Глава 24

Ну и денек! Вернее сказать, ну и неделя! Онемевшими пальцами Брук выключила зажигание и прижалась разгоряченным лицом к рулевому колесу. Ди в жизни не поверит, в какой сумасшедший дом превратилась ее жизнь!

Она похитила человека, который захотел остаться похищенным.

Ее дом — ее собственный дом, в котором она выросла, — по самую крышу завален презервативами. И в этом виноват ее непосредственный начальник, который готов разорить фабрику, оставить без работы полгорода и все это свалить на Брук. И в довершение всего она вынуждена делить единственное оставшееся у нее прибежище с мужчиной, чье присутствие лишает ее покоя и заставляет думать только о сексе, вместо того чтобы удирать от него подальше. Как будто ей было куда бежать!

Она искоса взглянула на соседнее сиденье. Там лежал злополучный колпак. Из-за этой проклятой железяки она уже во второй раз чуть не заработала инфаркт…

Ну что ж, по крайней мере справиться с этой неприятностью она еще в состоянии. Брук схватила колпак и выскочила из машины. Пожалуй, пара добрых ударов отцовской кувалды помогут вернуть ему первоначальную форму, а сама Брук получит неплохую разрядку. Черт побери, она бы с удовольствием превратила эту дрянь в лепешку! Пусть только попробует снова свалиться с колеса! Брук и не подумает останавливаться, а плюнет и поедет дальше!

Сжимая в руках колпак, она фурией взлетела на крыльцо и пронеслась через весь дом к задней двери, с облегчением отметив отсутствие Алекса в гостиной и на кухне. Тем лучше. Наверное, отправился сплетничать к Элайе. Хотя бы ненадолго Брук будет избавлена от его присутствия и от его чертовой ищейки тоже. Частный детектив называется! Не мог следить за ней так, чтобы она этого не заметила. И Алекс тоже хорош. Нанимает сыщика, вместо того чтобы открыто сказать ей о своем недоверии.

Она швырнула колпак на колоду для колки дров и отправилась в сарай, где отец хранил свои рыболовные принадлежности и разные инструменты.

В сарае царил душный полумрак. Брук не сразу разглядела кувалду, хотя она лежала на своем месте, на полке. Тяжелая, с отполированной сильными отцовскими ладонями гладкой рукояткой… Отличная вещь! Именно то, что требуется для приведения в чувство старого автомобильного колпака. Помахивая в воздухе кувалдой, Брук вышла из сарая и направилась к колоде, где лежал колпак. Занесла свое орудие над головой и замерла, примериваясь, куда бы ударить.

Плеск воды в озере послышался так неожиданно, что Брук едва не уронила инструмент себе на ногу. Она раздраженно оглянулась, уверенная, что это плещется в воде утка — их водилось по берегам великое множество — либо какой-нибудь крупный окунь так увлекся охотой, что выскочил из воды. Брук с грустью подумала, что отец на ее месте сейчас наверняка бросил бы все дела и кинулся за удочками.

Но оказалось, что в озере шумит не птица и не рыба.

Это был Алекс.

Она смотрела, как он выходит из воды и бредет к берегу, отводя с лица мокрые волосы.

Он был совершенно голый. С тела ручьями стекала вода. Загорелая влажная кожа блестела на солнце. Перекатывались мощные рельефы мускулов. Настоящий Адонис, выходящий из воды, — великолепный, божественный, перед которым не устоит ни одна женщина. Включая и саму Брук.

У нее вдруг потемнело в глазах — это лишенные кислорода легкие напомнили о том, что не мешало бы перевести дух. Она вдохнула и выдохнула. На большее у нее не хватило сил. Она смотрела и смотрела, она пожирала глазами приближавшееся к ней дивное видение.

И тут он поднял голову и увидал ее. Их разделяло не меньше двух десятков ярдов, но даже с такого расстояния Брук отлично разглядела, какой страстью загорелся его взгляд.

Он подходил все ближе, ничуть не смущаясь и не мешая любоваться своей наготой. Да, ему есть что показать. И есть чем гордиться…

Кувалда выскользнула из онемевших пальцев и лишь каким-то чудом не угодила ей по ноге. Брук, не оглядываясь, протянула руку назад, нащупала на колоде колпак, схватила его и выставила перед собой, как щит.

