Жестокие сказки (№8) - Процент соответствия

— Внимание! К нам прибыли гости из Юго-Восточного института Суши. Прошу всех приветствовать отважных путешественниц!

Новость вызвала бурю восторга пополам с любопытством: Все оглядывались, пытаясь понять, кто же из пассажиров — гость с далекого Юга? На Иранью никто не подумал. Она была родом из окрестных мест, и уже час болтала с двумя матронами из вида рулевых, выискивая общих знакомых. Девушки-целительницы были с ней, и как бы тоже попадали в список местных. Неразбериха продолжалась, пока Иранья не созналась. Когда утихли аплодисменты, пограничники опять пошептались с водителем, и шалот пошел в глубину. Вскоре к шалоту приблизились еще четыре кула с наездниками. На верхних пятнах двух кулов сидели девушки со светящимися факелами на носу.

— Повелители глубин, смотрите, повелители глубин, — пронесся шепоток среди пассажиров. Девушки тем временем отделились от кулов, пошептались с пограничниками и заняли места среди целительниц. Завязалась оживленная беседа. Инфорочки обрушили на них лавину вопросов, осмотрели и ощупали факелы на носу. (А потрогать можно? Ой, теплый… А поярче можно? Ух ты! А погасить? А совсем нельзя? Жалко…) Девушки открыли страшную тайну. Оказывается, Атран прокололся! (Да-да, сам Атран!) Наобещал Анте много-много, а как до дела дошло — пустое буль-буль. Но Атран же не из тех, кто от своих слов отказывается, это для него вопрос чести! Он скорее новый институт откроет, чем слово не сдержит. Вы уж постарайтесь, а то он нервный стал, шуток не понимает. От него даже кулы шарахаются.

Когда шалот в сопровождении почетного конвоя прибыл на вокзал, девушки уже знали все сплетни Северо-Запада.

На вокзале их ждали. Первым делом отвели в столовую, потом показали гостиницу. Администратор объяснил, как ориентироваться в цепочках светочей на улицах. Какие цвета за что отвечают и куда ведут. Иранья ни в жизнь бы не запомнила, но инфорочки слушали очень внимательно. Целительница в очередной раз подивилась прозорливости Алима и успокоилась.

— Здравствуйте, я та самая подопытная рыбка, из-за которой вас вызвали, — влетела в хом запыхавшаяся Анта. — Когда вам понадобится разумный испытатель, знайте — это я.

— Здравствуй, милая, — развернулась к ней Иранья. Познакомься с девушками и не бойся нас. Даже если что-то сделаем не так, всегда сможем вернуть все по-старому.

Через пять минут все перезнакомились и оживленно болтали.

— Скажите, а у вас есть сухопутное зрение? Какое оно?

Инфорочки демонстративно похлопали вторыми веками.

— Идем наверх, сама увидишь.

— Я не могу… Только если поздно вечером.

— Ну вечером — так вечером, — охотно согласились те. — А почему не сейчас?

— Солнце очень яркое. Глазам больно. Это еще одно слабое место образца, который вы перед собой видите, — потупилась Анта.

— Ты, девонька, не наговаривай на себя. А лучше дай мне взглянуть твоими глазами, — мягко упрекнула Иранья. Села на нижнее пятно и охнула.

— Ну и глаза у тебя! Ты, наверно, ночью как днем видишь? И в Темноте все видишь?

— В Темноте все равно темно…

— Подружки, осмотритесь, с чем мы будем работать, — скомандовала Иранья, расслабляя присоску. И живенько, у кого какие мысли?

— Так жить нельзя! — решили все после краткого медосмотра. — Надо что-то делать.

— Вот что, милая, — вынесла вердикт Иранья. — Жектор может и подождать, а зрение мы тебе подправим в первую очередь.

— Но я… Мои глаза… Они для Темноты, и когда будет жектор…

— Ничего с твоими глазами не случится. Мы тебе вторые веки сделаем. Темные. Как сухопутное зрение, только без оптики. А получится — так и с оптикой. Была у меня задумка. Нет, оптику не обещаю. Но к поверхности подниматься сможешь.

