Жестокие сказки (№8) - Процент соответствия

Павел Шумил

ПРОЦЕНТ СООТВЕТСТВИЯ

Жестокие сказки.

Сказка №8

ЧАСТЬ 1. ЭКСТРЕМАЛЫ

Атран. Кордон

Вчера была спокойная, размеренная жизнь. Всего одна ошибка — и что завтра? Постоянно контролировать себя, думать одно, говорить другое. Обдумывать каждое слово, каждый поступок… И все — из-за минутной растерянности… Теперь жизнь делится на «до» и «после»…

Атран вернулся к куле, почесал за жабрами, слился и повел ее вверх, к самой поверхности. Нужно срочно решить жизненно важные вопросы. Но перед этим их нужно сформулировать. А в голове, как назло, крутилась только одна мысль — как удачно получилось с нижним пятном. Слейся Урена с кулой через нижнее пятно — и через мозг хищницы она точно почуяла бы, что с ним, Атраном, произошла перемена. Она и так это почуяла, но не поняла.

Поверхность сегодня была на удивление спокойной и гладкой. Где-то высоко-высоко над ней виднелись слабые огоньки. Атран улыбнулся. Сколько раз спорил с друзьями, есть они на самом деле, или нет. Ночами поднимались к поверхности, но то поверхность волновалась, то огоньков не было…

Но однажды малышка Убатка растолкала их посреди ночи и повела вверх. Стояла такая же тихая ночь. Всей гурьбой они любовались огоньками, больше никто не спорил, что их нет. Кто-то не выдержал, взбаламутил поверхность, на него зашикали. Огоньки дергались, двоились, плясали — и стало ясно, что они далеко-далеко…

Ходит древняя как Мир легенда, что каждый огонек — это солнце, только очень далекое. И у каждого солнца есть свой Мир. Сколько огоньков, столько Миров. А каждый Мир — это жизненное пространство. Много-много жизненного пространства… Красивая легенда.

Спокойствие природы передалось душе Атрана. Ничего страшного пока не произошло. Он же не потерял, а приобрел нечто. Потерю скрыть нельзя, но приобретение — можно. Выдать звериные эмоции за убеждения, подвести под них идейную базу. Например — каждая жизнь священна. Нет, слишком всеохватывающе. Кушать-то хочется… Лучше так: жизнь любого разумного — вот высшая ценность. А неразумный вид может подняться до разумного. И тем самым подпадает под первый тезис. Если кто-то захочет оспорить — утопить в словах. Пойдет казуистика, поднимется шум, все запутаются в аргументах и контраргументах, забудут, кто что утверждал… И вообще, спорить с генетиком о формах жизни — глупое занятие. Надо не скрывать недостаток, а выпячивать его. Сделать пунктиком. Может, будут считать чудаком или слегка повернутым, но никто не посчитает уродом.

Сосредоточился на образе/эмоции, которую передавала кула. Теперь, имея новые чувства, он распознал послание быстро и четко.

— «Вокруг спокойно, а нам плохо», — пыталась сообщить кула.

Абстрактная — ну, почти абстрактная мысль, — поразился Атран. И подтвердил прием образом понимания.

— «Ты хороший/открытый» — выдала новый образ кула.

— Расслабься, малышка. А мне нужно подумать.

То, что произошло, очень похоже на инициацию. Да это и есть инициация! Повторная регрессивная инициация. Разума, к счастью, не потерял. Взрослый мозг то ли устойчивее, то ли изрядно окостенел и потерял былую гибкость. И я стал гибридом. Разумным существом с инициированной эмоциональной сферой обиженного судьбой хищника. Нужно будет разложить комплекс новых эмоций на составляющие, придумать названия — и никогда не произносить их вслух… Подобрать идеологическую байку для каждой, объясняющую выбросы в поведении. Интересно, а раньше такое случалось? Не робкие попытки приоткрыть сознание неразумному, а как со мной, в экстремальной ситуации, на грани шока? За гранью шока… Наверно, случалось. Инструкции ведь несколько тысяч лет. И появилась она не с бухты-барахты. Навести справки у Хранителей Знаний? Нет, лучше не высовываться.

