«Я ничего не значу для нее, – подумала Тесса. – Она не сказала ни слова, когда я пошла к бабушке в День Благодарения. А потом она возвращается домой с каким-то мужчиной!»

Тесса положила чайную ложку растворимого кофе в свою любимую синюю кружку. Она устроила матери допрос с пристрастием, когда та вошла в дом растрепанная, с размазанной губной помадой. Тессе противно было даже думать о том, что ее мать целовалась с другим мужчиной, кроме ее папочки. Тесса всегда сомневалась в том, что ее родители действительно развелись. Во всем виновата ее мать. Папа уехал в Калифорнию, потому что он должен был уйти от нее. Так говорила бабушка, и Тесса была уверена, что так все и было. Ее встречи с другими мужчинами – лишнее тому доказательство. Ничего удивительного, что папа ушел от нее.

Тесса налила в кружку кипящей воды из чайника. Это было совсем не то, что свежесмолотый кофе, но ничего не поделаешь.

Она была уверена, что папа вернулся бы домой, если только мама попросила бы его, умолила бы его, если бы это было ей нужно. Если бы она пообещала измениться и оставить эту дурацкую идею учиться в юридической школе, тогда папа простил бы ее и оставил эту… Тесса не знала, как думать о Роксане. Она думала о Роксане как можно меньше.

Тесса села за кухонный стол, чувствуя себя совершенно несчастной. Несмотря на свои старания верить отцовской версии событий, она понимала, что нельзя во всем обвинять ее мать. Она сердито надула губы. Ей хотелось, чтобы все было, как раньше, даже если ее родители не были вполне счастливы. Она хотела вновь почувствовать семейное тепло и благополучие.

– Тесса, доброе утро, – Кэролайн вышла из маленького кабинета, в котором занималась. – Должно быть, ты хорошо выспалась. Я рада.

– Сносно, – Тесса угрюмо уставилась в черную бездну кофе.

– Как прошел обед у бабушки? Мы не смогли поговорить об этом прошлой ночью.

– Нормально, я полагаю.

– Ты хорошо сделала, что побыла с ней, – весело сказала Кэролайн, доставая из холодильника ломтик диетического хлеба.

– Угу.

Еще один тупик в разговоре.

– Наверное, она скучает по твоему отцу, – сказала наконец Кэролайн в отчаянии.

– Да, конечно. И я тоже. И Бен. – Тесса повысила голос, ее гнев разгорался с каждым словом все сильнее. – На самом деле скучают все, кроме тебя. Мы все хотим, чтобы он вернулся. Кроме тебя. И он бы вернулся. Я знаю, он бы вернулся, если бы ты…

Один взгляд на белое, застывшее лицо матери – и Тесса почувствовала приступ угрызений совести. Но ярость не давала ей остановиться.

– Ты не хочешь, чтобы он возвращался! Ты хочешь, чтобы все мы были несчастливы, а ты могла бы учиться в своей дурацкой второсортной юридической школе со своими дурацкими второсортными приятелями!

Резко развернувшись, Тесса убежала вверх по лестнице, и через минуту Кэролайн услышала, как хлопнула дверь ее комнаты. Обычно в таких случаях она позволяла Тессе выплакаться и прийти в более спокойное расположение духа. Тогда она спустилась бы вниз и пробормотала бы матери свои извинения. Сегодня, однако, Кэролайн не собиралась позволять дочери предаваться страданиям. Глубоко вздохнув, она поднялась по лестнице, постучала в дверь Тессы и, не дожидаясь ответа, открыла дверь и встала на пороге, разглядывая скорченную фигуру Тессы.

– Нам нужно поговорить, – сказала она тоном, не допускающим возражений.

– Уйди и оставь меня одну! – Голос Тессы был больше сердитым, чем оскорбленным. – Я не хочу разговаривать с тобой. Тебе нет дела до меня! И никогда не было!

– Тесса, перестань. – Кэролайн присела на край кровати и протянула руку, чтобы убрать кудри Тессы с ее лица. – Я люблю тебя. И всегда любила. И я знаю, тебе очень больно от того, что произошло между мной и твоим отцом. Но это не оправдывает твоего поведения.

– Моего поведения! – Тесса отбросила руку Кэролайн и села. – А ты? Кто это был с тобой прошлой ночью? Держу пари, что это не один из твоих друзей из клуба. Должно быть, какой-то субъект из юридической школы. – Это слово прозвучало как бранный эпитет.