— Ах! — только и произнесла Анта.

Как иногда бывает, начальник о самом важном узнал последним. Ему забыли сказать. Думали, он-то знает. Так что о приезде целителей Атран услышал поздно вечером. Из восторженного щебетания жены. Дернулся к выходу, но передумал. Не будить же гостей, уставших с дороги.

На следующее утро явился к целительницам вместе с Антой. И начал фальшиво бодрым голосом:

— Ну как, отдохнули с дороги? Сейчас я познакомлю вас с институтом, а потом Анта будет вашим куратором, пока не освоитесь. Со всеми проблемами идите прямо ко мне…

— Придем, придем, — утешила его Иранья. — Девочки, вы пока займитесь чем-нибудь, а нам посекретничать надо.

Когда девушки дружной стайкой вслед за Антой покинули хом через световое отверстие, Иранья продолжила:

— Скажу прямо, Атран. Не знаю, сможем ли мы помочь с жектором. Но счастливыми ваших девушек сделаем. Мы просто подарим им не глубины, а поверхность. Теплые, светлые, ласковые воды малых глубин. Согласны, что начать надо с этого?

— Согласен. Анта мне уже рассказала. И согласен с тем, что я непроходимый идиот. Светозащитные веки мои целители могли бы сделать пять лет назад. Страшная вещь — инерция мышления.

— Не корите себя, — улыбнулась Иранья. — Все к лучшему. Зато мы узнали, какой у вас друг. Алим очень волновался за вас. Вслух не говорил, но мы это чувствовали. Места себе не находил. Забросил все дела, пока нас в дорогу готовил. Кстати, вы знаете, что у всех ваших испытателей разблокирована эмоциональная сфера? Так было задумано, или случилось страшное?

— Что считать страшным? — замялся Атран и даже рук-ки выпростал из обтекателей, производя какие-то непонятные жесты. — Понимаете, свисты… Расплывчатые, нечеткие, ускользающие образы эхо-сигналов, с которыми постоянно имеет дело их мозг, не способствуют выработке четко детерминированного логического мышления…

— Стоп! А теперь повторите медленно, понятно и два раза. Вы сделали свистов такими, что они думают не так, как мы.

— Ну… да, наверно, так.

— Алим что-то внушал нам про альтернативную логику, но я ничего не поняла. А как служба контроля рождаемости? Не возражает?

— Пока — нет. Что будет дальше — не знаю. Свисты ведь уникальное, экспериментальное поколение. Прямых потомков у них не будет. — Разговор Атрану нравился все меньше и меньше.

— Да не волнуйтесь вы так, — улыбнулась Иранья. — Работа целителя… Как вы там выразились про нечеткие, ускользающие образы? В общем, я тоже разблокирована.

— … Нет, Фалин, нам нужен образец с контактным пятном. Как иначе мы оценим результат?

Фалин с сожалением отпустил пойманную рыбу и задумался.

— Свистуны подойдут?

— Кто это?

— Мои двоюродные предки. Академик Алтус отлаживал на них сонар. Пятно имеют.

Свистуны по-прежнему обитали в окрестностях лаборатории Алтуса. Слегка одичали, но не забыли, как их здесь подкармливали. Фалин отловил самого крупного, спокойного и ленивого. Образец еще помнил многочисленные опыты и знал, что позднее его ожидает вкусная подкормка. Обеспокоился только когда Иранья направилась в грот корректора фенотипа. Но целительница перехватила двигательные центры, успокоила нежными мыслеобразами, и он затих.

Через неделю ученые и целители с интересом изучали результат первого опыта. Чтоб оценить все преимущества и недостатки «светофильтров», поднялись к самой поверхности. Откуда-то появились свисты-пограничники на боевых кулах и заявили Алтусу, что группа нуждается в охране. Впрочем, тут же отпустили кулов порезвиться и смешались с косяком лаборантов.

— Темный пигмент неравномерно лег, — заметил Алтус.

