уставился на Брук, ехидно ухмылявшуюся при виде этой сцены.

— Вы похитили меня, угрожая своим вибратором?! Она ухмыльнулась еще раз — от уха до уха. Но тут же помрачнела, осознав, что Алексу совсем не до шуток.

— Я оружие на дух не выношу, а это вовсе не вибратор! Алекс переводил оторопелый взгляд с Хьюго на Брук и обратно, не веря своим глазам. Ей хватает наглости отрицать очевидное?

— Надеюсь, вас не затруднит просветить меня, что же это такое? — язвительно поинтересовался он.

— Это… — Она все-таки смутилась, потупилась и даже покраснела. — Это опытная модель… пениса! Мы используем его, чтобы проверять на прочность наши презервативы.

— Так, значит, вы украли его, чтобы устроить этот спектакль?

— Я его не крала! — тут же ощетинилась Брук. — Я…

— Ты в порядке, Бруклин? — вдруг вмешался незнакомец, о котором Алекс успел забыть. — Если тебе не требуется моя помощь, я лучше пойду присмотрю за бобами — не хочется, чтобы они пригорели…

— Да, Элайя, у меня все в порядке. Спасибо!

— Ну тогда я пошел.

Алекс с облегчением увидел, что мужчина больше не грозит ему ружьем. Брук обратилась к нему по имени, а он назвал ее Бруклин — наверняка это домашнее прозвище. Значит, они знают друг друга достаточно хорошо. Этот вывод усугубил его подозрения насчет заговора.

— «Бруклин»? Насколько я могу судить, вы с ним знакомы? — проговорил Алекс, проводив взглядом мужчину, с поразительным проворством растворившегося в лесной чаще.

— Элайя зовет меня так еще с детства. Мое второе имя — Лиин, вот он и решил соединить их в одно. Это старинный приятель моего отца.

Хотя в сумерках Алекс не мог разглядеть толком ее лицо, он почувствовал, как голос ее дрогнул. Только не раскисать, не поддаваться на ее уловки! До тех пор пока он не разберется в происходящем, ему следует приберечь сострадание и жалость исключительно для себя самого!

— Пару лет назад компания молодых людей решила устроить здесь вечеринку. Они чуть не разнесли по бревнам весь дом, и с тех пор Элайя стал за ним присматривать.

— Он живет где-то рядом?

— Да, но у него в доме нет телефона, — торопливо заверила она. — И он туговат на ухо: сколько ни кричи, вряд ли услышит.

Алекс продемонстрировал ей свою самую наглую и двусмысленную улыбку и вкрадчиво, так, чтобы у нее не осталось сомнений в его ужасных намерениях, произнес:

— Вот и отлично. Он не услышит меня — но не услышит и вас, не так ли?

— Что… что это значит? — Она с неподражаемым возмущением задрала нос, но тут же испортила весь эффект, начав пятиться к дому.

Он улыбнулся еще шире.

— Это значит, что нам двоим предстоит провести дивный вечерок, один на один! Кстати, — вспомнил Алекс, ткнув в нее пластиковым членом, — почему бы вам не доверить мне фонарик, чтобы сделать то, ради чего мы сюда вышли? Или здесь бродит не один Элайя? Не удивлюсь, если их окажется целая толпа!

— Элайя и мухи не обидит — если только мне или моей сестре не будет грозить серьезная опасность! — презрительно бросила Брук.

— Прошу прощения, но я как-то не привык встречать с распростертыми объятиями людей, которые тычут мне в нос оружие!

— Что, перепугался? Если бы не чувство вины, ты бы был поспокойнее.

— Вам все еще угодно цепляться за эту небылицу?

От злости она чуть не заскрипела зубами. Фонарь вдруг описал невероятную дугу, и Алекс едва успел подхватить его прежде, чем он упал на землю.

— Что, не получил свою сенсацию? Конечно, об этом статью не напишешь! — язвительно заметила Брук. — Не дай Бог, твои газетные жуки узнают во всех подробностях, какой ты ходок по бабам!