Предстоящая жизнь вызывала смутную тревогу и холодок в желудке.

А как хорошо было вчера…

— Вы когда-нибудь бывали в Темноте, ганоид?

— Стыдно сознаться, но в первый раз…

Лотвич хмыкнул и скрылся в беседке. Атран напряг слух, но зеленые стены гасили голоса, превращали их в неразборчивое бурчание.

Подслушивать нехорошо. Особенно, если ничего не слышно, — с досадой сказал себе Атран и отвернулся от колышущейся зеленой завесы.

— Это вы пойдете с нами в Темноту? — прозвучал за спиной жизнерадостный, энергичный голос. — Как вас зовут?

Берут! Меня берут! — понял Атран, но почему-то не обрадовался. Скорее, наоборот. По спине пробежал противный предательский холодок.

— Атран. Генетик. Сейчас — турист. Вы слышали про экстремальный туризм? Вот…

— А я Мбала. Вы раньше имели дело с кулами?

— Честно говоря, нет… — Атран загляделся на девушку. Хоть и не его биологического вида, но она была красива. Сильной, дикой, энергичной красотой. В центре цивилизации такую не встретишь… Охотница!

— Урена, мальчики! Надо новенького кулам представить!

Из беседки показались остальные охотники.

— Знакомьтесь, Мбала, Урена и Аранк. А это — Атран, — представил их Лотвич.

Урена, Мбала и Лотвич принадлежали к виду охотников. Но Аранк, как и Атран — к широкомыслящим. И даже огромные, как у охотников, присоски на спине и груди не могли этого скрыть. Несколько секунд Атран любовался мускулатурой коллеги. Присоски — несомненно, результат коррекции фенотипа, но мышцы — это наживное. Результат тяжелой, полной ежедневных опасностей жизни на границе.

Аранк в свою очередь внимательно осмотрел Атрана.

— Вы действительно собираетесь идти с нами в Темноту, ганоид? Имейте в виду, алмар зверь серьезный, шутить не будет. Уже трое рулевых уступили место молоди.

— Да-да, я знаю. Лотвич рассказал.

— В таком случае вас ждет много неприятных сюрпризов. Первый — знакомство с кулами, — улыбнулся Аранк. И подмигнул.

Мбала уже энергично двигалась к небольшим холмам. Держаться наравне с охотниками оказалось непросто.

— Прежде всего, ганоид, запомните: кулы не транспорт. Они наши друзья и партнеры. А поэтому — что? Никакой фамильярности, никакого высокомерия. Убеждать, а не приказывать, ясно? — инструктировал Аранк.

— Уф-фу, — отозвался Атран.

— Что?

— Говорю, понял, где вы так накачались. Охотники всегда так носятся?

Аранк добродушно рассмеялся. Впереди раздался призывный свист. Мбала поднялась повыше и подзывала кулов.

Боковая линия предупредила Атрана о приближении хищников, но все равно это было неожиданно и жутковато. Огромные обтекаемые тела пронеслись над охотниками мощно и стремительно. Мбала в два удара хвоста догнала последнюю кулу и с радостным криком поднырнула ей под брюхо. Другая кула описала широкую дугу и замерла перед Уреной.

— Но… Они без рулевых… — изумился Атран.

— На меня вначале это тоже сильно подействовало, — усмехнулся Аранк.

— Не положено…

— Специфика работы. Кулы — не тупые шалоты. Кулы наши партнеры. Здесь граница, и на многие глупые формальности просто нет сил и средств.

Вот сделает партнер ням, от кого-то один хвост останется, — решил про себя Атран, но вслух не сказал. Аранк уже опустился на спину кула (это был самец) и слился с ним.

— Место охотника снизу, — сообщил он.

Атран поднырнул под светлое брюхо кула, тщательно прицелился и прижался спинной присоской точно к нижнему нервному пятну кула. Несколько секунд собирался с духом перед слиянием, напряг мышцы присоски, чуть поерзал, притирая свое нервное пятно к пятну кула — и слился.

Это было неповторимо! Словно мир сжался, усох раза в три. Одно движение хвоста — и пространство бросилось навстречу словно само собой.