— Да, это надо подработать, согласилась Иранья.

— Пигмента вообще больше надо. Веко мало света поглощает.

— Не все так однозначно, коллега. У свистунов веки тонкие, у разумных будут втрое толще. При той же плотности пигмента световой поток будет поглощаться на порядок сильнее.

Тут, во время очередной передачи, образец вырвался, шмыгнул между Атраном и Фалином, увернулся от Алтуса, проскользнул мимо рук-ков лаборантов и бросился наутек.

— Держите его! — завопили целительницы-инфорочки.

— Глушите его! — подхватил Фалин и возглавил погоню. Вскоре свисты вырвались вперед. Ученые поотстали. Их образ жизни не способствует поддержанию хорошей физической формы. Ошалевший образец метался то вправо, то влево. Но Елобоч сумел оглушить его мощным импульсом ультразвука. Тут же подлетел кул, клацнули челюсти — и от образца осталась половинка… Довольный кул заюлил перед своим хозяином.

— Эффектно! — прокомментировал Атран. Взял за хвостик двумя пальцами останки образца, зачем-то понюхал и отдал кулу. Похлопал хищника по шершавому боку, почесал за жабрами. — Что ж, мы неплохо размялись. Пора возвращаться в институт.

Яркие события в жизни института — редкость. Повседневность — это трудовые будни. Иранья отрабатывала методику на образцах. Инфорочки две недели не вылезали из информатория института. Выполняли заказ библиотекарей, обменивались материалами. На третью присоединились к целительницам, которые всем желающим выращивали вторые веки для зрения Суши. К чему сотрудникам института Темноты сухопутное зрение — не спрашивали. Помнили наказ Ардины — сделать как можно больше операций и обучить всех местных целителей. Зачем это нужно, хитрая интриганка обещала объяснить по возвращении. Иранья догадывалась — чтоб затормозить работу Северо-Запада. Как-никак, приезжими заняты пять лучших инструментов, целители института вместо основной работы изучают чужие методики. Но свои мысли целительница держала при себе.

Наступил день, когда в инструмент легла Анта. Все знали, что операция продлится не меньше недели. И все равно каждый день у входа в грот прогуливались, якобы случайно, несколько любопытных. Периодически из грота появлялся Фалин и сообщал, что все идет как надо.

На десятый день из грота появилась Анта. Выглядела она осунувшейся и растерянной. За ней выплыла усталая Иранья.

— Отдохни, приди в себя, покушай, а завтра будем учиться работать веками, — сказала целительница. Но потом смягчилась. Урок длился недолго. Уже через полчаса Анта научилась различать верхние, непрозрачные веки и «светофильтры». И умчалась, даже не попрощавшись, разыскивать мужа.

— Я хочу увидеть небо! — донесся издалека ее радостный крик. — Говорят, оно голубое! Я хочу увидеть небо!!!

— Устала я что-то, — зевнула Иранья. — Фалин, мальчик мой, завтра выходной устроим. И послезавтра. Чувствует мое сердце, все равно работать не дадут.

— … Ну миленький! Ну хорошенький! Ну пожалуйста! — Три испытательницы вились вокруг Атрана и лепетали давно забытые слова из лексикона молоди, не прошедшей вторую инициацию. Для нормального разумного эти слова были бы полным бредом. Но Атран их понимал.

— Вы же знаете, вы медики по образованию. Две-три недели после операции на стабилизацию фенотипа. Месяц на контрольное тестирование. И только после этого будет дано разрешение на проведение подобных операций.

— Это — для обывателей. Но мы-то испытатели. Нам не нужно ждать два месяца. Тебе на нас надо статистику набирать.

Анта забилась в дальний уголок и в спор не вмешивалась. Сердце ее разрывалось. И подружек жалко, и Атран прав. Нельзя так часто нарушать все инструкции подряд. Когда-нибудь это аукнется.

Спор погасила Иранья.

— Тихо, молодь! Нечего шуметь раньше времени. Посмотрите на меня. У меня кишки к хребту прилипли.