— Прикройтесь! — срывающимся голосом произнесла она.

Он подчинился. Казалось, что от его жгучего взгляда вот-вот зашипят и испарятся мелкие капли воды, застрявшие в густых темных ресницах. Даже сам воздух между ними как будто искрился. Они стояли, зачарованные, не в силах отвести друг от друга глаза.

Брук как-то отстраненно подумала, что сейчас это случится. То самое, чего она так старательно избегала и чего боялась. Почему-то этот вывод не вызвал в ней привычной злости на собственную слабость. То, что должно было произойти между ней и Алексом, не имело и не могло иметь отношения ни к украденным презервативам фабрики «Надежный друг», ни к тому, что Алекс был и остается ее боссом.

Теперь она понимала это совершенно отчетливо, хотя скорее всего она знала это с самого начала.

Дело было исключительно в ней и в Алексе, в той неодолимой силе, что влекла их и заставляла желать друг друга больше всего на свете. Какая, к черту, этика или служебный долг?! Не важно, доверяет он ей или нет, не важно, любит ли он ее, — ничто не в состоянии помешать неотвратимому.

— Здесь? — негромко спросил он, кивнув на густую мягкую траву у них под ногами.

— Нет, — спокойно отвечала Брук. Не было никакого смысла прикидываться непонимающей. Голосом, опустившимся до покорного шепота, она промолвила: — В доме.

Медленно повернувшись на непослушных ногах, она побрела к дому.

Пока она старательно задергивала занавески на окнах, Алекс запер все двери. Под потолком медленно вращался вентилятор, и порожденный им легкий ветерок немного охладил ее разгоряченную шею и плечи, слегка вспотевшие на солнце. Но вовсе не этот холодок заставил затвердеть и приподняться ее соски.

Они стояли посреди комнаты, повернувшись друг к другу, как два боксера, готовящиеся сойтись в поединке. Оба дышали так тяжело, словно это был уже не первый раунд. Алекс по-прежнему держал перед собой колпак от автомобиля.

— Сними блузку, — приказал он хриплым шепотом.

Пальцы дрожали. Смущенно потупившись, Брук взялась за верхние пуговицы. Ее тело изнывало от желания и требовало немедленной разрядки, но рассудок упрямо напоминал, что между ними многое осталось недосказанным. Им ничто не должно мешать — и уж тем более нераскрытые тайны.

— Кто-то завалил мой дом презервативами по самую крышу, — еле слышно произнесла она.

— Да хоть десятками трупов — мне все равно! Пусть этот Лотес катится ко всем чертям! — отвечал Алекс, и глазом не моргнув.

Он говорил совершенно серьезно, и то, с какой уверенностью Брэдшоу обвинил в этой выходке управляющего, сняло огромную тяжесть с ее души. Брук расстегнула еще одну пуговицу.

— Вчера ночью я тебе не все рассказала.

— Знаю, но это не имеет значения.

Ее пальцы замерли на миг и снова продолжили свое дело. Серо-зеленые глаза Алекса заметно потемнели, его мужественные черты сковало напряжение. Он замер, как лев перед прыжком. Это она разбудила в нем такую страсть!

— Тебе не интересно знать, о чем я умолчала?

— Потом. Сними блузку!

Ему нравилось смотреть на нее, и ей нравилось, как он на нее смотрит. Брук не меньше Алекса хотелось покончить с разговорами и перейти к делу, но она считала, что должна высказаться до конца.

— За мной следит частный детектив.

В его глазах промелькнуло какое-то мимолетное чувство — то ли раздражение, то ли досада.

— Это все Глория. Я потом тебе объясню. А сейчас избавься от этих чертовых джинсов!

Наверное, ей не следовало быть такой покладистой, но Брук почему-то охотно поверила его словам. Ведь он ни на секунду не усомнился в том, что это Кайл подсунул ей в дом ворованные презервативы! И будет справедливо, если она поверит, что Алекс не подсылал частного детектива. Да и вообще — не пора ли прекратить эти дурацкие счеты? Она только и делает, что запрещает себе то, чего желает больше всего на свете!

Тем временем ее руки сами нашли металлическую пуговицу на поясе джинсов. Расстегивая «молнию», Брук скинула туфли, потом медленно стащила с себя джинсы и трусики. Пинком отшвырнув их в сторону, она снова подняла глаза на Алекса. И сердито вздернула подбородок, узрев единственную вещь, остававшуюся между ними.