— Простите… Добрый день… — смущенно передал Атран. И почувствовал в ответ веселую иронию. А чуть в отдалении — сознание Аранка, полное той же веселой иронии.

— «Держись, ганоид! И запоминай движения», — передал Аранк. А в следующую секунду пространство рванулось, ударило в грудь тугой волной, забурлило в жаберных щелях…

Через десять минут, отделившись от кула, Атран все еще не мог придти в себя. Собственное тело казалось маленьким, слабым, беспомощным. Но и кулы перестали казаться хищными и опасными.

Приблизился Лотвич со своим кулом.

— Не передумали, ганоид?

— Ни в коем разе.

— Тогда присоединяйтесь.

На этот раз Атрану досталась верхняя позиция, так как Лотвич, как и все охотники, предпочитал нижнюю. Контакт с кулом установился так же быстро. Но вместо ироничной веселости Атран окунулся в спокойное достоинство. Где-то на заднем плане тлели заботы вожака о косяке.

Лотвич неторопливо демонстрировал приемы движения и возможности тела кула. Иное расположение плавников, другая форма хвостовой лопасти — все вносило неповторимый колорит. И когда урок закончился, Атран отделился от кула с явным сожалением.

— Девочки! Ваш черед! — окликнул охотниц Лотвич.

— Как?! — изумился Атран. — У них… Они… Это же самки, а я…

— Понимаете, ганоид, в схватке всякое бывает. Каждый охотник должен быть знаком со всеми кулами, и все кулы должны знать всех охотников.

Под общий смех Атран с обреченным видом слился с кулой Мбалы. Если не считать легкого кокетства и заигрывания охотницы, все оказалось не так уж страшно. Вернулась легкая робость перед вожаком, чувство сытости в желудке и восхитительной безответственности. Набравшись наглости, Атран попросил у Мбалы разрешения порулить — и описал несколько лихих виражей, от которых и кула, и охотница пришли в восторг.

В радостном возбуждении Атран слился с кулой Урены…

Когда, спустя несколько минут, отделился, от возбуждения не осталось и следа. Слегка мутило, было очень стыдно и страшно хотелось метать икру.

— Извините нас, — мягко проговорила Урена. — Вам досталось, но это было необходимо. Мы сейчас не в форме, а вы должны знать возможности каждого охотника…

— Не в форме? Да я чуть не разродился! — все еще укрощая желудок, проговорил Атран.

— Это та самая неприятность, о которой я предупреждал, — громким шепотом сообщил Аранк под общий смех.

— Утренняя тошнота. После обеда легче будет. А через месяц мы снова в норму придем, так, моя славная? — Урена приласкала кулу плавником.

— Как хорошо быть самцом.

— Не в этом дело, — возразил Аранк. — Проблемы с размножением — это болезнь роста. Раньше кулы были не больше нас с вами. Мы с помощью отбора добились увеличения размеров, но все в живом организме взаимосвязано. Нельзя изменить одно, не затронув другое.

— Нужна генетическая коррекция.

— Узнаю генетика! — рассмеялась Мбала. — Хватит обычной селекции. Не пройдет и тысячи лет, как все придет в норму. Мы постоянно работаем над улучшением породы.

Лотвич отделился от кула и сообщил:

— Сегодня отдыхаем, а завтра с утра начинаем поиск алмара. Если разведчики найдут его раньше — хорошо. А нет — прочесываем местность до самого Зеленого мыса. Вопросы есть?

Вопросов у Атрана были сотни. Но, собрав волю в кулак, он решил выглядеть солидно.

Алим. Турбаза

Алим расслабил присоску, отделился от шалота и, энергично работая хвостом, поднялся к самой поверхности. Среда была удивительно чиста и прозрачна. Внизу зеленели сады в голубой дымке. На коже шалота резвились солнечные зайчики. Захотелось выпрыгнуть из среды. И Алим выпрыгнул с разгона. Выгнувшись дугой, рухнул обратно почти без брызг. Догнал шалота описал вокруг него стремительную бочку, разминая мышцы и присосался рядом с водителем. Приятно было смотреть вперед, в голубую дымку и воображать себя рулевым. Алим вообразил себя рулевым. Глаза выискивают приметы маршрута, уши ловят сигналы маяков, а душа радуется, что сегодня такая чистая, теплая среда… Радуются водители чистой среде? Наверно, радуются. Ведь после шторма приходится идти в облаках мути над самым дном, внимательно следить за ориентирами…

— В первый раз у нас? Я вас раньше не видел, — спросил водитель.