Все дружно посмотрели на целительницу.

— Две недели я буду отдыхать и жирок набирать. Или вы думаете, я благими помыслами питаюсь? Отдохну — тогда поговорим.

Испытательницы смирились с судьбой. Упрек был справедливый, о целительнице они не подумали. А через неделю хитрый Атран лег на операцию по выращиванию вторых век. Думал, раз его нет, никто не разрешит девушкам лечь на операцию. Наивный… Формально Иранья ему не подчинялась. И молодежь ее уговорила. В общем, когда Атран вышел из инструмента, Арлина уже третьи сутки лежала в инструменте.

— Алтус, вы-то куда смотрели?

— Понимаете, коллега, в чем-то девушки правы. Они испытательницы. Я посчитал себя не вправе гасить их энтузиазм. В конце концов, жизни это не угрожает…

— Мы видели небо! Оно голубое! Мы даже выпрыгивали из среды — ликовали Анта с Арлиной, вернувшись с поверхности. — Там очень подвижная среда. Она болтается туда-сюда. Даже голова кружится.

— Там волнение, — объяснил Фалин, тоже получивший вторые веки. Правда, не светофильтры, а с оптикой. Зрение суши. — А небо бывает голубым, бывает белым. Это днем. Ночью оно всегда черное.

— Ночью мы видели, — отмахнулась Анта.

Подруги, не прошедшие еще операцию, слушали открыв рты. Раньше рассказы о поверхности пропускали мимо ушей: мало ли сказок сочиняют о дальних странах. Но теперь сказка приблизилась. Пройдет месяц — и они сами смогут днем увидеть небо.

Анта опустила вторые веки. Глаза стали огромными, черными как глубины. Словно весь глаз — один большой зрачок.

— А еще новость — угадайте, куда я смотрю? — рассмеялась она.

— На меня!

— Не угадала. На Фалина! Жаль, у нас раньше таких глаз не было. Можно было бы на лекциях дремать. А еще южане обещали научить нас на волнах кататься. Они все на волнах катаются. На работу, с работы…

— Инфоры всегда были ленивыми, — хмыкнул Фалин.

— Как ты не понимаешь? Это особенность жизни у поверхности! — укорила его Анта, которая уже считала себя чуть ли не специалистом по мелководью. — Мы живем в глубине, тут волн нет. А для них это естественно.

— Девушки! Продолжаем тесты! — позвал Атран. — С этой отметки — все вчетвером.

— Зачем тесты, если нас всего четверо? — хмыкнула одна испытательница.

— Тсс! Ну положено так. Нам же несложно, а им приятно, — зашептала Анта, садясь на верхнее пятно инфора.

— Значит, как договаривались, тест на остроту зрения и цветоощущение через каждые десять метров, — последний раз напомнил Атран. — Сначала — с фильтрами, потом по-старому. Начинаем погружение.

Последнюю операцию делал Фалин. Правда, Иранья находилась рядом. А через три дня после выхода девушки из инструмента, Атран заказал шалота и устроил для южан и испытательниц трехнедельный тур по самым интересным местам. Разумеется, желающих набралось больше, чем мест на шалоте.

Свисты-пограничники бросили жребий, кому ехать, кому оставаться. И четверо счастливчиков присоединились к экскурсантам на своих кулах.

Посетили самые известные сады ароматов, знаменитые танцхомы университета, Бирюзу, Голубые сады. Даже поднялись на несколько километров вверх по пресной реке. Это было самое интересное приключение. В пресной среде кулы чувствовали себя нормально, а шалот нервничал все сильнее. Поэтому водитель предложил всем сойти, а сам скорее повел гиганта в море.