– Верно, Тесса. Дэниел из «Урбаны», – спокойно и рассудительно сказала Кэролайн.

– Дэниел. Великолепно. Какой-то неизвестный разгильдяй из «Урбаны». Ты провела День Благодарения с каким-то субъектом, которого мы никогда не видели…

Для Кэролайн этого было достаточно.

– Иногда бывает просто жутко, до чего ты похожа на свою бабушку. Если бы я закрыла глаза, то могла бы подумать, что это и в самом деле Мейда. Старайся мыслить самостоятельно, Тесса. Взгляды твоей бабушки были устарелыми уже тогда, когда я вышла замуж за твоего отца, и с тех пор они не изменились ни на дюйм.

– Я горжусь тем, что похожа на бабушку.

– Хорошо, в таком случае бери с нее пример по части самоконтроля. Мейда никогда бы не позволила себе визжать, как базарная торговка, и топать вверх по лестнице. И я тоже не намерена позволять тебе это. Подобные вспышки раздражительности следует пресекать, Тесса.

– Я не знаю, о чем ты, – отвернулась Тесса, непокорно поджав губы.

Кэролайн почувствовала, как ее терпение растворяется в огне нарастающего гнева.

– Тесса, ты не можешь рассчитывать на то, что приедешь домой и будешь валяться весь день, ожидая, пока кто-то обслужит тебя. Теперь, надеюсь, ты уберешь свою постель и наведешь порядок в кухне после того, как поела. И помоги мне прибраться в доме.

– Великолепно. С таким же успехом я могла бы находиться в тюрьме. – Тесса зарылась глубже в подушку.

Кэролайн пропустила это замечание мимо ушей.

– Кроме того, мне бы хотелось, чтобы ты подумала, какого рода работой займешься этим летом. Если мы хотим растянуть на четыре года деньги, отложенные на твое образование, то тебе придется самой зарабатывать деньги на карманные расходы.

– Значит, я должна еще и работать – в закусочной, надо полагать, – сказала Тесса с полным отвращением. – Может, ты наконец оставишь меня одну? – Она повернулась и села лицом к матери, подтянув ноги к себе и обняв колени руками. – После целого учебного года мне нужно будет расслабиться и отдохнуть. Ты не знаешь, как трудно…

Она внезапно остановилась в замешательстве. Это могло подействовать на ее бабушку, которая закончила школу на заре истории, но ее мать отлично знала, как тяжело учиться. На ее не производили впечатления сетования Тессы на то, как трудно ей в колледже. Особенно с тех пор, как ее мать нашла работу. Это была еще одна вещь, о которой Тесса старалась думать как можно меньше.

– Тесса, я уверена, что тебе достаточно будет поваляться недельку около бассейна Христианского союза, и ты будешь достаточно свежей и бодрой, чтобы приняться за работу.

– Христианский союз? – вскричала Тесса. – Христианский союз? Что произошло с загородным клубом? Почему я не могу ходить туда со всеми моими друзьями?

– Потому, что мы больше не члены этого клуба. Ты помнишь, я тебе писала, что взносы были так…

– Христианский союз! – Тесса откинулась назад на подушки, ее карие глаза расширились и наполнились слезами.

– Да, Тесса, Христианский союз. Там есть четыре прекрасных бассейна и множество теннисных кортов, даже не знаю сколько. Конечно, там нет поля для гольфа, но ты в него не играешь, да и я тоже.

– Но папа играет! Где же он будет играть, когда вернется домой?

Тесса выдала свою мысль. Она не хотела, чтобы мать знала, как сильно она надеется на воссоединение семьи. Тесса отвела взгляд в сторону, не желая увидеть жалость в глазах матери.

– Когда он приедет из Калифорнии навестить бабушку? – спросила Кэролайн, делая вид, что не поняла. – Не знаю. Я не уверена, что она все еще состоит в клубе. Но ему не нужно быть членом загородного клуба на те несколько дней, в которые он может захотеть поиграть в гольф.

Кэролайн почувствовала легкий укол в сердце. Тесса все еще была иногда маленькой девочкой. Она хотела вернуть папу и отказывалась поверить, что он не сделает того, чего ей хочется. Она была совсем, как Мейда: если они чего-то не хотели видеть, то этого не существовало.

– Прости, малышка. Я знаю, тебе больно. Но если ты будешь сердиться на меня, это не вернет твоего отца. Тебе следует постепенно привыкать к мысли, что он ушел от нас.