— Ага, — смутился Алим. — Я сейчас в отпуске. Узнал в информатории, что в Дельте на турбазе набирают группы.

— А, экстремальный туризм, — водитель ничуть не удивился. — Давно сам собираюсь пройти маршрут, да Лоп-Лопус без меня скучать будет.

Лоп— Лопусом звали шалота. Алим уже слышал это имя на остановке. «Вы его сразу узнаете -со звездочкой во лбу. На нем до самой Дельты и доедете. А там налево берите». Словно в другой мир попал, тихий, спокойный, доброжелательный. Здесь никто никуда не торопился, все знали всех, даже маршрутных шалотов знали по именам. На остановках никто не толкался, не галдел, а тихо и с достоинством ждал своего рейса, потому что всем хватало мест на спине и брюхе шалота. Многие здоровались с водителем и пассажирами. И водитель придерживал шалота, если кто-то хотел отделиться между остановками.

Алим понял, что поговорить с водителем тут считается в порядке вещей. Расспросил о маршруте, рассказал об университете, о жизни в кампусе.

— Прошлым рейсом трое тоже на турбазу ехали. Две девушки и парень, — сообщил водитель.

— Широкомыслящие? — с надеждой спросил Алим.

— Нет, — рассмеялся водитель. — Неутомимые и курьер.

Турбазу нашел быстро. Женщина из вида охотников приняла его как родного. Сообщила, что зовут ее Икша, что она — инструктор-проводник, что группа почти собрана — еще двое-трое, и можно выходить на маршрут. Алим откровенно любовался ее гибкой, спортивной фигурой.

В хоме их встретили радостными криками и вопросами. Видно, молодежь засиделась без дела.

— Сегодня вечером будет шалот с Глубинок, так что готовьтесь выходить завтра, — сообщила Икша. И точно — вместе с вечерним шалотом прибыли еще три туриста. Группа была укомплектована.

Утром Икша подняла всех ни свет, ни заря. Собрала в амфитеатре и скомандовала:

— Группа, стройся!

Туристы-экстремальщики непонимающе уставились друг на друга.

— По команде «стройся» вы должны выстроиться передо мной полукругом, чтоб я всех вас видела, — объяснила Икша. — Еще раз: Группа, стройся!

Туристы торопливо, но неумело построились. Икша начала инструктаж:

— Сразу после завтрака мы выходим на маршрут. Ешьте плотнее. Когда будем есть в следующий раз, неизвестно. Впрочем, за три месяца еще никто из ганоидов от голода не умирал, а весь маршрут займет вдвое меньше. Помните, маршрут высшей категории сложности. В среднем, в каждой второй группе кто-то уступает место молоди. Еще не поздно отказаться… Никто? Молодцы! Но это ни о чем не говорит. Кто-то из вас будет вынужден сойти с маршрута. Зазорного в этом ничего нет. Просто не все переносят пресную среду…

Группа зашумела. Кто-то продекламировал негромко, но с выражением:

Турист-экстремальщик

Опасностей ищет.

Бедный инструктор!

— Ти-хо! — возвысила голос Икша. — Да, я знаю, что говорят ученые. Но я водила сотни групп, и в каждой находилось два-три участника с ярко выраженной аллергией на пресную среду. Иногда это проявляется сразу, иногда — на вторые-третьи сутки. Скрывать это не нужно. Из-за ложного чувства стыда вы можете поставить в трудное положение всю группу. А посему! Если это случится с вами, немедленно ставьте меня в известность — и поворачивайте назад.

— Я слышала, долгое пребывание в пресной среде способствует вымыванию солей из организма, — подала голос одна из девушек.

— Да, такое наблюдается у некоторых видов. Но вымывание солей — процесс длительный, а наш маршрут — всего сорок пять суток. Еще вопросы есть?