Пожалуй, настала ее очередь предъявлять требования.

— А теперь убери этот чертов колпак! — скомандовала она.

Хрипло рассмеявшись, он запустил колпак куда-то в угол, целиком открыв себя ее жадному взору. И замер, широко расставив ноги, готовый в любую секунду ринуться в атаку.

Оба какое-то время стояли неподвижно, молча глядя друг на друга. Наконец Алекс кивнул на свое ложе возле холодного камина.

— Здесь?

Брук покачала головой, чувствуя себя непривычно раскованной и готовой на любые сумасбродства. Она показала в сторону кухни и выпалила:

— Там, на столе!

Похоже, его нисколько не удивило и не шокировало столь необычное требование. Он подошел к ней и остановился совсем близко. Медленно поднял руки, ласково взял в ладони ее лицо и поцеловал так нежно и страстно, что она едва удержалась на ногах. Ведь она готовила себя к жадному, нетерпеливому натиску, вспышке первобытной животной страсти — словом, к чему-то такому, что не затронуло бы ее душу и позволило бы оставаться как бы в стороне от происходящего.

Алекс прижал ее к себе и поднял на руки. Пересекая гостиную, он не забыл прихватить с каминной полки коробку с презервативами. Но почему-то направился не на кухню, а в спальню. Алекс невольно улыбнулся, увидев ее растерянность.

— У тебя в ушах осталась вода, — невпопад пролепетала Брук, обнимая его за шею. — Я же сказала, что хочу сделать это на кухонном столе…

— Я понял. А еще я понял, что ты ожидала этакого «бешеного траханья», которое можно было бы счесть проявлением грязной животной страсти.

От удивления Брук чуть не поперхнулась.

— А разве тебе нужно что-то другое? То есть разве мы оба не этого добивались?

— Это от нас не уйдет. А пока я собираюсь разрушить до основания кое-какие оборонительные стены.

— Алекс, не надо! — Его решимость привела Брук в ужас. Она попыталась вырваться из его сильных, уверенных рук. — Отпусти меня! Я передумала!

Вместо этого она получила еще один нежный, ласковый поцелуй, от которого все растаяло у нее внутри и не осталось ни сил, ни желания сопротивляться неизбежному. Но Брук вовсе не хотела, чтобы он почувствовал ее слабость и, хуже того, вторгся за границы очерченного ею круга, разрушив так старательно возведенные невидимые стены. Все шесть лет она только и делала, что строила укрепления, поднимала их все выше и выше, и сейчас вовсе не намеревалась от них избавляться. Ведь как только оборонительные сооружения рухнут, Брук окажется лицом к лицу с болью утраты и муками одиночества — и вряд ли ей удастся выиграть эту битву. Нет, ради Ди она должна оставаться сильной, чтобы быть опорой той, кто слабее и младше.

Ну вот, она снова забыла о том, что Ди выросла и вышла замуж…

Брук горестно застонала.

— Алекс… не надо! — Она молила, она готова была опуститься перед ним на колени. — Давай просто… займемся этим на кухне, чтобы нам обоим было хорошо. Мы не дети, чтобы дурачить друг друга и прикидываться, будто испытываем какие-то чувства…

— Разве кто-то из нас прикидывается? — Он медленно опустил ее на кровать и в один миг растянулся рядом. Коробка с презервативами глухо стукнулась об пол. Алекс не спускал с Брук восхищенного взгляда. Она не выдержала и попыталась подняться, но он остановил ее, ласково обняв и прижав к себе.

Она трепетала в его руках, как лист на ветру. Невидимая стена начала раскачиваться и дала трещину. Будь он проклят! Несмотря на то что он вторгся в святая святых, она по-прежнему хочет его — и он об этом отлично знает! Однако она уже успела убедиться, что, если Алекс чего-то желает, он добьется этого и непременно сделает по-своему…

Это нечестно, нечестно! Брук надеялась, что все произойдет по ее сценарию. А он вместо этого вдруг сделался… Да, он сделался настоящим джентльменом — причем в самый неподходящий момент!

Брук слишком боялась, что не выдержит нежности и ласки, что это раз и навсегда разобьет ее сердце.