– Я не хочу говорить о папе, – отвернулась Тесса.

– Ладно. Но я предлагаю тебе подумать о работе и о своем поведении.

– Не понимаю, что ты хочешь сказать о моем поведении, – сказала Тесса, защищаясь.

– Есть одна причина: моя учебная группа собирается здесь сегодня вечером. Надеюсь, ты будешь с ними так же вежлива, как и со всякими другими гостями в этом доме. Никаких замечаний о второсортных юридических школах или отвратительных реплик о школе мод для старьевщиков.

– Конечно, мама! Я всегда вежлива.

«Только не со мной».

– Хорошо, ведь они не только мои коллеги, но и друзья.

– Не беспокойся. Я могу уйти куда-нибудь на то время, пока они будут здесь. У Лорин сегодня вечеринка. Но если я встречусь с ними, то буду вежлива, – нехотя пообещала Тесса.

В настоящий момент Кэролайн удовлетворили бы просто хорошие манеры. Это стало бы большим шагом вперед для угрюмой, язвительной девушки, приехавшей домой в среду.

Звонок в дверь раздался как раз в ту минуту, когда Тесса торопливо спускалась по лестнице, застегивая золотой браслет. Она изобразила на лице улыбку и пошла открывать дверь.

На крыльце стоял высокий длинноногий молодой человек с ярко-рыжими волосами. Очки в тонкой металлической оправе скрывали его глаза, бесформенная парка не позволяла оценить его телосложение.

– Привет, – сказала Тесса. – Входите. Вы из маминой учебной группы?

– Да, я Кевин. А вы Тесса?

Тесса отметила странную запинку в его речи, но, когда он снял свои дымчатые очки, его глаза полностью завладели ее вниманием. Они были ясные и серые и, казалось, видели все.

– Да, я Тесса. Откуда вы знаете?

Кевин улыбнулся:

– Ваша мать… рассказывала о вас. Вы точно соответствуете ее описанию. Я пришел первым?

– Думаю, да. Проходите.

Тесса ввела его в комнату в тот момент, когда ее мать вошла туда с подносом сыра и крекеров. Тесса изумленно уставилась на нее. Кэролайн тоже была одета в выгоревшие джинсы. Она надела кроссовки и сине-зеленую полосатую рубашку для регби. Тесса как-то никогда не задумывалась о студенческой жизни своей матери. Казалось странным, что ее мать чувствовала себя свободно среди людей намного моложе ее. Но Кэролайн, судя по всему, не испытывала никакой неловкости.

– Привет, Кевин. А Сьюзен не с тобой? – Кэролайн отряхнула руки. – Я готовила сейчас какао, на улице так холодно.

– Сью… придет со своей матерью, – сказал Кевин, жуя крекер. – Я гнал от самого города, но в моей машине нет обогрева, и выпить сейчас чашку какао… было бы неплохо.

Тесса стояла и смотрела то на него, то на Кэролайн. Кевин Келли, не обращая на нее внимания, предпочитал болтать о всяких глупостях с матерью. Она мельком взглянула на свое платье. Оно было из роскошной шерстяной ткани цвета красного бургундского вина с расклешенной юбкой и глубоким треугольным вырезом. Тесса знала, что выглядит как нельзя лучше. Ее макияж был безупречен, ее духи сексуальны, запах мускуса исходил от ее кожи. А тощий парень из юридической школы «Урбана» сказал ей «привет» и тут же забыл о ней, как только ее мать появилась в комнате. Тесса кашлянула.

– О, привет, дорогая, – сказала Кэролайн. – Спасибо, что открыла дверь. Тебе уже нужно быть у Лорин? Кто-нибудь подвезет тебя?

– Бабушка сказала, что пошлет Хуана, так как у меня нет машины.

Тесса надула губы. Отсутствие машины было постоянным источником недовольства. Она никогда не могла понять, почему ее мать сразу не купила машину, когда у них не стало микроавтобуса. Когда папа был здесь, он покупал новую машину каждые несколько лет, совершенно не беспокоясь о том, как платить за нее.

– Тесса, почему ты навязываешься своей бабушке? И Хуану? У него должен быть свободный день после Дня Благодарения. Разве не мог кто-нибудь из твоих друзей подвезти тебя? – спросила Кэролайн.