— Как проявляется аллергия?

— Самым различным образом. Очень часто — нервными припадками. Так что, если вам поплохеет — сразу зовите меня. И последнее. В определенные моменты я буду приказывать. Так и скажу: «Это приказ». Приказы обсуждению не подлежат и немедленно выполняются. Все ясно?

Построившись попарно, экстремальщики бодро двинулись за Икшей. Глубина постепенно уменьшалась, а среда так же постепенно мутнела. Икша пояснила, что муть несет река. В устье она разделяется и впадает в море тремя рукавами.

Алим наслаждался тишиной.

Неожиданно впереди потемнело. Группа вошла в тень. А через минуту показалась из дымки каменная стена.

— Что это? — воскликнула Ригла, напарница Алима.

— Суша! — Икша повела группу к поверхности. — Так вблизи выглядит суша.

Туристы, пробив поверхность, поднимали головы над средой и замирали, пораженные. Трудно сфокусировать глаза, если ты не в среде. Предметы кажутся нечеткими и размытыми. Но суровая мрачность каменной стены, заслоняющей солнце, вызвала трепет у самых отважных. Даже не столько сама стена, а невозможность подняться над ней, бросить любопытный или снисходительный взгляд сверху. Непреодолимость — вот одно слово, выражающее сущность увиденного. Можно биться о темный камень. Можно пойти вправо или влево. Если повезет, удастся даже обойти скалу. Но подняться на нее невозможно. Никогда и никто не сможет рассказать коллегам, как же выглядит она сверху. Ни до, ни после Алим так остро не чувствовал своей беспомощности.

— Видите эту скалу? — окликнула туристов Икша. — Скоро мы поднимемся выше ее вершины.

— Мы сможем увидеть ее сверху? — с надеждой спросил Алим.

— Нет, — улыбнулась инструктор. — Мы будем далеко от этого места. А сейчас — построились и двигаемся дальше, — громко закончила она.

После минуты шумной неразберихи туристы восстановили строй, и Икша повела группу вдоль берега. Алим несколько раз оглядывался, нарушая строй, а потом убежденно произнес:

— Я поднимусь на тебя. Не знаю, как. Не знаю, когда. Но я увижу тебя сверху.

Кости белеют на солнце.

Сбылась мечта ученого:

Он на суше!

Раздался сзади знакомый мужской голос. Ригла насмешливо выпустила стайку пузырьков.

До устья реки дошли поздним вечером, в сумерках. Легкая мутотень сменилась мутновой, а та, в свою очередь, мутнотой. Все сильно устали, одна Икша выглядела свежей и бодрой. За весь день встретили всего одного местного жителя. Минут пять он плыл рядом с Икшей, делясь новостями, потом свернул по своим делам.

Спали без постелей. О том, что такое хом, Икша посоветовала забыть до конца маршрута. Показала на кустики, жесткие как кораллы, «успокоила», сообщив, что дальше и таких не будет. Но измученным экстремальщикам было не до комфорта. Алим выбрал себе место, подождал, пока остальные устроятся на ночлег, а затем поднялся к самой поверхности. Тишина… Никогда еще он не был в таком тихом, спокойном месте. Полумрак и дымка скрадывали дальние предметы, мир казался маленьким и уютным. На самом краю видимости, метрах в пятнадцати кто-то, как и он, любовался наступлением ночи. Алим приблизился. Это была Икша. Она задумчиво смотрела вдаль и даже не оглянулась.

— Вы совсем не устали?

— Привычка. На обратном пути сегодняшний переход и вам покажется сущим пустяком.

— Удивительное место. Спокойное, тихое… Не думал, что такие еще остались.

— Здесь биосферный заповедник. Один из крупнейших на планете.

— Вы любите свою работу?

Икша не ответила, задумавшись.

— Алим (правильно?), у меня есть к вам просьба. Видите это растение с длинными листьями? Называется морская капуста. Попробуйте его.

— Безвкусная какая-то, — отметил Алим, откусив кусочек. — А почему морская?