Алекс поступает нечестно, он нарушает правила игры! И она снова принялась вырываться.

Его напряженный член уперся ей в живот. Она услышала, как он сдавленно охнул сквозь зубы. Ну что ж, у нее еще есть возможность заставить его играть по правилам! Брук протянула руку и крепко сжала горячее, пульсирующее копье. Оно моментально ожило в ее ладони. Она принялась ласкать его — медленно, настойчиво, в надежде, что Алекс не выдержит и забудет о своем бессовестном намерении вести себя по-джентльменски.

— Не поможет, детка, — прохрипел он, уткнувшись лицом ей в плечо. — Я все равно буду любить тебя медленно и нежно.

— Нет! — Брук наклонилась и губами взяла его сосок. У Алекса снова вырвался хриплый стон.

— Да! — Он ласково, но решительно заставил ее отодвинуться и покрыл ее лицо легкими летучими поцелуями. Наконец он добрался до ее губ и поцеловал так, что Брук чуть не забыла обо всех своих намерениях.

А поцелуй все длился и длился. Он был все так же нежен, но в то же время наполнялся пламенем и страстью. Пока не поздно, пока она еще была в состоянии сопротивляться его чарам!.. Брук закинула ногу ему на спину и выгнулась всем телом, побуждая не медлить и взять то, что она готова была отдать.

Он отодвинулся и с сожалением усмехнулся.

— Терпеть тебя не могу! — процедила она, пряча лицо у него на плече. Алекс в ответ рассмеялся еще громче. Брук воспользовалась этой передышкой, вывернулась из его рук и опустилась вниз.

Глухо взревев, он заставил ее подняться.

— Ах ты, мошенница!

Алекс осторожно сжал зубами ее сосок и пустил в дело свой горячий, проворный язык. Брук вцепилась обеими руками в его волосы, содрогаясь от наслаждения. Алекс так же внимательно отнесся ко второй ее груди, а потом проложил дорожку из поцелуев вниз, пока не спустился к самым ступням.

Это было какое-то колдовство. Устоять перед Алексом? Невозможно, немыслимо! Он оказался несравненным любовником — впрочем, ей и сравнивать было особенно не с кем. И все же инстинкт нашептывал Брук, что ей повезло встретить невероятно чуткого и самоотверженного партнера. И вдобавок чрезвычайно упрямого и готового настоять на своем.

Только после того, как свою долю внимания и ласки получили все десять пальцев и Брук окончательно растаяла, Алекс протянул руку к коробке с презервативами.

Она сосредоточенно следила за каждым его движением и вдруг нахмурилась, встревоженная каким-то смутным воспоминанием. Это вроде бы касалось презервативов и Кайла с Брэнди. Внезапно ее словно током дернуло, и она попросила:

— Постой, дай мне!

Алекс послушался. Брук вытащила первую попавшуюся упаковку и проверила дату.

С ее влажных припухших губ сорвался облегченный вздох. Эта коробка давно болталась в ее машине под пассажирским сиденьем — еще с тех времен, когда не в меру жалостливые подруги по работе решили наладить ее личную жизнь. Значит, можно было надеяться, что эти изделия не подведут. Она уже готова была поделиться с Алексом своими соображениями, но одного взгляда на его полное нетерпения лицо было довольно, чтобы Брук решила отложить разговор на потом.

Брук попыталась изобразить игривую улыбку, распечатала презерватив «с ароматом молодого вина» и поманила Алекса.

Он подозрительно прищурился:

— Ты что-то задумала!

— Да. — Она и не думала отпираться. Ее улыбка стала шире.

— Мошенница!

— Ай-ай-ай! — Брук укоризненно защелкала язычком, чувствуя, что эта игра заводит ее все сильнее. — Ты что, испугался?

Он подался вперед, смерив ее подозрительным взглядом. Брук не спеша приладила презерватив на место и принялась расправлять его медленными, ласковыми движениями. Он дышал все громче и чаще. Брук наклонилась как бы для того, чтобы проверить, не осталось ли складок. И вдруг ее язычок прошелся по чуткому гладкому кончику, да так стремительно, что Алекс только и успел, что охнуть от неожиданности.