Те, кто уже обзавелся сухопутным зрением, принимали на нижнее пятно всех желающих и показывали ландшафты суши. Фалин выскочил из среды и схватился рук-ками за ветви накренившегося над рекой дерева. Дерево наклонилось еще сильнее, затрещало и рухнуло в реку. Было много испугов, визгов и смеха. На визги и шум падения примчались все четыре кула и яростно набросились на дерево. Вниз по течению поплыли сорванные ветви с зеленой листвой. Опять было много испугов и визгов. Но девушки-испытательницы бросились успокаивать хищников. Тут и свисты подоспели. Кулы поняли, что ничего опасного не случилось, принялись резвиться, сбрасывая адреналин. Свисты подозвали их и начали катать всех желающих.

К вечеру все устали, но день прошел замечательно. В море возвращались уже на закате, своим ходом. Только испытательницы ехали на кулах. Иранья рассказывала, как много лет назад она поднималась до истоков этой реки, как экспедиция чуть не погибла в пресном озере. Разумные держались компактной группой, чтоб не пропустить ни слова. Фалин предложил повторить маршрут. Мнения разделились, начался спор. Иранья быстро его погасила, предложив для начала заглянуть на турбазу. Так и сделали. Кулы учуяли шалота издали, все заняли места и двинулись на турбазу. Ночь была темной, но не для повелителей глубин. Анта видела все как днем. Она села на нижнее пятно шалота, и водитель смотрел ее глазами.

На турбазе с трудом разместили такой косяк посетителей. А утром выяснилось, что маршрут к водопаду по-прежнему закрыт. Это почти никого не огорчило. За ночь энтузиазм угас. Горевал один Фалин.

На обратном пути отдохнувший шалот шел весело и ходко. Все чувствовали себя бывалыми экстремалами. Хором распевали туристские песни и кричали «Физкультпривет» встречным шалотам.

Девушки-испытательницы, пошушукавшись, решили, что жекторы им больше не нужны. Убедить Фалина не составило труда. Решили, что Алтус возражать особенно не будет, так как его тема — сонар. Но Атран… Отговорить Атрана поручили Анте. Самым демократичным методом — голосованием. Три «за» при одной «против» и одном воздержавшемся.

— Но ведь мы обязаны провести испытание жектора на разумном виде, — слабо сопротивлялась Анта. — Нельзя сразу в мир… Это задержка на целое поколение…

— А мы куда-нибудь торопимся? Спешка хороша при ловле паразитов, — настаивали подруги.

Но тут Атрана догнала телеграмма из Бирюзы с предложением выступить перед Советом. Решающий разговор отложили.

Сначала Атран хотел быстренько сгонять в Бирюзу с одним из свистов на его куле, отчитаться и догнать группу. Но понимания у народа не нашел. (Когда еще доведется увидеть заседание правительства?) Оперативно перестроившись, он решил выступить с совместным докладом двух институтов. С демонстрацией уникальных способностей испытателей. Свисты и девушки решению обрадовались, южане ударились в панику.

— Да не буду я выступать перед Советом, — наотрез отказалась Иранья. — Я целитель, а не политик. После жарких споров решили, что от южан будет выступать одна из инфорочек. Сообщение поможет составить Атран.

— А если вопросы пойдут? — испуганно лепетала девушка.

— С ответами я помогу, — успокоил Атран. — Доклад совместный, я буду рядом.

Выступление прошло на «ура». Сначала Атран рассказал о достижениях и перспективах Северо-Запада. Потом инфорочка с испуганной физиономией четко отбарабанила об успехах Юго-Востока. Затем снова выступил Атран с сообщением о совместной деятельности институтов. Коснулся перевоза инструментов, упомянул между делом о своем визите на Юго-Восток, представил делегацию южан. Начались демонстрации. Свисты демонстрировали сонар. Зрение суши иллюстрировало успехи Юго-Востока. Светочувствительные глаза для Темноты в комплекте со светозащитными веками подавались как совместная разработка двух институтов.

Во второй части доклада Атран поразил членов Совета сообщением о жекторах и четвероруких землепроходцах. Иранья расхрабрилась и поведала миру о двоякодышащих лапчатых. У членов Совета сложилось впечатление, что до окончательной победы осталось одно маленькое усилие. Настал черед вопросов. Большинство были просты, касались сроков и перспектив. Но попадались и очень неприятные. Например, об антагонизме между Югом и Севером. Особенно в среде молодежи.