— Наверно, где-то есть речная… Когда я завтра предложу группе позавтракать капустой, поддержите меня. Скажите о ней что-нибудь хорошее. Для тех, кто ни разу в жизни ее не ел, очень важно первое впечатление. Если кто-то скажет, что капуста — полная отрава, то ее есть никто не будет.

— Хорошо. А вы сами?

— Я же охотница. Кто поверит плотоядной, жующей травку?

— Вы весь маршрут голодать будете?

— Зачем — голодать? Мы, произошедшие от хищных видов, будем есть сырое мясо. Еще и вас, всеядных, угостим.

— Бр-р-р!

— Не все так страшно, — улыбнулась Икша. — Это дело добровольное. Голос желудка вам подскажет, есть или не есть. Слушайтесь его, и все будет нормально. А сейчас отдохните. Завтра будет тяжелый переход.

Стоило забраться в кустик, как глаза сами собой закрылись, и Алим провалился в сон.

— Подъем, экстремальщики! Солнце встало, почему вы еще спите?

С трудом разлепив один глаз, Алим выбрался из постели. Второй глаз открываться никак не хотел. А когда таки открылся, закрылся первый. Алим раскрыл пошире рот и жаберные щели, сделал энергичное движение хвостом. По-утреннему прохладная среда омыла жабры, но сон не унесла. Кто-то рядом, товарищ по несчастью, пробормотал, что лучше поздно лечь, чем рано встать. Алим поддержал и развил тему. В поход надо ходить глубокой осенью. Осенью ночи длиннее, а дни короче.

— Группа, стройся! — раздался бодрый, энергичный голос Икши.

Вяло загребая плавниками, с полузакрытыми глазами, ориентируясь больше по сигналам боковой линии, Алим двинулся на голос.

— Наступило утро, а это значит неплохо было бы позавтракать. (Некоторое оживление) Переход сегодня будет тяжелый, тяжелее вчерашнего. (Пара жалобных стонов) Сегодня мы войдем в реку. В пресную среду. Так что у вас последний случай подкрепиться привычной пищей.

Помня вчерашний уговор, Алим вяло шевельнул хвостом и отправился подкрепляться.

— Алим, вы куда?

— Завтракать. Я тут видел морскую капусту.

— Рыбки-ракушки! Вернитесь в строй, Алим. Я еще не кончила.

Под шутки и смешки Алим вернулся на место.

— Двигаться придется против течения в условиях ограниченной видимости. Поэтому держитесь ближе друг к другу и не стесняйтесь кричать, если потеряетесь. Мой клич — ауауа! Ваш должен отличаться от моего. Обычно кричат «ау». Если все же вас угораздит потеряться — не бойтесь. Спускайтесь по течению, пока не вернетесь в соленую среду, а там держите на восход солнца. Вопросы есть?

— Расскажите о маршруте, — подал голос новичок, прибывший в последний день.

— Пять дней мы пойдем по большой реке. Это на самом деле большая, неторопливая река. Подъем до истока занял бы около трех месяцев. У нас трех месяцев нет, поэтому мы свернем направо, в приток. Потом еще раз свернем в приток. Среда там значительно чище, но холоднее. За три недели поднимемся до удивительно красивого озера, в которое впадает множество ручьев, слишком мелких для нас, отдохнем там несколько дней — и быстренько вернемся назад. Еще вопросы есть? Алим, покажите голодающим, где вы видели морскую капусту. Так и не проснувшись толком, Алим направился к знакомым зарослям. Выбрал растение посимпатичней — и начал неторопливо поедать с верхушки, почти не открывая глаз.

— Фу, какая пресная гадость!

Приоткрыл левый глаз — Ригла, вчерашняя соседка по строю.

— Зато питательно, — буркнул он.

— Если вместо вкусно мы стали говорить питательно — значит мы состарились! — жизнерадостно заявил сосед справа. — Готов спорить, на обратном пути вам капуста деликатесом покажется!

Алим широко раскрыл оба глаза и поперхнулся.

— Когда я ходил по северным рекам, — продолжал незнакомец, уплетая капустный лист, — нам инструктор говорил: «Не бывает невкусной еды. Просто некоторые приступают к завтраку на двое суток раньше времени!»