Брук с довольной улыбкой уселась на корточки и выразительно провела языком по губам:

— Хм-м, и правда пахнет виноградом! Это одна из самых популярных наших моделей! Удовлетворение гарантировано…

С невнятным, но более чем выразительным проклятием Алекс прервал ее на полуслове поцелуем и опрокинул на кровать. Брук со стоном вцепилась ему в плечи. Он навис над ней и зарычал:

— Ну, детка, ты доигралась!

Никогда в жизни Брук не слышала ничего приятнее!

Глава 25

Алекс отлично видел, каким торжеством вспыхнули ее глаза, и меньше всего на свете ему хотелось сейчас обманывать ее ожидания. Он знал, что у Брук на уме. Она решила довести его до безумия… и ее последняя выходка почти достигла цели.

Однако у него в запасе еще оставалась малая толика терпения, и он намеревался воспользоваться ею. Потому что собирался завоевать не только тело Брук, но и душу.

Глядя ему в глаза, она прошептала:

— Я готова принять наказание!

Алекс медленно приподнялся и устроился так, что влажные горячие ножны обхватили лишь самый кончик его копья. Она напряглась, янтарные глаза широко распахнулись в предвкушении неизведанного блаженства.

— И ты непременно будешь наказана, — вкрадчиво пообещал он, внимательно следя за ее реакцией, — но только по-моему!

Брук тревожно встрепенулась, и Алекс не сдержал усмешки. Он подался вперед чуть-чуть, самую малость, с отчаянным упрямством заставляя себя думать о чем угодно, кроме того, какая она тугая и горячая и как жаждет принять его.

Когда она, чтобы ускорить события, подалась вперед, Алекс, готовый к этому, подался назад.

— Нет, детка, даже и не думай!

— Почему мы должны делать по-твоему? — жалобно проговорила она, выпятив соблазнительные алые губки.

— Потому что в таком положении, как у тебя, вряд ли поспоришь! — хрипло заметил Алекс. — Но я обещаю: в следующий раз все будет как ты захочешь. — Он наклонился и нежно поцеловал ее. Несмотря на сдержанность его поведения, Брук почувствовала, как нетерпение снедает его, и вновь попыталась приблизить развязку.

Алексу пришлось силой удерживать ее на месте, пока он целовал ее щеки, шею и розовое ушко.

— Ты такая вкусная! — прошептал он.

— Алекс…

В ответ он снова поцеловал ее в губы — не так жадно и нетерпеливо, как она желала, а медленно и ласково. Алекс отлично знал, в чем нуждается Брук Уэлш.

— Алекс… я тебя умоляю!

Он сосредоточенно вспоминал свою последнюю рыбалку, тренировки в спортивном зале и заседания совета директоров, а сам невыносимо медленно и терпеливо погружался в ее восхитительное тело. И остановился только тогда, когда их тела слились так волшебно и невероятно и стали единым целым.

— Еще, еще! — потребовала Брук, не замечая, что впивается в его спину ногтями.

— Конечно, детка, конечно! — Никогда в жизни он не был полон такой решимости вознести женщину на седьмое небо, и никогда в жизни ему не было так трудно держать себя в руках.

Они следили друг за другом, они ловили каждое движение. Алекс потерся носом о ее нос и прошептал:

— Мы с тобой занимаемся любовью!

— Нет. — Она отчаянно дернула головой и тут же охнула, почувствовав его в себе. — Мы просто убиваем время с помощью секса!

Однако ее голос предательски дрогнул и прервался. Алекс улыбнулся и потеребил зубами ее губу. Его щеки коснулось ее частое неровное дыхание, затем она застонала — низко, протяжно. Она была на волосок от разрядки. Так же, как и он сам. И когда она встрепенулась и забилась под ним в судорогах, Алекс уже точно знал: они занимались любовью.

Желая до последней капли испить ее, он приник к ней в жадном поцелуе, заглушив неистовый хриплый крик, и она отдалась ему вся, до конца — и душой и телом.

В этот миг испарились последние остатки его выдержки. Он вторил ее крику низко и по-звериному и вонзался все глубже, не в силах совладать с собой. Он не сомневался, что испытает с Брук немалое наслаждение, но не предполагал, что это будет так ослепительно прекрасно.

Над его ухом раздался прерывистый шепот Брук:

— Я же говорила… На пачке так и написано: «Удовлетворение гарантировано!»