– Я никого об этом не просила. Ненавижу одалживаться. Я постараюсь найти кого-нибудь, кто бы подвез меня обратно.

– Я предпочла бы знать, кто именно привезет тебя домой. Тесса.

– Мама, я уже учусь в колледже. Ты не должна беспокоиться, – сказала Тесса с преувеличенным терпением. – Кто-нибудь из парней будет рад отвезти меня домой. Поверь мне.

Кэролайн взглянула на Кевина, который сидел на кушетке, скрестив ноги, и перечитывал пачку желтых листков, исписанных его неразборчивым почерком. Она не любила спорить на людях, но Кевин. казалось, был совершенно поглощен своим занятием.

Зазвонил телефон, нарушив молчание, и Тесса побежала в коридор и взяла трубку. Отвечая, она повернулась спиной к Кэролайн. Через минуту Тесса. вернулась в комнату.

– Что ж, кажется, ты опять победила, мама. Бабушка позвонила мне, чтобы сказать, что ей нужна машина сегодня вечером. Подруга пригласила ее послушать оперу в Музыкальной Академии, и им нужно ехать. Так что Хуан не сможет отвезти меня на вечеринку. – Тесса бросилась к креслу с подголовником и плюхнулась в него. – Очевидно, я вообще не смогу пойти к Лорин.

– Почему бы тебе не позвонить туда и не спросить, может ли кто-нибудь заехать за тобой? – поинтересовалась Кэролайн.

– Нет. Лучше уж я не пойду совсем, чем позволю им думать, что у меня нет машины или что никто не хочет подвезти меня.

Тесса скрестила руки на груди и замолчала.

– Я… отвезу вас.

Мать и дочь повернулись к Кевину. Они почти забыли о его присутствии.

– Но, Кевин. другие вот-вот будут здесь, остается не более десяти минут… – начала Кэролайн.

– О, спасибо, Кевин! Как мило с вашей стороны. Я сейчас надену пальто. – Тесса была само обаяние. Она набросила на плечи свое черное пальто и ждала, как принцесса, когда Кевин откроет ей дверь. – Спокойной ночи, мама, не жди меня. Я как-нибудь доеду до дома.

И с этими словами Тесса выпорхнула за дверь.

Кевин вел машину молча, следуя указаниям Тессы. Она не докучала ему разговорами, только один раз похвалила его за подъем и говорила, где поворачивать. Молчание не тяготило ее. С Хуаном она тоже редко разговаривала. Затем Кевин заговорил, разрушая ее иллюзию, что ему доставляет удовольствие услужить ей.

– Вы и в самом деле избалованное дитятко, Тесса?

Его глубокий голос был полон презрения.

– Прошу прощения! – Тесса выпрямилась и уставилась в ветровое стекло.

– Вам следовало бы просить прощения у вашей матери, а не у меня. Меня не волнуют ваши поступки. – Тон Кевина не допускал возражений.

Ее обожгла ярость, и она применила оружие, которое должно было ранить его:

– Почему вы говорите так странно?

– Я?

– Да. И вы отлично меня поняли. Эти заминки в речи от заикания?

– Да. Как вы… определили? – Руки Кевина немного сильнее сжали руль, но в его голосе не было ничего, кроме вежливого интереса.

– Я проходила курс логопедии в средней школе, и там говорилось об этой паузе перед трудным словом.

– Необычный предмет для средней школы.

– На самом деле это было не в средней школе, а в программе для волонтеров в детской больнице. Небольшая ориентировка. Не прерывать заикающихся и не заканчивать за них слова. Не вести себя так, как будто они дру…

Тесса резко остановилась. Она вдруг осознала, что делает именно то, чего клялась не делать, – обращает внимание на чьи-то недостатки речи.

– Вы вспомнили, чему вас учили, но забыли о хорошем тоне.

Кевин говорил медленно и гладко, но Тесса не могла не заметить сарказма.

– Простите, – пробормотала она.

Она посмотрела на его профиль. Тонкий римский нос и большой скульптурный рот выражали суровое осуждение. Красивый парень. Он взялся отвезти ее на вечеринку, только чтобы помочь ее матери. И она отплатила ему, указав на недостаток его речи.

– Кевин, мне очень жаль. Я не знаю, что на меня нашло. Я чувствую себя, как принцесса из волшебной сказки. Вы помните? Она открыла рот, и из него посыпались жабы!

Кевин пристально посмотрел на нее своими серыми холодными глазами, а потом скупо улыбнулся ей.