Ригла фыркнула и отошла.

— Пигалица, — подмигнул Алиму сосед. — Чую, мы с ней еще помучаемся.

Двигались, как и вчера, парами. Только строй сомкнулся плотнее, так как видимость сократилась до пяти метров. Неясная тревога наполняла все вокруг. Запахи, многочисленные, как в саду ароматов, но не благородные, а самые различные, принесенные течением издалека, пропитывали все.

— Прислушайтесь к себе! — крикнула Икша. — Ничего не чувствуете?

Гул взволнованных голосов был ей ответом.

— Среда пресная!

— Так вот в чем дело! — воскликнул Алим. — Я-то думал… — И покосился на соседку в ожидании колкости. Но Ригле было не до него.

— Ты слышала? Мы в пресной среде, — окликнул ее Алим.

— Да-да, я слышала.

— Вот почему у меня мозги не на месте. У тебя, похоже, тоже.

— Со мной все в порядке.

Прозвучало это жалобно. Алим вспомнил, что она отказалась от завтрака. Если ты привык есть регулярно, то первый день голодовки… Плюс физическая нагрузка, плюс пресная среда… Тут и более выносливые запаникуют, а Ригла из вида рулевых. Своим хвостом двигать не привыкла.

К вечеру Ригла совсем скисла. Во взгляде застыл испуг и какая-то обреченность. Их обогнали несколько пар, и теперь они плелись последними, рискуя отстать от группы. При видимости в пять метров это несложно.

— Я больше не могу, — простонала Ригла и остановилась. Алим тоже замер, растерянно наблюдая, как хвост впереди идущего исчезает в дымке.

— Ох ты, краб меня подери! Привыкла на других ездить. Садись на меня! — Алим зашел снизу и подставил верхнее нервное пятно.

— Нет-нет, что вы, я сама. Только чуть-чуть отдохну.

— Быстро! — рявкнул Алим. — Отстанем ведь!

Ригла присосалась, и он бросился вперед, ловя исчезающие вихри и потоки от хвостов впереди идущих.

— Где же они? Ау-у-у!

— Ау! Ау! Ау! — отозвалось несколько голосов впереди и чуть левее.

Работая хвостом изо всех сил, Алим догнал группу.

— «Я сейчас, я только чуть-чуть отдохну», — без конца повторяла Ригла. Но Алим чувствовал, что выложилась девочка до конца.

Очень скоро усталость сменилась какой-то черной, ноющей болью в мышцах. Поле зрения сузилось до хвоста впереди идущего. Ригла что-то бормотала, но слова скользили мимо сознания.

— Осторожнее, ганоид! — Алим ткнулся лицом в хвост, с которого не спускал глаз.

— Что случилось? Почему стоим?

— Кажется, привал.

— Ну и ладушки, — Алим расслабил все мышцы, закрыл глаза и опустился на дно. Какие-то голоса бубнили над ним, кажется, кто-то присосался к верхней присоске, его куда-то влекли…

Проснулся незадолго до восхода солнца. Поднялся к самой поверхности, промыл жабры и осмотрелся. Течения здесь не ощущалось. Дно покрывал мягкий слой ила. Над илом возвышались спины его спутников. Спать не в хоме, не в гостиничном руме, а прямо так — это было ново и романтично. Вот только мышцы ноют страшно. В романтических историях нет ни слова о ноющих мышцах.

Боковая линия предупредила, что кто-то приблизился сзади.

— Доброе утро, Алим. Думала, вы будете дрыхнуть до самой побудки.

— Икша, вы когда-нибудь спите?

— Бывает иногда. Алим, вы действительно влекли Риглу на себе пол дневного перехода?

Очень хотелось прихвастнуть, но чувство справедливости победило.

— Нет, только последние два-три часа.

— Вы могучий парень, Алим, но вчера геройствовали напрасно. Первые три перехода не случайно выбраны тяжелыми. На них должны отсеяться слабые.

— Но Ригла отстала бы. Осталась одна в диком, пустынном месте.

— Ну и что?

— Как это — что? — изумился Алим.