Алекс не остался в долгу, ответив вполне в духе того разбитного плейбоя, за которого его принимали: — Похоже, вы и сами не прочь это узнать!

— Еще чего! — возмутилась она.

— Так оно и есть! — Он уже вполне вошел в роль. У злодея Клиффа, бессердечного соблазнителя невинных женщин, имелись определенные преимущества: он без зазрения совести мог вести себя так, как никогда не решился бы Алекс. В конце концов, он не виноват, что Брук приняла его за Клиффа. Он честно пытался ее переубедить.

И Алекс двинулся вперед, полный самых неприличных намерений.

Глава 6

Конечно, это исключительно от испуга у Брук перехватило дыхание, когда он неторопливо направился в ее сторону. Ни о каком возбуждении не могло быть и речи, ведь Брук в жизни не соблазнилась бы таким негодяем, как этот Клифф!

Но что тогда заставило ее губы немного приоткрыться, стоило только ему провести по ним пальцем? Только этого еще не хватало! Куда пропала Ди?!

Они стояли лицом к лицу в обступившей со всех сторон ночной тьме. Луч фонаря беспомощно упирался в землю. Он провоцировал ее, но Брук готова была скорее умереть, чем пойти на попятную. Она примет вызов, она не унизит себя позорным бегством. Она покажет этому проходимцу, что не все женщины в мире подвластны его примитивным чарам. Ради Ди она должна поставить его на место. С какой радостью Брук собьет с него спесь! Негодяй явно вообразил себя чем-то вроде дара Господня для любой особы женского пола!

Тем временем он не спеша снова коснулся пальцем ее нижней губы и провел по ней самым возбуждающим образом. Брук застыла, широко распахнув глаза, словно кролик перед удавом, из последних сил преодолевая желание потрогать языком этот проклятый палец.

Ее внезапно охватил озноб. Ничего удивительного, ведь в лесу стало довольно прохладно! Вот куда может завести опрометчивость. Ей стало совсем тошно. Но откуда же ей было знать, что она останется с этим негодяем наедине в лесу?!

А потом, когда настырный палец оставил в покое ее губы и осторожно нащупал напряженный сосок, а подонок набрался наглости ее поцеловать, она ответила на поцелуй, потому… потому что…

Брук вздрогнула, как от толчка, и резко отстранилась. Она и сама не ожидала, что может с такой силой оттолкнуть его. Ей не хватало воздуха, она дышала глубоко и часто — еще бы, ведь злость ее уже переливалась через край. Никогда в жизни Брук не была так отвратительна самой себе.

— Это неправда, будто Элайя плохо слышит! — хрипло выпалила она. — У него отличный слух, и если ты снова ко мне полезешь, я закричу!

Вместо ответа он просто взял ее руку и положил на то место, где ткань джинсов заметно бугрилась над упрямо выпиравшей ожившей плотью. Что и говорить — от неожиданности у Брук подломились колени. Ладонь обжигало, будто огнем. Она чувствовала тяжелые, мощные толчки горячей крови. И в каком-то невероятном приступе безумия даже сжала ладонь. Он громко охнул, и у Брук по спине побежали мурашки, а между ног стало горячо и влажно.

— Тогда вы могли бы полезть ко мне, — предложил он хрипло. — Обещаю, что не буду кричать. По крайней мере сначала!

Его голос помог Брук вернуться с небес на землю. Она ощущала исходившие от него чувственные жаркие волны, будившие ответное пламя в ее теле. Брук заставила себя убрать руку — но это удалось ей далеко не сразу. Как можно решительнее глядя ему в лицо и стараясь не замечать томно прикрывшихся век и не думать о том, что это означает, она заявила:

— О'кей, один-ноль, теперь я вижу, какой ты крутой самец и соблазнитель невинных женщин! — Она и не пыталась скрыть, как ей отвратительна собственная слабость. — Вот только старался ты совершенно напрасно. Я и без доказательств это отлично знаю — от Ди!