— Я не готов отвечать на этот вопрос, — смущенно развел плавники Атран. — Наверно, вы владеете материалом лучше меня.

Другой неприятный вопрос касался социальной адаптации разумных испытателей и промежуточных видов.

— Все проблемы адаптации решены два месяца назад! — выкрикнула с места Анта, испугалась и спряталась за спины подруг. Но ее вызвали на трибуну и допросили с пристрастием. Оказалось — не все… Но тут с наглой откровенностью над трибуной поднялся Елобоч и заявил, что как обстоят дела на Юге, он не знает. На Севере проблемы были, есть и будут. Но Атран — мужик с понятием, и пока он руководит институтом, с ним всегда можно договориться. Как ни странно, Совет ему поверил…

Кто— то заговорил о статистике смертности среди испытателей, но его убедили, что статистика начинается с цифры три. Одна смерть на Юге и одна на Севере не дают материала для анализа.

В институт Темноты возвращались полные впечатлений.

— Знаете, коллеги, пока вы отдыхали, мне в голову пришла гениальная мысль, — встретил туристов Алтус. — Звучит она так: «Не пытайтесь совместить несовместимое».

— Звучит логично, — согласился Атран. — А на практике?

— На практике ставим не один, а два жектора. А весь лоб отдаем сонару!

— Но мы обсуждали этот вариант. В мутной среде рассеянный свет будет слепить разумного. Мы поэтому и отнесли жектор как можно дальше от глаз.

— В мутной среде разумный закроет один жектор и будет смотреть только одним глазом. А рассеяние света даст круговое освещение.

— Должно получиться, — после некоторого раздумья согласился Атран. — но девушкам сделаем один жектор. Так проще.

— А может, ну его? — робко возразила Анта, вспомнив уговор. Если честно, она тоже не стремились снова лечь в инструмент.

— Можно и так, — Атран покосился на жену с непонятным выражением. — Но это задержит мировой прогресс лет на десять-пятнадцать.

— Если все так серьезно, мы согласны.

— Предательница слабохарактерная! — зашипели подруги.

На следующий день целители и целительницы собрались в лаборатории.

— Начнем с повторения ваших опытов, — предложила Иранья. — Я хочу все увидеть и прочувствовать сама.

— Без проблем, — Фалин с расстроенным видом пошел отлавливать образец.

Операцию он провел как всегда быстро, четко, профессионально. И, как всегда, неудачно.

— Знаете, — задумалась Иранья, — Алим мне часто говорил: «Если не знаешь, что делать, сделай перерыв. Дай проблеме опуститься в подсознание.» Мы перепутали порядок действий. Надо было сначала посмотреть операцию, а потом ехать в путешествие.

И, вильнув хвостом, выплыла на улицу. Целители удивленно переглянулись.

— Что мы скажем Атрану?

— На фиг! Вы как хотите, а я хочу есть, — заявил Фалин.

Два дня Иранья шаталась по институту, а на третий удивила всех. Попросила Фалина вырастить ей прозрачные веки. И легла в инструмент.

— Светофильтры? — уточнил целитель.

— Нет, обычные, с оптикой. Зрение суши.

Фалин удивленно хмыкнул, сел на пятно инструмента и приступил к операции.

На шестой день задумчивая Иранья вышла из инструмента. Поднялась к поверхности, сосредоточилась и за рекордное время разобралась со старыми и новыми веками. Но видно было, что мысли ее бродят где-то далеко.

— Что-то не так? — обеспокоился Фалин.

— Побаливают еще. Ты когда последний раз кушал?

— Неделю назад.

— Я тоже. Идем покушаем. А денька через три продолжим.

Иранья вела операцию чуть ли не месяц. Разбила ее на несколько этапов, после каждого подолгу чего-то выжидала… И добилась успеха!