В ответ Алекс рассмеялся:

— Как говорят у нас в Техасе — ну ты и язва!

Он перекатился на бок, увлекая ее за собой, и они долго лежали так, пока не отдышались.

Они все еще оставались слиты воедино, Гладя ее по спутанным шелковым волосам, он слушал биение ее сердечка и ощущал ее дыхание на своей щеке.

— Ну и что дальше? — осведомилась Брук.

— Дальше мы поговорим, — ответил Алекс. Готовясь к предстоящему сражению, он невольно прижал ее к себе еще крепче.

— Поговорим? Ах, ну да, насчет фабрики…

— Нет. — Он перевел дух, набираясь решимости. — Мы будем говорить о твоих родителях и о том, как они погибли.

Как он посмел? Как у него повернулся язык оживить в душе ту давнюю боль, сразу после того, как…

Первым делом Брук попыталась вырваться из его объятий, но не тут-то было. Его руки оказались крепче железа, и она поняла, что все было задумано заранее. Он с холодной расчетливостью постарался застать ее врасплох, когда она раскрылась ему навстречу, и теперь хотел нанести окончательный, смертельный удар!

Пусть теперь пеняет на себя, Брук никогда еще не сдавалась без боя!

— Отпусти меня… сию же секунду!

— Нет.

Ему даже хватило наглости вполне правдоподобно изобразить сочувствие! Мерзавец, бессердечный негодяй!

— Послушай, Алекс, я понимаю, что ты намерен довести игру до конца и продолжать делать вид, что ты ко мне неравнодушен. Но ведь на самом деле это не так! Отпусти меня на все четыре стороны, чтобы я…

— Чтобы ты — что? — глухо спросил он. — Разбила дюжину тарелок? Наколола дров на всю оставшуюся жизнь? Продолжала таить от всех свою боль, пока твое сердце не разорвется на части?

Она снова дернулась, пытаясь вырваться.

— Это Элайя тебе все выболтал!

— Он лишь намекнул, а остальное я понял сам.

— Но я не желаю об этом говорить, — упорствовала она. — И тебе меня не заставить!

— Ди уже взрослая. Ты можешь позволить себе пережить эту боль.

От его ласкового, негромкого голоса на глазах выступили слезы. Их жгло, будто в них попал песок. Следовало отделаться от него во что бы то ни стало и бежать, бежать, пока не поздно и пока на это есть силы!

— Ди здесь совершенно ни при чем. — Это была явная ложь, но разве Брук обязана перед ним отчитываться? Ее проблемы были и останутся ее проблемами, и она не понимала, с какой стати Алекс так упорно лезет не в свое дело.

— Как они погибли?

Брук упрямо сжала губы и собрала все силы, чтобы не обращать на него внимания. Задача оказалась не из легких. Ее будоражила его близость и запах молодого, здорового мужского тела… Черт бы его побрал вместе с его запахом! Этот тип мог разливать свой аромат по пузырькам и зарабатывать на нем немалые деньги.

— Ты напрасно стараешься меня игнорировать! Мне спешить некуда, я готов лежать так столько, сколько потребуется.

Брук громко скрипнула зубами. Проклятие, он действительно готов валяться здесь до конца света — и это не шутка! Тогда она решила изменить тактику и попытаться его отвлечь. Шаловливые ручки легли ему на грудь, маленькие пальчики принялись описывать по ней крути и прокладывать дорожки. Наверняка он снова возбудится, и ему станет не до душеспасительных разговоров!

— А вот это только отсрочит неизбежное! — То, как реагировало его тело, доказало ей, что внешнее спокойствие — не более чем маска. — Ты хоть раз поплакала с тех пор, как их не стало?

От его вопроса слезы снова навернулись на глаза, грудь сдавила невыносимая тоска, но Брук с завидной стойкостью перенесла и этот приступ слабости. Вместо того чтобы удариться в истерику, она вновь попыталась изменить ход его мыслей, на что получила немедленный ответ: он вздрогнул. Прижимаясь щекой к его груди, она отлично слышала, как участились гулкие удары его сердца. Уверенная в победе, Брук подняла голову и поцеловала его в губы — откровенно и пылко.

Он не остался равнодушным к столь недвусмысленному предложению.