– Неплохое… описание. Впрочем, вы уж точно не сказочная принцесса. Так где же эта ваша вечеринка?

Тесса посмотрела вокруг.

– О нет! Мы пропустили поворот. Ладно, сделайте сейчас два поворота направо, и мы снова будем на нужном пути. – Ее мысли вновь решительно сосредоточились на ней самой. – Вот он. Кирпичный дом в колониальном стиле, весь в огнях.

Кевин остановился у тротуара, и Тесса грациозно протянула руку.

– Спасибо, Кевин. Вы были очень любезны, что подвезли меня.

– Да. Почему бы и вам не попробовать иногда?

– Что? – рассеянно спросила она.

– Быть любезной. П-попробуйте как-нибудь. – Черт возьми! Он давно уже не заикался.

Тесса не ответила. Она уже забыла про Кевина.

Улыбаясь в предвкушении удовольствий, она выскользнула из машины и легко побежала по покрытой гравием лужайке к входной двери. Оттуда слышались музыка и смех. Кевин развернул машину и направился назад к Кэролайн, на собрание группы. Он дрожал от холода.

В субботу вечером Тесса подняла трубку телефона, когда он зазвонил в четвертый раз.

– Тебя, мама, – позвала она – Кто-то, незнакомый мне. Голос довольно низкий, – сказала она, когда Кэролайн подошла к телефону. – Кто это? Этот тип из юридической школы? Как там его звать? Дэниел?

У Кэролайн сердце ушло в пятки. Ее соученики молча сидели в комнате. Слышали ли они Тессу? Известно ли им, что Дэниел Фрателли звонит ей? Почему она так настойчиво сохраняет в секрете их дружбу? Многие преподаватели были руководителями многообещающих студентов: писали им рекомендательные письма, брали их на работу в качестве ассистентов, даже бывали в их обществе.

– Кэролайн?

Это был Дэниел, она узнала его голос.

– Да, – почти прошептала она.

«Держи себя в руках! Прекрати свои попытки говорить, как провинциальная Лорин Бакаль. Господи, я и не пытаюсь».

– У тебя все в порядке? Что случилось с твоей дочерью и соседями? Никто не играет под твоими окнами музыку из «Крестного отца» в знак неодобрения?

Кэролайн рассмеялась. Дэниел не просто пробуждал в ней дремавшую чувственность – он заставлял ее смеяться. За часы, прошедшие с тех пор, как он оставил ее, она почти убедила себя, что ей следует быть благоразумной и избегать его. Но разве это возможно, если она находила его неотразимым?

– Нет, все хорошо. Мы тут заседаем с моей учебной группой.

– Договорное право? Надеюсь, я был достаточно загадочен в этом семестре, так что вам есть над чем поломать голову.

– Садист. Сегодня у нас гражданские правонарушения.

– Ах да. Грязные происшествия и падающие рояли. Каковы непосредственные причины и все такое прочее.

– Мне надо идти.

– Я знаю. Позвони мне. Я буду ждать. – Голос Дэниела звучал маняще.

– Нет, не смогу. Мы будем здесь допоздна.

Кэролайн не собиралась звонить ему. Она твердо это решила, но одного телефонного звонка было достаточно, чтобы эта мысль вылетела из ее головы. Два звонка окончательно сломили бы ее сопротивление.

– Позвони мне, Кэролайн. Пожалуйста.

– Спасибо, что позвонил. Я рада, что ты так сочувственно относишься к моему расписанию. До свидания.

Она принесла всем еще содовой, и к тому времени, как она снова уселась, ее пульс почти пришел в норму. Она осторожно оглядела всю группу. Ее друзья казались такими же безразличными, как и до того, когда она вышла. Тессы не было здесь, благодарение небу.

– Итак, – сказала Сьюзен, листая бумаги, – теперь мы подошли к наиболее известному случаю: Палсграф против железной дороги на Лонг-Айленде. Для тех из вас, кто не помнит: миссис Палсграф находилась на железнодорожной станции, когда мужчина уронил ящик с фейерверками, которые взорвались на путях и опрокинули весы, которые ударили…

Кэролайн окончательно вернулась мыслями к работе. Экзаменационная пора – не то время, чтобы позволять себе думать о мужчинах с хриплыми голосами, сильными руками и губами, которые могли…

– Ты ведь прочитала дело Палсграф, Кэролайн?

– Что? А… Да.