— Мальчик мой, ты все делал правильно, — утешила Иранья Фалина. — Просто слишком торопился. Природу нельзя гнать как курьерского шалота. Надо роздых давать. То, что ты принял за перерождение тканей, это просто рубцевание. Близкое рубцевание разнородных тканей. Я делала то же самое, что и ты, но медленно, без суеты и спешки И вот…

— Выходит, мы победили? Можно Светлячка звать?

— Еще нет. Звать надо Убана. Жектор мы собрали, но им надо научиться управлять. А такого центра в мозгу нет. Да не волнуйся ты, Убан справится. Он научил нас задние рук-ки к нервной системе подключать, а тут — всего-то несколько мышц.

— А что нам сейчас делать?

— Как — что? Готовить образцы для Убана. Не на Анте же ему тренироваться.

Прошел год. Тепло попрощавшись со всеми, целители отправились в обратный путь. Провожали их всем институтом, так как Атран объявил день праздничным. Кое-кто говорил, что теперь его будут называть днем Повелителя Темноты.

Дольше всех за шалотом держались испытательницы и свисты на кулах. Кулы резвились, девушки грустили, свисты свистели и пели непонятные песни глубин. Шалот сердился. Свисты ему не нравились. Очень уж шумные.

Обратный путь занял четыре месяца. И все четыре месяца слава мчалась впереди них. Каждые два-три дня целительниц приглашали прочитать где-нибудь лекцию. Инфорочки выступали по очереди. После доклада перед Советом, да еще с их памятью это было несложно. Всего-то повторить доклад Атрана слово в слово, желательно с теми же интонациями.

Попутно выяснилось, что о покорении Темноты народ знает достаточно много. Но о землепроходцах ходят невероятные и удивительные легенды.

В Юго-Восточный Институт Генетики прибыли поздно ночью. Ардина получила телеграмму, поэтому встретила на вокзале и долго расспрашивала. На следующий день заставила выступить в самой крупной аудитории института. Слушателей было — не протолкнуться. От дна до самой поверхности. Но инфорочки поднаторели в докладах, поэтому выглядели уверенно и авторитетно. Иранья шушукалась с Ардиной.

Алим. Покорители Суши

— … Не один, а два дыхательных пузыря! И множество жаберных гребенок в каждом. Это позволит уменьшить размеры гребенок, но увеличить суммарную площадь контакта с воздушной средой. И в то же время повысить общую живучесть организма! — докладчик оглядел всех с видом победителя. — Чем больше одинаковых элементов, тем меньше скажется на всем организме повреждение или травма одного из них.

— Вы еще чешую в пример приведите, — донеслось из задних рядов.

— Эту реплику мы проигнорируем как несознательную, — тут же среагировал докладчик. — На чем я остановился? Два дыхательных пузыря потребуют увеличения объема грудной клетки. В то же время, в среде дыхательные пузыри не нужны. В среде хватит обычных жаберных щелей. Поэтому в среде ребра сместятся, жаберные гребенки повернутся и лягут с перехлестом друг на друга, дыхательные пузыри сожмутся и что мы получим? Правильно! Привычный обтекаемый облик!

— Но через пузыри нет прямого тока воздушной среды, — не унимался оппонент.

— Правильно! Прямого нет. Но у нас есть подвижные ребра и есть мускулатура, которая ими управляет. Меняя объем грудной клетки и пузырей, мы обеспечим принудительную циркуляцию воздушной среды. Принцип позаимствован у обонятельного мешка. Заодно решаем проблему орошения жаберных гребенок. Если в пузырях останется немного жидкой среды, то при каждом сжатии гребенки окунутся в среду. Мы считаем, что даже небольшого запаса среды в пузырях хватит на долгие часы активного функционирования на суше.

— Если я верно понял, вы предлагаете полностью разделить системы дыхания для среды и для суши? — поднялся над своим местом Алим.

— Да, — смущенно развел плавники докладчик. — Объединить системы нам так и не удалось. В среде организм будет дышать старыми добрыми жабрами, а на суше — дыхательными пузырями.

— К этому все и шло, — согласился Алим. — Как насчет сроков?