Пока ее слова проникали в его помутившийся от страсти рассудок, Брук решительно отобрала у него фонарь, повернулась и зашагала к дому.

Ее все еще колотила нервная дрожь, у нее горело и ныло в таких местах, даже подумать о которых было стыдно. Что на нее нашло? Почему она позволила себе хотя бы на миг так откровенно поддаться похоти, и вдобавок не просто с первым встречным, а с парнем ее родной сестры?! Целых шесть месяцев она с успехом отшивала Кайла, не поддаваясь ни на его ласки, ни на льстивые слова. Ее все время что-то настораживало, не позволяло пойти до конца. И она могла только похвалить себя за подобное упрямство.

А сегодня… Стоило взглянуть на этого проходимца — и она уже готова сама ласкать его… его Хьюго.

Дверцу на ящике с предохранителями заклинило, и Брук от души врезала по ней пару раз фонарем — ржавая железяка подчинилась. Трясущимися руками, едва соображая, что делает, она нажала на рубильник и снова закрыла ящик. Брук мучительно пыталась вспомнить, сколько тарелок оставалось на кухонной полке. Черт с ними, потом можно будет купить другие…

Он ловко подхватил ее под локоть, когда она налетела на него во тьме и чуть не упала, тем самым снова напомнив о своем присутствии — теперь, когда ей больше всего хотелось вообще забыть о нем. С какой радостью она вычеркнула бы из жизни весь этот суматошный, бестолковый день!

— Простите!

Черт бы его побрал заодно с его проклятой вежливостью! Пусть не надеется — она в жизни его не простит, а заодно и себя, если уж на то пошло! И она с горечью воскликнула:

— Что-то поздно ты спохватился!

— Все не так уж плохо, как вам кажется!

— Неужели? — Ее разобрал нервный смех. — А не много ли ты на себя берешь?

— Вы сердитесь потому, что мы друг к другу неравнодушны?

Гневная отповедь готова была сорваться с ее губ, но Брук вовремя сдержалась. Глупо было отрицать очевидное. Но и оставлять за этим наглецом последнее слово она не будет!

— Я сержусь потому, что тебя любит Ди!

— А если это не так?

Сердце чуть не выпрыгнуло у Брук из груди, окрыленное вспышкой неистовой, дикой надежды. Но достаточно было вспомнить отрешенную, мечтательную мордашку ее младшей сестренки — и все встало на свои места.

— Не смей лгать! Уж я-то знаю, что она тебя любит. И она не желает избавляться от ребенка — твоего ребенка! А потому не видать тебе города, как своих ушей, пока вы не поговорите обо всем толком.

— Я могу вернуться туда пешком.

Брук всерьез задумалась над этой угрозой. А ведь с него станется! Но что-то подсказывало ей, что мерзавец не спешит ударяться в бега — по крайней мере нынче ночью. Иначе он не взъелся бы так на Элайю, когда обнаружил, что они не одни в этой глуши.

— Ты сам сказал, что я всегда смогу тебя отыскать! — Она помолчала и добавила вкрадчиво и, насколько могла, угрожающе; — Можешь не сомневаться — так оно и будет! Не надейся, что я передам это дело копам! Свои проблемы я люблю решать сама!

— Очаровательная стойкость!

— На твоем месте я бы поостереглась!

— О'кей, я вам верю!

— Вот как? — Брук смерила его подозрительным взглядом. — Снова будешь вешать мне лапшу на уши?

— Чтоб я сдох! — И он размашисто осенил грудь крестом в знак того, что говорит чистую правду. — Не лучше ли нам продолжить беседу в доме?

— Беседу о вас с Ди и вашем ребенке?

— Хм-м… — Он неохотно кивнул и добавил: — А еще я бы хотел поговорить о делах на фабрике. Мне кажется, из этого все-таки можно сделать статью…