— Послушай, экстремальщик, это устье реки, это не Темнота. Здесь нет опасных хищников. Здесь нет опасных порогов. Здесь нет ядовитых кораллов. До обитаемых мест всего один переход. Здесь нет НИЧЕГО опасного. Даже если она плавником не шевельнет, через два дня ее вынесет течением в обжитой район. Уяснил?

— Кажется… А остальные что подумают?

— Остальные подумают то, что я им скажу. А я им скажу, что Ригла уступила место молоди. Группа понесла потери. Все будут напуганы и станут вдвойне осторожнее, что мне и нужно! Алим, ну что ты скуксился как маленький, — Икша дружески толкнула его в плечо. — Вы же не простые туристы, а экстремальщики. Что за экстремальный туризм, если никакого риска? Ни вспомнить, ни перед друзьями похвастаться!

— Икша, скажите…

— Давай на ты, — перебила она его.

— … Скажи, все несчастные случаи, о которых ты рассказывала — ну, они вроде этого?

— Нет, мальчик… Иногда на порогах гибнут по-настоящему, — погрустнела инструктор. — На этом маршруте я потеряла пятерых…

— Из ста групп?

— Ста с небольшим.

— Ты дважды произнесла это слово — пороги. Что это?

— Скоро увидишь. Мелкое, опасное место с очень сильным течением среди камней. Вроде полосы прибоя.

— А аллергия на пресную среду — она существует?

— От вас, широкомыслящих, ничего не скроешь, — улыбнулась охотница. — Кто-то слаб, кто-то испугался. Но им стыдно повернуть назад. Нужно сохранить лицо. Тут подхожу я и говорю: «У вас аллергия. Дальше вам идти нельзя, иначе будет обострение. Вплоть до потери сознания. Возвращайтесь, я не могу вести вас. Это опасно для вашего здоровья». И они возвращаются со спокойной душой. Это уже не трусость, это подчинение приказу инструктора.

— Хорошо у вас все продумано, — улыбнулся Алим и огляделся. Окружающий мир вновь стал уютным и безопасным. Несмотря на тысячи незнакомых запахов и пресную среду.

Весь день Алим учился у Икши проводить в жизнь высокую политику. На построении обнаружилось, что пропала Реска, девушка из вида рулевых. Икша разбила туристов на пары и послала на поиски. Через пять минут Реску нашли. Напуганная непонятно чем до потери рассудка, та забилась под берег, в корни наземных растений.

— Ничего страшного, — заявила Икша. — Аллергия на пресную среду. Непривычная среда угнетающе действует на нервную систему. В соленой среде все пройдет без следа. Мы отправим Реску назад, на базу. Нужен доброволец для сопровождения.

Добровольцев не нашлось. Икша посмотрела на Риглу, но та испуганно залепетала что-то и спряталась за Алима. Алим подмигнул Икше, та как-то странно покосилась на него и назначила сопровождающим Корпена, хлипкого на первый взгляд парнишку из вида инфоров. Конечно, тот тоже не хотел возвращаться, но Икша суровым тоном произнесла: «Это приказ!» И парнишка смирился.

— Вы сможете присоединиться к следующей группе, — утешила его охотница.

— Но я не смогу со следующей группой… Моя работа…

Икша слилась с ним на целых пять минут. Какой информацией они менялись, неизвестно, но сразу после этого Корпен слился с Реской и повел ее вниз по течению.

Переход выдался не самым трудным, но жутко неприятным. Ныли усталые мышцы, экстремальщики были голодны и угрюмы. Алим то и дело с опаской косился на Риглу. Сегодня он при всем желании не сумел бы нести ее на себе. И очень боялся, что девушка сдаст. Но Ригла отвечала ему робкой, виноватой улыбкой — и держалась.

За день он в полной мере отведал того, что напугало Реску. Голод накладывался на усталость, лишая последних сил и веры в себя. Легкий завтрак — и все стало бы на свои места. Вернулись бы силы и бодрость. Алим сорвал на ходу какое-то пресноводное растение, но оно оказалось безвкусным и противным. С отвращением выплюнул, прополоскал рот и жабры. Привкус остался. Чуть позже в голову пришла идиотская навязчивая мысль, что растение могло быть ядовитым.