— Собственно… Среди наших образцов уже есть лапчатые с описанной системой дыхания… Мы одновременно отлаживаем несколько вариантов дыхательных систем, и эта кажется нам наиболее перспективной.

— Почему — кажется?

Докладчик смутился.

— Результаты нельзя считать достоверными, так как у образцов нет нервного пятна. Мы не знаем, что они на самом деле чувствуют. И кожа у них не та. Они не могут долго находиться на суше, кожа пересыхает. Нам было некогда готовить образцы по полной программе… Но теперь мы заложим новую серию опытов. С контактным пятном, с новой кожей…

— Об этом поговорим позже, — перебил Алим. — Какие еще могут быть проблемы?

— Управление сухопутным дыханием. Должно ли оно быть чисто рефлексивным, или сознательным?

— И к какому варианту склоняетесь?

— Рефлексивное, с возможностью управления на сознательном уровне. Но есть опасения, что на рефлексивном уровне организм может ошибиться с выбором системы дыхания. Нужны опыты.

— Разумеется, нужны опыты. Поздравляю ваш отдел с крупной победой. Все свободны, а вы задержитесь. Обсудим дальнейшую программу.

Недоуменно ворча по поводу такого резкого завершения семинара, ученые начали расходиться. Но тут к Алиму подлетел запыхавшийся Илька и выпалил:

— Целительницы вернулись!

— Минуту внимания! — выкрикнул Алим. — Семинар будет продолжен здесь же, через два часа. Повестка — рассказ о делах Северо-Западного института Темноты.

— Вот чего ты так торопился, — улыбнулась, подплыв, Ригла. — Сам встретить хотел?

— Не угадала. Но они очень вовремя прибыли. Идем, обрадуем Иранью. Она еще не знает, что выступать будет. Илька, ты чего рук-ки в стороны развесил, словно лапчатый? Ты же не на суше.

Подросток с явной неохотой убрал конечности в обтекатели.

— Не нравится мне это, — ворчала Иранья. — Как два краба-отшельника из-за раковины готовы подраться. Не верю я!

— Милая, не важно, верите вы, или нет. Важно, что Совет в любой момент может закрыть тему, — холодно заметила Ардина. — Вы сами рассказали, что следующее поколение испытателей Атрана будет полнофункциональным. И Северо-Запад вновь вырвется в лидеры. Впрочем, если освещать факты в русле вашего доклада…

— Как это?

— Ну, что тема жителя глубин продвигается совместными усилиями двух институтов. Что Юго-Восток участвует в обоих программах… Это очень веский аргумент! В этом ключе и будем вести политику.

— И все же, пока мы отстаем, ни в чем нельзя быть уверенным, — повторил Алим. — Не закроют, так перепрофилируют. Мы должны выйти на второе поколение разумных испытателей одновременно с Северо-Западом.

— Да с чего вы взяли, что нас закроют?

— МОГУТ закрыть, — уточнила Ардина. — Или вы сомневаетесь в гипотезе Алима? Милый, что мешает тебе уже сегодня запустить второе поколение?

— Органы не проверены на образцах. Риска много.

— А целители у тебя на что? Мы же всемирно признанные лидеры в области коррекции фенотипа. Атран двадцать лет назад не побоялся сырую модель в свет выпустить. Не постеснялся у тебя целителей на два года одолжить для доводки модели. Чего же ты боишься?

— Доводка на уровне фенотипа — это, конечно, очень смело, — смутился Алим. — Очень дерзко… Но сэкономит нам не меньше пяти лет!

Солнечные блики весело гонялись друг за другом по песчаному полу лаборатории. Неторопливо фланируя из угла в угол, Алим репетировал перед Илькой завтрашнюю речь на ученом совете. Илька висел в метре от пола, как всегда развесив в стороны конечности, и сбивал полет мысли колкими замечаниями.

— Дядя Алим, хвост должен быть не такой, — настаивал он. — Хвост должен быть длинный и узкий. Как третья задняя рук-ка.