Легким движением Алекс соскочил на пол. Он задержался всего на секунду, достал из коробки на полу новый презерватив, затем подхватил Брук на руки и понес на кухню.

Брук с облегчением вздохнула: слава Богу, она успешно избежала выворачивания души наизнанку и все-таки заставила его заняться делом.

Он уложил Брук на кухонный стол. Она запрокинула голову и зажмурилась, слушая, как шелестит обертка нового презерватива.

Этот шелест звучал музыкой для ее ушей.

Она вздрогнула и раздвинула бедра, нисколько не стесняясь своей откровенности. Ей хотелось еще, еще… Хотя откуда такая жадность — ведь они были близки буквально несколько минут назад?

— Ну, теперь держись! — предупредил он хрипло и положил ладони ей на бедра.

Брук вцепилась в край стола и охнула, наконец-то снова почувствовав его в себе. Она сумела прогнать настырного типа, норовившего залезть к ней в душу, и на его место пришел страстный, умелый любовник. Этот мужчина в точности знал, что ему нужно, и шел к цели без проволочек, с каждой минутой ускоряя ритм своих мощных, захватнических толчков.

Ей самой стало страшно от того, с какой силой и скоростью разгорается в ней ответное пламя. Желая обрести в этом вихре любовного безумия хоть какой-то надежный якорь, она обняла его за шею и уткнулась лицом в грудь. Подхваченная незримыми волнами, вздымавшими ее все выше и выше, Брук забылась настолько, что невнятно пролепетала:

— Алекс!..

Это было крупной ошибкой.

Ни на минуту не прекращая двигаться и умело приближая ее к той самой заветной черте, он заставил Брук приподнять голову и властно промолвил:

— Посмотри на меня!

Она подчинилась. Открыла глаза и увидела, как сосредоточенно его мужественное, чудесное лицо, как оно становится все напряженнее, по мере того как он следом за ней подступал к пику блаженства. Она встретила его пылающий взор, через все преграды проникавший ей в самую душу и ласкавший ее сердце так же уверенно, как его руки ласкали ее тело.

Брук хотела было отвернуться, но обнаружила, что не может. Потому что он говорил с ней, говорил тем языком, для которого люди никогда не найдут подходящих слов. Он повторял ей снова и снова, что любит ее!

Она не желала этого знать. С упорством и отчаянием приговоренного она до последней минуты пыталась избежать этого.

Но Алекс не позволил ей снова замкнуться в раковине своего одиночества и горя. Его веки томно опустились, он в последнем, мощном рывке приник к ней… А потом наклонился, собираясь поцеловать ее в губы.

Но за миг до этого он успел прошептать ее имя. В его шепоте звучало не эхо удовлетворенной страсти и не торжество победившего самца, а лишь трогательная, благоговейная нежность. И тогда Брук почувствовала, как рухнула отделявшая ее от мира стена, на возведение которой было потрачено столько отчаянных усилий, тоски и боли.

Глава 26

Алекс ощутил на губах ее слезы — значит, цель достигнута. Но это вовсе не обрадовало его. Он и сам не заметил, когда душевная мука Брук Уэлш успела превратиться в его собственную.

Она прижалась пылающим лбом к его лбу. Слезы лились ручьем прямо ему на руки. Алекс тихонько гладил ее по голове и ждал, пока слезы иссякнут. Увы, у него не было иного способа облегчить переживаемое.

А потом она произнесла удивительно спокойным голосом:

— У моих родителей была привычка. По субботам они обязательно обедали где-нибудь в городе. Иногда после обеда им удавалось попасть на вечерний спектакль. На тот уикэнд я нарочно приехала домой из колледжа, потому что у Ди в школе был первый танцевальный вечер. До сих пор помню, как ей не терпелось туда попасть.

Она умолкла на минуту — как будто для того, чтобы собраться с силами для продолжения рассказа. Внутри у Алекса все сжалось от тоскливого предчувствия. Он молча прижался губами к ее лбу, стараясь немного подбодрить.

— Если бы не эти танцы, они наверняка взяли бы Ди с собой.

Ее легкое тело содрогнулось, и он прижал ее к себе что было сил. Казалось, он чувствует, как из нее выходит ее невысказанное горе.

— Папа тогда пытался бросить курить, и они остановились возле магазина, чтобы купить пачку жевательной резинки.